Николай Трошин

Пискун Евгений
Николай Трошин

      Евгений Пискун
      Николай Трошин
      ОТ АВТОРА
      Нераскрытая книга, нераскрытая жизнь художника - сколько тайн несет она в себе. "Нужна ли сегодня эта книга о человеке, чье творчество вдохновляло и радовало не одно поколение людей XX века?" - задавала я себе такой вопрос. Но мысль о ее создании меня не покидала.
      К сожалению, сегодня Россия не та страна, в которой еще недавно страсть человека к искусству, литературе составляла основную часть бытия; сейчас эта страсть - увы! - переросла в иные формы. Но надо отдать должное, что сегодня время, несмотря на кризис и неспокойствие в стране, дает человеку свободу творчества, возможность развивать свою личность, а это, пожалуй, главное, для чего на эту землю приходит человек.
      Постепенно вновь идет возрождение нашей духовности, нашей культуры, и книга о жизни и творчестве скромного, но очень талантливого художника Н. С. Трошина (9.05.1897- 28.06.1990), по-моему, своевременна.
      На первый взгляд может показаться, что жизнь художника, длиной почти в 100 лет, типична для творческой интеллигенции России XX века. Но это только на первый взгляд - на самом деле его многогранное творчество (живопись и графика, плакат и монументальное оформительское искусство, авторские книги для детей и книги по фотоискусству), новаторские увлечения, отчуждение от ложного пафоса соцреализма, огромная любовь к жене, их долгая одухотворенная, творческая жизнь, представляют на мой взгляд большой интерес к его личности.
      Начало его жизненного пути было довольно трагедийно - тяжелое сиротское детство. Обиженного судьбой, выросшего без тепла и родительской ласки, мальчика ни на минуту не покидала мысль стать художником. Но вот прошли долгие трудные годы учебы, цель была достигнута, и начались радостные, но мучительные поиски истинного пути к большому искусству. Это были как раз в конце 20-х - начале 30-х годов, когда в России царили голод, холод, разруха (позади революция 1905-го года, первая мировая война и, наконец, революция 1917-го года). За рубежом в это время Россию видели "во мгле", культурная же жизнь России переживала как бы свой ренессанс, подъем творческих сил интеллигенции; молодежь тогда захлестывало множество "измов" (академизм, натурализм, импрессионизм, постимпрессионизм, пуантилизм, кубизм, фовизм, экспрессионизм, футуризм, конструктивизм, супрематизм и т. д.), в которых легко можно было захлебнуться.
      Это было сложное, но интересное время. В этот период формировалось творческая личность, становление Николая Степановича Трошина как большого художника. Но вот прошли интересные, творческие годы, полные энтузиазма, захлестывающие его жизнь до конца, и опять судьба оказалась несправедлива к нему, снова наступили мучительные годы. В 60 лет Николая Степановича поражает жестокая болезнь (полиартрит), но и здесь он находит в себе мужество продолжить свое творчество с еще более необыкновенной страстью к искусству. Вот таков сложный и интересный творческий путь Н. С. Трошина.
      К сожалению, имя этого незаурядного человека недостаточно было оценено, хотя множество выставок (в т. ч. персональных), статей, очерков, отзывов в серьезных журналах и газетах говорят о его популярности. Многими музеями и галереями России (ГТГ, ГМИ, РМ и пр.) и за рубежом, а также владельцами частных коллекций приобретены его картины и рисунки.
      Были сделаны попытки написать о нем книгу при его жизни, но, увы,видно была не судьба.
      И вот только спустя несколько лет после его смерти выходит эта книга. Основным материалом для ее написания послужили воспоминания художника. Большую помощь оказала мне его дочь художница Елена Николаевна Трошина-Дейнеко. Мое личное общение с Николаем Степановичем, знакомство с его творчеством, его статьями стали основным поводом для написания этой книги. Были и предварительные публикации. Персональные выставки оставляли неизгладимое впечатление на меня, я всегда восторгалась его неуемным талантом, но восторгалась не только я,- творчество Николая Степановича оставляло глубокий след в душах людей, посетивших его выставку, потому как его яркие картины, как бы залитые солнечными лучами, окрыляли, вдохновляли человека, вселяли радость бытия. Я бы добавила, что его картины - это всегда гимн вечной красоте, а значит и бессмертию.
