Легенда о Стиве и Джинни - Любовь сладка, любовь безумна

Но если этот проводник — Стив Морган, будет ли Джинни чувствовать себя в безопасности?

Девушка заснула бы раньше, знай она, что Моргана не было в комнате. Он провел несколько приятных часов с француженкой, достаточно живой и страстной женщиной, и с удовольствием остался бы с ней на всю ночь, но у мистера Бишопа были, к сожалению, другие планы, и, когда Пако Дэвис, постучав, передал Стиву приглашение присоединиться к игре в покер, Стив утешил француженку тридцатью долларами и обещанием прийти к ней позже, если игра не затянется до утра.

Бишоп нанял игорный зал в ресторане, и Стив, поднимаясь по темной лестнице, увидел, что комната уже была полна сигаретного дыма, повсюду стояли пустые бутылки и стаканы. Бишоп, игравший сосредоточенно и с размахом, выигрывал.

— Сыграл с парочкой новичков с Востока, — лаконично объяснил Пако. — Они только что ушли, иначе я пришел бы раньше. Правда, тебе это вряд ли понравилось бы, а, дружище? — Белые зубы Пако блеснули в улыбке.

— Ты прав, сомневаюсь, что я оценил бы это по достоинству.

Бишоп сделал приглашающий жест:

— Садитесь. Все должны думать, что здесь идет настоящая игра!

— Она и будет настоящей, если вы выиграете у меня все денежки! — проворчал Пако, опускаясь в кресло.

Стив закурил сигару и сел напротив Бишопа, изучая сданные ему карты. Должно быть, дело неотложное, если Бишоп послал за ним среди ночи. Может, узнал что-то новое — он ожидал посланца с Севера — одного из курьеров, собирающих информацию. Все это напоминало головоломку, а Бишопу выпало складывать вместе кусочки.

— Я сегодня говорил с Я ней, — неожиданно начал Бишоп, — он едет в Санта-Фе. Но успел передать необходимую информацию. Брендон везет золото в слитках.

Пако тихо присвистнул:

— Золото? Но почему? Оно же тяжелое — не увезешь! Да и опасность велика!

— Он придумает безопасный способ пересылки. Не нужно недооценивать этого человека. Он не только умен, но и опасен, и на него работает много людей, — резко остерег Бишоп.

— Вроде Восточного синдиката, который он основал? — против воли восхищенно спросил Пако. — Богатейшие люди в стране, и хотят заполучить еще больше!

— Техас, Аризона, Нью-Мексико — все эти огромнейшие территории в их руках — подтвердил Стив.

— Неплохой кусок, тем более что всю грязную работу сделали за него другие.

— Сенатор Брендон — человек честолюбивый, — сухо отметил Бишоп, — он выбрал неблагоприятное для нас время.

Единственные представители закона в Техасе — рейнджеры, а на территориях Аризоны и Нью-Мексико дела обстоят еще хуже, не говоря уже об индейцах и французах, сражающихся со сторонниками Хуареса в Мексике.

— Настоящий пороховой погреб, — мрачно произнес Пако.

— И мы должны стараться, чтобы он не взорвался, — согласился Бишоп.

— Разве? — вопросительно поднял брови Стив.

Обычно у Бишопа был уже готов продуманный план.

— Джентльмены, мы уже говорили об этом. Самое главное то, что обстановка нам известна. Индейцев по эту сторону границы снабжают ружьями и порохом; техасцы недовольны своим правительством, поскольку засланные из Вашингтона продажные авантюристы делают все, чтобы подорвать доверие к президенту. Мой человек в Вашингтоне должен узнать, кто назначил их сюда. К югу от границы… сами знаете, что там происходит. Мы помогали Хуаресу, и французы поняли, что их положение достаточно шатко.

— Базен платит солдатам из своего кармана, — резко перебил Стив. — Но этого недостаточно — он дал им разрешение грабить и убивать. А Максимилиан притворяется, что ничего не знает.

— Золото Брендона предназначается для французов, — объяснил Бишоп. — У него во французской армии друг — полковник Деверо, женившийся недавно на дочери богатого владельца асиенды[2].

