Голос из прошлого

– Тебя оштрафуют, прежде чем мы выберемся из города.

– Ну, нашим блюстителям порядка сейчас не до нас, в городе ФБР. Господи, неужели тебе не нравится такая чудесная машина?

– Почему бы тебе не приобрести свою, такую же?

– Но тогда я лишусь удовольствия одалживать ее у Кейда.

Она промчалась через город и уже вовсю шпарила по шоссе. Ветер хлестал Тори в лицо, трепал волосы и будоражил кровь. "Приключение, – подумала она и тут же одернула себя:

– Какая, однако, глупость". Так много лет прошло с тех пор, когда она радовалась в ожидании очередного приключения.

Скорость. Хоуп тоже любила быструю езду, воображая, что ее велосипед быстроногий жеребец или ракета. Она бросала вызов дьяволу, отрывая руки от руля и отдаваясь быстрой езде. И Тори тоже отдалась ритмам бешеной скорости и неистовой музыки. Пахло летом, летом ее детства. Под жарким солнцем плавился асфальт, запах стоячих болотных вод насыщал воздух.

– Вон Кейд стоит.

– Что?

Тори откинулась назад. Голова была необыкновенна легка, волосы спутались, глаза затуманились.

– Вон там, – и Фэйф небрежно ткнула пальцем в сторону поля, где над зеленым морем хлопка возвышались две мужские фигуры. Она весело просигналила, помахала рукой и рассмеялась. – Он сейчас ругает на чем свет стоит свою безответственную сестру. И развращающее влияние, которое я на тебя оказываю.

– Ну, со мной все в порядке. Я чувствую себя превосходно.

Фэйф пытливо посмотрела на Тори.

– Да, хотя ты побледнела. Неужели ты… О черт!.. Через дорогу шмыгнул кролик. Фэйф инстинктивно нажала на тормоза. Машина вздрогнула, взвизгнула, резко подалась назад, но Фэйф опытной, твердой рукой успела ее выровнять.

– Почему они скачут под колеса, одному богу известно. Такое впечатление, будто они специально выжидают, когда покажется машина, и... ой!

Бутылка с колой опрокинулась, и содержимое расплескалось на блузку Тори. Она двумя пальцами приподняла прилипшую к коже ткань и укоризненно взглянула на Фэйф.

– Пожалуйста, завези меня домой, мне надо переодеться.

Фэйф свернула к дому Тори и взметнула тучи пыли и гравия, резко затормозив.

– Давай переоденься, а я пока замочу твою блузку в холодной воде. Хотя она заурядна и скучна, все же нельзя, чтобы она пропала.

– Она классического покроя, – возразила Тори.

– Ты так полагаешь? – Фэйф поднялась по ступенькам вслед за Тори, а потом вошла в спальню. Чувствуя себя как дома, она открыла встроенный шкаф и стала разглядывать вещи. – Нет, кое-что совсем неплохо.

– Не трогай мои вещи.

– А вот эта мне пойдет, – и Фэйф вытащила блузку темно-синего с серым отливом цвета и прикинула ее к себе, смотрясь в зеркало. – Подчеркивает цвет моих глаз.

Раздевшись до пояса, Тори выдернула блузку у Фэйф и сунула ей в руки мокрую.

– Займись полезным делом.

Фэйф недовольно поджала губы, но все же направилась в ванную.

– Если ты не будешь носить ее на следующей неделе, одолжи ее мне. Завтра мы с Уэйдом проведем вечер в домашней обстановке, и, во всяком случае, долго мне в блузке сидеть не придется.

– Но тогда не имеет значения, что на тебе будет надето, – заметила Тори.

– То, что женщина на себя надевает, неразрывно связано с тем, какую реакцию со стороны мужчины она ожидает.

Тори хотела достать белую рубашку, потом оглядела шелковую блузку. Почему бы и нет?

Она застегнула пуговицы и подошла к зеркалу, чтобы причесаться. Тори подняла руки и стала заплетать волосы в косичку. Монотонное, привычное движение и жужжание вентилятора под потолком производило убаюкивающее действие, и, полузакрыв глаза, она, мечтательно улыбаясь, смотрела в зеркало. И вдруг увидела кролика, перебегающего дорогу. Испуганный коричневый комочек, прошмыгнувший перед самым носом машины. Он бежал, потому что почуял запах человека. Кто-то тогда шел. Кто-то идет. Кто-то высматривает. Панический страх сжал сердце. В воздухе запахло перегаром виски. Она явственно ощутила его и себя как добычу, за которой охотятся.

