Твери Целиковой Т.И., члена координационного совета той же партии из г. Москвы Новодворской В.И., майора КГБ Бакланова, т.н. «агента КГБ»
Камынина, главы Народной национальной партии России Иванова-Сухаревского А.К. Все эти и многие другие подобные дела проводились адвокатом Котовым С.Л. практически бескорыстно при больших затратах собственных сил и средств, требуя разъездов по стране. Нередко они осуществлялись в условиях жесткого прессинга со стороны властей, когда другие адвокаты оказывать помощь по разным соображениям не хотели.
Подготовил Сергей Загатин
СИЯНИЕ СЛАВЯНКИ
Сколько же у нашего народа военных песен? Точнее всего на этот вопрос может ответить историк, композитор и музыковед, полковник в отставке Юрий Бирюков, собравший более сорока тысяч русских военных песен и изучивший историю каждой. О многих из них он рассказывал в телевизионной передаче "Песня далекая и близкая", автором которой был в течение двадцати лет, писал в многочисленных статьях, опубликованных в сборниках "По военной дороге",
"Здесь насмерть стояли", "Песни, опалённые войной". Бирюков и сейчас продолжает поиск. В 2006 году вышел составленный и подготовленный им первый том антологии русской военной песни XVIII-XIX веков "Наши деды - славные победы".
Это - только начало. Юрий Евгеньевич считает главным делом своей жизни - систематизировать и опубликовать ноты и рассказы о всех собранных им военных песнях, хранящих историю Великой России.
Грянем, братцы, удалую
Песню храбрых молодцов,
Вспомним славу боевую
Наших дедов и отцов.
Юрий БИРЮКОВ. Война началась, когда мне было семь лет. Я видел Дон, красный от крови, когда немцы захватили нашу станицу. Помню, как нас с мамой вели на расстрел. Спасло чудо: конвой пожалел женщину с мальцом, и нам помогли скрыться в зарослях тростника. В 1943 году, когда были организованы пятнадцать суворовских училищ, меня определили в одно из них - Новочеркасское. Там я написал свои первые стихи и мелодию к ним, послал свой опус Исааку Осиповичу Дунаевскому. У нас началась переписка, которая продолжалась много лет.
Суворовское я окончил с отличием, хотел в Московское училище Верховного Совета поступать, но ростом не вышел. Поехал учиться в Киев, в пехотное училище имени рабочих Красного Замоскворечья. Там я факультативно изучал нотную грамоту, сольфеджио, гармонию. Продолжал писать стихи, песни, посылал их Дунаевскому, получал от него ответы с замечаниями, которые воспринимал как руководство к действию. Однажды он написал:
"Дорогой мой, я не знаю, выйдет ли из тебя композитор, ты абсолютно безграмотный в теории, гармония для тебя темный лес, но у тебя есть одно, из-за чего я вожусь с твоими опусами. Даже в них обнаружился природный мелодический дар.
Это не каждому дается. Поэтому ходи и всё записывай. Армия - это тот организм, где все песни, всех времен, всех наций".
После училища я получил направление в Глухов Сумской области. Был я командиром взвода. А потом меня назначили начальником офицерского клуба ракетного центра, который впоследствии перевели из Глухова в Коломну. Потом меня перевели в Москву, на кафедру философии Военно-политической академии, где я преподавал эстетику. Тогда-то и познакомился с Алексеем Сурковым, которого приглашал на встречи со слушателями.
Первую свою передачу в телевизионном цикле "Песня далекая и близкая" я сделал после того, как мы с Сурковым поехали под Истру, в деревню Кашино искать место, где он, сидя в землянке, написал стихотворное письмо жене, ставшее вскоре легендарной песней…
"ЗАВТРА". Я читала ваши статьи о песнях, которые родились в боях на Южном фронте. "Давай закурим" - ведь одна из них?
Ю.Б. Теплый ветер дует, развезло дороги, И на Южном фронте оттепель опять.
Тает снег в России, тает в Таганроге,
Эти дни когда-нибудь
Мы будем вспоминать…
Стихи Ильи Френкеля с подзаголовком "Песенка Южного фронта" без нот и упоминания имени композитора Модеста Табачникова опубликовала "Комсомолке" 22 января 1942 года. В последующих куплетах были четко обозначены географические перекрестки недавних событий на Южном фронте:
Нас опять Одесса встретит как хозяев
Звезды Черноморья будут нам сиять.
