Грезы - Прекрасная колдунья

Вечерний воздух становился все холоднее, и Эйлин, инстинктивно пытаясь согреться, придвигалась все ближе к Дрейку. Когда наступил рассвет, она уже была в его объятиях, мирно посапывая в такт его ровному дыханию.

Глава 18

Франция

Июль 1746 года

Они передвигались намного быстрее, чем когда ехали в экипаже. Вместо того чтобы ехать по дороге, они скакали прямиком и сэкономили тем самым многие часы. Эйлин с удовлетворением отметила, что в пути им никто не встретился, и поэтому не стала возражать против того, чтобы Дрейк и дальше руководил их поездкой.

И только когда они достигли подножия южных холмов, Эйлин поняла, что Дрейк не ставил себе целью добраться до пролива. Последняя надежда покинула девушку, когда ее взору открылся окруженный холмами и будто спрятавшийся от посторонних глаз женский монастырь. Почему Дрейк привез ее именно сюда? Эйлин с тревогой посмотрела на маркиза.

Они въехали в долину перед самым закатом. Когда мужчина в пыльной одежде представился и заявил, что его здесь ждут, страж на воротах посмотрел на прибывших людей с подозрением и удивлением одновременно. Он помнил, что этот светловолосый мужчина уже однажды приезжал сюда, но теперешний его вид только отдаленно напоминал того представительного, элегантного джентльмена.

Страж открыл ворота, и Дрейк направил усталого коня к лестнице, ведущей в здание монастыря. Там он спешился и помог Эйлин спуститься на землю. Держа ее за талию, он снова про себя подивился ее хрупкости. Однако за все время их бешеной скачки он не услышал из ее уст ни одной жалобы. Она часто вставала раньше его и тут же исчезала в зарослях, где приводила себя в порядок и умывалась перед длительной поездкой. Она была бледнее обычного и ела совсем мало, но оказалось, что она обладала огромной жизненной силой и стойкостью.

– Почему сюда, Дрейк? – прошептала Эйлин усталым голосом.

– Потому что я думаю, что они не позволят тебе делить со мной келью в башне.

Двери перед ними открылись, и молчаливая монахиня сделала им знак войти.

Одетая во все серое послушница увлекла Эйлин в длинный холодный коридор, откуда они попали в тесную келью, единственной мебелью в которой была узкая койка. В углу стоял небольшой умывальник. После пышного Версаля это помещение казалось тюремной камерой, но после нескольких дней пути, когда ночевать приходилось на голой земле, Эйлин была рада уже тому, что в келье чисто.

Она боялась, что к тому времени, когда помоется, переоденется в чистое и немного отдохнет, Дрейк уже уедет. Он был из тех людей, которые не колеблются, когда знают, куда им нужно идти. Если сейчас он решил ехать в Лондон, то она не сможет его остановить.

Когда Эйлин вошла в приемный зал и увидела, что у окна стоит, любуясь монастырским садом, Дрейк, из ее груди вырвался вздох облегчения. Чего бы он ни задумал, немедленно отправляться в Лондон пока не собирается.

Дрейк повернулся, и Эйлин заметила, что щетина на его подбородке тщательно выбрита. Одетая в простенькое серое мешковатое платье, Эйлин чувствовала себя рядом с ним убогой нищенкой.

Но Дрейк будто не замечал ее некрасивого наряда. Он шагнул к Эйлин и взял ее за руку.

– Поездка была не слишком утомительной для тебя, принцесса? – заботливо поинтересовался он. – Сестры уже выговорили мне за то, что я заставил тебя так долго сидеть в седле. Если ты себя плохо чувствуешь…

Сейчас он снова походил на того Дрейка, которого Эйлин знала; того, который сочинял забавные истории, чтобы: развеселить свою печальную сестру, который придумал хитрый план похищения своих кузенов, чтобы не ранить их гордость и в то же время спасти их жизнь. От того холодного чужака, каким он был в Версале, не осталось и следа. Эйлин несмело улыбнулась:

– Я неплохо себя чувствую, просто не привыкла к такому. Последние месяцы мне приходилось больше сидеть, чем двигаться.

