Сага о Копье - Драконы зимней ночи

      Лорана вздохнула и отвернулась от них. Ей было очень одиноко. И очень страшно, ибо слова Рейстлина так и звучали у нее в ушах.
      Чей-то вздох прозвучал поблизости, точно эхо ее собственного, но сожаления в нем не было – лишь раздражение. Она скосила глаза и увидела Рейстлина. Маг закрыл книгу заклинаний, которую пытался читать, и передвинулся туда, куда сквозь оконное стекло падали солнечные лучи. Эту книгу ему приходилось штудировать ежедневно. Всем магам приходится время от времени заново перечитывать слова заклинаний, ибо те имеют обыкновение гаснуть в памяти, словно искры огня. К тому же каждое произнесенное заклятие отнимает у мага часть его духовных и физических сил – пока он не выдохнется настолько, что вовсе не сможет далее колдовать, не дав себе передышки.
      Могущество и волшебные способности Рейстлина значительно возросли со времени той памятной встречи в Утехе. Овладел он и теми заклинаниями, которым научил его Фисбен – старый, наполовину впавший в детство маг, погибший в Пакс Таркасе. Но вместе с волшебной силой Рейстлина возрастали и сомнения его спутников. Отказать ему в доверии у них не было повода: напротив, его магия не раз спасала им жизнь. И все-таки они поневоле сторонились его – таинственного, молчаливого, скрытного…
      Рейстлин смотрел наружу, на улицу. Пальцы его рассеянно ласкали иссиня-черный переплет драгоценной Книги Фистандантилуса, доставшейся ему в Кзак Цароте. Золотые глаза мага с их зрачками, похожими на песочные часы, холодно поблескивали.
      Лорана не была охотницей до разговоров с этим человеком, но ей необходимо было знать: «долгая разлука» – что он имел в виду?..
      – Что ты видишь там, вдали?.. – спросила она негромко, подсаживаясь к нему. Колени эльфийки ослабли от волнения и страха.
      – Что я там вижу… – повторил он так же негромко: В голосе его не было привычной едкой горечи – лишь боль и печаль. – Я вижу время, – продолжал он. – Время и то, как оно воздействует на все сущее. Я вижу, как старится человеческая плоть и умирает – частица за частицей, Я вижу, что цветы цветут лишь для того, чтобы увянуть, а деревья навсегда теряют свой зеленый наряд. Вечную зиму, вечную ночь без рассвета – вот что я вижу…
      – Это… сделали с тобой в Башне Высшего Волшебства? – потрясенно выговорила Лорана. – Но почему? Зачем?..
      Рейстлин улыбнулся своей кривой и нечастой улыбкой.
      – Чтобы беспрестанно напоминать мне о том, что и сам я не вечен. Чтобы научить меня состраданию… – Его голос стал еще тише. – Я был мальчишкой, самоуверенным и гордым мальчишкой. Я был самым младшим из всех, когда-либо допускавшихся к Испытанию. И я думал – «вот сейчас-то я им всем покажу»!.. – Он сжал костлявые кулаки. – Что ж, я им показал. И тогда они изранили мое тело, а разум довели до того, что я…
      Он осекся на полуслове и глянул на Карамона.
      – Что ты?.. – спросила Лорана, страшась и в то же время болезненно желая узнать.
      – Ничего, – прошептал Рейстлин и опустил глаза. – Мне запрещено об этом рассказывать…
      Лорана видела, как дрожали его руки, а на лбу выступил пот. Он задохнулся и начал кашлять. Лорана покраснела и закусила губы, мучаясь виной из-за того, что, сама того не желая, причинила ему столько страданий.
      – Прости меня, – выговорила она. – Я… я не хотела…
      И по детской привычке склонила голову, так что волосы упали волной, скрывая лицо.
      И Рейстлин протянул дрожащую руку – коснуться этих густых, роскошных волос, казалось, наделенных своей собственной жизнью. Потом убрал руку и с горькой улыбкой откинулся к спинке стула. Лорана не знала и не могла знать, что Рейстлин, глядя на нее, видел Красоту, его зрению обычно недоступную. По эльфийским меркам она была еще очень юна. Увядание и смерть не смели приблизиться к ней.