      С. Е. Пискун
      ГЛАВА 1
      Детство и отрочество, тяготы жизни.
      Смутное время. Революция 1905-го года
      (1897-1913)
      Еще горой коронованные главы
      И буржуи чернеют как вороны в зиме,
      Но уже горение рабочей лавы
      По кратеру партии рвется из-под земли.
      В. Маяковский
      Весенняя пора... Как и всегда, в это время года природа пробуждалась от долгой зимней спячки. Весна твердо вступала в свои права, воздух наполнялся ароматом различных запахов. Наступал Николин день. В это время в Туле, как обычно, звонили колокола по Николаю Чудотворцу, мощи которого 810 лет тому назад перенесли из Мир Ликийских в Бари, что на юге Италии.
      А история такова. Его мощи были прославлены от Господа благодатным истечением целебного мирра и положены по смерти его в Мирах Ликийских. Однажды в ночном видении одному пресвитеру в городе Бари Святой Николай внушил перенести его мощи из Мир Ликийских в Бари (в то время Ликия была опустошена набегами турок). Мощи были перевезены и возложены на престол в церкви Иоанна Предтечи.
      Через 810 лет в тот же день, 9 мая, в семье рабочего и родился мальчик, будущий художник, которого в честь Николая Чудотворца назвали его именем.
      Время было трудное. Бедность и нищета, низкая зарплата, отсутствие нормальных условий быта и труда вызывали страшное негодование среди рабочих. В обществе нарастали брожения: стачки, митинги, демонстрации - к 1902 году они прошлись по многим городам. Царская Россия еще не знала такого количества митингующих, их было 20-30 тыс. человек и более. Впервые можно было услышать лозунги "Да здравствует политическая свобода!", "Долой самодержавие!", "Да здравствует восьмичасовой рабочий день!". К 1905 году чаша народного негодования была переполнена. Девятого января 1905 года петербургские рабочие с петициями и иконами, хоругвями и портретами Николая II направились к Зимнему дворцу. Там произошло страшное, чудовищное событие - расстрел рабочих. Этот день вошел в историю как "кровавое воскресенье". В то же время происходили убийства и заговоры, направленные против представителей городских властей. Это было смутное время. Оно стало началом эпохи политических волнений и потрясений.
      Вот в это время и жил будущий художник. Пока жизнь его только начиналась, но судьба изначальна была к нему не милостива. Отец его Степан Кузьмич - рабочий самоварной фабрики, главный кормилец семьи - умер, когда он был еще совсем маленьким. Мать недолго думая выходит замуж за железнодорожного служащего А. А. Акулова. Прошел год, и снова Колю настигает большое горе - умирает мать. Он и сестра Шура, чуть постарше его, остаются совсем одни, сиротами. Можно сказать, что его сестре повезло: ее забирают родственники, а Коля остается на руках у отчима, который сильно пил. Вот так маленький Коля входил в жизнь, предоставленный самому себе, и с этого момента она пошла у него кувырком. Он помнит себя очень смешным на вид мальчиком со страшно оттопыренными ушами, взъерошенными волосами, грязным лицом, отвислым животом, кривыми ногами - в общем, рахитом, как сказали бы врачи. Он был всегда голодным. А однажды даже своровал булку на базаре у старухи - на этот поступок его подбили такие же, как он, беспризорные мальчишки. Соседка Варвара, узнавшая об этом, прочитала ему целую лекцию на тему "воровать нехорошо... это преступление... ты сирота... тебя поймают, изобьют, а заступиться будет некому... ты должен быть тише воды, ниже травы..."
