Эдудант и Францимор

Эдуданд и Францимор

ГЛАВА 1

ГОСПОЖА КОЛДУНЬЯ, ЕЁ ДЕТКИ И ДОМАШНИЕ ЖИВОТНЫЕ

Стоял в одном тёмном дремучем лесу красивый чистенький домик. Если бы кто случайно забрёл в эти места, он прочёл бы на дверях такую надпись:

МАДАМ ИСТАР КРУТИБАБА, ПАТЕНТОВАННАЯ ВОЛШЕБНИЦА.

И ниже — буквами помельче:

Стихийные бедствия,

наведение порчи на скот и другое имущество,

привораживание женихов

и прочие волшебства и чары.

Выезд на дом по требованию.

Как видно из этой таблички, в домике жила известная всей округе да и всему чешскому королевству популярная колдунья — госпожа Крутибаба. Старушке уж перевалило за полтораста, но для такого преклонного возраста она выглядела ещё довольно бодро и свежо. Колдовское ремесло унаследовала она от отца, прославленного волшебника, по имени Верти-паша. Покойный папенька оставил ей свои волшебные книги, где содержатся все тайны и колдовские заклинания. Завещал ей покойный Верти-паша и все своё колдовское оборудование.

У мадам Крутибабы был белый козёл, по кличке Рудольф. Он умел оборачиваться кем угодно, а чаще всего превращался в разъездного торгового агента. В таком виде он отправлялся путешествовать и собирал для своей хозяйки заказы.

Бок о бок с Рудольфом в домике Крутибабы коротал свой век старый дракон, по имени Змеевидес. Этот дракон помнил самую седую старину и знал назубок всех чешских королей из рода Пршемысловцев[1] да, кроме того, всех правителей из династии Люксембургов[2], под властью которых, прожил свои молодые годы.

Был это довольно дряхлый дракон. Огненные глаза его потухли от старости, а из пасти вилась лишь тоненькая струйка дыма. Пламя в его утробе постепенно угасало, и только язык ещё оставался раскалённым. Дровосеки в лесу закуривали от него свои трубки. Старый дракон рад был услужить каждому курильщику. А когда в его услугах никто не нуждался, посиживал себе перед домиком, задумчиво выпуская из пасти дым, и вспоминал те далёкие времена, когда ему поручали сторожить очаровательных молодых принцесс.

Нельзя тут не упомянуть и о чёрном коте, по кличке Смакун, — таком учёном и мудром, как мало кто из людей. Смакун умел даже говорить человеческим голосом, хотя вообще разговаривать не любил, а предпочитал слушать, что рассказывают другие: он весьма заботился о своём образовании и всегда радовался случаю чему-нибудь поучиться. У него был красивый почерк. Поэтому он вёл бухгалтерские книги своей хозяйки и её деловую переписку. А глаза его светились в темноте, как автомобильные фары; по вечерам они заменяли Крутибабе лампу, и колдунья была чрезвычайно довольна, что экономит на освещении.

Госпожа Крутибаба имела двух сыновей: одному пошёл уже шестьдесят девятый годок, другой был на два года моложе. Оба рослые бойкие мальчики, но совсем разной наружности. Старший, которого звали Эдудант, был толстый и круглый, как бочонок или кадушка. Когда он укладывался спать, тяжёлая железная кровать трещала под ним, а когда во сне ворочался с боку на бок, подымался такой тарарам, что все в округе озабоченно поглядывали на небо, ожидая грозы.

А младший был полной противоположностью брата. Звали его Францимор, и был он тоненький как тесёмка либо шерстяная нитка, какой вышиваю узоры. И что удивительнее всего — лицо и тело у него были ярко-красные, а к тому же он ещё любил одежду крикливо-красного цвета. Мадам Крутибаба нередко, любуясь им, недоумевала, в кого же этот мальчик пошёл, ведь отец его был могучий широкоплечий удалец, да и сама она, как говорится, женщина в теле.

