Последняя сделка

— Джерри?

Питерсон обратил свою свежую, пышущую здоровьем физиономию на недовольно скривившегося доктора Эневера, а затем перевел взгляд на Арта, который, как мне казалось, был готов вскочить со стула и врезать этим предметом мебели мне по голове.

— Прошу тебя, Томас, завтра передать все материалы Рави, — произнес он легко, без нажима.

Руководство компанией досталось ему без труда, и расставался он с ним также без излишних страданий.

— Спасибо, — сказал Джил. — Думаю, нет необходимости напоминать о том, что тема нашей дискуссии должна храниться в тайне. Это весьма дорогостоящая и чувствительная информация. Каждый, кто попытается избавиться от своих акций, будет передан в руки Комитета по этике.

Эневер чуть ли не дымился от злости. Арт тоже пыхтел, не скрывая недовольства. Все остальные молчали, оценивая все последствия этого решения. Насколько я понимал, оно сулило серьезные неприятности каждому из присутствующих.

— Но остается еще один важный вопрос, — сказал я.

В обращенных на меня взглядах можно было прочитать всю гамму чувств — от изумления до ненависти.

— Кто-то убил Фрэнка и Джона. Не исключено, что доктор Катарро тоже был убит. — Выдержав паузу, чтобы слушатели лучше прониклись значением сказанного, я продолжил: — Они были убиты, поскольку первыми обнаружили то, что я узнал о «Био один» позже. И вот сейчас все те люди, которые больше всех пострадают от запрета «Невроксила-5», собрались в этом помещении.

— Но это же абсурд, — подняв на меня глаза, произнес Эневер. — Надеюсь, вы не думаете, что прикончил их я? Да и зачем мне было это делать? Нам нечего скрывать — «Невроксил-5» абсолютно безопасное лекарство.

Я посмотрел на Арта. Тот ожег меня взглядом и пробормотал:

— Ну и дерьмо же ты!

Джил откашлялся, снова забирая власть в свои руки, и сказал:

— Гарднер, думаю, тебе следует позвонить в полицию. Скажи, что мы ждем их приезда.

— Хорошо, — ответил адвокат.

На этом совещание закончилось, и все его участники разбились на мелкие группы. Джерри Питерсон подошел к Эневеру и принялся задавать вопросы. Они оба выглядели очень сердитыми, хотя Джерри держал себя в руках гораздо лучше. Джил и Рави завели какую-то серьезную дискуссию, и вскоре Джил жестом пригласил к себе Дэниела. Из всех нас Рави лучше всех разбирался в проблемах биотехнологии, и я подозревал, что собирать камни из руин «Био один» будет он, а не Арт.

Арт, оставшись за столом, жадно, стакан за стаканом, поглощал минеральную воду. Да, похоже, ему будет сложно сохранить свое место в уходящем поезде.

К нам подошла Дайан, и я почувствовал, как напряглась Лайза.

— Плохой день для «Ревер», — промолвила Дайан. Я кивнул.

— Но если с лекарством существует проблема, мы не можем рассчитывать, что она сама собой исчезнет, — продолжала Дайан. — Джил прав. Рави должен подтвердить или опровергнуть ваши выводы.

— «Ревер» потеряет миллионы, — сказал я. — Сотни миллионов.

— Все эти прибыли пока только на бумаге.

Мы некоторое время стояли молча, погрузившись в размышления о мрачном будущем нашей любимой фирмы. Наконец Дайан посмотрела на меня, потом перевела взгляд на Лайзу и, улыбнувшись, сказала:

— А вам обоим я желаю счастья.

После этого Дайан отправилась к Джилу и Рави, а Лайза крепко сжала мою руку и пробормотала:

— У, сука…

Несмотря на то что мнение своей супруги я разделял далеко не полностью, спорить с ней я не стал.

34

Мне было бесконечно приятно проснуться утром в собственной постели рядом с Лайзой. Прежде чем мы поднялись окончательно, прошло довольно много времени. Но в конце концов я кое-как выбрался из постели и заковылял в ванную. Лайза отправилась за завтраком. Минут через двадцать, услыхав, как хлопнула дверь, я вышел из-под душа и схватил полотенце. Есть хотелось безумно.

