Сказки

Ветер улетел, море отшумело, отработалось, в спокой улеглось.

Видит Гулена: по переду судна на воде что-то очень белет и блестит, белет и сверкат и похоже на остров. Гулена суденышком да о самой остров и пристал. А остров-то из чистой соли был.

Ну, мешкать не стали, дыры сквозны законопатили, соли нагрузили. Попутна вода да поветерь в заграницу суденышко пригнали. В гавани к стенке стали, люки открыли, солью торгуют.

Люди заграничны подходили, на язык соль брали, плевались, уходили.

Взял Гулена малой мешок соли и пошел по городу. В городу, в самой середине, царь жил. У царя гостьба была, понаехали разны цари-короли. В застолье сели, обеда дожидаются, разговоры говорят, всяк по-своему.

Гулена зашел в кухню. Сначала обсказал: кто и откудова и с чем приехал, соль показал. Повар соль попробовал:

– Нет, экой невкусности ни царь, ни гости цари-короли есть в жизнь не станут!

Гулена говорит:

– Улей-ко в чашку штей!

Повар налил, Гулена посолил.

– Отпробуй теперича.

Повар хлебнул да ишшо хлебнул, да и все съел.

– Ах, како вкусно! Я распервеюшшой повар, а эдакого не едал!

Гулена все, что нужно, посолил. Поварята еду на стол таскают больши блюда, по пяти человек несут, а добавошны к большим кажной по одному ташшит, а добавошных-то блюдов по полсотни.

Мало погодя в кухню царь прибежал, кусок дожевыват и повару кричит:

– Жарь, вари, стряпай, пеки ишшо, гости все съели и есть хотят, ждут сидят. И что тако ты сделал, что вся еда така приятна?

– Да вот человек приехал из Архангельского городу и привез соль.

Царь к Гулене:

– Много ли у тебя этой соли? И сколько чего хошь, чтобы мне одному всю продать! Други-то цари-короли еду с солью попробовали, им без соли ни быть ни жить больше. А как соль будет у меня одного, то буду я над всеми главным.

Гулена отвечат:

– Ладно, продам тебе всю соль, но с уговором. Чтобы вы, цари-короли, жили мирно, без войны, всяк на своем месте, своим добром и на чужо не зариться, на этом слово дай. Второ мое условие: снаряди корабль новой из полированных дерев с златоткаными парусами, трюма деньгами набей: передний носовой трюм бумажными, а задний кормовой золотыми. И третье условие – дочь взамуж за меня отдай, а то соль обратно увезу.

Царь согласился без раздумья. Делать все стал без промедленья.

Скоро все готово. Корабль лакированный блестит, паруса златотканы огнем светятся.

Гулена сам себе сватом к царской дочери с разговором:

– Что ты делать умешь?

– Я умею шить, вышивать, мыть, стирать, в кухне обряжаться, в наряды наряжаться, петь да плясать.

– Дело подходяшшо, объявляю тебя своей невестой!

Девка глаза потупила, сама заалела.

– Ты, Гулена, царям-королям на хвосты соли насыпал, за это да за самого тебя я иду за тебя!

Пир– застолье отвели.

Поехали. Златотканы паруса горят: как жар-птица летит.

Оба старши брата караулили Гулену в море у повороту ко городу Архангельскому. Увидали, укараулили и давай настигать. Задумали старши младшего ограбить, все богатство себе забрать.

Тут спокойно море забурлило, тиха вода зашумела, вкруг Гулениного корабля дерево забрякало, застукало. Все хламье, что заместо товару было дадено: горбыли, обрезки да стары кокоры столпились у Гуленина корабля, Гулене, как хозяину, поклон приветной отдали да поперек моря вызнялись. Гуленин корабль от бури и от братьев-грабителей высоким тыном загородили.

Море долго трепало и загребушшего и скупяшшего. Домой отпустило после того, как Гулена житье свое на пользу людям направил.