Эдудант был невероятный обжора. Он поглощал такую уйму еды, что просто сказать стыдно. Утром за завтраком, он выпивал столько кофе, сколько войдёт в цистерну для бензина. При этом он съедал по меньшей мере десять буханок хлеба и требовал чтобы каждый кусок намазывали слоем масла не тоньше двух сантиметров. Только поел и уже ждёт не дождётся обеда, путается у матери под ногами клянчит чего-нибудь перекусить, ноет, что голоден.

А Францимор, наоборот, мог совсем ничего не есть. В кармане его куртки лежала крошечная ложечка; зачерпнёт он ею за обедом три рисовых зёрнышка либо три горошинки и говорит, что сыт… И потом уж целый день ничего в рот не берет. Мадам Крутибаба ужасно боялась, как бы её мальчик не нажил чахотки, но всегда скоро успокаивалась, так как Францимор был на редкость здоровый и подвижной.

В остальном она была довольна своими мальчиками, то и дело любовалась ими и говорила каждому встречному и поперечному, что таких прелестных деток, как у неё, в целом свете не сыщешь.

И в самом деле, сыновья доставляли мамаше немало радости. Оба были наблюдательны, сметливы, оба под руководством мадам Крутибабы рано постигли искусство колдовских чар и помогали мамаше в её ремесле. Бывало, затеет мадам Крутибаба стирку, а тут, как на грех, заказ за заказом — прямо хоть разорвись. Один требует, чтобы она соседских коров сглазила — пускай, мол, кровью доятся вместо молока; другой — чтоб соседские хлеба град побил; какой-нибудь крестьянин ждёт не дождётся, когда колдунья его старика отца со света сживёт, чтобы тот зря семью не объедал; а девице хочется, чтобы мадам Крутибаба сейчас же ей жениха приворожила. Где же тут сразу одной управиться, и колдунья не могла нахвалиться своими сыночками. Часто она благодарила судьбу за то, что может теперь спокойно глаза закрыть: есть, мол, на кого заведение оставить.

На Эдуданта и Францимора можно было во всём положиться. Когда мать надолго уезжала по своим делам, они вели хозяйство, за колдуньиными зверюгами ухаживали, заботились, чтобы Рудольф, Змеевидес и Смакун ни в чём недостатка не терпели, корм получали вовремя. На их попечении была и вся остальная животина — к примеру, летучие мыши и совы, которых колдунья держала великое множество, так как в её деле они были очень нужны. Накормив и напоив все зверьё, оба сыночка шли в лес искать золотой папоротник или другие колдовские травы и волшебные коренья — для пополнения домашних запасов.

ГЛАВА 2

ЭДУДАНТ, ФРАНЦИМОР И ОКРУЖНОЙ ШКОЛЬНЫЙ ИНСПЕКТОР

Случилось это осенью того года, когда мадам Крутибаба начала головой качать. Все качает и качает, пока сыновья не спросили её:

— Мамочка, что ты все головой качаешь?

— Почему, сыночки мои, я головой качаю? — промолвила старушка. — А потому качаю, что ей-ей совсем одурела.

Стали сыновья допытываться, почему же это их мамочка вдруг одурела. И она объяснила:

— Да вот в толк никак взять не могу, что такое происходит: вызываю, скажем, злых духов и разных там чудовищ и столько на это времени трачу, словно адские страшилища не хотят на мой зов идти. Бывало, только рот раскроешь — они тут как тут, а теперь упрашивать приходится. И только покажутся, не успеешь с ними поговорить хорошенько, как уж опять исчезли, паром изошли.

— В чём же тут дело, мамочка? — спросил Эдудант.

— Я сама долго не понимала, — ответила старушка, — но потом всё-таки догадалась. Вижу как-то раз: красень наш трещину дал. Сквозь неё-то и удирают от меня духи.

Красень — железное колесо такое, на котором изображены все небесные планеты. Станет старушка посреди этого магического круга и давай громовым голосом адских чудищ скликать и заклинать. И все они должны были в мгновение ока явиться и все исполнить, что колдунье в голову взбредёт.

