Автовор

Попадали термины на листочки после телефонных разговоров, в процессе чтения подполковником многочисленных протоколов или свидетельских показаний. Зубков их записывал, чтобы не забыть о какой-то проблеме, и эти слова и недосказанные фразы могли только его, Зубкова, ввести в курс дела. Вот прибалтийский Калининград давно уже не давал покоя всему МУРу. Ведь именно этот город загружал столицу угнанными из-за рубежа автомобилями. По самым скромным подсчетам подполковника, автомобильные воры и теневики бывшего Кенигсберга только за прошлый год заработали на продаже ворованных автомобилей больше тридцати миллионов долларов. Значит, на сумму вдвое, а то и втрое большую разорились западные страховые компании.
      Словосочетание «аккумуляторная жидкость» должно было напомнить Зубкову о необходимости проведения в химической лаборатории МУРа незамысловатого эксперимента. Как скоро эта самая жидкость подвергает крепкие металлы коррозии, из которых делаются гаражные замки импортного производства. Зубков знал, что иностранные производители вкладывают баснословные деньги в рекламу своей замочной продукции, но российские угонщики легко справляются с зарубежными запорами, разрушая замочные зубцы путем их обильной поливки кислотой или аккумуляторной жидкостью.
      «Двойниками», которых старался разоблачить Зубков были не люди, а машины с одинаковыми номерами. Этот трюк-новинку, разработали торговцы украденных автомобилей. Для этого преступники обычно брали регистрационный номер автомобиля, реально существующего где-нибудь в Екатеринбурге или Омске, и самовольно присваивали другому, предназначенному для продажи, к примеру, в Саратов. После чего с техническим паспортом от родной машины криминальный автомобиль беспрепятственно перегонялся из Калининграда в Москву. Далее техпаспорт возвращался законному владельцу, на ворованной машине, уже в лабораторных столичный условиях, перебивались номера, и она продавалась.
      Зубков сгреб в одну кучу все разбросанные листочки и, сложив их в стопку, убрал в стол. С этими «телефонными и протокольными заметками» еще предстояло разобраться. Гора с папками и делами перекочевала на полку массивного сейфа. Подполковник убрал со стола огромную фарфоровую кружку, подумав о том, что ее уже следовало бы хорошо почистить содой. Белый фарфор с внутренней стороны от обильного употребления крепкого чая, заметно побурел.
      После капитального рассовывания разных бумаг и бумажечек, папок и папочек по ящикам стола и другим загашникам Зубков с удовлетворением оглядел свой кабинет. Теперь здесь царили чистота и порядок.
      Он вытащил из тумбы стола электрический чайник, в котором оставалось немного воды, воткнул вилку в розетку и подвинул к себе папку с жалобой владельца покореженного «Мерседеса». Он понимал, что Смагера необходимо спасать от гнева начальства. Но как?
      В это время раздался телефонный звонок с проходной, и дежурный предупредил подполковника, что к нему следует гость из городской Думы.
      Открытое и улыбчивое лицо Манданникова вызывало в Зубкове чувство доверия к этому человеку. Впрочем, подполковник МУРа проникся к нему уважением уже задолго до очного знакомства. Попросив по телефону подготовить в думскую комиссию по правопорядку краткую справку об угонах автотранспорта в столице, Манданников ни разу не потребовал ускорить работу, как это часто делало начальство городского и министерского уровня. В телефонных разговорах он никогда не повышал голос, ни разу не высказал своего недовольства. Зубкову импонировала такая система человеческих взаимоотношений. Впрочем, исходя из своего жизненного опыта, Зубков давно уже сделал для себя вывод: полные, высокие люди, каким был депутат Манданников, всегда добры и вежливы с окружающими.
      – Я внимательно прочел вашу справку, Владимир Иванович, – глянув на дымящуюся кружку, начал разговор Манданников, расположившись на крохотном для его массивного тела стульчике.
      Зубков, поймав взгляд депутата, предложил ему чашку чая.