Славную Каховку, город Николаев,
Эти дни когда-нибудь мы будем вспоминать.
Наступление наших войск Южного фронта сковало на Дону основные группы "Юг" и её ударное звено - танковую армию генерала фон Клейста, которую Гитлер намеревался перебросить на помощь своим войскам, действовавшим на московском направлении. Стихов и песен, сложенных в ту пору, воспевавших боевой подвиг воинов-"южан", было немало: "Дело было под Ростовом", "Мы с тобою из Ростова", "Жил в Ростове Витя Черевичкин", "Ростов-город, Ростов-Дон"… И самая среди них знаменитая - "Давай закурим".
Правда, Клавдия Шульженко, включившая песню в свою театрализованную программу "Города-герои", премьера которой состоялась в 1943 году в Москве, вычеркнула из текста и Ростов, и Таганрог (они не вошли в число городов-героев) и песня зазвучала так:
О походах наших,
О боях с врагами,
Долго будут люди
Песни распевать,
И в кругу с друзьями
Часто вечерами
Эти дни когда-нибудь
Мы будем вспоминать.
Из песни ушло то, что связывало её с событиями и временем, в которых она родилась. Но фронтовики, прошагавшие с нею военными дорогами продолжают её петь в первозданном виде… И, кстати, сама Клавдия Ивановна впоследствии вернулась при исполнении к первоначальному тексту.
"ЗАВТРА". Наверное, это правильно. Ведь, как гласит старинная пословица: "сказка - складка, а песня - быль!" Ю.Б. Без песни немыслимы ни воинский дух, ни боевая учеба, ни короткие минуты отдыха солдата.
И уж совершенно невозможно представить себе без песни строй. Испокон веку в каждой княжеской дружине был свой "штатные" певцы - дружинники, которые участвовали во всех походах, делили с князем горе и радость, слагали песни о давних победных походах.
Так уж повелось, что песенники в армии всегда была особой "кастой". Существовала команда:
"Песенники, вперед!", по которой выезжали из всех взводов в голову эскадрона песенники - человек двадцать-двадцать пять.
Песни в русской армии делились на военные и боевые. И те, и другие большие частью были исторические. Например, широко известная песня "Было дело под Полтавой". Особой популярностью пользовалась солдатская песня "Соловей, кенарей, пташечка" - нечто вроде солдатских частушек.
Популярны были и марши, проникнутые мажорным настроением, как "Марш Преображенского полка",
"Прощание славянки"…
"ЗАВТРА". "Прощание славянки" тоже можно считать песней Великой Отечественной войны. Ведь под нее войска уходили на фронт с Красной площади после парада 7 ноября 1941 года…
Ю.Б. Песенных версий на музыку "Прощания славянки" немало. Большинство из них мне удалось собрать, выстроить в хронологической последовательности и прийти к выводу, что в основу самого этого марша положена мелодия песни времен русско-японской войны1904-1905 годов.
Начиналась она словами:
Ах, зачем нас забрили в солдаты,
Отправляют на Дальний Восток?
Ну, при чем же мы тут виноваты,
Что мы выше на лишний вершок…
Запрещённая, распевавшаяся в армии подпольно, песня эта распространилась по России, легла, как говорится, на душу, обросла вариантами, записанными фольклористами.
Не знаю, где и когда впервые услышал её молодой штаб-трубач Василий Агапкин, крестьянский парень из деревни Шанчерово Рязанской губернии, рано оставшийся сиротой и нашедший приют в хоре музыкантов (так когда-то называли военные оркестры) 308-го Царева батальона, дислоцировавшегося под Астраханью. Когда в 1912 году Россия отмечала 100-летие победы над Наполеоном, газеты заполнились сообщениями о событиях, разыгравшихся на Балканах. Болгария, Сербия и Черногория объединенными силами выступили за освобождение своих земель от пятисотлетнего османского ига. В России внимательно следили за военными действиями, сочувствовали братьям-славянам. Тогда и задумал Василий Агапкин сочинить марш. Мелодической первоосновой ему послужили запев и припев песни времен русско-японской войны. "Славянка" начинается грустно и трогательно. И это было дерзким и неожиданным отступлением от традиции, которое первым подметил известный военный капельмейстер (как тогда называли дирижёров), композитор и нотоиздатель Яков Богорад, которому Агапкин показал свое сочинение. Богорад помог ему записать клавир и сделать оркестровку.
