Следствие ведет Ева Даллас - Ореол смерти

      Она услышала горькие нотки в его голосе.
      – Вы не помните, какой компании принадле­жало такси? Мне надо проверить ваши передви­жения.
      – Такси вызывали из ресторана… Кажется, это был «Рапид».
      – Разговаривали ли вы с кем-нибудь между полуночью и двумя часами ночи?
      – Я уже говорил, что принял лекарство и лег спать около полуночи. Один.
      Это можно было проверить, просмотрев за­пись охранной видеосистемы у входа в здание, но Ева отлично знала, что при желании запись можно и уничтожить.
      – А в каком настроении она была в тот вечер?
      – Пожалуй, слегка рассеянная – очевидно, думала о деле, над которым работала. Мы побол­тали о ее детях, главным образом о дочери. Мирина собирается осенью замуж. Сесили очень радовалась тому, что дочь решила устроить настоящую свадьбу – с белым платьем, фатой, по­дружками невесты.
      – Она не говорила о чем-нибудь, что ее бес­покоило?
      – Кажется, нет. С делом, которое она вела, было все в порядке. Сесили надеялась, что ей удастся добиться максимального наказания.
      – Ей никто не угрожал? Она не получала не­обычных посланий?
      – Нет. – Хзммет прикрыл глаза ладонью. – Неужели вы думаете, что если бы я знал что-то важное, то скрыл бы это от вас?
      На этот вопрос Ева предпочла не отвечать.
      – Как вы полагаете, зачем ей понадобилось отправиться в Вест-Сайд, да еще в такое время?
      – Представления не имею.
      – Могла ли она встречаться, например, с ин­форматорами?
      Хэммет явно хотел что-то сказать, но переду­мал.
      – Я… я не знаю, – пробормотал он. – Мне это в голову не приходило. Она была такая упря­мая и всегда полагалась на собственные силы.
      – А какие, на ваш взгляд, у нее были отно­шения с бывшим мужем?
      – Дружеские. Немного прохладные, но тем не менее дружеские. Они оба были очень привя­заны к детям. Когда мы с Сесили стали близки, он был немного… обижен. – Хэммет замолчал и внимательно посмотрел на Еву. – Не думаете же вы, что… – он криво усмехнулся. – Марко Анжелини, подстерегающий с ножом в руках быв­шую жену? Нет, лейтенант. У Марко есть недо­статки, но Сесили он никогда не обижал. Да и вообще он слишком холоден и консервативен. Насилие – не его стиль. Кроме того, у него не было мотивов для убийства.
      «А вот это нам предстоит выяснить», – поду­мала Ева.
 
      Отправившись из квартиры Хэммета в Вест-Энд, Ева словно совершила путешествие в дру­гой мир. Здесь не было ни мраморных полов, ни серебристых подушек. А были потрескавшиеся тротуары, стены, расписанные граффити, при­зывавшими посылать куда подальше все живое.
      И люди здесь были под стать окружающему. Какой-то наркоман посмотрел на Еву и так пло­тоядно усмехнулся, что ей стало не по себе. Уличный торговец, сразу распознавший в ней поли­цейского, тут же покатил со своей тележкой в более безопасное место. Он явно торговал не только безделушками и дешевыми украшениями. И знал, что встречаются еще такие полицейские, которые относятся к запрету на наркотики все­рьез.
      Но наркотики сейчас Еву совершенно не вол­новали. Ей надо было просто получить ответы на некоторые вопросы.
      Дождь смыл кровь. Команда полицейских, обыскавших место преступления, собрала все, что могло оказаться уликами. Ева стояла на тротуаре, где погибла Тауэрс, и пыталась предста­вить себе, как все происходило.
      Повернулась ли она к убийце лицом? Скорее всего. Успела ли увидеть нож? Возможно. Но среагировать не успела.
      Ева огляделась по сторонам. Из окон, из-за заржавленных машин, притулившихся вдоль обо­чины, на нее смотрели недоброжелательные глаза здешних обитателей.
      Сесили Тауэрс приехала не на такси: ни в одной из компаний нет записей о том, что сюда кого-нибудь доставляли. Ее собственная машина стояла в гараже, а на частнике Тауэрс не поехала бы…
      Подземка! – решила Ева. Быстро и безопас­но – во всяком случае, пока не выйдешь на улицу. Выход из подземки был метрах в двухстах отсюда.
