Германо-польская война

      Для прикрытия с воздуха варшавского оборонительного района польское главное командование назначило авиационную бригаду, имевшую 53 самолета{155}. Артиллерия ПВО действовала в районе столицы до 5 сентября, а потом часть ее была переброшена в Брест для прикрытия нового командного пункта Рыдз-Смиглы{156}.
      Казалось бы, ввиду слабости регулярных войск Варшавы оборона столицы не имела надежд на успех в борьбе против сильного противника. Тем не менее она продолжалась успешно 20 суток, сковала крупную группировку гитлеровских вооруженных сил, сорвала немецкие оперативные планы.
      Необычайная для тех условий стойкость обороны Варшавы объяснялась участием в ней трудящихся масс, прежде всего героического варшавского пролетариата. Активная борьба народа - рабочих, солдат, трудовой интеллигенции - придала обороне столицы характер национально-освободительной борьбы. В первых рядах защитников Варшавы выступали польские коммунисты и представители левых социалистов. Вырываясь из тюрем, брошенных охраной, коммунисты вступали в отряды добровольцев и личным примером увлекали трудящихся Варшавы на самоотверженную борьбу. По призыву Старжинского тысячи варшавян пошли на строительство баррикад и противотанковых заграждений. Были созданы отряды Красного Креста, пункты первой помощи, пожарные и санитарные отряды. Организовался столичный комитет общественной взаимопомощи. 5 сентября на совместной конференции руководства ППС и командования обороны Варшавы принимается важное решение о создании рабочих батальонов обороны Варшавы, которые предназначались главным образом для саперных работ. Первоначально было сформировано шесть рот{157}. Рабочие батальоны впоследствии сыграли выдающуюся роль в ходе борьбы за Варшаву. Из них создавались боевые, строительные, диверсионные группы, которые выполняли наиболее сложные и опасные задания: проводили ночные нападения на вражеские отряды в окрестностях города, на штабы, бронемашины, танки и т. п. В одном из таких батальонов сражался Владислав Гомулка.
      Рабочие батальоны стали одной из форм проявления активности варшавского пролетариата в борьбе за столицу. Они пополнялись главным образом за счет добровольцев. 12 сентября рабочие формирования получили название добровольческой рабочей бригады. В ее рядах насчитывалось 22 роты, всего около 6 тыс. человек.
      Энтузиазм трудящихся был велик.
      Когда Старжинский потребовал 600 человек, обреченных заранее на почти верную смерть, чтобы атаковать германские танки, на зов явилось больше 6000 добровольцев, из которых 3000 вышли из тюрем, оставшихся без охраны, так как вся тюремная стража и полиция были отосланы на переднюю линию. Народ возводил баррикады, выворачивая камни из мостовых, опрокидывая трамваи и автомобили, спиливая деревья бульваров и парков, нагромождая на улицах матрасы, мебель и всякого рода хозяйственную утварь. В каждом квартале образовался свой добровольческий отряд. Когда не хватало оружия, шли в ход топоры плотников, резцы и долота каменщиков, инструменты механиков, автомобильные рессоры, все попадавшиеся под руку железные брусья, даже ножи мясников и кухонные ножи, насаженные на палки от метелок. Образовались отряды вооруженных женщин и женщин-санитарок. Во всех госпиталях открыты были ускоренные курсы медицинских сестер. Появились военные мастерские, в которых женщины приготовляли корпию и бинты. Школьники средних школ образовали отряды курьеров и "национальные батальоны ", на которые возлагалась обязанность подносить боеприпасы на первую линию.
      На совещании у командующего армией "Варшава" 15 сентября было заявлено, что глава города может доставить любое количество добровольцев. Для их вооружения забрали оружие у нестроевых частей, раненых; часть волонтеров удалось вооружить.
      Оборона Варшавы сплотила патриотов из всех классов и партий, объединила лучших сынов народа в общей борьбе против захватчиков.
      Только благодаря широкому участию населения столицы, и прежде всего рабочих, удалось в короткий срок подготовить Варшаву к обороне, превратить ее в сильный укрепленный район. Днем и ночью работали трудящиеся в предместьях, на улицах и площадях города, возводя оборонительные сооружения.