— Что тебе удалось раздобыть? Горячего черного хлеба там не оказалось?

В нашей булочной Лайза покупала только самые свежие продукты, что превращало завтрак в подобие лотереи. Но в целом меня такая система устраивала, за исключением тех, увы, нередких случаев, когда свежайшим изделием на этот день оказывались лишь ржаные булочки с тмином.

Жена молчала.

— Лайза!

Я вышел из ванной и направился в кухню. Лайза уже поставила на стол пакет с булочками и теперь просматривала газету. Не говоря ни слова, она передала газету мне.

«Гений биотехники обнаружен мертвым!!!» — кричал заголовок. К заголовку была подверстана фотография ухмыляющегося Эневера.

Я пробежал глазами статью. В ней говорилось, что доктор Томас Эневер был найден висящим в петле в своей квартире в Ньютоне. «Полиция молчит, — сообщалось в газете, — но все прекрасно понимают, что произошло с доктором».

— Самоубийство? — спросил я.

— Да.

— Есть ли какие-либо намеки на связь суицида со смертью твоего отца?

— Пока нет, но не сомневаюсь, что об этой связи скоро заговорят.

Джил позвонил мне днем и попросил на следующее утро прийти в «Ревер». Я был прощен, и мне следовало приступить к работе, которой накопилось предостаточно.

Анализ, проведенный Рави, полностью подтвердил выводы Лайзы. «Невроксил-5» таил в себе опасность, и она возрастала в зависимости от сроков приема препарата. Чем дольше пациент принимал лекарство, тем больше была вероятность того, что он получит инсульт. За несколько лет «Невроксил-5» мог убить всех, кто его регулярно принимает. У Джерри Питерсона не осталось выбора, и он дал команду немедленно прекратить клинические испытания. Их остановили, завесу секретности с данных, полученных во время третьей фазы, сняли, и все участвующие в эксперименте клиники получили полную информацию. Так же как и Управление контроля пищевых продуктов и медицинских препаратов. Обо всем этом было сообщено в специальном пресс-релизе.

Реакция рынка на эти события оказалась вполне предсказуемой. Котировки акций рухнули с пятидесяти пяти долларов до одного и трех восьмых доллара за штуку, сократив капитализацию компании с почти миллиарда до пятидесяти миллионов. Пакет акций, принадлежащих «Ревер», стал стоить не триста сорок миллионов долларов, а всего восемь с половиной. Потери понесли все, за исключением Дэниела, пожалуй. Он вел себя так, словно тоже оказался в дерьме, но представление это выглядело не слишком убедительно. Я не сомневался, что мерзавец успел загнать свою долю по наивысшим котировкам.

Публичное заявление «Био один» было лишь одной из причин столь резкого падения акций. Смерть Томаса Эневера очень напугала инвесторов. Кроме того, пресса, как следует взявшись за дело, быстро извлекла из шкафов все хранившиеся в них скелеты. Эневеру припомнили фальсификацию результатов экспериментов с «Невроксилом-3». Общественность вновь обратила пристальное внимание на убийство Фрэнка Кука и Джона Чалфонта.

Полиция изо всех сил старалась напустить тумана, но прессе не составило труда «найти» убийцу. Их убил, сообщали газеты и телевидение, Томас Эневер, пытаясь спасти детище всей жизни, выкраденное им из своей альма-матер в Австралии. Газеты рисовали мир биотехнологий в самых мрачных красках. Они утверждали, что этот мир таит в себе множество мрачных секретов, а все его обитатели отличаются чрезмерным честолюбием и кого угодно готовы принести в жертву ради своего эго. Котировки акций остальных компаний, занятых в сфере биотехнологий, тоже полетели вниз.

