Секс как орудие убийства (Искушение смерти)

      Поцелуй оказался коротким, но таким жарким, что его тепло растопило обоих.
      "Дома, - подумал Рорк, чувствуя, как вкус ее губ заставляет его забыть о скорби и усталости, накопившихся за последние дни. - Наконец-то дома!"
      - Ты не сообщил мне о своем распорядке дня и предполагаемом времени возвращения, - сказала Ева, передразнив Соммерсета. - Теперь мне придется позвонить и отменить свидание с двумя пылкими близнецами.
      - Так у тебя появились близнецы? Поздравляю, я слышал, что они очень изобретательны. - Рорк прижался щекой к ее щеке, потом слегка отстранился. Что ты здесь делала?
      - Сама не знаю. Не могла найти себе места и решила подышать свежим воздухом. - Ева всмотрелась в его лицо. - Ты в порядке?
      - В общем, да. Но это оказалось труднее, чем я ожидал.
      - Он был твоим другом, - заметила Ева. - Не считая всего остального.
      - Да. И теперь он умер, а я нет... - Он прижался лбом к ее лбу. Ладно, я справился с этим. Во всяком случае, мне так кажется. Но когда Мика зарывали... это было тяжело.
      - Я должна была полететь с тобой.
      Рорк слегка улыбнулся.
      - Кое-кто из скорбящих почувствовал бы себя неловко, увидев рядом копа. Даже моего личного. Поразительно, я там увидел тех, с кем не чаял встретиться. Кстати, Брайан просил тебе кое-что передать. Стоя за баром "Грошового поросенка", он сказал буквально следующее: "Скажи Еве: когда она опомнится и поймет, что больше не любит тебя, я буду ее ждать".
      - Хорошо, когда есть куда отступать... Ты обедал?
      - Еще нет.
      - Почему бы нам ради разнообразия не поменяться ролями? Я буду тебя кормить, утешать разговорами, а потом затащу в постель.
      - Темные круги под глазами говорят о том, что кормить и укладывать спать нужно тебя. Соммерсет сказал, что тебя не было всю ночь.
      - Соммерсет - болтун и старый дурак. Но меня действительно не было. Сегодня ночью произошло убийство.
      Рорк пригладил ее русые волосы.
      - Хочешь рассказать?
      - Не сейчас.
      Ева знала, что могла бы ответить "нет"; он бы понял и не стал настаивать.
      Рорк снова обнял ее.
      - Я соскучился, Ева. Соскучился по твоим рукам. По твоему запаху и вкусу твоих губ.
      - Это поправимо. - Она повернула голову и поцеловала его в подбородок.
      - Я как раз и собираюсь это поправить.
      - И долго ты будешь собираться? - Теперь она пустила в ход зубы. - Я лично предпочитаю действовать. Не сходя с места.
      Рорк прижал Еву к себе, позволив ей ощутить всю силу его желания.
      - А как же быть с близнецами?
      - Ими я займусь позже.
      Рорк улыбнулся и закружил ее в воздухе.
      - Думаю, к тому времени ты слишком устанешь.
      - Не знаю. Сейчас я ощущаю прилив сил. - Ева обхватила ногами его бедра и удивленно подняла брови. - Кажется, и ты тоже.
      - Ко мне пришло второе дыхание. - Он начал расстегивать ее рубашку и вдруг остановился. - Эй, разве это не моя рубашка?
      Она поморщилась, но тут же надменно вздернула подбородок.
      - Ну и что?
      - Ничего. - Тронутый Рорк, посмеиваясь, расстегнул остальные пуговицы. - Боюсь, мне придется ее забрать.
      - Да у тебя их пятьсот штук... - Ева осеклась, когда пальцы мужа коснулись ее груди. - Ну и ладно, раз ты такой жадина.
      - Да, жадина. - Он снова прильнул к ее губам.
