Следствие ведет Ева Даллас (№14) - Объятия смерти

– Здесь вполне уютно. – Она села за столик. – Следи за дверью, Пибоди, и мы быстро закончим. Кто сейчас занимается нелегальной торговлей яда­ми, Мук?

– Я не ваша ищейка!

– Этот факт всегда доставляет мне искреннюю радость. Как и тот, что я могу запереть тебя в оди­ночку на тридцать шесть часов, в течение которых твоя жизнь не будет земным адом, который ты так любишь. За тобой должок, Мук. Не забывай об этом.

– Я дал показания, – напомнил он ей. – Сооб­щил федералам всю информацию.

– Верно. Похоже, массовое самоубийство оказа­лось чересчур даже для твоих специфических вку­сов. Но ты не сообщил им, кто поставлял коктейль из кураре и цианида, который преподобный Брэдли смешивал с лимонадом для своей паствы.

– Мне было не так уж много известно. Я расска­зал им все, что знал.

– И федералы были удовлетворены. Но я – нет. Назови мне имя, и я уберусь из твоей жалкой жиз­ни. А если станешь упрямиться, я каждый день буду приходить сюда или в другую клоаку, которую ты посещаешь, и прерывать твои садомазохистские иг­ры, покуда оргазм не станет для тебя отдаленным приятным воспоминанием. Каждый раз я буду пор­тить тебе забаву. Прошло уже больше десяти лет с тех пор, как секта прекратила свое существование. Чего тебе бояться?

– Меня в это втянули! Мне промывали мозги…

– Да-да, это я уже слышала. Так кто приносил яд?

– Я не знаю его имени. Они называли его докто­ром. Я видел его только однажды. Тощий старикан.

– Раса?

– Белая с головы до ног. Думаю, он тогда тоже выпил эту отраву. Вместе со всеми.

– В самом деле?

– Послушайте! – Мук огляделся вокруг и, хотя они находились в изолированной кабинке, понизил голос. – Большинство людей уже не помнит, что там происходило, или вовсе об этом не знает. Если выяснится, что я принадлежал к Церкви Потусто­роннего мира, все вокруг с ума сойдут!

Ева тоже огляделась, слушая стоны и крики.

– Ну, я думаю, хуже уже не будет. Выкладывай!

– Сколько я за это получу?

Ева достала двадцать баксов и бросила их на сто­лик.

– Черт возьми, Даллас, на это не купишь даже час виртуальной реальности!

– Не хочешь – не бери. Тогда дружба врозь, мы поедем в управление, и ты не увидишь мадам Элект­ру с ее изысканными пытками минимум тридцать шесть часов.

– И почему ты такая стерва? – печально осве­домился Мук.

– Я задаю себе этот вопрос каждое утро и никог­да не могу дать удовлетворительного ответа.

Он запихнул кредитки в свой презерватив.

– Помни, что я тебе помог!

– Разве я смогу когда-нибудь это забыть?

– Ладно. – Мук посмотрел сквозь дымчатое стекло кабины и облизнул губы. – Только мне ни­чего потом не пришьют?

– Обещаю.

– О'кей. Я как раз собирался рассказать о нем федералам – и тут вдруг увидел его. Он стоял за за­граждениями у церкви, когда оттуда начали вытас­кивать трупы. Ну и зрелище!

– Я была там.

– Он смотрел на меня. – Теперь Мук говорил очень серьезно. – Жуткий тип, бледный, как при­видение. Я не хочу подохнуть от яда! Он наверняка знал, что я вошел туда с копами вместо того, чтобы умереть, как остальные. Поэтому мне пришлось принять меры предосторожности. Я просто не упо­мянул о нем. Неужели это так важно?

– Значит, он жив?

– Тогда был жив. – Мук пожал массивными пле­чами. – Больше я его ни разу не видел и не жалею об этом. Я не был с ним знаком, клянусь моим чле­ном!

– Торжественная клятва, ничего не скажешь!

– Еще бы! – Мук быстро кивнул, довольный, что Ева его понимает. – Я только слышал, как гово­рили, что он был настоящим доктором, но его вы­шибли из Ассоциации врачей. И что он чертовски богат и совсем безумен.

