Конан - победитель

      Новая атака Теперь всадник низко пригнулся к шее коня и сделал попытку насадить Конана, точно курицу на вертел, на свой клинок. Однако Конан уже приготовился и бросился влево, чтобы нанести удар по левому боку всадника. Конан как следует размахнулся - но тут в левой руке всадника вдруг вырос второй клинок. Он был в четыре фута длиной. Сталь обрушилась на голову киммерийца - он отчаянно отбил удар. Ему удалось отвести клинок врага и уберечь голову, но он получил рану в левое плечо.
      - Кром! - вскричал Конан. - Откуда еще этот клинок? Эй, Рерин, долго еще?
      - Несколько минут! - крикнул в ответ Рерин. - Заклинания уже произнесены, но нужно немного времени, чтобы все исполнилось.
      - Постарайся ускорить дело! Он так сражается - я еще такого не видал!
      Стальной всадник вновь наступал. Конан уже знал, что сражается не с живым существом. Разумнее было бы броситься наутек, а не подставлять себя под удары. Но киммериец помнил о своем долге. Пока он дышит, пока в груди бьется сердце, он будет защищать свою королеву от этого Охотника. А тот мчался на Конана, подняв оба клинка. Он держал их в широко расставленных руках. Конан ждал, подняв меч обеими руками над правым плечом. Отскочить в сторону было нельзя, а раз так, он раскроит голову коня. Никогда еще ему не встречался враг в таких доспехах, которые не мог бы разбить хороший удар мечом.
      Охотник был уже в десяти шагах. И тут из лба коня, точно между глаз, вырос метровой длины рог, который вдобавок вращался, как сверло. Серебром блестели острые зубы. Конан подхватил с земли камень и швырнул в голову всадника. Он попал точно в глазную щель на шлеме. Конь вздрогнул. Но вращающийся рог был уже на расстоянии ладони от груди Конана. Киммериец подпрыгнул и изо всей силы ударил всадника по плечу. Тот чуть пошатнулся. Но лезвие меча даже не оставило на его доспехах заметного следа.
      При следующей атаке Конан схватился за плащ всадника, чтобы стащить его с коня. Плащ тяжело соскользнул на землю - и тут Конан наконец увидел, с кем он сражается. Шлем всадника был гладкий, зато доспехи на всем туловище состояли из множества подвижных стальных колец, соединенных друг с другом. Хитрый механизм скреплял всадника с конем так, что они составляли единое целое человек-зверь.
      Охотник готовился к очередному нападению, Конан же тем временем искал где же у этой штуковины слабое место? Стальные кольца были пригнаны друг к другу так плотно, что между ними не прошла бы и иголка. Но должен же быть какой-то доступ к более уязвимым внутренним частям махины! Конан лихорадочно соображал. Единственная щель - это прорези для глаз. Может быть, там, за ними, и не глаза вовсе, а скорей всего какие-то части, не столь невосприимчивые к ударам стального меча, как доспехи всадника.
      Когда конь помчался на него, Конан был в полной готовности. В точно рассчитанный момент он сделал шаг в сторону, увернулся от клинка в правой руке Охотника и схватил его за руку. Уцепившись за нее, он перемахнул на коня, за спину всадника. Меч пришлось бросить, и Конан выхватил из-за пояса кинжал.
      Он уже ударил было кинжалом в глазную прорезь, как вдруг на спине всадника, там, где должен проходить позвоночник, выскочил целый гребень остро заточенных лезвий. Конан мгновенно отпрянул и скатился вниз по крупу коня. И вовремя! Потому что там, где он сидел секунду назад, из спины коня выросли такие же блестящие ножи. Конан подхватил с земли свой меч. Да когда же кончится этот кошмарный сон? Он ненавидел чувство беспомощности.
      - Сюда! - закричал тут Рерин. - Ворота отворились!
