Вальпургия III

— Весь город целиком?

Бланд, не снисходя до ответа, отключил селектор.

— Ну, вот и все с вашим убийцей, — сказал он довольно. — Хотите выпить, мистер Сейбл? Сейбл отрицательно покачал головой.

— Как хотите, — откликнулся Бланд, пожимая плечами. Он вернулся к своему креслу. — Вы, кажется, расстроились, мистер Сейбл? Это из-за уничтожения Истцы, да?

— Вы осудили на смерть тысячи невинных людей, — ответил Сейбл, едва сдерживая гнев.

— Это всего лишь люди, — заметил Бланд. — Рано или поздно они все умрут. Некоторые, подобно вам, забавляют и развлекают меня, некоторые, подобно вашему прославленному убийце, заставляют меня взбодриться. Но я чистосердечно должен признать, что никто из вас меня не волнует. — Он махнул рукой в сторону полок с книгами и кассетами. — Все лучшее и ценное, что может предложить человечество, все это здесь, на этих полках. Остальное — всего лишь мясо.

— Как ваши родители?

— Мистер Сейбл, вы поразили меня в самое сердце. Я признаюсь, что стыжусь убийства своих родителей.

— Зачем вы это сделали?

— Вы меня, кажется, не поняли. Позвольте мне объяснить все другими словами, — поправился Бланд. — Я грущу не о том, что они мертвы, а скорее о том, как они умерли. Я повел себя не лучшим образом, как какой-нибудь ночной хищник или, — добавил он с улыбкой, — как какой-нибудь наемный убийца. Страданиями этих двоих я мог бы насладиться сполна, в высшей степени, а я убил их быстро, тихо, не оставив никакого следа. Они подохли, даже не успев сообразить, что с ними происходит. И я даже не насладился полностью трепетом их предсмертной агонии. За последние годы я приобрел достаточный опыт в таких делах, но, увы! Убить своих родителей можно только один раз.

Сейбл попытался скрыть ужас и отвращение и промолчал, не в силах найти слова.

— О, да вы выглядите совсем расстроенным, мистер Сейбл. Ну, это вовсе ни к чему. Так поступать заложено в моей природе. И сила моя в том и заключена, что все это я делаю хорошо. Я разрушаю, но это потому, что единственной альтернативой является созидание, а я этого органически не переношу. Вот скажите мне правду: разве вы никогда не испытывали желания убить своих родителей, жену, детей?

— Конечно, — ответил Сейбл. — Но это всего лишь животный инстинкт, его можно преодолеть.

— Да, ну а что, если человек сочтет целесообразным не преодолевать его? Что, если он полностью отдастся этому? Какой мощи такой человек мог бы достигнуть, если в нем заложены интеллект, энергия и ему сопутствует случай.

— В одном он не сумеет меня убедить — в том, что он прав.

— Изумительно! — воскликнул Бланд, хлопая от удовольствия в ладоши. — Я знал, знал, что вы позабавите меня. Как же мне вас вознаградить? А, придумал: в ближайшие пять минут можете спрашивать меня о чем угодно, не опасаясь последствий.

— Ну, тогда начнем с простого, — предложил Сейбл, вовсе не убежденный, что последствий не будет в самом деле. — В чем же вы видите вашу цель? Покорить Вальпургию?

Бланд рассмеялся и покачал головой.

— Что ж тогда? Всю Республику?

— Дорогой мистер Сейбл, в своем невежестве вы приписываете мне чуждые мотивы. У меня нет желания что-либо покорять. Во мне нет ни желания, ни способностей править империей.

— Тогда к чему вся эта бойня?

— Пожалуйста, не путайте войны во имя завоеваний с войнами во имя разрушения.

Бланд подошел к окну и распахнул его, издалека доносились приглушенные вопли и крики его жертв.

— Вы слышите? — спросил Конрад Бланд, и глаза его сияли. — Это симфония, которую я обожаю больше всего, мистер Сейбл.