      И все-таки для прокурора Тауэрс было более естественно взять такси. Может быть, она торо­пилась? Или не хотела, чтобы кто бы то ни было видел, что она приехала сюда? Так или иначе, Се­сили Тауэрс полагалась на свои силы, – так ведь Хэммет про нее говорил? И она ничего не боя­лась…
      Ева представила себе, как Сесили поднялась по лестнице подземки, вышла на улицу. Дождь лил как из ведра, и она наверняка раскрыла зон­тик… И тут Еву осенило. Зонтик! Куда подевался зонтик? Такая рассудительная и практичная женщина не выйдет под дождь без зонта. Ева вытащила диктофон, повторила рассуждения вслух. Надо будет обязательно это проверить.
      Интересно, где ее поджидал убийца? На улице? Или в одном из близлежащих домов? А может, в баре или в клубе?
      – Привет, беляночка!
      Ева, нахмурившись, обернулась. Перед ней стоял огромный негр. Волосы его, как и у мно­гих в этом районе, были украшены перьями. На щеке – ярко-зеленая татуировка: ухмыляющий­ся череп. На нем был алый жилет, надетый на голое тело, и обтягивающие алые же штаны.
      – Привет, черненький, – ответила Ева в тон ему.
      Негр ухмыльнулся.
      – Ищешь работу? – он кивнул на здание нудистского клуба на другой стороне улицы. – Тощая ты больно, но, может, они тебя и возьмут. Белых у них мало. Все больше мулатки. Могу за­молвить за тебя словечко.
      – С чего это?
      – По доброте душевной и за пять процентов, лапочка. Такая белая красотка может неплохо заработать.
      – Я обдумаю это предложение, но пока что работа у меня есть, – усмехнулась Ева и выта­щила свой значок.
      Негр тихонько присвистнул.
      – Как это я не просек? Ну, ты даешь, беля­ночка! От тебя копом и не пахнет.
      – Хорошим мылом пользуюсь. Как зовут-то?
      – Называй меня Крэком. Когда головы тре­щат от моих ударов, они издают такой звук. – Он показал ей свои ручищи. – Крэк! Усекла?
      – Я понятливая. Позапрошлой ночью ты был здесь, Крэк?
      – Увы. В тот вечер у меня был выгодной, и я посещал культурное мероприятие, так что вся за­бава прошла мимо.
      – И что это было за мероприятие?
      – Фестиваль вампиров в Граммерси, я туда отправился со своей новой подружкой. Обожаю смотреть на этих кровососущих! Но, говорят, здесь было шоу не хуже. Прокуроршу пришили. Важ­ную тетку, да к тому же красавицу. И тоже кро­вищи было полно.
      – Все точно. А что ты еще слышал?
      – Я? – Он провел рукой по груди. Ноготь на указательном пальце был остро заточен и вы­крашен в черный цвет. – Ниже моего достоин­ства слушать уличные сплетни!
      – Ну, это-то видно. – Ева, отлично знаю­щая правила игры, достала из кармана пятьдесят долларов. – А нельзя ли купить немного твоего достоинства?
      – Что ж, цена подходящая. – Купюра ис­чезла в его огромной ладони. – Говорят, около полуночи она ошивалась в «Пяти лунах». Вроде как ждала кого-то, но не дождалась. И смылась. – Он взглянул на тротуар. – Только далеко не ушла, да?
      – Не ушла. Она о ком-нибудь спрашивала?
      – Ничего такого не слышал.
      – Кого-нибудь видели с ней вместе?
      – Плохая была ночка. Все по домам сидели. Может, какой кретин под кайфом и шлялся по улицам, но его еще найти надо.
      – Мне нужен такой, кто любит с ножичком играть.
      – Здесь, беляночка, ножи имеются у многих. А чего их так-то с собой таскать?
      «Логично», – подумала Ева.
      – Знаешь кого-нибудь, кто недавно вышел из тюрьмы?
      Он расхохотался.
      – Лучше спроси, знаю ли я кого другого.
