Трио АрДО - Ложный флаг (Предательская западня)

      И данной Аллахом заминки Усману хватило, чтобы прыгнуть к мальчишке и коротко врезать в его голову прикладом. Тот отлетел назад – к основанию толстого граба. Вставший над ним Касаев наклонился, подобрал оружие, выдернул торчавший из кармана запасной магазин. Из рассеченного лба Вахи на лицо обильно заструилась кровь; он силился привстать на локтях и смотрел на соплеменника широко открытыми глазами. Во взгляде были боль, непонимание, изумление. И в тот короткий миг, что они смотрели друг на друга, у Касаева снова защемило сердце – до чего же мальчишка был похож на сына!
      – Слабак! Ты никогда не был воином, – убрав указательный палец со спускового крючка, прошептал он и направился к пленнику.
      Глядя на разборки бандитов, тот поднялся с травы, побледнел. Но Усман, отрезав веревку – отвязывать уж не было времени, спокойно проговорил:
      – Будешь послушным и тихим – останешься жить. Быстро за мной!…
      И оба исчезли в зарослях, густо покрывавших склон невысокой горы…

Глава четвертая

       Лондон. 25 марта
      Муж блондинки, слава богу, не появлялся. А, спустя час нервного ожидания, шансы увидеть его расстроенную рожу в ресторанчике упали почти до нуля.
      Конечно, встречаться с ним шатену не хотелось; более того, желая во всем походить на джентльмена, он намекнул подружке: дескать, могу на время пересесть за другой столик – а то мало ли…
      На что та небрежно отмахнулась:
      – Плевать. Он сейчас не ревнив – фанатично поглощен идеей заполучить хорошую работу. Да и невеликий грех сидеть рядом с мужчиной – не так ли?… Лучше закажи еще пива.
      Пива за час с небольшим они уговорили прилично – долговязый официант дважды приносил полные кружки, и теперь – после очередного знака, в третий раз поспешил к стойке…
      – Я оставлю тебя на минутку, – поднялся знакомец.
      – Да, конечно.
      Она понимающе улыбнулась и проводила взглядом удалявшуюся фигуру – узкий коридорчик с туалетными комнатами находился в углу зала…
      Вскоре подошел официант, отработанным жестом поставил на стол две емкости с шапками белоснежной пены и, поклонившись, исчез. Блондинка покопалась в сумочке, достала помаду; посматривая в зеркальце, осторожно подправила губы. Затем вынула из пачки сигарету и потянулась через стол к зажигалке шатена, хотя рядом лежала своя. Ладонь на мгновение задержалась над кружками…
      Прикурив, девушка положила зажигалку на место.
      – О, заказ уже исполнен? – оповестил о своем возвращении мужчина.
      – Как видишь – твое дрожжевое "Хогарден" и мой "Джон Бул", – кивнула она.
      – Замечательно. Если не ошибаюсь, до истечения означенного срока осталось минут пятнадцать. Верно?
      – Да, скоро поедем в твой отель. С таинственной экзотикой…
      Он сделал изрядный глоток темного пива, промокнул губы салфеткой и откинулся на спинку стула. Глаза его хищно поблескивали, весь его вид излучал радостное предвкушение скорой близости с обворожительной барышней. А та молча докуривала сигарету, глазела по сторонам и, как будто, чего-то ждала…
      В кармане шатена заверещал сотовый телефон. Достав его, он глянул на высвеченный номер и без раздумий сбросил звонок – сейчас голову занимали другие мысли. Положив аппарат на стол, он снова основательно приложился к кружке, и только после этого собеседница слегка оживилась – загадочно улыбнувшись, призналась:
      – Пожалуй, и мне пора прогуляться в одно местечко.
      – Не перепутай комнаты, – шутливо посоветовал новый знакомец. – И не задерживайся – сейчас я рассчитаюсь, и мы поедем.
