Крушение небес

Дель Рей Лестер
Крушение небес

      Лестер Дель Рей
      Крушение небес
      перевод М. Вайнер
      Глава первая
      - Дейв Хансон! Силой истинного имени вызываем клетки тела и свойства характера, ка и ид, эго и...
      Дейв Хансон! Это имя всплыло из кромешной тьмы, проникая в него, возрождая его из небытия. Он вдруг осознал, что жив, и удивился. Он вдыхал воздух, обжигающий легкие. Почему учащается дыхание?! Он же умер!
      Гоня из мозга бредовые видения, он взял себя в руки и сделал еще один вдох. На этот раз воздух обжигал слабее, и он смог оценить окружающие его запахи. Отвратительной больничной вони он, вопреки ожиданиям, не почувствовал. Вместо этого в ноздри проникал ядовитый дым серы, зловоние жженых волос и приторный аромат ладана.
      Он подавился этими запахами. Диафрагма напряглась от острой боли в давно не тренированных мышцах, и он чихнул.
      - Хороший знак, - произнес мужской голос. - Только живое существо способно чихать. Но если не поможет саламандра, его шансы очень невелики.
      Другие голоса что-то согласно пробормотали, и снова заговорил мужчина:
      - Сир Перт, для него требуется более глубоко проникающий огонь, чем большинство саламандр. Мы можем прибегнуть к помощи высокочастотного облучения, но я недолюбливаю его побочные эффекты. А что, если попробовать в деле ручного сук-куба?..
      - Все это ненадежно, - ответил первый голос. - Да еще небо рушится... Нет, мы должны полагаться только на собственные силы.
      Эти слова растекались в тумане полусознания и полумыслей. Небо рушится? Как интересно...
      У Стрельца спросила Дева:
      Кто луну подвинул влево?
      Отвечает ей Стрелец:
      Тут вчера гулял Близнец...
      Он подумал: это мячик,
      Поиграю с братцем, значит...
      Как - с размаху - бац ногой!
      Ах, как больно! Ой-ой-ой!
      В небесах, где все так гладко
      Это кто ж так шутит гадко?
      Кто подсунул шалуну
      Вместо мячика... луну?
      Внезапно лежащий на больничной койке содрогнулся, вспомнив зрелище, увиденное им в последний момент перед погружением в небытие. Вспомнил и попытался найти название.
      - Буль... буль... - прохрипел он. - Буль... дог...
      - Бредит, - пробормотал первый голос.
      - Нет, не бульдог... бульон? - Опять ошибка. Человек на койке сделал новую попытку, заставив непослушный язык сказать: - Бульвар?
      Проклятие, неужели он не может произнести простое английское слово?
      Однако вокруг говорили не на английском. И не на канадском варианте французского, единственном иностранном языке, который он понимал. И все же человек узнавал слова, хотя вполне отдавал себе отчет в том, что никогда раньше их не слышал. Язык был ничем не хуже остальных, но в нем, похоже, отсутствовало слово "бульдозер". Человек изо всех сил пытался открыть глаза, и наконец ему это удалось.
      Комната оказалась вполне обыкновенной, несмотря на странные запахи. Он лежал на высокой кровати в палате с аккуратными белыми стенами, а на спинке кровати, в изножье, даже была прикреплена какая-то табличка. Он сосредоточил взгляд на двери и... вероятно, на медсестрах, смотрящих на него с профессиональной тревогой.
      Но вместо обычных халатов на них были балахоны, украшенные какими-то странными рисунками: звездами, полумесяцами и другими знаками, символизирующими, наверное, астрономию и химию.
      Он протянул руку к тумбочке, чтобы взять с нее и надеть очки. Очков не было! Это поразило его больше, чем все остальное. Он, должно быть, бредит, и комната существует лишь в его воображении. Дейв Хансон был настолько близорук, что без очков не мог разглядеть людей и тем более одежду.
      Человек средних лет с тонкими усиками наклонился к табличке, находящейся почти у ног Дейва.
      - Гм... - произнес он уже знакомым голосом. - Марс благоприятствует Нептуну. Да еще Скорпион так изменился... Гм... Вот что, сестра, введите-ка нашему пациенту два кубика кортизона!
