Фу Манчи (№4) - Дочь доктора Фу Манчи

Крадучись передвигаясь по тоннелю, я неожиданно уперся еще в одну лестницу и, посмотрев вверх, увидел звезды. Это были раскопки Бартона! До меня кое-что начало доходить. Ползком я добрался до последнего поворота и, почти не дыша, осторожно выглянул.

Там горело несколько фонарей. И в их свете я увидел, как целая группа каких-то полуголых людей лихорадочно пробивает стену. Но еще больше меня поразило то, что командовала ими женщина! Я услышал ее голос — незабываемый, похожий на звон колокольчика…

— Мадам Ингомар! — вскричал я, не в силах больше сдерживаться.

— Да, Фа Ло Ше. Она задавала вопросы Бартону — он лежал в проходе… и Бартон отвечал ей!

Без сомнения, за эти несколько часов они успели сделать то, что собирались. И Бартон — пусть не по своей воле — помог им в этом. Отверстие было пробито, и дакойты — присмотревшись, я убедился, что их всего четверо, — проникли в него вслед за Фа Ло Ше. Сэр Лайонел остался лежать там, где был.

Я понял, что пора ретироваться, и с прежними предосторожностями двинулся обратно. Добрался до раскопок Бартона и на ощупь вскарабкался на первую площадку. Там я затаился и приготовился ждать.

Вскоре мимо меня проследовали три фонаря. Те, кто их нес, направлялись к шахте Лафлера. Пауза — и еще несколько минут спустя я увидел свет четвертого.

Женщина в арабском платье задержалась у пролома и бросила пристальный взгляд наверх — туда, где на площадке скорчился ваш покорный слуга. Потом пошла дальше. Я слышал, как стихают ее осторожные шаги. Наступила тишина…

Итак, трое мужчин и одна женщина. Где же четвертый? И где, черт возьми, сэр Лайонел?

Впрочем, ответ был очевиден. Бартон выполнил свою роль в игре Фа Ло Ше и стал бесполезен. Что бы она ни искала — она это нашла. Я понял, что мой долг — немедленно помочь сэру Лайонелу. Снова, ступенька за ступенькой, сполз я вниз и поспешил к отверстию, ведущему в погребальную камеру, дрожа от мысли, что могу опоздать. Нетрудно было сообразить, что теперь, когда живой Бартон перестал быть нужен, самое логичное вернуть его в хижину, только на сей раз, безусловно, мертвым. Для того и был оставлен с ним дакойт — причем тот самый, который притащил его в шахту.

Я выглянул из-за угла. Дакойта видно не было, лишь свет его фонаря бросал отблеск сквозь решетку отверстия, ведущего в погребальную камеру. Я подполз и затаился так близко от тела сэра Лайонела, что при желании мог бы коснуться его.

Вскоре вернулся и дакойт. Его легко можно было устранить, но я не решился использовать оружие. Прежде чем он успел заподозрить о моем присутствии, мой кулак обрушился на его голову, а колено — в пах. Сейчас меня даже слегка мучает совесть, но откуда мне было знать о том, что у него такой странный организм? У парня были стальные мускулы, сила, как у тигра, и слоновья выносливость. Тем не менее, наклонившись к нему, чтобы связать, я обнаружил, что он… мертв!

Потрясение, надо сказать, было не из слабых. Пот заливал мне глаза, у ног валялся выпавший из рук дакойта фонарь, а я стоял, тупо глядя на обоих: на того, который был, что называется, мертвее мертвого, и того, который — я знал это точно, — несмотря на застывшее серо-белое лицо, еще жив. Я слышал его голос совсем недавно…

Подняв фонарь, я пролез в пробитое отверстие и оказался в могильной камере «Гробницы Лафлера». Полагаю, нет необходимости описывать ее вам. Саркофаг был открыт, деревянная крышка сдвинута, футляр — пуст.

Обнаружив в углу еще один проход, я обследовал и его. Там оказалась передняя комната с низким потолком. Я втащил туда дакойта, уложив так, чтобы его не было видно из склепа. Потом принялся размышлять, куда девать Бартона.

