Альбертина и Дом тысячи чудес

Но тетя Кора уже совершенно пришла в себя. — Гнусная маленькая тварь! — заорала она во все горло.

С явным трудом свиновидный скуттер летел вперед с тетей Корой на крюке. Кастор и Поллукс с размаху влетели в холл и приземлились на диван у камина.

— Спусти меня! — услышала Альбертина внизу задыхающийся голос тетки.

— И меня, пожалуйста, тоже! — раздался голос над нею.

Она стянула с лица крапчатую маску и посмотрела вверх. Под разноцветным стеклянным куполом парил аэростат. Из-за борта корзины выглядывал месье Флип.

— Полет, которым может гордиться любой летчик, фройляйн Альбертина. Я с удовольствием пришел бы вам на помощь, но, к великому сожалению, у меня что-то не ладится с управлением этим аппаратом. Кхм, позволю себе заметить, эти крапинки вам не особенно идут.

— Да вообще-то у нас у всех все клетчатое. — Пауле подлетел на своем скуттере поближе к Альбертине и тоже поддел тетю Кору на крюк.

— А нельзя ли немедленно прекратить эту дискуссию о модной одежде? — подала голос тетя Кора и задрыгала ногами.

При каждом движении ее корсет трещал по швам.

Два скуттера по-прежнему парили в воздухе.

— Кстати, мы, клетчатые, ни от кого и не принимаем помощь! — Отто и Клара выстроились в ряд с Альбертиной и Пауле. — Если здесь кто-то и нуждается в помощи, так это вы, верно?

— Насколько я вижу, фройляйн Альбертина обзавелась надежными друзьями, — раздался сверху голос Флипа. — Если бы кто-то из вас чуть-чуть приблизил меня к земле, он доставил бы мне большую радость! А может быть, уважаемые господа сначала снимут маски и представятся?

— Ни слова не пойму, что он там квакает, этот дядя? — прошептал Пауле Альбертине.

— Я хочу вниз, — простонала тетя Кора самым горестным тоном, на какой была способна.

Отто полетел наверх, к Флипу. Острые когти абордажного крюка были уже в опасной близости к шелковому воздушному шару.

— Вы можете оказаться внизу гораздо быстрее, чем предполагаете!

— Отто! — закричала Альбертина.

— Шучу, шучу! — Он подцепил крюком пассажирскую корзину и подтянул ее к себе. — Ваши мотодрожки готовы, уважаемый господин.

Отто стал снижаться. Не успел он приземлиться на пол, как из диванных подушек поднялось целое облако перьев. Пекинесы, которые напоминали теперь двух ощипанных куриц, оскалили зубы и набросились на месье Флипа и его аэростат. Одним прыжком они оказались в корзине, из которой с противоположного борта в тот же момент вывалился дворецкий. Корзина закачалась и отлетела в сторону.

— Скорее! — Отто отцепил крюк от ивовых прутьев корзины и схватил месье Флипа за шиворот. Одним рывком он затащил его на заднее сиденье скуттера. Аэростат, освободившись от увесистого дворецкого, плавно взмыл вверх.

— Веревка там, рядом с камином! — закричал месье Флип.

Клара направила своего леопарда к камину, к тому месту, где крест-накрест были воткнуты два африканских копья. Она очень не любила, когда другие отдавали ей приказы, но сейчас каждая секунда была на счету. Толстая веревка была заправлена в механизм с зубчатым колесом где-то высоко у нее над головой и многократно обмотана вокруг колеса. Клара помахала пиратской саблей.

— Обрубить?

— Что поделать — обрубай! — ответил дворецкий.

Одним молниеносным ударом Клара перерубила веревку. Колесный механизм пришел в движение. Стеклянный купол, скрипя, постепенно распахивался, образовывая проход, через который аэростат мог беспрепятственно подняться в небо. Четверо ребят, сидя в своих скуттерах, на секунду замерли, удивленно глядя туда, вверх.

Через несколько мгновений скрип утих, и слышно было только жалобное повизгивание псов. Кастор и Поллукс, как выяснилось, не боялись ничего — кроме высоты.