      Хансон попытался сесть, но не смог: руки не выдерживали веса туловища. Он открыл рот. Тонкие пальцы коснулись его губ, и он взглянул в успокаивающие голубые глаза. Лицо медсестры было обрамлено медно-рыжими локонами, у нее была прозрачная кожа и классические черты лица, которые встречаются раз в миллион лет, но благодаря которым до сих пор жива легенда о рыжих волшебницах.
      - Ш-ш-ш, - прошептала девушка.
      Он попытался освободиться от ее руки, но медсестра мягко покачала головой. Другой рукой она начала делать какие-то сложные пассы, имеющие, наверное, ритуальный смысл.
      - Ш-ш-ш, - повторила она. - Отдыхайте. Расслабьтесь и спите, Дейв Хансон, и вспомните то время, когда вы были живы.
      Из уст доктора вылетел какой-то резкий звук, и сестра умолкла. Сказанное ею расплывалось в мозгу Хансона, он изо всех сил пытался воспроизвести зги слова. "Когда вы были живы"... Как будто он давно умер... Мысли были ему неподвластны, бессовестно крошились и разбегались.
      Легким прикосновением девушка закрыла ему глаза, и он перестал ощущать запахи и слышать звуки. Сначала он почувствовал острую боль - наверное, ему сделали укол.
      Потом он остался наедине со своими воспоминаниями, большей частью о том, последнем, дне, когда он еще был жив. Да, это было проще, чем думать, - просто восстанавливать в памяти события, свое прошлое, свою жизнь...
      Прежде всего он увидел лицо, своего дяди, глядящего на него исподлобья. Дядю звали Дэвид Арнольд Хансон, и он олицетворял собой мечту каждой женщины об идеальном мужчине. Но в тот момент он казался Дейву его личным чертом-истязателем.
      Дядя запрокинул голову, и его смех раскатился по всему офису.
      - Твоя подружка пишет, что последнее время дела у тебя не ладились, хе-хе... - сказал он. - И теперь ты являешься сюда и этак ненавязчиво требуешь достойной работы, верно? Хорошо, дорогой племянничек, у тебя будет достойная работа! С одной оговоркой: для начала ты подпишешь контракт!
      - Но... - начал было Дейв.
      - Никаких "но", олух ты царя небесного! Или соглашайся, или отказывайся, третьего не дано. И прежде чем соглашаться, внимательно прочти договор! Ты не получишь ни цента, если не проработаешь со мной минимум год! Как там записано, так и будет! - Дядя замолчал, не договорив самоочевидного: в свое предприятие он вложил душу и вовсе не собирался вылетать в трубу, устраивая богадельню для всяких там никчемушных бедных родственников. - И я тут прознал, что у тебя в кармане ветер свищет, тебе не наскрести денег даже на билет до Саскачевана. Если все-таки сбежишь, я позабочусь, чтобы ты никогда и нигде не получил работы. Я обещал сестре сделать из тебя человека и, клянусь Юпитером, сделаю! А мужчина в моем понимании - вовсе не тот хлюпик, который бежит поджавши хвост от малейшей неурядицы. И не безмозглый жеребец, которого взбалмошная девчонка, которой не терпится выскочить замуж, запросто взнуздает и приведет к алтарю... Когда мне было столько лет, сколько сейчас тебе, уж я-то...
      Дейв больше не слушал. Он в бессильной ярости выскочил из офиса и нетвердой походкой пошел к компьютерному центру, но потом свернул с пути. К черту работу, к черту дядю! Он поедет в город и будет делать все, что ему нравится!
      Хуже всего было то, что дядя Дэвид действительно мог осуществить свою угрозу - позаботиться, чтобы Дейв больше нигде не получил работы. С Дэвидом Арнольдом Хансоном считались все. Кроме него, ни один человек на Земле не добился бы разрешения построить огромную стену через всю северную Канаду, чтобы отражать арктические ветра и тем самым изменить климат. И никто другой не смог бы выполнить эту невыполнимую задачу, даже после того, как двенадцать стран объединили свои ресурсы, чтобы финансировать грандиозный проект. Но он добился своего и уже приступил к осуществлению задуманного. В последнюю зиму, проведенную в Чикаго, Дейв заметил, что предсказания дяди Дэвида сбываются.