      – С удовольствием, – на секунду забыв о том, по какому поводу он пришел в МУР, согласился законодатель.
      Подполковник достал из шкафчика граненый стакан, ополоснул его кипятком, высыпал на донышко прямо из пачки заварку и залил кипятком. Кивнув на свою огромную кружку, вздохнул:
      – Столько дел, что времени почистить кружку все не хватает.
      – А вы знаете, на кружке, которая в моем кабинете, даже цветочков не видно. Тоже нет времени…
      Оба весело рассмеялись.
      – После прочтения вашей справки, – вернулся к теме своего визита Манданников, – я стал часто поглядывать в окно с опаской: на месте ли моя машина? Положение, как говорится, аховое.
      – А какая у вас машина? – спросил Зубков.
      – «Волга». Двадцать четвертой модели. Старушка уже.
      – Тогда успокойтесь. На долю «Волг» и «Москвичей» приходится только один процент угонов.
      – Даже такая статистика существует? – с удивлением посмотрел на муровца депутат.
      – А как же! Все считаем и записываем. Только преступников некогда ловить, – улыбнулся он. – Это я к слову. А на самом деле, например, на вазовские «девятки» и «шестерки» приходится по тринадцать процентов краж. Сорок – на иномарки. Из этих сорока по девять на «Мерседесы» и «Ауди». В криминальном мире бизнес по продаже ворованных машин прочно обосновался на третьем месте. Больше можно заработать, только торгуя оружием и наркотиками.
      – Но что бы вы сделали, Владимир Иванович, чтобы защитить частную собственность и оградить честных граждан от посягательств этих самых бандюков?
      – Ах, если бы это только от нас, милиционеров, зависело! Прежде всего я бы с красным карандашом вторгся в Уголовный кодекс и существенно переписал бы некоторые из статей российского законодательства.
      – Например?
      – Ужесточил бы наказание за угоны.
      Манданников недовольно цокнул языком:
      – Вот беда: нам бы расстрелов побольше, да сроки отбывания наказания в тюрьме для оступившихся увеличить. Опять жаждем крови.
      – А что делать? – не согласился с возражением Манданникова Зубков. – Глядите, что получается: в южных суверенных государствах бывшего СССР власти пошли на ужесточенные наказания угонщиков. Кто-то скажет – и поделом! Но крайние меры как раз аукнулись на россиянах.
      – Интересно, каким же образом?
      – Все взаимосвязано. К примеру, раньше грузины и так редко промышляли в своей республике, а после того, как в Грузии наказания за угон стали жестче, автоворы устремились в Россию. Особенно посланцев «братских стран» привлекают крупные города. А о Москве и говорить нечего. Тут, в многомиллионном мегаполисе, легко раствориться, да и выбор для угона гораздо богаче. Вот и вышло, что грузинские законодатели невольно подставили под удар Россию.
      – Это тяжелое обвинение в адрес соседнего государства. Необходимы доказательства того, что…
      – Да доказательств масса! – Зубков вспомнил о последнем случае. – Недавно взяли группу грузинских искателей приключений из девяти человек. Все мастера спорта по борьбе! Один чемпион Европы по дзюдо, другой выиграл по этому виду первенство Москвы. «Стреножить» таких – дело нешуточное, но все-таки взяли… Недалеко от квартиры, снимаемой этими «орлами», обнаружили и кооперативный отстойник. Там было спрятано от посторонних глаз полтора десятка различных иномарок: «Мерседесы», джипы, «Саабы», «Ауди»… Все машины новенькие, как с выставки. Там же нашлись двадцать номерных знаков от машин, числящихся в розыске! А как грабили, гады! Не спортсмены – нелюди! Выбрав понравившуюся машину, они «садились ей на хвост» и преследовали, пока испуганный водитель сам не останавливался. Тогда один из группы подходил и обращался к нему с вопросом. Цель – заставить повернуться лицом. После чего следовал мощный удар кастетом. Пока водитель захлебывался кровью, его машина уже исчезала в глубине улицы… Если кто-то пытался сопротивляться, «джигиты» нападали всей ватагой. И уже не одно ограбление обернулось смертельным исходом.
