Страстная и непокорная

Лично я в жизни не владел ни одним рабом, а моя жена, как я уже сказал, является дочерью рабыни. Потому я сейчас говорю за нас обоих: мы не желаем вами владеть. — Джайлз почти физически чувствовал страх и ненависть, которые излучала окружающая его толпа, а потому он поспешил продолжить: — Продавать вас мы тоже не будем. Нам нужны рабочие. Посмотрите на белых, у них часто одни белые люди работают на других. Работают семь лет, а потом могут делать что хотят. Мы могли бы освободить вас сейчас, но куда вы пойдете? Мы предлагаем вам нормальную пищу, одежду, жилье. Все это будет значительно лучше, чем при прежнем хозяине, но за это вы должны продолжать работу. Мы будем кормить и одевать ваших детей. Они не будут работать в поле, пока не вырастут, но даже и тогда рабочий день у них будет короче. По истечении семи лет вы сможете уйти или остаться — как сами решите. Если останетесь, то будете получать за работу деньги.

Джайлз рассчитывал, что произнесет короткую речь, которая получит одобрение его новых работников. Но обсуждение заняло не меньше часа и было весьма бурным. Многие хотели задать вопрос, и Джайлз стремился развеять опасения и страхи каждого. В конце концов Кейя предложила, чтобы он отправлялся домой и забрал с собой белых охранников.

— Мы должен поговорить без белый человек. Пусть Джавара и Мату рассказать, как они работать на тебя. Пусть эта женщина, — Кейя показала на Энкантадору, — рассказать, как ты искать мисс Грейс. Мы должен говорить открыто друг с другом, а при них, — она ткнула в охранников, — мы не быть откровенный.

— Но если у рабочих будут вопросы… — запротестовал Джайлз.

— Мы суметь ответить, — отозвался Джавара. — В Африка тоже есть рабство. Они видеть его, но тебе они не доверять. Может, моя они тоже не доверять. В Африка люди тоже иметь плохая привычка продавать друг друга.

— Мы не оставим этих чертовых негров одних! — закричал кто-то из охранников. — Это самоубийство!

Джайлз обвел тяжелым взглядом толпу. Его глаза наткнулись на взгляды Джавары и Кейи.

— Это не опасно? — спросил он.

— Может, да, может, нет, — ответил Джавара. — Но я вот что скажу: эти люди убить тебя раньше, чем ты их продать. Они не позволять.

Джайлз перевел взгляд на Мату.

— Мату, если ты скажешь мне, что мы можем уйти и что это безопасно, я, пожалуй, рискну.

Мату уверенно кивнула в ответ.

— Она говорить правда, — вмешалась Кейя. — Она здесь самый старый. Они уважать Мату. Твоя быть в безопасность.

Джайлз посмотрел на охранника, который кричал, что не уйдет.

— Вы сами это сказали. Если они поймут, что между нами нет согласия, то у нас не останется ни одного шанса. Если вы мне не подчиняетесь, почему они должны подчиняться? А теперь следуйте, пожалуйста, за мной в дом. Или вы предпочитаете чиркнуть спичкой в этом пороховом погребе?

Все семеро охранников с недовольством последовали за Джайлзом. Они рассредоточились в зале первого этажа и стали наблюдать из окон. В напряженной тишине отчетливо слышалось тиканье часов в гостиной. Джайлз переходил от одного охранника к другому, произносил слова сочувствия и давал советы. Он хорошо помнил настроение людей перед боем. Наконец властная уверенность и опыт первого помощника, приобретенные за годы каперства, взяли верх, и напряжение спало.

Минул полдень. Охранники вытащили из-за обеденного стола стулья, расставили их у окон, чтобы отдохнуть, не покидая свой пост. Уже темнело, за окнами заквакали древесные лягушки, когда в дом вернулись Мату, Джавара, Энкантадора и Кейя. На лицах у них не отражалось заметного облегчения, но и особого беспокойства тоже не было.

— Ну и как? — спросил Джайлз, стоило им войти в заднюю дверь.