      Их поцелуи становились все более страстными. Вкус ее губ и кожи возбуждал, успокаивал и соблазнял Рорка, ее длинные ноги и маленькие твердые груди дарили ему бесконечное наслаждение.
      Вечер стоял прохладный, но их тела горели огнем. Ева раздвинула губы, давая дорогу его языку, и негромко застонала. Когда губы Рорка спустились ниже и добрались до ее соска, желание стало нестерпимым.
      "Еще, еще!" - думал Рорк. А потом перестал думать. Он ласкал жену так жадно, словно хотел, чтобы она стала его частью, навсегда срослась с ним воедино. Ева дрожала, обнимая его изо всех сил. До него она не знала, что такое настоящая страсть. А теперь всякий раз повторялось то же самое: прикосновение губ и рук Рорка неизменно сводило ее с ума.
      Ева видела плясавшие в небе звезды и чувствовала, как те же звезды взрываются в ее теле. Она млела, таяла и двигалась с ним в одном медленном, сладострастном ритме.
      Рорк не хотел спешить, и Ева была благодарна ему за это. Она гладила его волосы, прижималась губами к шее, ощущая биение его пульса, а когда открыла глаза, то увидела, что Рорк следит за ней.
      "Никто, - подумала Ева, с трудом втягивая в легкие воздух, - никто никогда не смотрел на меня так. Так, словно я самое дорогое, что есть на свете..."
      Она изогнулась, выпрямилась и изогнулась снова. Эти движения были терпеливыми и необузданными одновременно. Ритм оставался чувственным и неторопливым. Их губы снова нашли друг друга, и наконец Ева услышала... нет, скорее почувствовала, что он произнес ее имя.
      Она обвила его руками, крепко прижала к себе, и обоим показалось, что их тела устремились куда-то ввысь, к далеким звездам.
      Два халата возникли словно из-под земли. Иногда Ева подозревала, что где-то в доме скрывается шелковая фабрика, потому что халатов у Рорка было видимо-невидимо. Оба халата были черными и достаточно плотными, чтобы надежно защищать тело во время импровизированного ужина на свежем воздухе.
      Ева решила, что было бы глупо не воздать должное редкостной отбивной из телятины и замечательному красному вину, сидя при свечах в саду на крыше. Тем более после умопомрачительного секса.
      - Это очень хорошо, - сказала она, проглотив очередной кусок мяса.
      - Что именно?
      - Что ты вернулся. Есть такой обед в одиночку совсем не интересно.
      - Соммерсет всегда к твоим услугам.
      - Не порти мне аппетит!
      Рорк следил за тем, как она расправляется с сочной отбивной.
      - По-моему, это было бы довольно трудно. Ты сегодня ела что-нибудь?
      - Булочку, так что не ворчи... Кстати, что такое пино-нуар сорок девятого года?
      - Какая этикетка? - тем же небрежным тоном спросил он.
      - О, черт! - Ева закрыла глаза и мысленно представила себе бутылку. "Мэзон де Лак".
      - Отличный выбор. Пятьсот долларов бутылка. Можно проверить, но приблизительно так.
      - Хочешь сказать, что выпускает его твоя фирма?
      - Да. А что?
      - Оно послужило орудием убийства. А дом на Десятой улице, случайно, не твоя собственность?
      - Какой номер?
      Ева зашипела, порылась в памяти и назвала ему адрес.
      - Кажется, нет. - Он слегка улыбнулся. - И как это я его упустил?
      - Очень смешно! Странно, что не каждое нью-йоркское убийство совершается в домах, которые принадлежат тебе.
      - Скажи лучше, как бутылка прекрасного вина могла стать орудием убийства? Яд?
      - Что-то в этом роде.
      Ева немного помедлила, а потом вздохнула и все рассказала мужу.
      - Значит, он ухаживал за ней с помощью электронной почты, очаровывал поэзией, а потом подсыпал в ее бокал два самых отвратительных наркотика, задумчиво сказал Рорк.