– Назови имя.

– Я его не знаю, Даллас, честное слово! Нахо­дившимся в категории раба не дозволялось говорить ни с кем выше ранга солдата. Он был стар и выгля­дел, как труп. Ходил вокруг и время от времени шептался с Брэдли. Смотрел прямо сквозь тебя, так что дрожь пробирала. Ребята называли его доктор Смерть. Вот все, что я знаю. А теперь я хочу вернуться к моей игре.

– Возвращайся. Но если я узнаю, что ты о чем-то умолчал, то запру тебя в комнате с мягкими по­душками и пейзажами на стенах, где ты все время будешь слушать старинную классическую музыку.

Его лицо помрачнело.

– Ну и хладнокровная же ты сука, Даллас!

– Можешь в этом не сомневаться.

* * *

– Преподобный Брэдли и Церковь Потусторон­него мира?! – На Пибоди это произвело такое силь­ное впечатление, что она забыла поцеловать троту­ар, когда они оказались на улице. – Вы участвовали в расследовании?

– Очень косвенно. Это была федеральная опера­ция – местная полиция держалась на заднем плане. Двести пятьдесят человек покончили с собой, пото­му что один старый полоумный монстр проповедо­вал, будто смерть – самое приятное переживание. – Ева покачала головой. – Может, так оно и есть, но мы все рано или поздно отправимся в потусторон­ний мир. К чему торопить события?

– Я слышала, что не все приверженцы этой сек­ты хотели идти до конца, но те, кого называли сол­датами, заставили их принять яд. И что среди них были маленькие дети.

– Да, были. – Ева тогда только что окончила академию, и это зрелище запечатлелось у нее в голо­ве навсегда. – Дети, которым матери давали пить яд из бутылки. Брэдли снял всю церемонию на видео. Я тогда в первый раз видела, как плачут федералы… – Ева тряхнула головой, отгоняя воспомина­ния. – Нам придется поискать врачей, которых лишили лицензии где-то от десяти до двадцати лет тому назад. Мук сказал, что этот человек был стари­ком – то есть, согласно его критериям, ему было тогда минимум лет шестьдесят. Сосредоточим поис­ки на белых мужчинах в возрасте от шестидесяти пяти до восьмидесяти лет. Почти все люди Брэдли жили в Нью-Йорке, так что можем обратиться в ме­дицинскую коллегию штата. – Она посмотрела на часы. – У меня встреча в управлении. Вот что, поез­жай в клинику на Канал-стрит и выясни, не знает ли Луиза кого-нибудь, соответствующего описанию этого типа. Если нет, пусть попробует разузнать что-нибудь через медицинские источники. У нее хоро­шие связи, и это может сэкономить время. Ты хоро­шо ладишь с Луизой?

– Конечно. Она мне нравится. Я рада за нее и Чарльза.

– Сообщи мне все, что узнаешь, а потом мо­жешь понаблюдать часок за Морин Стиббс.

– Правда? Спасибо, лейтенант.

– Завтра, когда меня не будет, можешь также уделить время делу Стиббсов, но текущее расследо­вание прежде всего.

– Понятно. Один личный вопрос, Даллас. Мо­жет быть, мои родители действуют вам на нервы? Мне показалось, вчера вечером вы с моим отцом старались держаться подальше друг от друга…

– Нет-нет, все прекрасно.

– Они пробудут здесь еще несколько дней. Я по­стараюсь их занять в свободное время. Видите ли, я боюсь, что… Единственное, что выводит папу из равновесия, – это когда он узнает чужие мысли или воспоминания без разрешения этого человека. Но я знаю одно: он никогда и никому не причиняет вре­да. – Лицо Пибоди снова прояснилось. – Поеду в клинику на метро. Может быть, нам повезет с Луи­зой.

Ева кивнула.

«Должно же нам наконец повезти хоть с чем-ни­будь!» – подумала она.

* * *

Ева подошла к своему кабинету за пять минут до назначенного времени встречи с Надин. Ее не уди­вило, что Надин была уже там. Закинув ногу на но­гу, журналистка аккуратно подкрашивала губы, глядя в зеркало пудреницы. Ее оператор примости­лась в углу, жуя сладкую плитку.