      Но Лорана только почувствовала, как он шевельнулся, и все. Ей хотелось встать и уйти, но что-то все же притягивало ее. К тому же он еще не ответил на терзавший ее вопрос.
      – Рейстлин, – спросила она. – Я хотела спросить: можешь ли ты заглянуть в будущее? Танис мне рассказывал, твоя мама была – как это называется? – ясновидящей. И потом, Танис с тобой все время советуется, вот я и…
      Рейстлин смотрел на нее задумчиво.
      – Полуэльф, – сказал он, – обращается ко мне за советами не потому, что я провижу будущее. Ясновидческого дара мне не дано. Я просто умею думать – на что остальные наши друзья попросту не способны…
      – Но… я об этих твоих словах… о том, что кое кто из нас может больше не встретиться! – Лорана смотрела ему в глаза. – Ты, наверное, все-таки что-то предвидишь. И я должна знать, что именно… Ты говорил… не о Танисе?
      Рейстлин надолго задумался. Потом заговорил, обращаясь, казалось, больше к себе самому, чем к Лоране.
      – Не понимаю, – прошептал он. – Я не понимаю даже, почему я это сказал. Просто в то мгновение я знал, что…
      Он напряженно силился что-то припомнить. Но так и не смог и передернул плечами.
      – Что же ты знал? – настаивала Лорана.
      – Ничего. Какие-то штучки моего болезненного воображения, как выразился бы наш рыцарь, будь он среди нас. Значит, Танис тебе рассказывал о моей маме? – спросил он, решительно поменяв тему разговора.
      Лорана не теряла надежды все же что-нибудь вызнать и, несмотря на разочарование, кивнула.
      – Он говорил, она была наделена даром предвидения. По его словам, она заглядывала в будущее и видела картины того, что должно было произойти…
      – Верно, – прошептал Рейстлин. Потом язвительно улыбнулся: – Вот только ей самой это впрок не пошло. Ее первый муж был красавцем-воином с севера. Минуло несколько месяцев, страсть отгорела, и они начали портить друг другу жизнь. Матушка моя была слаба здоровьем и к тому же часто впадала в какие-то трансы, каждый раз на несколько часов кряду. Жили они небогато: что се муженек зарабатывал своим мечом, с того и кормились. Он явно был из благородного рода, но о семье своей не говорил никогда. Я полагаю, он ей и имени-то своего настоящего не назвал… – Глаза Рейстлина сузились. – Я, впрочем, уверен, – сказал маг, – что он сообщил его Китиаре. То-то она и отправилась на север: небось, родственников искать…
      – Китиара… – с усилием выговорила Лорана. Произносить это имя для нее было все равно что трогать больной зуб. И все-таки ей хотелось разузнать побольше об этой женщине, об этой возлюбленной Таниса. – Значит, тот мужчина… тот благородный воитель… был отцом Китиары? – внезапно осипшим голосом спросила она,
      Рейстлин смерил ее пронизывающим взглядом.
      – Да, – прошептал он. – Китиара – наша с Карамоном единокровная сестра. Она старше нас лет на восемь. И, по-моему, удалась вся в отца. Он был хорош собой, она же – прекрасна. Порывистая, решительная, воинственная, – сильная и бесстрашная. Папаша выучил ее единственному ремеслу, которое знал сам – искусству сражаться. Потом он все дольше стал пропадать на чужбине и однажды не вернулся совсем. Матушка наша уговорила Высоких Искателей официально объявить его умершим. И вновь вышла замуж – за того, кто стал нашим отцом. Он был простым мужиком, дровосеком. И в этот раз, как и в первый, ясновидение ее подвело…
      – Каким образом? – с интересом спросила Лорана. Словоохотливость обычно замкнутого и сурового мага ее удивляла. Откуда было ей знать, что, просто любуясь ее выразительными чертами, он брал от нее куда больше, чем отдавал!