К тому времени я уже изрядно устал, и голова работала с трудом. Тем не менее представить, что произойдет, когда в назначенное время дакойт не появится с отчетом, было нетрудно. Я не сомневался, что моя догадка верна: ему приказали отнести Бартона обратно в хижину, запереть дверь и вернуться к Фа Ло Ше.

Поскольку вернуться он заведомо не сможет, было вполне вероятно, что кто-нибудь из наших врагов придет взглянуть, что случилось. Следовательно, оставить Бартона здесь было невозможно.

Поначалу я решил перетащить его в прихожую и уложить рядом с мертвым дакойтом, но тут же понял, что этого делать тоже нельзя. Следующая мысль показалась мне настолько дикой, что я тут же ее отбросил. Однако она возвращалась снова и снова, и наконец я уверился, что ничего лучшего в моем положении придумать невозможно. Вряд ли кому-нибудь из них придет в голову искать его в саркофаге!

Сделать это было труднее, чем придумать, но я справился. И даже взгромоздил на место крышку, подложив несколько клиньев, чтобы не перекрывать полностью доступ воздуха.

Выбираясь из шахты Лафлера, я услышал звук приземляющегося самолета. Поначалу я не поверил своим ушам, но вскоре понял: к бедняге Бартону наконец пришла помощь… если только не слишком поздно.

Вслед за тем до меня донесся еще один звук — сигнал Саида. Понимая, как ему пришлось понервничать — меня ведь не было несколько часов, — я торопливо обогнул лагерь и присоединился к своему помощнику. Он, конечно, тоже слышал самолет, но в тот момент его куда больше занимала компания из трех мужчин и одной женщины, только что проследовавших мимо него на верблюдах по направлению к Курне, причем один из верблюдов, как ему показалось, нес какой-то тяжелый груз!

Я прикинул шансы, оставил Саида наблюдать дальше и бросился в том же направлении. Примерно на полпути к Курне меня должен был ожидать Флетчер.

Фа Ло Ше мне догнать не удалось. Флетчер, естественно, засек таинственный караван, но задержать его не пытался, поскольку не имел на сей счет никаких инструкций. Я вернулся и дал знать Саиду о своем возвращении…

— И взбудоражили при этом весь лагерь! — перебил я его. — Мы к тому времени уже научились распознавать этот фальшивый собачий вой!

— Что верно, то верно, — добродушно рассмеялся Найланд Смит. — Саид мне сообщил, что Райма Бартон вернулась из Луксора вместе с Али Махмудом и что они с Форестером чем-то заняты в большой хижине. Хотя я потерпел поражение, одно дело еще следовало довести до конца: помочь вам найти Бартона. Поверьте: менее всего я собирался устраивать нынешней ночью драматические эффекты, включая и мое собственное появление. Но Саид, посланный мною в разведку, вскоре вернулся и сообщил, что вы, Веймаут и Форестер, прихватив Али Махмуда, отправились к месту раскопок. Я приказал ему спуститься в шахту Лафлера и ждать, но он снова примчался обратно, не пробыв там и семи минут по моим часам! До шахты он даже не добрался, потому что встретил женщину, шедшую по направлению к долине. Саид был уверен, что его она не заметила.

Забыв про усталость, я бросился напрямик…

— Райма вас заметила, — ввернул я.

— Вполне вероятно. Я обратил внимание, что дверь хижины была открыта. Фантастическая погоня! Однако мадам снова исчезла. Я сообразил, что она, с ее восточным фатализмом, рождающим пренебрежение к опасности, вернулась узнать, что случилось с ее пропавшим слугой. Потом до меня дошла весть, что Бартон ожил, и тут я почувствовал, что устал как собака. Я был полностью истощен. Саид тоже. И, временно махнув рукой на все, мы с ним буквально вырубились…

— Мне с самого начала не нравилось, что наши силы разделены, но в то время ничего лучшего придумать было нельзя, — продолжил свой рассказ Найланд Смит. — Я как раз собирался написать вам записку, Петри, но вы меня опередили. Честно говоря, — он кинул взгляд на стол, — ее-то я как раз и писал, когда позвонил управляющий. Я больше не в силах играть свою партию в одиночку.