      - В ее бокалы, - поправила Ева. - Он усердно спаивал ее весь вечер.
      - А потом он устроил романтическую сцену, обольстил ее - и использовал. Использовал на всю катушку, - негромко добавил он. - Наверняка убеждая себя, что она получает от этого наслаждение. Что это не изнасилование, а обольщение, и все происходит по взаимному согласию.
      Ева положила вилку.
      - Почему ты так говоришь?
      - Оказавшись в квартире одурманенной девушки, он мог сделать с ней все, что хотел. Если бы он хотел причинить ей боль, если бы в его планы входило насилие, он бы так и поступил. Но он воспользовался свечами, музыкой, цветами. И дал девушке снадобье, которое должно было сделать ее сверхсексуальной. Пытаясь создать иллюзию, что она испытывает не просто желание, но страсть. Зачем ему это понадобилось? Чтобы польстить своему самолюбию или просто оказаться способным на физическую близость? Или тут было и то и другое вместе?
      Ева кивнула.
      - Я уже думала об этом. Кроме всего прочего, он был загримирован. Очевидно, маска тоже была частью обольщения. Дорогая одежда, прическа, грим. Он хотел выглядеть, как...
      Она осеклась и посмотрела на супермена, сидевшего напротив.
      - Черт побери, он хотел выглядеть, как ты!
      - Что?
      - Ну, не именно ты. У него были длинные кудри и зеленые глаза. Его идеал - мужчины твоего типа.
      - Ты меня смущаешь.
      - Я не о том! Маска была не только частью обольщения, но и воплощением его фантазии. Ему хочется быть выдающимся любовником, хочется быть неотразимым. Судя по всему, этот человек достаточно богат, много путешествует, знает литературу, опытен, но в глубине души безнадежно романтичен либо притворяется таким. Определенный тип женщин клюет на это с жадностью.
      - Но только не вы, лейтенант, - с улыбкой заметил Рорк.
      - Лично я клюнула на секс. - Она снова взяла вилку. - И на то, что ты регулярно кормишь меня мясом с кровью... Но ты меня отвлек. Между прочим, Луиза Диматто живет с жертвой в одном доме.
      - Да ты что?
      - Более того, она стояла на тротуаре, когда эта Бэнкхед падала с балкона.
      Рорк подлил вина в бокалы.
      - Мне очень жаль.
      - Сегодня я заезжала к ней в клинику. Там очень многое изменилось.
      - Угу.
      - Вот именно, "угу"! Почему ты не сказал мне, что дал клинике три миллиона?
      Рорк поднял бокал и сделал глоток.
      - Я делаю множество пожертвований, о которых ты не имеешь понятия. - Он изобразил улыбку. - Может быть, присылать тебе копии счетов?
      - Не морочь мне голову! Я хочу знать, почему ты обманул меня и дал ей в пять раз больше обещанного. А еще я хочу знать, почему ты не сказал мне, что основал убежище для неимущих, где, кстати, предложил ей работу.
      - Мне нравится, как она работает.
      - Рорк... - Ева положила ладонь на его руку. - Я же понимаю, ты создал убежище из-за меня. Неужели ты думал, что я рассержусь, узнав об этом?
      - Этот план возник у меня несколько месяцев назад. И не только из-за тебя. Из-за себя самого тоже. - Он накрыл ладонью руку жены, и их пальцы переплелись. - В детстве нам было некуда пойти, правда, Ева? Впрочем, если бы и было, я лично не пошел бы туда. Не пошел бы, даже избитый до полусмерти. Но другие пойдут. - Он поднял глаза и внимательно посмотрел на нее. - Эта мысль действительно пришла мне в голову только благодаря тебе.
      - Но ты ничего не сказал мне!