      Конан бросился бежать со всех ног. Внутри ворот кружил разноцветный бешеный вихрь. Альквина махала ему руками. Конан не осмелился оглянуться назад, чтобы увидеть, близко ли Охотник. Гигантскими шагами сбежав с холма, он втолкнул Рерина и Альквину в ворота. И только тогда оглянулся - он не мог оставить этих двоих без прикрытия.
      Враг летел стрелой, но был все же достаточно далеко - Конан как раз успел попятиться и войти в ворота.
      Все вокруг завертелось. Он потерял в этом вихре всякое представление о пространстве. А потом почувствовал страшный холод. Он стоял по щиколотки в снегу. Воздух был холоден и чудесно прозрачен. Конан сделал несколько шагов. И тут увидел, что вокруг столпились люди. Он стоял в окружении толпы на равнине Больших камней. Стоявшие вокруг были воинами Альквины. Другие люди бежали к ним из крепости.
      - Прочь от ворот! - крикнул Конан.
      В толпе поднялся крик ужаса - Охотник во весь опор промчался сквозь ворота. И вдруг, словно оцепенев, замер на месте. Он как будто высматривал в толпе людей свою добычу. И Конан лихорадочно огляделся. Он искал подходящее оружие. Наконец увидел. Один из воинов держал копье двенадцатифутовой длины такими копьями пехота сражается со всадниками.
      - Реккаред! Дай мне твое копье! - крикнул Конан.
      Воин перебросил копье Конану, не отводя взгляда от страшного всадника. Конан осмотрел наконечник копья - длинный и узкий, как раз то, что надо!
      При звуке его голоса всадник повернул голову. И конь пустился вскачь. На сей раз уже из боков коня выросли две длинные изогнутые сабли, а из груди две алебарды. Но стальной конь двигался уже не так уверенно и быстро, как раньше.
      По толпе пробежал ропот восхищенного изумления, когда непобедимое - так всем казалось - чудовище из стали начало приближаться к крохотной в сравнении с ним фигурке Конана. Разве в силах человек из плоти и крови остановить эту адскую махину. Никто не сомневался, что киммериец будет сметен и рассечен на куски.
      А Конан стоял, сжимая в руках древко копья. У него только одна попытка победить или погибнуть. Глазные прорези в шлеме всадника были узкими. "Нужно вогнать копье в них наискось, иначе повисну на древке, но ничего не добьюсь", - подумал Конан.
      Охотник наступал. Конан ударил копьем и попал точно в левую прорезь. Внутри раздался треск. И тут Конана отбросило назад. С дикой решимостью он не выпустил из рук копья, несмотря на то что по рукам пробежала болезненная сильная дрожь.
      Из прорези посыпались искры и повалил дым. Воздух наполнился странным запахом - так бывает, если где-то недалеко в землю ударит молния. Охотник завертелся волчком вокруг собственной оси. Конан, казавшийся по сравнению с ним крохотным, уцепившись за древко, кружился в воздухе. Крепкое ясеневое древко не сломалось. И тут сноп синих искр взметнулся из глазных прорезей Охотника. Из всех щелей доспехов поползли струи дыма Всадник повалился на спину коня. Конь содрогнулся и замер. Настала мертвая тишина.
      Конь и всадник застыли и казались ледяной фигурой. Охотник был мертв если только он когда-либо был живым.
      - Что это было? - спросила Альквина. Она и все остальные подошли к киммерийцу.
      Зиггайр пояснил:
      - Мы увидели сполохи огня над большими воротами, государыня. И прибежали сюда. Мы подумали, что, может, это ты и твой маг вернулись. Но пойдем скорее в крепость. Здесь, на равнине, мы в большой опасности.
      - В опасности? - Альквина удивилась. После уничтожения Охотника никакие опасности не страшны - так она думала.
      - Сюда идут наши враги, - сказал Зиггайр. - Надо укрыться за крепостной стеной и обороняться.
      Кто-то крикнул:
      - Смотрите!
      Все посмотрели на металлического Охотника. С невероятной быстротой его покрывала ржавчина. Со скрежетом и треском отвалилась рука, потом подогнулись ноги коня, и Охотник с грохотом повалился наземь и треснул пополам. Изнутри посыпались шестеренки, рычажки, колесики и многое другое.
