Голос из прошлого

– И это тебя беспокоит?

– Да. – Тори вышла из-за стола. – Я знала, что, когда приеду, все мои действия будут рассматриваться под микроскопом. И я была готова к этому. Я приехала сюда, чтобы наконец решить загадку, что случилось с Хоуп, или по крайней мере научиться с этим жить. Я знала, что будут разговоры, пересуды, взгляды, любопытство. Я хотела их использовать в своих целях, привлечь любопытных в магазин. И я это сделала. Это холодный расчет.

– Нет, это здравый смысл, – возразил Кейд. – Может быть, жестковатый, но нехолодный.

– Я приехала, чтобы вернуться к себе самой. Доказать, что я многое смогу. И знала, что за это придется платить. Но я не ожидала, что со мной будешь ты.

Он встал, подошел и откинул ей волосы со лба.

– Придется тебе к этому привыкать.

– Кейд, мой отец… Что бы он ни представлял собой, это частично передалось и мне. И ты должен все взвесить еще раз, прежде чем связать свою жизнь с моей.

– Наверное, ты права. – И Кейд увлек ее в спальню. – Но тогда ты должна знать о моем прадедушке Горэсе, который состоял в плотской связи с братом жены. Когда она узнала об этом и пригрозила ему, что обо всем расскажет, Горэс и его любовник расчленили ее и скормили крокодилам.

– Ты это выдумал.

– Нет, честное слово, нет. И он положил ее на постель.

– Ну, крокодилы – это семейная легенда. Некоторые говорят, что жена Горэса просто-напросто сбежала в Саванну и прожила там в тоскливом одиночестве до девяноста шести лет. Но как бы то ни было, этот эпизод не украшает родословную Лэвеллов.

Тори повернулась к Кейду и положила голову ему на плечо.

– Хорошо, что у меня нет братьев.

– Это точно. А теперь поспи, Тори. Главное, что мы с тобой вместе. И это единственное, что имеет значение.

Она заснула, а он лежал без сна и прислушивался к звукам в ночи.

Глава 28

– Кейд, мне не стоит идти туда. – Тори окинула взглядом башни «Прекрасных грез». – Я не хочу видеться с твоей матерью. Это никому из нас не пойдет на пользу.

– Но мне необходимо с ней поговорить, и я не хочу отпускать тебя одну в город. Не хочу спускать с тебя глаз, пока эта история не кончится.

– Но ведь я могу подождать в машине, – предложила Тори.

– Давай заключим компромисс. Ты подождешь меня в кухне. Моя мать не часто там появляется.

Тори снова хотела возразить, но уступила. Слишком она устала, чтобы спорить. От многочисленных ночных сновидений. От множества дневных образов, теснящихся в мозгу. «Пока эта история не кончится», – сказал он, словно она может закончиться.

Она вышла из машины и пошла с ним по дорожке между кустами цветущих роз, мимо камелии с блестящими листьями, где однажды маленькая девочка спрятала свой хорошенький розовый велосипед, мимо отцветших азалий и ароматных зарослей лаванды, которая будет благоухать вплоть до самой зимы…

Это был мир Маргарет, такой же совершенный, как мир внутри дома. Ничто не должно его омрачать, ничто не должно меняться. И какое несчастье, если чужаку удастся проникнуть в эти заповедные края и нарушить хорошо сбалансированное здешнее бытие.

– Ты ее не понимаешь.

– Извини, что ты сказала?

– Ты совершенно не понимаешь свою мать. Это ее мир, Кейд. Это ее жизнь. Ее дом и сад. Вид из окон. Она много лет сохраняла этот мир, в то же время его совершенствуя. Она должна владеть им, прикасаться к нему и делать все, чтобы ничто не менялось. Не отнимай этот мир у нее.

– Я не отнимаю. – Кейд обхватил ладонями лицо Тори и прижался к нему своим. – Но я также не позволю ей использовать дом или поместье как оружие против меня, как средство удержать меня под своей пятой.

– Но можно поискать компромисс. Ты сам об этом сказал.