Одним прыжком Тори подскочила к ночному столику и выхватила из ящика револьвер. И бросилась из комнаты как раз в тот момент, когда Фэйф выходила из ванной.

– Я намочила ее, тебе остается прополоскать и… – Она увидела револьвер и потом лицо Тори. – О господи!..

Тори схватила ее за руку.

– Слушай и не задавай вопросов. Времени мало. Садись в машину и поезжай за помощью. Я его остановлю, если смогу.

– Поедем со мной. Я тебя не оставлю одну.

– Нет! – Тори вырвалась и побежала на кухню, чтобы дать Фэйф время уехать. И столкнулась лицом к лицу с отцом.

Он ударом ноги распахнул дверь черного хода. От его одежды несло зловонием, руки были в царапинах и укусах насекомых. Он нетвердо держался на ногах, но взгляд, устремленный прямо в лицо дочери, был цепкий и неподвижный. В одной руке он держал пустую бутылку, в другой ружье.

– Я тебя поджидал.

Тори сжала покрепче револьвер.

– Знаю.

– А где эта шлюха Лэвелл?

– Здесь только я.

– Ах ты, лживая стерва. Ты и шагу не можешь ступить без этой богачки. Желаю с нею говорить. Желаю говорить с вами обеими.

– Здесь только я, – повторила Тори.

– Ну да, это верно. Одна-то убита. Напросилась сама. Вы обе напрашивались. Все время врали, повсюду шныряли. И бесстыдно трогали друг друга…

– Ты совсем спятил!

– Ты думаешь, я не видел, как вы купались голышом?

Ее чуть не стошнило при мысли, в каком извращенном виде он воспринимал простую детскую забаву.

– Нам было по восемь лет. Но тебе-то значительно больше. Грех сидел в тебе. И так было всегда. Назад, – и она дрожащей рукой подняла револьвер. – Ты больше никогда не дотронешься до меня. Или до кого-нибудь еще. Неужели мама на этот раз не отдала тебе все свои деньги? Неужели она замешкалась и ты поэтому ее убил?

– Я никогда не поднимал руку на твою мать, разве только для ее же пользы. Господь сделал мужчину хозяином в своем доме. Опусти эту игрушку и дай мне выпить.

– Полиция сюда уже едет. Она повсюду ищет тебя. И ты ответишь за Хоуп, за маму и всех остальных.

Револьвер дрогнул в ее руке, когда он шагнул вперед. В ушах раздался свист кожаного ремня.

– Только подойди, и ждать полицию не придется. Я сама покончу с этим.

– Подумаешь, испугала. Да у тебя духу не хватит.

– А вот у меня хватит. – За спиной Тори показалась Фэйф. В ее руке блестел маленький перламутровый револьвер. – Если она не сможет застрелить тебя, то это сделаю я.

– Так она мертва!

Он изо всей силы толкнул Тори. В ту же минуту прогремел выстрел.

Тори упала на Фэйф, а ее отец с воем выскочил из кухонной двери.

– Я же велела тебе уехать, – сказала Тори, приподнимаясь.

– А я редко кого-то слушаюсь. – Фэйф прислонилась к стене. – Но я взяла из машины телефонную трубку и позвонила в полицию.

– Но ты вернулась.

– Ты тоже меня бы не бросила.

– Но была кровь. Я ощущала запах крови. Он тебя ранил?

– Нет, ты ранила его, Тори.

Тори взглянула на свою руку. Она все еще держала в ней револьвер. Вздрогнув, она разжала пальцы, и он упал.

– Так это я его застрелила?

– Нет, твой револьвер выстрелил, когда он тебя оттолкнул. У него на рубашке было пятно крови. А я не стреляла.

Издалека донесся вой полицейских сирен. Услышав их, Фэйф прислонилась спиной к стене.

– Слава богу, вот и они. – Но тут она услышала, как взревел мотор. – Господи! Автомобиль Кейда.