      – Да, – вздохнул Манданников и опустил голову, – где аукнется, там и откликнется. Я слышал, что российские бандиты не менее жестко действуют на Западе – в Польше, Германии, скандинавских странах.
      – Чего греха таить – бывает. Но российские угонщики в большинстве своем предпочитают увести автомобиль с помощью хитрости. Такие есть гроссмейстеры угонного дела!
      – Но как же ворованные автомобили пересекают таможню?
      – Есть несколько достаточно четко отработанных путей пересечения границы. Самый испытанный и выгодный для двух сторон способ – это когда наши мошенники вступают в преступный сговор с гражданином иностранного государства. За умеренную плату у него крадут машину и, подкупив таможню, перегоняют в Россию. Обворованный в накладе не остается. Через пару дней после «угона» он ставит в известность страховую компанию и получает страховку.
      А иногда жители цивилизованных государств сами перегоняют свои машины на территорию России, предлагая нашим предпринимателям их украсть. Могу рассказать последний случай.
      Два бельгийца и один немец были задержаны в результате совместной операции нашего МУРа и бельгийской полиции. Один из мошенников уже сделал два удачных рейса в Белоруссию, но на третьем все-таки попался. Машины, которые они поставляли российскому криминальному картелю, были супердорогие. Честно признаться, мы бы их никогда не поймали, если бы ни один бдительный чиновник из контрольной службы страховой компании. Он зафиксировал, как недавно застрахованный «БМВ-530» пересек границу Польши и Белоруссии и направился в Россию, о чем и поставил в известность полицию. Та взяла автомобиль на особый контроль, позвонили к нам в МУР и попросили проследить за действиями мошенника на российской территории. А он и его друзья, доехав на трех автомобилях до Смоленска, уже сдали они их московским перекупщикам, а по возвращение заявили о пропаже машин из гаража только через месяц, утверждая, что действительно ездили на своих автомобилях за границу, но потом, дескать, на них же вернулись обратно, где и подверглись ограблению. Правда, одного из угонщиков подвела еще и некая небрежность: регистрируя неправильную парковку проданного уже в Смоленске автомобиля, он повесил фальшивые номера на свой собственный старый «БМВ», очень отличавшийся по цвету от отправленного в Россию, и при разбирательстве девушка-инспектор вспомнила, что «выписала штраф на красную машину, а совсем не на темно-серую».
      – Вы плотно работаете с Интерполом?
      – Ну, а как же без этого! Без помощи заграничных коллег было бы совсем худо. Ведь в основном поток краденых машин движется из Германии через Польшу, Белоруссию и Украину. С помощью Интерпола мы подметили, что чаще всего угоны совершаются по пятницам, когда жители западноевропейских городков отбывают на пикники. Поэтому с заявлениями в полицейский участок бегут только через пару дней. А этого времени вполне достаточно, чтобы пересечь границу Польши. Так что по понедельникам и вторникам мы просим таможню и пограничников внимательнее проверять документы на машины.
      – Значит, для пострадавших несчастливый день – пятница. А для воров – понедельник? – Манданников улыбнулся и отхлебнул глоток остывшего чая.
      – Дело в том, что не каждого угонщика легко уличить в преступлении, все у них отработанно до мелочей. В Польше члены преступного международного синдиката переоформляют машину, уже под новым документом и номером она следует в Беларусь. Оттуда без проблем перегоняется в Россию и поступает в продажу через сеть торговых фирм и организаций. Словом, при хищении машины применяется цеховое разделение труда: банда угонщиков, приемщики в отстойниках, технические работники, забивающие номера агрегата и кузова, оформители исходящей документации и те, кто умудряется поставить украденную тачку под новый номерной знак. Ну и сами скупщики.
      – Говорят, что в столице людей, занимающихся скупкой краденых иномарок, не больше десятка.