      Эти слова сильно подействовали на мальчика, он долго еще переживал. а Варвара Ивановна, жалея его, взяла да и написала письмо в Рязань тетушке Анне, младшей сестре мамы: "Приезжайте, заберите Колю, мальчик погибает". Это письмо сильно взволновало тетушку, и вскоре она приехала. Ей самой тогда было еще только 18 лет. Это была стройная девушка с голубыми глазами, с шапкой вьющихся волос, ее розовое лицо было как будто перламутровое. Коле она очень понравилась. Соседи были крайне удивленны, что такая молодая - и берет на себя такую "обузу". Решение было принято, и вот уже маленький Коля бодро шагает в ногу с молодой тетушкой к вокзалу - в новую, не известную ему жизнь. Он был счастлив. Наконец показался вокзал. Шум, суета, мешки, лавки, много пассажиров, все куда-то спешат. В ожидании поезда тетушка и маленький Коля присели на лавку. Пассажиры, сидевшие рядом, почему-то обратили внимание на них и стали расспрашивать, зачем и куда они едут. По своей молодости Аннушка со всей откровенностью рассказала все как есть, и пассажиры посоветовали ей спрятать мальчика от отчима под лавку. Тетушка так и порешила - Коля полез под лавку. Он надолго запомнил это свое состояние и позднее вспоминал: "Я полез под лавку, и предо мной начали мелькать ноги - ноги великанов, то удаляясь, то приближаясь, как в кино крупным планом. И теперь, когда я вижу крупные планы, скажем глаз или ресницы, то внутренне содрогаюсь".
      Уже тогда Колю, маленького мальчика, отличали такие качества как повышенная чувствительность ко всему окружающему, эмоциональность. Вскоре появился отчим и, ничего не подозревая, уже было раскланялся с Анной и направился к выходу. Коля вылез из под лавки и с радостью бросился к тетушке, одной рукой обхватив ее ногу, а другой прижав к себе карандаш и бумагу, подаренные ею. Отчим увидел Колю, опешил, но было уже поздно поезд стал набирать скорость. Прошло совсем немного времени, и они уже в Рязани.
      Тетушка подвела мальчика к домику, где жила бабушка. Домик был с тремя окошками, крыльцом и узкой террасой - типичный деревенский домик. Таких было несколько в Троицкой слободе, примыкавшей к городу. Слободу и город разделял мост, под которым день и ночь шли поезда. Тетушка познакомила Колю с его бабушкой. Бабушка оказалась очень доброй, несмотря на тяжелую, полную горестей и тревог жизнь. Ее муж, дед Коли, когда семья жила еще в Туле, работал мастером на самоварной фабрике. Тогда говорили, что он влюбился в какую-то "куму". Бабушка, узнав об этом, не выдержала и написала обо всем сестре Прасковье, повивальной бабке, жившей в Рязани. Получив согласие сестры, бабушка недолго думая, как говорится, взяла в охапку свою семью, состоящую из 7 человек, и переехала на постоянное жительство в Рязань. Вот такая она была сильная женщина, бабушка Коли. Дед, придя домой и найдя его пустым, от ужаса запил, бросил работу и пошел бродяжничать. Приехав в Рязань, бабушка сразу же определила своих мальчиков учиться разным ремеслам кого - в сапожники, кого в слесаря, а девочек пристроила к портным. Сама же пошла в кормилицы, попав к хорошим людям. Трудная женская доля досталась бабушке, но это ее не озлобило. Колю она у приняла хорошо и даже полюбила. Теперь перед мальчиком открывалась жизнь, полная неожиданностей. На следующий день после приезда тетушка повела Колю осматривать город. Он крепко держался за руку тетушки, боясь потеряться. Здесь впервые перед маленьким мальчиком раскрывался удивительный мир красоты. Соборы и церкви, старинные дворцы и кремль, необыкновенные просторы реки Оки, ее высокий берег, в старину называвшийся Яром, на котором собственно и расположился этот город. Другой берег Оки весной заливало водой, здесь не было никаких построек, только луга, травы, низкая равнина и поймы. От природы восторженный, впечатлительный Коля не мог оторвать глаз от памятников старины и красот Рязани. Перед ним неожиданно открылся какой-то новый мир, поглотившей его еще не окрепшую, тонкую душу. Здесь он встретился со своей сестрой Шурой, которую сюда увезли родственники, когда Коля был еще совсем маленьким. Ее устроили в интернат, который назывался тогда Домом трудолюбия. Коля совсем не помнил ее. Это была для него неожиданная и очень приятная, радостная встреча. Шура была постарше его. и старалась в свободное время навещать брата.
