Река желания

Марта Поллок

Река желания

1

Боже, ну как это можно так опаздывать!

Стрелки на ажурных часиках, так идущих к тонкому девичьему запястью, казалось, приклеились к циферблату. Время тянулось томительно медленно. Легко было представить, что вся жизнь в городе остановилась.

Одинокая молодая женщина за столиком уютного кафе в старом квартале была воплощением грации – русые волосы, косо подрезанные, падали на стройные плечи, шелковая разлетающаяся блузка цвета неспелых оливок подчеркивала прекрасный бюст. Чуть расклешенная юбка с разрезом спереди скрывала то, что и должна была скрывать правильно выбранная одежда, – прекрасные бедра. Но безупречная соразмерность девичьей фигуры выразительно говорила именно о том, что ноги у посетительницы кафе – замечательные! Высокий каблук изящных туфелек выдавал вкус и пристрастие юной особы к яркой, женственной, чуть беспечной и откровенно обольстительной моде.

Утро было солнечное, жаркое, и шелковые шторы на высоком окне, обращенном на юг, были плотно сдвинуты.

Несколько раз молодая женщина бросала быстрый взгляд в сторону окна, выходящего на бульвар Академии. Нет, бульвар был пуст!

Хмурый бармен-горбун с длинным и кривым носом – а как не хмуриться, когда за все утро никто, кроме этой красавицы, так и не заглянул в кафе? – протирал чашки и бокалы за грубой дубовой стойкой, украшенной гербами давно исчезнувших городов, и искоса посматривал на славную молодую женщину.

Интересно, сколько ей лет, этой юной красавице? – думал бармен. Восемнадцать? Двадцать пять? Кто она? Наверное, имеет отношение к искусству или просто вертится в околохудожественном мирке. Ждет своих друзей или коллег, прикидывает, где бы весело провести вечерок? Сидит и мечтает о всемирной славе, надеется подороже продать свой талант?..

Такие одухотворенные лица, напоминающие своей чистотой лики ангелов на миниатюрах в рукописных книгах раннего Средневековья, чаще всего бывают у начинающих актрис, ищущих спонсоров или покровителей. Кому-то из них везет, а кто-то обжигает себе крылышки.

Старый опытный бармен-горбун знал только то, что молодую женщину зовут Мэгги, и совсем не догадывался, о чем она сейчас думает.

А Мэгги думала о доме, в котором когда-нибудь будет жить, о собственном просторном уютном доме на берегу реки или озера, похожем на родительский, только еще лучше, еще уютнее. С широкой лестницей, ярко освещенной солнцем. Дом, отличающийся от современных жилищ, в которых нет и намека на уют. Современные архитекторы и дизайнеры имеют странное представление о комфорте, они более заняты проблемой предоставления удобств заказчикам: впихивают массу электронных приспособлений, гонятся за призраками скоротечной моды.

Но разве дом это машина для жилья? Нет, это существо с собственной душой, с добрым и щедрым характером. И смешно даже слушать рассуждения умников, что традиционные представления об уюте устарели. Ничего подобного!

Мэгги прикрыла глаза, и окружающий молодую женщину мир потускнел…

Там, в доме мечты, за толстыми надежными стенами из вековой лиственницы, обязательно будут просторная гостиная с камином, несколько спаленок для детей и обязательно терраса, на которой большая и дружная семья завтракает в утренние часы.

А чинные ужины зимними вечерами под треск жарко горящих поленьев в камине, когда в проемах тяжелых штор за высокими окнами столовой струится синий сумрак, предвещающий долгую морозную ночь!.. О них действительно можно только мечтать.

Около дома непременно будет плодовый сад, ухоженный, обширный, с дорожками, посыпанными песком или толченым кирпичом. Дети очень полюбят свой сад, станут ухаживать за ним…

Само собой разумеется, у Мэгги никакой семьи не было, даже не было жениха, но ведь мечтать-то об этом не запрещено! Тем более сейчас, когда время словно остановилось.