— Следующая остановка — Александер-платц! — крикнул Отто и высадил месье Флипа из скуттера.

— А что мы с этой будем делать? — Альбертина указала на тетю Кору.

Клара сделала быстрый круг по холлу, взглянула на распахнутый купол и плавно стала спускаться вниз.

— Мы берем ее на себя. Пауле! Отто! За мной! Альбертина, жди нас в цветочном кабинете!

Странная прогулка

Суд банды клетчатых над теткой Альбертины был коротким. Вися на абордажных крюках Пауле и Отто, она вопила что было сил, но это ни на кого не подействовало. В нескольких сотнях метров от виллы Клара высмотрела подходящее место для сброса опасного груза. Кора Рабеншлаг приземлилась хотя и мягко, но вовсе не достойным благородной дамы образом на стог сена в охотничьих угодьях бургомистра Болленштиля. Она осталась цела и невредима — если не считать того, что корсет у нее окончательно распался и полное тело тети Коры расползлось под платьем, швы на котором трещали вовсю. Подобно лопнувшей ядовито-желтой колбасе, украшенной большим цветком, тетя Кора выползала из кучи сена. Она сжала кулаки и потрясла ими над головой. Крапчатая эскадра, паря над нею, хохотала во все горло. Потом скуттеры взяли курс на виллу.

Тетя Кора вскарабкалась на обочину дороги. Дорога эта прямиком вела в Нижний Вюншельберг. От виллы к ней, спотыкаясь, брел Руфус.

— Где ты был?! — закричала Кора. Руфус предпочел не вдаваться в подробности о том, как он во время атаки пекинесов тут же укрылся в холле под шкурой саблезубого тигра. Он молча протянул жене туфельку, которую она не могла извлечь из пасти тигра прошлым вечером.

— Болван, она совершенно не подходит к моему платью. — Кора оглядела себя с ног до головы и застонала. Она была вся в сене, а туфли вообще потеряла во время полета на крюках. — Зачем мне одна туфля, а? Да к тому же красная? А вдруг меня кто-нибудь увидит в таком виде?

Полная ярости, она отшвырнула туфельку в сторону. Бац! — и снаряд на высоком каблуке стукнулся о капот роскошного серебристого лимузина, который подъехал почти беззвучно. Машина развернулась на дороге и остановилась впереди, метрах в пятидесяти от тети Коры. С жужжанием опустилось тонированное стекло напротив заднего пассажирского сиденья. Полосатая карамелька длиной с ручку зонтика высунулась из окна — она торчала изо рта Фриденсрайха Болленштиля.

— Эй, уважаемая! — прочмокал бургомистр.

Дэзи, расположившись на бархатной подушечке рядом с ним, недовольно заворчала и задней ногой почесала себе шею. Голубой шерстяной мундирчик на ней заходил ходуном.

Болленштиль был в прекрасном расположении духа.

— Отвезите меня в… — Тетя Кора протянула руку к дверце.

Но Болленштиль вовсе не собирался пускать эту лопнувшую, вывалянную в сене колбасу на ножках в свой шикарный автомобиль.

— Уважаемая, ваш прелестный взор вызывает бурю восторга в сердце Фриденсрайха Болленштиля, — проговорил он скороговоркой, чтобы, по своему обыкновению, сразу взять быка за рога. — Могу я понять вашу просьбу таким образом, что вы собираетесь прямо сейчас передать мне права на свою виллу?

— Э-э, да…

— Чудно! — Из маленького бара между сиденьями Болленштиль достал бокал и налил в него шампанское. — Давайте чокнемся!

— Дело обстоит вот как, господин Болленштиль, — выдавила из себя тетя Кора. — Ну, Руфус, скажи же что-нибудь!

Болленштиль убрал бокал.

— Вы не могли бы буквально еще два дня…

— Что, еще два дня?

— Домишко, собственно говоря, принадлежит…

— Так получу я этот сарай или нет? — Вся любезность испарилась с лица Болленштиля.

— … моей маленькой племяннице Альбертине…

— Вы что, принимаете Фриденсрайха Болленштиля за дурака? Значит, вилла принадлежит вовсе не вам, а этой мелкой девчонке? Отвечайте немедленно, тупая болотная корова!