      – Понятно. – Она полезла в карман и выта­щила еще одну купюру. – Дай знать, если услы­шишь что-нибудь интересное.
      – Ладно. А ты дай знать Крэку, если захо­чешь работенку сменить.
      Он пошел к клубу, а Ева направилась в «Пять лун».
      Может, когда-то это заведение и знавало луч­шие дни, но сейчас оно представляло собой про­сто забегаловку. И посетители здесь явно были не из разговорчивых.
      До вечера было далеко, но сюда, очевидно, многие приходили с утра – залить пожар в груди. В крохотном зале толпился народ: кто-то стоял у игральных автоматов, кто-то – у стойки, побли­же к бутылкам. Несколько человек взглянули на Еву и равнодушно отвернулись.
      Бармен, как и в большинстве подобных мест, был, судя по всему, не из тех, кто склонен выслу­шивать рассказы посетителей о своей тяжелой жизни. Скорее, он исполнял функции вышиба­лы. В отличие от сидевших в зале, он не носил ни перьев, ни бус, а был одет в строгий белый пид­жак.
      – Будете пить? – спросил бармен.
      Голос у него был напряженный и сдавлен­ный. Ева поняла, что ей едва ли удастся добить­ся многого.
      – Нет. – Она показала ему свой значок, и несколько посетителей тут же отодвинулись по­дальше. – Позапрошлой ночью произошло убий­ство.
      – Не здесь.
      – Но жертва была здесь?
      – Тогда она была жива.
      Кто-то подал ему знак, бармен достал стакан и налил туда какую-то мутную жидкость.
      – Вы дежурили?
      – Я работаю каждый день.
      – Вы видели жертву раньше? Здесь или где-то поблизости?
      – Нет.
      – Она с кем-то встретилась здесь?
      – Нет.
      Ева задумчиво барабанила пальцами по стойке.
      – Хорошо, давайте конкретно. Скажите мне, во сколько она пришла, что делала и когда ушла.
      – В мои обязанности не входит наблюдение за посетителями.
      – Так… – Ева угрожающе подняла указа­тельный палец. – Я из отдела расследования убийств, и в мои обязанности не входит охрана здоровья граждан. Но если я вызову санкоманду и они обследуют помещение, то наверняка лишат бар лицензии.
      Угрозы так угрозы! – решила она.
      Бармен на мгновение замер, но довольно бы­стро оценил ситуацию.
      – Эта женщина пришла в начале первого. Ничего не пила. Ушла приблизительно через час. Одна.
      – Она с кем-нибудь разговаривала?
      – Не произнесла ни слова.
      – Она кого-то искала?
      – Я не спрашивал.
      – Но вы же за ней наблюдали! Видно было, что она кого-то ищет?
      – Да. Но она никого не встретила.
      – Она провела здесь около часа. Что делала?
      – Ничего. Стояла и смотрела по сторонам. Иногда глядела на часы. Потом ушла.
      – Кто-нибудь вышел за ней следом?
      – Нет.
      Ева рассеянно вытерла руку о джинсы.
      – У нее был зонтик?
      Бармен удивленно – насколько удивление доступно барменам – посмотрел на Еву.
      – Да. Лиловый. Такого же цвета, как ее кос­тюм.
      – Она забрала его с собой?
      – Конечно. В ту ночь шел сильный дождь.
      Ева кивнула и отошла от стойки – расспро­сить посетителей.
 
      Когда Ева вернулась наконец в Центральный участок, больше всего ей хотелось принять душ. После часа, проведенного в «Пяти лунах», ей ка­залось, что она покрылась слоем копоти и грязи.
      Но сначала надо было написать отчет. Она вошла в свой кабинет и уставилась на кудрявого человека, сидящего за ее столом.
      – Какая встреча!
      Фини развалился в кресле, удобно устроив ноги на Евином столе.
      – Рад тебя видеть, Даллас. Жду уже полча­са. Ты у нас такая занятая дама…
      – Некоторые полицейские вынуждены рабо­тать – в то время как другие предпочитают иг­рать в компьютер.
      – Давно бы вняла моим советам и перешла в наш отдел!
      Ева сбросила его ноги со стола и присела на краешек.