— Придётся наш красень чинить, — продолжала она со вздохом. — Опять расходы, охо-хо-хонюшки. Откуда только деньги брать? Так вот слушайте и делайте, как я говорю: возьмите-ка красень и отнесите его в город, отыщите там кузнеца и велите ему, чтоб он этот самый красень — сиречь наш магический круг — поправил. Сидите и дожидайтесь, чтобы он скорей сделал. Сами знаете: я без красеня как без рук.

Оба сына послушались и сейчас же собрались в путь.

Дала им мамаша на дорогу припасов, чтоб бедняжкам ни в чём недостатка не терпеть, и вот Эдудант с Францимором весело зашагали в город.

Старый Змеевидес, козёл Рудольф и кот Смакун проводили их до перекрёстка, где виселица стояла. Там они с ребятишками и попрощались и пожелали им счастливого пути.

И долго ещё славные зверюги смотрели вслед обоим братьям, любуясь, как те ловко несут заколдованный круг. А мальчики не оборачивались, бодро шагали по широкой дороге, довольные, что увидят белый свет и чужие земли.

Немало перевалили они гор, немало перелезли заборов, немало перешли рек вброд, пока добрались до большого города, славившегося своим храмом, каталажкой и множеством трактиров. Народ жил там мирно и спокойно и драки затевал только лишь по большим праздникам.

Мальчики быстро нашли кузнеца и обратились к нему со своей просьбой. Кузнец взглядом знатока оглядел красень со всех сторон, засучил рукава и принялся за дело. Подмастерье раздувал мехами огонь в горне, а сам мастер орудовал молотом, да так, что искры сыпались. Эдудант с Францимором с восхищеньем смотрели, как спорится у него в руках работа.

И вот, пока они так стояли и глядели на кузнеца, подходит к ним какой-то пан в длиннополом чёрном сюртуке, с очками на носу и окладистой бородой.

Взглянул строго на обоих братьев, потом поднял палец и спрашивает:

— Что такое страдательное причастие прошедшего времени? Ну-ка, кто из вас ответит?

Оба брата вытаращили глаза от удивления и промолчали.

Важный пан повторил вопрос, повысив голос.

Тогда Эдудант признался, что не знает, что такое страдательное причастие прошедшего времени.

— Вот это мило! — воскликнул важный пан. — Такие большие мальчики и не знают грамматики. В какой школе вы учитесь?

Францимор признался, что они до сих пор совсем не ходили в школу, так что ни письму, ни грамоте не обучены.

Услыхав это, важный пан так разволновался, что лицо у него посинело и борода растопорщилась.

— Так знайте же, — промолвил он, — я окружной школьный инспектор, и моя обязанность заботиться о том, чтобы все дети вверенного мне округа ходили в школу. Иначе их родителей или опекунов ждёт строгое взыскание.

Он узнал у братьев их имена, где они живут, аккуратно записал это к себе в блокнот и гордо удалился.

Кузнец, слышавший весь разговор, озабоченно покачал головой и заметил:

— Да! Ваша матушка будет иметь из-за всего этого кучу неприятностей!… Ну ничего, — прибавил он, увидев, что мальчики готовы разреветься, — не так страшен черт, как его малюют. Может, ещё к лучшему обернётся.

С этими словами он вручил мальчикам починенный красень — сиречь магический круг, — получил с них за работу и сердечно с ними простился, попросив их передать низкий поклон матушке.

ГЛАВА 3

ОКАЗЫВАЕТСЯ, ЭДУДАНТ И ФРАНЦИМОР НА УРОКАХ НЕВНИМАТЕЛЬНЫ И ЗАНИМАЮТСЯ ЧУДЕСАМИ

Не спрашивайте, что было с мадам Крутибабой, когда она получила повестку, требующую, чтобы она посылала своих деток в школу.