      Как и большинство современников, Дейв почти поклонялся этому исполину духа, каковым, без всяких сомнений, был его дядя. Дейв с радостью ухватился за шанс поработать под его руководством. И совершил глупость.
      В Чикаго у него вообще-то все ладилось. Ремонтируя компьютеры, он не разбогател, но на жизнь вполне хватало, и он был доволен. И там была Берта, может быть, не куколка из кино, но вполне симпатичная девушка, которая к тому же прекрасно готовила. Для тридцатилетнего сухопарого и застенчивого коротышки, похожего на гротесковых персонажей старых фильмов, он жил припеваючи.
      Затем пришло письмо от дяди, предложившего ему работу на строительстве, с окладом в три раза больше, чем у ремонтника компьютеров. Ничего не было сказано о романтичных и прекрасных индейских служанках, но воображение Дейва дополнило розовую перспективу этим пикантным штрихом. Ему понадобятся деньги, когда они с Бертой поженятся, да и работа на свежем воздухе полезна для здоровья.
      Индейские девушки, конечно, оказались на деле старыми толстыми тетками, которые о белых мужчинах знали все. Жизнь на свежем воздухе превратилась в пять месяцев мучений под дождем, снегом, градом, в бурях и туманах, да плюс к этому - постоянное стучание зубами в промерзших тракторах, да плюс к этому - дышание ядовитыми выхлопами дизелей. Верно, дядя Дэвид оказался строительным гением, но его интерес к Дейву, похоже, объяснялся лишь тем, что ему надоело корчить из себя доброго самаритянина, и он решил отыграться на ком-нибудь из родственников. А "легкая работа" оказалась адом, которого не выдержал штатный компьютерщик фирмы, бросивший все и сбежавший, оставив Дейву всю свою работу, в том числе и добычу необходимых данных в полевых условиях.
      Берта писала страстные письма, в которых уговаривала немедленно возвращаться и жениться на ней. А дядя Дэвид считал, что это капризы изнеженной дурочки!
      Дейв не соображал, куда его ведут ноги, он лишь смутно отдавал себе отчет в том, что спускается в глубокий овраг, подальше от строительной площадки. Он слышал, как наверху по узкому серпантину движутся тракторы и бульдозеры, но он привык к этому звуку. Он также слышал истошные крики в той стороне, но не обращал на них внимания: на любом строительстве Хансона кто-нибудь всегда рвал голосовые связки, требуя от подчиненных немедленно сделать то, что должно быть сделано еще позавчера. Дейв поднял голову, только когда услышал собственное имя. И застыл от ужаса.
      Бульдозер раскачивался на краю уступа, прямо над ним. Из-под него вываливалась земля, а гусеницы нелепо крутились вхолостую. Пока Дейв приходил в себя от испуга, уступ полностью обвалился, бульдозер завис на миг, а потом устремился прямо на Дейва. Рев мотора заглушил его крик. Он попытался отпрыгнуть, но от ужаса ноги отказались повиноваться. Тяжелая махина двигалась неуклонно. Лязгающие гусеничные траки, как огромные зубы, неумолимо приближались к нему.
      Наконец он упал прямо на Дейва. Что-то лопалось, клокотало и багровело в невыносимом сумбуре мучений.
      Придя в себя, Дейв Хансон попытался закричать и ухватиться за спинку кровати, но не смог поднять руки - до того был слаб. Сон о прошлом уже улетучился.
      Ужас, который, как он думал, был смертью, остался гдето вдали.
      Очевидно, Дейв - в обыкновенной больнице, еще жив, и его кое-как "починили". Все то, что он вспомнил при своем прежнем пробуждении, вероятно, было смесью фактов и бреда. И вообще, как он мог судить, что нормально в столь экстремальной ситуации, а что ненормально?