Молодая женщина еще раз взглянула в окно, сощурив голубые глаза. Наконец-то явились!

Звякнул бронзовый колокольчик над входной дверью в кафе, и на пороге появилась улыбающаяся парочка. Жгучая брюнетка выше среднего роста в облегающих полные бедра джинсах и обнимающий ее за плечи долговязый конопатый парень в кепке.

Бармен тут же понял, что посетители счастливы, и перестал хмуриться. Такие клиенты не скупятся на чаевые!

Голубоглазая молодая женщина за столиком постаралась не выдать своих чувств. Завидовать чужому счастью? Никогда!

Да и что такое счастье? То, о чем пишут в дамских романах? Дурацкое чувство, свойственное недалеким людям. Никогда серьезный человек не позволит себе выглядеть смешно и нелепо, как так называемые счастливчики.

Наивные, слепые создания, глупые существа, не умеющие жить! Господи, перед кем они хвастаются? Передо мной?

Тем не менее Мэгги дружелюбно улыбнулась своей приятельнице и ее молодому человеку. Старым друзьям простительно быть смешными, на то они и друзья.

Надо же, никогда не расстаются, всюду ходят вместе. По всему видать, дело идет к свадьбе.

Но только кто на свете сумеет объяснить, что нашла опытная, практичная Сильвана Пакколини, уроженка итальянского города Верона, будущий врач-терапевт, в своем рыжем воздыхателе?

Долговязый, вечно нелепо одетый Джек Паттерсон знает толк только в кепках и галстуках.

Вот и сейчас на Джеке серый твидовый пиджак, желтая рубашка, широкий зеленый галстук. Настоящее чучело, достойное злой карикатуры в юмористическом издании!

Бедная, бедная Сильвана, обладательница знойного южного темперамента, сколько у тебя, соотечественницы Ромео и Джульетты, было пылких поклонников из числа настоящих джентльменов!

Холостой декан факультета оказывал ей совершенно недвусмысленные знаки внимания. А чего стоили пылкие признания директора научного медицинского музея доктора Берда! Злые языки утверждали, что доктор ради полногрудой, крутобедрой первокурсницы был готов расстаться с разменявшей шестой десяток супругой Патрисией Берд, почетной председательницей местного общества высокой морали.

Сильвана, лелеявшая девственность до совершеннолетия, отказала всем достойным претендентам и теперь с гордостью демонстрировала всему городу своего жениха-попугая. Да за такой показ деньги с зевак стоит требовать!

– Привет, Сильвана! Джек, здравствуй! – Мэгги еще раз радушно улыбнулась. – Какой шикарный галстук! Где это ты его раздобыл, милый?

Джек Паттерсон тут же расстегнул пиджак и показал товар лицом – похвастался подкладкой галстука.

– Тебе он правда нравится, Мэгги? Мне его подарила Сильвана. – Парень одарил подружку восхищенным взглядом. – У нее замечательный вкус. Я просто преклоняюсь перед ним!

Вот как, подарок Сильваны, подумала Мэгги.

Подарок любимой женщины! Что же, носи теперь. Только не обижайся, если скажут, что издали ты похож на яичницу с зеленым луком.

– А ты тут давно сидишь? И не скучно тебе одной? – спросил Джек Паттерсон, усаживаясь за столик так неуклюже, что на столе задребезжали чашки на блюдцах, упала набок вазочка с гвоздикой, и ручеек, пробежав по столешнице, обрушился водопадом на колени Джека.

Так тебе и надо, подумала Мэгги, а вслух выпалила:

– Что значит – сижу и скучаю? Битый час вас жду! Мы договаривались вчера, что сегодня отправимся на концерт классической музыки, или нет? Отвечай, Джек! Просто свинство с вашей стороны так опаздывать!

Джек молчал и с довольным видом изучал меню. Сосиски явно интересовали его куда больше, чем Шуман и Шуберт, вместе взятые.