      Она поднялась, подхватила висевшую на спинке стульчика сумку. А перед тем как направится в дальний угол зала, нагнулась, обняла его и горячо зашептала:
      – Не волнуйся – благодаря стараниям одного нахала мне теперь и трусиков снимать не надо…
      Допивая пиво, тот едва не поперхнулся от смеха.
      Однако спустя минуту улыбка покинула лицо мужчины. Он внезапно побледнел; выдернул из кармана скомканный платок и промокнул выступившую на лбу испарину. Потом зашелся кашлем, схватился за горло и… свалившись на пол, стал конвульсивно дергаться.
      Вокруг засуетились служащие ресторана, кто-то из посетителей стал названивать в ближайшую больницу…
      Тем временем из узкого коридорчика в зал выскользнула девушка, и вряд ли в царившей суматохе кто-то смог бы распознать в ней ту самую блондинку, что битых полтора часа сидела за столиком с корчившимся на полу человеком. Короткие каштановые волосы вместо длинных светлых локонов; на лице – темные очки. Блузка другого цвета и фасона; тонкие брючки, вместо вызывающей кожаной юбочки с разрезом на боку.
      Тем временем девица сделала небольшой крюк по залу – прошмыгнула к столику, на ходу сцапала лежащий на столе сотовый телефон шатена и проворно направилась к выходу. А, оказавшись на улице, со столь же легкой быстротой исчезла в немыслимой толчее вечернего Лондона…
      – Готово, – запрыгнула бывшая блондинка на заднее сиденье тормознувшего рядом "Опеля".
      В машине сидели двое крепких молодых мужчин. Тот, что находился за рулем, тут же включил скорость и повел машину на северо-запад – к аэропорту Лутон. Второй подал девушке черный целлофановый пакет, в который она с молчаливой деловитостью переложила из сумки ненужные отныне атрибуты маскарада: парик, юбочку, блузку. А когда автомобиль остановился в одном из узких проулков, торопливо выскочила и бросила мешок в мусорный контейнер…
      – Все, – шепнула она, захлопнув дверку.
      "Опель" снова рванул на северо-запад и скоро влился в бесконечный поток машин, движущихся к аэропорту.
      Им действительно следовало поторапливаться – до вылета оставалось чуть более часа.
      До "Лутона" троица не обмолвилась ни единым словом. Так уж было заведено в их нелегкой и опасной работе: меньше говоришь – дольше живешь…
      Бывший сотрудник ФСБ России – отставной полковник Кириллов, несколько лет успешно продававший имена агентов, шифры и другие секреты британской контрразведке, через полчаса лежал на носилках внутри мчавшего с сиреной реанимационного автомобиля. Довезти его до больницы Университетского колледжа Лондона бригада врачей скорой помощи не успела – за три минуты до того, как автомобиль проскочил ворота клиники, он умер, так и не придя в сознание.
      Тем временем уютное питейное заведение наводнили полицейские, эксперты и журналисты. Таинственные люди в штатском с пристрастной дотошностью опрашивали местный персонал; долговязый официант давал сбивчивые показания, копаясь в анналах зрительной памяти и пытаясь поточнее описать подружку скончавшегося в страшных муках мужчины…
      Однако все их потуги были напрасны – к одиннадцати вечера Боинг-767 компании "BRITISH AIRWAYS", выполнявший рейс ВА 875 "Лондон-Москва", уже успел произвести посадку в аэропорту "Домодедово".

Глава пятая

       Ханкала – Горная Чечня. 21 мая
      – Да, мы, к счастью, ошибались, считая Атисова покойником – уж больше месяца прошло с того дня, как на дороге были расстреляны два милицейских УАЗа, убита охрана, а сам Глава районной администрации бесследно исчез вместе с устроившими засаду бандитами. Помнишь, наверное, чем закончились операции по перехвату и поиски, – генерал Ивлев рассматривал подробную карту и нервно барабанил пальцами по столешнице.
      Сидевший напротив подполковник в потертой камуфлированной форме, угрюмо молчал, лишь изредка кивая в ответ.