Дрейк облегченно улыбнулся:

– Слава Богу. А то я уж подумал, что мои сказки стали явью, и ты действительно превратилась в фею и стала неуязвимой. Я совсем забыл, что тебе нездоровилось еще до того, как мы покинули Версаль.

– Не беспокойся так о моем здоровье. Лучше объясни кое-что. Что ты имел в виду, говоря о башне? – Эйлин испытующе посмотрела Дрейку в глаза.

– Я думаю, что перед этим разговором нам не помешало бы поесть, – ответил он и отвел взгляд. Сердце Эйлин замерло, в недобром предчувствии. – Боюсь, что обед уже давно нас ждет.

Никак не выказывая своих опасений, Эйлин согласно кивнула и взяла Дрейка под руку. Стоящая у дверей монахиня провела их по длинному коридору в большую комнату, где рядами стояли длинные столы, за которыми сидели облаченные в черные сутаны монахини. За самым большим столом в центре комнаты восседала мать-настоятельница. Эйлин узнала женщину: именно она встречала их во время прошлого визита. Рядом с ней стоял священник со своим служкой. Когда Дрейк и Эйлин вошли в столовую, все лица повернулись к ним. Мать-настоятельница и святой отец приветливо улыбнулись.

Эйлин не могла определить, кто из присутствующих монахинь ее мать, но, усаживаясь за стол между Дрейком и матерью-настоятельницей, явно чувствовала, что та смотрит на нее. И даже когда все склонились, вознося благодарственную молитву Господу, девушка чувствовала на себе чей-то пристальный взгляд. Почему Дрейк привез ее именно сюда? Эйлин совсем не знала ту женщину, которую когда-то назвала своей матерью, и ей вовсе не хотелось нарушать покой Элизабет.

Во время еды мать-настоятельница со священником живо обсуждали какие-то вопросы, а Дрейк и Эйлин хранили вежливое молчание. Когда ужин подошел к концу, с верхнего яруса раздался дивный хор: нежные голоса воспевали хвалу Господу. Эйлин подняла голову, в восхищении слушая дивные звуки. Царившая доселе тишина действовала на нее угнетающе.

Мать-настоятельница проследила за взглядом девушки и улыбнулась:

– У нас тоже есть голос, дитя. Просто мы стараемся говорить как можно меньше, за исключением тех случаев, когда служим Всевышнему.

И тут Эйлин решила задать ей вопрос, который мучил ее с тех пор, когда она впервые попала в этот монастырь:

– Почему вы можете говорить, в то время как остальные вынуждены молчать?

Монахиня внимательно посмотрела на девушку.

– Я очень рада узнать, что к тебе вернулся дар речи. И понимаю, почему наш уклад так тебя удивляет. Я не принадлежу к ордену, который дает обет молчания. Среди нас должен быть хоть кто-то, кто может вести переговоры с внешним миром. Многие послушницы, решившие присоединиться к нашему ордену, со временем понимают, что не смогут провести всю свою жизнь в молчании. И тем не менее здесь и для них находится место. – Монахиня вдруг замолчала, словно размышляя, стоит ли говорить дальше. А затем продолжила: – Послушницам каждый день отводится один час, в который они могут свободно говорить. Когда же у них больше нет потребности использовать это время, мы делаем вывод, что они готовы дать обет.

Эйлин задумалась: произнесла ли ее мать клятву или сможет в этот час поговорить с дочерью, и о чем? Единственной темой для разговора могла быть общая ненависть к де Лейси.

После ужина, когда монахини стали расходиться, Эйлин опять потеряла Дрейка из виду. Окруженная толпой молоденьких послушниц, она направилась вслед за матерью-настоятельницей в приемную залу, стараясь разглядеть в толпе Дрейка или свою мать.

Вдруг совсем близко она услышала чей-то тихий голос. Эйлин быстро обернулась, чтобы посмотреть на говорившего.

– Извините, вы говорили со мной?

Лицо молоденькой послушницы заметно преобразилось.