— Моя думать, они слушать, — произнес Джавара со скептической ноткой в голосе.

— Они слушать, — подтвердила Кейя. Мату тоже кивнула. — Моя знать эти люди. Они не собираться воевать. Они видеть, что они выиграть. Что твоя им предложить, не так отличаться от того, что они видеть дома. Плохо тем, которые был свободный дома, в Африка. Но они умный, они понимать, что так лучший выход.

Энкантадора посмотрела на Джавару и тоже кивнула:

— Твой человек Джавара сказать им, что они быть, как на твой корабль. Мату говорить, это она придумать, попробовать так же на плантация.

— Моя тебе говорить, — вмешалась Кейя, — они уважать Мату.

— Джавара они тоже уважать, — резко возразила Энкантадора.

Заметив, с каким пылом она его защищает, Джавара бросил на молодую женщину заинтересованный взгляд. Даже под кожей светло-кофейного цвета было заметно, как сильно она покраснела.

— Некоторые собираться убежать, — добавил Джавара, снова переводя взгляд на Джайлза. — Они лучше быть бродяга, но не оставаться рабы.

— Да, — снова вступила Кейя, — такой никак не остановить.

Жизнь бродяги в горах Ямайки была не легче и не длиннее, чем у раба, но зато была свободной. Для некоторых именно это было лучшим выходом.

— Но Энкантадора говорить правда, — продолжала Кейя. — Моя думать, они, как Джавара. Он хороший человек. Он говорить им правду, когда есть. Когда он чего-то не знать, он признавать это. Он — хороший выбор для новый управляющий. Он не всегда пользоваться кнут.

Белый охранник, возражавший больше всех, устало потер глаза.

— Полагаю, нам надо убираться отсюда. Скажите своему управляющему, — и он бросил презрительный взгляд на Джавару, — что пока он не найдет транспорт, чтобы уехать, он остается работать у вас. Ваши собаки нас слушаться не будут.

— Никаких собак! — рявкнула Кейя.

— Видите? — обвиняющим тоном заявил Джайлзу охранник. — Она черная, к тому же женщина, а думает, что она начальник. Ничего у вас не получится.

— Вы думать, что можно остановить эти люди, если они решать напасть на вас и другие белые? — спросил Джавара. — Это для них единственный шанс быть свободный. Вы можете предложить им свобода, как вы хотеть. Или они взять ее сами. — Джавара повернулся к Джайлзу: — Кейя знать эти люди. Она помогать мне выбирать охрана. Черная охрана. Мы говорить люди, охрана не держать вас внутри. Охрана держать белый человек снаружи. Мы говорить им, сегодня вы спать спокойно или уходить в горы. Они должен делать выбор, понимать?

— Они перебьют нас всех во сне, — высказал мрачное пророчество один из охранников.

Если учесть, сколько пришлось пережить всем участникам этих событий, то неудивительно, что прошло еще много дней, прежде чем кто-нибудь из них сумел по-настоящему выспаться.

Джайлз расположился в бывшей комнате Эдмунда, однако Кейя и Мату и слышать не хотели про покои Иоланты. Они втроем с Энкантадорой уместились на постели Грейс, а девочка-негритянка, приплывшая с ними из Гаваны, спала на бывшем тюфяке Мату. Джавара раньше не знал Иоланту, так что никакие предрассудки не вынуждали его отказаться от настоящей кровати, а потому он занял комнату бывшей хозяйки плантации. Стулья из зала на первом этаже дома и весь его пол достались охранникам. Когда наступил рассвет, все белые в доме спали крепким сном, а проснувшись, удивились, что на остров все же пришел этот ясный спокойный день.

Джайлз вместе с остальными явился утром к хижинам рабов. На плантации Уэлборна они впервые проснулись вместе с солнцем, а не с ударами колокола, возвещавшего начало еще одного мучительного дня на плантации. Как только хижины опустели, Джавара пересчитал работников — вместо ста сорока человек осталось сто девять.