Пресса пыталась взять интервью у нас с Лайзой, однако по совету Гарднера Филлипса мы старались открывать рот как можно меньше. А в ответ на продолжающиеся вопросы Маони о револьвере, который якобы нашла в нашем доме Лайза, мы отсылали его к нашему адвокату. Филлипс сказал, что мы сможем подтвердить этот факт лишь после того, как помощник окружного прокурора предоставит нам иммунитет от судебного преследования. Но достойная дама делать это отказывалась.

Меня это не удивляло, поскольку я вовсе не был убежден в том, что дело закрыто.

Я позвонил Хелен и сказал, что она может подавать апелляцию. Сестра была вне себя от счастья. Сверхдорогой адвокат, видимо, заверил Хелен в успехе дела, если та наскребет деньжат для оплаты его гонорара. Но для тети Зои все эти события уже не имели никакого значения. Она умерла во вторник, ровно через неделю после того, как у нее случился инсульт. Нам с Лайзой второй раз за месяц пришлось побывать в маленьком домике в Бруклайне.

Мы вернулись домой с похорон в печальном расположении духа. Я налил нам по бокалу вина и сел рядом с Лайзой на диван. В гостиной царил полумрак, и мы наслаждались тишиной, безмерно радуясь тому, что снова вместе.

— Знаешь, Саймон, — нарушила тишину Лайза, — ведь мы до сих пор не знаем, как револьвер попал в шкаф. Эневер не мог подбросить оружие.

Эта мысль мне тоже приходила в голову.

— Потому что не было взлома? — спросил я.

— Не только. Эневер вообще не знал о нашем существовании. Спрашивается, почему он своей мишенью выбрал тебя или меня? Наш адрес он тоже не знал.

— Ну, это не проблема. Адрес легко можно установить.

— Да. Но чтобы увидеть в тебе подходящего кандидата в убийцы, он должен был знать о тебе, обо мне, наших с тобой отношениях и о твоей размолвке с папой. Кроме того, он должен был знать о наличии у нас шкафа, где можно спрятать револьвер.

— Вот в этом ты совершенно права, — задумчиво произнес я.

Мы молча сидели одну-две минуты. С тихой улицы за окном до нас долетел звук приближающихся шагов. Сначала они становились все громче и громче, потом постепенно затихли, и скоро снова наступила тишина. Жалюзи на наших окнах были открыты, и мы видели, как в желтом свете уличного фонаря на противоположной стороне улицы колышутся ветви небольшого дерева.

Я почувствовал, как напряглось тело Лайзы. Прижавшись ко мне, она прошептала:

— Мне очень страшно, Саймон.

Наступил вечер четверга. Я протер глаза, сохранил на жестком диске свой файл и вырубил компьютер. Для одного дня я наработал достаточно. Надевая пальто, я вдруг вспомнил, что у меня нет ключа от дома. Генри Чан предложил Лайзе ее прежнюю должность, и сегодня она первый раз вышла на работу. На то, что к моему возвращению она окажется дома, я не надеялся. Мы договорились с Кайраном и другими парнями встретиться этим вечером в «Красной шляпе», и мне надо было обязательно заскочить домой переодеться. Я проиграл в уме разные варианты и решил, что, видимо, мне придется явиться в «Красную шляпу» значительно раньше назначенного срока. Но в этот момент я вспомнил, что именно на подобный случай сунул в ящик своего письменного стола запасной комплект ключей. Они валялись в столе давным-давно, и я о них успел забыть.

Когда я опускал связку в карман, на меня нашло озарение. Теперь я знал, как револьвер попал в мое жилище! Кто-то проник в квартиру, воспользовавшись валявшимися в моем столе ключами.

Но кто?

Разумеется, не Эневер. Это был кто-то из моих коллег по «Ревер партнерс».

Вечер в «Красной шляпе» удался на славу. В веселье участвовал Кайран, но на сей раз, кроме него, явилось не меньше десятка наших соучеников по школе бизнеса. Я звал с собой Дэниела, но тот, как я и предполагал, отказался. Мой коллега никогда не любил массового общения.