– Где вы взяли эту плитку? – осведомилась Ева таким свирепым тоном, что оператор выпучила глаза.

– В автомате в к-коридоре, – заикаясь, ответила она, протягивая остаток плитки. – Хотите кусочек?

Ева сверлила оператора взглядом, пока у нее на лбу не выступил пот, и пришла к выводу, что девуш­ка не была вором, коварно крадущим ее сладости.

– Нет, спасибо.

Она села за стол и вытянула ноги.

– Я надеялась, что ты опоздаешь, – заговорила Надин. – Тогда я могла бы этим воспользоваться, чтобы вытянуть из тебя побольше.

– А я надеюсь, что кто-нибудь здесь научится выполнять свои обязанности. Журналисты должны находиться в помещении, отведенном для СМИ, а не врываться в кабинеты в отсутствие хозяев.

Ухмыльнувшись, Надин защелкнула пудреницу.

– Ты сама меня сюда пригласила. А теперь, если ты кончила пугать моего оператора и демонстриро­вать свою стервозность, объясни, о чем идет речь.

– Об убийстве.

– С тобой всегда одно и то же. Кто тебя интере­сует? Петтибоун и Мутон? Очевидно, оба преступ­ления связаны друг с другом, но могу сказать тебе сразу, что я не обнаружила ничего, связывающего этих людей – ни лично, ни профессионально. Это касается также их семей и коллег. У Петтибоуна и «Мира цветов» были свои адвокаты. Конечно, они могли встречаться на каких-то социальных меро­приятиях, но, безусловно, не вращались в одних и тех же кругах. Их теперешние жены посещали разные салоны красоты, оздоровительные комплексы и бутики. – Надин сделала паузу. – Хотя думаю, все это тебе известно.

– Иногда и нам удается выяснить кое-что.

– Вот почему мне интересно, почему ты предло­жила мне встретиться тет-а-тет, не дожидаясь, пока я буду умолять тебя об этом.

– Обычно ты не умоляешь, а подлизываешься.

– Да, и небезуспешно. Так в чем дело, Даллас?

– Я хочу остановить Джулианну Данн и исполь­зую все доступные орудия. Чем больше СМИ будут освещать это дело, тем больше шансов, что кто-то ее узнает. Она не остановится на достигнутом. То, что я сейчас скажу тебе, Надин, не для протокола. Если ты включишь запись, я не отвечу ни на один вопрос. Так вот, существует более пятидесяти процентов вероятности того, что следующей жертвой намечен Рорк.

– Рорк?! Господи, Даллас, он ведь не в ее вкусе! То есть он, конечно, во вкусе любой женщины, но ты понимаешь, о чем я. Он слишком молод – и же­нат.

– Женат на мне, – напомнила Ева. – Для нее этого может быть достаточно.

Надин задумалась. Она дорожила дружбой не менее, чем рейтингами.

– О'кей. Что я могу сделать?

– Освещай эту историю как можно подробнее. Вдалбливай ее всем в головы. Джулианна рассчиты­вает остаться незаметной. Я хочу лишить ее этого преимущества.

– Хочешь вывести ее из себя?

– Если она выйдет из себя, то сможет сделать ошибку. У нее вместо крови лед, – вот почему она всякий раз добивается успеха. Пора этот лед расто­пить.

– Ладно. – Надин кивнула и подала знак опера­тору. – Давай разведем огонь.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

– Система правосудия не смогла идентифици­ровать Джулианну Данн как активную угрозу для общества и оградить общество от этой угрозы. – Го­лос Евы звучал спокойно и четко. Камера медленно наезжала, пока ее лицо не заполнило экран. – Вина системы в том, что она не смогла наказать Джулиан­ну Данн в соответствии с ее преступлениями против общества.

– И все же… – Камера устремилась на серьез­ное и заинтересованное лицо Надин. – Вы сами – часть этой системы и должны в нее верить.

– Я верю. Я говорю с вами как представитель системы и заявляю, что мы исправим допущенные ошибки. Поиски Джулианны Данн продолжаются по всем возможным направлениям, на всех возмож­ных уровнях. Останется она в Нью-Йорке или нет, ее выследят, найдут, арестуют и обвинят в убийстве Уолтера С. Петтибоуна и Генри Мутона.