      - Он не мог остаться невредимым в нашем мире, - заметил Рерин.
      - Я безмерно счастлив, государыня, знать, что ты в безопасности!
      Альквина отвела глаза от ржавых обломков и увидела перед собой красивого молодого человека с белокурыми длинными волосами и бородой.
      - Я Леовигильд, племянник короля тунгов Одоака.
      Альквина метнула на него грозный взгляд, но каждому было ясно, что юноша возбудил ее интерес.
      - Разве мою крепость взяли враги, коль скоро племянник и наследник Одоака находится среди моих воинов?
      - Я уже не наследник, - ответил юноша - И клянусь, я не враг тебе. Пойдем в крепость! Там ты сможешь надеть более подходящее платье. А затем обсудить все спокойно и не спеша.
      Альквина приняла подобающий королеве гордый вид, кивнула молодому человеку и направилась к крепости. За ней последовали и все остальные. Конан шел последним. Он чувствовал, что его несколько обошли почетом. Его великий подвиг уже заслонили собой последние политические события. Рерин подошел к нему:
      - Не отставай, Конан! Во дворце тепло и поесть дадут. Если ты надеялся покрыть себя вечной славой, то надо было пригласить барда. Пускай бы присутствовал при твоих подвигах и воспел их потом.
      - Она что, действительно так низко ценит мою службу? - обиженно сказал киммериец. - Пока этот зеленый юнец превратится в настоящего воина, пройдет не один годик!
      - Воины приходят и уходят, - отвечал Рерин. - Альквина же королева. Она должна заботиться о благе своего народа Скажу тебе по секрету, я говорил с ней о том, чтобы сделать тебя принцем-регентом и...
      - Эге! Да я весной сяду на первый же корабль, который пойдет на юг. Если я пожелаю получить королевство, то я его завоюю! Клянусь Кромом! Королевства приданого за женой - мне не нужно!
      - Тогда все в порядке. Леовигильд - из королевского рода, Альквина тоже. Может быть, соединившись, они спасут свои народы от гибели
      Глава двенадцатая КРОВЬ НА СНЕГУ
      Конан сидел, мрачно уставясь в свою кружку с пивом, и молчал, а в это время королева камбров и изгнанный наследник престола тунгского королевства держали совет. Как ни противно было киммерийцу признавать чье-то превосходство, однако он не мог не заметить, что Леовигильд, при всей своей молодости, вел речи мудрые и полные отваги, хотя и не лишенные, на взгляд Конана, чрезмерной осторожности. Воины Альквины слушали юношу с такой почтительностью, какую Конан не ожидал встретить по отношению к чужаку в народе, состоявшем сплошь из сородичей. Но, разумеется, общие правила не распространялись на особ королевской крови. Короли и королевы должны заключать браки с чужестранцами, иначе потомство их обречено на вырождение.
      - Альквина, прежде всего нам предстоит столкновение с двумя противниками, - объяснял Леовигильд. - Первый враг - это тунги во главе с моим дядей. Второй и гораздо более опасный враг - это торманны и Тотила. Одоак - подлый убийца, наносящий удар из-за угла. С возрастом он впал в слабоумие Тотила же выдающийся воин, и он в расцвете сил. Кроме того, он не позволяет своим воинам раскисать в безделье. Численность камбров невелика. Пожалуй, здесь, за каменными стенами, ты сможешь отразить нападение войск одного из твоих врагов, но не обоих сразу.
      - Я думаю, до этого все же не дойдет, - возразил Зиггайр. - Почему бы торманнам и тунгам не вести борьбу между собой? Зачем им нападать на нас?
      - Обоим королям нужна королева, - сказала Альквина - Им нужна я. Скоро они узнают, что я вернулась, и начнут действовать. А счеты они будут сводить потом, после того как завоюют нас.
