История русского народа в XX веке (Том 1, главы 1-38)

Управление окраинами должно ставить на первое место общегосударственные интересы и поддержку законных интересов русских людей. Все попытки к расчленению России под каким бы то ни было видом не должны быть допускаемы. Россия едина и неделима. Еврейский вопрос должен быть разрешен законами и мерами управления особо от других национальных вопросов ввиду продолжающейся стихийной враждебности еврейства к христианству и нееврейским национальностям и стремления евреев к всемирному господству;
      - финансовая и экономическая политика должна быть направлена на освобождение зависимости России от иностранных бирж и рынков и должна покровительствовать возникновению промышленных предприятий и содействовать производительному труду. Сельскохозяйственная политика предполагает благоустройство крестьянства путем улучшения культуры земледелия, развития кустарных промыслов и увеличения площади крестьянского землевладения. Особенное внимание должно быть обращено на подъем коренного русского центра.
      Первоначальная численность "Русского собрания" составляла не более двухсот человек, однако уже к 1906 году его ряды выросли до
      82
      4,5 тыс. человек. Кроме Москвы и Петербурга, отделения "Собрания" имелись в 15 городах (Пермь, Харьков, Одесса, Варшава, Вильно, Казань и др.). "Собрание" избирало Совет из 17 человек, в состав которого входили князь Д.П. Голицын (председатель), граф П.Н. Апраксин, князь В.В. Волконский, камергер И.С. Леонтьев (товарищ председателя), граф Н.Ф. Гейден, Н.А. Энгельгардт.
      Ближайшими задачами общества стало изучение явления русской и славянской народной жизни, разработка вопросов русской словесности, художеств, народоведения, права и народного хозяйства, а также сохранение чистоты и правильности русской речи.
      "Русское собрание" устраивало заседания, вечера, разные зрелищные мероприятия, выставки. Проводились конкурсы и присуждались награды, издавались книги и сборники, организовывались путешествия по России.*1
      Истинные русские патриоты, естественно, основывались на идеях нерушимого царского Самодержавия и отрицания западноевропейского парламентаризма, так называемого Самодержавия народа. Автор замечательной книги "Монархическая государственность" Л.А. Тихомиров, прошедший через юношеские заблуждения социализмом, писал в обращении к Царю, выражая главный итог русской патриотической мысли конца XIX века: "Чрезвычайную пользу... я извлек из личного наблюдения республиканских порядков и практики политических партий. Нетрудно было видеть, что Самодержавие народа, о котором я когда-то мечтал, есть в действительности совершенная ложь и может служить лишь средством для тех, кто более искушен в одурачивании толпы. Я увидел, как невероятно трудно восстановить или воссоздать государственную власть, однажды потрясенную и попавшую в руки честолюбцев. Развращающее влияние политиканства, разжигающего инстинкты, само бросалось в глаза. Все это осветило для меня мое прошлое, мой горький опыт и мои размышления и придало смелости подвергнуть строгому пересмотру пресловутые идеи французской революции. Одну за другой я их судил и осуждал. И понял, наконец, что развитие народов, как всего живущего, совершается лишь органически, на тех основах, на которых они исторически сложились и выросли, и что поэтому здоровое развитие может быть только мирным и национальным...
      Таким путем я пришел к власти и благородству наших исторических судеб, совместивших духовную свободу с незыблемым авторитетом власти, поднятой превыше всяческих алчных стремлений честолюбцев. Я понял, какое драгоценное сокровище для народа, какое незаменимое
      *1 ГАРФ, ф. 1467, д. 861, л. 181.
      83
      орудие его благосостояния и совершенствования составляет верховная власть с веками укрепленным авторитетом".
      К концу XIX века яд чужебесия отравил большую часть образованного общества, терялся навык к самоуправлению, который всегда был присущ Русскому народу. Вместо развития самобытных форм самоуправления интеллигенция предлагает либо западноевропейские схемы управления, либо социалистические утопии.
      Что случилось с Русским народом, спрашивал русский мыслитель С.Ф. Шарапов, почему он разучился самоуправляться и как будто "ищет внешнего начальства, внешнего распорядка, не веря сам себе?"
