Лев в долине

      Но мне не было суждено уйти далеко: кто-то явно торопился навстречу. Не знай я своего супруга, наверняка бы решила, что мне на выручку несется целое стадо слонов. Догадку подтвердил дикий вопль, огласивший окрестности.
      Я откликнулась на трубный зов и уже спустя считанные секунды очутилась лицом к лицу со своим ненаглядным Эмерсоном. Он так спешил, что рубашку напялил шиворот-навыворот и даже не удосужился заправить ее в штаны. Увидев меня, он почти оторвался от земли (это произошло вовремя, иначе лежать бы ему ничком, запутавшись в болтающихся шнурках ботинок) и на лету подхватил меня на руки.
      - Пибоди! Боже, не зря я беспокоился! Ты ранена! Ты вся в крови! Не трать силы на разговоры. Я отнесу тебя домой. Врач... Хирург...
      - Я не ранена, Эмерсон. Кровь не моя, а Дональда.
      Он так резко поставил меня на землю, что у меня лязгнули челюсти.
      - В таком случае шагай сама. Как ты посмела?!
      Его негодование было не менее трогательным, чем недавний испуг. Я ласково взяла его за руку.
      - Идем домой. Дональд и Энид вернутся сами.
      - Дональд? Полагаю, рана не серьезная, иначе ты бы наверняка принялась изображать докторшу, - одним словом, постаралась побыстрее прекратить его мучения.
      - Должно быть, ты увязался за Энид? Она шпионила за мной, а я - за Дональдом. Какая идиотская цепочка!
      - Я бы подобрал другое название, - прорычал Эмерсон, стискивая мне руку. - Но где найти слова, чтобы выразить мое отношение к безразличию, которое ты проявляешь к своим супружеским обязанностям? Представляешь, что я почувствовал, когда, хватившись тебя, увидел женскую фигуру, шмыгнувшую за ворота? Я решил, что это ты. А зачем бы тебе потребовалось сбежать тайком, если не для...
      Гнев его достиг точки кипения. Последовали выражения, не предназначенные даже для интимного дневника.
      - Нетрудно догадаться, что на такой шаг меня могла толкнуть только неотложная необходимость. Я бы написала записку, но не было времени.
      - Разбудить меня тоже не было времени?
      - Пришлось бы пуститься в бесконечные объяснения и еще больше задержаться.
      Сейчас, напротив, я никуда не торопилась. Слушая мои оправдания, Эмерсон понемногу приходил в себя.
      - Удивительная опрометчивость, Пибоди! - сказал он наконец, качая головой. - Ты рисковала угодить в общество отпетых преступников, однако не захватила свой патронташ.
      - Зато не забыла про зонтик!
      - Да, зонтик, как я успел убедиться, - замечательное оружие, но против пистолета он бессилен. А я слышал пистолетные выстрелы.
      - Ты не ошибся, Эмерсон. Пистолетный выстрел звучит совсем не так, как выстрел из винтовки или дробовика. Дональд должен благодарить небо, что в него палили из пистолета, потому что из винтовки на коротком расстоянии промазал бы только слепой.
      Эмерсон оглянулся:
      - Идут, голубчики! Никак друг на дружку не наглядятся... Итак, согласие достигнуто?
      - И до чего трогательное! Решив, что Дональд умер, Энид призналась его хладному телу в любви. От меня, правда, все равно ничего не утаишь! Теперь тревоги, слава богу, позади.
      - Я бы так не сказал, - возразил Эмерсон. - Если ты не сумеешь снять со своей подопечной обвинение в убийстве, а с ее избранника - в растрате, подлоге или что еще он там учинил, то им нечего надеяться на долгую и счастливую совместную жизнь.
      - Именно для этого мы и едем сегодня в Каир! И давай поторопимся, не то опоздаем на поезд.
      IV
      Благодаря моим организаторским способностям на поезд мы не опоздали, хотя вскочили чуть ли не на подножку. Только усевшись в купе, мы смогли обсудить занимательные события этого утра. Каково же было мое удивление, когда выяснилось, что Эмерсон вовсе не разделяет мое мнение насчет того, кто стрелял в Дональда!