— Какое безобразие! — раскричалась старушка. — Коли дети в школу поступят, кто же тогда будет дом сторожить, хозяйство вести, за зверьём ухаживать, в лес ходить и волшебные травы собирать? Я плачу такие безбожные налоги, а никому до меня и дела нет. Эти господа воображают, что могут поступать с бедной вдовой, как им в голову взбредёт! Но они глубоко ошибаются!

И старая колдунья недолго думая собралась и пошла к начальству, чтобы выложить там все начистоту. Но из этого ничего не вышло: закон есть закон, а по закону каждый должен в школу ходить.

И вот настал день, когда пришлось братьям в школу отправляться, за парту садиться. Дракон Змеевидес сердечно с ними простился и пожелал успехов на поприще познания. А вот Смакун и козёл Рудольф даже представить себе не могли, как это не проводить деток до школы.

Матушка дала им с собой еды, чтобы они в школе не проголодались. Козёл Рудольф понёс ранец Францимора: ведь Францимор был слабенький и мог переутомиться. А Эдудант нёс свой ранец сам.

Кот Смакун шагал рядом и наставлял братьев быть внимательными на уроках и учиться прилежно.

— Ученье — свет, — поучал он. — Чему научитесь, того никто у вас не отнимет. Берите пример с меня. В молодости я хорошо учился, оттого и в жизни преуспел. Сейчас тёплое местечко у вашей матушки занимаю, но, даже потеряй я его, мне не о чём беспокоиться. Такой учёный кот, как я, всегда себя прокормит.

Эдудант и Францимор должны были пожать коту лапку и дать честное слово, что будут в школе внимательны и послушны.

— Я уверен, — сказал кот Смакун на прощание, — что мне не придётся за вас стыдиться и вы всегда будете радовать меня своими успехами.

Когда братья вошли в класс, все дети стали на них оглядываться. Так как новенькие были ростом выше всех, пан учитель велел им сесть на заднюю парту.

Откровенно говоря, ученье пришлось братьям совсем не по вкусу. Дома они привыкли к полной свободе, там можно делать что вздумается, а тут сиди смирно, руки на парте, ни повернуться, ни слова сказать не смей — того и гляди, накажут!

Уроки тянулись долго-долго, и оба брата с нетерпением ждали, когда же наконец зазвенит звонок, возвещая свободу. Им до слёз хотелось домой. Как всё-таки несправедливо устроен мир: почему Рудольф, Смакун и Змеевидес могут преспокойно сидеть себе дома, а им, беднягам, нужно в школе томиться!

Но Францимор, светлая головушка, вдруг вспомнил про своё чародейское искусство и решил заколдовать школьный звонок, чтоб тот пораньше зазвенел и урок сразу бы кончился. Для этого довольно было пошевелить ушами, высунуть язык и прошептать: «Абр-кабр-домине», — и звонок тут же сам собой примется звонить.

После того как это повторилось несколько раз, директор заметил непорядок и напустился на школьного сторожа. Тот стал божиться, что и не думал звонить, что это, должно быть, проказы каких-нибудь озорников. И решил поймать такого ученичка. Но не тут-то было… Тогда никто ещё не догадывался, что в этом замешано волшебство.

Обрадованные успехом этой затеи, братья принялись выдумывать всякие штуки, чтобы самим повеселиться и товарищей позабавить. Все ходившие в ту школу до сих пор помнят весёлые проделки сыновей старой волшебницы.

Теперь уж не перечислишь всего, что они выдумывали: слишком много с тех пор воды утекло… Впрочем, расскажу вам один случай на уроке чистописания. Или вы уже слышали? Нет? Ну, так слушайте внимательно…

Наша молоденькая учительница написала на доске рассказ, под названием «Пойдём, детки, на прогулку»:

«Сегодня хорошая погода. Пойдём гулять в ближний лес. Там радостно щебечут птички. Журчит ручеёк. Мама дала нам с собой кувшин, и мы будем собирать землянику. И ещё там растут цветочки; мы сплетём из них венок».

Учительница поставила точку, села на своё место и стала следить за детьми, как те списывают все это в свои тетрадки.