      – Ну, во-первых, ей пришлось родить нас двоих, – сказал Рейстлин. Приступ кашля снова заставил его замолчать. Отдышавшись, он махнул рукой брату: – Карамон! Мне пора пить мой отвар… – Это было произнесено свистящим шепотом, которого не могли заглушить никакие, даже самые громкие голоса. – Или ты столь занят в… ином обществе, что тебе уже не до меня?
      Весело смеявшийся Карамон мгновенно притих.
      – Что ты, Рейст, – прогудел он виновато. И поспешно поднялся поставить чайник на огонь. Примолкшая Тика опустила голову, не желая встречаться с магом глазами.
      Отвернувшись от нее, Рейстлин снова посмотрел на Лорану, – та наблюдала эту сцену, ощущая внезапный холод и пустоту в животе. Рейстлин продолжал говорить так, словно ничего не произошло.
      – От родов наша матушка так как следует и не оправилась. Меня же повитуха вообще посчитала за мертвого, и я бы, без сомнения, умер – если бы не Китиара. Как она сама потом говорила, это был ее первый бой – бой со смертью. Она-то нас и вырастила. Мать неспособна была о нас заботиться, а отец работал не разгибая спины, чтобы всех прокормить. Он погиб от несчастного случая, когда мы с Карамоном были подростками. В тот день у матушки случился очередной транс… – Рейстлин помолчал и добавил совсем тихо: – Из которого она так и не вышла. Умерла от истощения…
      – Какой ужас, – содрогнувшись, пробормотала Лорана.
      Рейстлин надолго умолк, глядя в окно, за которым серел неласковый зимний день. Потом скривил губы:
      – Тогда-то я получил хороший урок: держи свой дар в узде. Никогда не давай ему над собой власти!
      Лорана, казалось, не слышала. Она нервно сплетала и расплетала пальцы рук, сложенных на коленях. С одной стороны, ей предоставлялась отменная возможность задать мучившие ее вопросы. С другой стороны, она будет вынуждена раскрыть сокровенные тайники души этому человеку, которого она боялась, которому она не доверяла. Но любовь и владевшее ею любопытство были все же слишком сильны. И откуда ей было знать, что маг расставил ей тщательно продуманную ловушку – он любил выпытывать чужие секреты, ведь их можно было при случае использовать.
      – Как же вы жили потом? – спросила Лорана. – Наверное, Китиара…
      Она попыталась произнести это имя со всей возможной небрежностью, но не сумела, запнулась и смущенно покраснела.
      Рейстлин с интересом наблюдал за ее душевной борьбой.
      – Китиары, – ответил он, – с нами к тому времени давно уже не было… Она ушла из дому в пятнадцать лет и стала наемницей. По мнению Карамона, ей трудно найти равного на мечах, так что без работы она не осталась. Конечно, время от времени она наведывалась нас проведать. Когда мы подросли и тоже выучились сражаться, она стала брать нас с собой. Вот тогда мы с Карамоном и приспособились биться на пару: он – мечом, я – с помощью моей магии. А уж когда появился Танис… – при виде замешательства Лораны у Рейстлина блеснули глаза, – когда появился Танис, мы стали путешествовать все вместе особенно часто.
      – Все вместе – это с кем? – спросила она. – И где же вы побывали?
      – Нас было пятеро: Стурм Светлый Меч – он тогда уже бредил рыцарскими шпорами, – кендер, Танис, Карамон и я. Сначала мы сопровождали Флинта: он был странствующим кузнецом, пока не отошел от дел… видишь ли, дороги сделались настолько опасны, что он был вынужден отказаться от странствий. И потом, к тому времени мы уже выучились друг от друга всему, чему было можно. Всем чего-то не хватало, и Танис сказал, что нам пора разделиться.
      – И вы поступили так, как он сказал? Он уже в то время был у вас вожаком?.. – Лорана попыталась припомнить, каким он был перед уходом из Квалинести: на лице его не было ни бороды, ни морщин, пропаханных тревогами и заботами. Но замкнутости и задумчивости ему уже тогда было не занимать. Он уже мучился раздвоенностью, принадлежностью сразу к двум расам – и ни к одной. Вот только Лорана в то время не могла этого уразуметь. Только теперь, пожив в мире людей, она начала понимать его.