      Шло время. Мальчик подрастал и постепенно раздвигал границы своего мира. Вместе с Шурой и сам по себе он еще не раз осматривал город и его достопримечательности, и всегда его не покидало чувство восторга. "В городе в основном были одноэтажные здания. Лавки, магазинчики, булыжником мощеные улицы, яркие вывески, в лавках восседали купцы и приказчики. Улицы Почтовая и Соборная, где стояла колокольня, за ней собор и церкви, старинный дворец. А потом я увидел весь Рязанский кремль. Я был поражен его красотой и почувствовал соприкосновение с древним искусством",- вспоминал позднее, уже будучи взрослым, Николай.
      Недалеко от Троицкой слободы, где жили Коля с бабушкой и тетушкой, стояло убогое, грубое здание. Это была тюрьма, здесь находились политзаключенные, революционеры. Коля был поражен, когда впервые в своей жизни увидел заключенных, идущих по этапу. Зрелище было ужасное - перезвон кандалов, измученные, суровые и непокорные лица осужденных. Коля был с молоденькой девушкой, невестой одного из революционеров, которую на несколько дней приютила его бабушка. Позже он сам не один раз наблюдал эти страшные сцены, которые на всю жизнь остались в его памяти. Через пятьдесят лет он напишет картину на эту тему.
      Окружающий его мир настолько воздействовал на него, что он неожиданно для себя начал рисовать. Карандаши у него были, а бумагу ему приносила тетушка. Она работала продавцом в писчебумажном магазине у одного купца, который был исключительно отзывчивым человеком. По профессии учитель, он женился на англичанке. Тетушка очень любила свою работу, хотя страшно уставала (тогда работали по двенадцать часов в день). Но она общалась там с очень интересными, людьми, словом, пропадала весь день на работе. Бабушки тоже не было дома - она работала у своих хозяев. Предоставленный сам себе, Коля настолько пристрастился к рисованию, что сам и не заметил, как целыми днями напролет рисовал. Сперва это были домики, паровозики, пейзажи или просто какие-то фантазии. Как-то сестра Шура, перебирая его рисунки, неожиданно сказала: "А ведь Коля у нас будет художником". Эти слова настолько запали в его душу, что мальчик почувствовал словно как бы заново рождается на свет. С тех пор у него появилась мечта стать художником. Но об этом он никому никогда не говорил,- да и незачем было говорить, потому как его все равно не поняли бы. Ведь рос он в бедноте, в среде потомственных рабочих, где художник как профессия совершенно не воспринималась. В семье в почете была только рабочая профессия. Бабушка Коли любила рассказывать о своей семье, какие были все мастера своего дела. Она с гордостью рассказала о дедушке - какой он был прекрасный мастер самоварного дела, мастер "золотые руки". Колина мать была хорошей портнихой, дядя Александр слесарь, дядя Иван - машинист, а дядя Антон - сапожник, первый человек в округе. Да, действительно это была рабочая династия, и Колина мечта оставалась где-то в глубине души.