Животное в кепке и галстуке! А еще записки когда-то посылал, цветы дарил на День святого Валентина!

Мэгги почувствовала, что настроение ее безнадежно испортилось от встречи со старой приятельницей и ее прожорливым другом. Конечно, посидеть пару часов воскресным утром в кафе с друзьями веселее, чем в одиночестве, но картина чужого счастья, если честно признаться, приводила ее в бешенство.

Нет, все-таки она, Мэгги Спрингфилд, в некоторых случаях способна на зависть. Чувство отвратительное, но ничего не поделаешь. Зависть, говорят люди, убивает душу человека.

Ничего, ее душу гнусное чувство зависти не убьет. Она сейчас зла как сто чертей!..

Пауза затягивалась самым нелепым образом.

Бармен-горбун, получив от Джека заказ, уже тащил к столику поднос с любимыми Сильваной миндальными пирожными и кофейником.

Это дело официанта, подносы таскать, с раздражением отметила про себя Мэгги, на дух не переносящая миндаль. Наблюдая за барменом, она сначала даже не поняла, о чем говорит подруга.

– Мэгги, ты слышишь меня? Мэгги, ау! Мы с Джеком приглашаем тебя на нашу помолвку! Придешь? – Голос у Сильваны, тихий и ласковый, был полон незнакомых ноток.

– Что? – спросила, с недоумением взглянув на друзей, молодая женщина. – На какую такую помолвку?

– Да на нашу с Джеком! А еще нам сегодня не до музыки, не до концертов – идем сейчас к родителям Джека. С предстоящей свадьбой столько проблем! Не расстраивайся, милая Мэгги!

Ага, вот что означали незнакомые нотки в голосе подруги!

Она что, жалеть меня надумала? – решила было Мэгги, но тут же отогнала эту мысль.

С какой еще стати, ведь у меня все впереди!

И уж конечно мой-то жених будет не таким пугалом, как Джек Паттерсон.

– Вот как, приглашаете на помолвку? – тем не менее расстроенная неожиданной новостью, Мэгги изобразила радостное удивление. – Конечно, мои дорогие! Приду обязательно!

Джек поднялся и чинно поклонился Мэгги.

– Я так и знал, что ты обрадуешься! Ты всегда хорошо ко мне относилась, я все помню!

Лучше бы тебе память отшибло, подлый предатель! – подумала Мэгги. Он помнит! А я вот давно все забыла!

– Но… простите, мне пора, бегу! – Молодая женщина вскочила со своего стула и действительно почти бегом направилась к выходу.

– Ты куда, Мэгги?! – воскликнули Сильвана и Джек хором. – Почему тебе куда-то надо бежать?

Скажите еще, что меня никто не ждет, идиоты!

Воскресенье испорчено! Влюбленные дураки, не могли позвонить и предупредить, что собираются провести время со стариками Паттерсонами! День пропал, такой прекрасный день!.. А бежать-то ей действительно некуда, и никто ее на самом деле не ждет…

Каблучки легких туфелек звонко стучали по каменным плиткам дорожки.

Помня о том, что спина у молодой женщины при ходьбе должна быть прямой, Мэгги быстро шла по тенистому бульвару Академии и думала о том, что вечером вновь придется одной возвращаться в крохотную квартирку под чердаком старинного дома на Гарднер-сквер. А затем выслушивать нескончаемо долгие нотации любящей мамочки, которая взяла себе в привычку воспитывать дочь по телефону.

Долгие и смешные нотации, сводящие с ума своей назойливостью! Мать недовольна образом жизни своей самостоятельной дочери – все это старо как мир.

«Не туда пошла, не то купила, не то сказала… Спишь не на том боку. Смотришь не те фильмы… Ты покупаешь „Окси“?! Почему не „Оксапол“, милая? Мама плохого не посоветует!.. Делай, что тебе говорит любящая мать, и все будет в полном порядке! Воспринимай мои советы как систему, и все наладится…»

О, какая старая, нудная песенка! Неужели мамочка так состарилась, что не чувствует: у дочери своя, отдельная жизнь, которая целиком и полностью управляется вполне симпатичным королем, имя которому Его Величество Случай? Никакая система не поможет лучше справиться с проблемами.