– Ну слава Богу! А то я уж думала, что вы так и не начали говорить. Вы приехали, чтобы стать одной из нас?

Эйлин была так утомлена физически и духовно, что всем сердцем желала, чтобы это было так. У нее впереди длинная пора ожидания, и хорошо было бы провести это время в покое, чтобы успеть залечить душевные раны и научиться терпению, которое ей очень пригодится, когда родится малыш. Когда-то, не так давно, Эйлин думала, что сможет найти в себе силы, чтобы вернуться в Англию, поселиться в какой-нибудь глуши и начать новую жизнь. Но за последние несколько дней, проведенных с Дрейком, она поняла, насколько глупой была эта затея. Даже если она больше не нужна ему, перестать любить Дрейка выше ее сил. Она будет идти за ним, пока он позволит ей это. Ведь только так она могла хоть ненадолго продлить свое счастье. Но такая жизнь может оказаться небезопасной для нее и малыша. Каким-то образом ей все же нужно найти в себе силы, чтобы отказаться от этой безумной затеи.

Молоденькие послушницы с интересом расспрашивали Эйлин о жизни людей вне монастыря. Их внимание к подробностям светской жизни Версаля очень удивляло Эйлин. В тот момент, когда она подумала, что скоро охрипнет от бесконечных рассказов, где-то снаружи зазвонил колокол, оповещавший обитателей монастыря о том, что пришло время вечерней службы. Как по волшебству, все послушницы замолчали и начали неспешно покидать комнату.

Эйлин замешкалась, не зная, что ей делать дальше.

– Мисс де Лейси, прошу вас уделить мне несколько минут, пожалуйста, – услышала она голос священника, которого раньше видела в столовой.

Девушка послушно вернулась на свой стул и удивленно посмотрела на святого отца. Заметив выражение ее лица, тот улыбнулся:

– Несомненно, вы – дочь своей матери. Мне очень жаль, что я не смог присутствовать во время вашего прошлого визита.

– Моя мать здорова? – встревожившись, спросила Эйлин, не совсем понимая, к чему идет разговор. Она подумала, что святой отец, должно быть, такого же возраста, что и мать-настоятельница: ему очень-очень много лет. Возможно, он немного постарше сэра Джона. Эйлин чувствовала себя в его компании спокойно и непринужденно.

– Физически – да. А духовно… Вам нравится в нашей обители?

– Да, очень, – поспешно ответила Эйлин, вспомнив прекрасные цветы в монастырском саду.

Священник слегка удивился, но все же было заметно, что ему приятно это слышать.

– Большинство молодых людей считают тишину невыносимой. Но вы, как я понимаю, весьма необычная девушка.

– Может быть, и так, святой отец. Я привыкла быть одна, если именно это вы имеете в виду, – проговорила Эйлин, опустив глаза.

– Ах, ваш молодой лорд действительно хорошо вас знает. Тогда позвольте мне спросить вас кое о чем, и, пожалуйста, отвечайте честно. Вы хотели бы некоторое время пожить у нас?

Вопрос застал Эйлин врасплох. Священник видел в ее печальных серых глазах надежду и страх, и у него защемило сердце. На долю этой семьи выпало так много страданий! Безусловно, тяжелые для них времена когда-нибудь должны закончиться. Святой отец молился про себя, чтобы то решение, которое он сейчас предлагал, было правильным.

– Мне хотелось бы, но… – в задумчивости произнесла Эйлин.

Священник поднял руку, призывая девушку замолчать.

– Сначала позвольте мне сказать. У нас с лордом Шерборном состоялся долгий разговор. Он поведал о том, что вы спасли ему жизнь, и теперь он боится, что опасность может угрожать вам. То, что он сказал, – это правда?

– Полагаю, что да, но я не… – смущенно проговорила Эйлин.

Священник покачал головой.

– Вы заметили, что я пришел сюда без него? Я сделал это для того, чтобы вы могли говорить со мной честно и от всего сердца. Лорд Шерборн очень добрый человек, но у него есть склонность принимать… как вы это называете?