      – Но именно от них зависит благополучие угонщиков. Обычная цена, установленная скупщиками за ворованную машину, не больше десяти тысяч долларов! Сами же они выставляют ее на продажу за 40-50 тысяч! И покупатели отыскиваются. Иначе овчинка не стоила бы выделки. Правда, купив «темную» иномарку, в свою очередь, и новый российский владелец может в одно прекрасное утро не увидеть ее под своим окном. Дело в том, что его новенький «мустанг» также могут похитить как российские, так и залетные грабители из стран СНГ. Случаев достаточно.
      – Какой-то водоворот воды в природе получается, – обдумывая сказанное поджал губы Манданников. – Владимир Иванович, значит, у вас есть претензии к российской таможне?
      – Сколько угодно.
      – Меня интересуют те вопросы, которые можно решить, изменив формулировки таможенного законодательства.
      – Формулировки сколько не меняй, а меньше взяток брать все равно не будут. Уж слишком выгодное это дело – решать, сколько и за какую машину придется частнику, купившему иномарку за рубежом, заплатить таможенную пошлину?
      – Но неужели здесь нельзя навести порядок?
      – Мне кажется, нельзя. Пока будут выгодны таможенные сборы государству, они будут выгодны и для отдельно взятого таможенника. Взяточничество на границе вымрет только вместе с упразднением таможенных пошлин. Словом, не раньше того времени, когда новую или подержанную иномарку можно будет купить в Смоленске или Москве по нормальной заводской цене. Но именно подержанные машины и составляют основной источник дохода как государства, так и отдельно взятого таможенника. Я вам вот что скажу: на таможенных постах люди делят прибыли, которые порой превышают прибыль самих угонщиков. Но, видимо, государству это все равно выгодно. Извините, это я только вам докладываю, не для протокола…
      Зубков поглядел на запястье: их разговор длился уже более полутора часов. Но Манданников не обратил внимания на недвусмысленный взгляд подполковника и продолжал разговор:
      – Как вы думаете, чем может помочь Дума, что сделать, чтобы оградить автовладельцев от угонов?
      – Хотите честно?
      – Я рассчитываю на вашу взаимность.
      – Не шпыняйте по поводу и без повода автовладельцев. Пока город самолично не обеспечил всех желающих автовладельцев недорогими боксами и гаражами, трудно требовать от граждан, чтобы они не занимали под «ракушки» городские земли.
      – Но вы видите, во что превращается Москва из-за нагромождения железных ящиков! Облик столицы – псу под хвост? И Дума, и правительство города озабочены этой проблемой!
      – Потому что не озабочены проблемой, где хранить свою собственную машину. Согласитесь, каждый начальник имеет свой гараж. А не начальник?
      – Вы думаете, станет меньше угонов?
      – Уже стало. С появлением металлических тентов у милиции и МУРа количество работы по розыску угнанных машин сократилось в два раза. Это угонщик-профессионал высокого класса с любым гаражным замком и сигнализацией справится, а «чайник» – к гаражу и близко не подойдет. Поэтому, уверяю вас, господин депутат, лучшего подарка, чем беспрепятственное получение разрешения на установку гаража или «ракушки» для автовладельца, а значит и милиционера, трудно сделать.
      Манданников что-то пометил в своем блокноте и задумчиво сказал:
      – Да я стану врагом своих коллег под номером один, если отважусь поднять вопрос о свободном размещении «ракушек» на городской земле.
      – Что-то в этой жизни надо выбирать, – улыбнулся Зубков. – Зато вы станете всеобщим другом и любимцем горожан. И депутатское будущее вам обеспечено еще на несколько сроков.
      Зубков поднялся со стула, демонстративно посмотрел на часы и предложил:
      – Хотите еще чаю?
      Манданников понял намек и тоже поднялся.
      – Как-нибудь в другой раз, Владимир Иванович, только уже в моем кабинете.
      – А вы знаете, я ведь тоже ни разу не был в Думе.