Мэгги улыбнулась и пошла медленнее. Она вовсе не сердилась на мать. Ну, нотации, подумаешь! Главное, мать жива и здорова.

Милая мама! Тебя саму, Мэрилин Спрингфилд, урожденную Мэри Каттералл, дочь мельника из-под Молледана, тоже нужно воспитывать. Что-то в последнее время ты стала говорить о вещах, ранее неслыханных.

Ты, Мэрилин Спрингфилд, строго судишь мою жизнь и мои привычки, моих друзей. Но почему ты стала с таким вызывающим подозрение уважением говорить о мистере Саймоне Маккуиллане, холостяке-книготорговце?

«Саймон решил! Саймон сказал! У Саймона потрясающее чувство меры!» Раньше таких слов удостаивался разве что покойный отец!

Саймон предпочитает «Оксапол», и бог с ним! А что для тебя значит, интересно, инженер Джонатан Натчбулл? Ведь он всю жизнь только тем и занимается, что строит мосты, пирсы и виадуки. С какой такой стати он удостаивается от тебя глубокомысленных эпитетов «почтенный», «мудрый» и «обходительный», а?

Конечно, тебе, милая мама, не весело сохранять статус вдовы долгие десять лет. Жизнь, как говорится, берет свое.

Скажи мне лучше честно, мама: «Дочь, помоги найти хоть какого-нибудь жениха!». И не вспоминай по поводу и без повода моего отца…

Ах отец! Мэгги вспоминала его без печали, лишь с легкой грустью. А как еще можно было вспоминать доброго и веселого человека, оставившего о себе чудесные воспоминания. Конечно, такого мужчину, как покойный отец, мама не встретит никогда.

Прекрасный драматический актер с амплуа первого любовника, прославившийся исполнением заглавных ролей в фильмах, поставленных знаменитым Чарлзом Берриманом, Бенджамен Спрингфилд был чудесным человеком. Как его любили и уважали всюду!

Критики посвящали ему восторженные статьи, знатоки кино называли живой легендой кинематографа, дилетанты просто верили, что мистер Спрингфилд и великий Веллес одно и то же лицо. Любимец женщин… Однажды на центральном вокзале мама достала из сумочки револьвер и выстрелами разогнала внушительную толпу охотниц за автографами, за что поплатилась внушительным штрафом. Но, попав на первые полосы газет, эта история привела только к росту популярности ее отца.

А как папа умел шутить! Слава о его дружеских, но беспощадных розыгрышах гремела в родном городе, да и в других уголках страны.

По всему миру гремела! Их жертвы становились героями дня. Если Бенджамен Спрингфилд шутил над посредственным актером из провинции и имя бездари становилось достоянием прессы, то популярность актера росла как на дрожжах, за ним начинали охотиться режиссеры, в ресторанах кормили бесплатно, в магазинах счастливцу открывали кредит. Но стоило отцу пренебрежительно отозваться о каком-нибудь столичном властителе дум из мира театра или кино, как вся публика разом охладевала к нему.

А еще мистер Спрингфилд был неплохим художником. Его шаржи на актеров до сих пор хранятся в музее театрального искусства. А остроумные карикатуры… Они по сей день смешат людей, украшают станицы юмористических изданий.

Отец оставил в наследство доброе имя, небольшой капитал и прекрасный загородный дом на берегу роскошного озера недалеко от столицы, выстроенный по собственному проекту. В нем-то и живет ее мать, миссис Мэрилин Спрингфилд.

Соседи называют дом настоящим дворцом.

Он просторен и удобен, красив и изящен. Окружен столетними дубами в два обхвата. С прекрасным садом за живой изгородью, дорожки которого посыпаны толченым кирпичом.