      – …И тут на тебе, – продолжал начальник разведки, – вчера вечером приходит сообщение от сотрудников одного из постов чеченского МВД, расположенного вот здесь, – он ткнул в едва заметное обозначение крохотного села, – на юге-востоке Шатойского района. – Там арестован и сидит под стражей сдавшийся боевик. Кадыровцы не слишком дружелюбно обошлись с ним, да дело не в том. Боевик рассказывает, будто Атисов жив – он с двумя дружками-бандитами вел его для сдачи властям.
      – Что ж кадыровцы сами-то его не отбили? – подал, наконец, голос офицер-спецназовец.
      – А-а!… – сердито отмахнулся пожилой собеседник. – Их сам черт не разберет! То ли счеты какие меж собой сводят, то ли… Да что там рассуждать – мы и сами частенько умом с расторопностью не отличаемся…
      – Одним словом, спугнули, и никакой сдачи Атисова не получилось, – внимательно рассматривал карту подполковник Бельский.
      За пару военных кампаний юг Чечни он успел изучить предостаточно для того, чтобы с закрытыми глазами озвучить названия всех ущелий, знаковых высот, рек и ледников, тянувшихся вдоль российско-грузинской границы от Дагестана до Северной Осетии. Знал он и тропы, и караванные пути, и прочие неприметные лазейки, но сейчас пытался поставить себя на место оставшегося в одиночестве бандита, понять его мысли, намерения и хотя бы приблизительно прикинуть маршрут, по которому тот сорвался от злополучного аула.
      – Вне всякого сомнения, Усман Касаев решил направиться в Грузию, – угадав желания подчиненного, подсказал генерал-майор. – В тамошних северных селениях немало осело этих отбросов.
      – О нем удалось что-нибудь выяснить?
      – Касаев – выходец из слабого, ничего не решающего тейпа, живущего вот здесь – на окраине Асланбек-Шерипово. В начале первой кампании примкнул к дудаевцам – воевал в соединении Ризвана Абдуллаева. По докладу информаторов после бесславной кончины знаменитого полевого командира он шарахался по горам и регулярно наведывался в северную Грузию в составе немногочисленных остатков банды.
      – А зачем ему, по-вашему, понадобилось тащить в Грузию Атисова?
      Начальник разведки развел руками:
      – Тут, Станислав, имеется масса вариантов. Возможно, запросит через отработанные бандитские каналы выкуп за его освобождение. Или, опять же, за неплохие деньги передаст его официальным грузинским властям.
      – А тем-то на кой черт сдался чеченский чиновник?
      – О!… Это уже малопонятная для нас сфера политических интриг. Грузинская верхушка для восстановления испорченных с Россией отношений вполне способна разыграть спектакль – какую-нибудь громкую акцию своих спецслужб: вот, дескать, отбили вашего человека, рискуя жизнями наших граждан. Извольте принять подарочек в качестве примирения и залога будущей дружбы с низкими ценами за ваш газ.
      Подполковник усмехнулся: да, в политических игрищах он не был силен и подобный вариант развития событий не пришел бы в голову даже с жуткого похмелья.
      – Итак, вы хотите, чтобы я со своими людьми перехватил Касаева до того, как он протащит Атисова через кордон? – спросил спецназовец, прикуривая сигарету.
      Разведчик двинул по столешнице пепельницу – точно сделал решительный ход шахматной фигурой:
      – Правильно мыслишь, Станислав Сергеевич.
      – А погранцам, что же – не доверяете?
      – В ФПС уже ушло соответствующее указание. Их необходимо было проинформировать о заброске твоей группы еще и для того, чтобы накладок не вышло. Но, видишь ли… хоть и строятся новые заставы, да пока маловато у них силенок – не в состоянии они прикрывать всю госграницу от Дагестана до Карачаево-Черкесии.
      – Понятно, Павел Андреевич. Когда стартуем?