– Поспешные решения, – добавила Эйлин. – Но если оставить меня здесь, чтобы я была в безопасности, – это его идея, то я полностью с ним согласна. Я только боюсь, что его поспешность заставит вас сделать то, о чем впоследствии вы будете очень жалеть. Я ведь не монахиня.

Старый священник улыбнулся:

– Вы и лорд Шерборн очень подходите друг другу. Мне нравится ваша честность. Не волнуйтесь о том, что можете своими рассказами о внешнем мире сбить сестер с пути истинного или ввести в искушение. Мы будем очень рады обучать вас, ведь этого никто не делал в пору вашего детства. Но обещаю не читать вам долгих проповедей. Думаю, что это хорошая идея. В скором времени Элизабет должна принять кое-какое решение, и ваше присутствие здесь поможет ей определиться.

– Я не знаю, отец, – неопределенно покачала головой Эйлин. – Я не хочу никого обременять. И не хочу быть ответственной за чье-то решение. Ведь прямо сейчас я сама не могу решить, что делать мне! А Дрейк уже уехал? – вдруг встревожилась она.

– Нет, конечно, нет, дитя, – успокаивающе погладил ее по руке священник. – Я просто хотел поговорить с вами наедине. Лорд Шерборн сейчас очень тверд в своем решении, и я просто хотел убедиться, что мы следуем по правильному пути. Думаю, что так оно и есть. Вы сможете уходить и приходить сюда, когда вздумается, и рисовать все, что пожелаете. Но если то, что вам нужно, – это покой и отдых, вы также найдете это в нашей обители.

Эйлин немного успокоилась и откинулась на широкую спинку стула. Что успел Дрейк рассказать святому отцу? И что осмелится рассказать ему она сама? Лучше опозорить себя сейчас, перед лицом одного человека, чем потом об этом узнает весь женский монастырь.

– Я не знаю, что рассказал вам лорд Шерборн, отец, но есть вещи, о которых не знает даже он. Если я останусь здесь надолго, вам придется искать для меня повитуху.

Священник удивленно вскинул на Эйлин глаза.

– Думаю, что в этом случае лорд Шерборн сделал свое предложение как нельзя кстати. Никому не нужно знать точную дату вашей свадьбы. Будет вполне достаточно сказать, что ваш ребенок родился в законном браке.

Эйлин удивленно округлила глаза:

– В законном браке?

– Конечно, – твердо произнес священник, вставая со стула. – Лорд Шерборн попросил меня назначить церемонию на завтрашнее утро. Оставляю за вами право сообщить ему о наследнике. Он, я думаю, будет очень рад.

Священник вышел, а Эйлин так и осталась сидеть посреди комнаты. Она никогда не думала о том, чтобы выйти за Дрейка. Значит, он передумал возвращаться в Англию? Но раньше он об этом не говорил. Тогда почему он хочет жениться на ней? Его дома ждет невеста. Памела более подходит на роль маркизы, чем Эйлин.

Сквозь открытую дверь Дрейк видел, как Эйлин неподвижно сидит, уставив взгляд себе в колени, А вдруг она скажет ему «нет»? Как же заставить ее согласиться? Старый священник сказал, что все хорошо, но он не знает Эйлин так, как Дрейк. Она девушка самостоятельная и своенравная. Дрейк тряхнул головой и решительно вошел в комнату.

Подойдя к Эйлин, он взял ее за руку и поднял со стула.

– Святой отец сказал, что немного поспешил и уже рассказал тебе о том, о чем я должен был спросить давным-давно. Но я лично хочу услышать твой ответ. Эйлин, ты выйдешь за меня замуж?

Глаза девушки расширились от панического страха, но она прижалась щекой к груди Дрейка, чтобы он не увидел ее лица. Если бы она думала, что он и вправду этого хочет, то послала бы все сомнения к черту и с радостью вышла бы за него. Но он предлагал ей пожениться только потому, что чувствовал себя обязанным сделать это. Сглотнув стоявший в горле ком, Эйлин отрицательно покачала головой:

– Не нужно, Дрейк. Мы ничего друг другу не должны. Я не прошу тебя узаконить наши отношения. Спасибо, что привез меня сюда, но ты можешь со спокойной совестью уехать, не женившись на мне.