Вместе со звуками в комнату проник горячий воздух, полный запахов гниющей плоти, крови, самой смерти. Сейбл почувствовал, как тошнота снова подкатывает к горлу, однако его удивило, что за ночь он успел уже привыкнуть к этому удушливому запаху. Сейбл понял, почему прислужники Бланда не понимали, что они творят, и даже любили эту кровавую работу. Лишь отвернувшись от бойни, а потом снова увидев ее, вы начинаете осознавать, что происходит.

— Почему же вы избрали именно Вальпургию? — спросил Сейбл, прикрывая нос и рот платком. Бланд с явной неохотой закрыл окно и снова со вздохом вернулся в кресло.

— Это мир, который поклоняется Сатане, — пояснил он наконец после долгой паузы. — Я был рожден для этой планеты, как и Вальпургия появилась на свет только для того, чтобы принять меня. Мы созданы друг для друга, это совершенный союз и останется таковым до тех пор, пока… пока я не уничтожу мою, так сказать, «невесту».

Сейбл, борясь с тошнотой, промолчал, и Бланд продолжил:

— Если быть откровенным до конца, то сатанизм, воспевание дьявола — это даже глупее, чем теизм. И если веру жителей планеты можно использовать в моих интересах, то у меня нет никаких возражений. Не забывайте: именно ваши священники, ваши духовные пастыри первыми предложили мне убежище, и теперь они думают войти ко мне в милость, провозглашая меня их Черным Мессией. — Тут он коротко хохотнул. — Ну какая нужда Сатане в слугах?

— Но у вас же они есть, — указал Сейбл. — Бромберг и ему подобные.

— Прежде чем я закончу, я их всех ликвидирую. Ничего другого я от Сатаны и ждать не могу, и ваши священники тоже не должны. — Он взглянул на часы. — А, я вижу, нам пора заканчивать нашу дискуссию, мистер Сейбл. По соседству должны начаться процедуры, которые я просто не могу пропустить. Быть может, вы также захотите присутствовать?

— Спасибо, я предпочел бы не видеть этого.

— Так тому и быть, — подытожил Бланд, поднимаясь. — После моего ухода вас проводят в вашу комнату. Вы можете заказать все что угодно из нашего весьма ограниченного меню, и, конечно же, моя библиотека в вашем полном распоряжении. Тем временем я предложил бы вам подготовить список тех членов вашего светского правительства, которым я стал поперек горла и которых можно было бы уговорить нанести мне небольшой дружественный визит во время вашего пребывания в Тиферете.

Сейбл хотел было воспротивиться, но Бланд остановил его жестом, не дав и рта открыть.

— Вам приходилось когда-нибудь слышать о Кембрии III, мистер Сейбл?

— Нет.

— Мне выпала возможность провести там почти год после моего вынужденного бегства с Южной Родезии. Однако это нельзя считать совершенно пустой тратой времени, поскольку я воспользовался возможностью проверять кое-какую гипотезу. Я убил три тысячи человек на Кембрии, три тысячи семнадцать, если быть точным. Каждый из них убежденно заверял, что есть обеты, которые он никогда не нарушит, тайны, которые никогда не выдаст, поступки, которые ни за что не совершит. И каждый, без исключения, все это сделал, выдал секреты, нарушил клятвы. Это были сильные люди, мистер Сейбл, и их воля не была ослаблена ни религией, ни чувством долга. Поразмыслите над этим, мистер Сейбл, до нашей следующей беседы.

Глава 19

Зло не признает альтернатив.

Конрад Бланд

Джерико без особых трудностей выбрался из самолета и поспешил покинуть аэропорт. Трудность заключалась в том, как разобраться в ситуации.

Когда-то Ясод представлял собой уютный, мирный городок с населением в двести тысяч человек, зеленый, аккуратный и сонный, как все провинциальные городки. Теперь от него остались лишь полуобгоревшие руины. Половина зданий была сожжена или взорвана, от большинства из них уцелели лишь обгоревшие фундаменты, а население сократилось больше чем наполовину. Джерико был совершенно убежден, что Конрад Бланд не ожидал появления агента именно в этом городишке. Поэтому разрушения вряд ли были вынужденной мерой самообороны. Скорее это был каприз садиста.