– Да, но не со всеми людьми он возможен. Не проси меня об этом, Виктория. Не проси меня покупать ее одобрение за счет нашего счастья. И если хочешь знать, она никогда не одобряла мои поступки.

Это было так странно: Кейд вырос в сказочном замке, но был так же обделен вниманием, как она.

– Тебе это больно. Извини, я этого не понимала раньше.

– Старая рана. Она уже не так кровоточит, как раньше.

«Но все же иногда бывает», – подумала она, идя рядом с ним. Здесь были другие методы расправы с ребенком, обходились без ремня и не пускали в ход кулаки.

– Я хочу детей.

Кейд остановился, словно споткнувшись.

– Что ты сказала?

– Хочу детей, – повторила она. – Устала от пустых дворов, тихих садов и чопорных комнат. Если мы будем здесь жить, пусть будет шумно и весело, пусть на полу валяются игрушки и фантики от конфет. Я не хочу жить в безжизненном доме.

Он улыбнулся, вспомнив о мальчике, который так хотел построить на дворе крепость.

– Интересное совпадение. Я тоже думал о парочке ребят для начала.

Он наклонился и сорвал веточку розмарина. «Чтобы помнила, – с чувством произнес он и подал ей, – что нам предстоит спланировать нашу общую жизнь с маленькими детьми и беспорядком в комнатах».

Они вошли в дом через кухню и увидели Лайлу. Пахло кофе, бисквитом и розовой водой, которой каждое утро Лайла опрыскивала стены.

– Поздновато вы пришли к завтраку, – ворчливо сказала она, – но, к счастью для вас, я сегодня в хорошем настроении.

Она уже несколько минут наблюдала за ними из окна. Они хорошо смотрелись вместе. А Лайла уже давно хотела видеть своего мальчика вместе с подходящей ему женщиной.

– Ну, садитесь. Кофе еще горячий.

– Мать наверху?

– Она заседает с судьей в парадной гостиной. Лайла уже ставила на стол кружки.

– Она даже ни словечка мне сегодня не сказала. Долго разговаривала по телефону, сидя у себя в комнате с закрытой дверью. Твоя сестрица не удосужилась ночевать сегодня дома.

– Фэйф нет? – В душе Кейда закралась тревога.

– Не беспокойся, она у дока Уэйда. Упорхнула вчера, сказав, куда направляется, но, когда вернется, не знает. Никто, кроме меня, наверное, не ночует в своей постели… Садитесь и поешьте.

– Мне надо поговорить с матерью. А ее покорми, – распорядился Кейд, кивнув на Тори.

– Но я не щенок, – пробормотала Тори, – не беспокойся, Лайла, мне ничего не надо.

– Садись и убери с лица страдальческое выражение. Это его дом, и он сам уладит дела со своей матушкой, тебе незачем ломать себе голову, как все устроить. – Лайла поставила на стол кофейник. – И съешь все, что я положу тебе на тарелку.

– Начинаю понимать, на кого похож Кейд.

– А почему бы и нет? Я главным образом и воспитывала его. Ничего не хочу сказать плохого о мисс Маргарет. Некоторые женщины не созданы быть матерями, вот и все. Это не делает их хуже. Просто они такие, какие есть.

Она положила на тарелку большой кусок пышного бисквита.

– Сожалею о том, что случилось с твоей матерью.

– Спасибо.

– Некоторые женщины не созданы для материнства. Вот почему, как в песне поется, господь да благословит детей, которые создают себя сами. Ты, девочка, из таких. И всегда была такая.

И в первый раз, после того, как Тори узнала о смерти матери, она заплакала.

Кейд застал в гостиной одного судью.

– Добрый день, судья.

Джеральд обернулся, и суровые черты его лица смягчились, когда он увидел Кейда.

– Я надеялся, что смогу поговорить с тобой сегодня утром. Удели мне минуту.

– Конечно. – Кейд вошел и пригласил судью сесть. – Надеюсь, вы чувствуете себя хорошо?

– Иногда напоминает о себе небольшой артрит. Что поделаешь, возраст.