      - Верно, - поддержал ее Леовигильд. - Я, по-моему, знаю даже, как будут разворачиваться события. Тотила предложит Одоаку заключить временный союз. Тогда оба короля со своими войсками нападут на крепость. Взяв ее, они начнут войну между собой за Альквину, ее земли и ее народ. А так как мой дядя не просто слабоумный, но и глуп, как пробка, то он пойдет на союз с Тотилой. Тотила же не дурак - ведь он сумел создать свое королевство буквально на ровном месте. В один прекрасный день при осаде он попросту подошлет к Одоаку убийц. Тунги останутся без короля. Я изгнан. Значит, тунги присоединятся к военному походу единственного оставшегося военачальника - Тотилы.
      Эта четкая оценка положения была встречена одобрительными возгласами.
      - В свои юные лета ты говоришь очень мудро, - сказал Рерин. - Итак, мы должны придумать, как избежать несчастья.
      - Давайте выйдем в открытое поле и сразимся с Одоаком, - предложил Зиггайр. - С ним и с тунгами нам легче справиться, чем с Тотилой. Победим их и скроемся за крепостной стеной И будем ожидать прихода Тотилы.
      - Даже если мы разобьем тунгов, то потеряем при этом много сил, возразила Альквина. - К тому же Тотила сможет захватить крепость, если в ней не будет воинов.
      Конан улыбнулся. Никто здесь не предлагал решения, которое на юге любой царице было бы яснее ясного. И всего-то - выти замуж за более слабого из врагов и потом спокойненько зарезать его спящего. Но нет - на севере королева пошла бы на такое лишь ради кровной мести. А так как у Альквины не было основания враждовать ни с одним, ни с другим королем, то подобная идея и не приходила ей в голову.
      - Я не считаю себя вправе советовать вам что-то в области военной тактики, - сказал Леовигильд. - Мой военный опыт весьма невелик. Да я и не могу выступить с оружием в руках против моего народа, пусть даже я изгнанник. Но я готов воевать с Тотилой. Постойте! Ведь один из нас до сих пор не сказал ни слова. Сильнейший из воинов королевы Альквины - не только непобедимый боец. Он служил в армиях многих стран мира. И мне кажется, ему известны выходы из положения, о которых мы с вами даже не догадываемся. Конан, скажи, что ты обо всем этом думаешь?
      Конан отер губы тыльной стороной руки. Здесь, на Севере, высоко ценились не только воинские доблести, но и мудрый совет. И этим армии северян также отличались от тех войск, в которых он когда-то служил на Юге.
      - В открытом сражении у нас шансов нет. Даже если придется воевать с одним из королей. Победить обоих сразу - нечего и думать. Здесь всем это ясно. У меня есть мысль, каким образом мы могли бы существенно ослабить их армии, прежде чем начнется осада крепости или произойдет сражение в поле. Для этого требуется ловкость и мужество. Альквина, ты должна созвать всех своих охотников и ловчих.
      - Ловчих? - удивилась Альквина. - Зачем?
      - Они знают местность лучше всякого воина. Если сюда придут Одоак и Тотила, им придется пробиваться сквозь снега, они будут продвигаться очень медленно. Мы поставим дозоры ловчих поблизости от больших дорог, чтобы они сообщали нам о продвижении вражеских войск. Навстречу врагам мы вышлем не армию, а многочисленные конные отряды. Они внезапно нападут на врага во время перехода, сколько-то человек убьют, а затем повернут коней и умчатся. Потом нападение нужно будет повторить в другом месте. Как только противник приготовится к сражению и его воины построятся "черепахой", мы не мешкая отступим и скроемся в крепости. Новое нападение предпримем через день или два. Даже если убиты при этом будут немногие, мы победим их, прежде чем они подойдут к стенам крепости. Потому что, столкнувшись с неизвестной тактикой, даже самые испытанные храбрецы теряют уверенность в себе
      - Никогда не слышал о таком способе ведения войны, - сказал Зиггайр, покачивая головой.