      - Не представляю, какие могут быть другие объяснения! - вдалбливала я ему. - ГП по-прежнему нужен козел отпущения, на которого можно свалить убийство Каленищеффа. Дональд уже несколько раз мешал его планам разделаться с нами. Естественно, этот злодей Сети страшно на него зол. Или Другая занятная версия: вдруг пули предназначались не Дональду, а мне?
      - Очень занятная! Странное у тебя представление о юморе, - проворчал Эмерсон. - Нет, Амелия, на твою жизнь никто не покушался. Все это полнейшая бессмыслица и чушь!
      - А у тебя есть собственная версия?
      - Разумеется, есть.
      - Тем лучше. Нам не впервой соревноваться. Посмотрим, чья возьмет. У меня такое ощущение, - добавила я с ласковой улыбкой, - что наши с тобой мнения по поводу этой головоломки сильно расходятся.
      - Что-то не припомню, чтобы наши мнения когда-нибудь совпадали.
      - Может, соблаговолишь поделиться своими соображениями ?
      - И не подумаю!
      После этих слов Эмерсон сделался нем как рыба, точнее, как неприступный байронический герой - популярный персонаж в непритязательной литературе. Черная прядь на лбу, насупленные брови, поджатые губы - словом, очень эффектный вид, и, если бы не скучная пожилая особа, делившая с нами купе, я бы не сумела скрыть своих чувств. Но даже в присутствии пожилой особы я бросала на мужа очень выразительные взгляды.
      Супруг, впрочем, то ли разучился расшифровывать взгляды, то ли - трудно вообразить! - вообще не обращал на меня внимания. Так или иначе, мне пришлось нарушить затянувшееся молчание.
      - Не понимаю, почему события этого утра так тебя озадачили, Эмерсон! Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы сообразить, почему Ге... хорошо, почему Сети избрал пистолет, а не ружье. Он хотел представить гибель Дональда самоубийством! Дональда нашли бы с пистолетом в одной руке и с предсмертной запиской в другой. Уверена, Ге... Сети сумел бы подделать его почерк.
      - Могу даже подсказать, в чем ты еще уверена. Что твой герой запросто мог бы парить над Каиром на крыльях, как летучая мышь, декламируя при этом лирические вирши.
      - На крыльях? Вирши? Странные фантазии!
      - Просто полет воображения, Амелия. Твоя теория фальшивого самоубийства рушится по одной простенькой причине: ты сама там присутствовала.
      - Тогда самоубийство и убийство одновременно, - не сдавалась я. - Сети не остановила бы подобная мелочь. Он бы не стал лить по мне слезы.
      Эмерсон снова покачал головой:
      - Ты меня удивляешь, Пибоди. Не понимаю, как ты умудряешься не замечать... Что ж, раз тебе еще не открылась истина, я не стану торопить события.
      После этого он окончательно умолк, и мне не удавалось его растормошить почти до самого Каира.
      Глава одиннадцатая
      I
      В конце концов я нащупала тему, к которой Эмерсон не мог остаться равнодушным, - чем он намерен заняться в Каире.
      - Можно сколько угодно обещать сесть Сети на хвост, но как, скажи на милость, этот хвост найти?
      Отказ Эмерсона поделиться своими догадками не на шутку задел меня. Словно и не замечая моей обиды, он благосклонно ответил:
      - Хорошо, что ты об этом заговорила, Пибоди. Можно действовать двумя способами. Первый - узнать у полицейских, что им известно об этом негодяе. У нас есть законные основания задавать вопросы, ведь он нам угрожает! Но гораздо больше надежд мне внушает другой путь - использовать мои знакомства в каирском преступном мире. Очень возможно, что даже ближайшие подручные Сети не знают его настоящего имени. Но, сложив вместе разрозненные сведения, мы можем получить искомое.
      - Отлично, Эмерсон! Именно это я и собиралась предложить.
      - Конечно! Ничего другого все равно не придумать.