— Я бы очень попросила…

— А я бы очень хотел поступать так, как мне хочется. — Болленштиль выплеснул шампанское ей под ноги и постучал леденцом в стекло, которое отделяло его от шофера. — Все, поехали, Гомецингер, да побыстрее!

Шампанское пузырилось возле большого пальца ноги тети Коры и постепенно впитывалось в чулок.

— Я тебя научу еще, как надо обращаться с Корой Рабеншлаг! — процедила она сквозь искусственные зубы.

Болленштиль тем временем кричал шоферу через стекло:

— За что, Гомецингер, я плачу вам и вашему вонючему Куликову, собственно говоря? — Если бы он заранее знал, что виллу Вюншельберг унаследовала маленькая, беспомощная девочка, камня на камне не осталось бы уже от этого сарая!

С высоты банда клетчатых хорошо видела, что рядом с тетей Корой остановился лимузин редкой красоты. Теперь большой лимузин Болленштиля мчался прямо под ними в Нижний Вюншельберг.

— Эта штука выглядит, как серебряная камбала на колесиках. Если здесь такие богачи водятся… — Дальше Отто продолжить не успел, потому что Клара дернула ручку своего леопарда.

— Тут же город недалеко!

— Но Альбертина ждет нас… — напомнил Отто.

— Слушай, попадешь ты к своей Альбертине, причем уже очень скоро! Мы только одним глазком глянем на это место! — Клара направила скуттер в сторону Нижнего Вюншельберга.

Типично для Клары. Без лишних разговоров, очертя голову прямо в пекло — такая у нее была манера.

Машины, улицы, дома и магазины, сами люди — все выглядело иначе, чем они привыкли. Они спрятали свои скуттеры за каким-то заводским копусом, между двумя старыми сломанными грузовиками.

— Глянь-ка, это не Берлин. «Нижний Вюншельберг» — на вывеске написано. Смотри, смотри!

— Тихо! — перебила Клара Отто. — Слышишь?

Люди на улице вели разговоры сами с собой. Только присмотревшись, Клара увидела, что они разговаривают с помощью каких-то устройств.

— Эй, Нина, ты сейчас где? — спрашивал какой-то молодой парень, говоря прямо в этот прибор. Он выглядел всего года на два старше Клары. Волосы у него были зачесаны гребнем посередине головы и стояли торчком, а в бровь продето кольцо. Узор у него на штанах напоминал расплывшиеся облака на голубом небе. — Нет, не могу, я подрабатывать буду, в книжном магазине!

— Он с кем-то разговаривает, — прошептал Отто Кларе.

Парень сунул прибор в оттопыренный карман брюк.

— Я его сейчас достану!

— Не надо, Клара! — Но Отто уже не в силах был ее остановить.

Она подошла прямо к парню и как бы случайно задела его.

Парень хотел было выругаться, но крапчатая куртка Клары, видимо, очень ему понравилась.

— Клевый клифт, в натуре! — сказал он. Но Клара тут же исчезла, не сказав ни слова.

Она была самой знаменитой карманной воровкой во всем Веддинге, если не во всем Берлине. Украсть такую штучку было для нее плевым делом.

— А что он сказал? — поинтересовался Отто.

— Понятия не имею, иностранец какой-то. Ну, Пауле, что скажешь ты?

Пауле вертел приборчик, тряс его.

— Не знаю, без понятия! — Ну ни на что эта штучка была не похожа.

— Мне кажется, Альбертина должна нам кое-что разъяснить, ответить на кое-какие насущные вопросы, — задумчиво сказал Отто.

Клара вдруг потянула обоих друзей в сторону. Они кинулись в маленькую боковую улочку и остановились возле какой-то овощной лавки. Проход в магазин загромождала целая гора пустых ящиков из-под фруктов, и они укрылись за ними.

Отто наступил на гнилой апельсин.

— Тьфу, что это?

Клара прижала палец к губам:

— Ш-ш-ш, всему городу необязательно знать, что банда клетчатых здесь.