      Уже в первые дни войны над Варшавой завязались воздушные бои. Польская авиационная бригада смело вступала в схватки с превосходящими силами немецкой авиации. Она несла потери, но причиняла ущерб и врагу. Так, 3 сентября польские летчики сбили два немецких самолета и один посадили, 5-го - 9 самолетов, а 6-го - 15{158}. Однако этим ее успехи ограничились. 6 сентября, в связи с бегством Рыдз-Смиглы в Брест, бригада была снята с обороны Варшавы и переброшена к Бресту. Главком оставил защитников и жителей столицы без воздушного прикрытия.
      Бои за Варшаву начались 8 сентября. Перед вечером 4-я танковая дивизия 10-й немецкой армии, наступавшая через Пиотркув, своим передовым отрядом ворвалась с юго-востока в город. Танки двинулись по Груецкому шоссе и атаковали оборонительный район "Охота" Здесь они неожиданно встретили активное сопротивление. Очень скоро четыре танка оказались подбитыми. Два из них уничтожили отряды добровольцев. На следующий день в 7 часов 45 минут 4-я танковая дивизия вновь атаковала 30 танками при поддержке артиллерии тот же район польской обороны. Несколько танков, которым удалось проникнуть на улицу предместья, попали в ловушки, вырытые жителями города накануне. Облитые бензином, они были сожжены вместе с экипажами. Два германских легких танка ворвались в город со стороны Повонски и подверглись нападению вышедшей из домов толпы. Очевидцы свидетельствуют, что, несмотря на яростный огонь, который вели экипажи из пулеметов, танки были буквально погребены под массой напавших на них горожан, разбиты разъяренным народом, а сидевшие в них люди убиты ударами ножей и дубин. Патриотический подъем трудящихся Варшавы нарастал. Помыслы каждого были только о борьбе с врагом. Каждый предлагал свои услуги на любом участке{159}. Еще две немецкие танковые атаки 9 сентября и попытки прорваться в город 10-го и в ночь на 11-е закончились для немцев столь же плачевно.
      Это был явный провал, еще одна крупная неожиданность для немецко-фашистского военного командования, которое до этого ни на минуту не сомневалось в быстром падении польской столицы. Уверенность была настолько полной, что генерал Рейхенау, получив первые доклады о боях 4-й танковой дивизии под стенами польской столицы, в приказе, отданном 9 сентября, сообщил: "4-я танковая дивизия в соответствии с приказом очистила западную часть Варшавы (подчеркнуто нами. - Д. П.), которая планомерно обстреливается сильной польской артиллерией всех калибров с восточного берега Вислы"{160}. Генерал не мог и думать, что поляки задержат его танки и что эти танки не выполнят его личного распоряжения - взять польскую столицу. Сообщение о захвате Варшавы сразу же передало по радио и ОКВ. Впоследствии командир немецкой 4-й танковой дивизии Рейнгардт вспоминал о разочаровании, постигшем немецкое командование в связи с неудачей под Варшавой{161}. Рассказывая о стремительном прорыве своей дивизии, он не мог не похвалиться, что, как он замечал, "в глазах у всех светила радость", так как вот сейчас, на восьмой день войны, дивизия вступит в столицу врага. Но вышло иначе, признает Рейнгардт: на окраинах танки были встречены сильным огнем, баррикадами, орудиями ПТО, которые "закрыли дорогу головным танкам". Дивизия остановилась. "В этих условиях, - продолжает Рейнгардт, - нельзя было и думать о прорыве в город..."
      Ощутив прочность обороны города, командующий группой армий "Юг" отказался от дальнейших попыток взять Варшаву с ходу. Танковые соединения 10-й армии пришлось сменить пехотой. Осада Варшавы поручалась 8-й армии. Предстояло разрабатывать новые планы борьбы против польской столицы.
      Защитники столицы были непоколебимы в своем намерении сражаться. 8 сентября польское главное командование отдало приказ о создании армии "Варшава", во главе которой был поставлен генерал Руммель - в недавнем прошлом командующий армией "Лодзь"{162}. По решению главного командования от 10 сентября Варшава становилась особым самостоятельным районом обороны. Это и понятно, так как в результате продвижения немецко-фашистской 3-й армии через Нарев и Буг к югу и выхода ее частей на восточные окраины столицы 13 и 14 сентября кольцо окружения вокруг Варшавы замкнулось с востока. Отныне гарнизон мог рассчитывать только на свои силы и ресурсы.