– Я уверен, что мать уже говорила с вами о некоторых изменениях в своем завещании. – Кейд решил сразу перейти к делу.

– Она гордая женщина. И ее беспокоит твое будущее.

– Беспокоит? Ее? Но для этого нет причин. Я живу прекрасно. Если же она беспокоится о судьбе «Прекрасных грез» – то ее беспокойство тоже беспочвенно. У нас очень удачный год.

Джеральд откашлялся:

– Кейд, я хорошо знал твоего отца, был его другом. И я надеюсь, что ты воспримешь мои слова тоже как дружеские. Не торопись с осуществлением своих личных планов и поразмысли над ними еще. Я полностью осознаю, что такое мужские потребности и желания, но нельзя их ставить во главу угла, нельзя ради них поступаться долгом, практическими интересами и прежде всего интересами семьи. Это никогда ни к чему хорошему не приводит.

– Я просил Тори выйти за меня. Мне не нужно для этого материнское благословение и ваше тоже.

– Кейд, ты молод, вся жизнь у тебя впереди. Я только прошу, как друг твоих родителей, подумать еще некоторое время. Особенно теперь, когда в жизни Тори Боден произошла такая трагедия. Трагедия, которая очень многое говорит и о ней, и о той среде, из которой она вышла. Когда она здесь жила в детстве, ты тоже был еще мальчиком, и тебя ограждали от грубых фактов жизни.

– Каких? Джеральд вздохнул:

– Ханнибал Боден опасный человек. И несомненно, человек с больной психикой. Такие вещи передаются по наследству, ты это знаешь. Поверь, я ей очень сочувствую, но того, что есть, не изменить.

– То есть «яблоко падает недалеко от яблони»? Или «кривой сучок – потому и растет»?

Лицо Джеральда вспыхнуло от раздражения.

– И то, и другое – справедливо. Виктория Боден слишком долго жила под тяжелой рукой отца, чтобы искривиться душой. Много лет назад бабушка Виктории с материнской стороны, Айрис Муни, приходила ко мне. Она хотела отсудить у Боденов опекунство над девочкой. Она говорила, что Боден избивает дочь.

– Она хотела нанять вас?

– Да. Однако у нее не было достаточно веских доказательств, что он бьет девочку. Я не сомневаюсь, не сомневался и тогда, что она говорит правду, но…

– Вы знали, – очень тихо сказал Кейд, – вы знали, что он бьет ребенка, и ничего не сделали?

– Но закон…

– К чертовой матери такой закон, – сказал Кейд очень холодно, вставая с места. – Она приходила к вам за помощью, она хотела вызволить ребенка из этого ада. И вы ничего не сделали.

– Это были семейные, родственные дела. И у нее не было доказательств.

Джеральд, разгорячившись, тоже встал. Он не привык, чтобы с ним разговаривали как на допросе и смотрели на него с таким презрением.

– Не было на этот счет ни полицейских рапортов, ни заявлений со стороны социальных служб. Если бы я принял дело к ведению, все равно бы ничего не вышло.

– Но вы даже не попытались. Тори прошла через все это одна, ей никто не помог. А теперь, извините, у меня есть личное дело.

Кейд быстро поднялся по лестнице и постучался в комнату матери. В доме все двери всегда были закрыты. Барьеры недоступности падали только после вежливой просьбы войти. Это он переменит. Его дети не будут ожидать дозволения войти.

– Войдите.

Маргарет даже не повернулась к сыну, продолжая укладывать вещи. Она видела, как Кейд подъехал к дому с этой женщиной. И знала, что скоро он постучится в ее дверь. Он, разумеется, попросит ее изменить решение и не уезжать. Он прежде всего делец и будет стремиться к компромиссу. Она выслушает его просьбы и предложения и – отвергнет их.

– Извини, что беспокою тебя. – Он говорил это сотни раз, получив разрешение войти. – Мне жаль, что мы с тобой не сошлись во мнениях.

Она не дала себе труда даже повернуться к нему лицом.

