Невеста в саване

      - Тебе вправду стоит сесть на диету, Пирсон.
      Выпуклость с возмущенным сопением исчезла, Макки открыл носовым платком стеклянную дверь, вышел и закрыл её за собой.
      Он оказался на балконе, о котором упоминал Фэрчайлд. С него было видно пол Гринвич-Вилледж. Площадку тридцать на восемь футов огораживала сплошная четырехфутовая кирпичная стена, не считая редких щелей возле пола для стока воды. Барьер был слишком высок, чтобы выпасть.
      Макки подошел к краю и посмотрел вниз.
      Прямо под ним, далеко-далеко внизу шевелились в кругу света от мощных фонарей черные фигурки детективов. Две крошечные фигуры в белых халатах, люди из морга, несли длинный мешок с тем, что осталось от Барбары Бэрон, в игрушечный вагончик, тронувшийся по Лафайет. Так казалось отсюда.
      Макки выпрямился и огляделся в темноте. В глаза бросился неясный клочок белизны на темной стене в дальнем конце террасы. Он включил фонарь.
      Клочок белизны оказался боа из белого горностая, расшитым персиковой тафтой. Боа трепетало на краю стены, часть свисала наружу. Широкий край зацепился за парапет. Боа запуталось, растрепалось, потеряло обычный вид. Оно слетело, когда девушка оказалась снаружи, в черной бездне - значит, произошло это внезапно и быстро. Боа удержалось только благодаря своему весу.
      На плиточном полу балкона напротив стелющегося хвоста меха и шелка лежали три вещи. Макки их не тронул, просто смотрел.
      Первой был комбинированный портсигар с инициалами мертвой девушки и зажигалкой вдобавок. Из под неё сочилась струйка бензина.
      Вторая была незажженной сигаретой с красными отпечатками на фильтре.
      Третья, чуть в стороне, в добрых трех футах справа, была деревянной спичкой, обыкновенной хозяйственной спичкой, черная головка которой говорила, что её зажигали. Но горела она только секунду или две.
      Шотландец застыл, уставившись на коллекцию предметов и прикидывая, какая вырисовывается картина.
      Боа, металлический портсигар с вытекшей жидкостью, обгорелая, быстро потушенная кухонная спичка рассказывали историю. Они видели, как Барбара Бэрон пришла сюда, все ещё в подвенечном наряде и фате, опьяненная успехом. Она швырнула боа на стену и села на него. Две складочки показывали, что их придавила тяжесть.
      На стену было нетрудно взобраться без посторонней помощи. Как раз под местом, которое она выбрала, был сток для воды с решеткой из железных прутьев. Стройная ножка коснулась её, легкого тело напряглось - и она наверху. Устроившись на стене, она достала портсигар, вынула сигарету и зажала её губками. Крошечная темная крупинка, которое он снял с её губ в аллее, была табаком.
      Этакий эксцентричный жест. Она не думала о своей участи. Не знала, что скоро умрет. Даже не думала. Расположение боа подтверждает это. И все же она сама подозвала смерть, балансируя на краю небытия, чуть наклонившись вперед со скрещенными стройными лодыжками и руками, лениво лежащими на парапете или на коленях.
      Но Барбара Бэрон была на террасе не одна. Это подсказала обгорелая спичка. Она была слишком громоздка для портсигара, оснащенного, кстати, зажигалкой; он думал, что и в карманах такую не держат, и трудно представить, чтобы она ходила с ними в пригоршнях.
      Поднятое лицо, сигарета в губах, её бормотание:
      - Спички?
      - Зажигалка? - это её собеседник.
      А потом - конец.
      Вспыхнула деревянная спичка, мужчина - или женщина - держащий её, наклонился к ней, спичка полетела прочь, стремительный толчок, сбивший дыхание...
      - Счастливого пути!
      И она полетела вниз, кувыркаясь, раскинув руки, хотя помощи быть не могло.
      Сигарета выпала изо рта, когда она закричала от ужаса, опрокидываясь назад, в пустоту.