Толстый человек с голой собачкой на руках вошел в овощную лавку. Собакам вход в этот магазин был запрещен, но человека это, похоже, не интересовало. Он засунул в рот сразу два пластика жвачки.

За прилавком, где горами высилась краснокочанная капуста, где навалены были картошка и уже чуть сморщенные яблоки, хозяйка магазина с довольным лицом считала денежные купюры. Увидев Болленштиля, она тут же поставила штамп на какую-то квитанцию. Болленштиль схватил квитанцию и запечатлел на ней смачный поцелуй, словно это было письмо от его обожаемой возлюбленной. Но квитанция эта была ему дороже любого любовного письма на свете. Кроме того, у Болленштиля никогда не было никаких обожаемых возлюбленных — ну разве что мисс Мани-Пенни из фильма о Джеймсе Бонде — уж очень ее имя напоминало милые ему денежки!

— Этому шарику на ножках вы больше не дадите ни единого цента кредита. Ничего, слышите, ничего — в долг. Даже если этот месье Флип плакать начнет или свою мелкую девчонку пришлет! Ничего в кредит. Люди приличные платят наличные, так ему и скажите в случае чего.

— Хорошо, господин Болленштиль, само собой разумеется, господин Болленштиль! — кричала ему вслед торговка. Колокольчик звякнул, и дверь за Болленштилем закрылась.

— Вот и посмотрим, кто кого, Дэзи, ягодка моя! Придется их голодом поморить. Эта Альбертина Шульце и трех дней на своей вилле не выдержит. Ах, что я говорю, — на моей вилле! — С ликующими возгласами Болленштиль спрыгнул на тротуар и вразвалку пошел к своей машине, которая блокировала на главной улице все движение. — Гоп-гоп, Гомецингер, нам в нашем городишке еще много куда надо заехать, чтобы собрать все долговые расписочки, которые оставила после себя почтенная Лиззи.

— Куда прикажете вас везти? — спросил шофер.

Болленштиль секунду подумал.

— Хм, к мяснику, а потом на электростанцию. Или нет, сначала в водоснабжение? Да ладно, поезжайте, там разберемся.

Пауле первым высунул нос из укрытия. Грязный лист салата торчал у него из-за уха.

— Ты глянь, глянь на тачку, круто, да?

— Пауле! Вокруг нас земля горит, кругом проблемы, а ты какими-то тачками интересуешься. — Отто тревожился за Альбертину. Если он правильно понял, то вокруг полно мерзавцев, которые хотят сжить Альбертину со света. Либо по крайней мере заполучить ее виллу.

Банда клетчатых поспешила к своим скуттерам. Отто и Клара уже поднялись в воздух, а Пауле все дергал и дергал за ручку.

— Горючка кончилась вроде как! — закричал он.

Отто направил своего «жеребца» обратно вниз, к Пауле.

— Садись!

На обратном пути к вилле украденный приборчик вдруг заиграл какую-то мелодию. На светящемся экранчике было написано: «Звонит Нина».

Клара посмотрела на приборчик, отвлеклась и чуть было не врезалась в высоковольтную опору.

— Там кто-то звонит! — закричала она Пауле, который в этот момент уговаривал Отто дать ему порулить.

— Чо ты мне голову дуришь! Это же не телефон!

— Не чо, а что!

— Чо что?

— Ладно, все. — Клара нажала на газ.

— Давай Отто, поднажми, или ты чо, дашь девчонке тебя обставить? — подзадоривал Пауле Отто.

Oттo — наследник миллионного состояния?

Альбертина в изнеможении лежала на лилейной постели. За окном уже смеркалось. Видимо, она задремала. Сколько же она спала? И куда подевались клетчатые? Неужели они сели на скуттеры и просто-напросто смылись?

Кто-то тихонько постучал в дверь. В комнату просунул голову месье Флип.

— Разрешите войти? А где ваши друзья? Альбертина кивнула ему и пожала плечами.

— Разумеется, вы вольны делать все по вашему усмотрению, но я был бы очень признателен, если впредь вы будете сообщать мне о гостях, посещающих дом.

— Это не совсем мои друзья.

— Как это — не совсем?