Дрейк приподнял голову Эйлин и, заглянув ей в глаза, сказал:

– Я не уеду, пока ты не выйдешь за меня замуж.

– А что же будут делать бедные сестры? Глядя на тебя, они могут и передумать отдавать себя служению Господу и всю жизнь прожить в целомудрии! Боюсь, что они вынуждены будут выгнать тебя, – шутливо произнесла Эйлин.

Дрейк ухмыльнулся.

– Тогда выходи за меня, и единственное целомудрие, которое пострадает, будет твое собственное.

– Дрейк, я не могу…

Он приложил палец к ее губам:

– Не говори мне «нет», принцесса. Мои мотивы, как всегда, эгоистичны. Ты – это все, что осталось у меня в этом мире. Если я потеряю тебя, у меня не будет причины возвращаться. Не будет причины избегать виселицы, если именно такое решение примет суд. Дай мне надежду, принцесса. Больше я ничего не прошу.

Значит, он все же решил вернуться в Англию и продолжить борьбу. Эйлин с тревогой смотрела в любимое лицо. Около рта у него появилось несколько морщинок, которых не было прежде. Эйлин провела рукой по этим морщинам, потом убрала со лба непослушный локон и заглянула в синие глаза Дрейка. Он смотрел на нее выжидающе. Было ясно, что отрицательного ответа он не примет. Но Эйлин все же сделала попытку.

– Ты знаешь, что я никогда не смогу стать маркизой, Дрейк. Если ты хочешь, чтобы я ждала тебя здесь, то так оно и будет. Если же ты должен вернуться во Францию, я выйду за тебя. Мне ничего не нужно: ни богатства, ни титула. Достаточно того, что у нас будет крыша над головой. Мы будем жить в маленьком домике, ты – писать рассказы, а я – рисовать к ним картинки. Больше мне ничего не надо, Дрейк.

– Нет, принцесса. Я больше не верю в судьбу. Выходи за меня замуж и позволь мне уехать с твердой уверенностью, что меня ждет будущее. Я не оставлю тебя, пока мы не поженимся.

Все внутри Эйлин протестовало против этого решения, но отвергнуть Дрейка она не могла. Он не любит ее. Да, пусть он не может взять ее обратно в Англию, потому что она не аристократка. Но она любила его слишком сильно, чтобы не выполнить всего одну его просьбу. Да простят ее небеса, но она принадлежит ему.

Эйлин обвила руками любимого за шею.

– Мне следовало бы сказать «нет», и ты бы остался, – тихим шепотом произнесла она.

В глазах Дрейка вспыхнула искорка надежды.

– Тогда я превращу твою жизнь в ад, – шутя пригрозил он.

– Я знаю, – вздохнула Эйлин и, встав на носочки, коснулась губами уголка его рта. – Только по этой причине я даю тебе мое согласие.

– Ведьма, – прошептал Дрейк и припал поцелуем к мягким и податливым губам Эйлин.

Глава 19

Среди обитателей монастыря царило радостное возбуждение. Здесь никогда еще не было бракосочетаний, и обитель впервые принимала в своих стенах такую красивую пару. Аура любви окружала все вокруг.

То, что невеста была дочерью одной из послушниц, казалось, никого не волновало. Большинство сестер посвятили свою жизнь служению Господу в юном возрасте, поэтому почти ничего не знали о жизни в миру. Сестра Элизабет всегда казалась остальным послушницам немного странной, а теперь, когда ее дочь выходила замуж в стенах монастыря, и вовсе отдалилась от окружающих.

Незадолго перед церемонией она вдруг бесшумно появилась в келье Эйлин, Весело болтавшие девушки, помогавшие Эйлин одеться в свадебный наряд, мгновенно замолчали и быстро выскочили из кельи, оставляя мать наедине с дочерью.