Меня засыпали вопросами, и, быстро опьянев от щедрого потока пива, я отвечал оживленно и откровенно. Мы обсудили убийство Фрэнка и Джона, самоубийство Эневера и крах «Био один». Надо признаться, что беседовать на эти темы было гораздо интереснее, чем муссировать вечные проблемы биржевых котировок и служебных успехов.

В центре внимания я пробыл около часа, а затем мое место занял Грэг Вилгрен — американец, прикомандированный к крупному инвестиционному банку Лондона. В Бостон он прибыл по делам и очень ненадолго.

— Эй, парни, — начал он, — вы слышали, что произошло с Сергеем Делесовым?

Все замолчали и вопросительно посмотрели на Грэга. Довольный, что ему удалось завладеть всеобщим вниманием, он продолжил:

— Об этом писали лондонские газеты. Сергея убили примерно месяц назад.

— Боже! Как и почему? — спросил Кайран.

— Судя по всему, это было заказное убийство, — ответил Грэг. — Я этого не знал, но оказалось, что Сергей был в России самым молодым председателем совета директоров банка среди всех крупных банков России.

— Вот это да! — воскликнула Ким. — Недаром этот парень вызывал у меня подозрение. Он всегда вел себя немного странно. Так, словно что-то скрывал.

Все принялись высказывать свое мнение о Сергее, и очень скоро выяснилось, что сокурсники знали его плохо. Слово снова взяла Ким. Она работала консультантом по вопросам управления в бостонской фирме и была одной из двух оказавшихся за нашим столом женщин.

— Думаю, лучше всех его знал Дэниел Холл. Он постоянно обсуждал с Сергеем свои биржевые дела. Выбор акций и все такое.

— Неужели? — воскликнул я, вспомнив, что Ким на занятиях обычно сидела неподалеку от Дэниела.

— Именно. И это еще не все. Насколько я знаю, Дэниел занимал у Сергея деньги. А может быть, не у самого Сергея, а у людей, которых тот ему рекомендовал. Занимал, чтобы играть на бирже.

— И много?

— Ты же знаешь Дэниела. Думаю, речь шла не о десятках, а о сотнях тысяч баксов.

— Он уже сделал свой первый миллион? — спросил у меня Кайран.

— Близок к этому. Но боюсь, что на финише Дэниел погорит, — сказал я. — Однако парень он умный.

— Скажи честно, Кимми, он за тобой ухлестывал?

— Дэниел? Никогда! — ответила Ким, и разговор, превратившись в треп, покатился по привычному руслу.

Я с интересом наблюдал, как Дэниел пытается отказать по телефону какому-то весьма настойчивому предпринимателю. Зрелище было прелюбопытное. Предприниматель продолжал давить, и терпение Дэниела, как бывает в таких случаях, лопнуло.

— Я сказал — нет! Нет, нет и нет! — рявкнул он и швырнул трубку. — От этих парней у меня уже крыша едет. Они держат нас за идиотов, считая дешевыми филантропами!

— Тоже не понимаю, откуда у них такое заблуждение, — сказал я. — Что касается тебя, то на филантропа ты совсем непохож.

— Спасибо на добром слове.

— Дэниел…

— Да?

— Ты слышал что-нибудь о Сергее?

— Сергее?

— Да. Сергей Делесов, парень, вместе с которым мы учились в Гарварде.

— Ах да, Сергей. А что с ним случилось?

— Его убили. В России. Об этом мне вчера сказал Грэг Вилгрен.

— Боже! Неужели еще один? Россия — весьма опасное место. Бизнесмены там мрут как мухи, — сказал Дэниел.

Смерть Сергея его, похоже, не очень огорчила, но иного от Дэниела я и не ожидал.

— Ты его, кажется, хорошо знал, не так ли?

— Нет. Не очень. Русский псих. Ты помнишь, как он всегда и везде носил мокасины от Гуччи?

— Нет, не помню. Но разве ты не занимал у него денег?

— Кто тебе это сказал? — резко вздернув голову, спросил Дэниел.

— Ким Смит.