      Он подрастал, и пришло время обучаться какому-то ремеслу. По настоянию бабушки его отдали в ученики к дяде Антону. Недолго он ходил в учениках. Дядя Антон любил выпить, и часто на глазах у Коли избивал жену и детей. Мальчик не смог этого выдержать и рассказал все бабушке; та устроила Антону, что называется, "разгонную". Разозлившись, дядя Антон пригрозил избить Колю за ябедничество, и бабушка, пожалев мальчика, отозвала его из учеников.
      Почувствовав свободу, Коля снова вернулся к рисованию, его рисунки стали более сложными. Появились даже отдельные портретные наброски. Учиться рисованию он, к сожалению, не мог - бедность не позволяла. В семье решили отдать мальчика в ремесленное училище, на бесплатное обучение и содержание, но в те времена это было совсем не просто - в стране царила нищета. Устроить мальчика удалось только благодаря тетушке Анне. Ей в буквальном смысле слова пришлось валяться в ногах у знакомой купчихи-"благодетельницы", которая помогла мальчику поступить, причем с получением стипендии.
      Итак, у Коли начиналась новая жизнь. В училище ему, как и всем новеньким, дали прозвище - Кронциркуль, потому как ноги у него были колесом. Обстановка в училище была суровая, казарменная, с дикими нравами. Грубость и ругань были, видимо, традицией. Впечатлительный от природы, легко ранимый, Коля не дрался, не ругался, не воровал - сказывалось, конечно, женское воспитание. Но с годами обычаи училища - насилие, подзатыльники, кулачные бои - стали для него привычными. Режим в училище был тяжкий: подъем в семь утра, перед едой - молитва. Пищей не баловали, как в монастыре,- три дня почти постные, щи да каша, остальные дни скоромные - суп картофельный с мясом, сом да гречневая каша с маслом. Утром шли уроки, затем обед.
      Самое трудное - приготовление уроков. Кругом шум, свист, все буквально ходили на головах. Программа ремесленного училища была обычной, как во всех дореволюционных училищах: три класса общеобразовательных предметов, четыре класса учебы в мастерских (учили пилить, строгать, точить, работать в кузнице). После работы в мастерских устраивалась баня. Вот где было раздолье для ребят - грязные, усталые, они бесились и озорничали, бегали в парную, а затем и на мороз.
      Учителя были разные: механику, физику и сопромат преподавал Иван Макарович Екимов - кладезь технических знаний, строгий, но добрый человек. Рисование и черчение вел Николай Михайлович Дубойковский, человек из мира искусства - высокий, стройный, с бородкой и усами. Мальчик был просто влюблен в него, ведь именно Николай Михайлович первым открыл для него мир красоты. Он даже взял шефство над ним, познакомил Колю с западным искусством, пока что по репродукциям, открыл ему, в частности, взгляд на натуру, рисунок, живопись, познакомил с классической музыкой. Дома у учителя Коля впервые услышал голоса Шаляпина, Собинова, Неждановой. С русским искусством он познакомился самостоятельно - по открыткам, которые ему приносила Аннушка из магазина. Новый для него мир искусства настолько захватил мальчика, что ни о чем другом он и слышать не хотел. Для себя он твердо решил стать художником, не сдаваться, хотя в перспективе, кроме рабочей профессии, ему ничего не светило. Воодушевленный своими замыслами, он стал особенно серьезно относиться к таким предметам как рисование и черчение. Впрочем, рисованию в училище уделялось мало внимания, поэтому Коля много рисовал самостоятельно. Он брал предметы для натюрморта, рисовал карандашом, писал акварели. Как-то Николай Михайлович обратил внимание на его рисунок, где было изображено, как Иван Грозный пронзает копьем ногу стремянного Васьки Шибанова, который прибыл с письмом от изменника князя Курбского. "Какое интересное решение композиции,- заметил учитель и добавил: - Сохрани этот рисунок".