Альбертина колебалась. Она ведь обещала никому ничего о клетчатых не рассказывать.

— Не совсем не бывает. Либо друзья, либо не друзья.

— Мне нужно выполнить одно задание, а пока я его не выполнила, я к их банде не принадлежу.

— К банде?

— Да, к банде клетчатых.

— Клетчатых? Но ведь они все были в крапинку, — засмеялся месье Флип. — У нас тут быстро исчезнуть невозможно. Так что они вернутся. А если нет, то мы их сами отыщем, ведь наши скуттеры они должны нам вернуть.

Он смеялся своим булькающим смехом, и Альбертина смеялась вместе с ним. Она была так рада, что наконец-то есть случай спокойно поговорить со слугой тети Лиззи. Ей нужно было задать ему как минимум тысячу важных вопросов.

Но месье Флип спросил первым:

— И каково же задание?

— Ну, как это объяснить? — замялась Альбертина. — Дело в том, что в нашем доме есть еще другие гости.

Месье Флип присел на край лилейной постели.

— Другие гости?

— Да, полиция!

— Полиция?

Альбертина молча кивнула. Сейчас он оторвет ей голову и сразу позвонит Раппельмайерше.

— Вы что-то натворили? Полиция гоняется именно за вами? Вы что… сбежали?

— Я-то сбежала, — ответила Альбертина, — но к полиции это отношения не имеет. Она охотится за бандой клетчатых, и я их заперла.

— Кого? Клетчатых?

— Нет, полицейских!

— Я уже ничего не понимаю. — Флип поднялся. — Теперь расскажите все по порядку. — Он сорвал увядший цветок с куста гибискуса, повернулся кругом и теперь стоял перед Альбертиной в бриджах, в шляпе и с трубкой в зубах, как Шерлок Холмс. — Вы сбежали из детского приюта…

— Потому что Раппельмайерша никогда бы меня сюда не отпустила!

— … и потом заперли в этом доме полицейских, а ваши друзья — если дедуктивный метод меня не подвел — беглые преступники.

— Никакие мы не преступники! — В дверях стояла Клара.

— Мы тибрим только то, что нам очень надо, — в комнату протиснулся Пауле.

— Мы — честные воры. — Отто снял с лица крапчатую маску и надел на голову клетчатую кепку.

— Барон фон Прокауэр! — Глаза у месье Флипа расширились до размера средней дыни.

— «Барон фон» что? Это ведь Отто фон Банда клетчатых. — Альбертина смотрела на месье Флипа в упор.

— Отто Карвуттке, если уж говорить точно, — сказал Отто и поправил фуражку.

— Да-да, я знаю, — ответил месье Флип. — Отто Карвуттке, мастер ловких рук. Он же Лашло, сын барона фон Прокауэра и наследник миллионного состояния. Я думаю, здесь кое-что необходимо пояснить. — Месье Флип захрустел суставами пальцев, повернулся вокруг, и теперь стоял перед детьми в своей парадной ливрее.

— Глянь-ка, глянь! — удивился Пауле. — Как же он это делает?

— Я бы тоже хотела это узнать, — ответила Альбертина.

— Попрошу господ снять с себя крапчатые костюмы и проследовать за мной в театральный зал!

Все молниеносно сняли с себя балахоны.

Месье Флип повел Альбертину, которая старалась как можно точнее запомнить дорогу, и всю банду клетчатых прямым путем в театральный зал. Если хорошо ориентируешься, то оказывается, что эта вилла — почти такой же дом, как все прочие, подумала Альбертина.

— Теперь наследников хоть отбавляй, да? — прошептал ей Отто. — У меня — миллионы, а неплохо было бы! По-моему, у твоего дворецкого не все дома!

— Ш-ш-ш! Тихо! — осадила его Альбертина. Ей не терпелось обрушить на дворецкого все свои вопросы. Одно было ясно: о некоторых тайнах виллы дворецкий упорно молчал. Почему же они теперь должны были идти с ним в театральный зал?