      Да. Так все и случилось. Сомнений не было. У него, по крайней мере. Смерть Барбары Бэрон не была ни несчастным случаем, ни самоубийством. Она не упала. Ее столкнули, и независимый штат Нью-Йорк, город Нью-Йорк, район Манхэттен, познакомился с изящным убийством - убийством на показе мод, где по грубым подсчетам было двести пятьдесят человек.
      Красиво! О да, очень красиво.
      Шотландец медленно двинулся к двери. Но тут же прибавил ходу, когда услышал за ней звук шагов.
      Глава 4
      - Убери руки! Пусти меня!
      Посередине выставочного зала боролись капитан Пирсон и девушка. Девушка не была ни высокой, ни низкой, но в её изящных ручках, которые пытался удержать Пирсон, было достаточно силы, и девушка пыталась вырваться.
      - Потом, мисс, потом. Никто не причинит вам зла. Если вы только... Я только хочу знать...
      Лицо капитана побагровело, голос умолял. Он боялся этого ускользающего из его толстых пальцев существа.
      - Ладно, Пирсон. Все в порядке.
      Девушка повернулась к Макки. Она задыхалась. Маленькие белые губки открыли белоснежные зубы; личико побелело от бешенства.
      Это была девушка, которая напряглась, когда мисс Карлайл провозгласила Барбару Бэрон победительницей. Он заметил её благодаря её светлым волосам. Того рода волосам, о котором приходилось читать, но редко видеть, кроме как на холстах. Блестящие волны червоного золота сбегали по её широкому белому лбу и кончикам ушек на плечи, золотясь на висках и завитках и розовея во впадинках. Продолговатые влажные серые глаза под изящно изогнутыми бровями метали молнии. Они покраснели. Похоже, она плакала. Но сейчас на гладких щеках не было и следа слез.
      Капитан заявил со смесью негодования и триумфа:
      - Она вышла из той двери, инспектор, - он махнул на одну из двух дверей в дальней стороне галереи. - Не видела меня, я был за портьерой. И подкрадывалась к двери на балкон. У неё в руках что-то было. Когда я вышел, она сунула это в карман и бросилась бежать. Я велел остановиться, она не послушала, поэтому мне пришлось...
      Макки кивнул и повернулся к девушке. Та поправила плечики спортивной клетчатой шотландки, расправила складки плиссированной юбки на стройных, округлых бедрах. Гнев прошел. Казалось, она только была раздражена вульгарностью физического вмешательства, и ничего более. Раздражена собой. И сказала, прекрасно контролируя голос:
      - Простите, инспектор. Это действительно моя вина. Боюсь, я была большой идиоткой. Но ваш человек меня напугал, так внезапно выпрыгнув. Я возвращалась из дамской комнаты и вошла сюда - но не думала, что это предосудительно. Я направлялась на балкон подышать воздухом. Не могла я сейчас возвращаться в студию. Понимаете, Барби Бэрон была моей кузиной.
      У неё было достаточно самообладания для столь юных лет - было ей не больше двадцати двух, максимум трех.
      - Значит, вы Найрн Инглиш? - вежливо спросил Макки. - Вы в родстве с мистером Артуром Инглишем, который был на показе с женой?
      - Он мой брат.
      - О! Понимаю. Что вы сунули в карман?
      - Вот...
      Она предъявила платочек, маленький голубой льняной квадратик с её инициалами в уголке.
      Он улыбнулся.
      - Ну, это не слишком опасно, не так ли?
      Пирсон многозначительно кашлянул. Если инспектор видел только маленькую, бледную, как привидение девушку, пытающуюся свести все к шутке, и ей поверил...
      Макки не обратил на него внимания.
      - Когда вы ушли из студии, мисс Инглиш? Вы были там, когда я вошел. Но я не видел, как вы уходили. А я просил всех оставаться на местах.
      Что-что, а извиняться она умела.
      - Простите. Я вышла, когда вы поднимались на подиум. Мне было нехорошо, я боялась, что меня стошнит, и я сказала полицейскому у двери, что мне нужно в дамскую комнату, он разрешил. Потом, когда я была с другой стороны арки, я услышала, что вы из отдела убийств, вы упомянули Барби - и я увидел лицо Дрейки - мисс Дрейк, и поняла, что...что с Барби случилось что-то ужасное.