      Его уже тогда подметили как лучшего рисовальщика. Но рисование в училище было не главным и все внимание уделяли естественно, токарному, столярному и кузнечному делу. По чертежам делали отливки моделей разных предметов, затем отливали в чугуне или меди. В токарной мастерской точили предметы различной конфигурации (чаши, вазы и пр.), и уже здесь мальчик видел, как образуется форма, красота предмета, фактура дерева, рисунок текстуры. Познания, которые он получал в училище, его воодушевляли, но мириться с царившей здесь обстановкой он никак не мог. Его часто выбивали из колеи кулачные бои, с помощью которых решались все мелкие и крупные проблемы. Спустя какое-то время благодаря успехам в рисовании он стал даже пользоваться авторитетом среди мальчишек и иногда ему удавалось останавливать эти бои, а вернее побоища. Его раздражали и дикие нравы, царившие в училище. Был такой случай. Готовились к приезду губернатора князя Оболенского - событие чрезвычайное. В училище навели порядок и усилили дисциплину. Ждали как Бога - ведь сам его превосходительство господин губернатор соизволил пожаловать. По этому поводу ребят долго муштровали. И вот явился князь в сопровождении свиты, одетый в расшитый золотом мундир, в белых брюках с золотыми лампасами. Он начал делать обход, и мальчики, находящиеся в спальнях, вставали по стойке "смирно". Только один мальчик в знак протеста из-за ареста его дяди- революционера не встал с койки. Это был случай из ряда вон выходящий. Наказание было крайне жестоким - по приказу попечителя училища его били розгами до полусмерти. Вот такие порядки царствовали в то время.
      Как-то Коля так простудился, что это чуть не закончилось трагически. Была ранняя весна, солнце уже светило ярко и даже немного пригревало, дни становились длиннее. После учебы ребята решили искупаться в небольшом овраге, где еще плавали льдины. Все ребята искупались, настала очередь Коли. Особого желания не было, но было очень неловко перед своими сверстниками оказаться трусом - и он искупался. Через какое-то время он почувствовал себя плохо, но решил скрыть свое состояние, и только спустя несколько дней бабушка заметила , что у мальчика сильно распухли ноги. Измерили температуру - она оказалась очень высокой. Вызвали врача, и тот немедленно отправил мальчика в земскую больницу, обнаружив воспаление почек. В больнице Коля лежал долго. Кормили плохо, пища была вегетарианской, в общем можно было, как говорится, протянуть ножки. С Божьей помощью он тогда выкарабкался - судьба была к нему милостива - и через два месяца снова стал продолжать учебу в училище.
      Коля был активным мальчиком и принимал участие в самодеятельности, в основном как оформитель сцен, а иногда играл в пьесах. Однажды он играл роль солдата из поэмы "Бородино" Лермонтова. На вечер было приглашено начальство училища. Тетушка Анна пришла посмотреть на своего племянника. Ей было очень приятно, когда попечитель училища, строгий и требовательный человек, похвалил его и при этом сказал: "Ваш племянник очень отличился на вечере, он не только юный художник, но может стать и прекрасным артистом". Проявляя свои способности, Коля все больше завоевывал авторитет уже не только у ребят, но и у преподавателей. Его даже попросили сделать рисунки для книжки. Это было его первое творческое испытание. Он сделал 15 рисунков пером для штриховых клише. Работа была принята, и впервые он получил деньги, пусть и небольшие. Сам факт, что он выполнил нужную работу, его вдохновил, и он испытал огромное моральное удовлетворение.
      ГЛАВА 2
      Годы учебы в Пензенском училище. Поиски.
      Борьба "нового искусства" со "старым".
      Первая мировая война. Революция 1917-го года
      Испепеляющие годы!
      Безумья ль в вас надежды ль весть?
      От дней войны, от дней свободы
      Кровавый отсвет в лицах есть.