Месье Флип повернул налево в какое-то помещение. На стенах семисвечные канделябры, которые давно уже нуждались в том, чтобы их начистили до блеска, чередовались с плакатами варьете в золотых рамах — со всех концов света: Москва, Лондон, Кейптаун, Сидней, Нью-Йорк, Бангкок, конца и края им не было. И с каждого улыбалась тетя Лиззи. «Мировая сенсация!», «Новое шоу!», «Только одна гастроль!» кричали им плакаты своими большими буквами. Сомнений не могло быть: они приближались к театральному залу.

Может быть, мне можно уже зачесть испытание клетчатых, хотя я нашла театральный зал не совсем без посторонней помощи, подумала Альбертина. Ее буквально распирало от любопытства и волнения.

— Пожалуйста, входите и занимайте места! — Месье Флип распахнул двустворчатые двери напротив цетрального прохода.

Клара, Пауле и Отто на мгновение застыли. Можно ли этому Флипу доверять? Может быть, он заодно с полицейскими?

— Надо было ноги уносить! — прошептала Клара.

— Подождем, — ответил Отто. — Здесь что-то не так, это ясно. Но что? Я хочу это узнать! — Он потащил Клару в театральный зал.

— Для наших гостей зарезервированы лучшие места! — Месье Флип указал на первый ряд лебединых кресел. Он низко склонился перед публикой, а когда разогнулся, на нем был концертный фрак, весь в блестках.

Альбертина осторожно потрогала бархатное сиденье. Пружины визжали, но на этот раз не выскакивали наружу.

— Чемодан, вот он! — Клара показала на сцену.

— А если он все-таки спелся с легавыми? — подал голос Пауле.

— Этого быть не может, совершенно точно, — ответила Альбертина. — Это — мои друзья, — обратилась она к месье Флипу. — Они попали на виллу совершенно случайно и вовсе не хотели грабить ее… — Если дворецкий заодно с полицейскими, тогда она в нем страшно ошиблась.

— Случайно — неудачное слово, фройляйн Альбертина. Вы открывали этот чемодан?

Альбертина кивнула.

— Вы открывали чемодан Лиззи! На этой вилле вам все было позволено, кроме, разве что, шуток с освобождением карманных торнадо в закрытом помещении. И надо же, вас угораздило именно открыть чемодан! — Месье Флип глубоко вздохнул. — Этот чемодан сделал несчастной даже вашу двоюродную бабушку Лиззи. Но вы этого, конечно, не могли знать.

— Нам пришлось запереть в чемодан полицейских, — сказала Альбертина, вконец расстроившись.

— Мы ничего не стяну… то есть ничего не сломали, — добавил Отто.

— И мы ушли отсюда так же быстро, как пришли! — Лицо Клары омрачилось. — Я же сразу сказала, что нам здесь не место.

Месье Флип смотрел на детей, качая головой.

— Вы совершенно не подозреваете, что натворили, фройляйн Альбертина. Знаете ли вы, кто этот молодой человек, — он показал на Отто, которому очень понравилось выражение «молодой человек», — и кто — остальные двое?

— Мы — знаменитая банда клетчатых, а вы — живо выкладывайте, в чем дело! Иначе с вами будет так же, как с тетей Корой и ее мужем-слюнтяем. — Клара сжала кулаки.

На месье Флипа эти слова, казалось, не произвели никакого впечатления.

— Клара в своем амплуа, — улыбаясь, сказал он и подошел к пульту, вмонтированному сбоку от сцены.

— Откуда вам известно мое имя? И откуда вам известно, в каком я амплуа?

— Я знаю, что возникает очень много вопросов…

— Вот-вот, — перебил его Отто. Он решил, что настало время начать решительное наступление. — Например, почему некто собирает долговые расписки и не заодно ли этот некто с месье Флипом?

Альбертина нахмурилась. Что случилось с Отто — какая муха его укусила?

— И еще — что это за пищалка такая? — Пауле толкнул Клару, и она вынула украденный мобильный телефон.

— И почему здесь все выглядит совсем не так, как у нас в Берлине? — добавила Клара.

— Все это очень просто и вместе с тем очень сложно, — ответил месье Флип и, нажав кнопку, опустил на сцену большой экран. — Юные господа находятся не в Берлине, а в Нижнем Вюншельберге. К тому лее сейчас две тысячи четвертый год.