Маме в родном доме живется комфортно и вовсе не одиноко. Вместе с ней там обретается родная сестра Хильде с мужем и двумя сыновьями, сорванцами-близнецами Томми и Эйбом.

Впрочем, эксцентричный муж сестры Винсент Маршалл основное время проводит в разъездах по всему свету. Он владелец цирка шапито. А когда появляется дома, то приглашает всех своих артистов и устраивает настоящее представление на берегу озера для родственников, друзей и соседей. В саду тогда раздается рык экзотических зверей, что приводит гостей в восторг и ужас одновременно.

Поздним вечером в такой день небо над берегом расцвечивается огнями фейерверков. Черная вода отражает бесчисленные сполохи огней, и нет слов, чтобы описать такую красоту, – все это надо видеть.

У Хильде сложный характер, почему-то ей трудно было ужиться в столице. Мама уговорила сестру переехать за город, чтобы у детей была возможность наслаждаться природой.

В местечке Вермхолл, где расположен дом, есть чистые быстрые форелевые реки, и огромное озеро, и обширные хвойные леса. Каждая прогулка в них дарит целительное ощущение прилива сил!

Да и разве можно, по мнению матери, сравнить деревенское молоко с обезжиренной жидкостью белого цвета, расфасованной в яркие картонные коробки? А зелень? О трансгенных продуктах здесь слыхом не слыхивали. Люди живут до ста лет, все розовощеки и бодры. Даже слишком бодры. Вечно суют свой нос куда не следует, дела соседей им интереснее собственных. Их несносное любопытство венчает коронный вопрос: «Мэгги, когда ты выйдешь замуж?». Да никогда она не выйдет замуж. Никогда!

Мэгги с некоторых пор предпочитала снимать квартиру в старом квартале города, поближе к работе и к университету. Две небольшие комнаты и крохотная кухня под чердаком стоят дорого.

Трудно… но так и должна жить самостоятельная молодая женщина! От деревенского молока легко располнеть, к тому же она давно не ребенок, чтобы всегда быть на глазах у матери.

Разве не говорит о ее самостоятельности то, что она сама нашла себе работу, оплачивает и жилье, и учебу? Еще как говорит! Сидеть на шее родителей хорошо тем, у кого родители обладают широкими плечами и крепкой шеей.

Ну и пусть себе сидят.

Мэгги гордилась тем, как обставила свою скромную квартирку удобной и дешевой мебелью. Столовый гарнитур из дуба оказался выгодным приобретением на одном из антикварных аукционов. На стенах висят пейзажи и натюрморты, подаренные приятельницами-художницами, а на широких подоконниках красуются цветущие круглый год алые и белые розы, предмет неустанного внимания юной хозяйки. Мэгги не мыслила своей жизни без заботы о нежных и хрупких созданиях и старалась, чтобы ее благоухающие подопечные никогда и ни в чем не нуждались.

Бульвар Академии, как и многие другие улицы в старом квартале, оканчивался у обширного лесопарка, гордости городских властей, ежегодно перечисляющих из муниципального бюджета крупные суммы озеленителям. О, лесопарк попал во все справочники и путеводители, туристы со всего мира приезжают, чтобы полюбоваться прекрасными видами!

Темно-красные стены небольшой средневековой крепости, выстроенной славным принцем Альбертом, и неширокий крепостной ров, наполненный стоячей зеленой водой, служили естественной границей между бесконечной вереницей жилых кварталов и парком. Очень живописное, но странное и загадочное место.

Можно сказать, здесь проходил водораздел между миром реальным и миром призрачным.

Поговаривали, что пятьсот с лишним лет назад именно здесь располагалось обширное кладбище и мрачные скорбные процессии людей в капюшонах шествовали медленно из центра города к узкому деревянному мосту через крепостной ров. Нетрудно было себе представить скрип тележных колес, глухой стук деревянных башмаков, запах дыма и стоячей воды.