– Я распорядилась, чтобы мой багаж увезли сегодня днем. Естественно, я желаю, чтобы остальное мое имущество переслали мне позднее. Я составила список моих собственных вещей. За годы жизни в этом доме я многое приобрела на свои средства.

– Разумеется. Ты решила, где будешь жить? Вопрос, заданный ровным и спокойным тоном, заставил ее опустить руки. Ее взгляд устремился на него.

– Нет, никаких планов на постоянное место жительства я не имею. Это нужно тщательно обдумать.

– Да, мне кажется, тебе будет удобнее в своем собственном доме и где-нибудь поблизости, так как ты связана с социальными службами. У нас есть дом на углу улиц Главной и Магнолий. Приятный на вид, кирпичный двухэтажный дом, с хорошо ухоженным садом и двором. В настоящее время там живут, но аренда кончается через два месяца. Если тебя это интересует, я уведомлю жильцов об окончании срока аренды.

Она потрясение смотрела на Кейда.

– Как же легко ты выставляешь меня вон!

– Я тебя не выставляю. Я буду рад, если ты останешься. Это твой дом и таким и останется, но он станет также домом и для Тори.

– Когда-нибудь ты поймешь, что она собой представляет, но до этого времени она успеет разрушить твою жизнь. Ее мать нищенка. Ее отец убийца. И сама она расчетливая выскочка, забывшая, кто она и где ее место.

– Ее место здесь, со мной. Если ты не можешь ее принять, тогда тебе придется поискать другое место себе. Дом на улице Магнолий твой, если пожелаешь. Если ты предпочтешь что-нибудь другое, я приобрету для тебя это место в собственность.

– Ты это предлагаешь из чувства вины?

– Нет, мама. Я не чувствую себя виноватым из-за того, что счастлив и хочу жениться на женщине, которую люблю и уважаю.

– Уважаешь? – словно выплюнула Маргарет. – Ты смеешь говорить об уважении?

– Да. И я никого в жизни не уважал больше, чем уважаю ее. Так что чувство вины в моем тебе предложении не играет никакой роли. Но я позабочусь о том, чтобы тебе жилось удобно.

– Мне от тебя ничего не надо. У меня есть собственные средства.

– Я знаю. Ты можешь не спешить с решением этого вопроса. Но какое бы ты ни приняла решение, я надеюсь, ты будешь довольна. По крайней мере – удовлетворена.

Он закрыл глаза – от усталости соответствовать хорошему тону и блюсти манеры.

– Я хотел бы, чтобы наши отношения значили больше для нас обоих. И хотел бы знать, почему это не так. Мы разочаровали друг друга, мама. И мне очень жаль.

Маргарет плотно сжала губы, чтобы он не заметил, как они дрожат.

– Когда я покину этот дом, ты перестанешь существовать для меня.

Глаза его на мгновение затуманила горечь. И потом исчезла.

– Да, я это знаю.

Кейд вышел и затворил разделившую их дверь.

Маргарет в одиночестве опустилась на кровать. Все стихло.

Кейд собрал бумаги, которые должны были ему понадобиться в течение одного-двух ближайших дней. Перебрал в уме дела, которые можно отложить. Ежеквартальную встречу с бухгалтером отменить нельзя. Значит, необходимо найти для Тори безопасное пристанище на несколько дней. Он взглянул на часы и набрал телефонный номер. Сонным голосом ответила Фэйф.

– Где Уэйд?

– Внизу с каким-то больным кокер-спаниелем.

А сколько времени?

– Десятый час.

– Я сплю. Отвали.

– Я еду в город. Тори со мной. Тори хочет чем-то заняться в магазине, хотя открывать его сегодня не будет. Я хочу, чтобы ты побыла с ней.

– Ты что, не расслышал? Я еще сплю.

– Вставай. Мы заедем за тобой через полчаса.

– Что это ты раскомандовался сегодня? – недовольно поинтересовалась Фэйф.

– Я хочу, чтобы вы были все время вместе, пока Бодена не засадят за решетку. Ты будешь с ней, поняла? А я вернусь, как только смогу.

– Что я, нянька? Какого черта мне с ней делать?