Джайлз вздохнул с облегчением:

— Ушли только тридцать восемь человек. Этого слишком мало, чтобы доставить хлопоты нашим соседям, — добавил он для успокоения пришлых охранников.

— Пока, — тут же прозвучал чей-то ответ. Но в целом картина выглядела удовлетворительно, и охранники отправились на плантации к своим нанимателям.

В сахароварне этот день был объявлен выходным. Не произвели ни фунта сахара, а первым делом взялись за починку самых ветхих хижин и строительство новых, чтобы в старых стало хоть немного просторнее. Работой руководил Джавара, а Мату и Кейя завели долгую дискуссию о пище для работников. Именно пища являлась основной причиной высокой смертности на плантации Уэлборна. Работникам требовалось мясо. Держать крупный рогатый скот было дорого, и женщины решили, что свиньи вполне могут спасти положение. В местных реках водилось много рыбы, но трудно было выделять работников для ее ловли. Более того, они заявили, что надо разводить цыплят, чтобы иметь яйца, и коз, чтобы получать молоко и сыр. И все это потребует много места, куда больше, чем выделено сейчас для скота. Им с капитаном предстояло многое сделать.

Энкантадора постояла немного с женщинами, потом побрела к хижинам, где Джавара руководил ремонтом старых жилищ и сооружением новых. Она зачерпнула в ковш воды и принесла ему. В молодой женщине не осталось ничего от проститутки. Просто молодая, застенчивая девушка предлагает мужчине питье. Джавара улыбнулся, взял ковшик, белые зубы ослепительно сверкнули на фоне эбонитово-черной кожи.

— Что делать Мату и Кейя? — напившись, спросил он.

— Говорить о пища, — отвечала Энкантадора. — Моя мало знать про плантация. Моя работать на похожей, но мало. Но моя говорить — больше я там не работать!

— А что будешь делать?

Она нежно улыбнулась с хитрецой:

— Моя придумать.

Джавара отдал девушке ковш, не сводя глаз с ее лица.

— И что же ты решила, Энкантадора?

Ее лицо вдруг стало жестким, но лишь на мгновение.

— Энкантадора — имя для рабыня, для шлюха. Здесь нет рабы, нет шлюхи. Мама звать моя Сиатта. Сиатта стать жена управляющий.

Улыбка Джавары погасла, он с сомнением посмотрел на девушку.

— Ты так думать?

— Ты думать, здесь получаться работать? — с вызовом спросила она.

— Да! — решительно ответил Джавара. — Мы все много работать, и все получаться.

— Ты не думать, это глупый мечта?

— Моя думать, иногда мечта сбываться.

— Да? Ну, моя думать тоже так. — И она обвела жестом работающих на починке хижин. — Твоя работать для твоя мечта. — Она легко постучала по его груди ковшиком. — А моя работать для моя мечта. — И когда она развернулась и пошла к бочке с водой, в ее походке вдруг появилось изящное покачивание, несмотря на то что хромота еще не прошла. Не в силах оторвать от нее глаз, Джавара с улыбкой следил, как она удаляется.

На борту «Надежды» Джайлз убеждал Джеффа вернуться к Фейт и Джонатану и обещал, что не покинет Ямайку без друга. Джайлз доверил Джеффу временное командование «Надеждой» и отправил в Порт-Рояль прежних белых служащих с плантации Уэлборна.

На следующий день Джайлз и Джавара в сопровождении двух работников с сахароварни обошли все постройки, где проходил процесс производства сахара. Возникли трудности с языком, однако в целом они получили представление о том, как и что здесь работает. Капитан и новый управляющий вместе выделили новые рабочие смены, включавшие утренние и ночные часы, когда погода была прохладнее. Полевых рабочих днем в хижинах нет, так что рабочие смены с сахароварни и мельницы получат достаточно времени для спокойного отдыха. По крайней мере до тех пор, пока дети не окрепнут и не превратятся в нормальных шумных малышей. И тогда, надеялся Джайлз, пустующая поляна наполнится детскими голосами.