      – Времени, Стас, у нас – в обрез, – помрачнел генерал и опять склонился над картой, – если Касаев двинул к границе напрямки – сначала на юго-запад по руслу Шароаргуна, а затем вот по этому южному притоку… Как его?…
      – Хуландойахк, – подсказал подполковник.
      – Ну, да. Черт… не выговоришь с первого раза!… Русло его петляет до границы не более двадцати километров, ну еще прибавить десяток верст от Шароя. И тогда…
      – Тогда мы уже опоздали.
      В ответ на неприятное предположение старый вояка поморщился, распрямился, бросил на стол линейку. И все же возразил:
      – Радиограмма в Итум-Калинский погранотряд по моей просьбе послана без промедления – еще вчера; сразу после сообщения из Шароя. Пограничники пообещали усилить наряды и наблюдение за северными секторами.
      – Небольшой шанс на удачу всегда имеется, – выдавил Бельский улыбку, дабы подбодрить расстроенного Ивлева. – Во-первых, Касаев тащит с собой гражданского мужика, не приспособленного к горным переходам. А во-вторых, он наверняка просчитывает наши действия.
      – Вот-вот! – воодушевился тот. – И поэтому я рассматриваю два варианта: либо он двинется в родовое село – попытается сдаться там, либо направится кратчайшим путем в Грузию. Ибо в Дагестан после недавних событий соваться рискованно.
      – Согласен. Итак, когда вылетает вертушка?
      – Через два часа.
      – Ого!… – не сдержал удивления офицер спецназа, – даже пожрать перед дорожкой не успеем.
      – Вас покормят прямо на аэродроме – я распоряжусь. По пути до пограничной заставы тебе надлежит забросить несколько своих ребят вот сюда… на окраину села Асланбек-Шерипово. Пусть они возьмут на контроль вероятное появление и сдачу Касаева. И вот еще что, Станислав… С вам напросились лететь двое гражданских – журналистка и оператор с телевидения. Баба – гражданка Великобритании. Разрешения и прочие визы от командования имеются…
      – Не понял! – опешил от неожиданности, собравшийся покидать кабинет подполковник. – В операции, что ли со мной будут участвовать?!
      – Не-ет… Англичане намерены снимать документальный фильм о наших пограничниках. Так что вам только до заставы вместе, а дальше пути-дорожки разойдутся.
      – Слава богу, – с облегчением вздохнул спецназовец и, поднявшись, расправил затекшие плечи.
      – Да и… спросить тебя хотел… – как-то нерешительно начал Павел Андреевич, избегая смотреть собеседнику в глаза, – с женой-то отношения не наладились?
      Бельский вздохнул:
      – Время нужно, чтобы наладить. Время. А его ни черта нет.
      – Понимаю… И обещаю посодействовать после окончания операции – сам лично выхлопочу отпуск, – пожимая руку, бормотал генерал. Затем предпочел сменить щекотливую тему: – О моем предложении, Станислав Сергеевич, думал?
      – Думал, Павел Аркадьевич. Но решения пока не принял.
      – Ладно. Не прощаюсь. Минут за пятнадцать до вылета подъеду на аэродром – подвезу боевое распоряжение для группы…
 

* * *

 
      Ровно через два часа пятнистая, зелено-коричневая "восьмерка" оторвалась от бетонной площадки; несколько секунд повисела, словно оценивая вес набившихся в ее чрево пассажиров и, важно задрав хвост, стала разгоняться, плавно набирая высоту. Через минуту винтокрылая машина подвернула влево и взяла курс на юг…
      Денек был отличный – на небе ни облачка, яркое солнце, слабые дуновения приятного ветерка; на равнине устойчивая и почти летняя температура – плюс девятнадцать. Конечно, горы встретят совсем иной погодой: солнце будет слепить глаза; ветер усилится; тепло сменится прохладой, а ночью почти зимним холодом… Все это хмурый подполковник хорошо знал.