Итак, Флетчер по-прежнему будет сидеть здесь, на страже. Нельзя оставлять сэра Лайонела без защиты. Райма тоже, конечно, должна остаться. Вам, Гревилль, придется быть нашим проводником. Учтите, экспедиция предстоит отчаянная. Зато есть шанс, что удастся задушить этот кошмар в самом зародыше.

— Минутку, мистер Смит, — прервал его Веймаут. — Скажите хотя бы, куда мы собираемся?

— Рад, что вы остаетесь со мной, — повернулся к нему Смит, — даже если ваш служебный долг этого не требует.

— Благодарю, — сухо поклонился суперинтендант. Смит пристально посмотрел на доктора Петри.

— А вы, помнится, в ближайший вторник собирались уехать? Могу себе представить, как вам не терпится снова увидеть Лондон…

Возникла короткая пауза.

— Это все, что вы можете мне сказать? — осведомился затем доктор.

Найланд Смит неопределенно пожал плечами.

— Когда-то, в прежние времена, мы с вами были довольно близки. Но теперь я не смею вас просить…

— Вам и не придется! — агрессивно отпарировал Петри. — Я еду с вами!

— Но все-таки, куда именно? — уточнил я.

— Мы собираемся нанести визит в дом, который в настоящее время занимает Фа Ло Ше.

— Что?! — воскликнул Петри. — Вы знаете, где он?

— Естественно, — невозмутимо кивнул Смит. — Это ведь Веймаут считает, что его невозможно обнаружить. А он стоит себе спокойненько неподалеку от оазиса Кхарга.

— Это же добрых полторы сотни миль!

— Там есть что-то вроде железной дороги, — припомнил я. — Поезд отходит из какой-то дыры чуть пониже Фаршута. Только очень редко, едва ли не пару раз в год.

— Этот маршрут не для нас, — покачал головой Смит. — Мы поедем из Эсны.

— Но там просто караванная тропа, к тому же на редкость дрянная, — запротестовал я. — Мы с шефом как-то по ней проехались — у него возникла идея поработать там в храме Ибиса. Не скоро я забуду ту поездочку! Сэр Лайонел, видите ли, обожает верблюдов — ну, мы на них и поехали. До Кхарги тащились целых три дня и столько же обратно!

— Именно об этом я и хотел вас спросить. Мы поедем на машине.

— Черт! Не так-то это просто.

— Охотно верю. Но если это удается Фа Ло Ше, то у нас тем более получится. К сожалению, единственный автомобиль, который мне удалось достать, — основательно побитый «бьюик», выпущенный шесть лет назад. Он спрятан в укромном местечке. Сегодня утром я закончил все приготовления. Вот, взгляните-ка сюда.

И он вытащил из ящика стола крупномасштабную карту.

— Бога ради! — воскликнул Веймаут. — Но для чего нам туда тащиться?

— Шпионить! Мне почему-то кажется, что сегодня вечером в Эль-Кхарге соберутся все силы ада!

Я тихо приоткрыл дверь и заглянул в комнату, отведенную шефу. С тех пор, как я в последний раз навещал его, поза его не изменилась. Вид у него был изможденный, и даже загар не мог скрыть проступившую бледность. Однако выражение лица оставалось спокойным.

Райма что-то читала, присев у открытого окна. Когда я вошел, она подняла глаза, покачала головой и печально улыбнулась. Я подошел к ней.

— Ничего нового, дорогая?

— Абсолютно. Но у тебя взволнованный вид, Шан. Что-нибудь случилось? Или этот Найланд рассказал вам нечто совершенно необыкновенное?

— Именно так, дорогая. Он объяснил все, чего мы не могли понять. Через час мы уезжаем.

Пальчики Раймы сжали мою руку; глаза ее широко раскрылись, и я увидел, как в них нарастает тревожное выражение.

— Ты имеешь в виду… ее? — прошептала она.

Я кивнул.

— Вы едете туда, где она?

— Да.