— Да, однажды мне не хватило пары тысчонок, чтобы сыграть на разнице цен, а он знал людей, которые могли меня выручить. Котировки через месяц выросли, и я все вернул с лихвой.

— Он знал нужных людей?

— Да. Из одной ссудной компании.

— Но почему ты не обратился в свой банк?

— Скажи, Саймон, ты, случайно, в налоговой инспекции по совместительству не работаешь?

— Мне кажется странным, что вместо того, чтобы попросить ссуду в банке, ты занимаешь пару тысяч долларов у каких-то друзей русского студента.

— К тому времени я исчерпал свой лимит на кредиты. А мои родители давно поняли, что кредитование сына связано со слишком большим риском. Дело было пустяковое, и я им все вернул.

Дэниел сделал вид, что его заинтересовали лежащие перед ним на столе бумаги, и я прекратил допрос.

— Чем ты намерен заняться в этот уик-энд? — спросил он через несколько минут.

— Мы с Лайзой хотим поехать в «Домик на болоте», чтобы разобраться с вещами Фрэнка. Дел там невпроворот. А ты что собираешься делать?

— Пока не знаю, — ответил он.

В этот момент зазвонил телефон, и Дэниел снял трубку.

35

Следующим утром, чуть ли не до рассвета, мы отправились на моем «моргане» в Вудбридж. Я остановил машину в том месте, где Фрэнк ставил свой «мерседесе», и мы вышли на воздух. Хилое ноябрьское солнце, с трудом пробиваясь сквозь остатки утреннего тумана, освещало коричневую с золотистым оттенком болотистую низину. Погода стояла безветренная, и молчание болота тяжелым плащом накрывало все окружающее нас пространство. Первозданную тишину лишь изредка нарушал шум крыльев взмывающих в небо белых цапель. Этих птиц оставалось очень мало, большая их часть на зиму мигрировала к югу.

В доме было зябко. Я завел напольные дедушкины часы и разжег печь. Приятно ровное тепло начало распространяться по дому, и скоро от осеннего холода нежилого помещения не осталось и следа. Здание не предназначалось для зимнего проживания, но в этом году начало ноября выдалось на удивление теплым, и «Домик на болоте» был мирным, спокойным и очень уютным.

Еще вчера, как только Дэниел ушел с работы, я стал дозваниваться до Джеффа Либермана, но все мои попытки успеха не имели. Джефф весь день присутствовал на каких-то совещаниях и встречах. Он обитал где-то на Риверсайд-драйв, и у меня имелся номер его домашнего телефона. Я сделал еще одну попытку — на сей раз удачную.

— Привет, Саймон…

Его голос звучал утомленно.

— Привет, надеюсь, я тебя не разбудил?

— Разбудил, конечно. Но не переживай, поскольку ты опередил будильник всего на пару минут. Я притащился домой с работы в четыре утра, и меня там снова желают видеть в одиннадцать. Нам предстоит разыграть мяч в понедельник с утра, и я знаю, что мы проиграем. Но готовиться к схватке все равно надо.

— Джефф, ты помнишь приезд Дэниела в Нью-Йорк в октябре?

— Да.

— И ты его видел своими глазами?

— Что за вопрос? Я с ним встречался.

— Это было десятого октября, не так ли?

— Точную дату я не помню. Сейчас проверю в календаре.

— Сделай это, пожалуйста.

Через несколько секунд в трубке снова зазвучал его голос.

— Точно, десятого октября. У меня с ним был деловой ленч. Вначале мы планировали вместе поужинать, но позже он попросил изменить план.

— Попросил изменить?

— Да. Он позвонил накануне и сказал, что встретил в Нью-Йорке крошку, которая пригласила его вечером к себе. Свидание пришлось как раз на время нашего ужина.

— Дэниел? Крошка?

— Да, для моего уха это тоже прозвучало довольно странно. Я попытался узнать о его любовных похождениях, но он был немногословен. Но почему мы так удивляемся, ведь каждому когда-нибудь должна улыбнуться удача. Большую часть нашего делового ленча он затратил на то, чтобы протолкнуть нам «Нет Коп».