И вдруг замечает, что дети не пишут, а таращат глаза на доску. Поднялся невообразимый шум. Сперва учительница не могла понять, что случилось. Но когда весь класс стал показывать пальцами на доску, она обернулась — и остолбенела!

Там, где было написано слово «лес», прямо из доски выросла ёлочка; вместо слова «птички» она увидела чёрного дрозда и рядом с ним щегла; оба во всё горло распевали песни. Где было слово «ручеёк», из доски вытекала струйка прозрачной воды, журча, как настоящий лесной родник. Доска запестрела разными цветочками, которые сами собой сплелись в венок.

Понятно, в классе начался переполох. Тут уж было не до урока — занятия пошли насмарку. Учительница побежала за директором, чтобы тот полюбовался на чудо, но, когда она привела его в класс, волшебство уже потеряло свою силу и на доске, как прежде, был текст для списывания. Пан директор страшно рассердился на учительницу за то, что она оторвала его от важных дел, и ничему не хотел верить.

И школьного сторожа опять разбранил за несвоевременные звонки. При этом бедняге так досталось, что тот отправился в ближайший трактир, напился там в стельку, а потом совсем ушёл из города и поступил в солдаты. С тех пор о нём ничего не было слышно. Само собой, одноклассники страшно полюбили Эдуданта и Францимора за их чудесные проделки, и многие мальчики и девочки дома стали приставать к родителям, чтоб те отдали их учиться колдовской науке.

ГЛАВА 4

ШКОЛЬНАЯ ЭКСКУРСИЯ НА ВОЛШЕБНОМ ПОМЕЛЕ

Наступило лето, и педагогический совет назначил день общешкольной экскурсии. Все ученики, с директором и классными воспитателями во главе, должны были отправиться на прогулку в одно прелестное место, над которым живописно возвышались развалины замка Чертподерибурга. Говорили, что с этим замком связано множество легенд и преданий, а руины его украшены подписями многочисленных посетителей.

Эдудант и Францимор тщательно подготовились к экскурсии. По счастливой случайности мамаши не было дома, и они без её ведома позаимствовали волшебное помело. Это помело служило ей для полётов на сборища колдуний. В ночь на святых Филиппа и Якуба, в канун 1 мая, она вылетала на нём из печной трубы и мчалась за сотни вёрст на заклятую гору. Все колдуньи слетались туда для того, чтобы поклоняться владыке ада и оказывать ему всякие почести. Там же договаривались они о единстве действий, устраивали митинги и протестовали против налогов и обложений.

Братья спрятали помело в укромном местечке неподалёку от школы и стали дожидаться назначенного дня.

Наконец этот день настал. Учителя вывели ребят из классов и построили перед зданием школы. Пришёл пан директор, пересчитал учащихся и велел им стать парами. Тут Эдудант и Францимор достали своё волшебное помело и велели своим товарищам сесть на него верхом. Большинство с восторгом воспользовались этим предложением. Только два круглых отличника не последовали дурному примеру.

Эдудант уселся на переднем конце помела, а Францимор занял место позади всех. Потом Францимор оглядел пассажиров и крикнул Эдуданту: Трогай!

По этой команде помело глухо заурчало, подпрыгнуло и взмыло в небо.

Оно забирало всё выше и выше, а школьники, глядя вниз, видели, что под ними земля качается и дома становятся крошечными спичечными коробками, — вон целая деревня стала группой деревянных домиков из магазина игрушек.

Ещё они увидели, как пан директор, весь педагогический персонал и два примерных мальчика глядят в небо и отчаянно машут руками. А потом — как весь педагогический персонал бежит по белой ленточке дороги.

Волшебное помело поднималось всё выше, летя наперегонки с ветром. Дети были страшно рады этому неожиданному приключению и наслаждались тем, что прямо над головой у них пылает огненное солнце, а под ногами плывут кудрявые облака.

Скоро внизу под ними показались развалины Чертподерибурга. С этой высоты он был не больше детских построек из песка. Тут Францимор крикнул брату:

— Станция Чертподерибург!