      Ему удалось сесть в постели, и он попробовал рассмотреть окружающую обстановку. Но в комнате было уже темно. Когда его глаза привыкли к сумраку, он разглядел небольшую жаровню и похожего на ожившего мертвеца старика в черном халате, украшенном крестами. На голове у него было что-то вроде митры со свернувшейся медной змеей спереди. Качая белой бородой, он беззвучно шевелил губами и делал пассы над радужным огоньком, и тот неожиданно вырос в клубы белого сияния.
      Вверх поднялись облака белого огня.
      Дейв протянул руку, чтобы поправить очки, и снова обнаружил, что их нет. Но он никогда еще не видел так ясно.
      В этот момент чей-то поющий голос нарушил ход его тревожных мыслей. Похоже, это был Сир Перт. Дейв медленно повернул голову, и от этого слабого движения его затошнило, но он увидел доктора, стоящего на коленях на полу, словно разыгрывая какую-то пантомиму. Слов песни Дейв не разбирал.
      Чья-то рука закрыла Дейву глаза, и сестра зашептала ему на ухо:
      - Ш-ш-ш, Дейв Хансон! Это Сатер Карф, так что не перебивайте! Может случиться наибольшее кажущееся сближение небесных тел.
      Он, задыхаясь, упал на подушку. Сердце колотилось, как сумасшедшее! Что бы ни происходило, он был не в состоянии ничему помешать. Но он знал, что это не бред.
      Он не обладал таким воображением.
      После долгой паузы песня изменилась. Сердце у Дейва забилось еще чаще, потом немного реже, и ему стало холодно. Он задрожал. Это не похоже ни на ад, ни на рай!
      Скорее напоминало лабораторию алхимика - какого-нибудь Калиостро, древнего мистика. Но Дейв был уверен, что язык, на котором здесь иногда говорят, не древний.
      В нем присутствовали такие слова, как электрон, пенициллин и желчный камень... Они не прозвучали в речи присутствующих - Дейв нашел их в своей голове.
      Песня возобновилась, теперь жаровня светилась тускло-красным, и стало видно, что разочарование на лице Сатера Карфа сменилось решимостью. У красного огня появилась белая сердцевина, она превратилась в толстого плазменного червя. Старик взял его в руку, погладил и поднес к Дейву. Червяк отделился от ладони незнакомца и поплыл к груди лежащего на кровати.
      Дейв было отпрянул, но Сир Перт и медсестра бросились вперед и схватили его. Существо светилось все ярче. Вскоре оно засверкало, как раскаленный добела металл; старик, что-то бормоча, коснулся его, и оно свернулось на груди у Дейва, несколько потускнев. Тепло разлилось по всему телу Дейва. Двое мужчин сначала наблюдали, затем взяли свой аппарат и повернулись к выходу. Сатер Карф голой рукой поднял пламя с жаровни, поводил им в воздухе и что-то тихо произнес. Пламя исчезло. Мужчины ушли.
      - Чудо! - сказал Дейв.
      Подобные вещи он видел на сцене, но сейчас он, похоже, имел дело не с иллюзией. Да и тепло у него в груди было вполне настоящим. Вдруг он вспомнил, что где-то читал о существе вроде этого, оно называется саламандрой и считается опасным, разрушительным духом огня.
      Девушка кивнула в сторону неяркого свечения, исходящего от груди Дейва.
      - Естественно, - сказала она. - Как еще создать и держать в подчинении саламандру, если не с помощью чуда? Как отогреть замерзшую душу, если не с помощью чуда? Неужели в вашем мире не было никаких наук, Дейв Хансон?
      То ли пять месяцев, проведенные под диктатом дяди, так закалили его, то ли упавший на него бульдозер отшиб способность реагировать на пугающие слова - так или иначе, Дейв не испытал никаких чувств. А ведь девушка фактически сказала ему, что он находится не в своем мире. Он ожидал всплеска эмоций, но ничего не дождался и в конце концов пожал плечами. От этого движения ему стало больно, но он сдержал стон.
      - Где я, в аду, что ли? - спросил он. - И давно?
      Она недоуменно посмотрела на него.