– В каких направлениях и на каких уровнях происходит расследование?

– Я не могу обсуждать детали – скажу лишь, что мы не оставляем без внимания ни одну нить. Мы знаем, что собой представляет Джулианна Данн.

– И что же?

– Она убийца и будет убивать, пока ее не оста­новят.

– Значит, вы, как представитель населения Нью-Йорка…

– Я не представитель населения Нью-Йорка, – перебила Ева. – Я поклялась служить этому населе­нию и защищать его, и выполню свое обещание, вто­рой раз избавив общество от Джулианны Данн. Я лично отправлю ее за решетку.

* * *

– Как бы не так! – Джулианна в своей спальне расчесывала недавно позолоченные локоны, глядя на экран. – Самодовольная сучка! Однажды тебе повезло, но это больше не повторится. Ты даже близко ко мне не подберешься, хотя я сижу у тебя под носом! – Она сердито отшвырнула щетку. – Посмотрим, что ты скажешь, когда твой муж сва­лится замертво к твоим ногам! Посмотрим, будешь ли ты такой самодовольной, глядя, как он хватает ртом воздух! Ты идешь по верному следу после смер­ти этих двух жалких стариков, но это ничего не зна­чит. Пришло время расплаты, Даллас! – Джулианна посмотрела в зеркало, и собственное отражение, как всегда, успокоило ее. – Но в одном ты права. Я – убийца. И это занятие у меня очень хорошо получа­ется.

* * *

«Ловко, – думал Рорк, наблюдая за интервью с его женой. – Очень ловко. Ева повторяет имя убий­цы, чтобы оно запечатлелось в мозгу у всех, кто смотрит передачу. И Надин сыграла свою роль, де­монстрируя различные фотографии Джулианны».

Ни один из тех, кто видел четырехминутное ин­тервью, передаваемое заново каждые полтора часа, не забудет Джулианну Данн.

Но точно так же имя и образ Евы Даллас отпеча­таются в голове у Джулианны Данн.

«Ева пытается сконцентрировать на себе внима­ние Джулианны, чтобы спасти других невинных, – думал Рорк. – В том числе своего далекого от со­вершенства мужа».

У него были свои идеи на этот счет, и он знал, что они неизбежно приведут к столкновению с Евой. Но пока что им предстоит отправиться в Даллас – навстречу к ее воспоминаниям, которые все еще живут там.

Какая-то часть Рорка испытывала облегчение при мысли, что Ева наконец взглянет в лицо этому кошмару. Возможно, это не освободит ее полнос­тью, но по крайней мере облегчит бремя, которое она влачит каждый день своей жизни. Но другая его часть хотела, чтобы Ева продолжала отворачиваться от этого, как отворачивалась много лет, похоронив прошлое и глядя вперед.

Рорк лучше многих знал, что прошлое постоян­но преследует вас, как огромный черный пес, гото­вый прыгнуть и вонзить клыки вам в горло, когда вы думаете, что находитесь в безопасности. Как бы он ни старался похоронить свое прошлое, этого всегда оказывалось недостаточно. Зловоние дублинских трущоб не покидало Рорка даже здесь, в этом великолепном доме со всеми его удобствами и сокрови­щами. Конечно, прошлое не давило на него так силь­но, как на его жену. Оно скорее напоминало докуч­ливого бедного родственника, который сидит в углу и никак не хочет уходить.

Рорк знал, что такое голод, страх и побои, нано­симые отцовскими руками, от которых следовало бы ожидать ласки и нежности. Уже в детстве он на­ходил спасение в дурной компании и всевозможных предприятиях, которые, отнюдь не являясь законными, были тем не менее необычайно увлекатель­ными, а иногда и весьма прибыльными. Ему прихо­дилось воровать, обманывать, мошенничать, даже убивать, хотя это он делал лишь в крайних случаях и исключительно в целях самообороны. Но в итоге Рорк создал себе имя, бизнес и состояние – создал свой мир.