      - Убежище еще не закончено, - объяснил Рорк, - хотя уже открылось. Там живут люди, которых персонал называет "гостями". Нам еще нужно завершить кое-какие детали, реализовать кое-какие программы... - Он осекся. - Я ничего не говорил, потому что не был уверен, что это тебе понравится.
      - Во всяком случае, название мне нравится.
      - Уже хорошо.
      - А не нравится мне то, что ты не рассказал о своем поступке, которым я могла бы гордиться! - Ева вздохнула.- Хотя сама я, наверное, тоже не пошла бы в такое место. Потому что он пугал меня ими. Говорил, что это большие темные ямы, а я боялась темноты не меньше, чем его самого. Поэтому я бы не пошла туда. Но другие пойдут.
      Рорк поднес ее руку к губам.
      - Да.
      - А теперь посмотри на себя, дублинский беспризорник! Столп общества, филантроп, совесть города...
      - Перестань.
      - В общем, крутой малый с большим и добрым сердцем.
      - Ева, замолчи, а то стукну!
      Рассмеявшись, Ева откинулась на спинку стула, довольная тем, что печаль мужа исчезла. Кажется, она уже неплохо освоила профессию жены.
      - О'кей, сначала ты меня трахнул, потом накормил. Теперь мои низменные инстинкты удовлетворены, и я хочу поработать.
      - Прошу прощения за напоминание, но, кажется, кто-то обещал затащить меня в постель.
      - Это может подождать. Я хочу проверить кое-какие догадки и поработать с фиктивным счетом, который использует этот малый. Ты, случайно, не знаешь фирму под названием "Прекрасная дама"?
      - Может быть, имеется в виду Китс?
      - Что?
      - Плебейка! Не что, а кто. Джон Китс. Английский поэт-классик девятнадцатого века. У него есть поэма "La Belle Dame Sans Merci". Что означает "Прекрасная безжалостная дама".
      - Откуда ты все это знаешь?
      - А я вообще очень образованный! - Он засмеялся, потянул Еву за руку и заставил встать. - Я принесу тебе эту поэму, а потом мы возьмемся за работу.
      - Я не нуждаюсь...
      Он зажал ей рот поцелуем.
      - О чем ты говоришь? Все пытаешься доказать, что можешь обойтись без помощи штатских? А я считаю, что в этом есть свои преимущества. Мы с тобой вечно спорим, а потом выясняется, что я могу найти нужные данные гораздо быстрее, чем ты. Одна голова хорошо, а две лучше. Это позволяет экономить время.
      - Ладно, - скрепя сердце, согласилась Ева. - Но если я увижу, что ты хвастаешься, то дам тебе пинка в зад!
      - Дорогая, это ясно без слов.
      ГЛАВА 5
      "У них нет моего портрета". Когда по его спине начинали бегать мурашки, он напоминал себе этот очевидный и непреложный факт.
      "У них нет моего портрета, поэтому они не смогут меня найти".
      Он по-прежнему мог безбоязненно ходить по улицам, ездить на такси, ужинать в ресторанах, посещать клубы. Никто не станет показывать на него пальцем и не побежит за полицией.
      Он убил человека, но ему ничто не грозит. Собственно говоря, его жизнь ни в чем не изменилась. И все же он боялся.
      Конечно, это был несчастный случай. Ошибка в дозе, вызванная вполне понятным избытком энтузиазма. Если смотреть на случившееся объективно, эта женщина была виновата не меньше, чем он сам. Даже больше.
      Когда он произнес эти слова вслух, яростно грызя ноготь, его товарищ только вздохнул.
      - Кевин, если ты собираешься без конца повторять одно и то же, лучше уйди куда-нибудь. Это здорово раздражает.
      Кевин Морано, высокий элегантный молодой человек двадцати двух лет, заставил себя сесть и начал стучать наманикюренными пальцами по ручке желтого кожаного кресла с высокой спинкой. У него было гладкое лицо, спокойные голубые глаза и русые волосы средней длины.