– Пораскинешь на досуге мозгами. Поднимайся, – повторил он и положил трубку.

Первое, что он заметил, войдя в кухню, – тарелка Тори почти пуста. А второе – что она плакала.

– Что случилось? Что ты ей сказала? – повернулся он к Лайле.

– Перестань шуметь, – и Лайла отмахнулась от него, как от мухи. – Она всласть поплакала и теперь будет лучше себя чувствовать. Правда, моя девочка?

– Да, спасибо. Я больше ни кусочка не могу съесть, Лайла. Действительно, не могу.

Лайла, наморщив губы, посмотрела на тарелку и кивнула.

– Ладно, ты вполне справилась. – Она взглянула на Кейда. – Может, мисс Маргарет и судья будут завтракать?

– Не думаю. Мама собирается уехать днем.

– Совсем?

– Наверное. И я не хочу, чтобы ты оставалась одна в доме, Лайла. Может, ты уедешь к своей сестре на пару дней?

– Что ж, ладно.

Она отнесла тарелку Тори в раковину.

– Вот как все обернулось, Кейд. Может, и к лучшему, если она уедет. Она освободится от этого дома и в конце концов почувствует себя счастливее.

– Надеюсь, ты права. Позвони своей сестре. И он протянул Тори руку. Она встала и, слегка поколебавшись, прижалась щекой к щеке Лайлы.

– Спасибо.

– Ты хорошая девочка. Только помни, что тебе надо держаться за свое.

– Я и собираюсь.

Когда они отъехали от дома, Тори вдруг сказала:

– Я не хочу пышной свадьбы. Я бы хотела, чтобы все было как можно тише и как…

– И как?

Он повернул на шоссе, и Тори взглянула в сторону болота.

– И как можно скорее.

– Почему?

– Потому что мне хочется поскорее начать нашу общую жизнь.

– Завтра же мы получим лицензию на брак. Это тебя устроит?

– Да. Это меня очень устроит.

Она смотрела на Кейда и улыбалась. Она больше ничего не видела. И не чувствовала ничего. Даже близости болота. И того, что там скрывалось.

Фэйф как раз свернула к магазину «Южный комфорт», когда к нему подъехал автомобиль Кейда. Она широко улыбнулась брату.

– А вот и ты. Я думала, что ты уже забыл.

– Забыл? О чем? – Кейд с недоумением посмотрел на нее.

– Ты говорил, что я сегодня могу взять твою машину.

Ключи от своей она вложила ему в руку и кокетливо взмахнула ресницами.

– Как ты мил. Правда, он самый лучший брат на свете, Тори? Кейд знает, что я питаю слабость к его маленькому «Конвертиблу», и всегда мне его одалживает.

Выхватив из пальцев Кейда его ключи, она подарила ему звучный поцелуй.

– Тори, Уэйд очень занят сегодня, и мне ужасно скучно. Можно составить тебе компанию? А заодно куплю для Уэйда кое-какие милые мелочи, которые у тебя водятся. Я собираюсь проводить теперь больше времени у него, так что нужно навести уют в его холостяцком жилище. Мой автомобиль припаркован у дома Уэйда, но там мало бензина, – крикнула она Кейду. И, взяв Тори под руку, повела ее к магазину. – Он меня сегодня разбудил слишком рано. Вот пусть и расплачивается. Он хочет, чтобы мы стерегли друг друга.

– А где твой щенок?

– Резвится в доме Уэйда. У тебя есть выпить чего-нибудь холодненького?

– В подсобке. Достань сама.

– Ты сегодня откроешь магазин?

– Нет. Я не хочу ни с кем встречаться. Фэйф скользнула в подсобное помещение и вскоре появилась с двумя бутылками кока-колы. Тори завела тихую музыку и стала протирать стекла.

– А мне ты поручишь что-нибудь? Не то я умру от скуки.

– Протирай стекла, – решила Тори. – У меня много дел в подсобке. И никого, пожалуйста, не впускай.

– Все ясно.