      Ее серые глаза не отрывались от его. Она судорожно вдохнула.
      Макки отнесся с симпатией и пониманием.
      - Это должно быть стать для вас шоком. Вы видели кузину после того, как она спустилась со сцены сегодня в десять?
      - Нет.
      Ее "нет" звучало убедительно. Но в ней все было убедительно. Эта девушка не путалась в словах и делах, если была убеждена в необходимости того, что делала, как бы неприятно это ни было...
      Пауза, стойкий гул голосов из студии.
      - Могу я идти?
      - Конечно.
      - Спасибо.
      Она повернулась к дамской комнате, но Макки сказал:
      - Не сюда, мисс Инглиш, в те двери.
      Он махнул на двери, через которые они вошли в зал, сделав знак Пирсону открыть одну из них.
      Лицо её потухло.
      - Но я думала, вы сказали, я могу идти?
      Шотландец возразил:
      - Я не имел в виду домой. Не сейчас, ещё нет. Нам ещё нужно поработать, провести эксперимент. Понимаете, ваша кузина, мисс Бэрон, не упала с балкона. Ей помогли - умышленно.
      Найрн Инглиш уставилась на него. Она стояла расслабленно, опустив руки и держа в одной голубой льняной платочек. И в мгновение ока вдруг напряглась. Было видно, как её охватил страх, и можно было догадаться о крепости её защиты, которую теперь начисто смело ужасным известием.
      - Убийство, - выдохнула она сквозь мгновенно побелевшие губы. И вдруг стала ребенком, потерянным, испуганным и беспомощным.
      - Убийство, - повторила она.
      Это не было вопросом; это было утверждение, вырвавшееся из пересохшей глотки, нечто очевидное, решенное и - возможно - она подозревала или даже знала, но надеялась, что никто другой не догадается.
      Пирсон двинулся к дверям; она машинально развернулась.
      Макки наблюдал, как она уходит, будто лунатик, не останавливаясь ни на чем взглядом, пока тот не упал на крупного, крепкого, краснолицего капитана, нажимающего ручку так, чтобы не затронуть её саму. Это, казалось, привело её в себя. Головка червоного золота откинулась назад; рука с голубым платочком взметнулась ко рту, она прижала его к губам, чтобы остановить рвущиеся слова, крик, имя, обвинение, оправдание. И поспешно выпорхнула за порог в большой, битком набитый гудящий зал.
      Пирсон закрыл дверь, повернулся и строго посмотрел на шотландца.
      - Слушайте, инспектор. Вы не видели девушку, когда она считала, что здесь никого нет. А я видел. Она что-то замышляла. Она...
      - Да, - протянул Макки. - Мисс Инглиш очень опасна. Милашка. И умна к тому же. Она напоминает мне ту красотку... Как её звали? Иду Сирз, за которой мы охотились в Кливленде. Она отравила своего мужа и двоих детей. Найрн Инглиш была в галерее, когда мы только вошли. Мы слышали звук - это она выскальзывала. Мы спугнули её. Упорная девушка. Она ждала в дамской комнате, пока не подумала, что путь свободен, и вернулась.
      Капитан был озадачен.
      - Для чего, инспектор? Здесь ничего нет. А если у неё были ушки на макушке, она должна была знать, что мы, то есть вы, на балконе. Она не могла рассчитывать что-то здесь сделать.
      - Ее волновал не балкон, - мрачно буркнул шотландец. - А ручка двери, ведущей на него. Маленькая ретушь. Свяжись с управлением. Вели направить сюда парочку людей. Я хочу снять отпечатки с этой ручки. Пусть Ширер подключит всех, кого найдет. Нам потребуется серьезная помощь. Позвони комиссару, доложи, что произошло. И попытайся ещё раз связаться с отцом Барбары Бэрон. А теперь насчет Джордана Фэрчайлда... И что нам делать с этой толпой?
      Глава 5
      Менее чем через четверть часа заработала машина, отбирающая среди двухсот пятидесяти случайных людей, бывших на показе, мужчину или женщину, столкнувших Барбару Бэрон.