      Оборона крепла. Она становилась все активнее. Диверсионные вылазки польских добровольцев приносили успехи. Как только 9 сентября городское радио передало указ о наборе в рабочие батальоны, к пунктам вербовки двинулись добровольцы. Только за первый день их пришло более тысячи. Быстро сформированные роты и взводы направлялись к переднему краю обороны для строительства противотанковых заграждений. 12 сентября варшавская добровольческая рабочая бригада насчитывала уже около 4 тыс. человек. Успешные вылазки добровольческих отрядов натолкнули на мысль усилить добровольцами из рабочих батальонов войсковые части переднего края. С 13 сентября этот план проводится в жизнь. Если Варшавская добровольческая рабочая бригада насчитывала в конечном счете примерно 5 тыс. человек, распределенных в 22 роты, то из них тысяча человек несла службу в первой линии{163}. Это были главным образом представители варшавского пролетариата и рабочие других городов, школьники, студенческая молодежь, ремесленники. Среди добровольцев имелись группы польских коммунистов.
      В период битвы над Бзурой активность немецкой артиллерии и авиации против Варшавы ослабла. Битва на время облегчила положение варшавян. Но после 17 сентября удары с воздуха и земли возобновились. Только в течение этого дня по городу было выпущено более 5 тыс. снарядов. Районы Старого Мяста и Дворцовой площади подверглись ожесточенной бомбардировке. В последующие дни огневые удары наносились по новым и новым районам столицы. Прекратилась подача воды и газа. Тушить пожары становилось все труднее. Однако сопротивление и энтузиазм защитников Варшавы не ослабевали. Гитлеровское командование пришло к выводу, что сломить оборону польской столицы можно лишь путем подавления ее массой войск, техники, сильнейшими авиационными ударами. В середине сентября ОКХ и штаб военно-воздушных сил приступают к подготовке генерального штурма.
      Еще 12 сентября Гитлер, прибывший в район Варшавы, на совещании с Герингом и Кейтелем потребовал подвергнуть город беспощадной авиационной бомбардировке и артиллерийскому обстрелу. Одновременно гитлеровское командование пытается подорвать оборону польской столицы изнутри. На город были сброшены листовки, в которых гитлеровское командование обвиняло население Варшавы, что оно "ведет войну франтиреров" и тем... нарушает международное право. Поистине верх кощунства! Город приказывалось сдать в течение 12 часов без боя. Если же это требование не будет выполнено, то гражданское население получало 12 часов на то, чтобы уйти из города по шоссе на Седлец и на Гарволин. По прошествии этого времени, заканчивалось обращение, "весь район Варшавы станет военной областью со всеми вытекающими последствиями"{164}.
      Это обращение полностью выдавало гитлеровцев, так как свидетельствовало о признании ими народного характера польского сопротивления, внушавшего особый страх. Прикрываясь личиной гуманности, они стремились вывести из города гражданское население, составлявшее, как они поняли, главную силу варшавской обороны. Но добиться этого им не удалось. Варшава не сдалась. Сопротивление продолжалось.
      19 сентября командующий 8-й армией отдал приказ о подготовке генерального штурма, который предполагалось завершить к 25 сентября. В ночь на 22 сентября немцы приступили к артиллерийской и авиационной подготовке окончательного штурма. Шквал снарядов и бомб обрушился на Жолибож, Марымонт, Старое Място. Уже через два дня оказались полностью выведенными из строя электростанции и телефонная сеть, замолкло радио. Город погрузился во мрак. Следующий день был для варшавян наиболее трудным - авиационные и артиллерийские удары достигли наивысшей силы. Волна за волной налетали немецкие бомбардировщики на жилые кварталы; не встречая почти никакого противодействия, они методически разрушали город. Сотни людей, засыпанных обломками, взывали о помощи. Госпитали, больницы были переполнены ранеными. Убитых хоронили в городских скверах, на огородах. Отсутствие воды делало невозможной борьбу с пожарами. Варшава представляла собой море пламени{165}.