      - Я в восторге от твоего хитроумия, Эмерсон, но, может быть, начать с противоположного конца?
      - Что-то я не возьму в толк, о чем ты, Пибоди.
      - Очень просто. Вместо того чтобы собирать новые сведения, можно ограничиться фактами, которыми мы уже располагаем. Уверена, что чаши для причастия нам подбросил сам Сети. Еще мы знаем, что в ту ночь, когда убили Каленищеффа, то ли сам Сети, то ли его подручный побывал в гостинице. Так что предлагаю расспросить гостиничную прислугу. Если надо, пустить в ход угрозы или посулы.
      - Но ведь слуг уже допрашивала полиция.
      - Полиции они вряд ли что-то рассказали. В любой стране публика этого сорта неохотно сотрудничает с властями.
      - Ну хорошо. Что дальше?
      - Только одно. Ты не подумал, что даже если Рональд Фрейзер - не Сети, он может быть связан с бандой?
      - Как ни странно, подумал, - признался Эмерсон, уткнув палец в ямочку на подбородке. - Не Рональд, так Дональд... Черт бы их побрал, надо же было придумать такие имена! Все время их путаю.
      - Уверена, Дональда можно исключить. Я была рядом с ним. Просто чудо, что он остался жив!
      - Лучшего алиби не придумать при всем желании! - задумчиво протянул Эмерсон. - Если твой зловредный Сети - это не кто иной, как Дональд, то он мог сговориться с сообщником, чтобы тот в него выстрелил и промахнулся.
      - Откуда ему было знать, что я крадусь следом?
      - Ты отказываешься его подозревать из-за своего пагубного пристрастия к влюбленным парочкам.
      - Ничего подобного! Я снимаю с Дональда подозрения под давлением неопровержимой логики. Мы оба слышали, как Рональд Фрейзер просил брата о встрече. По словам Дональда, встреча должна была состояться в месте, похожем на место их встреч в детстве. Но как Рональд узнал, где искать брата и Энид, если не от загадочного персонажа, все знающего и все видящего? И кто предупредил Сети, что Дональд придет к реке на рассвете, если не Рональд?
      - Черт возьми, Пибоди, у тебя потрясающая способность не замечать очевидного! А все потому, что ты помешалась на своем Ге... на этом негодяе. Он повсюду тебе чудится, ты приписываешь ему сверхъестественную силу.
      - Ну, знаешь, Эмерсон...
      - Вот тебе простейшее и очевиднейшее объяснение, - сердито продолжал Эмерсон. - Рональд попытался убить брата! Самая обычная подлость, никакого Гения Преступлений там и рядом не лежало. Не знаю уж, почему Рональд возненавидел братца, но мотивов может быть сколько угодно: наследство, соперничество из-за молодой дурочки и так далее. Люди убивают друг друга и по менее уважительным причинам.
      - В любом случае, - ответила я с не меньшей горячностью, - мы должны побольше разузнать о Рональде Фрейзере! Я уже придумала, как выяснить, был ли он прошлой зимой в Египте. В страну он мог въехать только под настоящим именем - это раз. Во-вторых, какое-то время он обязательно провел бы в "Шепарде". Герр Бехлер расскажет нам, так ли это.
      - Твои поспешные обобщения, как всегда, лишены оснований. Но спросить можно, большого вреда это не причинит, - проворчал Эмерсон. - Все, приехали. Как говорится, за приятной беседой время пролетело незаметно.
      Правда, пожилая дама, делившая с нами купе, была на сей счет иного мнения. Эмерсон распахнул дверцу и обернулся, чтобы подать ей руку и помочь сойти с подножки, но дама забилась в угол, вытаращила глаза и подняла истошный крик:
      - Прочь! Убийства, заговоры, летучие мыши... Не трогайте меня, чудовище!
      Мои попытки ее успокоить возымели обратный эффект, почтенная матрона лишь пуще разбушевалась. Пришлось бросить несчастную на произвол судьбы. Откровенно говоря, престарелые маразматики не внушают мне симпатии, не то что юные влюбленные.