Улицы были усеяны убитыми — расстрелянными, с перерезанными горлами, искалеченными, с оторванными руками и ногами, и все они валялись между обожженных остовов машин, обломков зданий, куч мусора и грязного тряпья.

Джерико успел отшагать от аэропорта с километр, когда вдруг сообразил, что целый и здоровый мужчина привлечет на таких улицах внимание куда больше, чем любое другое существо. Спрятавшись в выжженных руинах небольшого дома, он взялся за работу, и через несколько минут выбрался оттуда преобразившимся: весь в ожогах, левая рука безвольно болталась на окровавленной перевязи, одежда была порвана, в пятнах засохшей крови. Он сильно прихрамывал на правую ногу. На лице его застыло потрясенное выражение. Он пустился дальше мимо руин.

К своему удивлению, он встретил прохожих в еще худшем состоянии, чем он сам. Больные, раненые, искалеченные, они проходили мимо, не обращая на него внимания. А больше вокруг не было никого, кто мог бы проявить интерес к его личности. Время от времени издалека доносились выстрелы, но поскольку войны не было, а шла сплошная резня, то трудно было даже догадаться, кому были предназначены эти пули.

Не меняя направления, он продолжал хромать к центру, оглядывая окружавшую его разруху. По всей видимости, здесь прошлись бомбардировкой, однако пилоты сработали небрежно. В одних районах не осталось ни одного живого места, в то время как в других дома стояли почти целые, только вылетели стекла. Он понятия не имел, где искать связную Люси Белоглазой, но логика подсказывала, что если и искать, то в одном из уцелевших районов. Джерико обошел самый большой квартал, но совершенно безуспешно, провел ночь с беженцами в вестибюле сожженной гостиницы и отправился дальше осматривать жилые кварталы.

Стрельба участилась, и раза два раздавалась так близко, что он инстинктивно прятался. Однако никого рядом не было, и никто не мог заметить, с какой резвостью он это проделывал.

Ближе к полудню он наконец нашел запертый киоск гаданий по руке с фотографией женщины в белом в окне.

Он выждал, пока из виду не скроются несколько бродячих полутрупов, затем быстро взломал дверь и вошел в небольшую прихожую. Стараясь держаться начеку, он прошел дальше, раздвинул свисающие бамбуковые занавеси и очутился в кабинете.

Женщина средних лет сидела у окна и тупо смотрела на улицу.

— Мы закрыты, — сказала она глухо, даже не обернувшись.

— Ничего, сейчас откроетесь, — отозвался Джерико, присаживаясь. Она обернулась и смерила его взглядом с ног до головы.

— Вам скорее нужна больница, если, правда, она уцелела, а не предсказательница.

— Позвольте мне судить самому, — ответил Джерико, лениво тасуя гадальные карты, лежавшие на столике. — Белоглазая Люси считает, что мне необходима предсказательница.

— Джерико?! — спросила она неуверенно, впиваясь в него пронзительным взглядом. Он кивнул.

— Да что с вами произошло?

— Ничего.

— Но ведь вы… — Она оборвала себя. — Да, конечно, кто же заметит лишнюю корову на бойне.

— Почему же Люси Белоглазая не предупредила вас о моей новой маскировке? — спросил он, вынимая руку из перевязи и потягиваясь. — А я-то думал, что она следит за каждым моим шагом, как было условлено.

— Она серьезно больна, — ответила женщина.

— Да, и что же с ней?

— Сердечный приступ, старость, трудно сказать. Время от времени она связывается со мной, но мысли ее хаотичны, нечетки. Мне кажется, она умирает.

— Ей удалось сообщить вам что-нибудь полезное?

— Да, единственный город, между этим и Тиферетом, где у вас есть хотя бы минимальный шанс, это Бина.

— Бина, — повторил он. — Это всего в ста двадцати километрах от Тиферета, верно? — Она кивнула. — Кстати, а почему стреляют на улицах?