Вместе они придумали и название - "Прощание славянки". На обложке первого издания, увидевшего свет в Симферополе, был рисунок: молодая женщина прощается с воином, вдали видны Балканские горы, отряд солдат. И надпись:
"Прощание славянки" - новейший марш к событиям на Балканах. Посвящается всем славянским женщинам. Сочинение Агапкина".
Его подхватили и стали исполнять многие оркестры. Песня вобрала в себя тревожное предощущение грядущих войн. И в первую же из них, разразившуюся в августе 1914 года, грустное и грозное "Прощание славянки" облетело едва ли не все вокзалы и призывные пункты России.
Первая грампластинка с "Прощанием славянки" появилась в 1915 году в Киеве. Вслед за этим последовали многочисленные тиражи грамзаписей, выходившие во многих городах России. Марш Агапкина завоевал огромную популярность. На его мотив была распета и широко бытовала в ту пору народная песня, начинавшаяся словами:
Вскормили вы нас и вспоили,
России родные поля,
И мы беззаветно любили
Тебя, наша матерь-земля…
В годы гражданской войны в частях белой гвардии слова этой песни переиначили. Это и стало причиной того, что после её окончания марш "Прощание славянки" запретили. Сам же Василий Иванович Агапкин сменил трубу на винтовку и кавалерийский клинок, воевал в составе 1-го Красного гусарского Варшавского полка Западной дивизии. Закончилась гражданская война, и молодого талантливого музыканта назначили военным капельмейстером одного из оркестров Тамбовского гарнизона. В 1922 году Агапкин и его оркестр победили на смотре, который состоялся в Москве, здесь же всю "команду" и оставили для дальнейшего прохождения службы. В столице Василий Иванович продолжал сочинять, особенно преуспел в жанре вальса. Под его музыку танцевали в парках, где регулярно выступал оркестр под управлением Агапкина. Звёздным его часом стал военный парад, состоявшийся 7 ноября 1941 года в Москве, на Красной площади, где Василий Иванович дирижировал сводным духовым оркестром Московского гарнизона, провожавшим участников этого исторического парада с Красной площади прямо в бой. Но "Прощание славянки" на этом параде не исполнялось - ведь марш был запрещён. Не звучал он и во время исторического парада Победы в июне 1945-го.
"ЗАВТРА". А когда же "Прощание славянки" вновь стали исполнять?
Ю.Б. Вернула нам её картина "Летят журавли" (марш звучит во время проводов добровольцев), звучала "Славянка" и в фильме "Белорусский вокзал", во многих других картинах, и в сознании миллионов слилась с тем незабываемым временем.
Сам пел эту песню в курсантские годы, сегодня слышу её в солдатском строю.
"ЗАВТРА". Мой отец, который воевал в партизанах, в том числе и в брянских лесах, где пустил под откос не один десяток вражеских эшелонов, не расставался с песней "Шумел сурово Брянский лес". Он даже завещал похоронить его под её звуки…
Ю.Б. А ведь эта песня была написана, можно сказать, по заказу самих партизан: они постоянно радировали в политуправление Брянского фронта:
"Патроны и оружие мы сами отберем у врага, а вот песню, как трофей, не возьмешь. Пришлите песню.
С ней и воевать веселее".
Композитор Сигизмунд Кац и поэт Анатолий Софронов задумались: "Какой должна быть песня?
Марш? Вальс? И вдруг на ум пришла почти забытая песня об Отечественной войне 1812 года "Шумел, горел пожар московский". Представились и смелые, отважные люди с трофейными автоматами, перед выходом на боевое задание. Так родились первые строчки этой песни. Вскоре, 6 ноября 1942 года, корреспондент "Известий" Анатолий Софронов во время очередной поездки в тыл к партизанам повёз партизанам подарок - песню. Исполнять её пришлось самому, без аккомпанемента. Спел, как сумел. Он впоследствии вспоминал: "Металось пламя фонаря, партизаны примолкли, вслушиваясь в слова и мотив, потому стали тихонько подпевать.
Меня благодарили, поздравляли, я видел слезы на глазах людей…" Сейчас у деревни Черыс Суземского района, на том месте, где в партизанской землянке была впервые спета эта песня, установлен гранитный знак в память о рождении гимна народных мстителей.