      II
      Первым делом мы отправились в полицейское управление, что на площади Баб-эль-Халк. Майор Ремси, неисправимый грубиян, заставил нас прождать целых десять минут. Ожидание затянулось бы еще, если бы не Эмерсон: со свойственной ему решительностью он оттолкнул секретаря и распахнул дверь кабинета. Последовал обмен колкостями. Я не вмешивалась, полагая, что у Эмерсона есть все основания бушевать. Но, сотрясая кабинет криком, он сумел между делом усадить меня в кресло, а потом и сам уселся. Ремси был вынужден смириться со вторжением.
      Эмерсон не стал терять время на пустые любезности.
      - Вам, майор, несомненно знакомо дело о кражах древностей, с которыми мы с миссис Эмерсон столкнулись в прошлом году.
      - Это дело как раз сейчас передо мной, - ответил Ремси кисло, указывая на тонкую папку. - Если бы не ваше появление, я бы как следует его изучил и...
      - Тысяча чертей! Сколько времени вам требуется на десяток страничек? Другой на вашем месте давно бы вызубрил их наизусть.
      Я сочла необходимым слегка притушить страсти:
      - Лучше не будем тратить время на взаимные обвинения. Мы пришли к вам, майор, чтобы узнать побольше о Гении Преступлений.
      - О ком, о ком? - переспросил Ремси.
      - Это одна из его кличек. Он известен также как Сети.
      Во взгляде Ремси не прибавилось осмысленности. Я предприняла еще одну попытку:
      - Главарь шайки грабителей, специализирующейся на древностях. Если вы знакомились с делом, то знаете, что ему удалось от нас скрыться.
      - Знаю, как же! - От неторопливости, с какой Ремси переворачивал страницы, можно было спятить. - Так все и было. Поздравления от мсье де Моргана, главы Ведомства древностей, от сэра Баринга...
      - Полиция наверняка пыталась установить личность этого незаурядного злоумышленника и выяснить, где он скрывается. Есть ли успехи?
      Ремси закрыл папку и сложил руки на груди.
      - Миссис Эмерсон, администрация и полиция благодарят вас за помощь в изобличении шайки воришек. Но разговоры о крупных преступниках с международными связями лишены всяких оснований.
      Я украдкой пнула Эмерсона, чтобы предотвратить скандал.
      - На базарах о Сети знают все! Люди шепчутся о том, как страшна его месть изменникам.
      Ремси попытался спрятать улыбку:
      - Мы не обращаем внимания на болтовню местных жителей, миссис Эмерсон. Они слишком суеверны и невежественны. Если бы мы серьезно относились к каждому слуху, то ни на что другое времени попросту не осталось бы.
      Эмерсон забулькал, как закипающий чайник.
      - Прошу вас, не делайте таких опрометчивых заявлений, майор! взмолилась я. - Если вы будете продолжать в том же духе, я не ручаюсь за вашу безопасность. Давайте говорить конкретно. За неделю, проведенную в Египте, мы уже несколько раз подвергались нападениям этого человека, существование которого вы отрицаете. У нас пытались похитить сына, а нынче утром пули, выпущенные из засады, чудом не задели меня, зато ранили До... в общем, одного из наших помощников.
      Тупица Ремси не заметил моего секундного замешательства, но смысл сообщения согнал с его самодовольной физиономии улыбку.
      - Вы заявили об этих преступлениях в полицию, миссис Эмерсон?
      - Вообще-то нет. Видите ли...
      - Почему?
      Эмерсон вскочил.
      - Потому что полиция - сборище набитых болванов! - проревел он. - Идем отсюда, Амелия.
      Эти выскочки знают еще меньше, чем мы. Лучше поторопимся, не то я разобью этот стол в щепки, а с его хозяином поступлю так, что сам потом буду горько сожалеть.
      Мы вылетели на свежий воздух, а Эмерсон продолжал клокотать, как чайник, под которым оставили слабый огонь.
      - Неудивительно, что никто пальцем не шелохнет, чтобы прекратить разграбление древних сокровищ! Если за это отвечает такой остолоп...