Время столько-то прошло. Слышит Гулена, что царь, которой соль купил, войну повел с другими царями. Гулена ему письмо написал: что, мол, ты это делашь да думашь ли о своей голове? Слово дал, на слове том по рукам ударили, а ты слово не держишь? Царски ваши солдаты раздерутся да на вас, царей, обернутся.

Царь сделал отписку, послал скору записку. Написана на бумажном обрывке и мусленым карандашом:

– Я царь – и слову свому хозяин! Я слово дал, я вобратно взял. Воля моя. Мы, цари, законы пишем, а нам, царям, закон не писан.

Малы робята и те понимают – кому закон не писан.

На корабле через Карпаты

(Слышал у Малины)

Я вот с дедушкой покойным (кабы был жив – поддакнул бы) на корабле через Карпаты ездил.

Перва путина все в гору, все в гору. Чем выше в гору, тем больше волны.

Экой качки я ни после, ни раньше не видывал.

Вот простор, вот ширь-то! Дух захватыват, сердце замират и радуется.

Все видно, как на ладони: и города, и деревни, и реки, и моря.

Только и оставалось перемахнуть и плыть под гору с попутным ветром. Под гору завсегды без качки несет. Качат, ковды вверх идешь.

Только бы нам, значит, перемахнуть, да мачтой за тучу зацепили. И ни в ту, ни в ну.

Стой, да и все тут.

Дедушка относа боялся главне всего. А ну как туча-то двинет да дождем падет? Эдак и нам падать приведется. А если да над городом да днишшем-то угодим на полицейску каланчу али на колокольню?

Днишше-то прорвет, а на дырявом далеко не уедешь.

Послал дедушка паренька, – был такой, коком взяли его, и плата коку за навигацию была – бочка трески да норвежска рубаха.

Дедушка приказ дал:

– Лезь, малец, на мачту, погляди, что оно там нас держит? Топор возьми; коли надобно, то у тучи дыру проруби али расколи тучу.

Парень свернулся, провизию забрал, сколько надо: мешок крупы, да соли, да сухарей.

Воды не взял: в туче хватит.

Полез.

Что там делал? Нам не видно. Чего не знаю, о том и говорить не стану, чтобы за вранье не ругали.

Ладно.

Парень там в туче дело справлят и что-то на поправку сделал. И уронил топор.

Мачты были так высоки, что топор, пока летел, весь изржавел, а топоришшо все сгнило. А мальчишка вернулся стариком. Борода большушша, седа!

Но дело сделал, – мачту освободил.

Дедушка команду подал:

– Право на борт! Лево на борт!

Я рулем ворочаю. Раскачали корабль. Паруса раскрыли. Ветер попутной дернул, нас и понесло под гору.

Мальчишке бороду седу сбрили, чтобы старше матери не был, опять коком сделали.

И так это мы ладно шли на корабле под гору, да что-то под кормой зашебаршило.

Глянули под корму, – а там мезенцы морожену навагу в Архангельск везут!

За дровами и на охоту

(Старинная пинежская сказка)

Поехал я за дровами в лес. Дров наколол воз, домой собрался ехать да вспомнил: заказала старуха глухарей настрелять.

Устал я, неохота по лесу бродить. Сижу на возу дров и жду. Летят глухари, Я ружье вскинул и – давай стрелять, да так норовил, чтобы глухари на дрова падали да рядами ложились.

Настрелял глухарей воз. Поехал, Карьку не гоню, – куды тут гнать! Воз дров, да поверх дров воз глухарей.

Ехал– ехал да и заспал. Долго ли спал – не знаю.

Просыпаюсь, смотрю, а перед самым носом елка выросла! Что тако?

Слез, поглядел: между саней и Карькиным хвостом выросла елка в обхват толшшиной.

Значит, долгонько я спал. Хватил топор, срубил елку, да то ли топор отскочил, то ли лишной раз махнул топором, – Карьке ногу отрубил.

Поскорей взял серы еловой свежой и залепил Карькину ногу.

Сразу зажила!

Думать, я вру все?

Подем, Карьку выведу. Посмотри, не узнашь, котора нога была рублена.