      Общий штурм начался 27 сентября. Удар на западном участке обороны был отбит подразделениями 40-го и 41-го польских пехотных полков. Разгорелись бои также на других участках обороны. Наиболее ожесточенный характер они приняли в Черняхове и Жолибоже. Многочисленные атаки немцев защитники города отбили с большими потерями для наступающих.
      Один из очевидцев боя писал, что, судя по настроению жителей, они расправились бы самосудом с властями, если бы последние высказали желание капитулировать. Каждый, кто покидал свой дом, не был уверен, что вернется живым, так же как, возвращаясь домой, нельзя было предвидеть, найдешь ли его уцелевшим. Но у варшавян не было сомнений в необходимости продолжать борьбу. Защита столицы стала делом национальной чести. Люди все еще не теряли надежды на помощь Англии и Франции, они еще не примирились с мыслью, что Польше изменили и в Лондоне, и в Париже. Всякий раз, когда жители города замечали вдали на горизонте стаю самолетов, они думали, что это английские бомбардировщики, но это шли немецкие эскадрильи бомбардировщиков или разведывательные самолеты.
      Польское руководство пришло к выводу, что возможности обороны исчерпаны. Оно считало, что общая обстановка безнадежна и нужно прекратить сопротивление, что материальные потери невосполнимы, дезорганизация непоправима.
      В 13 часов 15 минут 28 сентября был подписан акт о капитуляции Варшавы. Большая часть войск и жителей столицы не поддерживала решение властей о прекращении борьбы и о сдаче города. Некоторые офицеры кончали жизнь самоубийством, не желая сдаваться. Солдаты и целые подразделения игнорировали приказ о сдаче оружия на специальные пункты. Они закапывали или уничтожали свое вооружение, чтобы оно не досталось врагу.
      Немецкий генеральный штурм не повлек за собой прорыва всей польской обороны, на что рассчитывало гитлеровское командование.
      В ходе обороны Варшавы, согласно польским данным, погибло около 2 тыс. польских офицеров и солдат, в госпиталях в день капитуляции находилось около 16 тыс. раненых. Среди гражданского населения около 10 тыс. человек были убиты, много десятков тысяч - ранены. В плен попали 5031 офицер, 97 425 унтер-офицеров и рядовых{166}. До 20% зданий города оказались разрушенными, в том числе национальная святыня - Королевский замок, множество памятников искусства, библиотек, музеев.
      В последние дни сентября гарнизон Варшавы покидал город, а утром 1 октября немецкая 10-я пехотная дивизия, командир которой генерал Кохенгаузен стал комендантом города, вступила на улицы. Ее встретила молчащая полуразрушенная Варшава. Открывался новый акт трагедии, новый этап борьбы польской столицы.
      Обстановка на всех фронтах в середине сентября была для польской армии исключительно тяжелой. Единственное решение, которое считало возможным принять в этих условиях польское главнокомандование, заключалось в том, чтобы сосредоточить как можно больше сил в юго-восточных районах страны, вблизи границы союзной, хотя и не воюющей Румынии, и здесь продолжать сопротивление. Именно в таком духе и была составлена директива Главного штаба от 10 сентября. Новый оборонительный фронт предполагалось создать за счет войск, отходивших за Вислу и Сан в южном и юго-восточном направлениях, а также за счет резервных формирований. С севера сосредоточение войск должны были прикрывать части армии "Люблин".
      Приказ от 10 сентября был последним общим распоряжением польского главнокомандования. Вслед за тем оно покинуло Брест и двинулось в направлении румынской территории, потеряв на несколько дней всякое управление войсками. Очень скоро обнаружилось, что выполнить новое решение не представляется возможным. В тылу польских южных армий под Львовом появилась немецкая горная дивизия, шедшая с Дуклинского перевала. Танки Клейста двигались через Средний Сан к Бугу. Польское верховное командование уже не могло управлять действиями вооруженных сил. Директиву от 10 сентября не удалось своевременно довести до всех штабов. Соединения действовали на свой страх и риск, не зная, что происходит на других участках фронта.
      Польской армии как организованного целого начиная со второй половины сентября не существовало. Гитлеровские дивизии широким фронтом катились к границам Советского Союза, и кто мог поручиться, что этот вал затормозит свой бег у советских рубежей? Запад затаил дыхание. Желаемое могло стать явью.