"ЗАВТРА". Всё-таки как это правильно - ставить такие знаки, увековечивающие память о песнях, хранящих нашу историю. Хорошо, что среди молодёжи возрождается интерес к нашей героической истории, гордость за подвиги дедов.
А то ведь одно время кое-кому хотелось опорочить наше военное прошлое…
Ю.Б. Да, я целую битву выдержал за "Священную войну". Представляете, авторство Лебедева-Кумача в некоторых средствах массовой информации подвергалось сомнению. Утверждалось, что стихи к песне написал обрусевший немец из Рыбинска Александр Адольфович Боде. Говорилось, что якобы имеется автограф 1916 года, который автору публикации показывала дочь Бове Зинаида Александровна Колесникова. Я побывал у её родственников, записал наши беседы на магнитофон. Выяснилось, кроме копий собственных писем и ответов на них, ничего у неё не было.
Автографа Боде не существовало. А текст "Священной войны", на который ссылались авторы "обличительных публикаций", был написан рукой Колесниковой по памяти.
Бойкий журналист глубоко не копал, иначе обнаружил бы в ЦГАЛИ в фонде 1104, опись 1, единица хранения 119, на странице под инвентарным номером 318 черновик Лебедева-Кумача, написанный карандашом. Там и варианты и различные версии "Священной войны", и множество исправлений, сделанных рукой поэта.
Подлинность их не вызывает сомнений. Аргументы у "искателей правды" были шаткие. Но перед ними стояла задача разрушить существовавшую систему ценностей всеми правдами и неправдами. Кому-то это было выгодно…
Сейчас мечи уже отзвенели. Решением Мещанского районного суда сведения были признаны "не соответствующими действительности и порочащими честь, достоинство, деловую репутацию автора песни "Священная война" В.И. Лебедева-Кумача", опубликовано опровержение.
Но пройдут годы, не станет участников событий, мало ли что станет с архивами… А надо, чтобы люди не забывали свою историю, чтобы пели песни, хранящие не только историческую, но и эмоциональную память народа. Вот почему я придаю большое значение своей работе над антологией военной песни "Наши деды - славные победы". Я отвечаю в ней за каждую строчку.
Материал подготовила Ирина ПАВЛОВА
Владимир Винников «НАЦБЕСТ»-АСБЕСТ
И «зачистка совести»
Как известно, мир литературных премий - весьма кривое зеркало мира литературы, который, в свою очередь, весьма криво и неправильно "зеркалит" душевный мир человека, а уж тот, как умеет, отражает реальный мир, "данный нам в ощущениях".
Зато картинка, которая получается "на выходе" такого трехкратного искажения и наложения минусов на синусы, по определению чрезвычайно интересна: раз что-то осталось, значит, это кому-нибудь нужно?
В шорт-листе премии "Национальный бестселлер" 2008 года первые три позиции заняли авторы, так или иначе связанные с кругом газеты "Завтра":
Захар Прилепин (роман "Грех", 9 баллов), Лев Данилкин ("Человек с яйцом. Жизнь и мнения Александра Проханова", 7 баллов) и Анна Козлова (повесть "Люди с чистой совестью", 7 баллов).
Конечно, такие сюрпризы благодаря весьма демократичной системе отбора произведений, принятой в рамках "Нацбеста", иногда случаются - достаточно вспомнить, что лауреатом 2002 года стал Александр Проханов с романом "Господин Гексоген", в 2003 году "имперец" Павел Крусанов с романом "Бом-бом" тоже попал в шорт-лист, но в финале "всего ничего" уступил постмодернистской "[голово]ломке" рижан Александра Гарроса и Алексея Евдокимова, а в 2007 году премия досталась Илье Бояшову с весьма "неполиткорректным" романом "Путь Мури". Но на этот раз "патриотическое пришествие" в "Нацбест" (и не только) выглядит как никогда массовым и художественно состоятельным.