Примерно через неделю дело стало налаживаться. Отчасти так, как было устроено прежде, но какие-то стороны быта никак не входили в привычную колею, ведь сейчас каждый участвовал в организации жизни, которой раньше просто не существовало. Прежде, чтобы понять, на какой ступени иерархической лестницы находится человек, надо было только посмотреть на цвет его кожи, а теперь требовалось разработать новую систему, и почти каждый чувствовал неимоверную усталость оттого, что находился под наблюдением каждого. Женщины настаивали, что кухарки должны раньше уходить с поля, мужчины возражали, что при старом хозяине они могли рубить тростник целый день, а потом готовить еду, и что в этом ничего не изменилось.

Джайлз несколько дней отсутствовал, ездил за быками для мельницы. Именно в этот момент несколько самых сильных и самых решительных работников с сахароварни восстали против власти Джавары. Он такой же африканец, как и они. К тому же он даже никогда не работал на сахарном заводе. Что он о себе воображает? Джавара их хорошо понимал. Он прекрасно помнил, как тяжело выполнять приказы людей, равных ему по положению, только потому, что у них белый цвет кожи. Но ведь недаром он столько лет прослужил у своего капитана, он видел, как действует истинный лидер. Джавара выслушал каждого из недовольных, продемонстрировал готовность учесть претензии, но сохранил собственную точку зрения. Когда вопрос был исчерпан, он почувствовал, что многое понял в своей новой работе и сумел завоевать уважение подчиненных.

Вечером каждого дня Джайлз встречался с теми, кого привычно называл первым и вторым помощниками, — Джаварой и Мату. Сиатта, довольная тем, что вернула африканское имя, нашла для себя работу в кухне, к которой сделали пристройку, так что теперь там можно было готовить еду на всех. Женщины в один голос утверждали, что готовит она ужасно и плохо справляется, даже когда надо просто рубить и резать, так как испытывает отвращение к любой работе. Однако ее чувство юмора и острые шутки всех очень забавляли. Ее новые друзья с живым интересом наблюдали, как хорошенькая мулатка ведет военные действия, пытаясь завоевать сердце нового управляющего. Для людей, долгое время лишенных развлечений и смеха, она была словно мягкий бриз после бури. Для Джайлза Сиатта являлась бесценным источником информации о страхах и надеждах ее народа. Саран, девочка, которую он спас от Жака, тоже работала на кухне. Не по дням, а по часам она расцветала от душевного тепла, которым окружили ее бездетные женщины.

Шаг за шагом дело пошло. Но один, самый важный, шаг еще только предстояло сделать. Сердце Джайлза кровоточило от того, что Грейс рядом с ним не было. По ночам он лежал в постели Эдмунда, слушал неумолчное пение древесных лягушек и каждую минуту чувствовал, что подушка рядом с ним пуста. Днем он занимался делом, которым мог по праву гордиться: в маленьком уголке земли капитан создавал такую жизнь, какой хотел ее видеть. Прежде эта жизнь существовала в его мечтах, но Джайлз мечтал не один, та, с которой он делил эти мечты, сейчас была неизвестно где. Джайлз чувствовал и ни на минуту в этом не усомнился — без нее жизнь никогда не будет полноценной.

Однажды вечером, примерно через две недели после приезда, Джайлз стоял на причале и наблюдал, как закатное небо превращает морскую гладь в подернутое складками шелковое сапфировое покрывало с серебристыми, а потом и золотыми нитями. Хор древесных лягушек начинал распеваться, готовясь к ночному концерту. Налетел вечерний бриз и принес с собой аромат жасмина, от которого у Джайлза заныло сердце, измученное воспоминаниями.

К Джайлзу приближался Джавара, на его обнаженной груди высыхал пот трудового дня. Он с удивлением разглядывал Джайлза. Капитан снова стал следить за собой — безупречная рубашка, аккуратно причесанные волосы туго стянуты на затылке.

— Моя не понимать, как ты это делать, — прокомментировал негр.

— М-м-м…

— Ты работать, как все, но выглядеть как хозяин, который и пальцем не шевелить.

Джайлз улыбнулся, но серые глаза смотрели все так же мрачно.