      Но 17 сентября по приказу Советского правительства войска Красной Армии перешли границу распавшегося польского государства и начали Освободительный поход в Западную Белоруссию и Западную Украину. Этот решительный акт сразу внес полную ясность и в события, и в перспективы.
      Цель похода состояла, как известно, прежде всего в том, чтобы выйти на западные границы Западной Украины и Западной Белоруссии и взять под свою защиту жизнь и имущество местного населения, стремившегося к воссоединению с советскими республиками.
      Поход на Запад был необходим и для того, чтобы не позволить Гитлеру в несколько ближайших дней подвести свои ударные силы к границе Советского Союза. Советское правительство было уверено в неизбежности в недалеком будущем германской агрессии против нашей страны. Поэтому стремление уменьшить стратегический плацдарм потенциального врага, отдалить исходный рубеж его будущего развертывания, остановить его марш к советским рубежам было вполне обоснованным и абсолютно необходимым с военной и политической точек зрения, особенно если рассматривать это событие в масштабах Второй Мировой войны в целом. "Польша - плацдарм Германии для будущего", - заявил Гитлер сразу же после окончания польского похода{167}. Под "будущим", конечно, подразумевалось нападение на СССР.
      Освободительный поход Красной Армии оказался в значительной мере неожиданным для всего германского командования и высших штабов, убежденных, что в результате разгрома польской армии вермахт быстро и свободно выйдет на советскую границу. Именно в этом направлении в середине и второй половине сентября разрабатывались некоторые планы. Если бы этим планам суждено было осуществиться, то удар 22 июня 1941 г. последовал бы с рубежа, расположенного на сотни километров ближе к жизненным центрам Советского Союза, чем это произошло на самом деле.
      Проследим по приказам гитлеровского командования, как после форсирования немецкими войсками Буга и Сана оно старалось поскорее продвинуть свои дивизии к советской границе. Уже 10 сентября группа Водрига получила задачу на следующий день "по меньшей мере достигнуть линии Малишева - Руски"{168}. 11 сентября начальник штаба группы армий "Север" генерал фон Зальмут отдал приказ войскам занять Осовец и Белосток{169}. Иа следующий день командующий группой армий генерал фон Бок требует от 19-го моторизованного корпуса овладеть Брестом, после чего, согласно его же приказу, группа армий "Север" "собирает на левом фланге группу для удара в восточном направлении" (подчеркнуто нами. - Д. П.){170}. Кто может сомневаться, что удар группы армий от Бреста на восток - а такой удар мог быть только очень сильным - рассматривался как самое решительное наступление до советской границы, и кто мог быть вполне уверенным, что при удобном случае гитлеровцы не решили бы двинуться и дальше? В тот же день 21-му армейскому корпусу было приказано "наступать через Замбрув в восточном направлении"{171}. 15 сентября Бок распорядился направить соединения левого фланга 3-й армии на Луков, Мендзыжеч (в 250 км от границы СССР), а командующему 4-й армией - организовать наступление к востоку с ближайшей задачей выйти на линию Волковыск - Гродно (150 км от советской границы). 19-му моторизованному корпусу ставилась задача "одной моторизованной и одной танковой дивизиями продвигаться на Влодава, Ковель (170 км от нашей границы). Одна моторизованная дивизия, усиленная танковым подразделением, подчинялась 4-й армии с целью достигнуть через Кобрин, Пружаны линии Барановичи - Слоним"{172} (50 км от советской границы).
      Так обстояло дело на северном участке фронта.
      Немецкая группировка, наступавшая на юге, также быстро продвигалась к границе СССР. 17 сентября она достигла тремя пехотными, двумя танковыми и одной легкой пехотной дивизиями Дрогобыча, Львова, Равы-Русской и Владимира-Волынского.
      Таким образом, в середине сентября масса германских войск, не имея перед собой организованной линии обороны, широким фронтом вторгалась в Западную Белоруссию и Западную Украину. Нацеленная дальше на восток, она стремительно катилась по направлению к советским рубежам. К 17 сентября 21 немецкая дивизия, из них 4 танковые, 3 моторизованные и легкие и 14 пехотных, находились на удалении 150-250 км от нашей границы. Так как темп продвижения немецких танковых и моторизованных группировок достигал в это время 25-30 км в сутки, то при отсутствии организованного польского сопротивления выход этих войск на советскую границу можно было ожидать через 4-8 суток, то есть к 21-25 сентября{173}.