      – А что? Ему присущи все качества, которые, как говорят, необходимы вождю, – сказал Рейстлин. – Он сообразителен, изобретателен и умен. Впрочем, все эти достоинства в той или иной мере присущи и всем нам. Почему же все следуют за Танисом? Стурм принадлежит к знатному роду и вдобавок он член ордена, уходящего корнями в глубины веков… с какой, казалось бы, стати ему повиноваться незаконнорожденному полукровке? А Речной Ветер? Он же не доверяет ни одному нелюдю, да и людям-то – едва. И тем не менее они с Золотой Луной пойдут за Танисом в Бездну и обратно. Как ты думаешь, почему?
      – Я размышляла об этом, – ответила Лорана. – Мне кажется…
      Но Рейстлин, не слушая, ответил себе сам:
      – Все дело в том, что Танис прислушивается к своим чувствам. Он не подавляет их, как наш рыцарь, и не скрывает их, как варвар с Равнин. Танис понимает, что вождю следует иногда думать сердцем, а не головой… – И он посмотрел на эльфийку: – Помни об этом.
      Лорана в замешательстве моргнула, но потом ощутила в тоне мага нотку превосходства, ощутила укол раздражения и сказала не без надменности:
      – Ты почему-то не упомянул о себе самом. Но если ты в самом деле так мудр и могуществен, почему же ты-то следуешь за Танисом?
      Рейстлин прикрыл глаза веками. Карамон принес брату кружку и осторожно нацедил в нее кипятку. Великан искоса посмотрел на Лорану. Он всегда смущался и беспокоился, когда его брат-близнец вел себя, как теперь.
      Но Рейстлин, казалось, не замечал ничего. Вытащив из своего мешка матерчатый кисет, он бросил в кипяток какие-то засушенные листья. Комната наполнилась острым, едким запахом.
      – Ты ошибаешься: я не следую за ним, – молодой маг вновь прямо посмотрел Лоране в глаза. – Наши дороги на какое-то время совпали. Только и всего.
 
      – В этом городе не любят Соламнийских Рыцарей, – сурово проговорил Правитель. Лицо его было очень серьезно. Темные глаза обежали всех остальных: – А также эльфов, кендеров и гномов, равно как и тех, кто путешествует в их обществе. Насколько я понял, с вами еще и маг из ордена Алых Одежд?.. Что до вас самих, я вижу на вас латы. Оружие ваше наверняка знает вкус крови и с готовностью выскакивает из ножен. Я полагаю, вы все – искусные воины…
      – Несомненно, наемники, государь, – вставил старшина.
      – Нет, мы не наемники, – сказал Стурм и вышел вперед, встав прямо перед судейской скамьей. Он держался гордо и с большим благородством. – Мы пришли с Равнин, из северной Абанасинии. Мы вернули свободу восьми сотням мужчин, женщин и детей, томившихся в рабстве у Верминаарда, Повелителя Драконов, в Пакс Таркасе. Этих людей мы спрятали в уединенной горной долине, где до них не доберутся армии драконидов, а сами отправились на юг, надеясь на корабли легендарного Тарсиса. Если бы мы знали заранее, что море отступило от города, мы не стали бы нарушать ваш покой.
      Правитель нахмурился.
      – Говоришь, вы пришли с севера? Но это невозможно! Горное королевство гномов Торбардина закрыто…
      – Если ты хоть что-нибудь знаешь о Соламнийских Рыцарях, тебе должно быть известно: нам легче умереть, нежели солгать. Даже врагу, – сказал Стурм. – Придя во владения гномов, мы снискали их расположение тем, что разыскали и вернули им давно утраченный Молот Хараса…
      Правитель беспокойно заерзал, оглядываясь на драконида, сидевшего за его спиной.