      З. Гиппиус
      Николаю шел шестнадцатый год. Заканчивалась учеба в ремесленном училище, наступала дипломная пора. Тема диплома - нефтяной двигатель внутреннего сгорания. Надо было начертить несколько листов, по схемам показать как он работает. Здесь он проявил себя блестяще, поскольку в процессе учебы сильно увлекся черчением. Он успешно защищает диплом и получает звание подмастерья слесарного цеха. В подарок ему вручили этюдник с набором масляных красок и кистей для живописи и пожелали стать художником.. Он был совсем еще юн, но страсть к искусству одолевала его душу, кровь бурлила, бешено стучала в висках. Он задавал себе вопрос: "Что делать?" - и сам себе же отвечал: "Надо учиться". Средств на учебу не было. Ему посоветовали поступить в Пензенское художественное училище при Императорской академии художеств в Петрограде.
      Чтобы поступить туда, надо было иметь 4 класса общеобразовательного уровня, а у него было только 3 класса городского училища. Он затосковал, но нашлись преподаватели, которые помогли ему подучиться и сдать экзамен за 4-й класс. Радостный и восторженный, он решил ехать в Пензу. Но тут разразился такой скандал со стороны родственников, что он не знал что и говорить. Бабушка и тетушка категорически были против учебы в художественном училище. Бабушка считала, что он должен продолжить династию рабочей профессии, а тетушка Анна мечтала, чтобы он стал сельским учителем. А в общем-то, у него уже было направление на работу на Коломенский завод в качестве слесаря. И снова он затосковал, и с горечью размышлял о дальнейшей своей жизни, но тут же отгонял от себя эти мысли. Что же делать? И вопреки категорическим запретам своих родственников он самостоятельно решает свою судьбу. Цель - во что бы то ни стало сделаться художником.
      Он был еще неокрепшим шестнадцатилетним юношей, но, одержимый своими мыслями, едет поступать в Пензенское художественное училище. На первых порах нужны были хоть какие-то деньги, и он решил обратиться к отчиму, поскольку тетушка в помощи решительно отказала. Особых надежд на отчима он тоже не возлагал: во-первых, у того самого было пятеро детей, а во-вторых, он вообще надеялся только на себя -уж таким он был самостоятельным, целеустремленным юношей. К его удивлению, отчим не отказал и обещал хоть немного помочь. Жил он тогда в Моршанске, что недалеко от Пензы. В хорошем настроении Николай устремляется в Пензу.
      Первый экзамен по натюрморту... Дали разные предметы: куб шар, горшки. Наде было сделать рисунок куба. Усердно и долго он рисовал, но не получилось, и в училище он не попал. Он был в страшном отчаянии - и перед отчимом неудобно, и в Рязань возвращаться стыдно. В голову лезли разные мысли: "Может быть, действительно стать слесарем?" Но здесь неожиданно к нему подошел молодой преподаватель и дружелюбно сказал: "Да вы не отчаивайтесь, молодой человек... Суриков тоже не сразу выдержал экзамен в Академию художеств, поступил туда только через год. Я видел ваш рисунок хорош. У вас есть все данные. чтобы стать художником". Эти слова придали ему силы, и, окрыленный ими, он решил остаться в Пензе. Написал письмо отчиму обо всем случившемуся и попросил помочь в устройстве на работу. Вскоре получил ответ, в котором отчим порекомендовал ему обратиться к начальнику железнодорожной станции Пензы. Николай так и сделал. Ему повезло - приняли на работу в контору. Он оформлял графики движения поездов, попутно печатал на машинке. Время было нелегкое, приближалась первая мировая война. Творческой интеллигенцией война воспринималась как мучения распятого мира, обреченного на саморазрушение. Естественно, такое состояние в стране не могло не влиять на проницательного юношу; он чувствовал, что происходит какая-то величайшая человеческая несправедливость. И опять одолевали мысли: "Неужели надо бросать свои мечты?" Он старался отбросить эти мысли, продолжал работать и для себя решил во что бы то ни стало поступить в художественное училище. Приближалось лето, и он поехал к отчиму в Моршанск, чтобы подготовиться к экзаменам. Он упорно шел по тому пути, куда его тянуло с непреодолимой силой.