      Похоже, с мотивами не будет затруднений. Пока Макки вводил сотрудников в курс дела, пронырливый маленький детектив по имени Тодхантер собрал кучу информации о мертвой дебютантке. За те три месяца, что она была студенткой в Международной Школе Дизайна, Барбара Бэрон умудрилась завоевать всеобщую ненависть. Она была грубой, наглой, невыносимой, злой, снобкой и лгуньей. Но и это неважно, это можно было бы игнорировать или высмеять. Важна была её страсть к лести и мужскому вниманию и то, на что она шла ради этого.
      Она разбивала дружбу, на корню губила романы и щедро раздаривала разногласия и огорчения. У неё было для этого все - всепоглощающее тщеславие, злобный ум, очаровательная внешность, сладкий, как мед, голос и взгляд, когда она этого хотела, и эффектная аура богатства и положения в обществе. Некоторые умнейшие мужчины попались на это - к своему несчастью. Барбару Бэрон они не интересовали. Что ей нужно было, так это греющее сознание своего превосходства в новом мире, в который она вторглась.
      Она стала любимицей Джордана Фэрчайлда, что не добавило ей популярности.
      Слоняясь вокруг, Тодхантер собрал с дюжину уклончивых оценок.
      - Д.Д. (Джон Джордан Фэрчайлд) будет очень печалиться о своей маленькой любимой девочке...
      - Маленькой любимой сучке.
      - И Фил тоже.
      Филом был Филипп Монтан, художник, выполняющий функции наставника.
      - Ну, зато мисс Карлайл не будет. Не скажешь, что она любила Барбару Бэрон. Та ей нравилась, да, но...
      - Ты сошла с ума. Джоан Карлайл и Д.Д. не живут вместе уже годы.
      - Я не сказала, что она ревновала, глупая. Она просто не любила Бэрон. Кроме того, моя тетя видела её с мужчиной в Терраса-клаб. Довольно красивый голубок, представляешь? Ну, все же Найрн не будет выплакивать глаза. Ты не слышала, что Бэрон сказала про портрет Найрн работы Филиппа Монтана?
      Рассказчица передразнила аффектацию дебютантки, диссонируя гласные и произнося согласные с придыханием больного аденоидами.
      - Барби сказала: "- Но Филипп, дорогой, ты не схватил её глаза. Они чуть косят - разве не так, а ты нарисовал прямыми. А её рот - он у неё всегда раскрыт..."
      Найрн. Найрн Инглиш. Тодхантер слышал имя златокудрой красавицы снова и снова, произносимое с пренебрежением, жеманством, уважением, завистью. Секретарша, мисс Дрейк, внесла свою долю. Она не благоволила к погибшей девушке и жестоко ссорилась с Д.Д. насчет нее. Все было очень смутно. Это указало им поле деятельности.
      Информация, относящаяся к Джордану Фэрчайлду и его жене, инспектора заинтересовала. То, что она носила девичью фамилию, ничего не значило; многие женщины её оставляют, и в её поведении с художником, и в его все говорило, что они лучшие друзья. Возможно, они были чуточку чересчур вежливы друг с другом. Взаимная неучтивость - единственный надежный показатель содержательной семейной жизни. У Фэрчайлда была внешность баловня. Он выглядел Дон Жуаном, но после сорока романтические бредни надоели и мешали всем, включая их несчастного владельца.
      Что до секретарши, она занималась своими делами и ожидала от других того же. Тут не было большой фантазии, но зато полно здравого смысла, действенности и силы. Если Барбара Бэрон переступит границы, мисс Дрейк уничтожит её, не моргнув глазом.
      Да, насчет мотивов здесь было над чем поработать. Опять нужен был благоприятный случай, чтобы отбросить тех, кто не мог убить несчастную красавицу.
      Насколько они сейчас знали, только пятеро покинули показ между окончанием шоу и решением жюри. Эти пятеро были: мистер и миссис Инглиш, художник Филипп Монтан, Билл Джекобс, независимый фотограф, женщина по фамилии Нордоф, делавшая материал для рекламного журнала. Послали людей разыскать их, следующим шагом было восстановление картины смерти Барбары Бэрон.