— О, эта женщина меня пугает! Я не хочу, чтобы ты уезжал.

Я обнял ее за плечи.

— У тебя ведь больше не осталось прежних подозрений, правда, дорогая?

Она покачала головой. Потом прижалась ко мне.

— Просто я ее боюсь. Отчаянно боюсь. Она злая, очень злая. Где это место?

— Оазис Кхарга.

— Что? Это же мили и мили по пустыне! Как вы собираетесь туда добраться?

Я коротко объяснил план Найланда Смита. Поняв, что со мной едут и он, и Веймаут, и Петри, Райма, кажется, слегка успокоилась. Тем не менее я видел, что она очень встревожена. Позже я частенько думал, что, видимо, сердце-вещун подсказывало ей, какая ужасная опасность ждала меня в оазисе Кхарга…

«Сегодня вечером там соберутся все силы ада…»

Странные слова Найланда Смита не выходили у меня из головы.

Скрип шагов по гравию, донесшийся снизу, из сада, вернул меня к реальности. Я вышел на балкон и посмотрел вниз. Одного взгляда было достаточно, чтобы перестать тревожиться. Конечно же, мне сразу следовало догадаться. Флегматично попыхивая трубкой, по дорожке неторопливо прогуливался Флетчер — самый надежный страж, какого только можно было себе представить.

— Он все время там гуляет, — объяснила Райма. — Только когда я закрываю окна, поднимается наверх и усаживается в коридоре.

Я склонился над шефом, раздумывая о том, какие тайны скрывает его могучий мозг. Что же все-таки случилось там, внизу, в «Могиле Черной Обезьяны»? Что знал он об исчезнувшем содержимом саркофага?

Райма подошла и встала рядом.

— Ты, наверно, очень устала, дорогая? — спросил я.

— Нет, я выспалась. Ты ведь знаешь, меня время от времени сменяет медсестра.

Она посмотрела снизу вверх тем серьезным, доверчивым взглядом, который мне всегда так нравился, и потянулась к моим губам. Я обнял ее…

К сожалению, у меня почти уже не оставалось времени на то, чтобы собраться. А может быть, оно было и к лучшему. Райма прижималась ко мне с таким отчаянием… да, думаю, и любящее сердце, и многие поколения кельтских предков предупреждали ее об опасности…

Когда я спустился в вестибюль, Петри уже ожидал там. Найланда Смита не было.

— Он присоединится к нам в Эсме, — объяснил доктор. — Кстати, ему с чего-то взбрело на ум, что мы должны переодеться арабами. Мне кажется, это совершенно излишне!

— Арабами?!

— Можете себе представить. В его номере для каждого из нас приготовлен целый гардероб. Веймаут уже там. До места встречи нас проводит Саид.

Мы серьезно посмотрели друг другу в глаза. Обоим было не до шуток.

— Ну, дай Бог всем нам вернуться живыми и здоровыми, — будничным тоном промолвил Петри, высказав мысль, втайне мучающую и его, и меня.

ГЛАВА VI

СОВЕТ СЕМИ

Во многих отношениях это путешествие через пустыню было странным — в конечном итоге куда более странным и жутким, чем я мог предвидеть. Тем не менее что-то во мне все настойчивее предупреждало об опасности, какое-то шестое чувство — возможно, то самое, которое в каирском поезде подсказало, что за мной следят. А может быть, у меня установился какой-то странный внутренний контакт с этими фанатиками, возглавляемыми невероятной женщиной, именующей себя мадам Ингомар, и, насколько я знал, при свершении своих страшных преступлений претендующими на прямой контакт с высшими силами. Во всяком случае, как вскоре выяснилось, я, кажется, действительно развил в себе непонятную способность каким-то образом ощущать их присутствие.

Веймаут, Петри и Найланд Смит расположились на заднем сиденье машины. Я сидел впереди, рядом с Саидом. Место нашего старта в Эсме было выбрано с умом, и мы имели все основания полагать, что наша поездка не привлекла ничьего внимания.