По этой команде Эдудант приказал помелу спускаться. И опять дети увидели, как под ними плывёт земля; леса, реки, дороги, человеческие жилища стали увеличиваться, и вскоре помело опустилось перед гостиницей и рестораном под вывеской «Тройка по поведению».

Хозяин гостиницы и ресторана вышел навстречу приезжим и спросил, что им угодно.

Эдудант и Францимор соскочили с помела; их примеру последовали остальные.

Францимор спросил хозяина, есть ли при гостинице гараж, и, получив утвердительный ответ, велел позаботиться о помеле. Хозяин крикнул слугу и приказал ему сперва почистить помело, а потом поставить его в гараж, что и было исполнено.

После этого Эдудант заказал для себя, для своего брата Францимора и для всех остальных детей еду и питьё. Расторопный кельнер стал разносить малиновый и апельсиновый напитки, другой принёс заказанные блюда. Дети ели, пили, веселились.

Францимор вынул из-за пазухи свою маленькую ложечку, взял ею три зёрнышка риса, проглотил их и сказал, что сыт.

Хуже получилось с Эдудантом. Четыре кельнера и сам хозяин ресторана не поспевали подавать ему еду. Они носились как угорелые из кухни в зал, из зала на кухню. Пот ручьями катился по их лицам. Наконец пришлось позвать ещё на подмогу слугу Гбнзеру и служанку Кристину, потом кликнули из хлева скотницу Альжбету. И они тоже засновали туда и сюда, таская Эдуданту полные блюда и унося пустые. А Эдудант все бранился и покрикивал: что, мол, это за обслуживание, голодом хотят его уморить, что ли? И это называется первоклассный ресторан! Про такие непорядки надо в газетах написать. Но все видели, что хозяин старается изо всех сил, да трудно удовлетворить посетителя, который проглотит сразу целого жареного гуся или половину свиной туши и опять кричит, что голоден.

Наконец хозяин ресторана упал в ноги Эдуданту, умоляя его не заказывать больше никаких кушаний, потому что вся скотина и вся птица в деревне зарезаны, вся рыба в пруду выловлена, все это уже зажарено, и пан Эдудант все это уже скушал.

Но Эдудант оттолкнул хозяина, воскликнув:

— Пошёл вон! Скройся с глаз моих, предатель!

Потом он объявил, что пойдёт поспит немножко на травке и чтоб никто его не беспокоил. Через минуту снаружи послышался такой могучий храп, что во всей округе птицы всполошились, а люди подумали, что началось землетрясение, и стали креститься, причитая:

— Господи, помилуй нас, грешных!

ГЛАВА 5

ЗАКОЛДОВАННОЕ ЗВЕРЬЁ, ИЛИ ГОРЕ ВЛАДЕЛЬЦА РЕСТОРАНА

Между тем до деревни добрались все учителя в полном составе, с паном директором во главе и вместе с двумя примерными учениками. Они ехали на трамвае, по железной дороге, на телегах, на тачках и приехали только к вечеру, измученные жаждой и голодом. Только хотели заказать еду и питьё, как хозяин ресторана сокрушённо сообщил, что у него вышли все запасы: все съедено и выпито. Что было делать? Пан директор объявил Эдуданту и Францимору строгий выговор за неуместную выходку с волшебным помелом и предупредил, что, если они позволят себе ещё раз что-нибудь подобное, им будет снижена отметка по поведению. Так как есть было нечего, пан директор, чтобы скоротать время, решил прочесть обоим образцовым ученикам лекцию по обществоведению; на это ушёл час, а потом начался урок арифметики.

Остальные школьники обступили Эдуданта с Францимором и давай клянчить, чтобы те показали им какое-нибудь волшебство. Эдудант и Францимор, посоветовавшись друг с другом, стали творить свои чудеса.

Они заметили, что у хозяина ресторана в хлеву есть коза, а в клетке на окне — кенар. Братья зажмурились и произнесли колдовские слова: «Заклинаем вас, адские силы, сквозь игольное ушко да на солнышко… Колдуй, баба, колдуй, дед, заколдованный билет!», производя при этом разные таинственные движения руками.

