Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Амелия Пибоди (№2) - Проклятье фараона

ModernLib.Net / Иронические детективы / Питерс Элизабет / Проклятье фараона - Чтение (стр. 6)
Автор: Питерс Элизабет
Жанр: Иронические детективы
Серия: Амелия Пибоди

 

 


– И теперь гадаете, что за черт принес меня сюда, в самое пекло? – довольно хохотнул Вандергельт. – А мы ведь с вами птицы одного полета, друзья! Жара, холод, буря – мне все нипочем! Если уж решил...

– Вот кстати, – вмешалась я. – Что же вы решили?

– Ну и вопрос, мадам! Разумеется, познакомиться с вами! Незамедлительно! Тут же! Сию минуту! Позвольте добавить, мэм, что усилия того стоили. Я очарован! Во избежание недоразумении сразу признаюсь – перед вами большой поклонник слабого пола и ценитель женской красоты!

Ну как обидишься на комплимент, высказанный с неотразимым заокеанским юмором и безукоризненным тактом? Пришлось ответить любезной улыбкой.

– Напрасный труд, – ощетинился Эмерсон. – Ваша репутация общеизвестна, Вандергельт. Я вас насквозь вижу. Гробница спокойно жить не дает? Надумали умыкнуть, а?

Вандергельт просиял.

– Мог бы – умыкнул, не сомневайтесь, профессор! И глазом бы не моргнул! Да не просто гробницу, а заодно и вас с миссис Эмерсон. Археологов-то достойных – раз, два и обчелся. Но... – он вдруг посерьезнел, – леди Баскервиль мечтает посвятить эту гробницу памяти дорогого ее сердцу человека... а Сайрус Вандергельт никогда не стоял на пути женщины. О нет, сэр! Обман и низость – это не по мне. Я всего лишь предлагаю помощь, профессор. Обращайтесь, если понадоблюсь.

Вытянувшись во весь рост (далеко за шесть футов, между прочим), он вскинул руку, точно приносил торжественную клятву. Зрелище, доложу я вам, впечатляющее. Мне даже померещились реющий звездно-полосатый флаг и волнующие аккорды американского гимна.

Но Эмерсон неимоверно черствая личность; сантиментами его не проймешь.

– Проще говоря, вы хотите принять участие в раскопках.

– Ха-ха-ха! – прокатился по горам жизнерадостный гогот Вандергельта. – Говорил же, мы с вами одного поля ягода. Вы парень не промах, Эмерсон. В корень глядите! Ну да, ну да. Хочу, профессор, еще как хочу! Добром не позволите – так я вас с ума сведу всякими фокусами, но лазейку найду! А если серьезно, друзья... помощь вам понадобится. Это скопище мошенников из Гурнеха хуже осиного гнезда – только развороти, не увернешься! К тому же местный имам, хитрец, нет-нет да и подольет исподтишка масла в огонь. Я на все согласен. Не найдется дела в самой гробнице, так хоть покараулю или дамам помогу. А почему мы, собственно, жаримся на солнце? У въезда в Долину дожидается экипаж; позвольте подбросить вас в Баскервиль-холл... заодно и поговорим.

Мы отклонили учтивое предложение американца, и Вандергельт удалился с веселым криком:

– Так просто вам от меня не избавиться, друзья, и не надейтесь! Вы сегодня ужинаете с леди Баскервиль? Я тоже приглашен. До встречи.

Честно говоря, я внутренне приготовилась выслушать желчную лекцию Эмерсона на тему «Как мне осточертели эти настырные и беспардонные всезнайки», однако – поразительное дело! – мой муж на сей раз промолчал. Мы еще раз заглянули в проем, осмотрели все, что было можно, и решили возвращаться. Поднялись наверх, а Хабиба, оказывается, и след простыл! Его напарник пустился в пространные объяснения, но Эмерсон и слушать не стал.

– Туда ему и дорога! Все равно я завтра же вышвырнул бы его вон, – громогласно заявил он на арабском.