Я оставила ключи в машине.

И она бросилась на крыльцо, а за ней Тори, и обе увидели, как машина, взвизгнув тормозами, выскочила на дорогу.

– Кейд меня теперь убьет.

– Мы только что отделались от убийцы-психопата, – истерически засмеялась Тори, – а ты боишься, что тебя отшлепает старший брат!

– Ну знаешь, Кейд может рассвирепеть. – И Фэйф обняла Тори, чтобы поддержать ее.

Тори, положив голову ей на плечо, закрыла глаза.

Пронзительные звуки сирен оглушали. Она видела руки на руле. Руки отца, все в глубоких ссадинах и ранках. Она чувствовала безумную скорость, гремящий пульсирующий рок. Все ближе огни полицейских машин. Их можно видеть в зеркало заднего обзора. Они все приближаются. Раненая рука горит как в огне. Капает кровь. Но бог поможет. Это он припас для него машину. Скорее. Скорее.

Это испытание. Еще одно испытание, которое ему ниспослал господь. О, я вернусь, и я заставлю ее заплатить за все. Руки стали скользкими от крови, руль не слушается. Кто-то кричит. Неужели это кричит он?

– Тори! Ради бога! Очнись!

Она пришла в себя, лежа ничком на дороге, содрогаясь всем телом. В ушах звучал ужасный крик.

– Я не знаю, что делать, как тебе помочь… – растерянно повторяла Фэйф.

– Все в порядке.

Тори перекатилась на спину и заслонила глаза ладонью.

– Подожди минуту. Я сейчас.

– Все в порядке? Ты выскочила на дорогу. Прямо под машины. А потом упала…

– Все в порядке. Он мертв.

– Да, я уже поняла. Посмотри туда, – и Фэйф показала на дорогу, где к небу вздымался столб дыма и пламени и солнце ослепительно сияло на стекле и хроме полицейских машин, окруживших пожар.

– Смерть в огне, – прошептала Тори. – Это я на него навлекла. Я этого хотела.

– Нет, он сам на себя навлек такую смерть. Но я хочу к Уэйду! Господи, как мне нужен сейчас Уэйд!

– Мы сейчас попросим кого-нибудь ему позвонить. – Тори встала на ноги и протянула руку Фэйф. – Пойдем попросим кого-нибудь ему позвонить.

– Я шатаюсь, как пьяная.

– Я тоже. Давай поддерживать друг друга. Они обняли друг друга и, спотыкаясь, пошли по дороге. Жара немилосердно плавила не только асфальт, но, казалось, и воздух. Тори увидела впереди светло-бежевый автомобиль с агентами ФБР.

– Ты видишь, где он разбился? Как раз напротив того места, где Хоуп…

За спиной послышался шум приближающегося автомобиля. Они остановились. Кейд выскочил из машины и обнял сразу обеих.

– Вы в порядке. В порядке. Господи, я думал, что…

– Нет, он нас не тронул. Он мертв. Я чувствую это, – сказала Тори едва слышно.

– Тише. Молчи. Сейчас я отвезу тебя домой. Вас обеих.

– Я хочу к Уэйду.

Он поцеловал Фэйф в макушку.

– Мы заедем к нему, миленькая. А теперь держитесь за меня.

– Кейд, он захватил твой автомобиль, – и Фэйф уткнулась лицом в грудь брату. – Прости меня… Кейд похлопал ее по плечу:

– Не думай об этом. Главное, вы живы. Он посадил их в машину и уже тронулся с места, когда агент Уильяме сделала знак рукой остановиться.

– Мисс Боден, вы можете засвидетельствовать, что это ваш отец? – И она указала рукой на груду обгоревшего металла. – То, что за рулем был Ханнибал Боден?

– Да. И он мертв.

– Мне надо задать вам несколько вопросов.

– Не здесь, не сейчас. – Кейд снова нажал на газ. – Приезжайте в «Прекрасные грезы», когда покончите со своими делами здесь. Я везу их домой.

Некоторое время она ощущала все как во сне. Кейд привез ее домой, помог подняться по лестнице и уложил на кровать. Она открыла глаза.

– Все в порядке. Я только немного устала.