Элизабет осторожно провела рукой по красивой атласной фате. Фасон платья был довольно старомодным, если вообще можно было сказать, что у этого платья есть фасон. Лиф представлял собой нагромождение рюшей и лент, юбка из простого атласа широкими складками спускалась до самого пола. Было заметно, что подол подшивали в большой спешке. Длинный шлейф – простой кусок ткани – так и не успели подшить. Однако несмотря на все это, платье выглядело довольно элегантным и чрезвычайно шло Эйлин. Элизабет удовлетворенно кивнула.

– Ты видела Дрейка? – спросила Эйлин, стараясь заглянуть матери в глаза и по ее взгляду понять, одобряет ли она решение дочери.

Элизабет улыбнулась и кивнула, разведя руки в стороны, показывая, какие у юноши широкие плечи. Глаза ее при этом смеялись.

– Да, он очень красивый. И сильный, – согласно кивнула Эйлин. – А когда смеется, такое ощущение, что звонят колокольцы и отовсюду льется музыка. А когда хмурится, все небо заволакивает черными тучами. Он настоящий мужчина, и я люблю его.

Элизабет, одобрительно кивнула и легонько коснулась рукой щеки дочери. Заметив тонкий шрам, она вскрикнула и заключила девушку в объятия.

– Твой отец гордился бы, – тихо прошептала Элизабет на ухо Эйлин и исчезла из комнаты.

Этих слов матери было достаточно, чтобы Эйлин воспрянула духом. И она отправилась в красивую часовенку, из которой уже доносились завораживающие звуки старинного органа. Прекрасной мелодии вторил хор чистых, звонких голосов. Темные каменные стены были увешаны корзинками, наполненными розами. Дивный аромат распространился по часовне. Сквозь разноцветные оконные стекла падал солнечный свет, весело раскрашивая все внутри. Эйлин замерла, любуясь этой красотой. И тут она заметила стоявшего в противоположном конце помещения мужчину.

Эйлин не могла отвести от него глаз. Все эти годы она жила ради этого момента. И ради этого человека.

Дрейк был одет в элегантный камзол из темно-синего бархата. Когда Эйлин медленно шла к нему, он видел только ее. Все остальное как будто перестало существовать. В его глазах Эйлин видела восхищение и неописуемую радость. Когда девушка подошла к алтарю, по часовне разнесся ликующий шепот.

Дрейк бережно взял ее руки в свои. Луч солнца, проникший в окошко, расположенное прямо над головами новобрачных, упал на аккуратно причесанные волосы Дрейка, заставив их светиться золотом. Священник начал произносить молитвы. Молодые опустились на колени, и святой отец благословил их.

Когда новобрачные поднялись с колен, чтобы произнести клятвы, Эйлин встретилась с Дрейком глазами, и ее сердце забилось часто-часто. От волнения Эйлин почти не могла говорить. Срывающимся голосом она повторяла за священником слова клятвы. Когда она произносила слова «любить, уважать и слушаться во всем», Дрейк посмотрел на нее, озорно блеснув глазами.

Прежде чем Эйлин успела понять, что происходит, Дрейк надел ей на безымянный палец кольцо с большим камнем. Оно оказалось ей велико. Тогда Дрейк сложил пальцы Эйлин в кулак, чтобы кольцо не соскочило, и вложил в свою ладонь. Они произнесли заключительные клятвы, и священник скрепил их обет взмахом креста.

Дрейк нежно дотронулся до щеки Эйлин, затем приподнял ее голову и заглянул в глаза. Его поцелуй был нежным и целомудренным. Он только легонько коснулся ее губ своими, не осмеливаясь на большее в присутствии стольких людей. Эйлин ощутила на своей коже его дыхание и почувствовала слабость в коленях. Теперь она полностью принадлежит ему.

То желание, которое родило в них обоих это легкое прикосновение, связало Эйлин и Дрейка крепче, чем произнесенные только что клятвы. Эйлин оперлась о руку мужа, и они двинулись вниз по коридору.