      Приятную внешность Кевина портило только одно: он начинал дуться при малейшем намеке на критику.
      Именно это он и делал сейчас, глядя на своего друга и постоянного спутника. Морано надеялся на его поддержку и был очень разочарован.
      - Думаю, у меня есть основания для беспокойства. - В голосе Кевина звучали обида и желание, чтобы его утешили. - Люциус, все полетело к чертовой матери!
      - Чушь! - Это слово больше напоминало приказ, чем отрицание. Люциус Данвуд привык командовать Кевином и считал, что по-другому с ним обращаться нельзя.
      Он отвернулся к монитору и продолжил вычисления. Как всегда, работа в этой просторной лаборатории, которую он создал в соответствии со своими потребностями и вкусами, приносила ему удовлетворение.
      В детстве Люциуса считали вундеркиндом. Этот хорошенький мальчик с рыжими кудрями и сияющими глазами обладал поразительными способностями к естественным наукам.
      Его любили, баловали и хвалили на каждом шагу.
      Чудовище, жившее в душе этого ребенка, было коварным и очень терпеливым.
      Как и Кевин, он рос в богатой и родовитой семье. Они дружили с детства, а поскольку оба имели одинаковые вкусы и стремились к одному и тому же, то были почти братьями. Во всяком случае, они очень хорошо понимали друг друга с самых ранних лет - понимали, что скрывалось в глубине их маленьких, нежных тел.
      Кевин и Люциус посещали одни и те же школы. И всегда соперничали, что не мешало им большую часть времени проводить вместе. Их объединяло сознание того, что куцые моральные нормы, на которых основано общество, для них не существуют.
      Мать Кевина никогда особенно не занималась сыном. Как только стало возможно, она с облегчением отослала его в закрытую частную школу, чтобы ребенок не мешал ей удовлетворять собственное честолюбие. Мать Люциуса держала мальчика при себе: все ее честолюбие заключалось в успехах сына. Но в одном эти женщины были похожи: на поведение своих сыновей они смотрели сквозь пальцы, выполняли любой каприз, приучали считать себя избранными и требовать от жизни как можно больше.
      Теперь оба стали мужчинами и, как любил говорить Люциус, могли делать все, что им нравится.
      Никто из них не зарабатывал себе на жизнь - они могли себе это позволить. Мысль о том, что нужно что-то давать обществу, которое они презирали, казалась обоим смешной. В купленном ими городском доме существовал свой мир и свои правила. И первое правило гласило: никогда не скучать.
      Люциус еще раз проверил свои расчеты. Все было правильно. Все идеально. Очень довольный, он поднялся, подошел к старинному полированному бару и смешал напиток.
      - Виски с содовой, - сказал он. - Это тебя подбодрит.
      Кевин только махнул рукой и тяжело вздохнул.
      - Кев, не будь скучным!
      - Ох, извини. Я немного расклеился, потому что убил человека.
      Люциус хмыкнул, взял стаканы с "хайболом" и вернулся к своему столу.
      - Это не имеет принципиального значения. Вот если бы имело, я бы чертовски разозлился на тебя. В конце концов, я правильно вычислил и вещества, и их дозу. Но тебе не следовало смешивать их вместе.
      - Знаю! - Раздосадованный Кевин взял стакан и хмуро уставился в него. Просто я слишком увлекся. Видишь ли, она оказалась полностью в моей власти! Я даже не думал, что такое возможно.
      - Но именно в этом вся соль, верно? - Люциус улыбнулся, подняв стакан, и сделал большой глоток. - Мы никогда не могли добиться от женщин того, что нам хотелось. Взять хотя бы наших матерей. Моя слишком бесхребетна, а твоя бесчувственна.
      - По крайней мере, твоя мать тобой интересуется.