— Ты меня днем не видел, а главное, не нюхал. Пока ты отправлял вечернюю смену на мельницу, я помогал доделывать кухню. Мы закончили, женщины просто в восторге. Мне пришлось помыться, а то я на себя смотреть не мог. Если бы Грейс меня видела, она бы глазам своим не поверила.

Вот оно! Снова одно и то же. Стоит ему произнести это имя, горло перехватывает болезненная судорога. И так — каждый раз, когда в сумерках он вдыхает аромат жасмина.

— Дела идти довольно гладко. Моя думать, пора тебе искать твоя женщина.

Джайлз кивнул, глядя вдаль, где у горизонта море сливается с небом.

— Я тоже так думаю.

— Как долго ты искать?

— Пока не найду.

— Капитан! — Джайлз не отвечал. Джавара положил ему на плечо руку. — Капитан, ты должен попробовать. Моя это знать. Человек должен пробовать защищать свое. Но это место, плантация… Надо, чтобы белый человеку руля. Скоро другой плантаторы начинать шуметь. Хорошо, что мы знать, что мы свободный, но для другой белый на острове это ничего не значить. Есть вещи, который мы должны учитывать.

Джайлз сжал кулаки. Он хотел сделать в жизни что-то важное, оставить свой след, и он это сделал. Вот он, этот след. А счастье? Любовь? Неужели он просит слишком много?

— Джавара, я не могу устанавливать сроки.

— Ты не иметь выбор, это есть как спасать чья-то жизнь. Они тебе ничего не должен, ты им должен. Зачем браться, если в конце ты отказаться от них?

— Зачем же я женился на Грейс, если сейчас от нее откажусь?

— Моя не говорить, что это быть легкий выбор, капитан. Может, это быть цена, чтобы быть хороший человек.

Глава 23

День стоял просто чудесный. Ветер летел над волнами, и «Судьба» бежала наперегонки с ним. Друзья предпочли отправиться не на «Надежде», а на «Судьбе» из-за имени судна и его капитана, которые имели такую репутацию в карибских водах, что испанские моряки сдавались почти без боя, а Джефф с Джайлзом получали возможность практически без сопротивления обыскивать их суда. Прошло уже два года с тех пор, как отчаянный капер Джеффри Хэмптон покинул испанские воды, но здесь его еще не забыли.

В рейсе на их долю выпали обычные морские трудности. Они удачно обогнули Кубу, прошли вдоль побережья Флориды, но у Багамских островов попали в шторм. Однако полоса дождей, ко всеобщей радости, осталась позади раньше, чем они приблизились к Санто-Доминго. Потом, в самом сердце Карибского моря, на полпути до испанских торговых путей, они потеряли ветер и попали в полосу штиля. От скуки в команде начиналось брожение. Каждый день случалось по три-четыре драки, но наконец паруса, поймав свежий ветер, вновь захлопали и надулись. После утомительной скуки штиля хорошо было нестись по волнам в такой замечательный день.

Конечно, испанцы на борту замеченного Джайлзом корабля могут вступить в бой раньше, чем кончится этот прекрасный день.

— Ее нет на борту, — возражал Джефф.

Джайлз провел в плавании почти месяц и знал, что время на исходе. Он нетерпеливо взглянул на друга.

— Ты что, не видишь флаг? — размахивая подзорной трубой, одной на двоих, спросил он.

— Точно! — воскликнул Джефф. В его голосе прозвучало то же нетерпение.

— Ну и?..

— Испанский! Да вижу я, вижу, Джайлз! Но это крошечное торговое судно. Только впустую потратим время!

— Это правда, все дело во времени! У меня его так мало, Джефф! Мы решили обыскать берег Сераниллы, и тогда уж назад, на Ямайку. Если я ее не найду — значит, все. На мне ответственность за сотню человеческих душ и эту проклятую плантацию. — Он оглянулся на крошечную точку на горизонте. — Если мы не возьмем его на абордаж, я всю жизнь буду думать, что именно сегодня упустил Грейс.