К тому же и маскировка была отменно хороша. И Веймаут, и Петри успели настолько загореть, что кожа их по цвету практически не отличалась от кожи арабов; обо мне же после участия в раскопках и упоминать не приходилось. Одеяние доктора завершалось феской, и мы единогласно решили впредь именовать его беем. Веймауту достался небольшой белый тюрбан, какие обычно носят деревенские шейхи. Ну, а мне в любом обществе не составило бы труда изобразить араба-слугу. Найланд Смит облачился в тот наряд, который был на нем при нашей первой встрече.

Миновав возделанные, но безлюдные поля, лежащие вдоль берега Нила, мы вступили на древний путь, столетиями не знавший событий более бурных, нежели неторопливая поступь верблюдов и ленивое позвякивание колокольчиков на их шеях.

Последующие тридцать миль нам не встретилось ни одной живой души.

Час за часом мы ехали по безлюдной, суровой, безграничной пустыне. Солнце, хотя и клонилось к закату, яростно пекло и немилосердно слепило глаза. Наконец я увидел впереди гряду скал, к которой вел длинный, пологий подъем.

Я тщательно обозрел окрестности с биноклем Найланда Смита. Вокруг по-прежнему было безлюдно. Земля высохла, превратившись в камень. Однако впереди, на дне маленькой долинки, виднелась группа пальм, и я понял, что там должна быть вода.

Высоко над головой одиноко парил страж-стервятник.

Тропа, ничем не напоминавшая автомобильную дорогу, изобиловала рытвинами. Нас подбрасывало самым невероятным образом. Сверившись с картой, мы выяснили, что пора поворачивать к скалам.

Саид вел машину в той небрежной манере, которой отличаются большинство местных водителей, привыкших, что шины — это такие штуки, которые в здешнем климате рано или поздно неизбежно взрываются, и искренне уверенных, что моторами управляют могущественные духи, спорить с которыми — дело безнадежное. Впрочем, запасных шин у нас было целых три, то есть хотя бы в этом наша экспедиция могла надеяться на лучшее.

Мы как раз пересекали ту маленькую долинку, приближаясь к группе пальм. Вдруг рука Смита сжала мое плечо.

— Останови! — велел он нашему водителю. Саид послушно затормозил.

— Смотрите!

Мы все уставились вперед, куда указывала его рука. На мягкой земле отчетливо отпечаталось множество следов автомобильных шин.

— Фа Ло Ше! — произнес Найланд Смит, как бы отвечая на не заданный мною вопрос. — Можете больше не беспокоиться, Гревилль. Дорога в Карну вполне проходима для автомобиля.

Вопреки его ироническому совету, это открытие заставило меня задуматься.

Откуда приезжала к нам в лагерь мадам Ингомар? Неужели из оазиса? И каждый раз возвращалась туда? Скорее всего, именно так…

Как всегда, когда мысли мои обращались к этой феноменальной женщине, в воображении немедленно возникала живая картина. Ее узкие, удлиненные, нефритово-зеленые глаза, казалось, пристально глядели прямо в мои. Я увидел, как в длинном инкрустированном мундштуке, зажатом в изящных пальцах цвета слоновой кости, тлеет одна из тех маленьких сигарет, которые она так любила…

Мы проехали укрытый под сенью деревьев колодец. Сразу за ним начался довольно крутой подъем. Не ручаюсь за других, но мои мысли, как я уже описал, витали довольно далеко. Однако едва мы поднялись на вершину холма и перед глазами вновь возникли необозримые пространства бесконечной пустыни, у меня вновь возникло ощущение, что за нами следят.

Ни малейшего движения не наблюдалось в окружающем нас пустынном ландшафте, лишь струи раскаленного воздуха трепетали над землей, напоминая бегущую воду. И тем не менее я был абсолютно уверен: о нашей поездке стало известно врагу. Или, по крайней мере, станет известно очень скоро.

А тут еще этот одинокий стервятник, парящий над пальмами…

— Остановись! — приказал я Саиду.

— Что случилось? — встрепенулся Найланд Смит.

— Может, и ничего, — ответил я. — Но я все-таки хочу вернуться к вершине холма и как следует приглядеться к рощице, мимо которой мы только что проехали.