Пако Дэвис тихо выругался по-испански.

— Значит, помогает Брендону создать империю в обмен на часть денег.

— Видимо, так, — согласился Бишоп.

— Какова наша роль?

Бишоп слегка улыбнулся:

— Морган, вы украдете это золото. Мы обещали Хуаресу помощь. Он получит деньги, а мы попадем в милость к президенту.

— По-вашему, это очень легко, — покачал головой Стив.

Он был раздражен и хотел спать, когда Пако вытащил его из постели, но теперь ощутил знакомое возбуждение, — предчувствие опасности и приключений. Он широко улыбнулся Бишопу:

— Где золото? Здесь, в Сан-Антонио?

— Об этом я и веду речь. Сенатор Брендон не будет провожать жену и дочь в Калифорнию. Ему придется возвратиться в Вашингтон, а золото он, естественно, перешлет с семьей.

— В фургоне! — воскликнул Пако. — Ах он, хитрый, пронырливый ублюдок! Использует женщин для такого опасного дела!

— Совершенно верно! И это дает ему предлог послать с ними побольше вооруженных охранников, — добавил Стив.

— Вы правы, — кивнул Бишоп. — Умный человек и настоящий политик. Но где-то… по пути золото исчезнет, скажем, в Нью-Мексико или Аризоне. Деверо получит свою долю, и Брендон останется вне подозрений, поскольку будет находиться в это время в Вашингтоне. Думаю, он не сообразит, кто это проделал, и сомневаюсь, что поднимет шум… ведь никто не должен знать о золоте…

— Человек, использующий собственную семью, не достоин называться мужчиной, — взорвался Пако.

Стив беспечно пожал плечами:

— Черт возьми, женщины, должно быть, согласились в этом участвовать. Какая женщина устоит перед искушением стать принцессой? Значит, мы должны подойти ближе к границе, прежде чем золото исчезнет?

Зубцом вилки Бишоп начал чертить на скатерти нечто вроде карты. Стив и Пако внимательно наблюдали.

Как обычно, он ни о чем не забыл, объясняя обоим, что они будут действовать без всякой помощи.

— Правительство, естественно, ни а чем не осведомлено, — сухо процедил он, — и не несет ответственности за эту… операцию. Если что-то случится и вам повезет попасть в тюрьму, мы организуем побег. Но учтите, если люди Брендона вас схватят, долго вы не проживете. А теперь играем в карты, джентльмены. Завтра я уезжаю дилижансом, но можно еще часок поиграть.

— То есть у вас есть время, чтобы полностью нас обчистить, — ухмыльнулся Пако. — Придется оставить себе часть захваченного золота.

— Будь я на вашем месте, не садился бы играть с незнакомыми людьми, — добавил Стив ехидно, — могут обвинить в жульничестве.

— В жизни не мухлевал, просто везет в карты, — отбивался Бишоп.

Спроси у Бишопа кто-нибудь серьезно, в чем причина такой удачи, он ответил бы, что всю жизнь изучал природу человеческую. Именно это позволяло ему так часто выигрывать.

Внешне сосредоточившись на картах, Бишоп продолжал обдумывать первую часть плана. Без сомнения, Брендон спешит отправить караван фургонов в Калифорнию и скорее всего наймет проводниками Стива Моргана и Пако Дэвиса. Бишоп организовал все очень тщательно, обеспечил их присутствие в Сан-Антонио. Именно шериф Тревор, друг Бишопа, предложил их кандидатуры Брендону. Если все будет в порядке, через два-три дня караван уйдет из Сан-Антонио. Правда, Морган предупреждал, что Соне Брендон вряд ли понравится его присутствие, но, вероятно, из этой прошлой связи можно извлечь какую-нибудь пользу. Красивая женщина, но слабовольная… нет, она вряд ли скажет что-нибудь своему мужу.

Взглянув в глаза Стиву Моргану, Бишоп неожиданно произнес:

— Думаю… ваше путешествие будет… э-э-э… очень приятным.

Стив поймет, что он хотел сказать.