И этот момент лично для меня куда более значим, чем имя будущего победителя, тем более, что многолетний координатор "Нацбеста", великий литхитрован Виктор Топоров, уже "подостлал соломки", указав на нежелательность перехода кого-либо из лидеров шорт-листа в разряд лауреатов. "Абсолютное лидерство Прилепина по итогам голосования Большого жюри не должно вводить в заблуждение ни читающую публику, ни самого писателя… Шансы двух других финалистов - Данилкина и Курицына, - пожалуй, ничуть не хуже…
Анна Козлова попала в шорт-лист в результате явно скоор- динированного голосования трех членов жюри - того же Прилепина, Василины Орловой и Романа Сенчина…" И добавляет: мол, "не назову это сговором", но…
Тут (в сторону) можно заметить, что голосование питерских членов Большого Жюри Бориса Аверина, Ольги Давыдовой и Дмитрия Трунченкова (в сумме - 7 баллов) за творение Андрея Тургенева (в миру - Вячеслав Курицын) "Спать и верить. Блокадный роман", вышедший в издательстве "ЭКСМО", выглядит со стороны ничуть не менее "скоординированным", но к сути дела ни то, ни другое никакого отношения не имеет. А суть дела маститым критиком отмечена как полное поражение,
"условно говоря, фантастики", а на деле - постмодернизма: "из двадцати семи фантастических произведений, насчитанных мною в лонг-листе, в финал вышел только роман Курицына", - и "триумф реализма": "в "шорте" однозначно возобладала проза реалистическая, по ведомству которой, наряду с традиционализмом Прилепина, следует провести как гиперреализм Бригадира, Данилкина и Козловой, так и философскую "китайщину" Секацкого".
Пусть не "по теории", а "по ощущению" это появление в отечественной литературе чего-то, очень похожего на "реализм", вызывает у нынешних модераторов литературного процесса определенное и всё более растущее беспокойство. Тревожат не сами книги, и не их авторы, а читательский спрос и общественная реакция на оные. Телевизор телевизором, радиостанции радиостанциями, но грамоте в школах всё еще учат, тиражи бумажных книгпусть медленно, но верно растут, а тут еще интернет, как маленький "Остров Свободы"…
Захар Прилепин - вообще участник "чеченской" войны и активист движения "нацболов", а вот зачем, спрашивается, надо было преуспевающему Льву Данилкину создавать фактически полную биографию Александра Проханова? Да еще и резюмировать: "Он - как глобальное потепление: неудобная правда, которую можно игнорировать только до определенного времени"?
Очевидно, что в стране появился пресловутый "социальный заказ" на совершенно иное по сравнению с недавним прошлым качество искусства вообще и литературы в частности. Теперь требуется не "сделайте мне красиво (некрасиво, больно, не больно и так далее, до бесконечности - ненужное вычеркнуть/нужное подчеркнуть)", а "инструкция по выживанию" в очень большом, очень тесном и очень жестком мире. "Без гондонов", по словам всё той же "несговорчивой" ("не сговор, но…") Анны Козловой.
Поскольку и "роман в рассказах" Захара Прилепина, и "биографический роман" Льва Данилкина уже освещались на страницах "Завтра", на повести (какой там роман, в пять авторских листов?!) "писательницы в третьем поколении", наверное, стоит остановиться чуть подробнее.
Оставив в стороне и все слишком очевидные жизненные параллели, и столь же очевидные их "литературные трансформации", предпринятые автором. Ну, с немного более выраженным мастерством, чем в памятном "Открытии удочки".
Мир "небольшой (читай - молодёжной) политики", представленный на страницах "Людей с чистой совестью" (о да, название - полный привет советскому партизану Петру Вершигоре), - это мир, в котором все ценности, которые сегодня принято именовать "традиционными": честь, вера, любовь, - легко, просто и даже обыденно оказываются не то, чтобы "вывернутыми наизнанку", а просто ничего не означающими, не имеющими с этим миром ничего общего. Разве что как "пиар", для которого, например, "Партия Любви" - "самое то". Секс, алкоголь, наркотики,
"struggle for kife" - в режиме нон-стоп.
"Зачистка совести" - как это делается в столице.
Сцена в "школе для слабослышащих детей", которой молодежные лидеры презентовали "два компьютера, один мат (ну, зачем же так жестоко играть словами, Анна Юрьевна? - В.В.) и десяток шершавых волейбольных мячей" под широко распространенным императивом "бабло побеждает зло" - тут показательнее всех авторских попыток проникнуть в чуждую ей мужскую психологию (почти всю повесть Анна Козлова пытается говорить от имени своего героя Валеры, но "заключительное слово" оставляет всё-таки за "женским лицом", то есть за Валериной "женой" Дашей).