      - Ты сам не знаешь, как тебе повезло. - Люциус взмахнул стаканом. Если бы я не держался от матери подальше, она висела бы у меня на шее, как гиря. Ничего удивительного, что мой дорогой старый папочка предпочитает жить за городом.
      Люциус вытянул ноги.
      - Но мы отвлеклись от темы. Женщины! Все они в конце концов оказываются либо скучными интеллектуалками, либо корыстными сучками. Кевин, мы заслуживаем лучшего. Заслуживаем тех женщин, которых хотим, столько, сколько хотим, и именно так, как хотим!
      - Да. Конечно. Но когда я понял, что она мертва... О, боже!
      - Да-да. - Люциус сел в кресло и алчно потер руки. - Расскажи еще раз.
      - Она была такой сексуальной... Красивой, экзотичной, уверенной в себе. Именно о такой женщине я и мечтал. А главное, она так и липла ко мне. Я мог бы овладеть ею в такси, в лифте. И набрал кучу очков еще до того, как мы оказались в ее квартире.
      - Скоро мы их подсчитаем. - Люциус нетерпеливо махнул рукой. Продолжай.
      - Мне приходилось сдерживать ее. Я не хотел, чтобы это случилось слишком быстро. Хотел, чтобы все выглядело романтично - и для нее, и для меня. Неторопливое обольщение... - Он впервые слабо улыбнулся. - И конечно, я стремился набрать как можно больше очков за отведенное время.
      - Естественно, - согласился Люциус, снова подняв стакан.
      - И у меня все получилось! Она позволяла делать с собой что угодно. И получала от этого удовольствие, я в этом уверен!
      - Да-да. А потом?
      - Я попросил ее подождать и дать мне время украсить спальню. Все прошло так, как было запланировано. Идеально. Освещение, музыка, аромат...
      - А потом она отдалась тебе.
      - Да. - Кевин внезапно помрачнел. - Я отнес ее в спальню и начал медленно раздевать. Она дрожала и стонала. А потом вдруг начала засыпать.
      Люциус побренчал льдом в стакане.
      - Ты с самого начала дал ей слишком большую дозу.
      - Знаю, черт побери! - Уголки рта Кевина опустились, в голосе зазвучал гнев. - Но я не хотел, чтобы она лежала, как бревно. Хотел, чтобы она пылала и сходила с ума от страсти. Я ведь столько для этого сделал!
      - Конечно. Ты это заслужил. И поэтому ты дал ей еще и "Кролика".
      - Мне следовало разбавить его. Я знаю. Но я был осторожен, на ее язык попало всего несколько капель. Люциус... - Он облизал губы. - Она была бесподобна! Сгорала от страсти, стонала, умоляла овладеть ею. Умоляла, Люциус. Мы совокупились, как животные. Сначала романтика, потом обольщение, и наконец первобытная дикость. Я никогда не испытывал ничего подобного. Это все равно, что заново родиться!
      Он вздрогнул и сделал глоток.
      - Когда все кончилось, я лежал на ней, совершенно опустошенный. Я целовал ее, ласкал, чтобы она знала, что доставила мне удовольствие. А потом посмотрел ей в лицо. Она тоже смотрела на меня широко раскрытыми глазами. Смотрела и не мигала. Сначала я ничего не понял, но потом... Мне стало ясно, что она мертва.
      - Ты родился, - сказал Люциус, - а она умерла. Начальный и конечный пункты. - Он сделал глоток и помолчал. - Подумай над этим, Кевин. Она умерла в таких же судорогах, в каких ты родился заново. Так что эксперимент дал прекрасные результаты. Пожалуй, он даже превзошел наши ожидания.
      - Пожалуй, - с улыбкой согласился Кевин.
      - В конце концов, все это - игра. Первый раунд остался за тобой. Теперь моя очередь.
      - О чем ты говоришь?! - Кевин вскочил на ноги. - Ты с ума сошел! Уверяю тебя, это невозможно выдержать!