      В Моршанске ему повезло. Он познакомился с молодым художником. Занимался с ним каждый день, и это давало свои положительные результаты. К самому себе Николай был беспощаден, и день и ночь рисовал. Единственное, к чему он стремился,- это научиться правильно передавать в рисунке наиболее характерное в гипсовой модели. Он сам себе подыскивал модель, занимался тщательным изучением ее формы, с тем чтобы правильно передать ее в рисунке. Николай уже знал, что "воспитание на гипсах" давно входило в систему академического рисунка. "На гипсах" воспитывались такие известные художники как Суриков, Иванов, Брюллов, Репин, Врубель и другие.
      Так пролетело лето. Закончилась подготовка к экзаменам, и он снова едет в Пензу. Для Николая наступил "судный день": решался вопрос "быть или не быть?". Снова экзамен по рисунку, и опять натюрморт тех же гипсовых моделей. Поступить на этот раз было гораздо сложнее. Шел 1914 год, началась война, и поток поступающих увеличился, потому что училище давало отсрочку от службы. Теперь надо было собрать все силы, умение, чтобы сделать рисунок выразительным. Наконец экзамен был сдан, одержана победа, и Николая зачислили в училище. Это был настоящий праздник, ликование души. Развеялись все сомнения, и с этого момента началось вечное творческое горение. Он был счастлив. "Ну а теперь, Никола,- говорил он сам себе,- засучи рукава и начинай работать. Придется тебе забыть обо всем, уйти с головой в работу, голодать, мучиться, но не сдаваться. Надеяться тоже не на кого. Все решай сам. "Все в табе", как говорил Толстому крестьянин по фамилии Силаев". Обезумевший от счастья, переступив порог училища, Николай первым делом стал осматривать классы. Занятия в училище строились, как и в Академии художеств, по классам. Училище в то время славилось серьезным преподаванием и особенно постановкой рисунка. Характер обучения был академический. Преподавали лучшие ученики И. Е. Репина: академик Н. Ф. Петров, И. С. Горюшкин-Сорокопудов, известные мастера портретов и исторических композиций. Они считали, что главное - рисунок, а живопись и цвет придут сами собой. Как когда-то говорил Энгр, "рисунок содержит в себе более трех четвертей того, что представляет собой живопись". Николай познакомился с классами. Их было много: головной, фигурный, натурный, анатомический и другие. Ничто не ускользало от него, все останавливало его внимание, все интересовало. Его только огорчало, что натурный класс, где будет живой человек, натурщик, будет в конце учебы и что его хрестоматийные знания недостаточны. Он ознакомился с расписанием занятий. По правде говоря, оно было жестким - ни минуты свободного времени: один час специальные предметы, два часа живопись, три часа общеобразовательные, два часа рисунок, вечером подготовка заданий, эскизы, суббота библиотечный день, в воскресенье посещение небольшой картинной галереи, что в здании училища. Николай с упоением ушел в этот мир познаний. Он стал пленником своей учебы - даже в субботу, сидя в библиотеке, он отдавал всего себя изучению общеобразовательных предметов. Часто вспоминал своего преподавателя Н. М. Дубойковского, который внушал ему, что он должен быть образованным человеком. В воскресенье у него еще хватало сил почти целый день пропадать в картинной галерее училища, знакомиться и изучать западноевропейское искусство XVII и русское искусство XIX века.
      Будучи уже зрелым художником, он так вспоминал о занятиях в приготовительном классе: "Рисуют натюрморты, ставят гипсовые модели: шар, куб, пирамиды. Скучно, но школа есть школа. В этой мертвой натуре - шарах, кубах, цилиндрах - я вдруг увидел основу сложнейших тел, которые нам затем предстоит рисовать. Преподаватель этого класса О. М. Кайзер еще и приговаривал, что все в мире куб, шар, пирамида, цилиндр и так далее, только это надо все увидеть. А пока это все гипсовый материал".