Солнце быстро садилось за горы, тени становились длиннее. Я наступала на пятки Эмерсону (образно выражаясь, конечно, ведь лезли-то мы в гору) и без конца поторапливала его, надеясь выкроить лишнюю минутку перед ужином. Как-никак нас ждала встреча с «обворожительной леди Баскервиль», не мешало бы привести себя в порядок. Мы уже добрались почти до самой вершины, когда подозрительный звук заставил меня вскинуть голову. В следующую секунду я ухватила Эмерсона за лодыжки и дернула в сторону. Громадный валун просвистел в полуфуте от его плеча и рухнул на уступ прямо под нами. Мелкие осколки искрами брызнули во все стороны.

– Черт побери, Амелия, – пробурчал мой дорогой супруг, поднимаясь на ноги и рукавом вытирая с носа кровь, – к чему такие резкие движения? Достаточно спокойно предупредить об опасности или деликатно подергать за куртку. Результат тот же, а неприятностей меньше.

Предложение идиотское, что и говорить, но Эмерсон об этом так и не узнал. Убедившись, что я жива и невредима, он в мгновение ока преодолел оставшиеся до вершины несколько футов и исчез за краем скалы. Я поспешно вскарабкалась следом и огляделась. Никого не обнаружив, устроилась на прогретом плоском камне дожидаться мужа и – чего греха таить – успокоить слегка раздерганные нервы.

Догадка, зародившаяся у меня еще в каирском «Шепард-отеле», получила неожиданное подтверждение. Кто-то задался целью помешать Эмерсону. Возможно, гибель лорда Баскервиля была частью преступного плана, а возможно, и нет. Неизвестный злоумышленник мог просто использовать эту трагическую смерть в своих интересах. Одно было ясно наверняка: вторая попытка убрать с дороги Эмерсона не станет последней! Какое счастье, что я поддалась чистейшему, казалось бы, эгоизму и все-таки поехала в Египет! Ребенок мой ухожен, обласкан и в безопасности, а муж рискует жизнью. Значит, я обязана находиться с ним рядом, быть ему опорой, защищать от любой случайности.

Эти благородные мысли вскоре были прерваны. Эмерсон выпрыгнул из-за валунов справа от тропинки как черт из табакерки. Лицо в бурых пятнах крови, в глазах бушует ярость – воплощение праведного гнева, да и только!

– Ну что? И след простыл?

– Как сквозь землю провалился, – кивнул Эмерсон и извиняющимся тоном добавил: – Ты не думай, я бы тебя тут одну не бросил, если в не знал, что негодяй смылся.

– Ерунда. Он на тебя охотился, а не на меня. Хотя... нашего приятеля, похоже, не слишком заботит, какую цель сразить. Тот кинжал...

– А кинжал при чем? Не вижу связи, Амелия. Камень наверняка столкнул Хабиб.

Логично.

– Откуда такая ненависть? Вы не в ладах, это сразу видно, но убийство...

– Можно сказать, я засадил его за решетку. Как выяснилось, ненадолго. – Эмерсон на ходу взял у меня носовой платок и попытался стереть с лица кровь.

– В чем он провинился? Грабил гробницы?

– Не без того. Среди гурнехцев мало кто не промышляет сбытом ворованных древностей. Хабиб же совершил кое-что пострашнее... убить бы негодяя, а он живет и здравствует как ни в чем не бывало. У него была дочь Азиза. Девчушкой помогала мне на раскопках, мусор из гробниц выносила. Потом выросла и превратилась в писаную красавицу, тоненькую, грациозную как газель, с огромными бархатными глазами, способными растопить любое сердце.

Рассказанная Эмерсоном история сама по себе могла растопить любое сердце... вплоть до каменного мужского!

Молоденькие девушки в Египте испокон веков служили для купли-продажи, а неземная красота Азизы безмерно увеличила ценность предмета торга. Любящий папаша, разумеется, лелеял надежду обогатиться, продав дочь какому-нибудь денежному мешку. Но увы! Не только богатеи тянутся к прекрасному. Вокруг прелестной Азизы крутились разномастные обожатели, лицемерным речам одного из которых и уступило это невинное создание. Позор Азизы в конце концов открылся, денежный мешок отверг «подпорченный товар», а Хабиб, в ярости от того, что барыши уплыли из рук, и вовсе решил избавиться от дочери. А чему вы удивляетесь, читатель? Рачительный хозяин не станет держать в доме бесполезную вещь! На Востоке такое случается сплошь и рядом: прикрываясь «честью семьи», несчастных женщин травят, вышвыривают из дому или забивают до смерти. Азизе, как это ни удивительно, посчастливилось сбежать от папаши-изверга. Истерзанная, вся в крови, она бросилась искать защиты у единственного человека, который был к ней добр.