      - Но ты же смог, значит, и я смогу. Почему все удовольствие должно доставаться тебе?
      - Люциус, ради бога...
      - Выбрасывать ее из окна было глупо. Если бы ты оставил ее в спальне, они бы не так быстро нашли ее. Нужно было как следует подумать. Я не сделаю подобной ошибки.
      - Что ты хочешь этим сказать? - Кевин схватил Люциуса за руку. - Что ты собираешься делать?
      - Кев, мы участвуем в этом оба. В планировании и исполнении. Когда мы начинали, то думали, что это будет небольшим развлечением. Расширением сексуального кругозора.
      - Это никому не должно было причинить вреда!
      - Ты его и не причинил, - отмахнулся Люциус. - Какое нам дело до остальных? Это наша игра.
      - Да. - Несокрушимая логика друга заставила Кевина успокоиться. - Ты прав.
      - А теперь подумай вот о чем. - Люциус поднялся, вытянул руки и повернулся вокруг своей оси. - Все это - один волшебный круг. От рождения до смерти. Разве ты не видишь красоты и иронии этой мысли? Те самые лекарства, которые должны были помочь нам заново родиться на свет, ты использовал, чтобы убить кого-то другого.
      - Да... - Кевина бросило в дрожь. - Да, но...
      - Ставки возрастают, а с ними и интерес! - Люциус пожал руку друга, словно поздравляя его. - Кевин, ты - убийца.
      Кевин побледнел, но уважение, читавшееся во взгляде Люциуса, заставило его приосаниться.
      - Это был несчастный случай.
      - Как бы то ни было, ты стал убийцей. Разве я могу тебе уступить?
      - Ты хочешь... - У Кевина похолодело в животе. - Нарочно?
      - Посмотри мне в глаза и скажи начистоту, разве ее смерть от твоей руки не возбудила тебя? Разве это не самая важная часть игры?
      - Я... - Кевин схватил стакан и залпом выпил виски. - Да. О боже, да!
      - Тогда почему ты мешаешь мне испытать то же самое? - Люциус обнял Кевина за плечи и повел к лифту. - Кев, в конце концов, они всего лишь женщины.
      Ее звали Грейс. Такое милое, старомодное имя. Она работала помощником библиотекаря в нью-йоркской публичной библиотеке и доставляла диски и редкие книги читателям, которые сидели в залах, что-то штудируя, конспектируя или просто проводя время с книгой в руках.
      Этой хорошенькой, изящной, чуть стеснительной блондинке с щедрой душой было двадцать три года. Она обожала поэзию и просто не могла не влюбиться в человека, который называл себя Дорианом. Он ухаживал за ней в безопасном кибернетическом мире.
      Грейс никому не рассказывала о нем - тайна делала его еще более романтичным. Для их первого свидания она купила новое платье с длинной разноцветной просторной юбкой пастельных тонов, которые напоминали радугу.
      Выходя из своей маленькой квартиры и торопясь на станцию метро, она чувствовала себя очень дерзкой и смелой. Представляла себе, как будет пить коктейли в "Звездной гостиной" с человеком, за которого потом непременно выйдет замуж.
      Грейс была убеждена, что он красив. Иначе просто быть не могло. Она знала, что он богат, хорошо образован, много путешествует, а главное - так же, как и она сама, любит поэзию.
      Они были родственными душами.
      Грейс была слишком счастлива, чтобы тревожиться, и не сомневалась, что вечер закончится благополучно.
      Ей предстояло умереть еще до полуночи.
      * * *
      Ее звали Грейс, и она была у него первой. Не первой убитой, а первой женщиной. Даже Кевин не знал, что он никогда не мог закончить сексуальный акт. Вплоть до сегодняшнего дня.
      Зато сегодня он был богом в узкой кровати, стоявшей в трогательной маленькой квартире. Богом, который заставлял лежавшую под ним женщину плакать, стонать и умолять: "Еще! Еще!" Она бормотала слова любви, была согласна на все. И не сводила с него стеклянных, одурманенных глаз.