      - В аду? Нет, не думаю. Некоторые говорят, что это Земля, некоторые называют ее Терой, но никто не называл это место адом. И... как я догадываюсь, прошло много времени с тех пор, как ты умер. В таких материях разбираются только Сатеры. Двойственность закрыта даже для Сиров. Во всяком случае, это не твое пространство и время, хотя некоторые говорят, что это твой мир.
      - Ты имеешь в виду путешествие в измерениях? - спросил Дейв.
      Он что-то слышал об этом из телевизионных программ, посвященных фантастике. Там путешествие во времени преподносилось как нечто вполне естественное. Как бы то ни было, он находился не в обыкновенной канадской больнице и не в том времени, когда жил и трудился на дядиной стройке.
      - Что-то вроде этого, - с сомнением согласилась она. - Но теперь спи. Ш-ш-ш. - Ее руки проделали сложные пассы. - Спи и поправляйся.
      - Не надо больше гипноза! - запротестовал он.
      Она продолжала жестикулировать и при этом нежно улыбалась ему.
      - Не будь суеверным, гипноз - это глупость. А теперь сделай мне одолжение, Дейв Хансон, усни. Я хочу, чтобы ты, когда проснешься, чувствовал себя хорошо!
      Против воли глаза у него закрылись, а губы не подчинялись желанию запротестовать. Усталость одурманила его мозг. Но некоторое время он все же продолжал размышлять. По-видимому, кто-то из будущего (так как это ни в коем случае не может быть прошлым) каким-то образом спас его от верной смерти; или Дейв был заморожен и дождался времени, когда медицина шагнула далеко вперед. Он слышал, что это в пределах возможного.
      Если это будущее, то это очень странное будущее! Разве что ученые сподобились создать какую-то религиозносупертехнологичную цивилизацию...
      Тошнота усиливалась, пока Дейв не почувствовал, что по лицу струится пот. Но одновременно с этим наступил паралич, и он потерял способность двигаться или стонать. Он хотел закричать - но горло не подчинилось.
      - Бедный человек-мандрагора, - тихо произнесла девушка. - Возвращайся в Лету! Но не переправляйся на другой берег. Ты нам очень нужен!
      И он снова умер.
      Глава вторая
      Все попытки привести его в чувство, по-видимому, не увенчались успехом. Большую часть времени он бредил; иногда умирал, и после энтропийной смерти наступал абсолютный холод, долгий, как космос. Иногда Дейв блуждал в ужасных фантазиях. И всегда, даже в бессознательном состоянии, он, казалось, отчаянно старался не развалиться на части внутри себя.
      Когда он пробудился, девушка по-прежнему была возле него. Он узнал, что ее зовут Нема. Обычно здесь же находился и крепко сбитый Сир Перт. Иногда Дейв видел Сатера Карфа или какого-то другого старика, работающего с необычным оборудованием, напоминающим знакомые капельницы. Однажды он увидел над собой железное легкое и почувствовал, что по его лицу проходит тонкий жгут.
      Он хотел было его сбросить, но рука Немы помешала.
      - Не тревожь сильфа, - велела девушка.
      Потом он очнулся, когда вокруг него возникла какая-то суматоха: то ли возбуждение, то ли паника. Он пребывал в полубреду, но видел людей, быстро опутывающих сетью или чем-то подобным его кровать, и видел что-то мокрое и густое, шлепающее и текущее от двери, невосприимчивое к протестам медперсонала. Кто-то выкрикивал приказы, среди них были адресованные какой-то русалке. Саламандра в груди у Дейва забралась глубже и, казалось, блеяла при каждом крике чудовища у двери.
      Сатер Карф сел и склонился над чем-то вроде чаши с водой, не обращая внимания на происходящее. Некоторое время он напряженно смотрел в чашу, а затем вдруг закричал:
      - Сыновья Яйца! Это их послание!
      Он дотянулся до жаровни, поймал огонь и, что-то прокричав, окунул его в чашу с водой. Когда он отдернул совершенно сухие руки, вдалеке раздался взрыв. Вдруг русалка начала медленно отступать. Саламандра в груди у Дейва замурлыкала, и он снова погрузился в кому.