Глава 9

В последующие дни Джинни Брендон продолжала находить все новые причины неприязни, питаемой к мистеру Стиву Моргану.

Сначала была небольшая вечеринка, на которой отец объявил, что нанял в проводники Стива Моргана и его партнера Пако Дэвиса. Джинни, не хотевшая спускаться к обеду, все-таки позволила Соне убедить себя, поскольку такое поведение наверняка расстроило бы отца. Она ожидала… она не знала, чего можно ожидать. Встречи со смущенным, сконфуженным мистером Морганом? Собственного безразличия, холодного презрения? Она обрадовалась, услышав, что Карл Хоскинс тоже будет обедать с ними, вместе с Папашей Уилкинсом, вожатым каравана.

Джинни оделась в этот вечер с особенной тщательностью, в одно из своих любимых платьев, светло-желтое, оттенявшее медный блеск волос. Она поставит этого невежу на место! К собственному удивлению, она обнаружила, что Соня тоже была прекрасно одета, в платье из темно-красного бархата; в ушах, на шее и пальцах сверкали рубины, делавшие ее красоту почти неземной.

— Вы обе прелестно выглядите, — заметил сенатор Брендон.

— Возможно, нам много месяцев не придется так одеваться, — словно в оправдание прошептала Соня. Она не могла признаться даже себе, что для столь изысканного туалета могла быть иная причина. В конце концов, все окончилось больше четырех лет назад, и жизнь во время войны казалась совсем другой.

Если Стив Морган — именно тот человек, он, наверное, сильно изменился. К чему избегать встречи? Чем скорее это произойдет, тем лучше, и она почему-то была уверена, что он не выдаст ее мужу.

Джинни, раскрасневшаяся и оживленная, провела вечер с Карлом Хоскинсом, который был не в силах отвести глаз от этой блистающей красавицы.

Она игнорировала Стива Моргана, как и решила, но ее задевало, что тот, в свою очередь, даже не пытался подойти к ней и все время беседовал с отцом и мистером Уилкинсом.

Пако Дэвис, гибкий темнокожий человек, говорил мало и предоставлял все объяснения другу. Стив же постоянно указывал на то, как безрассудно брать женщин в столь опасное путешествие.

— Отвратительный человек! Ненавижу таких. Заметили, как он повышает голос всякий раз, когда рассказывает о зверствах индейцев? — Джинни не могла скрыть долго подавляемого гнева, когда она и Соня, извинившись, поднялись наверх, оставив мужчин беседовать за виски и сигаретами.

— Но, дорогая, — мягко возразила Соня, — не думаю, что его истории настолько ужасны! Он просто предупреждает нас о трудностях путешествия.

— Как ты можешь защищать его? Он… он даже не джентльмен! Мне больше нравится мистер Дэвис — по крайней мере он не болтает и не хвастается!

Соня тактично сменила тему:

— Ну что ж, ты одержала сегодня одну блестящую победу. Этот бедный молодой человек! Уверена, что он в тебя влюбился.

— Надеюсь, нет, влюбленные мужчины такие рохли, — пробормотала Джинни. — И кроме того, ужасно скучны.

— В таком случае, дорогая, не стоит поощрять его. Он милый юноша, но вряд ли папа посчитает его подходящей партией.

Джинни резко вскинула голову, но тут же пожала плечами. Иногда она считала мачеху современной женщиной, но сейчас…

Джинни решила, что они обе устали, и, извинившись, поспешила к себе.

Позже она была рада, что легла спать пораньше. За завтраком отец объявил, что приготовления к отъезду уже начались и эти приготовления включают умение стрелять и заряжать ружья и пистолеты и управлять фургонами. Задолго до того, как окончился этот бесконечный день, Джинни все больше жалела о том, что встретила Стива Моргана и его приятеля.

Каждый из девяти фургонов был запряжен шестеркой мулов и отведен за пять миль от города, где Стив должен был учить Джинни, Соню и Тилли править.

К концу дня Джинни не только взмокла от жары, устала — болели все кости, но почти лишилась дара речи от гнева. Казалось, она не способна ничего сделать правильно.