– Я взял у Фэйф ночную рубашку. Сейчас ты переоденешься, и тебе станет легче.

– Нет. – Тори села и обняла его. – Мне уже лучше.

Он нежно пригладил ей волосы.

– Я видел, как вы промчались мимо. Фэйф неслась вперед, как безумная. Я ей еще задам.

– Она просто хотела заставить тебя немного поволноваться.

– И заставила. Я ковылял по полю, ругая ее на чем свет стоит, а Пайни ковылял рядом и идиотски посмеивался. А затем я услышал выстрел. У меня сердце едва не остановилось. Я побежал, но до дороги было довольно далеко, и тут я увидел, как мимо промчалась полицейская машина. Потом я увидел взрыв. И подумал, что потерял тебя.

Он стал ее покачивать, как ребенка, и повторил:

– Я думал, что потерял тебя. Тори.

– Нет. И он больше никого не тронет. Она положила голову ему на плечо.

– Где Фэйф?

– Внизу с Уэйдом. Она очень возбуждена. Она так и будет крутиться, как волчок, пока не упадет в изнеможении. Но он будет рядом.

– Она осталась со мной. Как ты ее просил… А мне нужно ехать к бабушке, – вспомнила Тори.

– Она сама сюда едет. Я ей позвонил. И теперь этот дом – твой. Тори. Мы перевезем сюда твои вещи.

– Что ж, идея очень хорошая.

Уже в сумерках она вышла с бабушкой в сад.

– Мне хочется, чтобы ты осталась здесь, ба, и Сесил тоже.

– Но я нужна Джей Ару. Он потерял сестру, а я свое дитя. – Ее голос дрогнул, охрип. – Да, я потеряла ее давно. И все же, несмотря ни на какие доводы рассудка, упрямо надеешься, что все вернется на круги своя, все наладится. А теперь и эта надежда погибла.

– Я не знаю, как тебе помочь.

– А ты мне помогаешь. Тем, что живешь. Тем, что счастлива.

И она крепко сжала руку Тори и, казалось, не может оторваться от внучки.

– Все мы должны примириться с тем, что случилось, все по-своему. – И Айрис вздохнула. – Я хочу похоронить ее здесь, в Прогрессе. И Джей Ар этого хочет. Я не хочу церковного отпевания. Мы похороним ее послезавтра утром. Священник скажет несколько слов у могилы. И я не стану осуждать тебя, Тори, если ты не придешь.

– Но я, разумеется, приду.

– Я буду рада.

И Айрис села на скамью. В бархатной темноте ночи летали светлячки, оставляя призрачный след.

– Похороны нужны для остающихся жить. Чтобы сомкнуть ряды. Тебе это надо. И она притянула Тори к себе.

– Я чувствую себя такой старой.

– Не говори так.

– Это пройдет. Старости я не поддамся. Но сегодня я чувствую себя старой и уставшей. Говорят, что родители не должны переживать своих детей, но у природы и судьбы свои на этот счет взгляды. И надо жить. И мы все живем, как хотят они. Тори, я хочу быть уверена, что ты будешь держаться обеими руками за то, что тебе дано, и держаться очень крепко.

– Да. Буду. Сестра Хоуп знает, как это делается.

И я научусь у нее.

– А мне она всегда нравилась. Она хочет выйти замуж за моего Уэйда?

– Я думаю, он хочет жениться на ней, уверив ее в том, что это ее идея, – улыбнулась Тори.

– Умный мальчик. И последовательный. Он сумеет удержать ее на привязи, не поранив ей крылышки. Хочу, чтобы мои внук и внучка были счастливы. И крепко буду на это надеяться, Тори.

Глава 30

Уэйд никак не мог справиться с галстуком. Он ненавидит все эти прибамбасы. Галстуки надевают на свадьбы. И на похороны тоже. И никуда не денешься, даже если, по счастью, твоя профессия не требует, чтобы ты носил удавку ежедневно.

Через час будут хоронить тетю. И от этого тоже никуда не денешься.

Шел дождь, была настоящая гроза. Для похорон – скверная погода просто необходима, как необходимы галстуки, черный креп и сладко пахнущие цветы. Он бы сейчас год жизни отдал за возможность залечь в постель, натянуть одеяло на голову, и пусть все идет своим чередом, но без него.