Плач, стоны, проклятия. Черные провалы свежевырытых могил, дышащие земляным холодом, ждущие безмолвных, бездвижных гостей… Почему гостей? Своих постоянных жителей они ждали, эти бесчисленные могилы на границах города.

Днем и ночью, при свете коптящих факелов и масляных фонарей, под заунывный вой собак проходили недолгие проводы горожан, чьи несчастные дома посетила чума…

Бр-р! Хорошо, что туристические путеводители умалчивают о мрачных страничках истории города – и правильно делают! Туристы в массе своей беспечны, им по душе другие достопримечательности – театры, выставки, рестораны.

Зачем думать о прошлом, надо уметь радоваться дню сегодняшнему, так думала и сама Мэгги!

Молодая женщина миновала мост, взглянула вправо и влево – живописная панорама старинных разноцветных фасадов над зеленой водой крепостного рва навевала только веселые мысли. В гулкой арке крепостных ворот пахнуло холодком от каменных плит. Но еще пара шагов – и вот оно, ласковое солнышко начала северного лета!

Огромные вязы, дубы, буки и красавцы каштаны высились над густым подлеском, состоящим из кустов жимолости и жасмина. Цветущая сирень радовала глаз.

Сколько здесь дроздов! А сколько детей!

Возгласы играющей ребятни звучали, как голоса птиц, и развлекли Мэгги. Она любила наблюдать за играющими детьми, в них столько энергии и непосредственности!

Провести в лесопарке самые жаркие дневные часы стремились многие обитатели центральной части города. Здесь чувствовалось дыхание близкого морского залива. Посыпанные гранитной крошкой дорожки вели в укромные уголки, полные чудесной прохлады.

Чугунные узорные мостики пересекали прямые как стрела каналы и извилистые, теряющиеся в зарослях кустов тальника протоки. Небольшие каменные плотины, выстроенные сотни лет назад, украшали радуги над крошечными водопадами.

Здесь Мэгги не чувствовала себя одинокой, отдыхала душой и телом, радовалась неге узорчатой тени на подстриженной травке под старыми каштанами.

О Сильване Пакколини и Джеке Паттерсоне она не вспоминала. Да мало ли у нее было приятелей и приятельниц, так бесславно закончивших свою юность. Выйти замуж или жениться, что в этом сложного? Дело нехитрое.

Мама, вот кто занимал ее больше всего.

Разумеется, ей нет дела до мамочкиных поклонников, у каждого жизнь своя. Но как бы ни складывались обстоятельства, надо подумать о приличиях. Именно о приличиях, очень точное слово! Отнюдь не следует устраивать из своей личной жизни цирк шапито Винсента Маршалла!

2

Усевшись на каменную скамью на берегу неширокой протоки, молодая женщина с азартом продолжила свои рассуждения. Как-никак тема была самой животрепещущей. Сегодня вечером, ровно в двадцать один ноль-ноль, раздастся телефонный звонок, прозвучит настойчивый голос, но, вместо того чтобы выслушивать нотации матери, Мэгги сама все решительно выскажет.

Да, маме определенно нравится мрачный господин, владеющий самым большим в городе книжным магазином. Возможно, он чертовски богат. Но почему именно Саймон Маккуиллан?!

Что, нет других кандидатур в мужья? Возможно, ты не права, мама, раз не смотришь в сторону мистера Джонатана Натчбулла. Он куда положительное Маккуиллана, способного рассуждать только о книгах на прилавках своего магазина, да и то косноязычно и нудно.

Саймон вообще не должен говорить о литературе, ведь он книготорговец! Его дело покупать и продавать, наживаясь на писательском таланте, а не лезть в дебри художественных тонкостей, в суесловие критиков, не хвалить или ругать художников-иллюстраторов.

Мама видит его редко и не догадывается, как Саймон нелепо выглядит в павильонах книжной ярмарки, на выставках да и в собственном книжном магазине. Его громкий голос выбивается из ряда тихих голосов настоящих ценителей литературы. Да понимает ли он значение литературоведческих терминов?