      Она была девственницей, и он так удивился этому, что кончил слишком быстро. Но Грейс сказала, что это было чудесно и что она ждала этого всю свою жизнь. Хранила себя для него. Вонзаясь в тело юной женщины, он ощущал, что ее сердце скачет галопом и вот-вот взорвется. И знал, что Кевин был прав. Это действительно напоминало второе рождение.
      Когда все было кончено, и Грейс остывала на сбитых простынях и лепестках роз, он пристально осмотрел труп. И понял еще кое-что. Он имел на это право! В ней воплотились все девушки, которые с презрением отворачивались, когда он не мог завершить начатое. Все девушки, которые смотрели на него сверху вниз и смеялись.
      В сущности, она была никем.
      Люциус оделся, отряхнул рукава пиджака и вытянул манжеты. А потом ушел, оставив свечи зажженными. Ему не терпелось вернуться домой и все рассказать Кевину.
      Ева была полна сил. "Прекрасный секс и здоровый сон - что может быть лучше такого сочетания? - подумала она. - Если ты начинаешь утро с короткого заплыва и огромной чашки крепчайшего кофе, то способна на многое".
      Судя по ее самочувствию, сегодня преступникам всех мастей следовало взять выходной.
      - Лейтенант, вы выглядите отдохнувшей, - заметил Рорк, опершись о косяк двери, соединявшей их кабинеты.
      - Я действительно готова горы свернуть, - сказала Ева, глядя на него поверх чашки. - Кажется, ты тоже готов на подвиги.
      - Я взял хороший старт.
      Она фыркнула.
      - Да, неплохой. Но я имела в виду работу.
      - А я - кое-что другое.
      Рорк подошел и прижал Еву спиной к столу.
      - Как, опять?! Мне нужно работать.
      - За пять минут ничего с твоей работой не сделается.
      Ева наклонила голову и посмотрела на наручные часы.
      - Ты прав. Осталось пять минут. - Она обвила руками его талию. - Мы должны успеть...
      Едва она захватила зубами нижнюю губу Рорка, как в коридоре послышался безошибочно узнаваемый топот полицейских ботинок - Пибоди пришла раньше обещанного.
      - Давай притворимся, что мы ее не слышим. - Рорк прильнул к ее рту. - И не видим. - Он провел языком по ее губам. - И даже не знаем, как ее зовут.
      - План отличный, но...
      Рорк вложил в поцелуй весь свой пыл, и у Евы едва не растаяло сердце.
      - Старый развратник! - пробормотала она, и тут Пибоди вошла в комнату.
      - Ох... Гм-м... гм-м...
      Рорк спокойно обернулся, взял Галахада на руки и почесал его за ухом.
      - Привет, Пибоди.
      - Привет. С возвращением. Пойду-ка я на кухню, выпью кофе... и что-нибудь съем.
      Но не успела она сделать шаг, как Рорк взял ее за плечи и повернул к себе лицом. Оно было бледным, мрачные глаза обвели темные круги.
      - У тебя усталый вид.
      - Плохо спала. Мне нужен кофе, - пробормотала Пибоди и быстро вышла.
      - Ева...
      - Не надо. - Она прижала палец ко рту мужа. - Я не хочу об этом говорить. Не хочу говорить вообще, а сейчас в особенности. Если бы кто-нибудь послушал меня еще тогда, когда она начала путаться с Макнабом, нам и не пришлось бы об этом говорить!
      - Поправь меня, если я ошибаюсь, но, по-моему, именно это ты и делаешь.
      - Ох, помолчи. Мне нужно только одно: чтобы она наконец успокоилась и начала делать свое дело. И он тоже. - Ева злобно пнула ножку ни в чем не повинного письменного стола и села в кресло. - А теперь уходи.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.