      - Одоак и Тотила наверняка тоже о нем не слышали, - сказал Леовигильд. По-моему, Конан предлагает нам единственный приемлемый путь.
      - Против Одоака мы сможем применить нашу тактику несколько раз подряд. Но не против Тотилы, - предостерег Конан
      - Почему? - спросила Альквина.
      - Из-за его проклятых сорок! Тотила живо узнает, что и как мы делаем. Йильма с помощью этих зловредных птиц будет следить за нами. А как спрячешься от летающего врага?
      - Может быть, под прикрытием леса? - предложил Леовигильд.
      - Они увидят на снегу наши следы, ведущие в лес, - возразил Конан.
      - По-моему, я могу помочь вам, - вмешался Рерин.
      - Говори! Нам нужна любая помощь. - Альквине не терпелось услышать совет волшебника.
      - Против Йильмы и его сорок мне никогда не удавалось выдвинуть надежную защиту. - Старик вздохнул. - Его искусство значительно превосходит мое. Но я знаю одно колдовское заклинание, с помощью которого можно вызвать зимой недолгий, но сильный снегопад. Как только мы спрячемся в лесу, снег заметет наши следы, и сороки их не увидят.
      Конан улыбнулся и как следует отхлебнул из кружки.
      - Ну, старик, - сказал он, - может быть, именно тебе мы будем обязаны победой.
      Ловчие королевы были крепкими парнями невысокого роста. Одеты они были в грубое сукно и теплые меховые куртки. Цвет кожи у них был несколько темнее, чем у воинов. Глядя на них, Конан пришел к мысли, что предки охотников жили здесь задолго до того, как пришли белокурые люди. Ловчие ведали лесами, они приводили высокородных охотников в такие места, где скорее всего можно было напасть на дичь. Ловчие пользовались многими привилегиями и служили королеве верой и правдой.
      - Несколько человек из вас проведут наши наступательные отряды в места, подходящие для устройства военных лагерей, - давал разъяснения Конан. - Другие пусть велят слугам носить туда корм для лошадей. Третьи пойдут по пятам за двумя войсками, которые двинутся на нас. Необходима осторожность - враг ничего не должен заметить. Идите выше по склонам - так они не увидят ваших следов на снегу. Я уверен, что противник выберет для своего продвижения широкие дороги, которые проходят у подножия холмов. Вы будете действовать группами, одни из вас будут вести постоянное наблюдение за противником, другие - доставлять эти сведения нам. Если вас обнаружат, не вступайте в бой, предоставьте это воинам, а сами постарайтесь убежать. А сейчас идите к Зиггайру. Он каждому из вас даст задание
      Ловчие ушли. Теперь перед Конаном стояла труднейшая задача. У него был один, от силы два дня на то, чтобы дать воинам необходимые указания о ведении боевых действий верхом на коне. Хорошо еще, что научить их надо было только тому, как наносить удары и немедленно затем отступать. Сложные маневры кавалерии - тут потребовались бы месяцы жесточайшей муштры. Мечи у камбров были слишком короткие, для верхового сражения они фактически не годились. И Конан стал учить воинов, как наносить удары копьем, не спешиваясь.
      На площадке перед крепостной стеной были поставлены столбы, а к ним привязаны чучела из соломы. Воины на всем скаку били в них копьями. Стоило кому-нибудь промахнуться - он вылетал из седла, а остальные так и покатывались от хохота
      - Здесь не место для забав! - одернул весельчаков Конан. - Идет война! Не вкладывайте в удар всю свою силу - сохраняйте равновесие. От вас требуется вышибить врага из седла, нужно только вонзить в него копье, на несколько дюймов. И сидите в седле свободно. При броске чуть придерживайте коня. Это не обученные кавалерийские лошади, имейте в виду, - нельзя, чтоб они путались.
      Тут один из воинов снова вылетел из седла, и все захохотали. Конан в отчаянии застонал сквозь зубы.
      К вечеру, когда уставшие солдаты повели коней во двор, Конана подозвала к себе Альквина.