– На ней живого места не осталось, – бесстрастным голосом продолжал Эмерсон. – Обе руки сломаны... Малышка пыталась защитить голову от ударов отцовской дубинки. Бог весть, как ей удалось добраться до нашего лагеря. Бедняжка рухнула к моим ногам. Я уложил ее в постель и бросился за врачом. Хабиб же, как оказалось, выследил дочь и затаился где-то поблизости. Меня и не было-то всего несколько минут, представляешь, Амелия... Но мерзавцу этого хватило, чтобы забраться в палатку и проломить несчастной девочке голову!

От сдерживаемого бешенства он изменился в лице.

– Негодяй чуть не столкнулся со мной у входа. Успел юркнуть за ближайшую скалу. Азизу уже ничто не могло спасти... но убийца не должен был уйти от наказания. Я его догнал, отколотил сначала так, что он едва богу душу не отдал, а потом оттащил в полицию. Ну и что? Подонок легко отделался. Это ж Восток, здесь свои законы. Судьи не усмотрели в поведении обманутого отца ничего предосудительного. Будь их воля, он в тот же день был бы оправдан. Тут уж я вмешался, наобещал шейху... гм... кучу неприятностей и не успокоился, пока Хабиб не оказался за решеткой.

Сердце мое разрывалось от жалости к несчастной девочке и сочувствия к мужу. Я понимала, почему Эмерсон до сих пор ни разу не упоминал об этой печальной истории. Он был потрясен этим жутким случаем и все еще не смирился с трагической судьбой бедной девочки. Нежная и кроткая сторона натуры «неистового Эмерсона» мало кому известна, но люди, попавшие в беду, интуитивно тянутся к нему в поисках защиты...

Несколько минут мы шагали рука об руку в задумчивом молчании. Наконец Эмерсон тряхнул головой и заявил уже своим обычным, трогательно-грозным тоном:

– Предупреждаю, Амелия, – с мистером Вандергельтом держи ухо востро! Это ловелас известный. Начнешь заигрывать с ним – пощады не жди.

– Не волнуйся, дорогой, с поличным тебе меня не поймать, это уж я гарантирую. Лучше о деле подумай... Боюсь, если ты и дальше будешь служить приманкой, нам придется несладко. Слишком уж многим египтянам насолил профессор Эмерсон. Да здесь, похоже, каждый второй с радостью спровадит тебя к праотцам.

Глава пятая

I

Неописуемой красоты закат превратил реку в мерцающую золотисто-алыми бликами вуаль. В этот волшебный час мы и взяли курс на восточный берег, где нас ждала встреча с очаровательной вдовой. Эмерсон дулся от самого Баскервиль-холла, потому что мне, видите ли, взбрело в голову добираться до Нила на коляске! Кто, кроме Эмерсона, рискнул бы тащиться пешком несколько сотен ярдов в вечернем костюме?! Кто еще, кроме моего дорогого супруга, предложил бы даме мести окрестные поля атласными юбками и набивать песком кружева?! Да никто, поверьте. Эмерсон такой один в целом свете. Если уж он загорелся очередной безумной идеей, приходится действовать жестко.

На фелуке, однако, его ребяческую обиду как рукой сняло. Прохладный вечерний бриз ласкал нам лица, лодка неслышно рассекала носом жидкое золото, а впереди, в густой зелени пальм, утопали храмы древних Фив. С фелуки мы пересели в экипаж и покатили к «Луксор-отелю», временному пристанищу леди Баскервиль.

Мадам встретила нас прямо в холле: восторженно взмахнула руками и поплыла к двери с распростертыми объятиями. Она снова была в черном, но, на мои взгляд, цветом весь ее траур и ограничивался. Фасончик наряда я бы назвала откровенно вызывающим, особенно для дамочки, исполняющей роль безутешной вдовы.