– Максин сказала, что приглядит за собаками, – объявила Фэйф, одетая в самое скромное черное платье, которое могла отыскать в своем гардеробе. – Уэйд, что ты сделал с галстуком?

– Завязал его. Что еще делают с галстуками?

– Нет, ты скорее смял его. Постой, может, я сделаю.

– Оставь это, Фэйф. И поезжай домой. Зачем нам обоим мокнуть под дождем два часа? Ты и так уже хлебнула…

– Ты не хочешь, чтобы я пошла с тобой?

– Тебе совсем ни к чему присутствовать на похоронах моей тети.

– Почему?

– Ради бога, Фэйф. Моя тетя была замужем за человеком, который убил твою сестру и который два дня назад мог бы убить и тебя. Если ты об этом позабыла, то я нет.

– Нет, я об этом помню.

Она повернулась к зеркалу, взяла щетку и с очень спокойным видом провела ею по волосам.

– Знаешь, очень многие думают, что я безмозглая дурочка, легкомысленная, пустая и не умеющая любить. И это верно.

Фэйф положила щетку, взяла флакон с духами и капельку нанесла на ключицу.

– Это верно, – повторила она, – во всяком случае, так думает большинство. Но я полагала, что ты обо мне лучшего мнения. Во всяком случае, я надеялась, что лучшего, даже чем я сама думаю о себе.

– Я о тебе очень хорошо думаю.

– Неужели, Уэйд? И в то же время размышляешь, куда бы меня сплавить. Например, в парикмахерскую, уложить волосы, пока ты будешь хоронить свою тетю. А в следующий раз, когда тебе придется иметь дело с чем-нибудь печальным или неприятным, я пройдусь по магазинам. А в следующий раз я еще куда-нибудь прошвырнусь. Подумаешь – важность.

– Ну, Фэйф, это не так.

– Я тоже так думала. Я надеялась, что это не так. Но если ты не хочешь, чтобы я сегодня была с тобой, значит, тебе все равно, какая я есть.

– Ты не понимаешь. – И он сжал кулаки. – Мне невыносимо видеть, как мучится отец от того, что ваша семья опять страдает от моей. Я в ужасе от того, что Воден был рядом с тобой и что он мог с тобой сделать.

– И мне невыносимо об этом думать. Но сегодня я иду с тобой и буду с тобой рядом, и постараюсь хоть немного утешить тебя. Или же я вернусь в «Прекрасные грезы» и заставлю себя покончить с нашими отношениями.

– Да, ты это смогла бы, – тихо ответил Уэйд. – Как ты сказала? Ты легкомысленная, пустая? Нет, Фэйф, ты самая сильная женщина из всех, кого я знаю.

Будь со мной. Останься со мной.

– Это я и собираюсь сделать, – и она обняла его. – Я хочу быть с тобой. Для меня это внове. И это ты виноват. Ты требовал от меня только любви. Но не поддержки… А теперь идем. – И она быстро поцеловала его в щеку. – Мы опоздаем, а похороны не такая церемония, которую можно отложить.

– Возьмем зонтик?

– Конечно, нет.

– Ну, я возьму хоть один, Она наклонила голову набок и вдруг лукаво спросила:

– Уэйд, а когда мы обручимся, ты подаришь мне кольцо с сапфиром, а не с бриллиантом? Он мертвой хваткой сжал руку зонтика.

– А разве мы собираемся обручиться?

– С хорошим таким сапфирчиком, не слишком большим. Квадратной формы. Первый тип, за которого я вышла, вообще никакого кольца не подарил, а второй подарил такой безвкусный бриллиант.

Она взяла черную соломенную шляпу, небрежно брошенную на кровать, подошла к зеркалу и надела на голову.

– Я потом продала это кольцо и провела очень приятные две недели на морском курорте. Поэтому я и хочу иметь сапфир квадратной формы.

– Ты мне делаешь предложение, Фэйф?

– Разумеется, нет. И если я даю тебе некоторые руководящие указания, это не освобождает тебя от обязанности просить моей руки. Я ожидаю действий в соответствии с традицией. Ты опустишься на колено и попросишь выйти за тебя замуж, а в руке будешь держать кольцо с квадратным сапфиром.