Джефф кивнул:

— Ну, как хочешь. В этом плавании я всего лишь номинальная фигура, одолжившая тебе свое имя и репутацию. Командуешь ты.

— Джефф, я вовсе не имел в виду… Ты рискуешь большим. Джефф невесело ухмыльнулся:

— Один из нас должен командовать. На сей раз — ты. А что касается риска, то он разогревает кровь.

Но Джайлз почуял неискренность в словах друга.

— Джефф, я доставлю тебя в целости и сохранности к жене и сыну. Клянусь тебе!

Джефф тяжко вздохнул:

— С ней я перестал быть мужчиной. Тут Джайлз рассмеялся:

— Скоро живот у нее совсем округлится, и все увидят, что твое утверждение — ложь. — Но смех замер у него на губах. Пропажа собственной жены ежедневно угрожала утянуть его в такие бездны отчаяния, откуда не было пути назад. Джайлз сопротивлялся, но силы его слабели.

Так нельзя! Жалость к себе — плохой помощник в поисках Грейс. Взгляд капитана снова обрел твердость, челюсти сжались.

— Поднять красный флаг! В погоню! — приказал он.

— Ваше мнение? — спросил Энрике своего капитана. Если преследующий их корабль представляет угрозу, капитан обязательно скажет об этом.

Диего прищурился от солнца. С такого расстояния пока ничего не разобрать, но он так и не взял подзорную трубу у первого помощника. В воздухе не чувствовалось жары и света больше, чем давало в этот ясный день солнце, не было и знака от небесной покровительницы Диего. Окажись они в настоящей опасности, Магдалина бы уже возвестила об этом. Капитан рассеянно пожал плечами.

— Не о чем беспокоиться, — отвечал он. — Такой же торговец, как и мы.

— Англичанин? В этих водах? Далеко же он заплыл! Диего прикрыл глаза и глубоко вздохнул. Никакого намека на присутствие Магдалины.

— Наверное, загнал дурной ветер. — Но тут капитану пришла в голову другая идея. — Подожди! Возможно, следует дать им нас догнать. Если это честные торговцы, а их капитан порядочный человек, может, они заберут у нас нашу пассажирку? Она изо всех сил старается не проявлять нетерпения, пока мы ходим короткими галсами вдоль испанских берегов, но ведь ей хочется домой. Мы не смогли подойти к Ямайке, но вдруг этот корабль сможет?

Энрике с сомнением посмотрел на капитана, но тот уже отвернулся и отдал приказ сбавить ход, а потом случилось невероятное.

— Капитан! — заорал впередсмотрящий. — Они подняли красный флаг.

— Что?! — воскликнул Диего. Матросы словно приросли к своим местам, воцарилась мертвая тишина. Капитан Диего Монтойя Фернандес де Мадрид и Дельгадо Кортес не мог неожиданно стать жертвой пиратов. Однажды такое случилось, но он сумел хитро вывернуться. С тех пор его защищала Магдалина, и всем на борту это было прекрасно известно.

Как могло случиться, что он не получил предупреждения?

— Сражаться или бежать, Магдалина? — шепотом спросил Монтойя. — Сражаться или бежать?

Ответа не последовало — ни голоса, ни мощного чувства защищенности. Чем он оскорбил ее? Однако сейчас не время для размышлений. Он слишком обленился, расслабился, привык к своему незаслуженному преимуществу. Диего выхватил из рук Энрике подзорную трубу, от которой сначала так легкомысленно отказался. Бригантина, много больше его карраки, команда скорее всего тоже куда многочисленнее. Последний раз, когда Диего столкнулся с бригантиной, он проиграл. Тогда он был совсем неопытным капитаном, и его связь с Магдалиной только начинала крепнуть.

Не теряя ни секунды, он бросился на мостик, оттолкнул рулевого и сам стал у штурвала.

— Поднять все паруса! — крикнул он Энрике. Первый помощник бросился выполнять команду.