      – Просто так заглянул?
      – Хочу предложить свои услуги, подруга, – и он протянул ей пакетик с засахаренными ореш­ками.
      Она жевала орехи и рассматривала Фини. Лицо длинное, с отвисшими щеками. Уши вели­коваты, под глазами мешки. Пожалуй, внешность не самая привлекательная, но Ева привыкла. И к Фини относилась с искренней теплотой.
      – С чего это вдруг?
      – На то у меня есть три причины. Первая – неофициальная просьба майора Уитни. Вто­рая – я очень ценил прокурора Тауэрс.
      – Тебя вызвал Уитни?
      – Это была личная просьба, – повторил Фини. – Он решил, что мои уникальные спо­собности пригодятся. И расследование пойдет быстрее.
      Ева сама ценила Фини и одобрила решение шефа.
      – Так ты включишься в работу официально или нет?
      – Тебе решать.
      – Тогда давай официально, Фини.
      – Я так и знал, что ты это скажешь, – ус­мехнулся он.
      – Прежде всего я хочу, чтобы ты проверил телефон погибшей. Нет никаких свидетельств о том, что в ночь, когда ее убили, у нее были посе­тители. И сама она не звонила никуда. Значит, кто-то позвонил ей и назначил встречу.
      – Понял.
      – И еще мне нужно проверить всех, против кого она выступала в суде обвинителем.
      – Всех?!
      – Всех, – она расплылась в улыбке. – Ду­маю, тебе на это понадобится раза в два меньше времени, чем мне. Еще мне нужны родственники, возлюбленные, друзья. И особенно подробно – информация о ее последнем деле.
      – Господи, Даллас! – воскликнул Фини. – Жена вообще забудет, как я выгляжу.
      – Таков удел жены полицейского, – фило­софически произнесла Ева и потрепала его по плечу.
      – Рорк тоже так считает?
      – Мы не женаты, – Ева тут же нахмурилась и убрала руку.
      Фини тихо усмехнулся.
      – Кстати, что он поделывает?
      – С ним все в порядке. Он в Австралии.
      – Ясно. Несколько недель назад видел вас обоих в «Новостях». Какой-то прием в «Палас-отеле». Ты классно выглядишь в платье, Даллас.
      Ева нервно передернула плечами.
      – Не знала, что ты смотришь светскую хро­нику.
      – Обожаю! – весело признался он. – На­верное, интересно вести такую шикарную жизнь?
      – Временами, – буркнула она. – Фини, мы будем обсуждать светские развлечения или рас­следовать убийство?
      – Надо стараться, чтобы времени хватало и на то, и на другое. – Он встал и с удовольствием потянулся. – Сначала я займусь ее телефоном, а потом уж – несчастными, которых она упекла за решетку. Буду держать связь.
      – Фини! – окликнула его Ева, когда он уже стоял у двери. – Ты сказал, что у тебя были три причины. А назвал только две.
      – Третья – я скучал без тебя, Даллас, – он расплылся в улыбке. – Чертовски скучал!
      Усевшись за стол, Ева тоже улыбнулась. По­жалуй, она соскучилась не меньше.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

      «Голубая белка» находилась неподалеку от «Пяти лун» и пользовалась соответствующей ре­путацией. Но к этому заведению Ева питала сла­бость: певицей там была женщина, которую она считала своей единственной подругой. Познако­милась Ева с Мевис Фристоун несколько лет назад, когда вынуждена была ее арестовать. Но с тех пор много воды утекло, а дружба осталась.
      Сегодня вечером Мевис пела не под фоно­грамму, а под аккомпанемент каких-то трех да­мочек. Под воздействием пения и вина – единственного, которое она решалась здесь пробовать, – Ева расчувствовалась.
      На этот раз Мевис выкрасила волосы в изум­рудно-зеленый цвет. Ее сапфировая туника при­крывала только одну грудь, другая была увита бусами, а на соске красовалась серебряная звезда.
      Владельцы «Голубой белки» старались не до­пускать в своем заведении откровенной непри­стойности – иначе они бы запросто лишились лицензии. Но Мевис всегда балансировала на грани допустимого.
      Впрочем, публика ее обожала. Со сцены она обычно сходила под шквал аплодисментов.