Кошмарный турнюр – тот, что доставил мне в Англии пару неприятных секунд, – получил отставку. Леди Баскервиль шагала в ногу с модой, и потому место турнюра на ее платье занял небольшой скромный бантик. В сравнении с пышностью юбок из нанизанных один на другой бесчисленных слоев черного кружева талия мадам выглядела до нелепости тонкой. Облака газа вокруг плеч только усиливали это впечатление, но самым нахальным казался вырез платья, призванный не столько скрывать шею и грудь, сколько притягивать к ним взоры. Ну а девственно-белые цветы, кокетливо выглядывающие из волн взбитых волос, – это просто верх неприличия!

(Не стану извиняться, любезный читатель, за краткий экскурс в мир моды. Согласитесь, тема увлекательнейшая. Да и встречают, как известно, по одежке...)

Леди Баскервиль томно приложила кончики пальцев к моей ладони, с пылом встряхнула руки Эмерсона.

– Рада видеть вас в Луксоре, друзья! позвольте представить...

– А мы уже знакомы! – расцвел в улыбке Сайрус Вандергельт. – Ах, миссис Эмерсон, что за обворожительное платье! Красный цвет вам к лицу!

– Пора за стол. – Между тонких бровок леди Баскервиль пролегла чуть заметная морщинка.

– Разве вы не ждете к ужину мисс Мэри с приятелем? – удивленно возразил Вандергельт.

– Мэри обещала прийти, если удастся. Но вы же знаете ее мать...

– Еще как знаю! – закатил глаза Вандергельт. – А вы, миссис Эмерсон, не знакомы с мадам Беренжери?

– Не имела чести.

– Мадам Беренжери утверждает, что в эти края ее привел интерес к древним религиям. Позволю себе усомниться. Держу пари, она соблазнилась египетской дешевизной. Прекрасный пол – моя слабость, друзья, и не в моих правилах дурно отзываться о дамах... Но боже! Что за чудовище эта женщина!

– Ну-ну, Сайрус, будьте великодушны, – пропела леди Баскервиль, на устах которой заиграла довольная улыбка. Критику в адрес других женщин очаровательная вдовушка обожала. В отличие, как вы заметили, от комплиментов, направленных мимо ее прелестной персоны. – Бедняжка не виновата. – Теперь улыбка предназначалась моему мужу. – По-моему, она не в себе. Из любви к Мэри мы, конечно, терпим и мать, но девочка вынуждена ублажать эту старую... это несчастное создание, так что вырваться к нам ей не часто удается.

Эмерсон неуклюже затоптался на месте, покрутил головой, сунул палец за воротничок – словом, исполнил ритуальный танец, означающий неловкость или скуку. Леди Баскервиль, как и любая побывавшая замужем дама, без труда расшифровала эти закодированные сигналы. Она уже развернулась было в сторону обеденной залы, когда мистер Вандергельт вдруг издал не совсем членораздельный возглас:

– Вот тебе и раз! (За точный смысл не ручаюсь. Но не мог же джентльмен произнести: «Вот зараза», верно?) Какого черта... смотрите, кто явился. Вы ее приглашали?

– Разумеется, нет, – кисло отозвалась леди Баскервиль, стрельнув взглядом в сторону входа, – очевидно, на гостью, которая вызвала неудовольствие Вандергельта. – Но этим ее не остановишь. Мадам нахальна как торговка.

Через просторный холл отеля к нам двигалась оригинальная пара. Сначала я обратила внимание на юную особу в блекло-желтом платьице допотопного фасона. Если бы не более чем скромный наряд девушки, ее появление наверняка вызвало бы восхищенное внимание всех мужчин в отеле и завистливое – женщин. Экзотическая красота незнакомки ошеломляла: ее оливковая кожа и темные, в густых ресницах, глаза, изысканные черты лица и гибкая фигурка вызывали в памяти портреты египетских цариц. Европейское платье на этой восточной прелестнице выглядело так же дико, как современный охотничий костюм – на античной статуе Дианы. Воображение рисовало летящие льняные одежды, черепаховые гребни, сердоликовые ожерелья и мелодично позванивающие на тонких запястьях золотые браслеты. Увы, увы...