Отто, Клара и Пауле на мгновение онемели, потом наклонились друг к другу и стали что-то оживленно обсуждать. «Две тысячи четвертый год?» — все время слышала Альбертина и еще: «Похоже, мне это снится!»

— Да, дорогой Пауле, вы правы. Все это — сон.

Банда клетчатых смолкла. Альбертина слышала только слова, но смысла не понимала.

Клара заговорила первой:

— Альбертина! — Она схватила Альбертину за жилетку и притянула поближе к себе и к остальным. — Вот что, — зашептала Клара, — этот толстый гномик свихнулся, а мы хотим тебе еще кое-что сказать. Мы сейчас смываемся, и ты можешь пойти с нами. Тащи чемодан и вынимай полицейских.

— Нет, Альбертина, ни вы, ни ваши друзья не могут уйти отсюда! — Месье Флип настойчиво, хотя и ласково, усадил ее обратно в лебединое кресло. — Сядьте, пожалуйста, на свои места. Через несколько минут для вас кое-что прояснится. Фройляйн Альбертина, будьте так любезны, закройте портьеры на окнах, чтобы стало темно!

Альбертина сдвинула тяжелые портьеры. Руки у нее дрожали от волнения. Потом она села обратно на свое место рядом с Отто.

Клара наклонилась к нему:

— Как это понять? Почему он называет тебя бароном таким-то?

— Понятия не имею. Меня зовут Отто Карвуттке, им я и останусь до конца жизни, — ответил Отто.

Месье Флип быстро пошел по проходу между креслами назад, в самый конец зала, и исчез за маленькой дверцей. Над дверцей открылось окошечко, и показался окуляр проектора. Раздался стрекот — старый агрегат заработал. Луч света, пробившись сквозь пыльный воздух театрального зала, упал на экран, занимавший почти всю сцену.

— Показ начался! — голос месье Флипа глухо доносился из будки киномеханика.

На экране замелькали пятна и полоски, в центре перечеркнутого крестом круга появлялись цифры. «Пять», «четыре», «три», «два», «один»…

Большое шоу Лиззи

— Вы смотрите оглушительный, как фокстрот, специальный выпуск обозрения событий за неделю, — сообщил гнусавый мужской голос. Такие обозрения показывали в кино перед самим фильмом, когда телевизор был еще редкостью. В них рассказывалось о событиях во всем мире.

Диктор с большим подъемом, захлебываясь от восторга, поведал о сенсации в берлинском Зимнем дворце, самом большом варьете последнего столетия: о гастролях Лиззи Шульце.

Люди в элегантных платьях и костюмах, окруженные репортерами со старинными фотоаппаратами в руках, поднимались по маленькой лесенке ко входу в здание варьете.

— Великая иллюзионистка Лиззи Шульце, властительница наших снов, королева варьете, показывает в Зимнем дворце свой всемирно известный фокус с гипнозом. И все собрались здесь именно для того, чтобы своими глазами увидеть это восьмое чудо света: кинозвезды, промышленные магнаты, знаменитые высокопоставленные политики.

На экране появилась сцена варьете. На ней стоял месье Флип. Он выглядел значительно моложе, чем сейчас, — волос на голове у него было больше, а живот казался значительно меньше. На нем были фрак, весь в блестках, и такой же цилиндр. Месье Флип вальяжно приблизился к краю сцены.

— Но сначала пусть вас околдует хамелеон в человеческом образе, месье Флип! — сказал диктор.

Месье Флип запрыгал по сцене, меняя костюмы так быстро, что никто и глазом моргнуть не успевал. Тетя Лиззи выступила вперед из темноты сцены и бросила ему длинную веревку. Месье Флип закрутился волчком и оказался одетым индийским факиром. Он швырнул веревку вверх. Веревка тут же окаменела и повисла над землей в вертикальном положении. Месье Флип проворно карабкался по ней вверх и спускался вниз.