      – Как ты можешь существовать в таком шу­ме? – спросила Ева, когда Мевис подошла к ее столику.
      – Приходится терпеть, – вздохнула Ме­вис. – Тебе понравилась последняя песня?
      – Настоящий хит!
      – Я ее сама написала.
      – Серьезно? – Ева не смогла разобрать ни слова, но тем не менее была горда за подругу. – Классно! Мевис, я потрясена!
      – Может, удастся заключить контракт на за­пись. – Даже под слоем пудры было заметно, что Мевис зарделась от удовольствия. – Во вся­ком случае, я уже получила прибавку.
      – Выпьем за это! – подняла свой бокал Ева.
      – Я не знала, что ты зайдешь сегодня.
      Мевис подозвала официанта и заказала минералку: надо было поберечь горло перед следую­щим номером.
      – У меня здесь встреча.
      – С Рорком? – У Мевис загорелись глаза. – Он придет? Тогда я повторю последнюю песню!
      – Он в Австралии. Я встречаюсь с Надин Ферст.
      Мевис, расстроившаяся было, что не увидит Рорка, снова воодушевилась.
      – С журналисткой? Ты?! Ни за что бы не по­верила.
      – Ей я доверяю, – пожала плечами Ева. – И она может мне помочь.
      – Ну, раз ты так уверена… Слушай, а она не может сделать сюжет про меня?
      – Я спрошу, – ответила Ева уклончиво.
      – Классно! Слушай, завтра у меня выход­ной. Может, поужинаем вместе?
      – Если смогу. А ты что, больше не встреча­ешься с тем артистом? Ну, у которого обезьянка ручная.
      – Я его отшила, – пренебрежительно мах­нула рукой Мевис. – Он был какой-то… одно­мерный. Мне пора!
      Позвякивая украшениями, Мевис выскольз­нула из кабинки. Ее изумрудные волосы сверка­ли в свете прожекторов.
      Ева решила, что ей ни к чему знать, что под­разумевает Мевис под словом «одномерный».
      Загудел сотовый телефон. Ева нажала на кнопку и не смогла сдержать улыбки, услышав голос Рорка.
      – Я вас засек, лейтенант! Судя по шуму, ты в «Голубой белке»?
      – У меня здесь встреча. Как дела в Австра­лии?
      – Полно народу. Если повезет, вернусь через полтора дня. Я тебя найду.
      – Найти меня нетрудно, – она улыбнулась и повернула трубку в сторону Мевис. – Послу­шай. Нравится?
      – Она неповторима, – сказал Рорк, прослу­шав несколько тактов. – Передай ей мои вос­торги.
      – Хорошо. Я… увидимся, когда вернешься.
      – Непременно. Думай обо мне.
      – Хорошо. Удачи, Рорк!
      – Я люблю тебя, Ева.
      У нее перехватило дыхание, но Рорк уже по­ложил трубку.
      – Так-так… – Надин Ферст, стоявшая за Евиной спиной, обошла столик и села напротив. – Очень мило!
      Ева, не зная, сердиться или смущаться, суну­ла телефон в карман.
      – Я думала, вы не опускаетесь до подслуши­вания.
      – Иначе репортеру трудно заработать на хлеб, лейтенант. Полицейскому, кстати, тоже. – Надин устроилась поудобнее. – Интересно, что испытывает женщина, в которую влюблен такой чело­век, как Рорк?
      Даже если бы Ева могла выразить свои чувст­ва словами, она все равно не стала бы этого де­лать.
      – Хотите сменить отдел новостей на отдел светской хроники, Надин?
      Надин расхохоталась и подняла руки вверх.
      – Сдаюсь! Слушайте, почему вы опять на­значили мне встречу в этом месте? – спросила она, оглядывая зал. – Кормят здесь отвратитель­но…
      – Но какая атмосфера, Надин!
      Мевис выдала очередной пронзительный крик, переходящий в ультразвук, и Надин вздрогнула.
      – Ну, если вам так нравится…
      – Вы быстро возвратились.
      – Прилетела первым же рейсом. Кстати, само­лет принадлежит компании вашего бой-френда.
      – Рорк мне не бой-френд.