Он учился, путешествовал, расширял кругозор. Мальчишка, живущий за счет хитрости и ловкости, проворных пальцев и быстрых ног, стал мужчиной, который мог приобрести все, что хотел, в случае не­обходимости искусно обходя закон.

У Рорка было много женщин, и некоторых он по-своему любил. Но он оставался одиноким, не осознавая этого, пока не встретил Еву. После этого построенный им мир и он сам изменились навсегда. И вот теперь он должен был помочь жене. Через не­сколько часов им предстояло вместе заглянуть в ее прошлое со всеми его ужасами.

С консоли послышался сигнал, указывающий, что ворота открыты. Взглянув на панель, Рорк уви­дел идентификационные знаки полицейской маши­ны Евы.

Он подошел к окну, чтобы посмотреть, как она возвращается домой.

* * *

Проехав ворота, Ева повернула к дому, и вдруг увидела под раскидистыми ветками дерева две фигу­ры, большую часть которых скрывали листья. Она нажала на акселератор и выхватила оружие, прежде чем смогла разглядеть родителей Пибоди, сливших­ся в страстном объятии.

Смутившись, Ева спрятала оружие в кобуру, от­вела взгляд и поехала дальше. Она остановилась у подножия лестницы по двум причинам: это было удобно и раздражало Соммерсета. Но ее надежды на то, что все притворятся, будто не заметили друг дру­га, рассыпались в прах, когда она увидела Сэма и Фиби, направляющихся к ней.

Ева сунула руки в карманы.

– Как прошел день?

– Великолепно.

Фиби улыбалась, но ее пристальный взгляд вы­зывал у Евы покалывание в затылке. «Не смотри ей в глаза! – напомнила она себе, уставившись куда-то поверх головы Фиби. – Избегай прямого визуаль­ного контакта».

– Мы с Сэмом вчера повеселились вовсю. – Фиби тряхнула головой, звякнув серебряными коль­цами, сквозь которые были продеты пряди ее во­лос. – А сегодня я видела ваше интервью с Надин Ферст по каналу 75. Вы выглядели очень сильной и решительной.

– Я такая и есть.

– Не сомневаюсь в этом. Рорк сказал нам, что вы оба завтра должны уехать из города.

– Да, по делу, – ответила Ева, стараясь не смот­реть на Сэма.

– Мы можем что-нибудь для вас сделать во вре­мя вашего отсутствия?

– Нет, спасибо. Разве только вы столкнетесь с Джулианной Данн и арестуете ее.

– Думаю, мы предоставим это вам и Делии. Мне нужно посмотреть кое-что в оранжерее. Сэм, по­проси Еву составить тебе компанию.

Прежде чем оба успели ответить, Фиби удали­лась, шурша развевающейся цветастой юбкой.

– Я очень сожалею, – заговорил Сэм. – Она знает о возникшем между нами напряжении, хотя я ничего ей не говорил.

– О'кей.

– Нет, не о'кей! – Впервые Ева услышала гнев­ные нотки в его голосе. – Я причинил вам неудоб­ство в вашем собственном доме, злоупотребив ока­занным нам гостеприимством. Я как раз собирался уговорить Фиби переехать в отель на оставшиеся не­сколько дней, но тут вы подъехали…

Он замолчал и, подобно Еве, сунул руки в карма­ны, словно не зная, что с ними делать. Несколько секунд они молча стояли, глядя на лужайку. Ева не была экстрасенсом, но чувствовала, что сила рас­каяния, испытываемого Сэмом, способна пробить стальную броню.

– Слушайте, давайте оставим все, как есть. Речь идет о паре дней, и большую часть времени меня здесь не будет.

– У меня есть определенный кодекс, – спокой­но отозвался Сэм. – Частично он связан с квакерст­вом, а частично с моим личным мнением о том, как следует жить. Любить семью, хорошо работать, на­слаждаться дарованным нам временем и стараться не причинять вреда. Дар, которым я наделен, нала­гает на меня дополнительную ответственность – еще один кодекс. Уважать личную жизнь других, никогда не использовать свой дар ради собственной выгоды, забавы или любопытства, иначе причи­нишь вред. Именно это я и сделал.