Тилли считала, что править фургоном, по команде приводить его в назначенное место, в быстро образованном кругу, — забавная игра. Соня стоически переносила все, и ее решимость заслужила нечто вроде восхищения со стороны обоих проводников. Но Джинни… все шло не так. Запястья у нее были узкими, кожа мягкой, и никакие перчатки не помогали — ладони оказались стертыми в кровь. Она ненавидела мулов, которыми правила, почти так же сильно, как Стива Моргана.

Когда они едва не стащили Джинни с сиденья и только вмешательство Моргана спасло ее, девушка мгновенно и быстро выпалила все, что думала о нем.

Морган, вежливо выслушав, сдвинул на затылок шляпу.

— И что хуже всего, — добавила Джинни, — вы намеренно меня изводите!

Но тут Морган холодно и резко приказал девушке начать все сначала и на этот раз попытаться сделать все правильно, если, конечно, она на это способна.

Морган тут же отъехал, прежде чем Джинни успела найти подходящий ответ, что само по себе было достаточно грубо, и после этого ее тренировкой занялся Пако Дэвис. Он был немного терпеливее и более вежлив, чем Стив, но так же требователен, и к концу дня она не думала ни о чем, кроме как о ванне и постели.

Джинни хотела пожаловаться отцу, но первые же его слова на следующее утро заставили ее прикусить язык.

— Джинни, дорогая, — с сомнением сказал он, — ты уверена, что выдержишь такое путешествие? Я все забываю, что ты росла в Европе, а жизнь здесь совсем другая.

— Если Соня может, значит, смогу и я, — вырвалось у девушки.

Они выехали через три дня. Одновременно сенатор Брендон отправился дилижансом в Вашингтон.

Золото было тщательно запрятано в днище одного из фургонов, в свободном пространстве, которое должны были занимать женщины. Это означало, что им придется обходиться минимальным количеством одежды, чтобы не привлекать внимания к фургону.

— Теперь ты понимаешь, дорогая, — сказал Брендон в утешение, — почему вам с Соней и Тилли придется править самим. Посторонний наверняка удивится, почему фургон такой тяжелый.

И даже Джинни была вынуждена согласиться с правотой его слов. Кроме них, только Карл Хоскинс знал о существовании золота и оружия, перевозимых в фургоне, содержащем, по общему мнению, домашнюю утварь Сони.

В первый день путешествия Джинни обнаружила, что ей не хватает внимания и помощи Карла Хоскинса. Он извинился и объяснил, что приходится оставаться со стадом, пока все не устроится.

« — Я плохо знаю эту породу, но лонгхорны должны привыкнуть к дороге.

Джинни понимающе кивнула, пытаясь уверить себя, что все будет в порядке, главное — вынести первый день. Теперь, когда Сан-Антонио остался позади, страна, простирающаяся перед ней, казалась бесконечной — сухая, пыльная, под горячим, палящим солнцем. Они остановились передохнуть, а потом настала очередь Джинни взять поводья. Она уселась на неудобное высокое сиденье, благодарная судьбе за некрасивую шляпу с широкими полями, защищавшими от солнца.

По лбу и шее ползли струйки пота, и Джинни с отвращением заметила темные мокрые пятна, расплывшиеся под мышками.

Править было неимоверно трудно, руки скоро устали, плечи горели, ладони покрылись волдырями. Окружающий пейзаж был по-прежнему унылым и пустынным, но в этих пространствах крылось нечто величественное и даже пугающее. К тому времени как настала очередь Джинни забраться в фургон, уступив поводья Тилли, она испытывала не только ужасную усталость, но и головную боль.

Словно бросая кому-то вызов, она стянула тонкое ситцевое платье и растянулась на узком топчане. Внутри было слишком жарко и душно. Джинни взглянула на Соню, забывшуюся усталым сном. Как можно уснуть в этой скрипучей, тряской повозке! Обожженные руки и плечи болели, и Джинни с ужасом подумала, что не вынесет долгого, изнурительного путешествия.