      – Неужели? Ну ладно… – Надин не стала развивать эту тему: она явно слишком устала и еще не успела прийти в себя после перелета. – Мне надо поесть, пусть потом я и буду в этом раскаиваться. – Она проглядела меню и остано­вила выбор на лапше с креветками. – Что вы пьете?
      – Номер пятьдесят четыре. Считается, что это шардоне. – Ева сделала глоток. – Во всяком случае, раза в три лучше конской мочи. Ре­комендую.
      – Отлично. – Надин сделала заказ. – На обратном пути я просмотрела всю доступную ин­формацию по убийству Тауэрс. Все, что появи­лось в средствах массовой информации.
      – Морс знает, что вы вернулись?
      Надин злорадно усмехнулась.
      – Знает! Криминальные новости всегда ос­тавляют за мной: как только я появляюсь, его убирают. Он готов лопнуть от злости.
      – Значит, мой план сработал.
      – Но, надеюсь, это еще не все? Вы мне обе­щали эксклюзивное интервью.
      – И я его дам. – Ева стала разглядывать блюдо с лапшой, появившееся на столе. Выгля­дело оно почти аппетитно. – Но на моих услови­ях, Надин. Вы дадите его в эфир только тогда, когда я вам скажу.
      – Согласна. – Надин подцепила креветку, попробовала ее и решила, что есть можно.
      – Я постараюсь, чтобы большая часть ин­формации попадала к вам.
      – А когда появится подозреваемый?
      – Вы первая узнаете его имя.
      Глаза у Надин разгорелись.
      – Плюс интервью с подозреваемым и еще одно с вами.
      – Подозреваемого обещать не могу. Действи­тельно не могу, – повторила Ева, не давая Надин себя перебить. – Он имеет право сам выбирать журналистов или вообще может отказаться с ними общаться. Я могу только предложить вас.
      – Мне нужны фотографии. Только не гово­рите, что вы и этого не можете обещать. Сделайте так, чтобы видеозапись ареста попала ко мне. Лучше было бы, конечно, мне присутствовать при этом лично.
      – Об этом еще рано думать. Но в обмен я хочу знать все, что узнает пресса. Только, чур, никаких сюрпризов мне не устраивайте.
      Надин поддела вилкой лапшу.
      – Этого я обещать не могу, – ответила она с милой улыбкой. – У моих коллег свои источни­ки и свои методы работы.
      – Но как только что-нибудь узнаете, сооб­щайте мне, – сказала Ева. – И все, что прохо­дит по вашим шпионским сетям! – Надин посмот­рела на нее взглядом невинного младенца. – Я же знаю: студии следят за другими студиями, репортеры за репортерами. Главное – добыть информацию первым. У вас хороший рейтинг, Надин, иначе я не стала бы с вами связываться.
      – То же самое могу сказать про вас. – Надин пригубила вино. – В большинстве случаев я вам доверяю – хотя в вине вы совершенно не разбираетесь. Это лучше конской мочи только в полто­ра раза.
      Ева расхохоталась. Ей было легко с Надин.
      – Ну, говорите, что у вас есть, – Надин устроилась поудобнее и приготовилась слушать. – А я скажу, что есть у меня.
      – Пока самое главное, – начала Ева, – это пропавший зонтик…
 
      На следующий день в десять утра Ева встре­тилась с Фини у квартиры Сесили Тауэрс. Едва взглянув на него, она поняла, что хороших но­востей ждать нечего.
      – Ну, во что уперся?
      – В телефонные разговоры. – Он подождал, пока Ева откроет дверь, и прошел за ней сле­дом. – У нее было много разговоров, и все запи­саны. Но…
      – Ты хочешь сказать, что никто не договаривался встретиться с ней в «Пяти лунах»?
      – Хочу сказать, что не могу сказать, – Фини поморщился. – Последний разговор она вела с одиннадцати тридцати до одиннадцати сорока трех.
      – И?..
      – Стерла запись. Я знаю только время.
      – Она стерла запись… – пробормотала Ева и принялась ходить взад-вперед по комнате. – Зачем? Запись у нее работала автоматически, это обязательно для людей ее профессии. Но именно эту она стерла, потому что не хотела, чтобы стало известно, кто звонил и почему… – Она оберну­лась к Фини. – Ты уверен, что это было сделано до того, как кассета попала к нам в руки?