      Да, это явление беспокоило истинно русских патриотов. Они видели, как полнокровная общественная жизнь, которой некогда жила Россия, заменяется жизнью "демократической толпы". Древняя Русь знала своих лучших людей, Россия конца XIX - начала XX века знает преимущественно только разрекламированных людей, - людей, угодных определенным темным силам и выдвигаемых ими вперед.
      "Что нужно для развития самоуправления сельского, земского или городского? - спрашивал тот же Шарапов и сам давал ответ: - Нужны, во-первых, люди, способные действовать и распоряжаться в широкой сфере общественных дел. Этот элемент у нас, бесспорно, есть.
      Во-вторых, нужны люди, которые бы интересовались общественными делами, понимали их и дорожили ими. И это у нас есть. Эти люди естественным образом болеют общею болью о родном селе, городе, уезде. И этих людей у нас слишком достаточно.
      В-третьих, нужно, чтобы все остальное население близко знало и ценило этих людей обеих категорий, безусловно им доверяло и без колебания выдвигало вперед, когда на очередь ставится общественное дело.
      Вот этого третьего условия мы совершенно не имеем. Оно составляет принадлежность правильно организованной общественной жизни и исчезает вместе с разложением последней".*1 Шарапов поднимает важнейшую общественную проблему - оттеснение от власти живых патриотических сил и замену их псевдообщественными деятелями либерального или социалистического толка, ставившими своей целью не развивать, а разрушать национальные основы России.
      Самоуправление, особенно городское и земское, деградирует, приобретает западноевропейский характер полного отстранения от власти простого человека с заменой ее властью денежного мешка.
      Одна из плодотворных идей русского патриотического движения конца XIX века - движение за возрождение приходского самоуправле
      *1 Шарапов С.Ф. Сочинения. М., 1900.Т. 1.Ч. 1.С. 8.
      85
      ния которое должно было заменить собой "власть толпы" - городское и земское управление.
      Приход, бывший в допетровские времена одной из главных форм общественного самоуправления, позднее превратился в чисто административную единицу духовного ведомства, место соединения населения для молитвы и регистрации гражданского состояния. Патриотические силы предлагают вернуть приходам, прежде всего в городах, их прежнее всеобъемлющее значение. Одними из главных органов, в которых обсуждались идеи возрождения приходского самоуправления, стали газеты "Русское дело" и "Русский труд", выпускаемые С.Ф. Шараповым, ставшим одним из ведущих идеологов этого движения. Основной городской территориальной единицей, считал С. Шарапов, должен быть поставлен приход, и это должна быть единица не только вероисповедная, но и административная, судебная, полицейская, финансовая, учебная, почтовая и т.п. Всякий постоянный житель прихода, неопороченный судом и достигший определенного возраста, должен быть полноправным членом прихода, избирателем и избираемым. Под сенью Церкви, справедливо полагал Сергей Федорович, не может быть вопроса о сословности, имущественном неравенстве или каком-либо цензе, кроме чисто нравственного, в виде доверия и уважения соседей, основанного на долгом и тесном знакомстве с человеком. Только при этих условиях и возможен правильный выбор истинных представителей местных интересов.
      Во главе прихода должен стоять выборный приходской голова, который будет управлять приходом вместе с другими приходскими властями: священником, приходским судьей, приходским полицейским приставом, приходским сборщиком податей, заведующим приходскими школами, приходским врачом, все вместе составляющими приходской совет. Деятельность его должна направляться и проверяться приходским собранием уполномоченных, избираемых всем населением прихода. Это же собрание будет выбирать и гласных в Городскую думу.
      Приход должен иметь права юридического лица - иметь свое имущество, свои учреждения и предприятия, т.е. быть полноправной юридической и хозяйственной единицей в составе государства. "Вне прихода ни государство, ни город, ни земство не должны иметь дела с отдельным человеком, ибо только при этом будет гарантировано внутреннее единство и целость нашего национального единства, столь угрожаемого в последнее время наплывом и бесконтрольным хозяйничаньем всякой иностранщины, которая тихо и незаметно затопляет Россию".