      Это дело становилось все более рутинным. В целом люди работали прекрасно. Предварительные приказы его собственным людям и ближайшим к Шайнбоун-аллее патрульным облегчали дело. Задержка была недолгой. Пока запущенная машина работала, Макки направился с новостями к Джордану Фэрчайлду и мисс Карлайл, ожидавшим его в кабинете.
      Шотландец не стал ходить вокруг да около. Время для этого прошло, он рубил с плеча.
      Смерть Барбары Бэрон не была ни несчастным случаем, ни самоубийством; это было убийство. Ее убил некто вышедший с ней на балкон покурить, когда она покинула студию в десять, или убийца присоединился позже.
      Фэрчайлд сломался. Он был похож на безумного скептика, пораженного и неверящего. Он сидел, подавшись вперед и уронив голову на руки; когда Макки заговорил, он вскочил на ноги, пьяно шатаясь, со слепым взглядом.
      - Я не могу! Господи, нет!
      Лицо его из белого стало красным, вены вздулись, будто его хватил паралич. Было очень похоже на то. Руки царапали воротничок, из глотки вырывался хрип.
      Секретарша - не жена - кинулась на помощь, усадила на стул, принесла воды из холодильника, спокойно и с неумолимой решительностью расстегнула воротник. Джоан Карлайл не обратила на мужа никакого внимания. Она сама была слишком подавлена. Высокая застывшая фигура, окаменевшие мраморные руки и плечи, живое острое личико осунулось, и все же это было элегантное лицо смерти с героической скорбью.
      После этого интерес Макки возрос. Здесь все не поверхностно, а намного глубже. Убийство в школе, в самом помещении одной из наиболее ярких студенток было шоком, ударом. Но в реакции Фэрчайлда и его жены было что-то более глубокое и сокровенное, чем просто шок. Может потому, что втайне они надеялись услышать о несчастном случае, а не об убийстве?
      Секретарша, очевидно, тоже это почувствовала, потому что сказала, торопливо, слишком торопливо и вкрадчиво:
      - Барбара Бэрон была родственницей мистера Фэрчайлда, инспектор. Они с мисс Карлайл знали её долгие годы.
      Да, эти люди рачительно выдавали информацию. Почему они не сказали этого раньше?
      Макки не задавал никаких вопросов. Это позже. Он просто объяснил, что должно быть сделано, как это делал лейтенант Ширер сосредоточенной и внимательной публике в студии; восстановление картины критического интервала, с десяти часов до десяти ноль пять.
      Это не так сложно, как казалось. Все сводилось к троекратной проверке. А находился приблизительно рядом с В и С, В - с А и С, а С - с ними обоими. Ни Фэрчайлд, ни Джоан Карлайл не стали протестовать. К Фэрчайлду частично вернулось хладнокровие, но сил было слишком мало, чтобы растрачивать их на протест, тщетный в любом случае. Его жена успешнее вернула себе нормальное состояние, но женщины быстрее реагируют и управляют эмоциями лучше мужчин.
      Все было готово, когда небольшая процессия вошла в студию, с Джорданом Фэрчайлдом и его женой во главе - они действительно были очаровательной парой - и с Макки и секретаршей замыкающими.
      Норма Дрейк находилась в кабинете примерно с десяти до прихода полиции, поэтому Макки попросил её сыграть роль погибшей девушки, чтобы все согласовать. Мистер и миссис Инглиш уже были в студии. Инглиш доставил жену наверх, протестующе заявляя, что ей следует быть дома в постели. Они сидели в первом ряду с полудюжиной других людей, считая трех членов жюри.
      Фэрчайлд присоединился к ним, упав в соседнее с миссис Инглиш кресло. Вероятно, отупелому выражению и бледностью кожи она обязана была стрессу.
      Верхний свет потушили. Все прожектора сосредоточились на сцене. Публика, более двухсот сорока человек, ожидала, лица мужчин и женщин в вечерних нарядах, молодых людей и девушек в обычной одежде стали белыми овалами, эллипсами, квадратами. Несколько человек оставались в соседней студии: учитель-закройщик, который помогал Барбаре Бэрон с платьем, девушка с предыдущего выхода с подругой и Найрн Инглиш, которая выводила модели через арку.