— Правильно! — кивнул он. — Мне бы и самому следовало сообразить.

Я повесил на плечо бинокль и быстро пошел обратно. На самом перевале точно посреди дороги лежал большой, почерневший от времени и ветров валун, который нам несколько минут назад не без труда удалось обогнуть. Лучшего укрытия нельзя было и придумать. Спрятавшись за ним и распугав целую прорву маленьких юрких ящериц, в панике бросившихся искать спасения в песках, я навел бинокль на рощицу.

Сначала не было заметно ничего необычного. Но стервятник все еще парил в небе, и я был уверен — что-то живое пряталось там, между деревьями!

Наведя бинокль на резкость, я приготовился к долгому ожиданию. И ошибся — из-за купы деревьев показалась человеческая фигура.

В замечательную цейсовскую оптику я видел его так ясно, что даже на какое-то мгновение испугался: не заметит ли и он меня? Однако вскоре успокоился: не будь на незнакомце ярко-голубого тюрбана, мне вряд ли помог бы и бинокль. Кстати, несмотря на одежду, он вовсе не был похож на египтянина.

Дойдя до тропы, он поставил на землю какой-то ящик. Я перестал что бы то ни было понимать. Что он собирается делать?

Незнакомец между тем засунул в ящик руку, потом вскинул ее высоко над головой — и серый голубь понесся над пустыней, поднимаясь все выше и выше. Вот он перевернулся в воздухе — один, два, три раза. Затем лег на курс и как стрела помчался к оазису Кхарга.

— Неглупо, — мрачно одобрил Найланд Смит. — Теперь можно не сомневаться, что нас будут ждать. Мне бы, пожалуй, следовало догадаться, что эту даму не так-то просто застать врасплох. Однако такая серьезная охрана подтверждает мою теорию.

— Какую? — поинтересовался Петри.

— О том, что сегодня в доме шейха Исмаила ожидаются серьезные события.

— Мы едем прямиком в ловушку, — с горечью заметил Веймаут. — Есть ли у нас хоть один шанс — теперь, когда мы точно знаем, что они осведомлены о нашем приближении? Помощи ждать неоткуда — правда, сюда ведет железнодорожная ветка, но она ведь почти не используется…

Смит задумчиво кивнул. Потом выбрался из машины и присоединился ко мне. Не торопясь, набил трубку, раскурил и принялся выхаживать взад-вперед по дороге, время от времени бросая взгляды на меня, доктора и Веймаута. Я знал, о чем он размышляет — о том, имел ли он право рисковать нашими жизнями в таком безнадежном предприятии и есть ли у нас хоть какая-нибудь надежда выбраться живыми.

— Ваши предложения? — внезапно резко спросил он у Веймаута.

— Как-то ничего в голову не приходит…

— А вы что скажете, Петри?

— Честно говоря, я ничего подобного не предвидел, — пожав плечами, признался доктор. — Но, уж коли случилось…

— Доставайте-ка карту, Гревилль, — вздохнув, приказал Найланд Смит. — Разложим ее вот здесь, на земле.

Я нырнул в машину и вытащил уже знакомую крупномасштабную карту. Мы разложили ее прямо посреди тропы, придавив уголки камнями. Веймаут и Петри тоже подошли, и мы все четверо склонились над ней.

— Вот! — воскликнул Смит, ткнув пальцем в карту. — Самое опасное место, верно, Гревилль? Именно здесь легче всего разбиться.

— Это точно! — мрачно подтвердил я. — Масса развилок, крутых поворотов, об обрывах я уж не говорю — кое-где их высота достигает тысячи четырехсот футов…

— Тут они нас и будут поджидать, — подытожил Найланд Смит.

— Боже мой! — воскликнул Петри.

Я обменялся взглядом с Веймаутом. Выражение его голубых глаз показалось мне странным.

— Вы со мной согласны? — спросил Смит.

— Полностью.

— Короче говоря, джентльмены, — резюмировал он, — если мы, несмотря ни на что, и дальше будем двигаться этим маршрутом — до Эль-Кхарги нам в жизни не добраться.