И смотрите, пожалуйста! Коза превратилась в кенара, а кенар — в козу. Хозяин ресторана по привычке подошёл к клетке, где обычно прыгала шустрая птичка, вытянул губы трубочкой и промолвил: Гонзик! Шалунишка ты этакий!

Он ожидал, что кенар ответит ему весёлой песенкой. Но диво дивное!… Кенар наклонил голову, как это делает коза, собираясь кого-нибудь забодать, и громко проблеял:

— Меее!

Хозяин ресторана заметил, что в клетке много козьих катышков. Это показалось ему странным. Он вышел во двор и заглянул в хлев, чтоб проверить, есть ли у козы корм и вода.

Но тут он увидел картину, от которой у него голова пошла кругом. Коза сидела на жёрдочке, закрыв глаза и раскрыв рот, а из горла её неслись трели: «Тррр-титити-татата-тррр!» Коза заливалась, как канарейка.

Хозяин ресторана зашатался: ему стало дурно. Он сел во дворе на ящик и стал вытирать пот со лба. И при этом всё время повторял:

Этого не может быть, это мне показалось…

В конце концов он решил, что надо будет пойти к врачу, попросить каких-нибудь капель.

«Я переутомился, — успокаивал он себя, — вот мне и мерещится всякая чепуха. Просто нервы шалят».

Так он сидел и раздумывал, чувствуя себя не в своей тарелке, как вдруг до ушей его донёсся крик. Он поднял голову — на пороге стоит его супруга.

— Гляди скорей, муженёк! — кричит она ему. Он посмотрел в ту сторону, куда она показала, и видит: едет мимо какой-то автомобиль и сигналит, а петух, мирно разгуливавший по двору, вдруг с оглушительным лаем помчался за машиной. Через минуту он вернулся обратно и, обнюхав дорожный столб, поднял лапку.

А пёс, который перед этим спокойно расхаживал по куче навоза, разгребая его в поисках червячков, при виде автомобиля пустился наутёк, испуганно квохча. Разбежавшись, он с отчаянным криком взлетел на забор. Там он нахохлился, надулся и оглушительно, звонко закукарекал, так что даже глазки у него от напряжения подёрнулись голубой плёнкой.

Увидев это, хозяин с хозяйкой упали друг другу в объятия и горько зарыдали.

— До чего мы с тобой, старая, дожили… — застонал он. — Вся наша животина взбесилась!

— Ох, горюшко-горе, вся как есть животина взбесилась! — повторила жена.

Чем мы провинились, что бог нас так наказал? — сетовал он.

— Видно, за грехи наши, — сказала жена.

— За какие такие грехи? — возразил он. — Налоги у нас уплачены, заведение своё в порядке содержим, так за что же, господи?

— Не пожаловался ли на нас кто из посетителей? — высказала предположение жена.

Да на что же им жаловаться? — возразил он. — Обслуживание образцовое, цены умеренные… Тут он вскочил на ноги и воскликнул:

— Я этого так не оставлю! Я это дело передам адвокату. В суд подадим. Как же так? Чтобы честные предприниматели вдруг терпели такие напасти и убытки!

Хозяйка одобрила намерение мужа, и он велел кучеру запрягать лошадей: решил ехать в город.

Кучер пошёл исполнять его приказание, но через минуту вернулся с новым поразительным известием. Только он хотел надеть на лошадь хомут, как она быстро обернулась, взъерошилась, зашипела и царапнула кучера копытом. Потом вскочила на перегородку и начала лизать себе шерсть. Да тут вдруг увидела на дереве воробья. Бросила себя вылизывать и попробовала тихонько подкрасться к птичке, словно хотела её поймать. Но воробей улетел. Тогда лошадь вскарабкалась на крышу и, громко мяукая, юркнула в слуховое окно.