Стыдливо улыбаясь, девушка принимала поздравления, объятия и поцелуи всех обитателей монастыря, с которыми была почти незнакома. Священник вывел вперед мать Эйлин. Дрейк галантно поблагодарил Элизабет и сказал ей пару комплиментов, отчего щеки женщины стали пунцово-красными.

Когда все двинулись в сторону обеденной залы, Эйлин вдруг почувствовала сильное головокружение и отчаянно вцепилась в рукав Дрейка. Вся процессия испуганно замерла. Дрейк, взглянув в мертвенно-бледное лицо жены, подхватил ее на руки.

– Куда я могу отнести ее? – спросил он, обежав взглядом испуганные лица монахинь.

Все забеспокоились, но протиснувшаяся сквозь толпу мать-настоятельница призвала всех к спокойствию. Она велела Дрейку нести Эйлин в небольшой домик в саду, который уже подготовили для молодоженов. Через несколько минут Дрейк уложил жену на благоухающие простыни, покрывающие их брачное ложе. Возбужденные монахини остались ждать снаружи. Внутрь вошли только святой отец, мать-настоятельница и Элизабет.

– Эйлин? – встревоженным голосом позвал Дрейк и опустился на колени возле кровати. Он принялся ощупывать лоб жены.

Пытаясь перебороть головокружение, Эйлин сделала попытку сесть. Дрейк подложил ей под спину пару подушек.

– Я чувствую себя так глупо. Прости меня, Дрейк, – слабым голосом произнесла Эйлин. – Не нужно из-за меня прерывать праздник.

– Что случилось, принцесса? – обеспокоенно спросил Дрейк. Священник протянул ему бутылку вина, и маркиз, налив немного в кружку, приложил ее к губам Эйлин. – Может быть, послать за доктором? Ты такая бледная…

Эйлин неохотно сделала несколько глотков.

– Со мной все в порядке. Это все потому, что кругом было столько народу. У меня закружилась голова. Дрейк, пожалуйста, пусть праздник продолжается. Я не хочу, чтобы из-за меня все лишились праздничного обеда.

Стоящий позади Дрейка священник немного нахмурился и, положив руку маркизу на плечо, сказал:

– Я пришлю к ней сестру. Думаю, будет лучше, если мы оставим женщин наедине. Для невесты волноваться в день своей свадьбы вполне естественно.

Бормоча что-то ободряющее, он увел Дрейка из домика. А Элизабет и сестра Агнес Мария остались с Эйлин. Настоятельница с укоризной посмотрела на послушницу:

– Пока твоя дочь живет в монастыре, ты будешь присматривать за ней, Элизабет. И сейчас, я надеюсь, ты сможешь о ней позаботиться.

Резко развернувшись, она удалилась, оставив мать с дочерью наедине. Элизабет посмотрела на закрывшуюся за монахиней дверь, потом на Эйлин.

– Не волнуйся, мама, – поспешила успокоить ее Эйлин. – Я не больна. Просто я жду ребенка.

Элизабет ахнула и зажала рот рукой. Но по глазам матери Эйлин заметила, что она рада за дочь.

– Кажется, твой супруг идет по стопам своего отца, – улыбаясь, прошептала Элизабет. – Как мне помнится, Дрейк родился всего пять месяцев спустя после свадьбы. Я была тогда совсем юной, но помню, что вокруг этого был большой скандал.

Услышав это, Эйлин широко улыбнулась:

– В таком случае мы с Дрейком были более осторожны. Шестимесячный ребенок – не такая уж большая редкость.

– Ты так молода. Это кажется таким неожиданным, – внезапно нахмурившись, добавила Элизабет. – Ты не рассказала об этом мужу?

Эйлин снова откинулась на подушки.

– И не собираюсь. Если он узнает о ребенке, то ни за что не уедет от меня.

Элизабет непонимающе тряхнула головой.

– Ты считаешь, что это плохо?!

– Я не знаю, – прошептала Эйлин. – Если он останется, то потеряет все: семью, дом, свое доброе имя. Но если он вернется в Англию, то может потерять свою жизнь. Разве я могу решить это за него?