      – Да, я кое-что знаю о вас, рыцарях, – согласился он неохотно. – Похоже, придется поверить сказанному тобой, хотя, признаться, история эта смахивает больше на детскую сказку, чем на…
      В это время двери с треском распахнулись. Вошли двое стражников; они грубо тащили под руки какую-то женщину. Растолкав спутников, они швырнули ее на пол. На ней было длинное платье и толстый плащ, а лицо скрывала густая вуаль. Какое-то время она неподвижно лежала на полу – то ли слишком усталая, то ли попросту сломленная. Потом, видимо, собрав воедино всю волю, она попробовала подняться. Никто не подал ей руки; Правитель хмуро смотрел на нее с возвышения, драконид, привстав, разглядывал ее с пристальным интересом. Женщина беспомощно путалась в юбках и широком плаще…
      Но мог ли Стурм бросить даму в беде? Если он и промедлил какое-то мгновение, то разве потому, что подобное обращение с женщиной попросту не укладывалось у него в голове. Он бросил быстрый взгляд на Таниса, и тот, как всегда осторожный, покачал головой… Но вид женщины, пытающейся подняться с грязного пола – это для Стурма было уже слишком. Он шагнул вперед… и в грудь ему тотчас уперлась алебарда.
      – Ты можешь убить меня, если хочешь, – сказал стражнику Стурм. – Ибо я в любом случае собираюсь оказать даме помощь.
      Стражник заморгал и попятился, оглядываясь на Правителя, – как, мол, быть? Тот едва заметно мотнул головой. Танису, внимательно наблюдавшему за ним, показалось, что Правитель даже чуть улыбнулся, но сейчас же прикрылся ладонью.
      – Позволь помочь тебе, госпожа, – проговорил между тем Стурм со старомодной, давней забытой учтивостью. Его сильные руки бережно обхватили и подняли женщину.
      – Лучше оставь меня, добрый рыцарь, – отвечала она. Голос ее был едва слышен из-под вуали, но Танис с Гилтанасом тихо ахнули и переглянулись. – Ты сам не знаешь, какой опасности подвергаешься из-за меня…
      – Поступать так – моя привилегия, – поклонился Стурм. И встал подле нее, готовый, если понадобится, ее защищать.
      – Эльфийка из Сильванести! – шепнул Танису Гилтанас. – Понял ли Стурм?..
      – Конечно, нет, – вполголоса ответил Танис. – Откуда ему знать? Я и то едва подметил акцент…
      – Но что она здесь делает? Сильванести отсюда неблизко…
      – Я… – начал Танис, но один из стражников пихнул его в спину, и он замолчал.
      – Госпожа Эльхана, – холодно проговорил тарсийский Правитель. – Тебе было уже предложено покинуть наш город. Во время нашей последней встречи я проявил милосердие, поскольку ты явилась с дипломатической миссией от имени своего народа, а этикет мы уважали всегда. Я, однако, тогда же уведомил тебя, что на нашу помощь тебе надеяться нечего. Тебе было предложено уехать в течение ближайших же суток, однако ты все еще здесь. – И, глядя поверх ее головы, он обратился к стражникам: – В чем она обвиняется?
      – Пыталась набрать наемников, государь, – ответствовал старшина. – Мы задержали ее в одной из гостиниц на Старой Набережной… – И старшина наградил Стурма испепеляющим взглядом: – Большое счастье, что она не успела встретиться с этими типами, государь. Потому что ни один тарсиец не подумает выручать эльфа!
      – Эльхана… – повторил про себя Танис. И бочком пододвинулся к Гилтанасу: – Почему это имя кажется мне знакомым?
      – Неужели ты так давно странствовал вдали от своего народа, что начал уже забывать имена? – тихо ответил тот по-эльфийски. – Среди наших родичей Сильванести Эльханой зовут только одну. Это Эльхана Звездный Ветер, дочь Беседующего-со-Звездами, принцесса народа Сильванести и будущая правительница – ведь братьев у нее нет…
      – Ну конечно! Эльхана!.. – Наконец-то Танис все вспомнил, Эльфийский народ разделился надвое много столетий назад, когда, под конец страшных Братоубийственных Войн, великий Кит-Канан увел многих эльфов в страну Квалинести. С тех пор эльфийские вожди не прерывали общения, осуществляя его, правда, довольно странными способами – знатные эльфы, если верить преданиям, разумели шепот ветра и мерцание серебряной луны… Танис припомнил слышанное некогда об Эльхане – по слухам, прекраснейшей среди всех юных эльфиек. И недостижимой, словно серебряная луна, благословившая ее рождение.