— Из-за вас.

— Из-за меня?!

— Вчера днем Бланд откуда-то узнал, что вы миновали Нетцу и направляетесь в Ясод. Он объявил через своих людей, что если вас не прикончат в Ясоде, то он вернется и уничтожит все, что уцелеет. Пока они успели пристрелить человек пятьдесят, принимая их за вас.

— Но он в любом случае выполнит свое обещание, — заметил Джерико.

— Да, конечно. Ясод разбомбили неделю назад, еще до того, как он узнал о вас. Он разбомбил Ясод потому, что ему это доставляло удовольствие. И по этой же причине он обязательно сюда вернется.

— Сколько его подручных находится здесь?

— Не больше двух тысяч.

— И как они добираются до Бины?

— Сейчас спрошу Люси Белоглазую, — ответила женщина, закрывая глаза и хмурясь. Потом она приподняла веки и взглянула на Джерико:

— Бесполезно. Ее разум помутился. В ее голове лишь воспаленный бред.

— Хорошо, — сказал Джерико. — Может, вы сами ответите мне на пару вопросов, не прибегая к помощи Люси Белоглазой.

— Я попробую.

— Во-первых, почему люди мирятся с этим? Почему бы им не атаковать Тиферет или не убраться отсюда подобру-поздорову.

— Вы должны понять, что они все обожествляют Конрада Бланда. Он — их Черный Мессия и не может совершить ничего не правильного. Если он считает, что Ясод должен быть стерт с лица земли, а население полностью истреблено, то он, несомненно, прав. Но здесь вы имеете дело не с поверхностной верой, как в Амаймоне или Кесере, а с истовыми фанатиками Сатаны. Они верят в силу и мощь зла, они преклоняются перед ложью, унижением, уничтожением, живут в грехе, растлении и никогда не променяют это ни на что другое. Они не задумываясь, совершенно свободно, приносят смерть друг другу. Они не боятся смерти и всегда с радостью встречают ее. Они все готовы опуститься в преисподнюю и стать слугами Люцифера.

— Но это же нелепо, — невольно произнес Джерико, однако тут же вспомнил молодого мужчину, который добровольно принес себя в жертву. — Ведь никому не хочется умирать, и даже мученики древней Земли, будь у них выбор, предпочли бы смерти возможность изменить общество.

— Верно, — ответила она. — Но ведь их вера не прославляла смерть и страдания.

— Но они прославляли Иисуса, которого распяли на кресте, — возразил Джерико.

— Он страдал ради них, а ради сатанистов никто не страдает.

— Это настоящее сумасшествие.

— Разве мог бы Конрад Бланд достичь такого успеха в нормальном мире?

Джерико пожал плечами:

— Вы уже ответили на мой второй вопрос. Я полагаю, что здесь, в этом городе, даже после всего, что произошло, не найдется никого, кто хотел бы сопротивляться и на кого я мог бы опереться.

— Да.

— Если все города после налетов в таком состоянии, — заметил Джерико, выглянув в окно, — то, боюсь, связного в Бине я просто не найду.

— Нет, вы непременно встретитесь, если она еще жива, — сказала женщина. — Ее зовут Селия.

Джерико задумался на мгновение, потом покачал головой.

— Рисковать не стоит, особенно если учесть, что разум Люси Белоглазой помутился.

— Но, как я уже сказала, у нее бывают моменты просветления. Не вступить в контакт с Селией может быть слишком рискованным.

— Я буду иметь это в виду, — сухо заметил Джерико — Теперь последний вопрос: разрешается ли проезжать гражданским между Ясодом и Биной, или там только одни военные?

— Насколько я знаю, нет. Конечно, проехать возможно, но я сомневаюсь, что вам удастся.

— Что ж, у меня все, — сказал Джерико, поднимаясь и просовывая руку в перевязь. — Надеюсь, вы здесь в безопасности?

— Куда в большей, чем вы, — не без усмешки заметила женщина, — особенно там, куда вы сейчас направляетесь.