      Позже, когда Нема кормила его, он попытался расспросить ее, но она отвечала неохотно.
      - Санитар проговорился о том, что ты здесь, - объяснила она. - Но не волнуйся. Мы послали твое второе "я", чтобы одурачить Сыновей, а санитара приговорили к рабскому труду на строительстве пирамиды в течение двадцати жизней. Я ненавижу своего брата! Как он смеет бороться с нами, когда падает небо?
      Потом бред, похоже, окончательно прошел, но Дейву это не доставило радости. На смену бреду пришла мрачная апатия. Он почти беспробудно спал, словно боялся тратить слабые силы даже на размышления.
      Сир Перт теперь почти не покидал его. Он явно был встревожен, но старался не показывать этого.
      - Нам удалось получить немного тестостерона от светловолосого гомункулуса, - сообщил он. - Это должно сразу же поставить вас на ноги. Не волнуйтесь, молодой человек, мы будем поддерживать в вас жизнь, пока не изменится Знак. - Но его слова звучали неубедительно.
      - Все молятся о тебе, - добавила Нема. - Молитва звучит по всему миру.
      Хотя это ничего для него не значило, но звучало дружески. Весь мир надеется, что Дейв выздоровеет! Он немного приободрился, но позже выяснилось, что молитва эта - принудительная и не имеет ничего общего с доброй волей.
      В следующий раз, когда он пришел в себя, его снова подвезли к железному легкому. На этот раз никакого сильфа не было, а дышал Дейв вроде бы и так вполне нормально. Но присутствие двух санитаров и человека в форме врача возле железного легкого придавало Дейву уверенности. Каковы бы ни были их методы, Дейв нисколько не сомневался, что они делают для его выздоровления все, что от них зависит.
      В следующий раз он попытался сам идти к легкому, и один из мужчин ободряюще кивнул. Но Дейв был слишком слаб, чтобы осуществить свою затею. Он поискал глазами Нему, но она куда-то отошла, что случалось нечасто. Он тяжело вздохнул, ему отчаянно хотелось, чтобы она была рядом. Она была гораздо опытнее санитаров.
      Человек в форме врача резко повернулся.
      - Останови! - приказал он.
      Прежде чем Дейв успел спросить, что он должен остановить, в комнату ворвалась Нема. Увидев трех мужчин, она побледнела, тяжело задышала и подняла руку, словно хотела защититься.
      Два санитара подскочили, один схватил ее, а другой зажал ей рот. Она отчаянно сопротивлялась, но мужчины были намного сильнее.
      Человек в форме врача с силой оттолкнул железное легкое и потянулся к карману. Оттуда он извлек обоюдоострый нож. Бросившись к Дейву, занес над ним клинок, целясь прямо в сердце.
      - Яйцо лопается, - нараспев произнес он очень приятным голосом, а его лицо с утонченными чертами действовало на психику Дейва сильнее, чем ужасное оружие. - Глупцы не могут укрепить скорлупу и предотвратить дальнейшее разрушение! Ты был мертв, сын мандрагоры, и снова будешь мертв! Но так как виноваты только они, пусть никакие страшные сны не преследуют тебя за Летой!
      Нож устремился вниз, но Неме удалось высвободиться. Она выкрикнула отрывистую команду. Саламандра вдруг вырвалась из груди Дейва и, заблестев ярче прежнего, поднялась к лицу нападающего. Она сияла яркой звездой. Мужчина отскочил назад и закрутился в неистовом ритуальном танце. Но было слишком поздно. Саламандра вонзилась в него и прошила насквозь. Человек стал съеживаться, таять... и наконец превратился в горстку пепла, осевшего на ковер. Саламандра повернулась и направилась к Неме. Та отчаянно пыталась защититься, но страх сковал ее, и руки отказывались повиноваться.