Закрыв глаза и стараясь побороть легкую тошноту, Джинни пыталась представить прохладный весенний воздух любимого Парижа, балы, сорванные украдкой поцелуи, долгие взволнованные обсуждения в салонах мод. Пьер… Пьер, дразнивший ее «синим чулком»… Пьер поцеловал ее однажды, едва коснувшись губами, нежно, так нежно. А до него была девушка, графиня, ученица монастырского пансиона, прокравшаяся в постель Джинни однажды ночью и страстно поцеловавшая ее в губы. Многие девочки поступали так, они целыми днями говорили только о мужчинах. Джинни тоже разбирало любопытство, но ей всегда были неприятны подобные отношения. Она яростно отбивалась от девочек, хотевших большего, чем поцелуй, так что со временем ее оставили в покое.

С чувством унижения и гнева Джинни вспомнила, как целовал ее Стив Морган, не обращая внимания на сопротивление, пока она не лишилась последних сил. Значит, вот как целуются мужчины… словно берут насильно! Подруга Джинни Люсиль, которая вышла замуж в семнадцать, утверждала, что все они животные и хотят только одного, а все ухаживания, вежливые манеры — лишь маска. Но тут неожиданная мысль закралась в голову, вызвала краску на щеках. Каково это — лежать с мужчиной, чувствовать, что… Джинни, охваченная стыдом, подавила непрошеные воспоминания. Если лежать спокойно, может, и она заснет…

Два часа спустя Карл Хоскинс, подъехав к фургону, увидел на козлах одну Тилли.

Карл выглядел старше, мужественнее в дорожной одежде с револьвером у бедра, и темнокожая девушка оценивающе оглядела его. У Тилли не было иллюзий относительно мужчин, и, кроме того, путешествие обещало быть долгим.

Хоскинс спросил, где мисс Брендон.

— В фургоне… обе спят. Особенно мисс Джинни совсем замучилась, бедняжка.

У Тилли был мягкий правильный выговор, и Хоскинс, впервые приглядевшись к девушке, заметил, что она удивительно хорошенькая, особенно для мулатки, с прямыми черными волосами и золотистыми глазами.

Может, потом…

Словно прочтя его мысли, Тилли улыбнулась, обнажив белоснежные зубы:

— Что-нибудь передать, сэр?

Поколебавшись, Карл покачал головой:

— Ничего особенною… хотел пригласить проехаться верхом…

Он лениво взглянул в глубь фургона, как раз в тот момент, когда солнечный луч запутался в волосах Джинни Брендон, которая крепко спала, полуодетая, с рассыпавшимися по подушке локонами. Карл ничего не мог поделать с собой — сильное желание охватило его. Девушка выглядела так, словно ждала любовника… его. Карла… Поймав понимающий взгляд Тилли, Карл выругался про себя. Оставаться здесь больше нельзя, иначе девчонка заподозрит, о чем он думает.

— Скоро остановимся на ночь, — отрывисто сказал он, поворачивая лошадь. — Лучше разбудите леди. — И быстро отъехал.

Черт побери, не нужно было ему смотреть на это. Теперь Карл ни о чем не мог думать, кроме Джинни. Как он хотел бы почувствовать под собой это нежное тело!

Но спешить нельзя, ведь она дочь Брендона и сенатор упомянул о грандиозных планах относительно Джинни. Правда, в этой стране мужчина может многого добиться, а его семья так же благородна, как семья Брендон. Кроме того, впереди долгий, долгий путь. Многое может случиться!

Глава 10

Дни, ночи, бесконечно пыльная дорога под раскаленным солнцем… Из-за стада они были вынуждены ехать медленно, останавливаясь у рек и колодцев, — воду приходилось экономить.

Джинни привыкла вставать очень рано, поспешно одеваться, завтракать вместе с остальными, запивая еду обжигающе горячим кофе. Она даже вынудила себя привыкнуть к этому кофе, который готовил повар, старый Льют, казалось, вообще не ложившийся спать. Его костер горел всю ночь напролет, на случай, если усталый ковбой захочет выпить кофе. Потом по команде Папаши Уилкинса запрягали волов, щелкали кнуты, и караван отправлялся в путь. Это утреннее время Джинни любила больше всего и наслаждалась недолгой прохладой.