Джерико заставил себя улыбнуться и захромал через прихожую на улицу.

Он шел по улице, приглядываясь и прислушиваясь ко всему, что происходило вокруг. Ему было необходимо выбраться из Ясода как можно быстрее, и мозг лихорадочно работал, обдумывая один за другим множество различных вариантов. Уже днем Джерико натолкнулся на два транспортных военных грузовика, которые были припаркованы к тротуару. Возле них стояла охрана. Он прохромал мимо, якобы не обращая на них внимания, но, миновав охранников, прокрался назад.

В выгоревших руинах соседнего здания он дождался ночи. В наступившей темноте выстрелы стали звучать чаше. Как видно, ребята Бланда не слишком разбирались, в кого стреляют. Однако это не заботило Джерико, поскольку пальба звучала в отдалении. Когда наступила полночь, он вышел из укрытия и стал подкрадываться к грузовикам, стараясь держаться в тени и проявляя завидное терпение. В конце концов один из охранников — а всего их было шестеро, и еще, может быть, двое прятались в кузовах — двинулся в его сторону: либо в туалет, либо в ресторан. Джерико вжался в проем, пропустил часового мимо, а потом стремительным ударом переломил ему шею, затащил в ближайший подъезд, сорвал с него одежду, а затем изменил свою внешность.

Из беглого просмотра бумаг Джерико выяснил, что имя убитого Ясинто Варгас, а родом он из Нетцы. Однако никаких сведений о назначении и маршруте грузовиков Джерико не обнаружил.

Он поразмышлял, возвращаться к грузовикам или нет, поскольку долгое отсутствие Варгаса могли заметить, а рисковать ему не хотелось. К тому же, как Джерико подозревал, транспорт двигался на юг. Он подождал, пока все солдаты не начали возвращаться к грузовикам. Они шли группами по двое, по четверо. Дождавшись одиночки, Джерико затащил его в тень и, приставив нож к горлу, спросил:

— Куда следуют грузовики?

— В Бину, — дрожащим голосом прошептал солдат.

— Куда еще?

— Только в Бину, клянусь.

Джерико прикончил его без ножа. Оставаться Варгасом стало опасно, поэтому Джерико быстро переоделся в форму своей последней жертвы, а уж подделать внешность ему не составило никакого труда. По идентификационной карточке он определил имя убитого — Дэниел Мэннинг. Затем он подумал, не подложить ли документы Варгаса в карман парня, чтобы сбить всех с толку, однако решил, что они в дальнейшем могут ему пригодиться, и спрятал их на всякий случай.

Путешествуя по Вальпургии, Джерико очень тщательно хранил свою сумку с гримерными принадлежностями, однако теперь брать ее не имело никакого смысла. В солдатском грузовике, где все притиснуты друг к другу, любые выступы или неровности на форме могут привлечь нежелательное внимание. Спрятать же сумку было совершенно некуда. Джерико вынул тюбик с пластиковой кожей, краску для волос и жидкую пудру для лица, а все остальное с сожалением забросил в развалины.

Мгновением позже он уже подошел к грузовикам и вскоре сидел в кузове плечом к плечу с солдатами Бланда, свесив голову на грудь, притворяясь спящим. А грузовики неслись сквозь сырую ночь к далекой Бине.

Глава 20

Конечно, у людей есть души, в противном случае я с таким же успехом мог бы тратить свое время, изничтожая животных.

Конрад Бланд

Еще не рассвело, когда грузовики с пятиминутным интервалом достигли Бины.

Джерико сидел у самого края, держась рукой за задний борт грузовика. Он прекрасно понимал, что никакая косметика не выдержит испытания при ярком солнечном свете. Его личину сразу же раскроют, стоит ему промедлить еще минут тридцать. Поэтому, когда грузовик круто повернул, визжа тормозами, Джерико кубарем скатился на землю. Он был почти уверен, что никто из дремавших соседей не заметил его исчезновения, однако, стараясь обезопасить себя, он со всех ног кинулся перпендикулярно дороге, прямо к зданиям, чтобы там поскорее укрыться. Он пробежал несколько минут и, когда почувствовал, что у него уже не хватает дыхания, нырнул в первый же подъезд, чтобы перевести дух. Он прислушался: погони не было.