Зато все это в изобилии, чтобы не сказать в излишке, увешивало спутницу юной красавицы. Экстраординарная внешность второй леди достойна не менее подробного описания. Мадам была на целую голову выше дочери и как минимум... гм... втрое толще. Льняной наряд а-ля царица Египта давно утратил первозданную белизну и приобрел сомнительный серый оттенок. Аляповатое ожерелье из стекляруса тщетно силилось прикрыть изрядный бюст и с тем же успехом имитировало драгоценности великих фараонов. На гигантских ступнях каким-то чудом держались легкомысленные сандалии, предполагаемую талию кокетливо обозначал расписной пояс, а на голове колыхалось чудовищное сооружение из смоляных волос с массой цветочков, перышек и медных побрякушек.

Я исподтишка ткнула Эмерсона локтем в бок.

– Посмей только выдать хоть слово из тех, что пришли тебе в голову...

– Молчу, молчу. – У него подозрительно тряслись плечи. Голос супруга мне тоже не понравился.

– И нечего хохотать! – прошипела я на всякий случай.

В ответ раздался булькающий клекот.

Мадам Беренжери промаршировала к нам, волоча за собой дочь. При ближайшем рассмотрении башня на голове экстравагантной особы оказалась париком вроде тех, что носили древнеегипетские модницы. Это уродство, слепленное из конского волоса, да еще в сравнении с естественными мягкими локонами Мэри, у любого могло вызвать хохот. Если бы слезы не душили.

– Это я! – с драматическим придыханием возвестила мадам Беренжери. – Контакт состоялся! Мне дан знак! Теперь я в силах вынести несколько часов без духовной поддержки.

– Прелестно. – Леди Баскервиль хищно улыбнулась, как будто собираясь вонзить острые белые зубки в горло нежданной гостьи. – Мэри, дитя мое, рада вас видеть. Позвольте представить... Профессор Эмерсон. Миссис Эмерсон.

Губы Мэри дрогнули в застенчивой улыбке. Я была очарована милыми, чуть старомодными манерами девушки. Уж и не знаю, где она получила воспитание, но точно не в обществе матери. Приступ неуместного веселья Эмерсона, слава богу, прошел; во взгляде, остановившемся на Мэри, светились восхищение и сочувствие. Может быть, юная красавица с лицом египетской царицы напомнила ему несчастную Азизу?

Не дожидаясь, когда ее представят, мадам Беренжери сама пошла на штурм. Нацелила мощный бюст на Эмерсона и с неслыханной фамильярностью уцепилась обеими руками за его локоть. Я вообще-то ничего не имею против окрашенных хной пальцев, но хотелось бы, чтобы они были поизящнее и почище.

– Ну нам-то церемонии ни к чему, профессор, – заголосила она, да так оглушительно, что обернулись даже те посетители, которые из вежливости отвели глаза при ее появлении. – Ах, профессор... Вернее... Могу я звать вас Сет-нахте?

– С какой это стати, черт возьми? – изумился Эмерсон.

– О-о-о! Не помните?! – Ростом мадам почти не уступала моему мужу, к тому же придвинулась так близко и дышала так яростно, что у него волосы встали дыбом. – Не всем дано помнить, кем они были в прошлых жизнях. Но вы-то... Я была царицей Та-весерет, а вы – моим возлюбленным!

– Ничего себе! – Эмерсон попытался выдернуть руку. Не тут-то было. Мадам прилипла намертво, силой же ее бог не обидел.

– Мы правили в древнем Васете! – не унималась мадам Беренжери. – Но сначала... сначала мы убили Рамзеса, моего никчемного мужа!

Эмерсона бесят исторические ошибки.

– Позвольте, – возмутился он, – уж Рамзес точно не был мужем Та-весерет, а что касается Сет-нахте, то нет никаких свидетельств его связи с...

– Убили! – возопила мадам Беренжери. Эмерсон отшатнулся. – Убили! И искупали этот грех все доследующие жизни! Но наша страсть... Ах, Сет-нахте! Как мог ты забыть?!

Клянусь, век буду веселиться, вспоминая то выражение лица, с которым Эмерсон разглядывал предмет своей древнеегипетской страсти. Но в тот момент мадам уже начала действовать мне на нервы. Поймав умоляющий взгляд мужа, я решила вмешаться.