      Драконид наклонился вперед, о чем-то переговариваясь с Правителем, и Танис видел, как тот помрачнел и собрался было возразить, но потом прикусил губу и со вздохом кивнул, и драконид снова отодвинулся в тень.
      – Госпожа Эльхана, мы вынуждены тебя задержать, – выговорил Правитель угрюмо. Стража сейчас же окружила ее, но Стурм не двинулся с места, только расправил плечи и обвел воинов взглядом, в котором явственно читалось предупреждение. Он был безоружен, но его горделивое спокойствие поневоле заставило стражников призадуматься. Однако приказ есть приказ…
      – Сделай что-нибудь!.. – обращаясь к Танису, глухо зарычал Флинт. – Я всей душой за рыцарство, но надо же выбирать время и место!..
      Танис огрызнулся:
      – Есть какие-нибудь предложения?
      Флинт не ответил. Все равно сделать ничего было нельзя. Стурм понятия не имел, кто она, эта женщина, которую он взялся защищать; и тем не менее стражники к ней прикоснутся, только переступив через его мертвое тело. Досадуя и одновременно восхищаясь другом, Танис прикинул на глаз расстояние между собой и ближайшим стражником: уж одного-то он всяко из игры выведет. Он видел, как прикрыл глаза Гилтанас; губы эльфа шевельнулись, шепча какие-то слова. Эльф баловался магией, хотя и редко пользовался ею всерьез… Флинт заметил выражение лица Таниса и с шумным вздохом повернулся к другому стражнику, пригибая увенчанную шлемом голову наподобие тарана…
      Но тут неожиданно подал голос правитель.
      – Остановись, рыцарь! – сказал он со всей властностью, воспитывавшейся в его роду поколениями. Ощутив это, Стурм разжал кулаки, и Танис с облегчением перевел дух. – Я не допущу, – продолжал Правитель, – чтобы в Зале Совета пролилась кровь. Стоящая здесь госпожа нарушила закон нашей страны – закон, который в давно минувшие дни вы, рыцари, клялись охранять. Я, однако, согласен, что подобное нарушение – еще не повод для непочтительного обращения с дамой. Стража! Приказываю доставить ее в тюрьму, но вести себя с нею так же, как вы себя ведете со мной. А тебе, господин рыцарь, разрешаю ее проводить. Я не хочу, чтобы у тебя была причина сомневаться в благополучии дамы.
      Танис толкнул локтем Гилтанаса, и тот вздрогнул, сбрасывая колдовское сосредоточение.
      – Стурм не ошибся, говоря, что этот Правитель происходит из честного и благородного рода, – шепнул ему Танис.
      – Не вижу особой причины радоваться, Полуэльф, – буркнул Флинт, слышавший эти слова. – И что только творится на белом свете? Сперва этот кендер доводит дело до потасовки и благополучно исчезает, предоставив нам собирать шишки. Потом, благодаря рыцарю, мы оказываемся в каталажке. В следующий раз будь добр, напомни мне, чтобы я остался с магом. Тут хоть заранее известно, что у него мозга за мозгу…
      Стражники начали подталкивать спутников прочь от скамьи, к выходу из зала. Эльхана вдруг принялась судорожно разыскивать что-то в складках своей длинной юбки.
      – Позволь, господин рыцарь, обратиться к тебе за помощью еще раз, – сказала она Стурму. – Кажется, я нечаянно уронила некий предмет. Сущую безделицу, но очень для меня дорогую. Не посмотришь ли ты, куда она…
      Стурм молча опустился на колени. Он сразу увидел пропавшую драгоценность: она поблескивала на каменном полу, укрытая от случайного взгляда тяжелыми складками платья Эльханы. Это была брошь, сработанная в виде звезды и сплошь усыпанная бриллиантами. Ничего себе безделица, ахнул про себя Стурм. Да ей же цены нет! Еще бы Эльхане не стараться уберечь ее от алчности стражников. Стурм быстро спрятал брошь в кулаке и притворился, что шарит по полу. Потом, не поднимаясь с колен, снизу вверх глянул на женщину. И ахнул уже вслух, ибо та откинула капюшон толстого плаща и отвела рукою вуаль.