      Группа состояла из одиннадцати человек, включая самого Бельского. Вторым офицером на задание пошел Бес – капитан Юрий Сонин, которого он частенько назначал на время операций своим заместителем. Присутствовал в группе и прапорщик, но ему надлежало остаться с тремя бойцами у села Асланбек-Шерипово. Остальные были контрактниками. "Семь человек. Более чем достаточно, – решил подполковник, – для того чтобы отловить одного отморозка".
      Четверо спецназовцев устроились на откидных сиденьях ближе к корме. Еще двое расположились в обнимку с набитыми амуницией, сухпаями и боезапасом десантными рюкзаками на полу возле желтой топливной бочки. Сам Станислав обосновался в середине салона и поглядывал в круглый иллюминатор…
      Оператор – гражданский молодой мужчина лет тридцати с аккуратно подстриженной узкой бородкой, занял ближайшее к пилотской кабине откидное кресло. На коленях он бережно держал большую зачехленную камеру. Одет он был в джинсовый костюм и при знакомстве с Бельским представился сотрудником одного из центральных телеканалов.
      Журналистка сидела рядом; с интересом взирала на происходящее и частенько задавала вопросы русскому коллеге.
      Между спецназовцами и гражданскими уселись два молоденьких пограничника. И этот "довесок" привез на "уазике" генерал, повелев прихватить до заставы – пацаны только что окончили специальные курсы ФПС и следовали к месту постоянной службы.
      Подполковник поправил жилет с торчащими из кармашков автоматными магазинами и прикрыл глаза. Лететь предстояло долго – около часа, если считать короткую посадку у села. А ближайшая застава к предполагаемому маршруту Касаева, ежели он намылится шагать в Грузию – в ста двадцати километрах от Ханкалы…
      Станиславу Бельскому было тридцать шесть лет, и почти двадцать из них он носил военную форму. Жизнь хоть и не баловала, да пенять не приходилось – сам с интернатской скамьи мечтал об армии, и поступать в институты не планировал. В последний год пребывания в интернате скоренько прошел все комиссии, а в означенный срок добровольно отправился в военкомат, желая определиться в десантуру. Попасть в элиту удалось без проволочек – здоровьем и мышцами бог не обидел. И вдруг через год нелегкой службы заместитель командира по воспитательной работе огорошил вопросом: не хочет ли он попытать счастье – сдать экзамены в Рязанское высшее военное училище?
      Стас без колебаний согласился связать жизнь с армией, с десантными войсками. Получив же офицерские погоны, командовал взводом, затем ротой… В девяностых пару раз побывал в Грозном – прошел "обкатку", а семь лет назад судьба забросила в Ставропольский край – в отряд специального назначения. Всего шестьдесят человек личного состава и неизмеримый диапазон выполняемых задач. С тех пор и мотался на Кавказ, точно на работу – то ликвидировали главарей банд, то перехватывали караваны…
      Однако нынешние командировки не шли ни в какое сравнение с тем, что довелось увидеть в девяносто шестом. После уличных боев в Грозном, когда "коробочки" с жутким хрустом давили черепа и наматывали на траки кишки убитых славян и чеченцев, он возвращался в гарнизон под Смоленском опустошенным, с выхолощенной душой; по две недели не мог ни есть, ни пить; спал короткими урывками. Потом привык, да и война переместилась в горы и леса, приняла очаговый характер. А ныне и подавно подошла к логическому завершению – короткие операции по ликвидации остатков былых бандитских формирований случались все реже и реже.
      Бельский был выше среднего роста, темноволос; щетину со смуглого лица сбривал редко – только перед встречей с высоким начальством. К тому же некрасивый треугольный шрам пониже рта – память об осколке гранаты, под бородой не слишком бросался в глаза. Разговорчивостью Станислав не отличался; в общении был разборчив, предпочитая множеству приятельских отношений дружбу с тремя давними и проверенными сослуживцами.