Мрачное предчувствие сжимало сердце Диего, камнем давило на грудь. У него маленькое быстрое судно, но бригантина создана для скорости и маневра. Если бы речь шла лишь о нем самом и команде, Диего было бы легче смириться с судьбой, но у него на борту была женщина, которая и так слишком много всего пережила.

Грейс! Надо послать к ней кого-нибудь, сообщить, что происходит. Диего научил своего мальчишку-вестового чуть-чуть говорить на ломаном английском. Сейчас парень стоял у поручней, не отрывая глаз от преследователей.

— Галено! — позвал Диего. Мальчик нервно дернулся. — Иди вниз и передай сеньоре Кортни. — Он перешел на английский, выговаривая слова медленно и четко: — Мы уходим от пиратского корабля. Оставайтесь в каюте. Когда будут новости, капитан к вам зайдет. — Диего снова заговорил по-испански: — Повтори.

Убедившись, что Галено сумеет передать сообщение, Диего целиком сосредоточился на маневре, пытаясь уйти от быстро приближавшейся бригантины.

Галено колотил в двери каюты сеньоры Кортни с силой небольшого урагана, без конца выкрикивая ее имя. Наконец она открыла. Галено замер, глядя на гостью темными блестящими глазами. Какие же слова велел сказать капитан?

— Да, Галено, — со слегка вопросительной интонацией проговорила дама. Ее голос вывел Галено из временного паралича. С сильным акцентом он произнес по-английски:

— Мы уходим от пиратского корабля.

— Пиратского корабля? — вскричала Грейс. — Какой страны? Если они англичане или французы, тогда я понадоблюсь капитану Монтойе как переводчик. — И она бросилась мимо вестового.

— Оставайтесь в каюте, — продолжал Галено, тщательно выговаривая слова.

Грейс повернулась, взяла лицо мальчика в обе ладони.

— Бедный малыш, наверное, ты очень напуган. Оставайся здесь. — Она подвела его к кровати и, надавив на плечи, заставила сесть.

— Капитан придет, когда будут новости, — старательно продолжал отчитываться Галено.

— Ну и хорошо. Он придет и заберет тебя, когда минует опасность, — сказала Грейс, погладила его по голове и выбежала из каюты, плотно захлопнув за собой дверь.

Галено сидел на кровати и в недоумении хлопал глазами. Очевидно, сообщение капитана должно вызвать сеньору Кортни, но если бы он хотел, чтобы Галено остался у нее в каюте, разве он не сказал бы об этом прямо? Однако она ясно сказала, что он, Галено, должен сидеть здесь. Возможно, это тоже было частью сообщения. Надо бы прилежнее учить английский. Иначе как он сможет стать капитаном, таким же, как великий Диего Монтойя Фернандес де Мадрид и Дельгадо Кортес, который способен дать отпор пиратам на любом языке?

— Они убегают! — воскликнул Джефф, сердце Джайлза подскочило в груди. Когда Джефф принял испанские условия своего помилования, Джайлз и сам был счастлив оставить прежнюю жизнь, полную грабежа и насилия. Труднее было отказаться от закипающего в крови возбуждения, когда при одном и том же ветре мчатся наперегонки два судна. Сейчас было легче, он знал, что, когда они захватят корабль, не будет ни грабежа, ни убийств. Они воспользуются помощью одного из членов команды, нанятого из-за знания испанского языка, расспросят капитана, обыщут корабль и отправятся своей дорогой.

Или еще лучше — найдут Грейс.

Казалось, «Судьба» так же захвачена погоней, как и ее капитан, она буквально пожирала расстояние между кораблями. Ухмыльнувшись, Джефф снова взялся за подзорную трубу, но вдруг, как заправский пират, испустил целую серию самых замысловатых ругательств.

— Лево руля! — закричал он. — Лево руля!

Джайлз действовал автоматически, навигация давно стала для него второй натурой, он вывернул штурвал, а команда бросилась компенсировать неожиданный маневр.

— В чем дело? — прокричал Джайлз.

— Это чертова «Магдалина»! Джайлз, продолжая поворот, возразил:

— Ну и отлично! Монтойя поможет нам разыскать Грейс.