Около часа он просидел в подъезде и выбрался на улицу, когда солнце уже поднялось над горизонтом. Только теперь ему удалось как следует разглядеть город.

Он производил далеко не такое впечатление, какого ожидал Джерико. Конечно, на улицах валялось множество трупов, почти на каждом фонаре висели полуистлевшие тела, однако же видимых разрушений не было. Низенькие коттеджи стояли нетронутыми, не заметил Джерико и воронок от бомб или следов пожарищ, да и электричество в городе, похоже, работало исправно. Вдобавок, несмотря на обилие трупов, по улицам не бродили с отрешенным видом калеки и изможденные страданиями люди, как в Ясоде. Похоже, здесь Конрад Бланд действовал иначе. У Джерико даже промелькнула мысль: скорее всего здесь людей просто приговаривали к смерти, расстреливали или вешали, а все остальные, кого эти казни не касались, ходили счастливыми и довольными.

Большинство мужчин были одеты в красные или черные балахоны, расписанные символами их сект, и почти все носили с собой ножи и пистолеты. Взглянув на женщин, Джерико невольно вспомнил первые часы пребывания в Амаймоне, когда он столкнулся с процессией ведьм, хоронивших кошку. Здесь почти все представительницы прекрасного пола носили такой своеобразный наряд. Груди, спины и ягодицы выставляли напоказ почти все, независимо от возраста. Джерико ухмыльнулся про себя, подумав, что девяноста процентам из них следовало бы прикрыться поплотнее хотя бы из эстетических побуждений. Неужели они и зимой расхаживают в таких же нарядах?

На улице появились несколько солдат, бодро вышагивавших по своим делам. Джерико обратил внимание, что никто из гражданских от них не шарахался. Правда, их и не встречали, как героев, но обстановка, похоже, складывалась вполне терпимая.

Джерико не знал, чем занимаются солдаты на улицах города. Поэтому, не желая рисковать, он юркнул в маленький проулочек и спрятался в тени, дожидаясь первого прохожего. Им оказался невысокий крепкий мужчина средних лет. Джерико убил его испытанным ударом по шее и через пару минут появился на улице в красном плаще поверх военной формы.

Бина была маленьким городишком, занимавшим не более трех-четырех квадратных километров, и Джерико надеялся отыскать Селию до полудня. Но его расчеты не оправдались, он натолкнулся на нее только вечером, да и то едва не прошел мимо. Ему повезло, что прорицательница стояла у окна в белом корсете.

Здание было совершенно новым, выстроенным из красного кирпича, и окна располагались невысоко. Джерико торопливо взбежал по лестнице и постучал в дверь, на которой золотом было выведено: «Мадам Селия, медиум и френолог».

— Добрый день, — сказала она, открывая дверь и проводя его в очень уютную, прекрасно обставленную приемную. — Присаживайтесь.

— Спасибо.

— Чем могу служить? — спросила она, усаживаясь напротив и не обращая внимания на то, какое впечатление могли произвести на посетителя ее обнаженные груди и полные бедра.

— Я хотел бы вступить кое с кем в контакт.

— Как звали усопшую?

— Люси Белоглазая.

— Вы Джерико?

Он кивнул.

— Она еще жива? — спросил он, испытующе глядя на женщину.

— Едва-едва, — печально пояснила Селия. — Даже когда она бодрствует, она почти не приходит в себя. Я только надеюсь, что мы сумеем сохранить наше единство и после ее смерти.

— Так для меня, выходит, новостей нет? — спросил Джерико.

— Напротив, есть.

— И что же это?

— Она по-прежнему не знает, преуспеете ли вы в вашей миссии, — сказала Селия. — Но в случае успеха вы не должны убивать Джона Сейбла.