Ева тяжело вздохнула:

– Я понимаю стремление жить согласно кодек­су, но понимаю и то, что каждый человек может ошибиться. Вы сделали это ненамеренно, и скорее откусили бы себе язык, чем стали бы обсуждать это с кем-либо, кроме меня. Но я едва вас знаю, и мне трудно примириться с тем, что практически посто­ронний человек смотрит на меня и видит такую… такую мерзость.

– Думаете, я вижу мерзость, глядя на вас? – Он вынул руку из кармана и протянул ее к Еве, но тут же опустил вновь. – Нет. Я видел воспоминания о мерзости, которую ни один ребенок не должен не только испытывать на себе, но даже представлять в воображении. Ни по натуре, ни по убеждениям я не склонен к насилию, но в тот момент мне захоте­лось… – Сэм оборвал фразу и сжал кулак; его лицо побагровело от ярости. – Мне захотелось сделать то, что должен был бы сделать любой отец. Но когда я смотрю на вас, то вижу силу, отвагу и решимость, каких еще не видел никогда. Я вижу подругу моей дочери, женщину, которой я доверил жизнь моего ребенка, и никогда не пожалею об этом. Рорк сказал, что завтра вы едете в Даллас. Я буду молиться за вас.

Ева уставилась на него:

– Интересно, кто-нибудь в состоянии на вас сер­диться?

Сэм робко улыбнулся:

– Фиби иногда в состоянии.

– Значит, она круче, чем выглядит. – Ева тоже улыбнулась и протянула ему руку.

* * *

Войдя в дом, она увидела Соммерсета, полирую­щего стойку перил, и кота, сидящего на нижней сту­пеньке, словно пушистый Будда. Оба устремили на нее пытливый взгляд.

– Ваш чемодан упакован для поездки. Рорк ска­зал, что одежды на один день будет достаточно.

– Я же говорила вам, что сама упакую чемодан! Не хочу, чтобы вы рылись вашими костлявыми паль­цами в моих вещах. – Ева перешагнула через кота, который игнорировал ее, и застыла. Затем ее рука взметнулась вверх, ухватив кончик полировальной тряпки Соммерсета. – Это же моя рубашка!

– Позволю себе с вами не согласиться. – Он яв­но рассчитывал, что она опознает вышеупомянутый предмет. – Возможно, очень давно это являлось не­ким подобием одежды, но сейчас это всего лишь тряпка, случайно попавшая в ваш комод и исполь­зуемая ныне по назначению.

– Отдайте мне мою рубашку, вы, нудный тощий таракан!

Ева потянула к себе тряпку, но дворецкий не от­пускал ее.

– У вас вполне достаточно приличных рубашек.

– Но я хочу эту!

– Это тряпка. – Они тянули ее в разные сторо­ны, пока материя не треснула посредине. – А теперь это две тряпки, – удовлетворенно заметил Соммерсет.

Зарычав, Ева скомкала остатки старой формен­ной тенниски нью-йоркской полиции и начала под­ниматься по лестнице.

– Держитесь подальше от моего комода, извра­щенец, иначе я откушу вам пальцы!

– Вот так, – обратился к коту Соммерсет. – Разве не приятно сознавать, что лейтенант отпра­вится в это трудное путешествие в бодром настро­ении?

Ева ворвалась в спальню, швырнув рваную ру­башку в сторону двери лифта. Оттуда как раз выхо­дил Рорк, и рубашка угодила ему в подбородок.

– Спасибо. Я тоже рад тебя видеть.

– Смотри, что этот сукин сын сделал с моей ру­башкой!

– М-мм. – Рорк обследовал злополучный пред­мет. – Так вот что это такое? – Он просунул палец в старую дырку. – Жаль. Я слышал, как вы с Соммерсетом громко обменивались любезностями.

– Какого черта ты поручил ему упаковывать мои вещи?!

– Я бы мог ответить, что поступил так, потому что у тебя и без того много дел, и это было бы прав­дой. Но, откровенно говоря, дорогая Ева, упаков­щик из тебя никудышный, и, если предоставить тебе это занятие, ты никогда не возьмешь то, что нужно.

– Держу пари, он нюхал мое нижнее белье!