– Возьму это на заметку.

– Чудесно. Ты готов?

– Мне казалось, что да, но кто же может быть уверен в этом рядом с тобой? – И он крепко переплел пальцы с пальцами Фэйф.

Они похоронили ее мать под дробным дождем, немилосердно бьющим по земле, точно в мишень. «Насилие», – думала Тори. Ее мать всю жизнь жила рядом с насилием, умерла от насилия и даже ложится в землю под словно угрожающий насилием стук дождя.

Тори не прислушивалась к словам священника, хотя они говорились с желанием утешить. Она никогда не знала женщины, которая лежала внутри ящика, украшенного сверху цветами. Никогда ее не понимала, никогда на нее не надеялась. Она слушала, как дробно стучит дождь о крышку гроба и по зонтику, и желала, чтобы все поскорее кончилось.

Пришло больше людей, чем она ожидала, и теперь они печально стояли вокруг могилы темным кольцом. Она сама и дядя поддерживали бабушку. А плотный надежный Сесил стоял за ними. А рядом с Тори был Кейд. Бутс, да благословит господь ее отзывчивое сердце, тихо плакала, стоя между мужем и сыном.

Все склонили головы, слушая слова молитвы, но Фэйф вдруг взглянула на Тори, и она почувствовала удовлетворение, встретив ее понимающий взгляд.

Явился и Дуайт. «В качестве мэра, – подумала Тори. – И как друг Уэйда». Он стоял немного поодаль, солидный и респектабельный. Наверное, хочет поскорее исполнить свой долг и опять вернуться к Лисси.

Была здесь Лайла, надежная как скала. Она шептала слова молитвы заодно со священником. Глаза ее были сухи. И очень странно, однако с Кейдом приехала тетя Рози, во всем черном, в черной шляпе с вуалью. Она нагрянула в «Прекрасные грезы» совершенно неожиданно накануне вечером с большим чемоданом. Маргарет временно остановилась у нее, объявила Рози, а это означало, что Рози, тоже временно, уедет куда глаза глядят. Она предложила Тори свадебное платье своей матери, от времени сильно пожелтевшее и насквозь пропахшее нафталином, а затем надела его на себя и не снимала весь вечер.

Когда гроб опустили в свежевырытую могилу и священник закрыл молитвенник, выступил вперед Джей Ар.

– Жизнь обошлась с ней суровее, чем надо бы. – И он откашлялся. – И смерть ее была жестокой, чего она не заслуживала. Теперь она покоится с миром. Когда она была маленькой девочкой, она больше всего любила желтые маргаритки.

Он поцеловал маргаритку, которую держал в руке, уронил ее в могилу и снова прислонился к жене.

– Брат ее сделал бы для нее больше, – сказала Айрис, – если бы она ему это позволила. Я хочу немного побыть у Джимми, – обратилась она к Тори, – а затем мы поедем домой. – И она поцеловала Тори в обе щеки. – Я счастлива за тебя, Тори. И горжусь тобой.

Кинкейд, а ты береги мою девочку.

– Да, мэм. Я надеюсь, вы приедете к нам погостить, и вы, и Сесил, когда надумаете побывать в Прогрессе.

Сесил нагнулся и тоже осторожно поцеловал Тори в щеку.

– Я за ней присмотрю, – прошептал он, – вы не беспокойтесь.

– Я не беспокоюсь. – И она повернулась к остальным, зная, что теперь надо принять соболезнования. Рози была тут как тут. Ее птичьи глазки поблескивали из-под вуали.

– Хорошая была служба. Достойная и короткая.

– Спасибо, мисс Рози.

Она вздернула подбородок и посмотрела на племянника.

– Ты сделал правильный выбор. Маргарет смирится, а может быть, и нет, но пусть это тебя не беспокоит.

А сейчас я хочу поговорить с Айрис, узнать, кто этот громадный мужчина рядом с ней.

И она помчалась к Айрис под проливным дождем в своем двухтысячедолларовом траурном платье. Не зная, плакать или смеяться, Тори тронула за руку Кейда:

– Отдай ей твой зонт. Я обойдусь.