Без зонтика я никуда не выхожу. Полезнейшая вещь, читатель, примите на вооружение! У меня их целая коллекция. Рабочий, например, – внушительных размеров, из прочного черного бомбазина, со стальным наконечником и массивной рукоятью. На встречу с леди Баскервиль я прихватила зонтик в тон платью, с виду вполне дамский и элегантный, но в умелых руках способный превратиться в грозное оружие. Эту вещицу я ненароком и уронила на слоновью ножку. Мадам Беренжери взвизгнула и отпустила руку Эмерсона. А нам с зонтиком только то и требовалось.

– Ох, простите! Я такая неуклюжая!

Вот когда мадам удостоила меня взглядом!

Обведенные черной тушью дряблые веки придавали ей трагический вид человека, перенесшего хорошую трепку. Да и сами глаза производили незабываемое впечатление. То ли бледно-голубая, то ли грязно-серая радужная оболочка почти сливалась с белками. Зрачки крохотными злыми точками плавали в мутном желе. Словом, более отвратительное зеркало души трудно себе представить. А пронзительность и ядовитая интеллектуальность взгляда не оставляли сомнений, что, во-первых, я нажила себе врага, а во-вторых, что в фокусах мадам таится некий загадочный расчет.

Воспользовавшись удобным моментом, леди Баскервиль напомнила об ужине, жеманно протянула руку Вандергельту, а я подхватила под локоть злополучного любовника Та-весерет (бедняжка все еще ошарашенно хватал ртом воздух). Саму же царицу оставили на попечение дочери, так что дамам пришлось замыкать процессию. В обеденной зале нас уже ждал накрытый стол, из-за которого и возникла очередная заминка. Стоит ли уточнять, кто оказался в центре внимания?

– Шесть приборов! – фыркнула мадам Беренжери, грузно плюхнувшись в ближайшее кресло. – Разве Мэри не предупредила вас, леди Баскервиль, что я жду к ужину своего юного поклонника?

Заявление из разряда тех, от которых у собеседников отпадают челюсти. Что, собственно, и случилось. Мертвенно-бледная от ярости, леди Баскервиль кивком подозвала метрдотеля. Пока она отдавала распоряжения, я не стала зевать и вопреки всем правилам усадила Эмерсона между собой и хозяйкой. Вандергельту ничего не оставалось, как занять место рядом с мадам Беренжери. Своим появлением мадам смешала нам все карты – то бишь нарушила симметрию компании, так что за столом оказалось неравное количество дам и джентльменов. Кресло, пока еще пустующее в ожидании «юного поклонника», втиснули между мной и мисс Мэри. За суматохой с местами я как-то упустила самое главное и даже не поинтересовалась – что за птица этот кавалер мадам Беренжери? Можете представить мое изумление при виде знакомых веснушек, широченной улыбки и пылающей ирландской шевелюры!

– Приношу глубочайшие извинения, леди Баскервиль, – расшаркался мистер О'Коннелл. – Дела задержали. О-о, какое счастье! Сколько друзей за одним столом! Это мое место? Благодарю, благодарю, о лучшем не мечтал, и точка! – Он уселся в свободное кресло и закрыл наконец рот – только для того, чтобы снова рассияться до ушей.

Заметив, как тотчас набычился Эмерсон, я безжалостно опустила ногу на его ботинок и повернулась к ирландцу.

– Вот уж не ожидала увидеть вас здесь, мистер О'Коннелл. Надеюсь, вы не сильно пострадали?

– Пострадал? – вскинулась Мэри. Громадные бархатные очи тревожно округлились. – Когда? Мистер О'Коннелл, вы мне ничего не говорили...

– А-а, пустяки! – беззаботно отмахнулся «юный поклонник» ее родительницы. – Подумаешь, поскользнулся на лестнице. Как любезно с вашей стороны, миссис Эмерсон... – он сощурился, из уголков глаз разбежались смешливые морщинки, – вспомнить об этой мелкой неприятности.

– Мелкой, говорите? Что ж, раз вы так считаете... – Я изо всех сил давила на ботинок Эмерсона. Тот и возил ногой по полу, и выворачивал, а сбросить гнет не мог.

Глаза мистера О'Коннелла сияли младенчески невинной голубизной.

– Для меня, конечно, мелкой, дорогая миссис Эмерсон. И точка. Разве вот только для моего босса...