      Он невольно улыбнулся – любые мысли о прошлом неизбежно оживляли образы жены и дочери. Но волны светлых воспоминаний о семье с той же неизбежностью разбивались о черные рифы событий последнего года. В этот год Анна неожиданно охладела к мужу, не раз затевала разговоры о разводе…
      Бельский вздохнул и открыл глаза. За бортом "вертушки" под молотившими воздух лопастями проплывали знакомые и уже порядком надоевшие пейзажи: глубокие ущелья с зеркалами извилистых и быстрых рек. Или угловатые холмы, то покрытые густой зеленью, то отливавшие серо-коричневыми красками горной породы. Изредка на склонах или возле рек мелькали небольшие селения, и одного короткого взгляда хватало, чтобы безошибочно определить: теплится в ауле жизнь или последних стариков давно схоронили по соседству – на таком же забытом всеми кладбище…
      "Да, подустал я от всей этой нервотрепки, – поморщился Стас, скользя взглядом по горным вершинам, – надо бы использовать причитающиеся мне долги по отпуску. Сколько там уж набежало? Наверное, месяцев шесть – не меньше. Забрать своих любимых девчонок и махнуть в какой-нибудь приморский курортный городок! И чтобы стройные пальмы тянулись к безоблачному синему небу. И чтоб просторный номер уютной гостиницы непременно выходил окнами на безбрежное бирюзовое море… Вот там и попытаться вернуть все, что утрачено!"
      Однако согревавшие душу радужные мечты, суждено было забыть столь же скоро, сколь быстро они завладели его сознанием – сквозь изрядный шум двигателей, редуктора и винтов послышался странный дробный звук. Вертолет тут же сильно качнуло в сторону, накренило… Спокойная обстановка в транспортном отсеке моментально сменилась беспокойными возгласами и возней.
      Через секунду частый стук по фюзеляжу повторился; "вертушка" еще сильнее накренилась вправо и начала задрать нос. Дверца пилотской кабины резко распахнулась, в грузовую кабину ввалился бортовой техник – поджарый, седоволосый капитан лет сорока. Одной рукой он пытался зацепиться за дверцу и удержать равновесие, другой зажимал кровоточащую рану на голове. Все лицо бортача было залито кровью…
 

* * *

 
      – Мужики!… Нас обстреляли… – прохрипел капитан, – командир тяжело ранен и нас с праваком зацепило.
      Бельский в два прыжка оказался рядом.
      – Посторонись, – отодвинул он его от проема и заглянул внутрь пилотской кабины.
      Командир – круглолицый майор со съехавшей с головы гарнитурой, неуклюже завалился влево и упирался плечом в слегка сдвинутый назад блистер. Правый летчик кривился от боли и обеими руками старался удержать ручку управления.
      – Посадить сможешь? – наклонившись к нему, крикнул Бельский.
      Молодой парень не ответил. По всему было видно, что он еле держался: помутневший взгляд, бледное лицо, трясущиеся и такие же обескровленные губы.
      "Восьмерка" меж тем выписывала замысловатую дугу над глубоким ущельем, слева мелькали скалы, внизу проплывал сплошной лес…
      – А ты умеешь управлять? – обернулся Станислав к технику.
      Тот отрицательно мотнул седыми вихрами:
      – В горизонте за ручку держался, а посадить… тем более, здесь – в горах… Нет, мужики, не смогу – токо вас всех угроблю.
      – Товарищ подполковник! – вдруг схватил его за руку сидевший рядом с пилотской кабиной оператор, – я летал во втором Московском аэроклубе – в Подольске. Почти три года летал! Правда, на маленьких вертолетах – на "двойках"…
      – Давай, дружище – выручай! – крикнул Бельский, – другого выхода один черт не вижу.
      Вместе они быстро освободили командирское кресло – вынесли мертвого пилота в грузовую кабину, и скоро парень в джинсовом костюме уже опробовал непривычное управление.
      Хорошенько осмотрев местность, спецназовец указал рукой на юг:
      – Туда. До заставы минут пять лету осталось.
      – Не получится у нас до заставы, – вернулся в кабину бортач и, ткнув пальцем в приборную панель, проворчал: – Вона и лампочки мигают как на новогодней ёлке…
      – Неисправность?