      - Успокойся, Эмерсон. Майор не имеет никакого отношения к древностям. Ты же сам говорил, что не надеешься узнать от него что-то полезное.
      - Верно. - Эмерсон утер потный лоб.
      - Напрасно ты так разбушевался. Я как раз собиралась спросить, как продвигается расследование убийства Каленищеффа...
      - Этот Ремси, проклятый идиот... Давай вернемся и...
      - Лучше не надо, Эмерсон...
      Но он уже бросился назад. Пришлось мчаться вдогонку. Поравнялась я с супругом лишь перед кабинетом майора.
      - Это ты, Пибоди? - вопросил мой муж радостно, словно мы не виделись несколько месяцев и он уже не чаял встретить меня. - Я быстро. У нас масса дел!
      При очередном вторжении секретарь тут же юркнул в соседнюю дверь, и Эмерсон беспрепятственно проследовал в кабинет майора. Тот резво вскочил и занял оборонительную позицию - спиной к стене.
      - Сядьте, - великодушно позволил Эмерсон. - Передо мной ни к чему стоять по стойке смирно, хотя я к вам ненадолго. В каком состоянии расследование убийства мерзавца Каленищеффа?
      - Что?.. - пролепетал Ремси.
      - Медленно соображает, - объяснил мне ситуацию Эмерсон. - С такими, как он, приходится быть терпеливым. - Он повысил голос на несколько октав и заговорил нарочито медленно, словно обращался к глухому: - В ка-ком со-стоя-нии...
      - Я вас понял, профессор, - простонал Ремси.
      - Тогда выкладывайте! Не могу же я терять с вами весь день. Молодая леди по-прежнему под подозрением?
      Видимо, Ремси пришел к выводу, что перед ним опасный безумец, с которым надо обращаться осторожно, дабы он не впал в буйство.
      - Нет. - Вымученная улыбка. - Я никогда не считал ее виновной. - Еще одна страдальческая улыбка. - Женщина ее происхождения и воспитания не в состоянии совершить подобное преступление. - В очередной улыбке сквозило самодовольство.
      - Моей жене вы говорили другое, - напомнил Эмерсон.
      - Неужели? - Теперь улыбки была удостоена супруга безумца - тоже, наверное, существо не в своем уме. - Прошу меня извинить. Полагаю, миссис Эмерсон не совсем верно меня поняла.
      - Неважно! - подала голос супруга безумца. - Кого вы в таком случае подозреваете?
      - Бродягу, болтавшегося у "Шепарда". Один из служащих показал, что видел его в ту ночь внутри гостиницы.
      - Мотив преступления? - спросила я спокойно.
      Ремси пожал плечами:
      - Ограбление, что же еще? Но надежды найти преступника нет. Они же все на одно лицо!
      - Только для идиотов и невежд, - подсказал Эмерсон.
      - Пусть так, профессор, пусть так. Я имел в виду, что все они друг друга покрывают. Бродяги никогда не выдадут своего. Один из них имел даже наглость заявить мне, будто тот человек - англичанин! - Ремси хихикнул. Представляете?
      Мы с Эмерсоном переглянулись. Супруг презрительно пожал плечами.
      - Теперь о мисс Дебенхэм, - сказала я. - Вы не нашли ее следов?
      Ремси покачал головой и зловеще проговорил:
      - Я опасаюсь самого ужасного.
      - Она погибла?
      - Хуже!
      - Разве может быть что-то хуже смерти? - поинтересовался Эмерсон.
      - Ирония здесь неуместна, - осадила я его. - Речь идет о страшной женской судьбе, по сравнению с которой смерть - сущее удовольствие. Впрочем, это мнение распространено исключительно среди мужчин. Неужели, майор, вы настолько наивны, что вообразили, будто мисс Дебенхэм продали в рабство?
      - Рабство еще не искоренено, - напомнил нам Ремси с непонятной гордостью. - Мы очень стараемся, но...