Фэйф отыскала ключи от витрины с украшениями и примерила несколько пар сережек, восхитилась браслетом в виде серебряной змейки и его примерила тоже. Когда раздался стук в дверь, она проворно заперла витрину. За стеклянной дверью стояли незнакомые ей мужчина и женщина, которые разглядывали ее так же внимательно, как и она их. «Это очень некстати, – подумала Фэйф, – что Тори не открыла сегодня магазин. Покупатели бы развлекли ее».

Фэйф лучезарно улыбнулась и постучала по табличке «Закрыто». Женщина в ответ показала удостоверение.

«Ух, ты! Из ФБР, – подумала она. – Еще интереснее». И Фэйф открыла дверь.

– Мисс Боден?

– Нет, она в подсобном помещении.

Фэйф окинула вошедших оценивающим взглядом. Женщина была высокая, с жестким выражением лица, с коротко подстриженными темными волосами, черноглазая. По мнению Фэйф, женщине совсем не шел ее серый костюм, а на ногах были очень некрасивые туфли.

Мужчина казался приличнее на вид: шатен, волнистые волосы и квадратная челюсть с маленькой соблазнительной ямочкой посередине. Она кокетливо ему улыбнулась, но лицо агента ФБР осталось непроницаемым.

– Вы не попросите мисс Боден выйти к нам? – обратилась к ней женщина.

– Разумеется. Извините, на минуту отлучусь. Подождите. – И Фэйф побежала в кладовую, плотно закрыв за собой дверь. – Здесь ФБР.

– Здесь? – испуганно вскинула голову Тори.

– Да, в магазине. Мужчина и женщина. И совсем не похожи на тех, каких показывают по телевидению. Он не очень противный, а она в таком костюме, который я ни за что не соглашусь надеть даже в гроб. И она – янки. Насчет него – не знаю. Он и рта не раскрыл. По-моему, она главная.

– Ради бога, какое это имеет значение?

Тори встала, но колени у нее дрожали. Не успела она взять себя в руки, как в дверь постучали.

– Мисс Боден?

– Да, это я.

– Я специальный агент Линн Уильяме. – И женщина указала на свой значок. – А это – агент по особым делам Маркус. Нам необходимо поговорить с вами.

– Вы нашли моего отца?

– Еще нет. Он с вами связывался?

– Нет, я его не видела и ничего о нем не слышала. Он знает, что я ему не стану помогать.

– Мы хотели бы задать вам несколько вопросов. – И Уильяме многозначительно взглянула на Фэйф. И Фэйф, молниеносно подскочив к Тори, обняла ее за плечи.

– Это невеста моего брата. Я обещала ему не оставлять Тори ни на минуту.

Маркус перелистал блокнот.

– А кто вы будете?

– Фэйф Лэвелл. У Тори сейчас очень тяжелая полоса жизни. И я останусь с ней.

– Вы знакомы с Каннибалом Боденом?

– Да, я его знаю. Я думаю, что это он убил мою сестру восемнадцать лет назад.

– Но у нас нет доказательств этого. Мисс Боден, когда вы видели свою мать в последний раз?

– В апреле. Мы с дядей ездили к ней. Несколько лет я не поддерживала с родителями никаких отношений. Мать я не видела до апреля с тех пор, как мне исполнилось двадцать лет. Отца тоже, пока он сам не появился здесь, в моем магазине.

– И вы уже знали, что он в бегах?

– Да.

– И все-таки дали ему деньги.

– Нет, он сам их взял. Но я бы ему их отдала, лишь бы не встречаться с ним.

– Ваш отец осуществлял в отношении вас насильственные действия?

– Да.

И Тори, обессилев, села.

– А вашу мать он бил?

– Я этого не видела. Думаю, что он избивал ее раньше, когда меня еще не было на свете. Но это только мои предположения.

– Мне говорили, что вам нет надобности предполагать. Вы утверждаете, что являетесь ясновидящей.

– Я ничего не утверждаю.

– Вы дружили с Хоуп Лэвелл. – И Маркус сел тоже, а его напарница осталась стоять.

– Да, дружила.

– И это вы привели ее родственников и полицейских к ее телу.