Наступило молчание.

— В таком случае, почему бы нам не сменить маршрут? — подумав, предложил я. — Пока мы не достигли холмов, это не так уж трудно. А наши приятели вряд ли окажутся настолько мудры, чтобы сообразить, что мышка не собирается лезть в мышеловку. Вот, взгляните, — я наклонился и провел пальцем по карте, — тут, как видите, проходит старая караванная тропа, ведущая из Донголы в Египет. От нас до нее не больше тридцати миль. Это так называемый Путь Сорока, в старину по нему перегоняли караваны невольников из Центральной Африки. Если мы переберемся на него, то сможем подобраться к Кхарге с юга, чуть пониже деревушки под названием Билаг. Конечно, даже если нам удастся это проделать, крюк получится миль в сорок, если не в пятьдесят. Но…

Найланд Смит хлопнул меня по плечу.

— Вы решили проблему, Гревилль! Не-ет, я всегда говорил: когда появляются препятствия, ничто не сравнится со знанием географии. Хорошо бы успеть до ночи. Но как мы узнаем этот ваш Путь Сорока?

— По выбеленным костям, — усмехнулся я.

Закат окутал пустыню тысячью покрывал, раскрасив ее безлюдные холмы ярким многоцветьем — от пылающего золота до всех мыслимых оттенков красного. Мы миновали скалы, казавшиеся желтыми под зеленым небом. И вот бесконечная пустыня окрасилась фиолетовым; древний путь работорговцев протянулся через нее, как незаживающий шрам. Мне казалось, что весь видимый мир превратился в гигантскую чашу тюльпана, внутри которой медленно полз наш многострадальный «бьюик». Но наконец спустились и настоящие сумерки, разбросав над нами мириады звезд, похожих на жемчужины в обитой бархатом шкатулке.

Невольно любуясь этой красотой, мы тем не менее упорно заставляли стонущий «бьюик» пробираться по бездорожью. Наконец нам удалось вырваться на караванный путь Дарфур, ведущий с юго-западной стороны прямиком в Эль-Кхаргу, — до оазиса оставалось теперь не больше двадцати миль. Свежесть и чистота воздуха тоже говорили, что мы недалеко от цели. И вот наконец, когда мы взобрались на очередной пологий склон, Веймаут вскричал:

— Впереди свет!

Я велел Саиду остановиться. Мы вышли и осмотрелись.

— Скорее всего это Билаг, — предположил Найланд Смит. — По моим сведениям, дом шейха Исмаила находится где-то между деревней и Эль-Кхаргой.

— Дорога тут прямая и хорошо освещенная, — вмешался Петри. — Я считаю, нам нужно как можно скорее прорваться через деревню и остановиться где-нибудь неподалеку от города.

— Молю Бога, чтобы эта старая развалина выдержала, — пробормотал Веймаут.

Мы двинулись дальше. Дорога была узкая и отвратительная, но при въезде в деревню расширилась до приемлемых размеров. Смит сменил Саида за рулем, и я никогда не забуду, с каким искусством он продирался через маленький деревенский базар. Машины тут, похоже, появлялись нечасто — на нас таращились не только мужчины, женщины и дети, но даже собаки.

— Они могут сообщить в Эль-Кхаргу, — сквозь зубы проговорил Смит, когда мы наконец избавились от пристального внимания последней пары арабчат, увязавшихся было за нами. — Однако кое-какие шансы у нас еще есть.

Мы укрыли наш отважный «бьюик» в рощице финиковых пальм у южной окраины города. Веймаут, казалось, беспокоился по поводу Саида, но я знал этого человека и не сомневался: он сделает все, что потребуется. Мы оставили ему заряженную винтовку, запас патронов, сухой паек и поручили охранять машину. Потом объяснили, что, если не вернемся к определенному времени, он должен со всех ног бежать на почту в Эль-Кхарге и связаться с Флетчером.

Как он выполнил наши указания, я расскажу позже.

Потом мы вчетвером покинули рощу.

— Давненько не приходилось мне участвовать в маскарадах, — задумчиво протянул Веймаут.