      Шарапов справедливо отмечает, что приходское самоуправление позволит прекратить "такое страшное явление, как постепенное вытес
      85
      нение и замещение русского элемента иностранцами и инородцами, идущее теперь полным ходом и, по-видимому, никем не замечаемое, и обратило бы на это внимание. В приходе все на виду, приход сразу заметил бы неестественный прилив чужеродного элемента и поднял бы тревогу".*1
      Шарапов, без преувеличения, являлся классиком русской экономической мысли, до сих пор не понятым и не оцененным. Многогранный ученый и общественный деятель, он создал труд, в котором концентрируются важнейшие основы русской экономической мысли. Хотя сам автор назвал его очень скромно - "Бумажный рубль (его теория и практика)", на самом же деле это обобщающий труд, который правильнее назвать "Экономика в Русском Самодержавном Государстве".
      Шарапов постоянно подчеркивает совершенно самобытный характер русской хозяйственной системы, условия которой совершенно противоположны условиям европейской экономики. Наличие общинных и артельных отношений придает русской экономике нравственный характер. Русские крестьяне являются коллективными земледельцами. Им не грозит полное разорение, ибо земля не может быть отчуждена от них.
      Отмечая нравственный характер русской общины, Шарапов связывает с ней развитие возможностей хозяйственного самоуправления, тесной связи между людьми на основе Православия и церковности. Главный единицей духовного и хозяйственного развития России, по мнению Шарапова, должен стать тот же церковный приход.
      Идеалом Шарапова была независимая от западных стран развитая экономика, регулируемая сильной самодержавной властью, имеющей традиционно нравственный характер. Даже покупательная стоимость рубля, по мнению Шарапова, должна основываться на нравственном начале всенародного доверия к единой, сильной и верховной власти, в руках которой находится управление денежным обращением. Самодержавное государство должно играть в экономике ту роль, какую на Западе играют крупнейшие банки и биржи. Государство ограничивает возможности спекулятивной наживы, создает условия, при которых паразитический капитал, стремящийся к мировому господству, уже не сможет существовать.
      Вместо шаткой и колеблющейся золотой валюты, связанной со всеми неурядицами мирового рынка, Шарапов предлагает введение абсолютных денег, находящихся в распоряжении центрального государственного учреждения, регулирующего денежное обращение. Введение
      *1 Шарапов С.Ф. Сочинения. М., 1900.Т. 1, Ч, 1.С. 16-17.
      86
      абсолютных денег ликвидирует господство биржи, спекуляцию, ростовщичество. Шарапов не был противником частного предпринимательства, но считал, что оно должно носить не спекулятивный, а производительный характер, увеличивая народное богатство.
      В круг единомышленников С.Ф. Шарапова входили также такие замечательные русские ученые, как А. Фролов и Г.В. Бутми.
      А. Фролов стоял на позиции финансово-хозяйственной независимости России от Запада. Валютный курс рассматривал как отражение устойчивости экономического строя страны. Считал, что для России валютный курс определяется преимущественно ценами на хлеб, предлагал организацию государственных хлебных запасов, за счет которых могли бы поддерживаться устойчивые цены на хлеб в неурожайные годы. Предлагал создание внутренней кредитной валюты, независимой от зарубежных рынков.
      Бессарабский землевладелец Г.В. Бутми активно выступал против финансовой политики С.Ю. Витте. В своих работах он раскрывал сущность паразитического капитала, создавшего такой мировой хозяйственный порядок, который позволяет кучке банкиров управлять абсолютным большинством человечества. Бутми доказывает, что финансовые манипуляции с золотой валютой обогащают небольшую группу банкиров за счет остального человечества. Природные ресурсы страны переходят под власть международных банкиров, отечественная промышленность несет большие убытки. Экономические ресурсы страны автоматически перекачиваются в пользу западных владык, остановить которых может только твердая власть Самодержавного государства.
      Патриотические силы выдвигают и свой вариант решения рабочего вопроса. В отличие от предлагаемых либералами и леворадикалами планов объединения рабочих в тред-юнионы по западноевропейскому образцу русские патриоты выдвигают идею сплочения и развития рабочих путем создания рабочих общин. Так, выдающийся русский мыслитель Л.А. Тихомиров писал: "Рабочие союзы должны были бы явиться у нас не узкопрофессионально экономическим учреждением, но некоторой общиной, объединяющей фабрично-заводских рабочих во всех главных отраслях их нужд. Крестьянин, являясь в город из своей деревни, попадал как бы в ту же привычную ему общину, но только более развитую...