      Фини обиженно посмотрел на нее.
      – Даллас! – сказал он с укоризной. – Не­ужели ты думаешь, что я не способен различать такие вещи?
      – Ну извини. Итак, перед выходом она стерла запись. Значит, она лично ничего не боялась, ско­рее всего, хотела защитить кого-то еще. Если бы это было связано с делом, которое она вела, то запись осталась бы. Наверняка.
      – Я тоже так думаю.
      – Но дела ее мы все-таки проверим. – Даже не глядя на Фини, она знала, что он в ужасе за­катил глаза. – Дай-ка сообразить. Из ратуши она ушла в девятнадцать двадцать шесть. Это от­мечено камерами слежения, а кроме того, ее ви­дели несколько человек. Перед уходом она за­глянула в дамскую комнату, привела себя в порядок, поболтала с коллегой. Коллега сказала, что настроение у нее было спокойное: в тот день в суде все складывалось удачно.
      – Да, по делу Флуэнтеса она все подготови­ла. Ее смерть ничего не могла изменить.
      – Не исключено, что он считал иначе. Надо будет проверить. Сюда Тауэрс не возвращалась. У нее было мало времени, и она сразу отправи­лась в ресторан, где ее ждал Хэммет. Я там была. Его показания совпадают с показаниями метрдо­теля и официантов.
      – Ты трудолюбива как пчелка.
      – Время дорого. Метрдотель вызвал им такси, «Рапид». Они сели в него в двадцать один сорок восемь. Начинался дождь.
      Ева мысленно представила себе, как эта милая пара едет в такси, они о чем-то болтают, может быть, держатся за руки. На Сесили, по показани­ям официанта, было красное платье и такой же пиджак. Еще одно доказательство того, что домой она не возвращалась, поскольку не переоделась после суда.
      – Сначала такси заехало к ней, – продол­жила Ева. – Сесили сказала Хэммету, чтобы он не выходил, а то вымокнет. Она, смеясь, добежа­ла до дома, послала ему воздушный поцелуй.
      – В отчете написано, что они были близки.
      – Он любил ее. Это не значит, что он ее не убивал, но он ее любил. Они не жили вместе, но Хэммет сказал мне, что такое положение вещей устраивало их обоих. – Ева пожала плечами, – В любом случае, если он решил обеспечить себе алиби, то атмосферу создал весьма романтичес­кую. Мне это, правда, кажется маловероятным, но рано делать выводы. Итак, она поднялась к себе и, наверное, сразу прошла в спальню – пере­одеться: платье ее намокло от дождя.
      Ева повела Фини тем же маршрутом. Про­сторная спальня была выдержана в пастельных тонах. Жалюзи на окнах гардеробной не пропус­кали солнечного света. Ева зажгла люстру, нажа­ла на кнопку, и панель в стене отъехала в сто­рону.
      – Здесь она повесила костюм, – Ева показа­ла на красное платье и пиджак, – сняла туфли и, очевидно, надела халат.
      Ева подошла к кровати. Покрывало на ней было смято.
      – Думаю, легла она не сразу: в гостиной на столике стоит пустая чашка; может быть, она ре­шила посмотреть «Новости» и выпить чаю перед сном. Потом ей захотелось отдохнуть. Было еще не поздно, и она прилегла поверх покрывала. Может быть, вспоминала, что произошло за день, думала о завтрашнем выступлении в суде или о свадьбе дочери… И тут раздался звонок. Кто это был и что ей сказали, мы не знаем. Но она сразу начинает собираться. Стирает запись разговора, одевается. Она хочет выглядеть уверенной в себе женщиной и костюм подбирает соответствую­щий. Такси не вызывает, чтобы не оставлять следов, решает воспользоваться подземкой.
      Ева прошла в холл, открыла встроенный шкаф. Там висели куртки, плащи – один из них муж­ской, скорее всего принадлежал Хэммету – и множество зонтиков разных цветов.