Перед закатом они останавливались на ночлег так, чтобы образовать из фургонов круг, ужинали и ложились спать, выставляя дозорных — всегда существовала опасность появления индейцев.

Теперь, когда распорядок дня был установлен, Карл Хоскинс появлялся чаще, всегда с оседланными лошадьми, и Соня с падчерицей охотно принимали предложение отправиться на прогулку верхом. Гораздо чаще, однако, именно Джинни ездила с Карлом, но он всегда обращался с девушкой крайне почтительно, хотя их отношения становились все более дружескими.

Джинни нравились эти прогулки, особенно потому, что юбка, с разрезами по бокам, купленная в Сан-Антонио, позволяла ездить по-мужски, хотя было очевидно, что Карл Хоскинс видит в ней женщину.

Даже Соня как-то заметила, что Карл очень красив, с его выцветшими под солнцем волосами, загорелым лицом. Джинни явно флиртовала с ним, хотя чувствовала, что наступит момент, когда Карл попытается поцеловать ее. И что потом?

Позволить ему? Что она почувствует? Джинни знала, что мужчины целуются по-разному, Стив Морган научил ее этому, и она ненавидела его все больше, каждый раз, когда вспоминала, как он обошелся с ней.

Но ведь Морган не джентльмен и не привык общаться с леди… И все же она вспоминала, что в тот день, за обедом, он был одет в безукоризненный темный костюм с жилетом из синего шелка, а манеры его ничем не отличались от манер человека из высшего общества…

Джинни пыталась не думать о Моргане, уверяя себя, что презирает его и не хочет видеть.

Даже Папаша Уилкинс ничего не знал о прошлом Моргана.

— Думаю, он одиночка, как все наемники, — признавался он. — Конечно, Морган делает все, как полагается, но разговорчивым его уж точно не назовешь. Кроме как своему дружку, слова лишнего никому не скажет.

— Да о чем такому, как он, говорить, — презрительно бросила Джинни, и сидевший рядом Хоскинс усмехнулся.

— Ни о чем интересном, особенно для молодой леди, — тихо пробормотал он, и Джинни благодарно улыбнулась.

В этот вечер, шестого дня путешествия, они остановились у небольшого ручья, берега которого поросли ивняком и пекановыми деревьями. Скот напоили и загнали в узкую лощину. Большие фляги, хранившиеся в отдельном фургоне, до краев наполнили водой.

— Не то чтобы я очень большой любитель воды, — проворчал Папаша Уилкинс, — но иногда в пустыне ни о чем другом не мечтаешь.

— Почему мы не подъехали ближе к ручью? — спросила его Джинни, умоляюще глядя на Соню. — Я так хотела искупаться.

— Слишком густые заросли — можно ожидать нападения, — объяснил он и поднялся. — Приказываю всем оставаться в лагере. Индейцы знают здесь все колодцы и источники и считают себя их хозяевами. Сейчас Морган отправился на разведку.

— Не верю ни в каких индейцев, — капризно пробормотала Джинни. — Вот уже сколько дней мы в пути — и ни малейшего признака индейцев! Не думаю, что даже они захотели бы жить в этой пустыне!

— Индейцы — странный народ, — умиротворяюще вмешался Карл. — Нам их не понять.

— Ну что ж, по крайней мере мистер Дэвис чувствует себя в безопасности. И у него прекрасный голос, не так ли?

С другого конца лагеря донесся гитарный перебор. Мягкий, глубокий баритон пел испанскую песню.

Карл Хоскинс, с чем-то вроде отвращения, взглянул на женщин.

— Не могу судить об этом, но знаю, что Пако — хороший проводник, — неохотно признал он. — Только… — поколебавшись, добавил Карл, — он полукровка. Ненавижу таких. Им нельзя доверять.

— Полукровка? То есть наполовину испанец? — Соня сдвинула брови, вопросительно глядя на Карла.

— Испанец? Нет, мэм, мексиканец. Правда, они любят называть себя испанцами, но в жилах у большинства течет индейская кровь.