      Впервые глаза смертного человека удостоились лицезреть красоту Эльханы Звездный Ветер.
      Эльфы называли ее Мираласой – Принцессой Ночи. Ее волосы, черные и невесомые, как ночной ветер, удерживала тончайшая сетка, испещренная крохотными камнями, мерцавшими, точно звезды. Кожа отливала бледным сиянием серебряной луны, в глазах были фиолетовые глубины полночных небес, а на губах словно бы играли отсветы алой луны.
      Первой мыслью рыцаря было возблагодарить Паладайна за то, что он уже стоял на коленях: воистину только так достойно созерцать подобные лица. Второй его мыслью было, что смерть за Эльхану – это радость и счастье. А третьей – что нужно было, по-видимому, что-то сказать… Увы, Стурм вмиг позабыл все языки, которые знал.
      – Спасибо тебе за поиски, благородный рыцарь, – вглядываясь в его глаза, негромко сказала Эльхана. – Что ж, это была безделица. Пожалуйста, встань и не ищи ее больше. Я очень устала, и, поскольку нас, кажется, поведут в одно и то же место, я буду весьма благодарна тебе, если ты позволишь мне опереться на твою руку…
      – Я к твоим услугам, госпожа моя! – пылко выговорил Стурм, поднимаясь и при этом незаметно пряча в поясной кармашек драгоценную брошь. Узенькая, белая ручка Эльханы легла на его руку, и эта могучая боевая рука задрожала.
      Эльхана вновь надвинула вуаль на лицо, и рыцарю показалось, будто туча затмила звездное небо. Они с Эльханой шли первыми, за ними Танис; Стурм в упор посмотрел на полуэльфа, но не узнал. Все на свете затмила божественная красота, горевшая перед его мысленным взором.
      Танис тоже увидел лицо Эльханы, и сердце его затрепетало. Но он видел также, что эта красота поразила рыцаря в самое сердце, поразила хуже отравленной гоблинской стрелы. Танис знал, что такая любовь неминуемо обернется смертельным ядом для обоих. В Сильванести обитал народ, гордый до высокомерия. Боязнь смешения кровей и утраты древних обычаев некогда заставила их прекратить всякое общение с людьми. Что и привело впоследствии к Братоубийственным Войнам.
      Нет, подумал Танис с печалью, добыть ее Стурму будет не легче, чем саму серебряную луну с неба. Полуэльф вздохнул. Да уж. Только этого им и не хватало.
 

6. СОЛАМНИЙСКИЕ РЫЦАРИ. ТАССЕЛЬХОФ ПРИМЕРЯЕТ ОЧКИ ИСТИННОГО ЗРЕНИЯ

      Выводя узников из Зала Правосудия, стражники прошли мимо двух неведомых личностей, стоявших в потемках около входа. Оба были до того закутаны в просторные одеяния, что невозможно было разобрать, к какому народу они принадлежали. Их лица были скрыты надвинутыми капюшонами и шарфами, намотанными по глаза, а тела – широкими, бесформенными одеждами. Даже руки покрывали полоски материи, накрученные подобно повязкам. Они приглушенно переговаривались между собой.
      – Смотри! – сказал один из них в явном волнении. – Это они! Как раз такие, как нам рассказывали!
      – Здесь не все, – усомнился второй.
      – Но здесь и полуэльф, и гном, и рыцарь! Говорю тебе, это точно они! А где остальные, я тоже знаю, – добавил он самодовольно. – Я успел расспросить одного из стражников.
      Второй, более рослый, проводил глазами процессию, удалявшуюся по улице.
      – Похоже, ты прав, – сказал он наконец. – Надо скорее доложить Повелителю… – И он уже двинулся прочь, но остановился, увидев, что его товарищ замешкался. – Чего ты еще дожидаешься?
      – Я… А не стоит ли одному из нас пойти следом за ними? На этих несчастных стражников просто жалко смотреть. Наверняка пленники попытаются бежать…
      Второй засмеялся – скрипуче и неприятно.