      - Наслышаны о ваших стараниях. Однако обычно продают маленьких детей, и делают это в основном их собственные родители. Торговцы живым товаром не посмели бы похитить благородную англичанку, тем более из такой крепости, как почтенная гостиница "Шепард".
      - Что же в таком случае с ней стряслось? - спросил Ремси. - Не может же она столько времени не показываться! Без знания языка, традиций...
      - Вы недооцениваете женщин, сэр, - сказала я, хмурясь. - К следующей нашей встрече, возможно, перемените свое мнение. Буду рада выслушать ваши извинения.
      Покидая кабинет, мы услышали лихорадочный скрежет ключа в замке.
      - Один пункт плана выполнен! Не слишком полезный визит.
      - Вернее, совершенно бесполезный. Что дальше, Эмерсон?
      Он подозвал экипаж и помог мне усесться.
      - Встретимся чуть позже в "Шепарде". Если покончишь с допросами до моего появления, жди меня на террасе.
      - А ты куда?
      - У меня собственная стезя. По базарам.
      - Я с тобой!
      - Это было бы донельзя неблагоразумно, Пибоди. Мне предстоят крайне деликатные переговоры. Даже один на один из моих собеседников мало что выжмешь, а уж в присутствии дамы они и вовсе закроют рот на замок.
      С этим было трудно поспорить. У Эмерсона редкая, даже уникальная способность находить общий язык с египтянами независимо от их общественного положения. Их сразу подкупает его богатырская сила, виртуозная брань, владение уличным арго и, как ни тяжело мне это признавать, полное презрение к христианской религии. Точнее, Эмерсон в равной степени равнодушен к исламу, буддизму, иудаизму и всем прочим верованиям, однако его египетским друзьям есть дело только до религии, которую они отождествляют с чужеземным владычеством. Другие археологи тоже утверждают, будто ладят со своими работниками, - Питри вообще хвастается этим по поводу и без повода, - но все равно не могут избавиться от снисходительного отношения представителей "высшей расы" к "недоразвитому" народу. Для Эмерсона таких различий не существует. Для него человек - не англичанин, не абориген, даже не женщина, а простое двуногое. Настоящий ученый!
      Я позволила себе отступление, но не собираюсь просить за это прощения. Мой Эмерсон - выдающаяся натура, достойная еще более пространных отступлений.
      И все же я чувствовала, что есть и другая причина, по которой он стремится от меня избавиться. В холостяцкой жизни, еще до того, как я с ним познакомилась и превратила в более-менее цивилизованного человека, Эмерсон водил знакомства в кругах, в которые потом не пожелал меня ввести. Уважая его стеснительность и право на личную жизнь, хотя бы в прошлом, я никогда не пыталась туда вторгаться.
      Но взамен я ожидаю такого же благородства и от него. Эмерсон так и остался в неведении, что у меня есть собственные дела в Старом городе. Он глубоко заблуждался, воображая, будто я буду смирно поджидать его на чопорной гостиничной террасе. Правда, начать я собиралась с гостиницы, а потому позволила кучеру отвезти меня по адресу, названному Эмерсоном.
      Увы, там меня ждало разочарование. И виноват был герр Бехлер, категорически отказавшийся предоставить регистрационные книги за прошлую зиму. Когда я поднажала, он согласился заглянуть в них сам, после чего заверил, что Рональд Фрейзер в тот период в гостинице не останавливался. Но я не пала духом, "Шепард" - не единственная гостиница в Каире.
      Затем я спросила, кто из прислуги дежурил в ночь убийства Каленищеффа. На этот раз герр Бехлер оправдал мои ожидания: он знал наизусть имена и расписание работы всех служащих своей гостиницы. К сожалению, интересующий меня человек уже успел уволиться.
      - Ему очень повезло, - объяснил герр Бехлер с улыбкой. - После смерти престарелого родственника парню досталась куча денег. Он уехал в родную деревню и, говорят, зажил там, как паша.
      - А как называется деревня? - спросила я бесстрашно.
      Герр Бехлер пожал плечами.
      - Не помню. Знаю только, что это далеко на юге, под Асуаном. Но если, миссис Эмерсон, вам по-прежнему не дает покоя то убийство, лучше не тратить зря время. Этого свидетеля подробно допрашивала полиция.