      В таких условиях выступить навстречу победоносному агрессору, чтобы остановить его и заставить отойти назад, - значило спасти в недалеком будущем сотни тысяч людей всех наций, которые окажутся втянутыми в пламя мировой войны, спасти сотни городов, отвоевать для мира сотни дней, на которые сократилась Вторая Мировая война в результате того, что ее решающее событие - Великая Отечественная война - началось в значительно менее выгодных для Гитлера условиях по сравнению с теми, в каких она могла бы начаться, если бы Красная Армия не двинулась навстречу гитлеровским армиям в дни их победы{174}.
      Вот приказ:
      "Группа армий "Север"
      1а № 0355/39
      Аллентшайн
      20.09.39.
      По приказу фюрера германская восточная армия отходит на 2-ю демаркационную линию: Ужокский перевал - Хыров - Перемышль - течение Сана до устья - течение Вислы до устья Нарева - течение Нарева до устья Писсы - до границы рейха - граница рейха далее на восток... Приказы о дальнейшем отходе последуют.
      Фон Залъмут"{175}
      Это был первый приказ на отступление, отданный командованием гитлеровского вермахта во Второй Мировой войне. Символично, что он был отдан именно в связи с наступлением Красной Армии. Каждый километр ее продвижения на запад был километром на пути к будущей, пока еще очень далекой победе антигитлеровской коалиции; и кто знает, сколько людей в различных странах мира обязаны своей жизнью этим километрам, пройденным на запад Красной Армией в осенние дни 1939 г.?
      В конце сентября гитлеровское командование направляло усилия к окружению польской армии в восточных районах страны.
      На южном крыле фронта 14-я армия к 11 сентября форсировала Сан. В направлении Владимира-Волынского и Влодавы были высланы подвижные передовые отряды.
      В то время как 3-я армия приближалась с северо-востока к Варшаве, 19-й танковый корпус перешел в наступление на Брест. Осуществляя удар по восточному берегу Буга, танковые части Гудериана выдвинулись к Бресту. Передовые отряды были высланы южнее, на Влодаву. Сюда же с юга подходили части 22-го моторизованного корпуса. Обе подвижные группировки 16 сентября соединились у Влодавы.
      5
      Первый акт мировой войны завершился в необычайно короткий срок. Польша оказалась под жесточайшим гнетом оккупантов. Но сентябрьское поражение не сломило волю польского народа. Борьба польских патриотов за национальное освобождение началась с первых же дней оккупации. Если часть польской крупной буржуазии уже осенью 1939 г. начала сотрудничать с оккупантами, если другая ее часть, ориентируясь на англо-американский империализм, призывала народ к пассивному выжиданию - то рабочий класс Польши уже в первые месяцы оккупации начал действовать как самый передовой и революционный отряд польского общества. Польские коммунисты, возглавляя антигитлеровские выступления рабочих, крестьян и партизанских отрядов, сплачивали патриотические силы и вовлекали в движение все новые группы людей. Слова одного из руководителей польского пролетариата Марцелия Новатко, произнесенные в сентябре 1939 г.: "Война не кончилась, необходимо организовать новые силы против оккупантов для борьбы за демократическую народную Польшу" - достаточно ясно характеризовали цели и настроения рабочего класса Польши в дни, когда гитлеровские захватчики приступали к осуществлению своей программы уничтожения польского государства. Развертывалась героическая борьба польского народа за национальную свободу, продолжавшаяся до его полной победы.
      По своему характеру германо-польская война со стороны гитлеровской Германии была логическим продолжением империалистической политики фашизма и носила несправедливый, захватнический характер.