      Эта цель не заключает в себе ничего революционного, она не требует какого-либо переворота в России, только, наоборот, требует достройки... Будущее рабочее сословие, естественно, должно состоять из рабочих общин. Цель рабочих союзов состоит в том, чтобы послужить постепенным переходом в рабочие общины". По мнению Тихомирова, ра
      87
      бочие общины должны находиться в постоянной связи с сельскими крестьянскими общинами для совместного устройства в деревне хороших приютов для "нуждающихся в воздухе, отдыхе и поправке". В сельские общины можно устраивать вдов и сирот городских рабочих и, наконец, направлять их самих на заслуженный отдых. "Такая связь городских рабочих с деревенскими собратьями усилит независимость городских рабочих..."
      Аналогичные с Л.А. Тихомировым мысли разделял и Д.И. Менделеев, мечтавший творчески использовать навыки русского человека к общинному и артельному труду.
      Для врагов России патриотическое движение служило постоянным объектом нападок. Делалось все, чтобы дискредитировать и извратить в глазах общества цели и дела патриотов. Леволиберальные круги не гнушались никакой ложью и клеветой. Особенно изощрялись еврейские, польские и финские националисты. Но не отставала и русская интеллигенция. Журналы и газеты русского национального направления интеллигенцией не читались, так как считались реакционными. Слой истинно русской патриотической интеллигенции был очень узок и постоянно подвергался травле.
      Либеральное российское дворянство и аристократия в силу своего западного воспитания и образования относились к русскому патриотическому движению неприязненно или просто враждебно. Для них оно было "примитивно и грубо, некультурно" и "вредно-реакционно".*1 Правда, многие из них считали себя тоже патриотами, только их патриотизм состоял в том, чтобы сделать Россию похожей на Запад.
      Антирусские силы стремятся перевести работу патриотического движения с творческих начал в русло сутяжничества и склок. Против патриотов нанимаются продажные адвокаты, засыпающие суды заявлениями со вздорными обвинениями. Патриотов обвиняют в подготовке еврейских погромов, утверждают, что через них правительство проводит антисемитскую политику.
      Позднее комиссия Временного правительства с большим пристрастием изучала материалы, касающиеся патриотического движения в России, пытаясь найти доказательства организации еврейских погромов царским правительством. Но, несмотря на старания, не было получено ни одного доказательства чему-либо подобному. Напротив, все материалы свидетельствуют, что антиеврейское движение шло снизу и имело не столько национальный, сколько социальный характер, выражая ненависть простого народа к презиравшим его угнетателям.
      *1 Трубецкой С.Е. Минувшее. М., 1991.С. 52-53.
      88
      Выступления против евреев чаще всего были средством самозащиты простого народа. Более того, власти большей частью не только не контактировали с патриотическими организациями, но находились с ними в напряженных, а часто даже враждебных отношениях. Местным властям патриоты мешали жить спокойно своими постоянными жалобами на еврейский произвол и требованиями навести порядок. Но власти по разным причинам предпочитали не связываться с евреями и зачастую закрывали глаза на нарушения закона с их стороны. Патриоты об этом говорили прямо, зачастую в резкой форме. Сохранилось много жалоб патриотически настроенных граждан на попустительство властей еврейской буржуазии.
      В начале XX века еврейская печать ведет кампанию травли русского писателя-патриота П.А. Крушевана, выпускавшего журнал "Бессарабец", где смело боролся против еврейского засилья в Южной России. На него клевещут, пытаются убить (серьезно ранив из-за угла). Подобные же методы используются против министра внутренних дел Плеве. Во многих изданиях леворадикальной, еврейской печати публикуется письмо, где Плеве якобы поощряет еврейские погромы. При проверке письмо оказывается фальшивкой. Но эффект достигнут, а опровержение мало до кого доходит. В июле 1904 года подстрекаемые еврейскими националистами террористы убивают русского министра.