Честное слово, многие над ним просто смеются!

Да, человек он порядочный и добрый, но почему тогда один и не обзавелся к пятидесяти годам семьей? Зачем так тщательно подбирает персонал в своем магазине? Среди продавщиц нет ни одной девушки старше девятнадцати лет, все исключительно миниатюрные брюнетки с огромными синими глазами. Где только он их находит? В конце концов книжный магазин не варьете! Конечно, надо признать: в городе никаких сплетен, порочащих хозяина магазина, не ходит. Естественно! Он осторожен и скрытен. Ох, бедная мама, к какому волку ты лезешь в пасть…

Джонатан Натчбулл, опытный инженер-мостостроитель, слывет высоконравственным человеком, хотя прямых доказательств этому нет.

Вот он нашел бы с мамочкой общий язык, ведь Мэрилин Спрингфилд любит посещать заседания различных комитетов, пекущихся об интересах общества или церкви.

Но инженер тоже частенько толкует о литературе, хотя лучше бы оставался самим собой и говорил о конструировании ферм и мостовых устоев. А как он одевается! Словно подросток, отдает предпочтение спортивным костюмам, ярким курткам. Ходит по городу в любую погоду пешком, задрав квадратный подбородок непропорциональной щуплому телу огромной головы. Избегает шумных компаний, не бывает в кафе и ресторанах, не посещает ипподром. И почему он одинок? Может быть, причина в том, что женщинам он не нравится?..

Увы, мистер Натчбулл, похоже, как кандидат в мужья для Мэрилин Спрингфилд тоже отпадает. Мама заслуживает лучшего.

А вот мистер Генри Фанкворт имеет больше прав рассуждать о книгах. Он модный писатель, автор десятков бестселлеров, дает многочисленные интервью журналистам, с достоинством отвечая на самые каверзные вопросы. Мистер Фанкворт из старинной фамилии, настоящий аристократ с родословной, уходящей корнями в седую древность.

В местечке Вермхолл живет его тетка. Мэгги не только слышала об этом и видела дом баронессы фон Кольбе. Но даже пару раз разговаривала с жизнерадостной старушкой, прогуливающейся по лесной дорожке. Фон Кольбе всю свою жизнь прожила в Париже и только под старость вернулась в родные места.

На прекрасном английском с легким грассированием баронесса поведала о генеалогическом древе знаменитого романиста, а заодно сообщила о собственном необыкновенном увлечении: коллекционировании курительных трубок, некогда принадлежавших великим людям – политикам, полководцам, философам.

Молодая женщина знала, что предки прославленного писателя, как это водится в здешних местах, были отъявленными морскими разбойниками, владели мрачными и грозными замками на морском побережье полуострова Вермнок, а также достойно послужили своим оружием отечеству и королю. И поэтому закончили свою жизнь не на виселицах, а в спальнях родовых поместий, на пуховых перинах, в присутствии семьи, священника и домашнего лекаря.

Мэгги не была лично знакома с Генри Фанквортом, только читала его книги, достаточно сложные для понимания молодых неопытных девушек. Скорее всего они были занимательными только для тех читателей, которые разбирались в хитросплетениях человеческих взаимоотношений.

Ну и что? Зато мистер Фанкворт известен во всем мире. Его книги переведены на французский, на итальянский, на японский, на русский языки.

А еще он очень и очень хорошо выглядит, наверняка занимается спортом. Высок, строен, седые виски, острый пронзительный взгляд, подбородок с ямочкой, прямой тонкий нос с небольшой горбинкой – словом, настоящий красавец!

Портреты прославленного романиста постоянно вывешены в витринах всех книжных магазинов города. Почитательницы его таланта приносят к магазину цветы, а сам писатель – в элегантном белом костюме и широкополой шляпе – стоит в дверях и раздает автографы.