Вокруг стола уже суетились официанты, разливая по тарелкам прозрачный суп. Ужин начался. А с ним и застольные беседы. Все приглашенные разбились по парам, мне же – премного благодарна мадам Беренжери – даже не с кем было поговорить. Впрочем, я и не жалела. Уткнулась взглядом в тарелку и между делом прислушивалась ко всем по очереди. Ох и увлекательное занятие, должна признаться! Но главное – весьма поучительное.

Молодые люди, оказывается, были на дружеской ноге. Я, правда, сразу заподозрила, что мистер О'Коннелл испытывал к девушке несколько более теплое чувство, нежели дружба: он не сводил с мисс Мэри глаз, а в голосе появились типично ирландские, ласковые, убаюкивающие нотки. Юная красавица благосклонно принимала эти знаки внимания, но и только. Ее собственное сердце молчало.

Глядя на мадам Беренжери, менее проницательный человек решил бы, что почтенная матрона с головой ушла в описание своего страстного романа с Сет-нахте. (Благо слушатель попался безропотный. Мистер Вандергельт, похоже, смирился с судьбой и только безостановочно кивал.) Но меня-то не провести! Мадам не выпускала молодежь из поля зрения и в какой-то миг неожиданно гаркнула, оборвав очередной комплимент О'Коннелла. Мистер Вандергельт получил долгожданную свободу. Поймав мой взгляд, он беззвучно изобразил облегчение и присоединился к беседе Эмерсона с леди Баскервиль.

Усилиями моего мужа разговор здесь не выходил за рамки археологии. Леди Баскервиль, разумеется, из кожи вон лезла, пытаясь отклониться от основной темы. В ход шли и трепещущие ресницы, и томные вздохи, и многократно повторенная благодарность старому другу за то, что он так по-рыцарски пришел на помощь одинокой вдове. Эмерсона, к счастью, женскими штучками не проймешь. Бесчувственный субъект знай себе расписывал наш план раскопок.

Надеюсь, вы не думаете, что я могла позабыть о главном? Уверена, что нет! Ведь дело об убийстве лорда Баскервиля из тренировки для интеллекта превратилось в животрепещущую проблему! Возможно, к происшествию с кинжалом в «Шепард-отеле» действительно был причастен мистер О'Коннелл (хотя я в этом сомневалась). А валун, едва не прикончивший Эмерсона, возможно, действительно рухнул не без помощи негодяя Хабиба. Возможно.Но меня мучило ощущение неразрывной и зловещей связи между этими двумя случаями. Убийца сэра Генри теперь избрал мишенью Эмерсона. Могла ли я успокоиться, когда жизни моего мужа ежесекундно угрожала опасность? Да ни за что! Я просто обязана была изобличить преступника. И чем скорее, тем лучше.

Конечно, все время говорить об убийце как о мужчине – с моей стороны непростительная ошибка. Смертельный удар (на лорде Баскервиле, правда, не было ни единой царапины, но ведь как-тоего убили!) вполне могла нанести и женская рука. Скажу больше – сидя за столом и вглядываясь в своих сотрапезников, я поняла, что более подозрительной компании в жизни не встречала.

Судите сами.

Леди Баскервиль. В том, что очаровательная вдовушка способна на убийство, у меня сомнений не было. Другой вопрос – зачемей понадобилось убивать мужа? Ответа я не знала, но, приложив минимум усилий, наверняка вычислила бы не только загадочный мотив; но и причины нападения на Эмерсона.

На очереди стоял мистер Вандергельт. Несмотря на подкупающие обходительность и дружелюбие американца, я ну никак не могла вычеркнуть его из списка подозреваемых. Кто из нас не ужасался беспощадности американских миллионеров, готовых по трупам шагать к вершине власти? Лавры покойного сэра Генри явно не давали Вандергельту покоя. Помните его откровенное признание, что он «умыкнул бы гробницу, не моргнув глазом»? Подумаешь, какая-то гробница! Это не повод для убийства, скажете вы – и ошибетесь, читатель! Уж поверьте человеку, который страсти археологического мира знает не понаслышке.