      – Ну конечно же, они удерут. Более того, мы даже знаем, куда они после этого направятся – к своим дружкам. – Он поднял замотанное лицо и сощурился, глядя на послеполуденное солнце, показавшееся среди облаков. – Впрочем, через несколько часов никакой разницы уже не будет…
      И высокий зашагал прочь, а низенький поспешил следом.
      Когда друзья покинули Зал Правосудия, снаружи шел снег. На сей раз у старшины стражников хватило ума не вести их по главным улицам города. Они свернули в темный, мрачный проулок, тянувшийся позади Зала.
      Танис со Стурмом только-только начали переглядываться, а Флинт – облюбовывать себе жертву, когда полуэльф заметил в тени у стен какое-то движение. А в следующий момент дорогу стражникам преградили трое людей в плащах с капюшонами. Стальные клинки в их руках ярко горели на солнце.
      Старшина вскинул к губам свисток, но не успел издать ни единого звука. Один из нападавших уложил его наземь, оглушив рукоятью меча. Двое других ринулись на стражников, и те немедля бросились наутек. Люди в капюшонах повернулись к нашим героям.
      – Кто вы? – спросил Танис, ошеломленный столь неожиданным освобождением. Их спасители в своих широких плащах до некоторой степени напоминали драконидов, с которыми им пришлось некогда столкнуться близ Утехи. Стурм, видимо, подумал о том же и поспешно заслонил Эльхану собой.
      – Неужели мы избегли одной опасности только затем, чтобы оказаться лицом к лицу с еще худшей? – спросил Танис и потребовал: – Снимите маски!
      Но тут один из незнакомцев повернулся к Стурму и поднял обе руки.
      – От Цартон э Паран, – сказал он.
      Стурм так и ахнул.
      – Эст Цартай эн Паранайт! – отозвался он и обратился к Танису, указывая на тех троих: – Это же Соламнийские Рыцари!
      – Рыцари?.. – изумился полуэльф. – Но как…
      – Нет времени для объяснений, Стурм Светлый Меч, – с ужасающим акцентом ответил на Общем языке один из троих. – Стража скоро вернется. Следуйте за нами.
      – Не так быстро, ребята! – проворчал Флинт, расставляя ноги поустойчивее и обламывая рукоять алебарды, слишком для него длинной. – Будьте любезны найти время для объяснений, или я никуда с вами не пойду. Давайте-ка выкладывайте, каким образом вам стало известно имя нашего рыцаря и как вышло, что вы поджидали нас именно здесь, и…
      – Да проткните вы его, и дело с концом! – раздался из тени пронзительный голос. – Оставьте его труп воронам, хотя они его, пожалуй, и есть-то не станут: немногие в этом мире способны переварить гнома…
      – Ну как? Удовлетворился? – обернулся Танис к багровому от ярости Флинту.
      – Однажды я задушу этого кендера, – мрачно поклялся гном. – Вот этими руками!
      Позади них пронзительно залились свистки. Отбросив все сомнения, друзья побежали следом за рыцарями извилистыми переулками, распугивая крыс, шнырявших под ногами. Тас же исчез, сославшись на какое-то неотложное дело, и полуэльф, не успевший схватить его за шиворот, обратил внимание, что рыцари ничуть не удивились этому и не попытались его остановить. Он спросил было о кендере, но они отказались отвечать, лишь поторапливали спасенных – пока не оказались в старом городе, посреди руин.
      Здесь рыцари остановились. В эту часть города никогда никто не заглядывал. Разрушенные улицы были пустынны, так что Танис немедленно вспомнил о древнем Кзак Цароте, где ему довелось не так давно побывать. От некогда величественных зданий остались лишь гранитные глыбы. Широкие площади и дворы заросли бурьяном, шуршавшим на холодном зимнем ветру.
      Гилтанас уже сидел на уцелевшей скамейке, разговаривая с Эльханой. Танис подошел к ним, и молодой эльфийский вельможа представил их друг другу.
      – Эльхана Звездный Ветер. Танис Полуэльф, – сказал он и пояснил: – Танис много лет жил у нас в Квалинести. Он – сын жены моего дяди.