      Патриотические силы предприняли свои шаги. К концу 1904 года активизирует работу "Русское собрание". В его недрах рождаются контуры будущих патриотических партий, и прежде всего "Союза Русского Народа".
      Глава 11
      Дворянство. - Отход от традиции служения. - Желание жить не хуже, чем в Западной Европе. - Несправедливые требования к Рус скому народу. - Любовь к иностранному. - Розовые космополиты.
      Незаслуженные привилегии. - Участие в спаивании народа.
      Атрофия национального сознания в образованном обществе имеет начало в атрофии этого чувства у значительной части русского дворянства, особенно происходящего из западнорусских земель. В дворянской среде сложилась традиция искать себе зарубежных предков, ибо отечественные считаются недостаточно почтенными. Дворяне с усердием сочиняют себе родословные, чаще всего легендарные, в которых выискивают себе родственников чуть ли не из Рима, но обязательно откуда-то из Европы, на худой конец из татарских мурз.
      89
      Если русский дворянин еще в конце XVII - начале XVIII века по формам культуры, мировоззрению и воспитанию (преимущественно церковному) ничем -не отличался от крестьянина и городского ремесленника (различие состояло только в богатстве и количестве слуг), то дворянин XIX и начала XX века стремится отгородиться от простого народа. Он ориентируется на европейскую культуру, черпает оттуда образование, язык, одежду и становится для своих простых соотечественников иностранцем. Конечно, были и исключения, но не они определяли тонус дворянского сословия. Да, дворяне продолжали оставаться на службе России, но ее интересы начинают понимать весьма своеобразно, как интересы своего сословия. Возникает культурный слой с оглядкой на Европу и культурно связанный больше с ней, чем с Россией, которая оставалась для него преимущественно местом службы и доходов и которую он охотно покидал по мере возможности, проводя многие годы за границей. Более того, сословие, ориентированное на военное служение Отечеству, постепенно отходило от традиций воинской службы. Если еще в XVIII и первой половине XIX века большая часть дворян считала своим долгом и честью военную службу, то к началу XX века таких людей стало меньшинство.
      "Как ни близко знал я своих земляков - крепостных рязанских крестьян, - писал в конце XIX века П.П. Семенов-Тян-Шанский, как ни доверчиво относились они к своему... барину, но все-таки в беседах об их быте и мировоззрениях, в заявлениях об их нуждах было что-то недоговоренное и несвободное, и всегда ощущался предел их искренности..." Правда, Семенов считал, что в этом сказывалось влияние крепостного права. Конечно, было и это, однако причина коренилась глубже. Русские крестьяне смотрели на своих господ как на чужаков и зачастую весьма недружелюбно. Но и большая часть дворянства России смотрела на простой народ в лучшем случае как доброжелательные иностранцы, однако велико было и число тех, которые видели в них своих врагов. "Знайте, что мужик - наш враг! Запомните это!" - говорила дворянской молодежи княгиня П. Трубецкая (урожденная Оболенская).*1 И таких трубецких-оболенских было в России немало.
      Огромную роль в усилении социальной напряженности играли чрезмерные потребности образованного слоя, ориентировавшегося на западноевропейские стандарты потребления. Как справедливо отмечал еще М.О. Меньшиков, со времен Петра Россия глубоко завязла на Западе своим просвещенным сословием. Для этого сословия все запад
      *1 Трубецкой С.Е. Указ соч.С. 61.
      90
      ное кажется более значительным, чем свое. "Мы, - пишет Меньшиков, - глаз не сводим с Запада, мы им заворожены, нам хочется жить именно так и ничуть не хуже, чем живут "порядочные" люди в Европе. Под страхом самого искреннего, острого страдания, под гнетом чувствуемой неотложности нам нужно обставить себя той же роскошью, какая доступна западному обществу. Мы должны носить то же платье, сидеть на той же мебели, есть те же блюда, пить те же вина, видеть те же зрелища, что видят европейцы".*1 Чтобы удовлетворить свои возросшие потребности, образованный слой предъявляет к Русскому народу все большие требования. Интеллигенция и дворянство не хотят понять, что высокий уровень потребления на Западе связан с эксплуатацией им значительной части остального мира. Как бы русские люди ни работали, они не смогут достичь уровня дохода, который на Западе получают путем перекачки в свою пользу неоплаченных ресурсов и труда других стран. Пусть дворянские имения дают втрое больший доход, дворяне все равно кричат о разорении, потому что их потребности возросли вшестеро. Чиновники получают тоже жалованье в три раза больше, но все равно оно не может обеспечить им европейского уровня потребления. Образованный слой требует от народа крайнего напряжения, чтобы обеспечить себе европейский уровень потребления, и, когда это не получается, возмущается косностью и отсталостью Русского народа.