      Джоан Карлайл заняла место, где была во время показа, слева от задника, повернувшись к публике и сцене. Даллиган и Херчфилд установили на стратегических позициях две съемочных камеры из криминальной лаборатории, проходы заполнили детективы с остановленными часами в руках, вперед вышел лейтенант Ширер.
      Людей уже проинструктировали. Его голос звучно тек из микрофона:
      - Прошу вас представить, что сейчас ровно десять. Оглядитесь и посмотрите, все ли так, как было перед появлением на сцене мисс Бэрон.
      Завертелись головы, зашуршали женские наряды, люди шепотом переговаривались; шепот затих, никто не сказал ни слова.
      Ширер снова заговорил в микрофон:
      - Сейчас делайте то же самое, что делали тогда, займите то же положение, разговаривайте с теми же людьми, производите те же действия. Продолжайте, пока не дадут команду остановиться.
      Он отошел и поднял руку; затрещали камеры, Норма Дрейк медленно обошла задник и поднялась по ступенькам на сцену. В это время мисс Карлайл начала читать описание платья на Барбаре Бэрон.
      Конечно, эта темнобровая женщина в роговых очках и строгом черном костюме нисколько не походила на эффектную фигуру в атласе слоновой кости и с плывущей фатой, скрепленной цветами под подбородком и над красивыми детскими бровями, которая стояла тут прежде. Женщины истерично захихикали, мужчины закашляли. Но ни к чему люди не привыкают так быстро, как к свершившемуся факту. Барбара Бэрон мертва. Полиция проводит расследование. Стадный инстинкт был силен; они делали, что им сказали. Представление продолжалось.
      По его окончании, через каких-нибудь полчаса, двести сорок четыре человека из двухсот пятидесяти трех были исключены из возможных убийц. Они не могли приложить руку к убийству Барбары Бэрон. Во время проверки они все время находились в пределах двух студий.
      Остались девять, девять человек, которые, по всеобщему признанию выходили из студий между десятью и десятью ноль пятью, а значит, могли столкнуть погибшую дебютантку с перил балкона в Шайнбоун-аллею.
      Этими девятью были:
      - Фэрчайлд и его жена Джоан Карлайл;
      - секретарша Норма Дрейк;
      - Найрн Инглиш;
      - её брат и его жена;
      - и трое ушедших, - художник Монтан, фотограф и женщина-корреспондент.
      Девять человек. Неплохо.
      Макки был ужасно доволен. Это было не бесспорно: кто-то мог перепутать, кто-то мог появиться позже. Но он надеялся, что нет; девятерых было достаточно, но фактически оказалось, и восьмерых много. Шотландец отправил детективов в толпу собирать показания, чтобы продолжить отсев, и сразу же наткнулся на загвоздку.
      Найрн Инглиш не была там, где сказала, когда убили её кузину.
      Глава 6
      - Но, Найрн, дорогая - Фанни Инглиш недоуменно уставилась на свою молодую золовку, приглаживая хорошенькой ручкой с тонкими пальцами и красивыми ухоженными ногтями прическу. В этом не было надобности. Выглядела та превосходно. Невозможно представить миссис Инглиш иной, кроме как изящной, будь это дома или в свете, днем или ночью. Даже в центре циклона эта женщина будет озабочена, как сидит шляпка или складкой на чулке.
      - Тебя не было здесь, - повторила она несчастно. - Я имею в виду, где была я. Я искала и звала тебя, но тебя не было.
      "Здесь" означало дамскую комнату и примыкающий туалет, куда, как сказала Найрн Инглиш, она вышла незадолго до десяти и где пробыла приблизительно с четверть часа. Фанни Инглиш, взяв шаль, зашла туда в одну - две минуты одиннадцатого и потом присоединилась к мужу у лифта в приемной.
      Комната была маленькой. Поместились там туалетный столик, кушетка, два стула; да ещё четыре двери. Дверь напротив ведущей в коридор открывалась в выставочный зал, галерею, которую нужно было пересечь, чтобы совершить убийство и вернуться, чтобы спрятаться в толпе - или исчезнуть.