      - Понимаю. Выходит, у полиции появился главный подозреваемый анонимный бродяга, а с мисс Дебенхэм подозрение снято?
      - Надеюсь, что так. А теперь, миссис Эмерсон, прошу меня извинить. Я ожидаю большую группу гостей и...
      - Еще один вопрос, герр Бехлер, и я оставлю вас в покое. Как зовут коридорного, дежурившего в нашем крыле гостиницы?
      - Надеюсь, вы ни в чем его не подозреваете? - воскликнул герр Бехлер. Это очень надежный работник, он у меня уже много лет.
      Я успокоила управляющего на сей счет и узнала, что коридорный как раз сейчас находится на своем посту.
      Этого человека я помнила: худой седеющий мужчина средних лет, с тихим голосом и приятным лицом. В его щербатой улыбке не было и следа коварства. Он с готовностью отвечал на мои вопросы, но, увы, не сумел вспомнить ничего примечательного о людях, доставивших для нас посылки. Оплаченные покупки рассылают многие магазины; кого-то из рассыльных коридорный знал, кого-то нет.
      Я вознаградила его за честные попытки напрячь память и позволила дремать дальше. Добропорядочность славного малого не вызвала у меня сомнений. Расспросы дали мало результатов, зато свободного времени у меня оказалось хоть отбавляй, поэтому я решила употребить его с большей пользой, чем банальное утоление голода. Эмерсон мог появиться в гостинице только через несколько часов, и я рассчитывала вернуться раньше его.
      В вестибюле меня окликнул портье:
      - Миссис Эмерсон! Вам письмо.
      - Поразительно! - пробормотала я, изучая незнакомый почерк на конверте.
      Ошибка исключалась: послание адресовалось "Амелии Пибоди Эмерсон".
      - Кто оставил письмо?
      - Незнакомый джентльмен, мэм. Не из наших постояльцев.
      Я поблагодарила портье и поспешно вскрыла конверт. Послание оказалось кратким, тем не менее и от этих скупых строк у меня сладко екнуло сердце. "Располагаю важными сведениями. Жду в кафе "Ориенталь" между половиной второго и двумя часами. Т. Грегсон".
      Знаменитого частного детектива я благополучно забыла, - полагаю, так же, как читатель. Видимо, он видел, как я входила в гостиницу. Но зачем оставлять записку, если можно было просто заговорить со мной?
      С другой стороны, время назначено на редкость удачно. Перед свиданием с Грегсоном я успею заглянуть в лавку Азиза.
      Конечно, приглашение вызывало некоторое подозрение: не исключено, что меня заманивают в ловушку. Оказаться зловредным Сети этот Грегсон не мог, глаза у него были не черные, а бархатисто-карие. Однако он вполне мог быть сообщником загадочного преступника, или кто-то воспользовался именем детектива в недобрых целях.
      Но и то и другое выглядело маловероятным. Кафе "Ориенталь", хорошо мне известное, находилось в приличном квартале, охотно посещаемом иностранцами. Если же подозрение оправдается и Сети впрямь поставил на меня капкан - что ж, я всегда наготове! Ведь при мне был мой зонтик, а талию облегал пояс-патронташ с незаменимыми в бою предметами.
      Однако об одной дополнительной предосторожности я все-таки подумала: забежала в салон и написала Эмерсону короткую записку о том, куда направляюсь. На случай, если я не вернусь, ему предлагалось утешиться мыслью, что наше взаимное глубокое и нежное чувство обогатило мою жизнь и его, надо полагать, тоже.
      Перечитав записку, я сочла ее излишне пессимистичной и добавила такой постскриптум: "Дорогой Эмерсон, ГП вряд ли меня прикончит, скорее превратит в заложницу, чтобы напугать тебя. Уверена, если мне не удастся сбежать самой, ты меня найдешь и освободишь. Я не прощаюсь, а говорю до свидания. Преданная тебе..." Ну и так далее.