      Воспитывалось русское дворянство и вообще образованное общество преимущественно на западных авторах.
      Первое, что читали дворянские недоросли, - это Майн Рид, Фенимор Купер, Вальтер Скотт, Диккенс, Жюль Берн, Масэ, Гумбольт, Шлейден, Льюис, Брэм. Русских авторов читали меньше, и были это чаще всего Помяловский, Решетников, Некрасов, Гончаров, Тургенев; меньше Писемский и Лермонтов, еще меньше Л. Толстой и Пушкин.
      Позднее круг чтения расширялся опять же за счет иностранных авторов - Дж.Ст. Милля, Бокля, Дрэпера, Бюхнера, Вундта, а также Писарева, Добролюбова, Чернышевского. Считалось вполне нормальным и даже признаком хорошего тона читать запрещенные книги, например Герцена, Чернышевского, Берви-Флеровского. Как вспоминают современники, нередко было, когда воспитатели собирали учеников в кружок и прочитывали им с пространным толкованием "Что делать?" Чернышевского и "Азбуку социальных наук" Берви-Флеровского. Книги удивительно толстые и скучные, вызывающие у многих "благоговейную" зевоту. В высшей школе уже читали Маркса, Огюста
      *1 Меньшиков М.О. Указ. соч.С. 39.
      91
      Конта, Спенсера, Лассаля и других социалистических авторов, которых считали венцом прогресса.
      В результате такого чтения и воспитания, писал современник, .*1
      Современники вспоминают, как организовывались тайные гимназические и студенческие библиотеки, кассы взаимной помощи, издавались рукописные и литографированные листки и журналы, которыми обменивались с другими учебными заведениями. Для довольно значительного слоя учащейся молодежи конспиративная, подпольная работа против "реакционного" правительства становилась смыслом жизни. В учебных заведениях тайно собирались специальные денежные фонды, делались пожертвования, нередко в крупных размерах, на революцион ную пропаганду. "... Мы готовы были на всякую антиправительственную демонстрацию, потому что от души ненавидели так называемый существующий строй. Ненавидели полицию, ненавидели военную и всякую иную службу, жаждали, как манны небесной, конституции и за одно это священное слово, наверное, любой из нас выбросился бы из окна четвертого этажа". Берлинский трактат 1878 года, унизивший Россию (заключенный путем разных закулисных сделок и сговоров), сильно повлиял на настроение дворянства. Именно после этого национального унижения России на этом горьком настроении складывается плеяда деятелей, сыгравших позднее большую роль в либеральном и социалистическом движении. Как отмечал И. Аксаков, Берлинский трактат стал поворотным пунктом в новейшей русской истории, откуда неудержимо пошло наше
      *1 Шарапов С.Ф. Указ. соч.С. 32.
      92
      нравственное и политическое растление. "Не может живой народ вынести подобного эксперимента! Нельзя видеть свою Родину оплеванною! И еще хоть бы нас побили, - нет, нас обокрали интенданты и евреи, и нас обошли дипломаты. Даже жаловаться не на кого. ...В молодежи неведомо откуда появилась злая струя, нам совершенно чуждая. Мы были розовые космополиты, но на Россию смотрели снисходительно; здесь вдруг появилась яркая ненависть ко всему русскому. Мы мечтали о конституции и кричали "ура" Александру II, а из этой молодежи анархисты формировали динамитчиков..." (С. Шарапов).*1
      Пользуясь своим положением первого сословия, дворяне и в конце XIX - начале XX века пытались сохранить свои привилегии и льготы, на которые они, по своей сути, уже никаких прав не имели, так как не являлись единственным служилым слоем общества.