— Да мы же гонимся за Монтойей с этим проклятым красным флагом на мачте! — выпалил Джефф.

Джайлз поднял голову и посмотрел на флаг. Черт возьми, о чем он только думал! Он был так занят судьбой Грейс, что забыл, как это может отразиться на Джеффе!

— О Господи! Кто-нибудь! Снимите же этот чертов флаг! Когда-то Диего Монтойя проявил благородство и спас жизнь Джеффа, но сделал он это ради Фейт. И кстати, именно он доставил Джеффа к палачу. Теперь оказалось, что Джефф самым грубым образом нарушил условия его помилования испанскими властями, а Монтойя — человеке гипертрофированным чувством чести. Второго помилования не будет.

Джайлз с тревогой посмотрел на Джеффа.

— Они не станут нас преследовать, — сказал Джайлз, стараясь убедить больше себя, чем Джеффа.

— Если он нас узнал, то отправится за мной в ад и обратно, — отозвался Джефф. — Честь, долг и вся остальная чушь. И он будет просто счастлив утешить мою жену!

Джайлзу казалось, что Джефф должен быть более благодарен человеку, спасшему ему жизнь, но благодарность — опасное чувство в такие времена.

— Если нужно, мы потопим его, — успокоил друга Джайлз. — Расчехлить пушки! — скомандовал он. Лучше действовать, чем потом сожалеть.

Грейс хотелось схватить Диего за воротник и хорошенько тряхнуть. Единственное, что ее остановило, — это уверенность, что ей не удастся с ним справиться и она лишь попадет в дурацкое положение.

— Если вы сейчас же не спуститесь вниз, я прикажу матросу отнести вас туда и запереть в каюте! — рявкнул он.

— Разумеется, вы не сделаете ничего подобного, — фыркнула Грейс. С тех пор как она поднялась на мостик, он уже несколько раз произносил такие угрозы, но пока ничего не предпринял для их осуществления.

— Если пираты увидят вас здесь, то судьба ваша будет такова, что вы пожалеете о том, что сбежали из борделя. По крайней мере там вы развлекали бы за раз лишь одного мужчину.

Грейс задрожала. Капитан никогда не позволял себе говорить с ней так грубо.

— Если они возьмут нас на абордаж, то рано или поздно найдут меня, — наконец проговорила она.

Диего открыл уже рот, чтобы ответить, но взволнованные крики первого помощника и других членов команды прервали его. Диего отвернулся от Грейс и поднял подзорную трубу. Грейс старалась выучить испанский, но, когда говорили быстро, терялась. Она пыталась понять, чем вызвано такое волнение. Кажется, пиратский корабль поворачивал.

Она с улыбкой повернулась к Диего:

— Вы справились! Они бросили нас преследовать!

— Maldito sea! Hijo de puta! Cabron! — сплюнул Диего.

Месяц, проведенный в обществе испанских моряков, привел к тому, что Грейс составила очень странный словарный запас. Не то чтобы она до конца понимала, что значит каждое из этих слов. Просто помнила, что когда кто-нибудь из матросов случайно употреблял такое слово в ее присутствии, то всегда опускал голову и бормотал: «Lo siento!» Извинялся.

— Плохие новости? — участливо спросила Грейс. — Мы же не хотим, чтобы они нас захватили?

— «Судьба»! — рявкнул он ей в лицо.

— «Судьба»?

— Я дал слово чести, что он раскаялся! Дело не в его чести. У него ее нет. Другое дело — моя честь! Я отдал ему женщину, которую любил! А он что сделал? Неужели он не понимает, что когда мужчина женится, его жизнь больше не принадлежит ему одному?! У него появляются обязательства. Обязательства по отношению ко мне, к ней. — Он продолжал свою тираду по-испански, но сейчас Грейс его уже не слушала.

Она выхватила у него подзорную трубу и навела ее на корабль, который теперь удалялся от «Магдалины».

— Господи Боже мой! — воскликнула Грейс. — Прибавьте ходу! Почему они уходят?