      – Кабы простая неисправность – долетели бы. Гидросистема, кажись, перебита. Давай, паря, подбирай площадку и аккуратненько мостись к земле. И минуты в воздухе не протянем…

Часть вторая
"Исполнители заочных приговоров"

      "…НАТО находилось в самом центре подпольной сети, связанной с терроризмом; Секретный комитет планирования (CPC) и Секретный комитет НАТО (ACC) являлись тайным фундаментом Атлантического союза, и их существование сегодня установлено с определенной точностью.
      К сожалению, нет документов, прямо указывающих: кто моделировал и организовывал "стратегию дестабилизации", каким образом распределялись роли между НАТО, западноевропейскими спецслужбами, ЦРУ, МИ-6 и террористами, завербованными среди ультра-правых группировок. Террористы, которых удалось поймать с поличным, на допросах рассказали, что в этой тайной войне их поддерживали спецслужбы и НАТО. Но когда обращаешься за объяснениями к членам ЦРУ или НАТО, они ограничиваются лишь расплывчатыми отговорками: да, возможно, существовали некоторые преступные элементы, вышедшие из-под их контроля.
      В ходе своих исследований я обнаружил доказательства существования секретных армий не только в Италии, но во всей Западной Европе: во Франции, в Бельгии, Голландии, Норвегии, Дании, Швеции, Финляндии, Турции, Испании, Португалии, Австрии, Швейцарии, Греции, Люксембурге и Германии. И сегодня совершенно ясно, что эти тайные структуры НАТО, известные под названием "Stay behind" (оставаться в тылу противника), задумывались изначально как партизанские движения на случай оккупации Западной Европы Советским Союзом.
      Но на самом же деле целью создания "Stay behind" было нечто иное…"
Даниэль Гансер

Глава первая

       Голландия. Амстердам. 11 апреля
      – Террористами, Сашка, не рождаются, а становятся. И ты, повоевав в Чечне, знаешь это не хуже меня.
      – Помню я, Арчи, эти наставления подполковника Сэ-скороходова. Х-хех, маймуно, виришвило! – лениво выругался Осишвили и, забавно пародируя речь заместителя командира бригады, процитировал: – "Террористами становятся под воздействием конкретных событий, личного опыта, национальных мифов, исторической памяти, религиозного фанатизма, всевозможных фобий и сознательного пэ-промывания мозгов".
      – Ну, ты даешь! – хлопнув приятеля по плечу, в сотый раз подивился майор Дорохов его отличной памяти. – А я вот ни одного стишка со школы не помню…
      Внешность Артура Дорохова чем-то особенным не отличалась. Обычный парень, каких в густонаселенной Европе миллионы. Крепкая фигура среднего роста, коротко подстриженные и слегка выгоревшие от долгого пребывания под южным солнцем волосы; опять же типичное для европейцев лицо с прямым носом, чуть полноватыми губами, высоким лбом и усталым взглядом светло-серых глаз. "Особых примет не имеет", – примерно так бы оценили подобный типаж в полицейском участке любого города, любого государства.
      Пожалуй, капитан Александр Осишвили выглядел слегка поярче: черноволос; высок ростом, отчего казался худощавым; улыбчив и говорлив. А временами жутко вспыльчив. Давний напарник и лучший друг Артура был подвижным, смуглолицым парнем двадцати пяти лет от роду. Прожив в России больше десяти лет, Сашка говорил по-русски без акцента, хотя внешность и темперамент с лихвой выдавали кавказские корни. Заикание – следствие жуткой контузии годичной давности, понемногу проходило; речь становилась живее и правильнее.