— А что, Сейбл разве в Тиферете? — удивился Джерико.

— Да, и вам не удастся бежать без его помощи.

— А как он поможет?

— Люси Белоглазая говорит, что он знает, что делать.

— Это все? Она кивнула.

— Ну а есть какие-нибудь предложения, как добраться до Тиферета?

— Нет, — ответила Селия. — Она очень слаба и большей частью не в себе. Мне кажется, она потратила последние силы, чтобы передать вам весть о Джоне Сейбле.

— Понятно, — кивнул Джерико разочарованно. Он поднялся, подошел к зеркалу, висевшему на стене, и вгляделся в свое отражение.

— Скажите, что означает мой наряд?

— Ваш плащ и символы говорят, что вы чародей из Церкви Преисподней.

— А ваш? — спросил он, окидывая взглядом ее полуобнаженное тело.

— Я одета как Дочь Наслаждения, — ответила она. — Это крупнейшая секта женщин в Бине.

— Мне стоило немалых усилий заставить себя не таращиться на все эти прелести, — с усмешкой заметил Джерико. — Я правильно поступил?

Она расхохоталась:

— Если бы вы знали, как все это неудобно: китовый ус, тугие застежки, подвязки и эти проклятые сапоги.

Конечно, предполагается, что мужчины должны нами восхищаться. Наш стиль не для повседневного обихода, он служит для очарования.

— Я прошел мимо пары дюжин этих Дочерей… Отсутствие моей реакции не могло привлечь внимание?

— Сомневаюсь, — сказала Селия. — В конце концов уроженцы Бины встречают нас каждый день, и мысли их заняты совсем другими проблемами. Нет, мне кажется, все в порядке.

— Отлично. Может ли член Церкви Преисподней отправиться в Тиферет, не опасаясь патрулей?

— Ни малейшего шанса! — Женщина покачала головой. — Только люди Бланда могут свободно входить в Тиферет и покидать его.

— Еще что-нибудь посоветуете? Я не хотел бы задерживаться долго в одном месте.

— Нет, это все.

— Тогда спасибо вам за помощь, — сказал Джерико. — И позвольте признаться, ваш замечательный наряд меня действительно очаровал.

— Спасибо, — откликнулась она вежливо. — Желаю удачи.

Он уже было повернулся к двери, когда какое-то движение на улице привлекло его внимание. Он остановился у окна, пригляделся и обернулся к Селии.

— Два солдата направляются к этому зданию. Они случайно не к вам?

— Понятия не имею, — ответила она.

— Сколько еще учреждений в этом здании?

— Пять.

— Тогда, вероятно, не о чем волноваться, — заметил Джерико. — Но все равно мне лучше спрятаться, пока они не уйдут. Здесь есть другая комната?

— Только ванная, — сказала Селия, указывая на дверь.

— Подойдет! — Он прошел в маленькое темное помещение, оставив дверь приоткрытой. Не прошло и минуты, как дверь отворилась и в приемной появились два солдата. Оба худощавые и с прекрасно развитой мускулатурой.

— Вы мадам Селия? — осведомился один из них.

— Да.

— Вы родились на планете Бета Тау VIII, иначе известной как Гринвельдт?

— А в чем дело? — В ее голосе прозвучал страх.

— Вы не ответили. Я прав?

— Да, я родилась на Гринвельдте.

— Будьте добры, пройдемте с нами.

— Куда?

— Господин наш Бланд приказал собрать всех иммигрантов в Тиферете для допроса.

Кровь внезапно отхлынула от ее лица, и она напряглась, почувствовав смертельную опасность.

— Но я не могу рассказать ничего полезного Конраду Бланду, — попыталась возразить она.

— Это не наша забота, — холодно парировал солдат. — Пошли.

— Нет, пожалуйста! Нет!

Солдат пожал плечами, кивнул напарнику, и они подхватили Селию под руки.

— Джерико! На помощь! — закричала она в отчаянии.