Кучер просил хозяина не винить его за все эти безобразные проделки лошади: мол, это не его, кучера, вина, он всегда за конём хорошо ходил. Бедняга ждал, что хозяин обругает его и сейчас же прогонит с места.

Но хозяин только стал белым, как извёстка, и, махнув рукой, пробормотал:

— Это уж совсем ни на что не похоже!

ГЛАВА 6

ЮНЫЕ ШКОЛЯРЫ В РАЗБОЙНИЧЬЕМ ПРИТОНЕ

Весело провели ребята тот день под стенами замка Чертподерибурга. Солнце стало клониться к закату, наступили сумерки. Учителя решили, что детям пора домой, и стали созывать своих питомцев. Но Эдудант с Францимором уговорили своих товарищей и обратный путь совершить тоже на волшебном помеле. Ребята с восторгом согласились и сели по местам. Францимор крикнул: «Трогай!» — и помело начало медленно подниматься. Всё выше и выше. Деревья, дома, скот — все на земле стало уменьшаться. И вот уже помело исчезло в облаках.

Оно летело, обгоняя ветер, со скоростью по меньшей мере триста километров в час. Но Эдудант, управлявший помелом, заставлял его лететь всё быстрее и быстрее, — он заметил, что надвигается гроза.

Озабоченно смотрел он на чёрные тучи, угрюмо обложившие все небо. Вскоре сверкнула синяя молния, загремел гром. Чтобы уйти от грозы, Эдудант поднял помело ещё на несколько сот метров выше. И дети смотрели, как глубоко внизу под ними скрещиваются молнии и неистовствует буря.

Когда тучи разошлись, встревоженному Эдуданту стало ясно, что он потерял направление. Кроме того, он заметил какую-то неисправность в помеле. Пришлось совершить вынужденную посадку.

Было уже темно и звезды сверкали в бездонном небе, когда помело с пассажирами приземлилось на поляне возле леса. Этот огромный таинственный лес был полон хищных зверей. Эдудант и Францимор посоветовались друг с другом, как лучше поступить, и решили войти в лес и постараться набрести на человеческое жильё. Дети устали, многим стало страшно в этом жутком лесу, но перед Эдудантом и Францимором никто не хотел и виду показать, что трусит.

Шли они, шли, а конца пути не видно. Кругом тьма-тьмущая, из чащи доносилось зловещее завывание диких зверей, и ребятишки потрусливей заревели. Тогда Эдудант решил устроить короткий привал и велел Францимору взобраться на высокую сосну — посмотреть, не видать ли вокруг огонька…

Францимор взобрался на самую макушку сосны. Через минуту он крикнул:

— Вижу огонёк!

— Где? — нетерпеливо спросил Эдудант.

— По-моему, — послышался сверху голос Францимора, — огонёк этот находится на расстоянии двух узлов или одной морской мили к северо-северо-востоку от нас, на семьдесят первом градусе западной долготы от Гринвичского меридиана.

— Отлично! — пробормотал Эдудант. Францимор спустился вниз с дерева, дети построились парами и с песенкой «До чего же хорошо кругом!» двинулись вперёд.

Не прошло и получаса, как процессия оказалась на лесной просеке. И вот те на! Посреди просеки стоял большой дом, вроде помещичьей усадьбы. Оттуда неслось громкое пение, можно было даже разобрать слова:

«Ни в грош не ставим короля

и на закон плюём.

Как волки рыщем, тру-ля-ля,

и ночью мы, и днём».

Францимор подкрался к окну и, заглянув в него, увидел, что в комнате сидят вокруг стола какие-то люди со страшными бородами, пьют хмельное из больших горшков для кипячения белья и лужёными глотками поют:

«Эх, нам не солнце, а луна

и звезды свет дают.

Куда ни сунешься — хана!

Повсюду стерегут!»

Францимор понял: разбойники поют свой древний разбойничий гимн. Эдуданта это известие очень огорчило. Он подумал, что разбойники могут причинить детям зло, а потому лучше всего потихоньку убраться подобру-поздорову.