      Найрн Инглиш сидела на ручке кресла, слегка упершись ногами в пол и сунув руки в карманы. Пока её невестка говорила, под покровом одежды они сжались в маленькие твердые кулачки. Очень осторожно своим чуть осипшим, богатом оттенками голосом она возразила:
      - Нет, я была здесь, Фанни. Не будь дурой. Я была здесь.
      И указала на две кабинки напротив ряда раковин за открытой дверью туалета.
      Полная шея Фанни Инглиш и нежное удивленное лицо залились густой малиновой краской. У неё был традиционный склад ума, и её смущало и расстраивало столь грубое упоминание в присутствии инспектора об одной из жизненных потребностей. Но она держалась своего с присущим ей дружелюбием и вежливостью.
      - Найрн, дорогая, тебя не было. Это я и пыталась сказать. Тебя не было здесь. Нигде. Я открыла обе двери и посмотрела.
      Она почти плакала. Ее взгляд умолял молодую золовку простить её и объяснить глупую ошибку, вокруг которой поднялась такая суета.
      Маленькие яркие губки Найрн Инглиш сложились в не очень-то победную улыбку. Больше было похоже, что она хотела бы искусать свою родственницу. Тон остался холодным.
      - Прости, Фанни, но ты ошибаешься. Я вошла сюда, когда Барби ещё была на сцене, и провела здесь добрых пятнадцать минут. Мне нужно было смыть косметику, и у меня болела голова. Если ты настаиваешь, что меня здесь не было, разве ты не видишь, что делаешь? Ты разбиваешь собственное алиби. Потому что, если ставить вопрос, кто был здесь и кто не был, - я была. Подумай ещё раз, Фанни, дорогая. Столько всего произошло, что ты могла перепутать или забыть.
      Это была самая наглая и откровенная попытка фальсифицировать показания, с которой шотландцу приходилось когда - нибудь сталкиваться. Похоже, Фанни Инглиш этого не поняла.
      - Алиби? - прошептала она, и её фарфоровые голубые глаза без видимых следов теней расширились от ужаса. - Алиби! Но ты же не думаешь... Ну конечно, ты не думаешь, что я могу быть как-то связана с... С тем, что Барби упала с балкона! О, какой ужас!
      Хлынули слезы. Она открыла бархатную вечернюю сумочку, вынула изящный белый платочек, расправила его, вытерла глаза и вскинула мокрые ресницы на шотландца.
      - Барби была мне подругой, - сказала она. - Думаю, несмотря ни на что, я была её самым близким другом. Она была вздорной девчонкой, временами невыносимой, но я её понимала. Она приходила ко мне с проблемами, рассказывала вещи, которые никогда никому не говорила. Уверена, никто не поверит, что я замешана в её смерти.
      Чуткое ухо Макки уловило в её тоне тихую угрозу. Адресованную не ему, а Найрн Инглиш. Зуб за зуб.
      - Барби рассказывала мне то, что больше никому никогда... Она приходила ко мне со всеми проблемами..., - продолжала в запале Фанни Инглиш. - Вы заступитесь за меня, и я все расскажу присяжным.
      Макки повел себя осторожнее. Миссис Инглиш была особой с характером осмотрительным, методичным и осторожным. Такая женщина ничего не делает в спешке. Если он хочет чего-то он неё добиться, то не здесь и не сейчас, ей надо время все обдумать.
      Она не спускала с него тревожного взгляда. Макки чистосердечно сказал:
      - Дело не в том, что я думаю, миссис Инглиш, дело в фактах. Мы должны строго придерживаться фактов, иначе ничего не добьемся. Чтобы совершить убийство, для начала нужен был удобный случай. Чтобы пройти на балкон, откуда упала мисс Бэрон, нужно пройти через выставочный зал. Туда можно попасть из студии, из приемной и из этой комнаты. Мисс Бэрон была убита между десятью и десятью ноль пять...
      Проклятый патрульный Грим. Если бы он только посмотрел на часы, когда тело рухнуло на мостовую! Во всяком случае, он вполне мог ошибиться на пару минут.