      – Как только я сделаю доклад для обсуждения на сессии, так непременно вас приглашу на чай. Еще раз пройдемся по всем проблемам, которые вы мне сегодня поднакидали.
      – Буду только рад.
      Раздался телефонный звонок. Зубков поднял трубку и услышал голос генерала:
      – Где у тебя этот деятель, который напал на президента банка?
      «Ну вот и началось», – подумал Зубков и ответил:
      – Смагер давно уже в командировке. Я его срочно в Питер отправил.
      За Манданниковым тихо закрылась дверь.

6

      Грек внимательно осмотрел квартиру, которая, по его замыслу, должна была служить не только служебным офисом, но и жильем для его новой знакомой – балерины Леночки. Квартира была двухкомнатной, с огромными холлом, кухней и прихожей. Сдавали ее хозяева на долгий срок и вместе с мебелью. Но Греку не понравилась современная обстановка квартиры, и он, плюхнувшись в мягкое итальянское кресло, недовольно хмыкнул.
      Леночка, словно прочитав его мысли, тоже смутилась:
      – Вы знаете, меня тоже не устраивает обстановка.
      – Да? – одобрительно посмотрел на нее Грек. – А что бы вы хотели?
      Она молча удалилась на кухню и через несколько минут появилась с подносом, на котором стояли две чашки кофе, два бокала с коньяком, блюдце с нарезанным лимоном и вазочка с конфетами.
      – Так что тебе не нравится? – переспросил Грек.
      Она не спешила с ответом. Устроилась на диванчике напротив Грека, положила ногу на ногу, словно демонстрируя, что растут они у балерин вовсе не с того места, как у всех людей, а прямо от шеи. Худыми пальчиками подняла миниатюрную чашечку с кофе:
      – Я хотела бы создать здесь атмосферу времен славы русского балета.
      – Это каких же времен? – спросил Грек, лениво покручивая на полированном журнальном столике бокал с коньяком.
      – Конца девятнадцатого – начала двадцатого века.
      – Черт побери, но насколько удобно будет сидеть, лежать, наконец, пользоваться теми предметами, которые ты относишь к расцвету русского балета? – Он поднялся со своего кресла и пересел к ней на диван.
      Ему показалось, что она слегка покраснела. И, хотя их разделяло вполне пионерское расстояние, даже немного отодвинулась от Грека. Грек вдруг почувствовал тонкий запах духов, исходящих от ее волос, увидел перед собой красивые длинные ноги. Ему жутко захотелось обхватить ее рукой за талию и прижать к себе. Он даже сделал неуловимое движение в ее сторону, Но она вдруг поднялась:
      – Здесь, в вашем рабочем кабинете, я бы поставила письменный стол из черного дерева, конторку и несколько книжных шкафов из ореха. Полдюжины подсвечников. В холле разместила бы мягкую золоченую мебель. Пол и стену украсила бы персидскими коврами. Подошли бы несколько светильников в духе «Самсон верхом на льве или змие». На кухне должен быть только один большой круглый лаковый стол и венские стулья. И, конечно, фарфоровая посуда севрского исполнения.
      – Какого? – нахмурил лоб Грек, пораженный историческими познаниями своей протеже.
      – Севрского, – быстро заморгала она длинными ресницами и уже до конца добила его своей начитанностью: – В конце девятнадцатого века многие заводы по производству фарфоровых изделий изготавливали свою продукцию по образцам столетней давности. Но это не считалось подделкой, так как промышленники хотели только поднять спрос покупателей на формы и роспись именно восемнадцатого века.
      Она умолкла и внимательно посмотрела на Грека, как бы ожидая оценки своим знаниям. Грек поджал губы и опрокинул бокал с коньяком себе в рот:
      – А как украсила бы спальню?
      – В спальне, где я буду проводить только ночь, пусть все останется как есть. Вы согласны, что эта комната вовсе не для посторонних глаз?