— Мистер Морган тоже был бы похож на испанца, если бы не глаза, — сухо заметила Джинни, вспомнив, как он с час назад приехал в лагерь, но остановился, только чтобы выпить чашку кофе и стоя съесть тарелку бобов. Выглядит словно дикарь и вполне естественно чувствует себя в этой пустыне, где водятся лишь койоты и индейцы! Даже его одежда словно растворялась в этих коричнево-красных равнинах, кожаные штаны, замшевая рубашка, распахнутая у ворота, платок на шее. Совершенный индеец!

Карл Хоскинс наклонился ближе к Джинни:

— Странно, что вы это заметили. Я сам слышал разговоры, что он полукровка. Но конечно, никто не осмелится сказать ему это в лицо — он убивал людей и за меньшее. Этот наемник не что иное, как хладнокровный убийца. Легко спровоцировать человека на дуэль и прикончить его! Давно пора что-то предпринять, изменить законы, иначе каждый негодяй может пристрелить человека, и это сойдет ему с рук только потому, что дуэль считается честной дракой!

— Я терпеть его не могу! Ходит, отдает приказы, как хозяин! — добавила Джинни. Она устала, измучилась от жары, была покрыта потом и пылью и умирала от желания искупаться, чувствуя, как чешется от грязи голова. Никакие обтирания не помогали, кроме того, воды вечно не хватало.

Она не верила, что здесь могут быть индейцы. Морган просто старается ее испугать.

Джинни резко, перепугав всех, вскочила. Ивовая рощица, скрывавшая ручей, совсем недалеко, и до сумерек остается около часа. Если поторопиться…

— Пойду поищу Тилли, — небрежно бросила Джинни.

Но Соня словно прочитала ее мысли:

— Джинни… ты собираешься нарушить приказ. Это опасно! Подумай, прежде чем сделать что-нибудь опрометчивое, пожалуйста.

Они остановились у фургона, и Джинни повернулась лицом к мачехе, упрямо подняв подбородок. Соню охватило отчаяние. Что делать? Она не могла осуждать Джинни за желание искупаться, потому что сама хотела того же, но слышала слишком много пугающих историй, чтобы рисковать самой, и не могла позволить этого и падчерице.

— Джинни, умоляю, — встревожилась Соня. — Что, если индейцы следят за нами? Уверяю, если бы все было в порядке, мистер Морган…

Но Джинни нетерпеливо топнула ногой:

— Мистер Морган! Я уже устала от его приказов! Только и делает, что остерегает и предупреждает! И вообще, не верю я в индейцев! Кроме того, — ехидно добавила она, — не думаю, что мистер Морган пристрелит меня за неповиновение!

— Джинни, не надо! Это слишком опасно! Я не могу позволить…

Видя обиду и беспокойство в глазах Сони, Джинни проглотила резкий ответ, который уже готов был слететь с губ.

Вместо этого, коснувшись руки Сони, она твердо сказала:

— Соня, прости, пожалуйста, но я должна искупаться. Ты же слышала, мистер Уилкинс сказал, может пройти много недель, прежде чем мы снова набредем на ручей. Я возьму Тилли, мы сможем постирать, и обещаю надеть самую плотную юбку и захватить ружье. Так хочется почувствовать себя чистой!

Соня пыталась отговорить Джинни, но она оставалась тверда как скала.

Девушки уже спускались к ручью, чтобы наполнить фляжки и котелки. Джинни удалось убедить даже Хоскинса, и тот, правда нехотя, согласился проследить, чтобы мужчины их не тревожили.

— Обещаю, что пробуду недолго, — пробормотала Джинни, мило улыбаясь Карлу. — Всего десять минут. О, пожалуйста, Карл, не ругайте меня!

Нежный голосок и умоляющий взгляд заставили Карла беспомощно пожать плечами.

— Не забудьте, Джинни, если увидите или услышите что-то, стреляйте, и мы прибежим, — сказал он наконец и долго смотрел вслед удаляющимся девушкам.