      Вдруг в дверях появился Сатер Карф. Руки у него были подняты, пальцы шевелились в сложном ритме. Слова срывались с губ шипящим потоком, слишком быстрым, чтобы Дейв мог их разобрать. Саламандра остановилась и начала неуверенно сжиматься. Сатер Карф повернулся и снова взметнул руки. Потом он выбросил вперед правую, словно что-то метнул, и повторил этот жест. С каждым броском один из лжесанитаров падал на пол, схватившись за шею в том месте, где виднелись следы стальной удавки. Они умирали медленно, глаза вылезали из орбит, а лица синели. Теперь саламандра двигалась к ним, направляемая, вероятно, чуть заметными движениями Сатера Карфа. Несколько мгновений - и все кончено.
      Старик тяжело вздохнул. На его лице пролегли глубокие складки изнеможения. Он перевел дыхание и, протянув руку к саламандре, нежно погладил ее, а затем положил обратно на грудь Дейву.
      - Молодец, Нема, - устало произнес старик. - Ты слишком слаба, чтобы справиться с саламандрой, но в опасной ситуации действовала правильно! Я видел их в водоеме, но чуть не опоздал. Проклятые фанатики! Предрассудки сегодня, в нашем веке, подумать только!
      Он повернулся к Дейву, еще не пришедшему в себя от ужаса, пережитого при виде ножа.
      - Не волнуйся, Дейв Хансон! Отныне каждый Сир и Сатер будет защищать тебя низшей и высшей магией. Дом завтра изменится, если позволит небо, а до тех пор мы тебя заслоним. Не для того мы возвращали тебя из мертвых, собирая по атомам, по крупицам, чтобы ты снова погиб. Мы обязательно полностью перевоплотим тебя! Даю слово!
      - Из мертвых? - За долгое время болезни Дейв стал равнодушен к своему прошлому, но эти слова вызвали в нем живой интерес. - Значит, я был убит? Я не был просто заморожеа и перенесен сюда какой-то машиной времени?
      Сатер Карф озадаченно посмотрел на него.
      - Машина времени? Что за ненаучная чушь?! После того, как ты погиб под бульдозером и был похоронен, никаких чудес не произошло. Нет, мы просто перевоплотили тебя, объединив все наши научные достижения. Хотя это было рискованно и затруднительно, ведь небо рушится...
      Он вздохнул и вышел, а Дейв тем временем снова погружался в бред.
      Глава третья
      Когда он проснулся на следующее утро, сознание было ясным. Он чувствовал себя необычайно бодрым и здоровым. Если на то пошло, Дейв никогда в прошлой жизни не чувствовал себя так хорошо. Он даже подумал, что все происходившее с ним было не бредом, а какой-то формой галлюцинации. Но все было слишком реалистично! Он ни минуты не сомневался, что все пережитое случилось с ним наяву.
      И все же это не могло быть правдой! Ночью он несколько раз просыпался в горячечных муках и видел Нему, молящуюся и отчаянно жестикулирующую возле него, и был уверен, что находится на грани второй смерти.
      Он вспоминал, как перед полуночью она замерла, словно потеряв надежду, а потом взяла себя в руки и принялась робко выполнять какой-то ритуал. Боли он не помнил.
      Наконец Нема вошла в комнату и нежно дотронулась до его плеча. Она улыбнулась и кивнула.
      - Доброе утро, Стрелец! Вставай с постели.
      Готовясь к худшему, он свесил ноги с кровати и сел.
      Проведя столько времени в постели, даже здоровый человек ослабеет. Но Дейв не испытывал ни тошноты, ни слабости. Он стремительно шел на поправку, но Нему это, похоже, нисколько не удивило. Он неуверенно коснулся ногами пола и привстал, опершись на высокую спинку кровати.
      - Ну же! - нетерпеливо сказала Нема. - Теперь ты в порядке! Ночью мы вошли под твой знак. - Она повернулась к нему спиной и что-то достала из шкафчика возле постели. - Сир Перт будет здесь очень скоро. Он хочет видеть тебя на ногах и одетым.
      Хансон почувствовал раздражение оттого, что девушка стала вдруг самоуверенной и бесчувственной. Но он выпрямился и поиграл мышцами. Надо же, никаких пролежней, как будто он не провел на койке, в одной позе, столько времени! Осмотрев себя, он не нашел ни шрамов, ни других следов гибели под бульдозером.
      Он скорчил гримасу, выражая этим свои сомнения.