Губы Рорка дрогнули.

– Представляю себе эту картину. – Подойдя к Еве, он взял в ладони ее лицо. – Ты все уладила с Сэмом? Я видел вас из окна.

– Он был так занят самобичеванием, что мне пришлось нелегко.

Наклонившись, Рорк поцеловал ее в губы.

– Глядя на тебя во время интервью с Надин, никто бы не заподозрил, что ты в глубине души доб­ра и мягкосердечна. Вы выглядели весьма внуши­тельно, лейтенант. Блестящи и тверды, как алмаз. Но она пока что охотится не за тобой, и ты напрасно пытаешься перевести огонь на себя.

– Не понимаю, о чем ты.

– Отлично понимаешь.

Ева пожала плечами, стараясь освободиться, но Рорк не отпускал ее.

– Ты не должна закрывать меня своим телом.

– Не учи меня моей работе!

– Это справедливо. Но и ты не учи меня моей. Я хочу задать тебе только один вопрос, Ева, и увижу правду в твоих глазах, как бы ты ни ответила.

«Действительно, увидит, – подумала Ева. – Он определяет, где правда, а где нет, куда вернее, чем детектор лжи».

– Почему бы тогда тебе не задать этот вопрос вместо того, чтобы раздражать меня без толку?

– Ты берешь меня с собой в Даллас, чтобы уб­рать подальше от Джулианны?

– Нет. Это не причина, а побочная выгода, и к тому же сэкономит мне время. Ну что, теперь тебе стало легче?

Руки Рорка скользнули по щекам и плечам Евы. Потом он отпустил ее.

– Я могла бы попросить Фини поехать туда и расспросить Паркера. Я уже даже стала подыскивать оправдание собственной слабости, говоря себе, что ему больше удастся вытянуть, если он побеседует с Паркером, как мужчина с мужчиной. Конечно, это чепуха. Коп не имеет пола, ему довольно значка. Я хотела попросить Фини взяться за это, чтобы из­бавить себя от поездки.

– Тебе нечего стыдиться, Ева, если ты к этому не готова.

– А когда я буду готова? – с горечью осведоми­лась она. – Завтра? Через год? Вообще никогда? Если я позволю своим страхам вмешиваться в след­ственную процедуру, куда это меня приведет? Я не хочу становиться трусом, поэтому намерена выпол­нить свою работу. Вот тебе причина номер один. Причина номер два: я забираю тебя отсюда на день-другой, чтобы все спокойно обдумать. Что касается остального… я разберусь с этим, когда прибуду туда.

* * *

Ева с головой погрузилась в работу – Пибоди прислала ей список дисквалифицированных врачей, соответствующих необходимым критериям и проживающих в Нью-Йорке.

– Ты ищешь связь кого-то из этих ста двадцати дисквалифицированных медиков с Джулианной? – спросил Рорк.

– Мне нужно выяснить источник получения яда, – ответила Ева. – Думаю, любой врач, кото­рый снабдил полоумного Брэдли достаточным ко­личеством кураре и цианида, чтобы отправить на тот свет всю Церковь Потустороннего мира, без колебаний предоставил бы убийце-психопатке все, что ей нужно. Или, по крайней мере, он может знать того, кто это сделал.

Она изучала данные, покуда Рорк, стоя позади, массировал ей плечи, безошибочно находя точки, требующие внимания.

– Если даже я не найду ее источник, то все рав­но идентифицирую доктора Смерть и передам его федералам в качестве доброго дела, которое следует совершать раз в десять лет.

– А почему они до сих пор его не разыскали?

– Не нашли в нужное время нужного подхода к Муку, а он единственный остался в живых. Я всегда знала, что он кое-что утаил, но федералы считали, что выжали из него все, а тогда у меня не было причин вмешиваться. Теперь же оказалось достаточно лишь слегка нажать на него.

– Эта история произошла десять лет назад, вер­но? – спросил Рорк.

– Да. Я тогда еще носила униформу.

– Ты родилась копом, – заявил он, целуя ее в макушку.