Об этом Дэниел мне рассказывал.

— А во второй половине дня ты его видел?

— Нет. Сразу после ленча он ушел. Куда — не знаю. Но к чему все эти вопросы?

— Просто так. Ничего особенного.

— О'кей. Встретимся через неделю на заседании совета директоров «Нет Коп».

— До встречи. Да, Джефф, еще кое-что…

— Слушаю.

— Не говори о нашем разговоре Дэниелу.

Джефф замолчал, видимо, соображая, с какой целью я провел этот допрос.

— Ладно. Пусть будет по-твоему, — наконец ответил он, решив не требовать дальнейших объяснений.

— Ну что? — спросила Лайза после того, как я положил трубку. Она сидела на краешке письменного стола, пытаясь из только что услышанных слов понять все содержание разговора.

— Дэниел вместо ужина предпочел деловой ленч.

— И что же мы теперь будем делать? — едва слышно произнесла она.

— Неопровержимых доказательств у нас пока нет, но копы смогут установить все его перемещения. Зная, где и что искать, они без особого труда смогут его прихватить.

— Будем звонить Маони?

— Я бы предпочел этого не делать.

— А помощнику окружного прокурора? Как ее зовут?

— Памела Лейсер. Ей позвонить, может быть, и стоит. Но прежде нам следует переговорить с Гарднером Филлипсом.

Я набрал номер его домашнего телефона. Супруга адвоката сообщила, что в данный момент Гарднер играет в гольф, и продиктовала номер его мобильного телефона. Мобильник оказался отключенным.

Я снова связался с его домом и попросил миссис Гарднер передать мужу мою просьбу перезвонить при первой возможности. Назвав ей номер телефона в «Домике на болоте», я подчеркнул, что дело крайне важное и не терпит отлагательства. Дама сказала, что, по ее расчетам, адвокат должен вернуться самое позднее в одиннадцать пятнадцать. Дедушкины часы показывали без четверти десять. Нам предстояло ждать еще полтора часа.

Сидеть в бездействии было невыносимо трудно.

— Может быть, все же позвоним Маони? — сказала Лайза.

— Не стоит. Я знаю Филлипса. Он, вне сомнения, настоял бы на том, чтобы мы первым делом поговорили с ним.

— Но у нас же есть доказательства того, что это был Дэниел!

— Да. Филлипс предложит нам передать все сведения полиции, но копы меня уже столько раз накалывали… Так что давай лучше подождем звонка адвоката.

— Хорошо. Но у меня нет сил торчать в доме. Еще немного, и у меня поедет крыша. Я хочу прогуляться. Составишь мне компанию?

— Нет. Я подожду здесь на тот случай, если адвокат вернется домой раньше.

Лайза схватила пальто и выскочила из дома. Через окно гостиной я видел, как она зашагала по краю болота справа от дома.

Я поднялся на второй этаж, чтобы проверить, насколько плотно закрыты штормовые жалюзи. Поднимаясь по ступеням, я внимательно вслушивался во все звуки, боясь пропустить звонок допотопного телефона Фрэнка.

Однако вместо звонка до меня долетел стук входной двери.

— Лайза, ты что-то забыла? — крикнул я и, спускаясь по ступеням, добавил: — Он еще не звон…

Однако конец фразы повис в воздухе. В центре гостиной, глубоко запустив руки в карманы плаща, стоял Дэниел.

— Привет, Саймон, — небрежно бросил он.

Моей первой реакцией было желание броситься вверх по лестнице. Однако я взял себя в руки и ледяным тоном произнес:

— Привет, Дэниел. Что привело тебя сюда? Револьвера я у него не увидел. Но руки из кармана плаща он не вынимал. Я не знал, к какому результату может привести выстрел прямо из кармана, и проверять это мне почему-то не хотелось. Ведь если я на него брошусь, стрелять он будет почти в упор — с расстояния в один-два фута. Нет, рисковать я не имел права.