Такой милый!

Мэгги старательно наморщила лоб, вспоминая, что еще хорошего есть в мистере Фанкворте.

Да, еще у него замечательный автомобиль!

Спортивный кабриолет ярко-красного цвета самой престижной марки, наводящий на автострадах страх на любителей спокойной езды. Значительные средства, зарабатываемые честным литературным трудом, позволяют ему менять дорогие автомобили каждый год, даже каждые полгода. Следовательно, мама не будет иметь материальных проблем, если выйдет за него замуж.

Если выйдет, вот именно! Кто же сосватает такого красавца?! И вообще, для начала их неплохо бы познакомить.

А если мама станет женой Саймона Маккуиллана? О, это будет ужасно! Он заставит маму работать в своем магазине, поставит ее за прилавок. Мэрилин Спрингфилд за прилавком в компании брюнеток с синими глазами!

Хватит того, что она, Мэгги, сама работает в магазине. Ну, не в простом магазине, а в салоне, но какая, собственно, разница? Впрочем, это лучший ювелирный салон города.

Мэгги вовсе не стеснялась своей работы.

Во-первых, это не ее профессия. Во-вторых, скоро она окончит учебу и займется научной деятельностью. Будет разъезжать по семинарам, встречаться на симпозиумах только с профессорами и докторами наук и печатать результаты своих научных изысканий в толстых академических журналах.

Разумеется, у нее станут брать интервью корреспонденты уважаемых газет. И она, в строгом стильном костюме, с вежливой улыбкой будет рассказывать тихим голосом о своих планах на будущее…

Но когда это еще произойдет! А пока перед началом рабочего дня Мэгги старательно вытирает пыль с витрин, а потом долгие часы проводит, отвечая на самые нелепые вопросы покупателей.

«Правда ли, что сапфиры помогают пищеварению, усиливая перистальтику тонкого кишечника?» «Скажите, если это золото белое, почему у вас никогда не бывает желтой платины?» «Сколько фунтов нагрузки выдерживает золотая цепочка вон к тому кулону?»

«Если моя собака проглотит бриллиантовый браслет, она обязательно умрет?»

Мэгги обходительно улыбается клиентам, без этого нельзя!

А какую грусть-тоску наводят покупатели обручальных колец! Близкое счастье пугает их, делает нерешительными, страх перед будущим буквально парализует.

Тут уже ничего не зависит от толщины кошелька. И бедные, и состоятельные покупатели, все ведут себя одинаково. Совершив покупку, мужчины и женщины стремительно покидают ювелирный салон, словно совершили преступление. Вот оно, современное счастье в браке!

Мэгги имела право делать выводы, хоть и не была профессиональным психологом. Десятки, сотни мизансцен, разворачивающихся на ее глазах, позволяли ей судить о людях.

Тем более что бывшие покупатели часто встречались Мэгги на улицах города, в кафе, на концертах и в библиотеках. У многих были грустные лица, печальные глаза. Молодая женщина видела, до чего порой доводит людей простая покупка обручального кольца…

Подозвав появившегося на аллее мороженщика с бело-голубой тележкой, Мэгги с удовольствием отведала любимого малинового мороженого с сиропом и пришла в самое замечательное расположение духа.

Утренняя сцена в кафе была совершенно забыта. Молодая женщина дала сама себе слово никогда никому и ничему не завидовать. Действительно, разрушающее, убивающее душу чувство. Ведь она была готова ударить и Сильвану, и Джека Паттерсона!

Парня, который так ей нравился своей непосредственностью, жизнелюбием, веселым выражением огромных карих глаз! Ведь она помнила дословно все его глупые, милые записки и неуклюже срифмованные стихи, в которых Джек поздравлял ее с Днем ангела, с Рождеством. Как она жестока к нему, как мстительна!

Подумаешь, подруга выходит замуж! Захочет – и тоже выйдет замуж хоть завтра! Разве она не хороша собой, не стройна, не умна?