– По словам Мука, доктор в ту ночь отказался от лимонада. Следовательно, религиозные аспекты его не трогали. Возможно, им двигало стремление по­буждать людей к самоубийству – покуда это не ка­салось его самого. В этом списке всего три медика, которые потеряли лицензии, потому что помогли пациентам отправиться на тот свет.

– Разыгрывать господа бога – занятие весьма обременительное, – заметил Рорк.

– Наверное. Итак, в алфавитном порядке: Оскар Ловетт, Дейвид П. Робинсон и Илай Янг. Они мои фавориты. Я напущу на них Фини, а если он не об­наружит ничего, перейдем к остальным.

Послышался сигнал телефона, и, так как Ева все еще смотрела на экран, ответил Рорк.

– Привет, Рорк, – заговорила Луиза Диматто. – Надеюсь, я вам не помешала?

– Всегда рад вас слышать. Как поживаете, Луиза?

– На личном фронте лучше некуда. Что касается профессионального, то работы по горло, но меня это устраивает. Надеюсь, вы и Даллас вскоре сможе­те выбраться к нам. Мы открыли еще три кабинета и Центр отдыха.

– Обязательно зайдем, когда вы будете дежурить.

– Вот и отлично. Даллас может подойти? У меня для нее информация.

– Она здесь – погружена в работу. До скорой встречи, Луиза. Привет Чарльзу.

– Даллас, – продолжала Луиза, когда Ева взя­ла трубку, – думаю, у меня есть для вас кое-что. Я вспомнила, как еще во времена моего детства в семье обсуждали одну скандальную историю, думая, что я их не слышу. Речь шла о враче, который работал с моим дядей. Очевидно, у него были нелады с профессиональной этикой – он злоупотреблял вни­манием своих юных пациенток. Годами его поведе­ние покрывали, но это стало невозможным, когда выяснилось, что он начал отправлять больных к праотцам, не имея на то никаких полномочий.

– Вы вспомнили его имя?

– Нет, но я позвонила кузине. Теперь вы у меня в долгу, Даллас, так как моя кузина Мэнди целый час расспрашивала меня о моей личной и професси­ональной жизни, а затем прочитала мне лекцию о том, что не стоит тратить время в клинике на отбро­сы общества.

– Имя, Луиза! Жаловаться на кузину будете по­том.

– Илай Янг. Он был старшим ординатором в Ме­мориальном центре Кеннеди, пока не занялся част­ной практикой.

– Так я и знала! – воскликнула Ева.

– Значит, у вас уже есть данные о нем? – разо­чарованно протянула Луиза. – Выходит, я зря ста­ралась?

– Не зря. Вы сэкономили мне время и силы, за что я вам очень благодарна. – Ева бросила взгляд на Рорка. – Кстати, сегодня я попросила Чарльза об одном одолжении, и теперь мне не по себе.

– Обслужить заключенную в Докпорте?

– Значит, он вам рассказал?

– Конечно. – Луиза усмехнулась. – Можете не волноваться из-за этого. Между прочим, Пибоди выглядит чудесно. Похоже, там пахнет любовью.

– Чем-то там, безусловно, пахнет, – проворчала Ева, положив трубку. – Почему ты ухмыляешься? – спросила она Рорка.

– Потому что, несмотря ни на что, некоторые области секса тебя смущают.

– Не смущают, а озадачивают. Хотя это меня не касается.

– Любовь вообще не поддается рациональному объяснению.

Ева посмотрела на него:

– Думаю, у меня как раз тот самый случай. – Она отодвинулась от стола. – Я хочу нанести визит этому Илаю Янгу – посмотрю, что удастся из него вытрясти.

– Я пойду с тобой. Только без упоминаний о правилах, лейтенант! Скажем, мне просто хочется проехаться на автомобиле с женой. Сейчас прекрас­ный вечер. Кроме того, – он обнял ее за плечи, на­правляясь к двери, – если мне не изменяет память, дом, где проживает злой доктор, принадлежит мне. Поэтому со мной тебе будет легче туда проникнуть, не так ли?

* * *

Рорк оказался прав. Когда консьержка сообщила Еве, что доктора Янга нет дома, она оттеснила от окошка Рорка и показала свой значок.

– Его нет или он не принимает посетителей?