Я осмотрел его в свете луны и подумал, что из него неожиданно получился вполне натуральный шейх. Правда, с языком дело обстояло неважно, но внешность была выше всяких похвал. Доктор Петри тоже выглядел замечательно, а мистера Смита, насколько я успел в нем разобраться, смело можно было отправлять в Мекку с толпой паломников. Что касается меня — я достаточно изучил манеры арабских слуг, поэтому чувствовал себя вполне уверенно.

— Может, мы уже и опоздали, — проговорил Найланд Смит, — но я все равно предлагаю идти прямо в город. Там, Гревилль, вам придется действовать от нашего имени — вы ведь лучше всех говорите по-арабски.

На том и порешили.

Эль-Кхарга, насколько я помнил, был городом довольно многолюдным — в нем жило семь, а может, восемь тысяч человек. Пальмы, растущие в два ряда на его узких, извилистых улочках, полностью перекрывали их своими развесистыми листьями, так что ночью казалось, будто идешь по какому-то нескончаемому, запутанному тоннелю. Впрочем, нам посчастливилось быстро выбраться в центр города, состоявший из мечети и двух муниципальных зданий.

— Все в порядке, — обрадовался я, увидев их, — где-нибудь здесь наверняка должна быть кофейня. Там мы узнаем все, что нам нужно.

Через две минуты мы уже сидели за столиком в насквозь прокуренной комнате.

— Нам везет, — улыбнулся краешком губ Найланд Смит. — Что бы ни происходило в этом городишке — держу пари, что две минуты спустя это уже обсуждается здесь.

— А я вам что говорил! — подтвердил я.

Осторожно осматривая помещение, я убедился, что мы в самом деле попали в единственное в Эль-Кхарге место развлечений. Столики были заняты горожанами — благопристойными торговцами финиками, мелкими окрестными землевладельцами, выращивающими рис, чиновниками, заглянувшими в кофейню, чтобы выкурить трубочку, наслаждаясь вечерней прохладой… Запах табака перемешивался со сладковатым ароматом гашиша. Словом, типичная египетская кофейня…

— Что-то мне сдается, вон те парни в углу не совсем вписываются в общую картину, — прервал мои наблюдения напряженный шепот Веймаута.

Я проследил за его взглядом. Двое мужчин склонились над маленьким круглым столиком. Оба курили сигареты, потихоньку потягивая кофе. Они не были похожи на египтян; в Каире это вряд ли привлекло бы мое внимание, но здесь, в Эль-Кхарге, их присутствие было необычным.

— Это еще кто такие? — удивленно поинтересовался я у Найланда Смита, заметив беглый взгляд, брошенный им в ту же сторону.

— Афганцы, — пояснил он. — Похоже, Великое братство Кали почтило нас своим присутствием.

— Замечательно, — кивнул я. — Но, может быть, оно все-таки не связано с нашим делом?

— И не надейтесь! — вздохнул Веймаут. — А теперь, Гревилль, взгляните-ка потихоньку в том направлении, куда указывает моя сигарета.

Я последовал его совету, стараясь сделать это как можно незаметнее.

— Вон та группа из трех человек, — подсказал суперинтендант.

К какому братству принадлежат эти, мне долго гадать не пришлось, — в памяти еще саднило воспоминание о мертвеце в «Могиле Черной Обезьяны». Все трое надвинули тюрбаны таким образом, чтобы скрыть знаки на лбу, но в них с первого взгляда можно было узнать бирманцев, и у меня не было ни малейших сомнений, что они принадлежат к тому же таинственному обществу дакойтов.

— Не оборачивайтесь, пока я не подам знак, — внезапно отрывисто произнес Найланд Смит, — а потом взгляните на тех, кто сидит точно позади нас.

Я снова кивнул. Он обвел взглядом помещение, отыскивая официанта, и махнул ему рукой. Потом коротко глянул на меня и наклонил голову. Я быстро обернулся и тут же отвел глаза, встретившись взглядом с другими — свирепыми, как у дикого животного. Официант подошел, и Найланд Смит заказал ему кофе.