      Грек хрустнул пальцами:
      – Но позвольте, Леночка, вы ведь уже взрослый человек. Найдете себе мальчика по вкусу, и вполне возможно, что ваше увлечение может привести в спальную комнату…
      – Что вы такое говорите?! – всплеснула она руками. – Как вам такое могло прийти в голову?!
      – Но все мы люди! – попытался оправдаться Грек.
      Она вдруг подбежала к нему и дотронулась ладонью до его губ. Глаза ее блестели, и она была готова вот-вот расплакаться.
      – Вы все время так любезны были со мной, так много для меня сделали. Шампанское, балет, эта шикарная квартира… А теперь говорите такое…
      Она стояла совсем близко. Ее колени слегка дотрагивались до его ног. Распущенные волосы касались его лба. Аромат духов туманил сознание. Он привлек ее к себе и уткнулся головой в живот. Она не сопротивлялась и обхватила его руками за толстую шею. Он нашел губами мочку ее ушка…
      – А когда ты уезжаешь? – спросила она, стеснительно пряча свою наготу и натягивая одеяло почти до подбородка.
      – Завтра вечером, – ответил Грек и перевернулся на бок, рассматривая профиль своей юной балерины. – А что?
      – Мне будет так неспокойно без вас…
      – Без тебя, – поправил Грек. – Мы же договорились – переходим на «ты».
      – Заедешь к моей маме и передашь письмо.
      – Я не в Баку, моя девочка.
      – Вот как? А куда?
      Грек внимательно посмотрел на нее:
      – В Прибалтику.
      – В Ригу? В Вильнюс? Ах, как мне нравится органная музыка?
      – Нет. Я еду в Калининград. Хочешь, я куплю тебе «Мерседес»?
      – Ну что ты, дорогой. Я никогда в жизни не имела никаких дел с автомобилями. Я их боюсь, наконец.
      – Я куплю тебе красный «Мерседес». И научу водить машину.
      – Если уж мне и суждено будет научиться ездить на машине, то я никогда не сяду за руль «Мерседеса».
      – Это почему? – приподнялся на локте Грек и с удивлением заглянул ей в глаза.
      – На этих марках у нас в России только правительство и бандиты разъезжают, словно показывая свое привилегированное положение.
      – А какую машину ты бы хотела водить?
      – А ты что, любимый, можешь купить любую?
      – Для тебя я все могу. А покупать и продавать машины – моя профессия.
      Она задумалась и улыбнулась:
      – Я не специалист в автомобилях и не знаю, какую мне бы хотелось.
      – Хорошо, – сказал он, – я думаю, что из двух-трех десятков различных марок ты сможешь выбрать то, что тебе по душе?
      – Ты что, их пригонишь под окно дома?
      – Нет, мы поедем с тобой на железнодорожный отстойник. Там и выберешь.
      Она засмеялась, обняла Грека и поцеловала в губы:
      – Мне не нужна машина, дорогой. Я бы хотела сидеть в салоне только рядом с тобой. Но не на месте водителя.
      – Черт побери, какая удача, что мы с тобой встретились, – прошептал Грек и обнял ее. – Ты выйдешь за меня замуж?
      – Когда ты узнаешь, какая я противная, навряд ли этого захочешь…

7

      Личный телохранитель и по совместительству секретарь Фотия Мартын посмотрел в окно.
      – Один приехал? – повернулся он к только что вошедшему Шамилю.
      – А что, мы договаривались о свадебном кортеже? – ухмыльнулся Шамиль.
      На лице Мартына появились презрительность.
      – Подкалывать будешь, когда я срать сяду, понял?
      Шамиль тяжело вздохнул и, не обращая внимания на агрессивность Мартына, равнодушно ответил:
      – А ты что, без подколок срать не можешь? Запорами страдаешь?
      Теперь они уже оба враждебно сверлили друг друга глазами. Но психологическое преимущество было все-таки на стороне Мартына по одной простой причине: Шамиль был в полном одиночестве в логове Фотия, а потому рассчитывать приходилось только на себя. И тем более не на кулаки и оружие, а только на способность к дипломатическому ведению беседы.