Джерико шагнул из ванной и совершенно хладнокровно застрелил обоих солдат. Когда оба тела с глухим стуком свалились на пол, он присел на корточки и принялся обыскивать ближайшего.

— Проверьте карманы второго, — деловито приказал он. — Если они собирались забрать вас в Тиферет, то у них должен быть какой-нибудь пропуск.

Селия повиновалась, и вскоре в руках у них были два пропуска, подписанных Бромбергом.

— Ну это уж наверняка поможет мне попасть в город, — уверенно заметил Джерико. — Однако эти пропуска годятся только для солдат, а для доставки пленников у них ничего нет.

— Тогда вам придется оставить меня здесь, — сказала с облегчением Селия.

— Не могу себе этого позволить, — ответил он. — Кто-то же направил их сюда. Рано или поздно они вновь наведаются за вами.

— Я покину город.

— Это не поможет, — возразил Джерико. — Без пропуска из Бины не выбраться. У них не займет много времени отыскать вас, и, уверен, у них найдется масса способов заставить вас заговорить.

— Но я не выдам вас.

— Ошибаетесь. Только минуту назад вы не задумываясь выпалили мое имя, и это при одной лишь мысли, что они могут причинить вам боль. Я не могу позволить, чтобы вы попали в их лапы.

Джерико пристально посмотрел на перепуганную и смущенную женщину.

— Простите меня, — наконец произнес он с несвойственной ему грустью, навел пистолет и выстрелил. Несколько минут он потратил на то, чтобы перевернуть комнату вверх дном. Когда он закончил, вид был такой, будто Селия погибла, защищаясь от солдат. Затем он снял плащ, аккуратно его сложил, а выйдя на улицу, швырнул в первый же мусоросжигатель.

Отыскав автомобиль с компьютером, Джерико присвоил его и, предъявив пропуск, покатил по степям к Тиферету.

Глава 21

С какой стати стремиться в ад, если не за тем, чтобы им править?

Конрад Бланд

Сейбл метался по маленькой комнатке, в углу которой помещались умывальник и туалет. Охрану сняли, дверь запирать перестали. После их разговора два дня назад Бланд разрешил ему свободно передвигаться по церкви.

Однако такой свободы ему совсем не хотелось. Комната оказалась единственным местом, где не ощущалось агонии и смерти. Вот почему все свое время он проводил именно здесь, нервно расхаживая из угла в угол.

Скудная обстановка заставляла задуматься. Здесь не было даже необходимых религиозных принадлежностей. Лишь над кроватью висела фотография Бланда, сделанная на какой-то планете ночью. И у Сейбла не хватало духа снять ее. В углу стоял небольшой книжный шкафчик, набитый журналами со множеством статей Бланда, написанных им за годы пребывания на Вальпургии. За неимением развлечений Сейбл прочитал некоторые из них и в конце концов пришел к выводу, что в философских спорах Бланд весьма двуличен и высказывает суждения, выгодные той или иной политической группировке, в зависимости от того, для кого пишет.

Когда Сейблу надоело расхаживать взад-вперед, он плюхнулся на деревянный стул, задрал ноги на кровать, закинул руки за голову и принялся размышлять. Он надеялся, что Сибоян не станет пускать детишек в сад и не забудет поливать цветы. У него вдруг возникла мысль, что если он сумеет выбраться из Тиферета, то должен обязательно посадить бледно-желтые нарциссы. Он подумал, что у дочери скоро день рождения, но, как ни старался, точной даты вспомнить не смог.

Сейбл очень живо представил себе, как дочка сидит за письменным столом, старательно выводя ровные строчки на бумаге. Ее сочинения всегда были такими, какие пишут только девятилетние девочки, страстно желающие понравиться учителю. Она наверняка прикидывает, какие видео посмотрит после ужина. А Сибоян сейчас укладывает мальчишек. Она прочитает им ежевечернее наставление о том, что домашние задания надо делать вовремя, а потом отправит их спать. И они, закрыв за собой дверь спальни, будут старательно притворяться, будто и в самом деле ложатся спать, а сами снова сядут резаться в карты.