      - Есть надежда? - напрямик спросила она.
      - Они понемногу учатся, - уклончиво ответил киммериец. - А наш враг еще никогда не сражался с верховыми. В этом наше величайшее преимущество. И потом, наша цель - ослабить врагов, а не окончательно разбить.
      - На большее, видно, не приходится и надеяться. Может быть, благодаря тебе, Рерину и Леовигильду нам удастся выстоять при нападении.
      - Мальчонка и правда такой замечательный? - Конана злило то, что королева так явно отдает предпочтение Леовигильду.
      Она холодно посмотрела ему в глаза:
      - Разумеется. Когда Одоак умрет, тунга, несомненно, присягнут ему в верности. И тогда мы сможем заключить с ним союз против Тотилы.
      - Династический брак и, как его следствие, объединение двух народов?
      - Ну да. Таков обычай всех королевских родов. Если мы уничтожим Тотилу, то, возможно, и торманны изберут нас своими правителями. У Тотилы нет наследника.
      - Вот и отлично! - Вне себя от ярости Конан резко повернулся и хотел уйти.
      - Конан! - окликнула его Альквина. Он остановился. Всю злость вдруг как рукой сняло. Альквина стояла возле крепостной стены, такая маленькая, но царственно гордая. Голос ее звучал мягко:
      - Конан, когда королева думает о своем будущем, она делает это не как женщина, слушающая лишь голос своего сердца, а как повелительница. Она всегда должна помнить о благе своего народа. Мне жаль, но это так. - Альквина пристально посмотрела ему в глаза и, не сказав больше ни слова, повернулась и пошла прочь. Конан еще долго глядел ей вслед.
      В этот вечер во дворце шел веселый пир. Правда, в пиве Альквина воинов ограничила. Еще до рассвета они должны были выехать из крепости и первый раз напасть на врага из засады. Победа их ждет или поражение - неважно, все равно это нападение никогда не будет забыто, ведь в нем будет впервые применена новая тактика. Некоторые старые воины сомневались в тактике, завезенной из чужих стран. Да разве может воин сражаться по-настоящему, если он не чувствует твердой почвы под ногами? Несмотря на сомнения, никто не был уныл или грустен. Да это и немыслимо было бы для северян вечером накануне битвы. Всех переполнял воинственный задор.
      Конан оторвал кусок от зажаренной телячьей ноги. Конечно, воины Альквины не были обученным войском. Но он не слишком высоко ценил настоящие армии. Кроме того, ему уже случалось вести в бой дикие орды. А эти люди храбры и преданы королеве. Тут кто-то тронул Конана за плечо. Рядом с ним стоял Леовигильд.
      - Конан, - заговорил юноша, - я считаю, что ты - спаситель нашего народа. Твои заслуги не останутся без вознаграждения. Когда все уже будет позади, ты сможешь стать великим военачальником. У тебя будут земли, крестьяне, слуги. Дай только мне взойти на престол, уж я вознагражу тебя по чести.
      Конан взял юношу за руку повыше локтя и усадил на скамью рядом с собой. Потом наклонился к нему и сказал, подчеркивая каждое слово:
      - Три вещи, мальчик... - Он загнул блестевший от мясного жира палец. Первое: я служу не тебе, а Альквине Награда за службу - ее дело, а не твое. Во-вторых, - он загнул второй палец, - никогда не поздравляй никого с победой, которая еще не одержана. Боги этого не любят и не раз уже карали подобную самонадеянность. И третье, - Конан загнул третий палец, - весной я поплыву на юг. Земли и прочее трудновато было бы взять на борт судна Поэтому награду я потребую золотом, если Кром и Имир даруют нам победу.