      Майор наполовину опустил тонированное стекло правой дверцы, подпалил сигарету, задумался…
      Теперь приятелям приходилось выполнять совершенно иные задачи, нежели год или два назад. Да и чеченская война, изрядно полоснувшая по судьбе обоих, затухала… Однако в своих воспоминаниях и снах друзья частенько возвращались в тамошние леса и горы. Возвращались, дабы мысленно снова совершать изнурительные марш-броски, устраивать засады, участвовать в ночных операциях… Но главное – четко видеть при этом врага. Ведь в нынешней работе враг присутствовал лишь номинально. О его наличии необходимо было помнить ежеминутно, но встречаться лицом к лицу почти не приходилось.
      А особенно будоражили кровь воспоминания о том дне, когда их группа получила приказ продержаться несколько часов на берегу узкой речушки Хельдихойэрк. Продержаться до прилета "вертушек", и не пропустить остатки банды, продвигавшейся со стороны села Ведучи. Тогда-то, под огнем своих же вертолетов, Осишвили или Оська, как привык его величать друг, и заполучил тяжелую контузию…
      – Когда летуны обещали помочь?! – не унимался занимавший соседнюю позицию Сашка.
      – Скоро, Оська. Скоро… – мимоходом отвечал командир группы, коротко нажимая на спусковой крючок.
      – Думаешь, продержимся? Смотри, сколько козлов бородатых навалилось!
      – Продержимся – не вопрос! – крикнул Артур и тихо добавил: – Других вариантов один хрен не вижу…
      Вертушки должны были поддержать с воздуха еще минут двадцать назад, но отчего-то задерживались. Вечно на войне происходят какие-то накладки, неувязки, нестыковки… Иногда ерундовые, вызывающие веселый смех; но такие как сегодня обходились слишком дорого – ценой в десяток молодых жизней.
      Вон он, тот десяток – весь на виду. Лежат парни: окровавленные, измолоченные пулями. А долбани своевременно вертолетное звено своими НУРСами – все повернулось бы иначе.
      Группа таяла на глазах – навалившийся со стороны села Ведучи чеченский отряд имел ощутимый перевес. До поры выручала выгодная позиция, загодя выбранная командиром; помогала отменная выучка спецназовцев. Но, как говорится: всему есть свой предел. Боевиков было раз в пять или шесть больше, а наличие у них пулеметов и парочки гранатометов добавило головной боли бойцам группы Дорохова. Время работало на банду и теперь уж не спасали ни позиция, ни выучка, ни первоклассная экипировка с навороченным современным оружием и тройным боекомплектом…
      Да… не дело это для спецназа – заниматься сдерживанием вражеских сил до подхода пехотных подразделений. Опять, видишь ли, накладочка вышла – банду по данным разведки ждали в полном составе восточнее; а амир, не будь дураком, разделил свою орду на три отряда: два прорывались где-то северее, а третий… В общем, дыру возле узкой речушки командование спешно заткнуло малочисленной группой Артура…
      Внезапно сквозь грохот боя послышался слабый призывный писк рации. Сержант Игнатов на минуту оставил позицию у каменного распадка, подполз к ней, схватил гарнитуру…
      – Вертушки на подходе! Просят уточнить координаты цели, – обрадовано доложил он.
      Давно живший в России грузин Осишвили на реплику Игнатова тут же отреагировал со свойственным южным темпераментом:
      – Маймуно, виришвило! Все по-нашему – по-русски: время срать, а мы не жрали!!
      – Какие тут на хрен уточнения?! – прервав стрельбу, обернулся к сержанту Дорохов. – Передавай наши координаты – "приматы" со всех сторон! Пусть сюда же и лупят!…
      Спустя пару минут после короткого сеанса связи сзади лавиной навалился ровный гул авиационных двигателей. Две пары "крокодилов" сходу легли на боевой курс и с километровой дистанции дали залп по означенной радистом точке…
      Спецназовцы распластались на камнях; упал, откатился в сторону и Дорохов. Вертолетчики накрыли место недавнего боя полностью, не разбирая где и чьи позиции. НУРСы с противным шипящим звуком вспарывали воздух и врезались в каменистую почву бережка, повторяющего изгибы неглубокого речного русла. Взрывы гремели, не переставая – сменяя друг друга, пары Ми-24 делали один заход за другим…