      - Вы говорите, что в это время были здесь; мисс Инглиш тоже утверждает, что была. Вы не встретились. Если предположить, что, как вы говорите, вы делали, мисс Инглиш, - взгляд его прошелся по кабинкам туалета и по обеим женщинам, - это невозможно.
      Он подождал. Найрн Инглиш упрямо молчала. Она сказала все, что собиралась. Фанни Инглиш беспомощно повторила:
      - Я вошла сюда, и обе кабинки туалета были пусты.
      Если неотразимая сила сталкивается с инертным телом - это тупик. Одна из этих женщин лгала. Вот разве что... - Макки посмотрел на четвертую дверь, напротив туалета, пересек комнату и открыл ее; это была фотолаборатория.
      Он включил свет.
      Обычное оборудование: раковина, увеличитель, рабочие столы, полки, камера для копий, разные принадлежности, бумага и химикаты. Второго выхода не было. Под одним из столов валялся маленький светлый клочок.
      Макки остановился и поднял его. Это был голубой льняной платочек, смятый в мокрый комочек. Он его расправил. Инициалы "Н.И." в уголке. "Н.И." - Найрн Инглиш; девушка была в комнате совсем недавно; платочек ещё не высох. Он был похож на тот, с которым она направлялась к двери на балкон. Она явно им пользовалась.
      Все было ясно. На её лице были следы слез, когда они впервые столкнулись в выставочном зале меньше часа назад, слез, пролитых до их прихода. Экспертиза платка не требовалась, Найрн Инглиш рыдала в него, неистово и безумно, чуть раньше этим вечером.
      Что произошло с ней за те пятнадцать минут, которые её не было в студии после окончания шоу, пятнадцать минут, включающие пресловутые пять, в которые убили Барбару Бэрон? Макки уже догадался о её антипатии к покойной кузине. Только сильные эмоции могли вызвать такой бурный поток слез, ненависть, или страх, или ярость, или все сразу.
      Он неторопливо вернулся в дамскую комнату.
      Девушка сидела в той же позе, обняв руками скрещенные колени и склонив золотистую головку.
      - Почему и когда вы входили в темную комнату, мисс Инглиш?
      Молчание. Она продолжала смотреть в зеркало на туалетном столике в углу, будто его не слышала - или пыталась придумать подходящий ответ.
      Зеркало! Он пристально взглянул на него. Может быть. Это было тройное зеркало с двумя чуть отведенными створками. Туалетный столик стоял так, что сидевший за ним видел часть выставочного зала, если дверь была отворена.
      - Дверь была открыта или закрыта, когда вы вошли в эту комнату около десяти часов, мисс Инглиш?
      Он задал вопрос так неожиданно, что это вывело её из равновесия. Ее мысли были явно заняты темной комнатой и правдоподобным оправданием. Она повернулась и взглянула на него. В серых глазах застыл ужас.
      - Я... не знаю, - беззвучно выдохнула она.
      Макки подошел к закрытой двери и на фут приоткрыл её. Там снимали отпечатки, работая со светом, камерами и порошком; он подошел к туалетному столику, сел на пуфик напротив него и посмотрел в зеркало. В правой створке отразилась часть выставочного зала, включая край ведущей на балкон двери. Потом инспектор повернулся и взглянул на девушку.
      Щеки её были цвета сливок. Она уперлась ногами в пол и вцепилась в ручки кресла обеими руками. Фанни Инглиш в недоумении переводила взгляд с одного на другого. Она была напугана и взволнована.
      Макки заметил светским тоном:
      - Если вы не говорите, что произошло, мисс Инглиш - скажу я. Вы сидели здесь, за туалетным столиком, когда ваша кузина, мисс Бэрон, зашла в выставочный зал в десять часов. Вы увидели, как она пересекла его и вышла на балкон. Вы последовали за ней. Потому вас не было в этой комнате, когда миссис Инглиш зашла парой минут позже. Вы нашли мисс Бэрон сидящей на перилах террасы. Она сидела с сигаретой. Вы спросили: "- Огоньку, Барби?" и зажгли спичку. Вы подошли к ней. А потом...