      К удивлению Конана, Леовигильд только усмехнулся:
      - Поистине, киммерийцы так свирепы и суровы, как о них говорят. Благодарю тебя за мудрое наставление. О вознаграждении мы поговорим позже. В настоящее время ты - величайший воин всего Севера, а я нищий изгнанник, который рад и тому, что ему позволили участвовать в сражении Пусть победа достанется тому, кого пожелают осчастливить боги
      Теперь и Конан улыбнулся. Он хоть еще и упрямился, но уже понемногу начинал на свой лад любить этого парня Конан ответил:
      - Кому бы она ни досталась - скоро снег окрасится кровью.
      Конан окинул взглядом свое маленькое войско. Впереди был еще один бесценный день, они могли провести военные учения здесь, в полевом лагере. Он собирался научить солдат находить укрытия в лесу и бросаться в бой не раньше, чем будет дан сигнал к атаке. Все воины были разделены на шесть отрядов. На каждое вражеское войско - по три отряда. Целый день ушел у Конана на то, чтобы научить бойцов атаковать врага одновременно с трех сторон. У него так и не было уверенности, что после внезапной атаки воины Альквины не ввяжутся в длительный бой, а, как он их учил, обратятся в бегство. Но теперь жребий был брошен
      Вечером, когда воины спешились и стали устраиваться на ночлег, Конан все же был ими доволен Он сделал все, что мог.
      И тут в лагерь прибежали несколько ловчих. Не успев отдышаться, один из них, молодой кучерявый парень с коротким копьем в руках, доложил:
      - Мы выследили торманнов, предводитель! На дорогу сюда у них уйдет около восьми часов - они идут медленно. Сейчас они, наверное, сделали привал и находятся в шести часах пути отсюда
      - Они выслали вперед разведчиков? - спросил Конан.
      Парень отрицательно потряс головой:
      - Нет. Они идут все вместе, впереди только несколько всадников Мы видели и короля Тотилу. Мы узнали его по мантии из человеческих скальпов.
      - Хорошо, - сказал Конан. - До наступления рассвета ты отведешь один отряд в то место, что находится. поблизости от дороги, по которой идут торманны, и пригодное для засады.
      Прошло не больше часа, и другие ловчие также доложили Конану, что выследили тунгов - те шли несколько южнее. Если все пойдет как задумано, то завтра к полудню воины Альквины нанесут врагам первый удар.
      Как было условлено, Конан возглавил отряды, выступавшие против тунгов, Леовигильд - отряды, готовившие нападение на торманнов. Конану совсем не нравилось такое разделение обязанностей, потому что Тотилу и его воинов он считал более опасным противником и предпочел бы сражаться с ним сам. Но Леовигильд не хотел воевать против собственного народа. Воины отрядов, шедшие в бой с Тотилой, потребовали, чтобы их возглавил отпрыск королевского рода, раз уж сильнейший из воинов, Конан, должен был повести за собой другие отряды. Многие воины рассчитывали при этом также показать в бою доблесть и преданность человеку, который, по всей вероятности, скоро станет их королем.
      Зимнее солнце еще не поднялось над горизонтом, когда все уже были готовы к выступлению. Конан отвел в сторону Зиггайра, который должен был повсюду следовать за Леовигильдом и в случае необходимости мог взять на себя командование. Зиггайр должен был также дать сигнал к наступлению.
      - Зиггайр, не давай Леовигильду возможности самому вступить в бой с Тотилой. Для мальчика это верная смерть. Тотила слишком опытный воин для такого зеленого юнца.
      Зиггайр ответил после недолгого молчания:
      - Сделаю все, что в моих силах. Но как можно удержать молодого, горячего парня, если он ищет славы? Я уверен, что он хочет доказать Альквине, что он не только умен, но и отважен
      Конан хлопнул приятеля по плечу.
      - Сделай что сможешь. Дело предстоит опасное для всех нас - Затем Конан повернулся к воинам: - По коням! - и сам вскочил на своего низкорослого северного жеребца. Подъехав к Леовигильду, киммериец поднял руку: - Ну, ни пуха ни пера, принц!
      Леовигильд как положено ответил на охотничье напутствие и добавил:
      - Еще увидимся, Конан. Либо в доме Альквины, либо - у Имира.