— У меня назначен ленч с кое-какими полезными людьми в Эссексе, и я решил по пути заглянуть к тебе, — ответил Дэниел.

Совершенно неправдоподобное объяснение, подумал я.

— А где Лайза? — спросил Дэниел.

— Она с утра отправилась в лабораторию, — сказал я. — Пробудет там весь день.

Со мной в любой момент может произойти самое худшее, и нельзя допустить, чтобы Дэниел остался в доме ждать Лайзу.

— Хочешь кофе?

— Не откажусь.

Я прошел мимо Дэниела в кухню, а он, выдерживая дистанцию, отступил на шаг. Руки из карманов он не вынимал. Интересно, почему?

Возясь с кофейником и фильтрами, я лихорадочно обдумывал сложившуюся ситуацию. Очередное убийство приведет к активизации следствия, в чем Дэниел явно не заинтересован и чего постарается избежать. Он явился сюда, чтобы проверить, насколько я осведомлен. Если мне удастся точно разыграть свои карты, он, возможно, уйдет.

— Для ноября, как мне кажется, очень тепло, — заметил я.

— Да, — согласился Дэниел. — И октябрь тоже был теплее обычного.

Несмотря на драматичность ситуации, я едва не рассмеялся. Дэниел беседует о погоде… Такого на моей памяти еще не бывало.

Мы вернулись в гостиную, и Дэниел сел в нескольких футах от меня, продолжая держать руки в карманах плаща. Мы сидели друг против друга и молчали. Я решил на него не нападать в надежде на то, что, поговорив со мной, он уедет.

— Значит, именно здесь был убит Фрэнк? — спросил Дэниел.

Этот невинный вопрос поверг меня в шок, так как я знал, что убил Фрэнка он.

— Да. Вот здесь. — Я указал на место в обеденной зоне, где доски пола были тщательно выскоблены.

Сегодня мы с Лайзой собирались прикрыть это место паласом.

— И полиция пока точно не знает, кто это сделал?

— Официально нет. Но я уверен, что убийцей они считают доктора Эневера.

— А ты как думаешь?

— Я тоже думаю, что это Эневер.

— А Лайза?

— Она со мной согласна.

Дэниел внимательно посмотрел на меня, а затем, видимо, приняв окончательное решение, извлек из кармана короткоствольный револьвер.

— Я тебе не верю, — сказал он.

Я смотрел на револьвер. Ситуация развивалась вовсе не так, как я рассчитывал. Если бы я кинулся на него в тот момент, когда мы стояли рядом, а револьвер находился где-то в складках плаща, у меня оставались шансы на успех. Теперь же никаких шансов нет, поскольку нас разделяло десять футов, а ствол револьвера смотрел мне в грудь.

— Почему не веришь? — спросил я, сглатывая слюну.

— Да потому, что вы с Лайзой слишком умны, чтобы поверить в столь идиотскую версию убийства. Если бы ты, например, сказал, что теперь, после того как все считают Эневера преступником, тебя эта проблема вообще перестала занимать, я бы чувствовал себя много лучше. Да, именно на это я надеялся. После того как вчера ты начал задавать мне неуместные вопросы, я решил, что ты можешь прийти ко всяким глупым умозаключениям. Оказалось, что я беспокоился не зря.

— Я знаю, что Фрэнка убил ты, Дэниел.

— Ты говорил об этом с полицией?

Я хотел выиграть время, поскольку не знал, какой ответ окажется для меня полезнее.

— Говорил или нет?

Я в ответ лишь пожал плечами.

— Мне надо знать, с кем ты обсуждал проблему убийства.

— Я тебе не скажу.

— Я стреляю, — предупредил Дэниел, поднимая револьвер.

— Стреляй. Но ты ничего от меня не узнаешь.

Я не хотел, чтобы он заметил, насколько я испуган. Но выстрела не последовало. Мне показалось, что Дэниел пребывает в некотором замешательстве и раздумывает, как поступить.

— Где Лайза?

— Я тебе уже сказал. В лаборатории.