Ну, и родственные разговоры большие с небольшими (молодёжными) политиками на страницах повести "под текилку" ведут соответствующие.
"- Знал, всегда знал, что ты - патриот России.
Не думай, браток, что мы все уе(пиип!) в ж(пиип!). Будет еще, скоро совсем будет". Да кто бы спорил, кто бы сомневался…
Анна Козлова (автор, а не человек. - В.В.) очень пристально и глубоко вглядывается в "своих" персонажей, при этом всеми доступными способами, и так, и эдак, пробуя их "на излом", зная: рано или поздно они сломаются, обязаны сломаться, потому что по-другому не бывает, но - вопреки всему своему жизненному опыту - всё-таки продолжая надеяться на чудо. Ведь с этими точно ничего не будет. Вернее - будет вот так: "Даша смотрит на нечто новое, что построилось на старой ране, и чувствует, что однажды всё снова провалится в гной и слизь, что всё равно здесь вечно будет вонять, но она думает, что сможет просто-никогда-об-этом-не-думать". Так сказать,
"всюду жизнь"…
Если это и "реализм", то уж точно не "гипер-".
Если это и "патриотизм", то уж совсем "от обратного".
Века полтора назад подобное проходило бы "по ведомству" литературы нигилистической, но тургеневский (в данном случае, не курицынский! - В.В.) Евгений Базаров по сравнению с тем же Федором Рыбенко (еще один персонаж повести из числа "молодежных политиков") выглядит чуть ли не ангелом небесным… В общем, страшен и узок круг этих оппозиционеров… Разумеется, произведение из разряда "свидетельской", а не "пророческой" и уж, тем более, не "воинской" литературы. Но ведь литературы же! Да еще кем, когда и как написано!.. Ну что нам всем, ожидать, пока про беды России уже ослицы заговорят и камни возопиют?
Вовсе не исключено, что так оно и случится. Если только "спать и верить", конечно… А премия - она премия и есть. Когда-то давно, в пору "застоя" Глеб Самойлов из "Агаты Кристи" начинал свой творческий путь шедевром: "Живу я в городе Асбест, и производят здесь асбест".
Что производят в городе "Нацбест"?
иска Отправить форму поиска zavtra.ru Web
Евгений Нефёдов ЕВГЕНИЙ О НЕКИХ
Тем Майским дням - не год: седьмой десяток.
Вокруг - другая жизнь, в другой стране…
А сердце, так же бережно и свято - о той Победе и о той Войне.
О выживших.
О павших.
О шагавших сквозь все круги, что адом суждены.
О воинах, в ряды Героев ставших.
И о простых участниках войны. …
Уже цветы им были вручены, когда фотограф, зарядив кассету, сказал:
«Позвольте снять вас для газеты, товарищи участники войны».
Они по-детски были смущены, но по-солдатски сбросили усталость!
А я подумал: сколько ж вас осталось - товарищи участники войны?..
Кто не вернулся - славой учтены, им наша память - вечности синоним.
Но ведь и вы - реликвии сегодня, товарищи участники войны!
Мы столько лет спокойно смотрим сны, а вас - и рядовых, и полководцев - несправедливо мало остаётся, товарищи участники войны…
У вас давно не юноши сыны, забота ваша - правнуки и внуки.
Но где находят силу ваши руки, товарищи участники войны?
Вы не всегда на улицах видны: лишь в праздник надеваете награды.
А их и в будни людям видеть надо, товарищи участники войны!
Испытанная гвардия страны, вы нам нужны как мудрость, гордость, опыт - пока не всюду вспаханы окопы, товарищи участники войны.
Пока нам не хватает тишины, пока тревожно светятся заставы - мы будем жить по вашему уставу, товарищи участники войны!
И пусть себе судачат болтуны, ваш подвиг «упраздняя» деловито…
Народ вас никогда не даст в обиду, товарищи участники войны!
Пусть правят бал дельцы иной волны - история в запас вас не отставит.
За вас - Победа, Родина и Сталин, товарищи участники войны.
И никогда заветной той весны забыть не сможет мир большой и светлый.
А это значит, что и вы - бессмертны, товарищи участники войны!
This file was created
with BookDesigner program
bookdesigner@the-ebook.org
07.05.2008