      Он надеялся, что сможет столковаться с Фотием. Судьба не раз скрещивала их пути-дорожки в темных переулках, причем никогда Шамиль не имел при этом численного преимущества в своих людях и превосходства в оружии, но всегда умел убедить Фотия, что кровопролитие – не самый главный аргумент в решении спорных вопросов.
      Молчание нарушил Шамиль:
      – У меня ведь не с тобой разговор, Мартын. Фотий пригласил, вот и доложи ему, что я приехал в гости.
      – Фотий приказал мне провести с тобой переговоры, – сказал Мартын и сел в кресло. Он, грубо нарушая этикет переговоров, даже не предложил Шамилю занять второе кресло, чем хотел унизить своего гостя и показать, кто на какой ступеньке иерархической лестницы в данном положении находится.
      – Ну, тогда мне здесь делать нечего, – спокойно сказал Шамиль. – Нечего авторитету с сявкой разговаривать.
      Он повернулся к двери, но выход ему преградили два дюжих молодчика с толстыми шеями и крутыми мышцами.
      – Сядь, – грубо приказал Мартын, – а то может случиться так, что живым ты отсюда уже не выйдешь. Впрочем, ты уже почти мазурик.
      В это время дверь одной из комнат открылась, и в кабинет вошел Фотий – сухонький мужичок лет пятидесяти в каком-то неподходящем для ведения делового разговора одеянии. Он был в шортах и желтой тенниске.
      – А-а-а, – улыбнулся он, протягивая руку Шамилю. – Старый конкурент, приятель, партнер.
      Шамиль пожал вялую руку:
      – Да мы вроде бы как никогда партнерами и не были.
      – Разве? – удивился Фотий.
      – Разный у нас бизнес, старина, – сказал Шамиль.
      Фотий указал Шамилю жестом на кресло:
      – А я так понял, Шамилек, что с недавних пор мы стали с тобой партнерами.
      – Вот как?
      – Ага. Ты ведь позаимствовал у меня в аренду личный транспорт, да и краткосрочный кредит взял без моего разрешения…
      Шамиль принял приглашение, ехидно сверкнул глазами в сторону Мартына и чинно опустился в кожаное кресло:
      – Накладочка вышла. Нового человека на работу приняли, а он не разобрался: где свое, а где чужое. Но ведь это дело поправимое, не так ли, Фотий?
      – Ага. Конечно поправимое. – Фотий повернулся в сторону Мартына и щелкнул пальцами. – Принеси-ка нам апельсинового сока. А то меня что-то жажда после тенниса одолевает? – Он тут же перекинул вопросительный взгляд на Шамиля. – Может быть, тебе, коллега, что-нибудь покрепче требуется?
      – Ну что мы на вечеринке, что ли? Я тоже на сок согласен, коллега.
      – Машину-то не разбили?
      – Ну, в этом отношении мои ребятки аккуратны. Зачем же товар калечить – себе в убыток? Тогда уж лучше вообще чужое не брать. Скажи, куда пригнать «Блейзер», – и через час он будет в твоем распоряжении.
      – Ага, хорошо. Этот вопрос решили. А как с чемоданчиком, который в машине находился?
      – Будем считать, Фотий, что я действительно у тебя кредит взял.
      – Я даю только под десять процентов в месяц. Две недели со дня кражи прошло. В чемоданчике было четыреста пятьдесят тысяч. Значит, двадцать две с половиной уже накапало. Но это так, на один ужин. Сам знаешь, нынче все дорого стало…
      – Считай, что я взял кредит на месяц.
      – Ага. Значит, сорок пять тысяч набегает. Для ровного счета ровно полмиллиона. Это, так сказать, материальные издержки. А кто будет платить за моральные?
      Шамиль откинулся в кресле, сделал глоток сока. Он предполагал, что Фотий непременно затронет вопрос о так называемых моральных издержках. Оставалось только определить, в какую сумму они выльются. Шамиль, не торопясь, поставил стакан на стол:
      – Так я думаю, что деньги мы тебе раньше вернем, а процент по кредиту до пятидесяти тысяч округлим.