      Глухо застучали копыта, поднимая снежные вихри, и вскоре войско разделилось на два отряда. Один направился на запад, другой - на юг.
      Конан, спешившись, стоял под деревом и держал коня в поводу. Все его воины также укрылись под деревьями, откуда, однако, могли видеть дорогу, бежавшую далеко внизу. Тунги продвигались вперед и уже миновали два из трех отрядов Конана. Киммериец со своим отрядом хотел атаковать голову колонны. Рука его сжимала рукоять меча.
      Он долго искал в оружейной палате Альквины, пока не нашел, меч такой длины, чтобы годился для сражения верхом. Меч этот, очевидно, был изготовлен оружейниками Аквилонии. Может быть, подарок какого-нибудь князя - давние дела. Наверное, никто этим мечом не бился, ведь для боевого стиля камбров он не годился.
      Теперь тунги были достаточно близко. Конан тихо скомандовал:
      - По коням!
      Воины убрали куски дерюги, которыми были укрыты морды коней, и схватились за копья. Лица у всех были полны решимости. Конан вынул из ножен меч и кивнул Хагбарду, который стоял к нему ближе всех. Воин поднес к губам охотничий рог и протрубил громкий и протяжный сигнал к атаке. С воинственным кличем камбры ринулись вниз по склону холма.
      Шедшие по дороге в смятении уставились на мчавшийся к ним небольшой отряд конников. Не может быть! Таких атак не бывает! Почему они верхом? Чтобы сражаться, нужно спешиться! Почему они не произносят традиционных оскорбительных речей, почему не похваляются своей силой перед началом боя? Но людям Одоака размышлять обо всем этом было некогда - всадники уже теснили их.
      Конан наклонился вперед и взмахнул мечом. Его противник не был готов принять такой удар и не успел прикрыться щитом. Меч разрубил его бронзовый шлем. Потоком хлынула кровь, воин как сноп повалился на землю. Конан оглянулся и увидел, что его воины бьются на славу, нанося удары копьями. Кое-кто не устоял все же перед искушением и бросил копье, хотя Конан строжайше это запретил. Теперь у них остались только короткие мечи.
      Один из тунгов метнул в Конана копье. Конан отбил удар и глубоко разрубил плечо врага. Тот с проклятьем упал. И тут Конан увидел жаркую схватку, которая шла вокруг толстого седобородого человека в великолепных доспехах. Это же Одоак, а вокруг бьются его телохранители! Конан попытался пробить себе дорогу туда, но его конь, не привычный к сражениям, не слушался и не шел в эту свалку.
      - Хагбард! - крикнул Конан. - Труби отход!
      По сигналу Хагбарда большинство воинов Конана повернули назад и ускакали в лес. Конан еще немного обождал - он хотел увидеть, многие ли послушались сигнала. Как он и опасался, несколько человек бились словно одержимые настоящие берсерки! Все они потерпели поражение и были убиты.
      Отряд собрался в лесу. Конан пересчитал воинов Они потеряли десятерых. Меньше, чем он предполагал. А с этого дня потерь у них будет еще меньше, потому что горячие головы и глупцы уже погибли.
      - Прямо сейчас все повторим? - спросил его какой-то воин, у которого из-под шлема текла кровь.
      - Нет, не сегодня, - ответил Конан. - Кони еще не привыкли. Сегодня мы подыщем хорошее место для лагеря, а завтра утром повторим атаку. Завтра совершим два или три нападения - сколько успеем до темноты.
      В этот вечер воины сидели у костра и так радостно обсуждали атаку, как будто одержали великую победу, а не устроили незначительную стычку с врагом, в которой было убито и ранено не больше двадцати воинов противника Конан мрачно усмехнулся. Завтра вечером эти парни уже не будут так задорно похваляться своими подвигами. Они поймут, что партизанская война, которую они ведут, дело длительное, суровое и опасное, да к тому же и славы приносит мало.
      - О чем ты задумался, Конан? - спросил Хагбард. - Разве мы плохо справились с задачей?