Итак, перехожу к самой колоритной особе. Мадам Беренжери старательно запихивала в рот приличный кусок отбивной и вдруг застыла, точно прочитав мои мысли. Бесцветные глазки вонзились в меня с нескрываемой ненавистью. Способна ли она на убийство? Вопрос отпал сам собой. Мадам безумна, а от безумицы можно ждать чего угодно. Померещился ей, скажем, в лорде Баскервиле очередной давным-давно оплаканный любовник, она и повисла на нем. А потом убила – за то, что этот достойный джентльмен, как любой нормальный человек, отверг ее прелести. Чем не версия?

Мадам Беренжери со звериной жадностью снова вгрызлась в свою отбивную, а я переключилась на дочь. Мисс Мэри, склонив головку набок, внимала вкрадчивому мистеру О'Коннеллу и улыбалась. Но то была печальная улыбка. Во взгляде девушки таилась грусть, под чудными глазами залегли тени. Мой список стал короче на одно имя. Если эта прелестная крошка до сих пор не стерла с лица земли свою мамашу, значит, насилие вообще не в ее характере.

Ну вот добрались и до настырного ирландца. Мистер О'Коннелл, ясное дело, в список вошел. Он был в приятельских отношениях со всеми тремя дамами, что само по себе выглядело подозрительно и говорило об изворотливости и двуличии. Завоевать симпатии Мэри – задача не из сложных: несчастное дитя откликнулось бы на любое ласковое слово. С матерью дело обстояло гораздо сложнее. Но О'Коннелл, продувная бестия, чтобы почаще бывать в обществе Мэри, умудрился окрутить и мадам Беренжери, причем не побрезговал даже лживыми комплиментами. (А какими же еще? Да нормальному человеку не то что восхищаться этой дамой – терпеть ее рядом не под силу!) Тот же хитрый маневр наверняка обеспечил ему и благосклонность леди Баскервиль. «Наш корреспондент в Луксоре» разливался соловьем, описывая безутешную вдовушку, она и купилась на откровенную лесть. Словом, мистер О'Коннелл доверия не вызывал.

Я вкратце обрисовала всех, кто присутствовал на званом ужине, но далеко не всех подозреваемых. Первым номером в моем реестре значился бог весть где пропадающий Армадейл, но ведь и у Карла фон Борка, и у Милвертона тоже могли быть мотивы, мне пока неведомые. Пока.Стоило немного пораскинуть мозгами, кое-что разнюхать – и разгадка, вне всяких сомнений, была бы у меня в руках.

В таких вот увлекательных раздумьях ужин потихоньку и прошел. Мадам Беренжери уплела все, до чего сумела дотянуться, и теперь к колючему блеску кругленьких глазок добавился маслянистый глянец отвислых щек, подбородка и толстых губ. Так, должно быть, выглядела древнеегипетская знать после пира, только сановные физиономии лоснились от растопленного жира, стекающего с париков. Мадам не забывала сдабривать обильную трапезу вином и влила в себя немалое количество. Когда все поднялись из-за стола, она ухватилась за плечо дочери и повисла на нем всей своей необъятной тушей. У бедной девушки подкосились колени. О'Коннелл поспешил ей на помощь – точнее, попытался, но неудачно. Мадам решительно оттолкнула его руку.

– Мэри поможет, – пробубнила она. – Доченька моя дорогая... Мамочке нужно помочь... Хорошая дочь никогда не бросит свою маму...

Мэри посерела. С трудом удерживаясь на ногах, сдавленно шепнула ирландцу:

– Не могли бы вы вызвать экипаж, мистер О'Коннелл? Нам пора. Мама, тебе нехорошо, поедем домой.

– Х-хорошо... Лучш-ше некуда! Буду кофе. Х-хочу сказать про Аменх-хотепа... Я звала его Велик... ик... колепным. Помнишь с-свою звез-з-з-дочку, Амен?

Она оттолкнулась от дочери и рухнула на моего мужа.

Ха! Два раза одним и тем же трюком Эмерсона еще никто не заставал врасплох. Если при встрече он от неожиданности и остолбенел, то сейчас отреагировал моментально. А когда Эмерсон действует, никакие правила приличия ему не помеха. Железные пальцы вмиг стиснули запястья мадам, и Эмерсон поволок ее к двери, на ходу сотрясая холл отеля трубным гласом:


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18