– Да. И я уверена, что вы получили на этот счет донесения. Я ничего не могу к ним добавить.

– Вы утверждали, что видели, как ее убивают. Тори промолчала. Маркус наклонился вперед.

– Недавно вы обратились за помощью к Абигейл Лоренс, адвокату из Чарлстона. Вас интересовали серийные убийства на сексуальной почве. Почему?

– Потому что все жертвы погибли от рук одного и того же человека, того самого, кто убил Хоуп.

– Вы это... чувствуете?

– Я это знаю. Но не жду, что вы мне поверите.

– Но если вы знаете, тогда почему вы об этом не заявили?

– С какой целью? Чтобы опять на свет извлекли дело Джонаса Мэнсфилда и указали бы мне на мою роль в этом деле? Вы знаете обо мне все, агент Уильяме, все.

Маркус достал из кармана целлофановый пакетик и бросил его на стол. В нем была серьга в виде гладкого золотистого обруча.

– Что вы можете сказать об этом?

– Она принадлежала моей матери? – И Тори, выхватив у него пакет, сломала печать и вытряхнула на ладонь серьгу.

И ощущения нахлынули на нее мощным потоком. Она вздрогнула и уронила серьгу на стол.

– Вторая у вас в кармане, – сказала она агенту Уильяме. – Вы взяли их с собой, отправляясь в город, и одну положили в пакет, – Извините… – И Уильяме взяла серьгу со стола. – Я много чего знаю о вас, мисс Боден. Я интересовалась вашей работой в Нью-Йорке. И внимательно изучила дело Мэнсфилда.

И она сунула серьгу в карман.

– Они должны были бы прислушаться к вашим советам. – Агент Уильяме взглянула на своего напарника. – Я, по крайней мере, так и поступлю.

– Но мне нечего больше вам сказать. – И Тори встала. – Фэйф, ты не проводишь посетителей?

– Конечно.

Уильяме достала визитную карточку, положила ее на стол, и в сопровождении Фэйф агенты вышли из подсобки. Через несколько минут она вернулась, достала еще одну бутылку колы и устроилась в кресле, которое только что занимал Маркус.

– Ты все узнала, едва прикоснувшись к сережке? И так все выглядело серьезно, черт возьми. Мы должны с тобой пойти и купить кучу лотерейных билетов или на бега. Ты можешь угадывать, какая лошадь придет первой? Наверное, можешь!

– Ради бога, Фэйф!

– Ну а почему нет? Почему бы не поразвлечься немного? Нет, лучше давай поедем в Лас-Вегас и сыграем в «блэк-джек». Господи, Тори, да мы с тобой сорвем банк в каждом казино.

– Эта способность дается не для наживы. Но Фэйф не так-то легко было остановить.

– Поедем со мной к Уэйду. Ты к нему прикоснешься и прочитаешь его мысли. Скажешь, что он думает обо мне.

– Не хочу.

– Ну будь другом.

– Нет! – отрезала Тори.

– Ну ты и стервочка.

– Это правда. А теперь уходи. И положи браслет туда, откуда его взяла.

– Положу, не беспокойся. Красть не в моих привычках. – Фэйф совсем не обиделась. – А что я думаю вот сейчас, в эту самую минуту?

Тори взглянула на нее и улыбнулась.

– Изобретательно, однако с анатомической точки зрения невозможно. Спасибо тебе, Фэйф.

– За что?

– За то, что развеселила меня.

– Ну, это я с удовольствием. Не так уж это и трудно.

Глава 29

– Уэйд, милый? – Фэйф прижала телефонную трубку к плечу и посмотрела в сторону подсобки, где, как ей казалось, Тори затворилась навечно. – Ты занят?

– Нет, конечно. Только что кончил стерилизовать гончую.

– А как там моя малышка?

– Радуется жизни.

– А я помогаю Тори. – Фэйф с чувством большого удовлетворения оглядела стекло, которое она отполировала до блеска. – Ты когда думаешь приехать?

– Я закончу в пять тридцать. А что ты имеешь в виду?