– Пресвятая Богородица! – Элизабет взяла руки дочери в свои. Она вдруг почувствовала, как к ней начала возвращаться старая боль. Столько лет она безропотно принимала все испытания, что ей посылал Господь. Теперь Он снова обрушил на ее голову гром и молнии. Но на этот раз страдала не она, а ее дочь.

– Не можешь, – утвердительно кивнула головой Элизабет. – Твой муж должен бороться за то, во что верит. Так же, как делал и твой отец. Просить мужчин поступать иначе – значит требовать от них, чтобы они перестали быть мужчинами. Ты сделала правильный выбор, дочка.

– Спасибо, мама, – прошептала Эйлин, устало закрыв глаза, и провалилась в глубокий беспокойный сон.

Когда она проснулась, солнце уже садилось за горизонт. Его последние лучи проникали сквозь небольшое окошко и падали на длинные волосы Эйлин, рассыпавшиеся по подушкам, раскрашивая их в медно-красный цвет.

С восхищением Эйлин смотрела на пляшущие в лучах солнца пылинки, как вдруг заметила какое-то движение в противоположном углу комнаты.

– Ты выглядишь точь-в-точь как принцесса из сказки, которая просыпается после волшебного сна, любовь моя. – Дрейк подошел к кровати и с беспокойством склонился над Эйлин. – Как ты себя чувствуешь?

Девушка слабо потянулась к нему, и Дрейк сел на край кровати. Эйлин осторожно провела пальцем по глубоким складкам на лице Дрейка и тихо произнесла:

– Я чувствую себя прекрасно. И очень счастлива. И вообще! – Она загадочно улыбнулась.

Дрейк усмехнулся и снял с головы девушки фату.

– А чтобы объяснить это «вообще», ты не сумела подобрать слов?

– Подбирать слова – это ваша забота, милорд. Я могу лишь нарисовать для вас картину! – пошутила Эйлин.

Дрейк внимательно посмотрел на жену, желая понять, как на самом деле она себя чувствует.

– Даже ты не смогла бы нарисовать ту красоту, что я вижу сейчас перед собой, – проговорил он, погладив Эйлин по волосам. – Ты прекрасна, леди Шерборн, и я ни за что на свете не причиню тебе зла. Я думаю, что нам стоит отложить нашу брачную ночь до того времени, когда ты полностью оправишься.

Обхватив Дрейка за шею руками, Эйлин притянула его к себе и прижалась губами к его губам. В ответ Дрейк буквально задрожал. Эйлин слегка отстранилась и стала осыпать поцелуями его лицо.

– Значит, ты так быстро от меня устал? – прошептала она, прекрасно зная, что на самом деле это не так.

– Я никогда не устану от тебя, принцесса, – так же шепотом ответил Дрейк. – Но я должен защищать тебя, холить и лелеять. Ведь у нас впереди еще много лет. Я не такой жадный, чтобы требовать у тебя все уже сегодня.

Ощущение его теплого дыхания на коже возбуждало Эйлин. Она всем телом прижалась к любимому, запустив пальцы ему в волосы.

– Как и дорогое серебро, я с возрастом становлюсь все лучше. Но мне требуется бережный уход. Ты долгое время пренебрегал мной. Я потеряла свой блеск?

Дрейк громко рассмеялся. Обняв Эйлин, он изо всех сил прижал ее к своей груди.

– Твой острый ирландский язычок скоро так отточится, что сам заблестит, моя дорогая. И уверяю тебя, мне даже не придется его натирать! – Наклонившись, Дрейк поцеловал жену в шею. – Солнце еще не село. Может, ты хочешь пойти прогуляться и полюбоваться на цветы?

Когда Дрейк принялся целовать ее ключицу, все внутри Эйлин перевернулось. Она чувствовала, что еще немножко – и ее плоть буквально растает от его горячего дыхания. Девушка отчаянно затрясла головой.

– Нет. Боюсь, что погулять среди цветов я еще успею, а вот побыть наедине с тобой – нет. Не отвергай меня сейчас. Ведь те драгоценные часы, что у нас остались, пройдут очень быстро.