Несмотря на храбрые заверения, Джинни вела себя с необычайной осторожностью. Но все было тихо, даже птицы не всполошились.

— Значит, все в порядке, мисс Джинни, — облегченно вздохнула Тилли. — Птицы не сидели бы так спокойно, если бы здесь был кто-то, кроме нас.

Девушка мимолетно заинтересовалась, откуда Тилли знает подобные вещи, ведь в конце концов то, что она сказала, имело смысл, но Джинни, пораженная открывшимся перед ней зрелищем, застыла на месте. Полускрытый деревьями ручей изящно изгибался, образуя небольшой залив. Серо-белые камни, обкатанные водой, мерцали на дне. Идеальное место для стирки! Чуть ниже, там, где ветви ив стелились над водой, можно искупаться.

Джинни пристально всмотрелась в противоположный берег. Ни признака жизни, только деревья качаются под легким ветерком.

Тилли, засучив рукава, принялась за стирку, а Джинни, положив на траву чистое платье, разделась до нижней юбки.

Бросила грязную одежду Тилли и осторожно вошла в ледяную воду, вздрагивая от холода. Она принесла с собой кусок душистого мыла и начала энергично намыливать волосы, совсем забыв о времени. Только встревоженный оклик Тилли вернул ее на землю. Она в последний раз погрузилась под воду, задерживая дыхание, и смеясь нырнула.

— Тилли! Как хорошо! Иди сюда!

Но мулатка строго покачала головой, и Джинни нехотя выбралась на берег; с прилипшей к телу юбки струилась вода.

Девушка уселась на плоский, нагретый солнцем камень и стала вытирать волосы полотенцем. Вдруг доносившийся откуда-то странный крик заставил ее поднять голову.

— Что там?! Тилли, что…

— Мужчина, мисс! Клянусь, я сама видела его минуту назад, прямо на том месте, среди деревьев… и он тут же исчез. Господи, мисс, а что, если это призрак?!

— Конечно, нет! — как можно спокойнее ответила Джинни, хотя сердце бешено колотилось. — Где наше ружье, Тилли?

Она поспешно вскочила, но, поскользнувшись на мокрой глине, полетела спиной назад, в воду, чудом не ударившись головой об один из булыжников, усыпавших дно.

Задыхаясь и отплевываясь, она выплыла на поверхность и почувствовала, как кто-то, бесцеремонно схватив ее за руки, тащит на берег.

В голосе Стива Моргана, обычно таком сдержанном и бесстрастном, звучало бешенство:

— Какого дьявола вы тут делаете одни?!

Но Джинни лишилась дара речи и ошеломленно уставилась в темное рассерженное лицо.

Он сидел на лошади и, очевидно, въехал верхом прямо в воду. Откуда он появился? Что здесь делает? Но прежде чем Джинни открыла рот, Стив перекинул ее через седло, словно мешок с картофелем, как она позже жаловалась Соне, и выехал на берег.

Тилли, оцепенев от изумления, молча глядела на него, но, повинуясь приказу Моргана, начала собирать одежду. Спешившись, он схватил Джинни за плечи и начал трясти так, что ее голова, казалось, вот-вот оторвется.

— Ты, маленькая идиотка! Я же приказал оставаться в лагере! Неужели не понимаешь, какой опасности подвергаешь себя?!

Джинни вскрикнула от гнева, боли и унижения, и Стив неожиданно выпустил девушку, глядя на нее так, словно никогда не видел раньше. Только сейчас она вспомнила, что не только полураздета, но хуже всего — юбка прилипла к телу, ничего не скрывая.

Очень медленно, не торопясь, он оглядывал ее, и выражение этих синих глаз заставило Джинни захлебнуться от ярости. Девушка инстинктивно закрыла грудь руками, едва удерживаясь от рыданий.

— Не стоит, все равно такая мокрая одежда ничего не скроет, — ехидно протянул он и поспешно отступил, когда Джинни размахнулась.

Джинни, словно загнанный обозленный зверек, попыталась схватиться за ружье, лежавшее на траве, но Стив Наступил сапогом на дуло и отдернул ее за волосы.