      Конверт я оставила портье, чтобы тот вручил его Эмерсону после пяти часов вечера, если я сама не появлюсь раньше.
      Страх и нетерпение заставили меня отправиться к Азизу пешком, чтобы проветриться. Азиз - в высшей степени несимпатичный коротышка, зато единственный оставшийся в живых член египетского семейства, тесно связанного с Гением Преступлений. Его отец и брат издавна занимались незаконным сбытом ворованных древностей; обоих постиг годом раньше страшный конец, хотя, скорее всего, не от руки Сети. Азиз получил в наследство от отца целый склад предметов египетской старины, а также (во всяком случае, я на это надеялась) отцовские связи с Гением Преступлений. Я была попросту обязана попытать с ним счастья.
      Азиз сидел перед дверью, зазывая внутрь прохожих. Меня он узнал мгновенно. Профессиональная улыбка тут же сменилась встревоженным выражением, и он юркнул в лавку.
      Как и все подобные заведения, лавка была верхом безвкусицы - витрины и полки забиты дешевым товаром на потребу туристам и поддельными древностями, изготовленными по большей части в английском Бирмингеме. Самого Азиза нигде не было видно. Одинокий продавец смотрел на колышущуюся занавеску, за которой только что скрылся хозяин. Покупателей в лавке не оказалось: у туристов это время обеда, а сама лавка должна была вот-вот закрыться до вечера.
      - Передайте господину Азизу, что я хочу его видеть, - сказала я громко. - Я все равно не уйду, пока он не появится, так что лучше ему не тянуть.
      Я знала, что Азиз слышит из соседней комнаты каждое мое слово. Тем не менее борьба с собственным малодушием заняла у него несколько минут, после чего он предстал передо мной с фальшивой улыбкой до ушей. Морщины на его физиономии походили на трещины в гипсе. Если бы улыбка стала шире хотя бы еще на полдюйма, гипсовая маска рассыпалась бы на мелкие осколки.
      Он приветствовал меня поклонами до полу и возгласами восторга. Какое счастье, что госпожа оказала ему честь и посетила его скромное заведение! Чем он может услужить? Госпоже несказанно повезло: он как раз получил партию дамасской парчи с золотым шитьем!
      Я хорошо знала коротышке цену и не собиралась щадить его чувства, а потому заявила без предисловий:
      - Хочу поговорить с вами о Сети!
      Азиз сразу сделался белым как полотно.
      - Не надо, госпожа, - прошептал он. - Пожалуйста, не надо!
      - Вы меня знаете, мистер Азиз. Мне сейчас все равно больше нечем заняться. Я готова ждать.
      Улыбку на его лице сменил волчий оскал. Повернувшись к разинувшему рот продавцу, он хлопнул в ладоши:
      - Пошел вон!
      Закрыв за продавцом дверь, Азиз задернул занавеску.
      - Что я вам сделал, госпожа? Почему вы хотите моей гибели? - зашептал он трагическим тоном. - Любого, кто продаст этого... этого человека, ждет смерть. Если бы я хоть что-то знал об этом... этом человеке - хотя я ничего не знаю! - то, клянусь отцовской могилой, госпожа, одно то, что вы назвали его имя в моей лавке, уже угрожает мне погибелью.
      - Раз вы ничего о нем не знаете, то и бояться нечего, - возразила я:
      Азизу заметно полегчало.
      - Верно! - пробормотал он.
      - Что о нем болтают на базарах? Можете без опаски повторить то, о чем и так всем известно.
      Но, по утверждению Азиза, даже на базарах никто толком ничего не знал, потому что люди Сети не привыкли откровенничать. О Гении Преступлений говорили его действия, и то невнятно: ему приписывали любое нераскрытое преступление, совершенное в Каире. По мнению Азиза, Сети был вообще не человеком, а ифритом, демоном. Ведь даже его подручные, по слухам, понятия не имели, кто он такой! Связь с ними Сети поддерживал, оставляя в условленных местах записки; те же, кто видел его в лицо, знали, что в следующий раз он предстанет перед ними совсем в другом обличье.