      Польский народ вел справедливую, освободительную войну за независимость. Как пишут польские историки, война была не продолжением антинародной политики господствующих классов, а отрицанием этой политики и означала ее банкротство{176}. Беспощадная и свирепая агрессия, угроза национального порабощения и прямого подрыва основ существования польской нации и других народов, населяющих Польшу, сделали чрезвычайно сильным освободительный элемент в этой войне. Она стала продолжением освободительных стремлений польского народа, его тенденций борьбы с германской агрессией и насилием, за национальную самостоятельность и свободу. Со стороны польского народа война была справедливой, освободительной и антифашистской. Польский народ действовал вопреки политическим доктринам своих правителей и придал войне ясно выраженную демократическую окраску. Бегство буржуазных политических и военных вождей из страны и фактическое предательство ими национальных интересов в самый трудный для Польши час были выражением преступности обанкротившихся правителей режима санации, ненависти к тому характеру и тем методам ведения войны, которые придавали ей народные массы. Но даже уходя с арены истории в небытие, они и здесь попытались совершить зло: открыть фронт именно там и таким образом, чтобы ускорить столкновение Германии и СССР и хотя бы этим выполнить свою миссию перед силами международной реакции. Но теперь изменить ход событий они уже не могли.
      Подлинными патриотами своей Родины показали себя в дни войны польские коммунисты. Владислав Гомулка говорил в 1958 г.: "Великая школа чувства ответственности за судьбу страны обусловила то, что коммунисты в этот тягчайший для себя и для страны период давали изумительные доказательства героизма и политической зрелости"{177}.
      Народные массы защищали в Варшаве и на других участках борьбы не прогнившую государственную систему, а национальную свободу и честь. В период обороны Варшавы, Вестерплатте, Модлина на первый план стали выдвигаться польские вековые традиции национально-освободительной войны, неоднократно на протяжении всей богатой и сложной истории польского народа порождавшие высокий моральный подъем. Польскую столицу гитлеровцам взять не удалось именно потому, что ее защищал народ во главе с варшавским пролетариатом.
      Однако справедливая война польского народа совершенно не означала, что Вторая Мировая война в целом также приняла справедливый характер, что Англия и Франция также ведут справедливую войну. Правительства этих стран в период гитлеровской агрессии против Польши продолжали свой довоенный политический курс, не скрывая, что наиболее благоприятным для них исходом было бы продолжение после разгрома Польши германского похода дальше на восток и вторжение в Советский Союз. Они вступали в войну для того, чтобы прежде всего не допустить преобладания в Европе сильного империалистического конкурента и сохранить свои мировые позиции, которым стала угрожать гитлеровская Германия. Но правящие круги этих стран до поры до времени предпочитали достигнуть этой цели не борьбой, а сговором с Германией за счет Советского Союза.
      Таким образом, является историческим фактом, что в самом начале Второй Мировой войны, в ее рамках как войны пока империалистической, именно польский народ первым начал поднимать знамя национально-освободительной борьбы. Известно, что В. И. Ленин неоднократно подчеркивал возможность и даже неизбежность национальных войн при империализме. В годы Первой Мировой войны он говорил о наличии национального элемента, например, в австро-сербской войне, которая велась в целом в рамках войны империалистической{178}.
      Причины поражения польского буржуазно-помещичьего государства в сентябре 1939 г. многообразны.
      Прежде всего это полное превосходство сил агрессора. Гитлеровская военная машина намного превосходила польскую армию в количественном и техническом отношении. Она буквально задавила польскую армию массой своих войск и техники. Ее действия были решительными, значительно более умелыми и беспощадными. Массированная бомбардировка с воздуха столицы европейского государства в целях ее разрушения и уничтожения мирных жителей тогда еще была беспрецедентной.
      Другой причиной поражения был отказ польской реакции от сотрудничества с Советским Союзом. Советская армия могла сорвать агрессию, противопоставив немецким 57 дивизиям и 2 тыс. танков 130 дивизий и 5 тыс. танков.
      В области внешнеполитической сентябрьскую катастрофу подготовил мюнхенский курс внешней политики правящих кругов Англии, Франции и США с присущими ему тенденциями попустительства агрессору, подталкивания его на Восток. Роковую роль сыграли ошибочные надежды польских руководителей на помощь Англии и Франции. В критический момент правительства этих стран отказались от выполнения договоров и обещаний.
      Одной из решающих причин поражения Польши было подчинение ее экономики иностранному капиталу, ее хронический застой.
      Сентябрьскую катастрофу подготовила также политика разнузданного террора, подавления демократических свобод, национальной розни, проводимая господствующими кругами внутри страны. Острые классовые, национальные и религиозные противоречия внутри буржуазно-помещичьей Польши перед войной все более и более обострялись. И когда началась война, противоречия выступили наружу с особой силой.