— Но еще вчера ты говорил, что вы собираетесь провести уик-энд вместе.

— Лайза появится здесь вечером. Оказалось, что работы у нее больше, чем она рассчитывала.

— Когда я входил, то слышал, как ты к ней обращался.

— Просто думал, что ей удалось вырваться пораньше.

Дэниел окинул взглядом комнату и спросил, кивая в сторону валявшейся на полу сумки Лайзы:

— Значит, это твоя сумка?

— Нет, — ответил я.

— Ты обманываешь меня, Саймон, не так ли?

Я молча пожал плечами.

— Что ж, придется подождать ее здесь. И она, надеюсь, скажет, с кем ты делился своими соображениями. Лайза поторопится сделать это, увидев направленный на тебя револьвер. Когда она вернется?

Я опять ограничился пожатием плеч. Дэниел взглянул на старинные дедушкины часы. Стрелки показывали пять минут одиннадцатого.

— Ждем до одиннадцати, затем решаем, что делать дальше. Думаю, что это отличное место для наблюдения.

Дэниел был прав. Из гостиной открывался отличный вид на болото. Лайза, возвращаясь в дом, неизбежно попадет в поле нашего зрения.

Итак, мы начали ждать.

Я понимал, почему Дэниел хочет узнать, с кем мы о нем говорили. Если выяснится, что мы никому ничего не сказали (а это так и было), то, убрав нас со своего пути, он получит неплохой шанс продолжать нормальную жизнь. Конечно, при условии, что ему удастся избежать обвинения в двойном убийстве. Если же выяснится, что о его преступлениях известно, другим людям, то ему придется прикончить нас и удрать первым самолетом в Южную Америку.

Любой вариант заканчивался нашей смертью, но мне не хотелось, чтобы моим последним поступком в жизни стала капитуляция перед Дэниелом. Но мерзавец прав. Лайза, увидев нацеленный на меня револьвер, сразу все выложит Дэниелу.

Я уже успел прокрутить в голове все поступки Дэниела за последние несколько недель, но кое-какие белые пятна у меня все же оставались, и мне хотелось их ликвидировать.

— Скажи, имел ли Эневер какое-либо отношение к смерти Фрэнка? — спросил я.

— Нет, — со смехом произнес Дэниел. — Абсолютно никакого. У меня была идея обратиться к нему за помощью, но события показали, что в этом нет никакой необходимости. Он изо всех сил старался не замечать, что «Невроксил-5» таит в себе опасность. Мне кажется, что он и в мыслях не допускал, что лекарство может иметь смертельный побочный эффект.

— Но Фрэнк понимал, что здесь что-то не так?

— Да. Он встретился с каким-то врачом из Род-Айленда, который намеревался поднять шум.

— Но зачем тебе надо было его убивать? Может быть, ты сделал это из-за тех людей, у которых с подачи Сергея Делесова занял деньги?

— Дело обстояло значительно сложнее и хуже. Я сказал им, что инвестиции в «Био один» — дело верное, и на следующий день на бирже были сделаны крупные приобретения. Кто-то закупил акции компании на многие миллионы долларов. Если бы о непригодности «Не-вроксила-5» стало известно до того, как они избавились от акций, меня можно было считать покойником.

— Но они успели выскочить?

— Да. Благодаря твоему предупреждению они успели сбросить акции. Так же как и я.

— И все были счастливы?

— Не могу сказать, что они были мной довольны. Некоторое время я находился на волосок от смерти. И скорее всего совместного с ними бизнеса у меня больше не будет. Но, как видишь, я остался жить.

— Да, — согласился я. — Некоторым другим повезло меньше.

Дэниел в ответ буркнул нечто невнятное.

— Итак, ты отказался от ужина в пользу делового ленча, чтобы успеть вернуться во второй половине дня в Бостон и убить Фрэнка?

— Весьма умный шаг, — улыбнулся Дэниел. — Однако это еще не все. Я успел вернуться последним рейсом в Нью-Йорк, и служащие отеля могут поклясться, что я провел весь уик-энд там.