      – Легко сложные вопросы решаешь, Шамиль. Ты подумай получше: для чего такие суммы в машине возят, когда они должны в банке лежать? Твой сорванец угнал мою машину прямо от офиса в тот самый момент, когда я должен был заключить выгодную сделку. Бывают такие: вкладываешь полмиллиона, а через пару месяцев получаешь в два раза больше. Так вот, мы как раз и заключили такой выгодный контрактик.
      Фотий тяжело вздохнул и повернулся к Мартыну:
      – Как не хотелось мне дымить, дорогой, но нервы… Подкури-ка мне сигаретку. – Взяв дымящуюся сигарету, он снова посмотрел на Шамиля: – Сделка, коллега, сорвалась, я потерял экономическую выгоду…
      Шамиль потер переносицу и ответил вопросом:
      – Мы еще не знаем, был ли мальчик?
      – Ты что имеешь в виду? – Фотий выпустил дым и поднял глаза на собеседника.
      – Была ли сделка? Лежал бы в дипломате миллион, я бы и вернул миллион с процентами.
      – Ага. Но зачем ты мне грубишь и не веришь, Шамиль? Я человек честный. И хочу вернуть только то, что ты у меня взял.
      – Я у тебя ничего не брал.
      – Ага. Ты – не брал. Взял твой мальчик. Ушлый, наверное. Кстати, я хотел бы посмотреть на него. Как он выглядит? Красивый? Голубоглазый? Ты его мне покажи, сразу не убивай.
      – Это уже мои дела, Фотий. И я как-нибудь сам разберусь: кого казнить, а кого миловать.
      – Ну как знаешь. Так на чем мы остановились? Ага. Через пару недель ты мне «дипломатик» с миллионом возвращаешь. Меня ведь, знаешь, не так материальное волнует, как моральное. Видишь, закурил даже.
      – Ну а если не сойдемся? – спросил Шамиль.
      – Какие ты нехорошие вопросы задаешь, Шамиль?
      – А все-таки?
      – Я ведь драться с тобой и твоими грабителями не собираюсь. Ушли те времена, когда мы стрелялись по поводу и без повода. Да и ты нынче слаб в коленках. Чеченов в столице немного поприжали. Чай не начало девяностых. Да и миллион – дело наживное. Поэтому, если в цене не сойдемся, я тебя и твой бизнес сдам правоохранительным органам. Я ведь настоящий бизнесмен и ратую только за то, чтобы единая и неделимая Россия как можно быстрее избавилась от воров и грабителей. Словом, от разной криминальной швали.
      Фотий медленно поднялся с кресла и посмотрел на часы:
      – Ага. Без четверти одиннадцать. Время пошло. А мне еще в Думе побывать надо. Дела, понимаешь, – развел он руками и с ненавистью посмотрел на Шамиля. – Извини, коллега…

8

      Младший лейтенант Александр Омельченко поставил подпись и число и придирчиво оглядел исписанный мелким почерком лист. У него еще было время подумать, стоит ли отдавать рапорт, в котором он докладывал своему начальству о нежелании работать вместе со своим напарником. Он привел в рапорте несколько примеров, когда, по его предположению, Гнеушев провоцировал проштрафившихся на дороге водителей на дачу взяток. Нет, конечно, Омельченко так ни разу и не поймал Гнеушева с поличным, но нисколько не сомневался, что его напарник нечист на руку.
      Однажды он вдруг обнаружил, что из его планшетки исчезли бланки штрафа. И пока он искал их во всех уголках патрульной машины, Гнеушев лихо разбирался с нарушителями дорожного движения. Через полчаса он высыпал из папки на водительское сиденье с десяток водительских прав, хозяева которых были направлены им в сберегательный банк для уплаты штрафов. Это было не весть каким страшным, но все же нарушением прав водителей. Инспектор всегда должен иметь при себе штрафные талоны.