      – Идет дождь, и она выбирает зонтик под цвет костюма, продолжая думать о предстоящей встрече. Денег с собой не берет, значит, это не вымогательство. Она никому не звонит, потому что хочет разобраться сама. Но когда она приходит в «Пять лун», оказывается, что никто ее не ждет. Она проводит там около часа и в начале второго выходит на улицу, под дождь. Открывает зонтик, направляется к подземке. Наверняка злая, как черт.
      – Да уж, прождать час впустую. – Фини за­сунул в рот орешек. – Думаю, она была зла как сто чертей!
      – Тем более что дождь льет как из ведра. Но пройти ей удалось всего несколько метров: кто-то поджидал ее.
      – Он не хотел заходить в бар, – добавил Фини. – Не хотел, чтобы их видели вместе.
      – Точно. Наверное, они пару минут разгова­ривали. Может, ссорились, но все это длилось недолго. На улице никого, во всяком случае, никого, кто обратил бы на них внимание. Через пару минут с перерезанным горлом она упала на тротуар. Интересно, он спланировал это зара­нее?
      – В этом районе куча парней с ножами. – Фини задумчиво потер подбородок. – Но это едва ли был случайный прохожий: ведь кто-то звонил ей. Нет, похоже на план.
      – Мне тоже так кажется. Она не оборонялась, значит, угрозы не чувствовала. Убийца не снял с нее драгоценности, не взял сумочку. Взял только зонтик. И ушел.
      – А почему зонтик? – удивился Фини.
      – Так дождь же шел. Может, у него не было своего зонта. Или взял как сувенир. Во всяком случае, пока что это единственная ошибка, которую он допустил. Мне надо проверить десяток кварталов вокруг, вдруг он его выбросил по до­роге.
      – Если он его выбросил, значит, какой-ни­будь местный наркоман разгуливает сейчас под лиловым зонтиком.
      – Ага. – Ева представила себе эту картину и улыбнулась. – Но почему он был уверен, что она стерла запись с разговором? А он должен был быть в этом уверен.
      – Может, он ей угрожал?
      – Прокурору к угрозам не привыкать.
      – Если угрожали именно ей, – заметил Фини. – Но у нее есть дети. Сесили Тауэрс была не только прокурором, но еще и матерью.
      Они вернулись в гостиную, и Ева подошла к столику с фотографиями. На одной из них улы­бались мальчик и девочка, подростки. На обрат­ной стороне была надпись:
      «Привет! Поздравляем с Днем матери. Цветы завянут, а снимок – останется. Мы тебя лю­бим!»
      Еве стало не по себе, и она поспешно отошла.
      – Они уже не дети, Фини.
      – Для родителей они всегда дети. Этой рабо­те конца нет.
      Ева подумала вдруг, что ее родитель не слиш­ком обременял себя подобной работой…
      – Ладно, по-видимому, следующим номером программы будет Марко Анжелини.
 
      Офис компании Анжелини находился в не­боскребе Рорка на Пятой авеню. Ева вошла в уже знакомый ей холл, взглянула на схему на стене и отправилась в южное крыло, к лифтам.
      Лифт доставил ее на пятьдесят восьмой этаж, и Ева оказалась в холле со строгим серым ковром и белоснежными стенами.
      «Анжелини экспортс» располагалась всего в пяти кабинетах, и Ева сразу поняла, что эта ком­пания –не чета гиганту «Рорк индастриз».
      «А что ему чета?» – подумала она с улыбкой.
      Секретарша отнеслась к Еве приветливо, но, увидев полицейский значок, страшно занервни­чала. Можно было подумать, что у нее ящики стола забиты наркотиками. Не прошло и мину­ты, как Ева оказалась в кабинете Анжелини.
      – Мистер Анжелини, я постараюсь не отры­вать вас надолго. Примите мои соболезнования.
      – Благодарю вас, лейтенант Даллас. Прошу, садитесь.
      Он казался не таким элегантным, как Хэммет, но в нем чувствовалась внутренняя сила. Марк Анжелини был невысоким коренастым челове­ком с густыми волосами, обрамлявшими боль­шой лоб. Лицо бледное, под густыми бровями – пронзительно-голубые глаза. На руке – перс­тень с крупным бриллиантом.
      Если он и страдал, то скрывал это лучше, чем возлюбленный погибшей.