      На поддержание дворянского землевладения через казенный ипотечный кредит в конце XIX - начале XX века было израсходовано 6 млрд. руб. Дворяне получали огромные ссуды, сдавали земли арендаторам, погашая проценты по банковскому кредиту за счет арендных платежей, по сути дела, паразитировали за государственный счет. Государственная опека над дворянами в ее разных формах - ссуды на льготных условиях, освобождение от курсовых потерь, списание Государственным банком многомиллионных долгов Дворянского банка осуществлялась в ущерб простому человеку. Конечно, если бы эта опека оказывала благотворное влияние на правящее сословие, то это можно было бы выдержать. Но на деле тепличные условия только деморализовывали дворян, которые теряли всякий интерес к ведению нормального хозяйства. Полученные ссуды и льготы проедались, а дворянские хозяйства продолжали хиреть.
      Позором для русского дворянства как правящего сословия было участие в спаивании народа. Еще Екатерина II закрепила за дворянами монопольное право на производство винного спирта, которым они пользовались вплоть до 1917 года. Но в конце XIX века их стали теснить купцы, которые сумели организовать более совершенное и выгодное производство водки. Чтобы поддержать благополучие дворянских винокуров, в конце XIX века по инициативе Витте устанавливается порядок, по которому казенные склады должны были принимать помещичий спирт-ректификат на выгодных для дворян условиях. А потом уже на государственных заводах из этого не всегда качественного сырья изготавливалась водка.
      *1 Шарапов С.Ф. Указ. соч.С. 36.
      93
      Глава 12
      Государственный аппарат. - Бюрократия. - Малочисленность полиции и армии. - Ителлигенция и чиновничество. - Направления государственной политики. - С.Ю. Витте, реформы, и интриги.
      С.В. Зубатое, поддержка тред-юнионизма и сионизма.
      Государственный аппарат России конца XIX - начала XX века был очень далек от совершенства. Сформированный в подражание западным образцам, он был во многом чужд Русскому народу, особенно крестьянству, которое смотрело на чиновников с недоверием и враждой. Уродливое детище западной цивилизации далеко не всегда отвечало национальным интересам великой страны.
      Чуждость госаппарата народу придавали ее сложность и чрезмерная иерархичность, чиновничья спесь и взяточничество. Высокая бюрократизация государственного аппарата определялась не его излишней численностью, а именно иерархической многозвенностью инстанций, могущих задушить любое живое дело или инициативу. Что же касается численного состава, то русский госаппарат по сравнению с западноевропейскими странами отличался малочисленностью. Число чиновников на тысячу жителей было в два-три раза ниже, чем в западноевропейских странах. Еще малочисленней были органы охраны порядка и армия.
      С мая 1903 года в Европейской России устанавливается единая норма - один полицейский служитель на 2,5 тыс. человек населения. Это поразительно мало для страны, входившей в полосу национальных и социальных неурядиц.
      Россия имела значительно меньший аппарат подавления, чем хваленые демократические страны: Англия и Франция. Число полицейских на тысячу человек населения было в этих странах в 5-9 раз больше, чем в России.*1
      На борьбу с преступностью расходовались ограниченные средства. Так, если на розыскную деятельность в столичных западноевропейских городах расходовались миллионы франков, то в Петербурге на это же выделялось 15 тыс. руб., или 60 тыс. франков.*2
      Во многих сельских местностях вообще не было полицейских, а их функции выполняли выборные от общины сотские. Порядок держался не на полицейском принуждении, а на устоявшихся традициях.
      *1 Трубецкой С.Е. Указ. соч.С. 148. *2 ГАРФ, ф. 826, д. 53, л. 171.
      94
      Был ли государственный аппарат России сильно милитаризован, как это утверждали советские историки? Данные позволяют сказать категорически "нет". Да, Россия имела самую большую армию в мире, составлявшую в мирное время почти 1,5 млн. человек. Но к этому ее обязывали протяженность границ и недружелюбная политика западных государств. По степени милитаризованности Россия занимала одно из последних мест среди других крупных государств мира. Так, если в России количество солдат (в строю и в запасе) на тысячу жителей составляло 16 человек, то во Франции - 35 человек, в Германии - 23 человека, в Австро-Венгрии - 25 человек.*1