– Тори, я очень сожалею. – Дуайт крепко сжал руку Тори и поцеловал ее в щеку, одновременно прикрывая ее своим зонтиком от дождя. – Лисси хотела прийти, но я заставил ее остаться дома.

– И правильно сделал. Ей не надо выходить в такую погоду. Я ценю твою доброту, Дуайт, то, что ты сам пришел.

– Ну, мы давно с тобой знакомы. И с Уэйдом. Он ведь один из самых близких моих друзей. Тори, я могу быть тебе чем-нибудь полезен?

– Нет, но спасибо. Я хочу пройти на могилу Хоуп. А ты поезжай к Лисси.

– Да, я поеду. А ты возьми вот это, – и он вложил ей в руку зонтик.

– Нет, все в порядке.

– Возьми, – настойчиво повторил он. Благодарная, Тори повернулась и пошла по высокой траве, мимо надгробий, к Хоуп.

Дождь стекал по лицу ангела каплями, как слезы, и барабанил по прекрасным личикам роз. В стеклянном шаре летал крылатый конь.

– Я никогда не приношу сюда цветы, – сказала Фэйф за ее спиной, – сама не знаю почему.

– У нее всегда есть розы.

– Но они не мои. Не я их принесла. Тори оглянулась и встала рядом с Фэйф.

– А я не хочу, когда придет мой час, быть похороненной в земле, – серьезно сказала Фэйф. – Я хочу, чтобы мой пепел развеяли. Над морем, например. И еще хочу, чтобы Уэйд сделал мне предложение тоже на морском берегу. Хоуп, наверное, хотелось того же, но она предпочла бы реку или даже болото.

– Да, это так.

Тори крепко сжала руку Фэйф.

– В саду «Прекрасных грез» много цветов. Когда дождь пройдет, я срежу их и принесу на болото. К реке. И брошу в волны. Наверное, это лучше – бросать цветы в воду, чем класть на могилу, где они засыхают.

Ты пойдешь со мной?

– Я терпеть не могла делить ее с тобой. – И Фэйф, закрыв глаза, помолчала. – А теперь могу. После полудня погода прояснится. Я скажу Уэйду. Она пошла прочь, но остановилась.

– Тори, если ты придешь туда первая…

– Я тебя подожду.

Тори смотрела, как она уходит, сквозь завесу дождя, поднимающийся туман. Там, поодаль, стояла ее бабушка с Сесилом. Рози под вуалью и Лайла, державшая над ее головой зонт.

И там же, в ожидании, стояли Кейд и его друзья.

Когда она шла к Кейду, дождь становился все тише и на небе появился первый солнечный просвет.

– Ты понимаешь, почему я хочу это сделать?

– Я понимаю, что ты этого хочешь.

Тори улыбнулась и отряхнула со стеблей срезанной лаванды капли дождя.

– Ты обижаешься, что я не зову тебя пойти со мной.

– Да, немного. Но мне приятно, что ты подружилась с Фэйф. Вот только я обречен делить общество тети Рози до твоего возвращения. Она привезла мне подарок. Это шляпа с высокой тульей, она рассчитывает, что я надену ее на свадьбу.

– Шляпа будет под стать к моему пропахшему нафталином свадебному платью. Мы вот что сделаем. Ты наденешь шляпу, я платье, и мы попросим Лайлу сфотографировать нас. Вставим карточку в красивую рамку специально для мисс Рози, а затем спрячем их куда-нибудь подальше.

– Блестящая мысль; Я женюсь на очень умной женщине. Но сфотографироваться надо сегодня. Завтра мы с тобой поженимся. – Завтра? Но…

– Здесь, – и он обнял Тори, – здесь, в саду, тихо и спокойно. Я уже почти все подготовил. Остальное доделаю сегодня днем.

– Но моя бабушка…

– Я уже поговорил с ней. Они с Сесилом останутся еще на одну ночь. И будут на свадьбе.

– Но у меня не было времени купить платье.

– Твоя бабушка мне об этом сказала и надеется, что ты согласишься надеть ее свадебное платье, в котором она выходила за твоего дедушку. Она съездит за ним во Флоренс сегодня днем. И она придает этому очень большое значение.

– Все обо всем подумали, правда?

– Есть какие-нибудь проблемы?