Как поп работницу нанимал

(Пинежская сказка)

Тебе, девка, житье у меня будет легкое, – не столько работать, сколько отдыхать будешь!

Утром станешь, ну, как подобат, – до свету. Избу вымоешь, двор уберешь, коров подоишь, на поскотину выпустишь, в хлеву приберешь и

спи – отдыхай!

Завтрак состряпашь, самовар согреешь, нас с матушкой завтраком накормишь —

спи – отдыхай!

В поле поработашь, али в огороде пополешь, коли зимой – за дровами али за сеном съездишь и —

спи– отдыхай!

Обед сваришь, пирогов напечешь: мы с матушкой обедать сядем, а ты —

спи – отдыхай!

После обеда посуду вымоешь, избу приберешь и —

спи – отдыхай!

Коли время подходяче, – в лес по ягоду, по грибы сходишь, али матушка в город спосылат, дак сбегашь. До городу – рукой подать, и восьми верст не будет, а потом —

спи – отдыхай!

Из города прибежишь, самовар поставишь. Мы с матушкой чай станем пить, а ты —

спи – отдыхай!

Вечером коров встретишь, подоишь, попоишь, корм задашь и —

спи – отдыхай!

Ужину сваришь, мы с матушкой съедим, а ты —

спи – отдыхай!

Воды наносишь, дров наколешь, – это к завтрему, и —

спи – отдыхай!

Постели наладишь, нас с матушкой спать повалишь. А ты, девка, день-деньской проспишь – проотдыхашь – во что ночь-то будешь спать?

Ночью попрядешь, поткешь, повышивашь, пошьешь, и опять —

спи – отдыхай!

Ну, под утро белье постирашь, которо надо – поштопашь да зашьешь и —

спи – отдыхай!

Да ведь, девка, не даром. Деньги платить буду. Кажной год по рублю! Сама подумай. Сто годов – сто рублев. Богатейкой станешь!

Как парень к попу в работники нанялся

Нанялся это парень к попу в работники и говорит:

– Поп, дай мне денег вперед хоть за месяц.

– На что тебе деньги? (Это поп говорит.)

Парень отвечат:

– Сам понимашь, каково житье без копейки.

Поп согласился:

– Верно твое слово, – како житье без копейки!

Дал поп своему работнику деньги вперед за месяц и посылат на работу. Дело было в утрях. Парень попу:

– Что ты, поп, где видано не евши на работу иттить!

Парня накормили и – опять гнать на работу. Парень и говорит:

– Поевши-то на работу? Да я себе брюхо испорчу. Теперича надобно полежать, чтобы пишша на место улеглась.

Спал парень до обеда. Поп на работу посылать стал.

– На работу? Без обеда? Ну, нет, коли время обеденно пришло, дак обедать сади.

Отобедал парень, а поп опять на работу гонит. Парень попу толком объяснят:

– Кто же после обеда работат? Уж тако завсегдашно правило заведено – тако положенье: опосля обеда – отдыхать.

Лег парень и до потемни спал. Поп будит:

– Хошь теперича иди поработай!

– На ночь-то глядя? Посмотри-кось: люди добры за ужну садятся да спать валятся. То и мне надоть.

Парень поел, до утра храпел. Утром наелся, ушел в поле, там спал до полден. Пришел, пообедал и опять в поле спать. Спал до вечера и паужину проспал. К ужину явился, наелся. Поп и говорит:

– Парень, что ты сегодня ничего не наработал?

– Ах, поп, поглядел я на работу: и завтра ее не переделать, и послезавтра не переделать, а сегодня и приматься не стоит.

Поп весь осердился, парня вон гонит:

– Мне экого работника не надобно. Уходи от меня!

– Нет, поп, я хошь и задешево нанялся, да деньги взял вперед за месяц и буду жить у тебя. Коли очень погонишь, я, пожалуй, уйду. Ежели хлеба дашь ден на десять.

Лень да отеть

(Старинная пинежская сказка, коротенька)

Жили– были Лень да Отеть.