      - Нема, скажи хоть, где я.
      Девушка бросила на постель одежду, которую держала в руках, и взглянула на него с едва сдерживаемым раздражением.
      - Дейв Хансон, - сказала она, - ты что, не знаешь других слов? Ты уже по меньшей мере тысячу раз задавал мне этот вопрос. И я тебе в тысячный раз отвечаю, что ты - здесь! Раскрой наконец глаза и начни заботиться о себе сам. Мне надоело быть при тебе сиделкой. - Она взяла с кровати рабочую блузу цвета хаки и подала ему. - Надевай, - приказала она. - Сначала оденься, а потом поговорим.
      Она надменно вскинула голову и вышла из комнаты.
      Прежде чем одеваться, Дейв рассмотрел одежду. Сейчас на нем было что-то отдаленно похожее на короткий больничный халат, украшенный зелеными пятиугольниками, какими-то растительными символами и застежкой в форме креста. Он снял халат и с отвращением бросил в угол, после чего надел блузу; затем со все возрастающим любопытством стал надевать остальные предметы одежды, пока не дошел до ботинок. Рубашка цвета хаки, брюки цвета хаки, широкий плетеный ремень, шляпа с прямыми полями! А ботинки! Собственно, это были не ботинки, а сапоги до колен, нечто среднее между ботфортами и сапогами для верховой езды! Такую обувь он видел лишь в немых фильмах, шедших когда-то в дешевых кинотеатрах. Он с трудом натянул сапоги. Они были впору и достаточно удобны стопе, но голенища так жали, что ноги будто сковало затвердевшим бетоном. Он с неприязнью осмотрел себя: типичное воплощение голливудской мечты о героическом инженере-строителе, готовом прорубить канал сквозь перешеек или возвести дамбу поперек бурлящей реки, не дожидаясь, когда она успокоится. Он был так же мало похож на одетых в кожу и грубую бумажную ткань инженеров, с которыми когда-то работал, как солдат-пехотинец Второй мировой - на конкистадоров в старинных испанских доспехах!
      Он покачал головой и отправился на поиски ванной, где могло быть зеркало. Он нашел дверь, но она вела в чулан, забитый перегонными кубами и прочим оборудованием. В дальнем углу, однако, висело зеркало, а над ним надпись "Не приближаться". Он распахнул дверь, подошел к зеркалу и оглядел себя. Сначала он себе понравился, несмотря на костюм. Затем правда начала доходить до него, и он вдруг почувствовал, что все еще страдает от лихорадки и бреда.
      Он еще рассматривал себя, когда Нема пришла за ним в чулан. Она прикусила губу и поспешно вывела его. Но он уже насмотрелся.
      - Не важно, где я, - сказал он. - Скажи лишь, кто я?
      Она непонимающе посмотрела на него.
      - Ты Дейв Хансон.
      - К черту! - сказал он. - Да, я помню, отец именно так меня окрестил. Он терпеть не мог длинных имен. Но посмотри на меня хорошенько. Я многие годы брился и должен бы знать свое лицо! Это лицо, в зеркале, не мое! Только подобие. Но чертовски слабое. Измени подбородок, удлини нос, сделай глаза не голубыми, а карими, и, может быть, это буду я. И Дейв Хансон, по крайней мере, на пять дюймов ниже и на пятьдесят фунтов легче! Лицо, может быть, изменилось после пластической операции из-за несчастного случая, но тело ведь тоже не мое!
      Выражение лица девушки смягчилось.
      - Прости, Дейв Хансон, - кротко произнесла она. - Нам следовало бы тебя предупредить. К тебе применили сложное заклинание, более простые тут не действовали. Мы сделали все, что могли, хотя, может быть, дурные предзнаменования были слишком сильны. Прости, если тебе не нравится твоя внешность. Но теперь мы ничего не можем с этим поделать.
      Хансон снова открыл дверь и еще раз взглянул в зеркало.
      - Полагаю, могло быть и хуже! Да, наверное, и было хуже. Когда я привыкну, думаю, моя внешность мне понравится. Но для больного человека увидеть такое - это слишком серьезное испытание!