– В ближайшие пятьдесят-шестьдесят лет их будет немало, но сейчас нет ни одной. Ни одной.

– Хорошо, Лайла испечет свадебный пирог. Джей Ар привезет ящик шампанского. Узнав, для чего, он немного повеселел.

– Спасибо.

– Надеюсь, ты не будешь возражать против пения, потому что тетя Рози собирается петь.

– Замолчи, не омрачай мгновения. Впрочем, если все одобряют план в целом и подробностях, мне не пристало возражать. А ты уже знаешь, где мы проведем медовый месяц?

– Ты не будешь возражать против Парижа? Конечно, не будешь. Бутс проработает несколько дней в магазине, и у Фэйф есть некоторые идеи на этот счет.

– О господи!

– Но решение за тобой.

– Спасибо тебе большое, но мы все окончательно обсудим, когда я вернусь.

– Ладно. Я человек сговорчивый.

– Черта с два! Ты, – пробормотала она, – ты только притворяешься сговорчивым. И она подняла корзину с цветами.

– Не начинай давать нашим детям имена до моего возвращения.

«Безнадежный он человек, – подумала Тори, садясь в машину и ставя корзину с цветами на сиденье. – Все спланировал, всю свадьбу, у меня за спиной, но свадьба будет совершенно в моем вкусе».

Как это прекрасно и как возмутительно, что он так хорошо ее знает.

Так почему же она в таком напряжении? Тори передернула плечами. Напряжение не проходило. Но ведь это все понятно. Позади жуткое испытание, а через сутки она выйдет замуж. Надо начинать все сызнова. Надо закрыть дверь в прошлое. И открыть следующую. В будущее. Она взглянула на цветы. И это будущее скоро настанет.

Она съехала на обочину, в том месте, где Хоуп когда-то поставила свой велосипед, вышла из машины, прошла через мостик, около которого пышным цветом цвели тигровые лилии. И углубилась в чащу по тропинке, по которой тогда прошла Хоуп.

Дождь кончился, в воздухе повисла влажная пелена. Туман клубился у щиколоток и поднимался вверх. Пахло сыростью, буйной зеленью и гниением.

Когда она подошла к просеке, то пожалела, что не принесла немного хворосту. Она бы сложила небольшой костер, как это сделала тогда Хоуп.

И, вспомнив об этом, она почуяла запах дыма. Там горел огонь, тщательно защищенный от ветра, а около лежали заостренные сучья, на которые они с Хоуп обычно насаживали куски сахарного тростника.

Тори заморгала, не веря своим глазам, но огонь горел, хворост потрескивал, шипя от сырости. Тори как зачарованная ступила на просеку и уронила корзину с цветами, которые рассыпались у ее ног.

– Хоуп? Она прижала руку к груди, ей казалось, что вот-вот сердце перестанет биться. Но мраморная девочка молчала.

Дрожащей рукой Тори взяла заостренную палку и увидела свежие следы ножа.

Это не сон, не видение. Это реальность. И это не Хоуп. Хоуп больше никогда не появится.

Напряжение все нарастало, ее охватила жаркая волна страха. И понимания. В кустарнике раздался шорох, близкий, зловещий.

И она молниеносно повернулась навстречу.

Кейд расхаживал по саду, прикидывая, куда поставить столы для свадебного приема, когда подъехал шеф полиции Расе.

– Рад, что застал вас. Я только что получил информацию, которую вам надо знать.

– Идите сюда, здесь прохладнее, – пригласил его Кейд.

– Нет, спасибо, я тороплюсь. Мы получили результаты баллистической экспертизы в связи с убийством Сары Боден. Оружие, из которого ее убили, другое, что было у Бодена.

Кейд почувствовал укол страха.

– Боюсь, что не совсем вас понял.

– Выходит, что ружье, которое было с ним, когда он вломился в дом Тори и угрожал ей и вашей сестре, он украл из дома, что в пятнадцати милях отсюда, в то утро, когда была убита мать Тори. Но она была убита рано утром, а кража произошла между девятью и десятью часами.

– Но как это может быть?

– Только единственным образом. Или Боден на крыльях прилетел сюда из округа Дарлингтон, или кто-то другой всадил пули в миссис Боден.