– У меня «Конвертибл» Кейда, и я подумываю насчет поездки вдвоем куда-нибудь подальше отсюда. На мне одно красное платье… Ты помнишь мое красное платье, милый?

Последовала долгая-долгая пауза.

– Ты хочешь убить меня?

Она удовлетворенно рассмеялась:

– Тогда почему бы нам не предпринять такую поездку? Мы сможем остановиться в каком-нибудь мотельчике под видом бродячих продавцов?

– А что ты собираешься продавать?

В ответ раздался волнующий низкий смех.

– Ну, дорогой, ты уж положись в этом отношении на меня. Найду что, и цена будет соответствующая.

– Тогда я покупаю. А обратно мы можем выехать рано утром.

– Ну и чудесно. Уэйд? Помнишь, ты сказал, что любишь меня?

– Да, кажется, что-то такое припоминаю.

– Ну, и я тоже, наверное, тебя люблю. И знаешь что? Это довольно приятно.

Последовала еще одна долгая пауза.

– Думаю, что сумею выбраться отсюда в пять с четвертью.

– Я тебя подхвачу. – Фэйф повесила трубку и протанцевала вокруг прилавка несколько па. – Тори, да выходи ты оттуда. Засела как в тюрьме, – и она открыла дверь в подсобку.

Тори оторвала взгляд от инвентарного списка.

– Ты, наверное, никогда не работала?

– А зачем? У меня есть наследство.

– Для полноты жизни, для самоудовлетворения, для того, чтобы чувствовать радость от хорошо сделанного дела.

– Ну ладно, я немного поработаю у тебя, мы об этом после поговорим. А теперь поедем со мной. Мне надо заскочить в «Прекрасные грезы» и взять кое-какие вещи.

– Ну и поезжай.

– Куда я, туда и ты. Я обещала Кейду… Ой, почти четыре часа.

– Но я еще не кончила работу.

– А я кончила. И если мы еще задержимся, эти люди из ФБР снова могут нагрянуть.

– Хорошо. Но я обещала бабушке, что в пять часов буду у дяди Джимми.

– И чудесно. Я тебя подвезу, а потом поеду к Уэйду. Возьми нам парочку кока-колы. Я просто изжарилась.

И Фэйф склонилась к одному из зеркал, чтобы освежить губную помаду.

– С каких это пор ты отражаешься в зеркале? – невольно спросила Тори, доставая две бутылки.

Фэйф, нисколько не обидевшись намеком на свою близость вампирам, бросила в сумочку губную помаду.

– Ты грубишь потому, что целый день торчала в своей дыре без воздуха. Ты еще меня поблагодаришь, когда мы выедем на шоссе и я включу полную скорость. Ты еще насладишься игрушкой Кейда. А когда ветер немного растреплет тебе волосы, у тебя будет очень стильный вид.

– У меня и так вполне подходящая прическа, – отмахнулась Тори.

– Ничего подобного. Ты выглядишь как старая дева-библиотекарша.

– Ну, это банальное сравнение и довольно оскорбительное для всего профессионального цеха. – Тори невольно усмехнулась. – Заткнись, – и она сунула в руки Фэйф бутылку.

– Вот это мне в тебе нравится. В карман за ответом не полезешь.

Фэйф в последний раз взбила локоны и двинулась к выходу.

Тори последовала за ней, заперла магазин и вдруг почувствовала, что у нее легко на душе. Быть рядом с Фэйф и оставаться в грустном настроении невозможно. Ей очень захотелось промчаться как ветер в машине с откидным верхом. Она отдастся наслаждению быстрой ездой, а все остальное пусть подождет.

– Пристегнись, – скомандовала она Фэйф и села рядом.

– А воздух-то какой густой. Прямо жевать хочется. Фэйф пристегнулась, надела темные очки и включила зажигание. И, злорадно улыбнувшись, нажала кнопку, запустив на полную мощность Пита Сигера с его рок-н-ролльскими воплями.

Тори также достала солнцезащитные очки.

– Подходящая музыка.

И Фэйф стрелой помчалась вперед на зеленый свет, успев проскочить в считанные секунды перед тем, как зажегся красный.