Превращения чередовались очень быстро прямо на сцене: морской разбойник оборачивался клоуном, а тот, в свою очередь, внезапно становился ковбоем и потрясал тяжелым кольтом. Никто не успевал опомниться, а он уже низко кланялся в костюме китайского мандарина. Публика в Зимнем дворце неистовствовала. Лиззи бросила ему цилиндр. В мгновение ока он достал из цилиндра сначала кролика, потом пылающий факел, огромный букет цветов и колоду карт, а в завершение из цилиндра вылетела стая голубей.

Отто вскочил на ноги.

— Хорош финтить! Нечего показывать нам детские развлекухи. Кто такой барон Прокауэр? — закричал он, обернувшись назад, где, как он подозревал, сидел месье Флип.

— Терпение! — услышал Отто голос со сцены. Перед экраном появился месье Флип. На нем был тесный фрак, тот самый, в котором дети только что видели его на экране. Некоторые блестки на фраке уже осыпались, но тем ярче сверкали остальные в луче проектора.

— А теперь, дамы и господа, начинается долгожданная кульминация этого вечера! Гипноз сновидений! — торжественно объявил диктор выход Лиззи.

Медленно выплывала Лиззи из клубов искусственного тумана, сплошь покрывавшего сцену. Ее белое платье, казалось, тоже было соткано из тумана. На плечах у нее красовался богато украшенный плащ, которым любовалась Альбертина, когда разглядывала его на картине в рыцарском коридоре. Лиззи во всем своем великолепии стояла теперь между креслом с драконами и большим чемоданом.

— Чемодан! — воскликнула Альбертина, схватив Отто за руку.

— Ш-ш-ш! — зашикал на нее Отто, но руку убирать не стал. Какое-то внутреннее чувство подсказывало ему, что настал великий момент.

Молодой Флип поднес Лиззи бархатную подушечку, на которой лежал ключ с драконом. Лиззи подхватила золотую цепочку, на которой висел ключ. В зале наступила абсолютная тишина. По маленькой лесенке Лиззи спустилась к первому ряду зрителей и стала разглядывать их напряженные лица. Ее внимание привлек изысканно одетый юноша. Повелевающим жестом она пригласила его следовать за нею. Юноша смущенно оглянулся. На секунду камера поймала его взгляд.

Альбертина вскрикнула:

— Отто!

Отто судорожно сглотнул и крепче сжал руку Альбертины.

Альбертина не верила своим глазам, но изысканный щеголь на экране был точно Отто, в этом не было никаких сомнений. Рядом с ним в первом ряду сидели Клара и Пауле, и одеты они были не менее роскошно.

Трое клетчатых, вытаращив глаза, смотрели на экран, словно внезапно столкнулись с привидением.

— Это же вы! — воскликнула Альбертина.

— Сейчас мадам Лиззи с помощью гипноза погрузит этого юношу в глубокий сон, в то состояние, когда у человека начинаются интенсивные сновидения, — шепотом сообщил публике молодой Флип на экране. — Попрошу абсолютной тишины.

— Кто этот храбрый молодой человек, которого мы имеем честь приветствовать на нашей сцене? — спросила Лиззи с экрана.

Все затаили дыхание.

Юноша, как две капли воды похожий на Отто, бросил нерешительный взгляд в зрительный зал и почесал в затылке. От волнения голос у него сел, но все-таки он набрался сил и еще раз твердо и решительно повторил свое имя:

— Лашло. Меня зовут Лашло фон Прокауэр.

Лиззи показала юноше ключ с драконом, который, как маятник, закачался перед самым его носом. Вспыхнуло изумрудное пламя. Ключ начал медленно раскачиваться, хотя рука Лиззи оставалась неподвижной. Веки у Лашло отяжелели, он еще несколько мгновений боролся с накатившей на него усталостью, но потом сон одолел его и он мешковато опустился в кресло. Лиззи легонько провела рукой по его лбу, и он снова выпрямился. Теперь Лиззи подошла к чемодану. Изумруд сиял все ярче. Она вставила ключ в замок чемодана, трижды повернула его и открыла крышку.

Медленно-медленно в какой-то необъятной темноте чемодана формировалась светящаяся точка, которая постепенно приближалась к зрителям.