Про Лень все знают: кто от других слыхал, кто встречался, кто и знается, и дружбу ведет. Лень – она прилипчива: в ногах путатся, руки связыват, а если голову обхватит, – спать повалит.

Отеть Лени ленивей была.

День был легкой, солнышко пригревало, ветерком обдувало.

Лежали под яблоней Лень да Отеть. Яблоки спелы, румянятся и над самыми головами висят.

Лень и говорит:

– Кабы яблоко упало мне в рот, я бы съела.

Отеть говорит:

– Лень, как тебе говорить-то не лень?

Упали яблоки Лени и Отети в рот. Лень стала зубами двигать тихо, с передышкой, а съела-таки яблоко. Отеть говорит:

– Лень, как тебе зубами-то двигать не лень?

Надвинулась темна туча, молнья ударила в яблоню. Загорела яблоня, и большим огнем. Жарко стало.

Лень и говорит:

– Отеть, сшевелимся от огня. Как жар не будет доставать, будет только тепло доходить, мы и остановимся.

Стала Лень чуть шевелить себя, далеконько сшевелилась. Отеть говорит:

– Лень, как тебе себя шевелить-то не лень?

Так Отеть голодом да огнем себя извела.

Стали люди учиться, хоть и с леностью, а учиться. Стали работать уметь, хоть и с ленью, а работать. Меньше стали драку заводить из-за каждого куска, лоскутка.

А как лень изживем – счастливо заживем.

Словарь малоизвестных слов и выражений

Андели (ангелы) – возглас крайнего удивлении, восхищения, радости, иевуга.

Баситься – украшаться, прихорашиваться.

Баса – красота.

Буди – будто, словно.

В заболь – в самом деле, истинно, точно, всерьез.

Взабольшной – настоящий.

Втора – (что за втора!) чудо, диковина, небывальщина, вздор.

Выгалить – выпрыгнуть, подняться вверх.

Вызняться – подняться в воздух.

Выступки – род женских башмаков свысокими передами и круглыми носками.

Выть, в одну выть – за один раз, присест.

Гал, в гал – в лет, вверх, с подскоком.

Другомя – иначе.

Гунушки – приятная улыбка.

Изгаляться – зубоскалить, издеваться, поднять на смех.

Карбас – беломорская лодка на четыре-десять весел под парусом.

Кивать – бросать, кидать.

Кокора – часть дерева с изогнутым корневищем.

Корить – бранить, упрекать.

Короб – кузовок, лукошко.

Кротевька – женская шубка, телогрея, крытая парчой, штофом.

Новы – кные, некоторые.

Обрядня – женское хозявствование по дому, у печи.

Обряжаться – стряпать, управляться у печи.

Опекиши – всякое печенье.

Оплечье – вставка, лоскут, полоса, образующая плечо.

Парусоль – зонтик от солнца.

Паужна – еда между обедом иужином.

Пахать – мести, выметать.

Передызье – часть крестьянского дома между собственно избой и хозяйственными пристройками.

Пешня – железный лом с деревянной рукоятью.

Поветерь – попутный ветер.

Поветь – сеновал, навес или чердак дворового строения.

Подволока – чердак.

Порато – очень.

Полагушка – деревянная посуда для молока.

Порочка – черпак, большой ковш.

Прибасы – украшения.

Промышленники – промысловики.

Ропак – громоздкая морская льдина, стоящая ребром.

Рыбник – кулебяка или пирог с цельной рыбой.

Скаться – от екать, мотать – бегать из угла в угол.

Сочень (сгибень) – лепешка, испеченная с загнутыми краями.

Спорыдать – всходить (о солнце).

Туесье (туес) – берестяная посуда с тугой крышкой.

Чищемина – расчищенная из-под леса новива.

Шайка – деревянная посудина с ручками по бокам.

Шаньга – ватрушка, сочень, просто лепешка.

Шептала – сушеные персики, курага.

Шаркунки – упряжной бубенчик, погремушка.

Ширкать – шаркать, скрести, царапать.

Штофник – шелковый сарафан.