Сага о Копье - Драконы зимней ночи

      Чувствуя, что начинает слабеть, драконица решила вернуться к Ледяной Стене, Она провела в воздухе целый день и порядком устала, пробитое крыло причиняло невыносимую боль. Что поделаешь, придется докладывать Владычице об очередной неудаче… хотя, если разобраться как следует, не такая уж это была и неудача. Она, Пурга, уничтожила корабль и не дала похитителям доставить Око на Санкрист. Она выведала местонахождение Ока. Шпионы Владычицы во множестве действовали по всему Эрготу – вот пускай и добывают для нее Око!..
      И белая драконица, вполне довольная собой, не спеша полетела на юг, чтобы на рассвете достичь родных ледников. Владычица более-менее милостиво приняла се мысленное послание, и Пурга успокоенно нырнула в ледяную пещеру – зализывать простреленное крыло.
 
      – Убралась!.. – не веря себе, проговорил Гилтанас.
      – Еще бы, – устало ответил Дерек, помогая перетаскивать на берег уцелевшие припасы с разбитого корабля. – Куда ей до вашего эльфийского зрения. К тому же ты ее подбил…
      – Это Лорана, не я, – сказал Гилтанас и улыбнулся сестре, с луком в руках стоявшей подле него на берегу.
      Дерек только фыркнул: ему в это не очень-то верилось. Бережно опустив наземь принесенный ящик, он снова шагнул в воду, но навстречу ему из темноты появился Стурм.
      – Бесполезно, Дерек, – сказал он, останавливая его. – Корабль потонул.
      Стурм нес на спине гнома. Он шатался от усталости, и Лорана, заметив это, поспешила в воду ему на помощь. Сообща они вынесли Флинта на берег и уложили его на песок. Между тем треск дерева, доносившийся со стороны моря, окончательно стих; слышался только шум прибоя.
      Потом послышался плеск. К берегу, клацая зубами от холода, но улыбаясь во весь рот, вброд шел Тассельхоф. За ним, поддерживаемый Элистаном, брел капитан.
      – Где тела моих людей? – немедленно спросил его Дерек. – Где они?
      – У нас были другие заботы, поважнее, – ответил ему Элистан. – Например, еда и оружие, необходимые живым.
      А капитан добавил:
      – Они там не одни, к сожалению. Многие сегодня обрели последний приют в морской глубине… – Дерек собирался что-то сказать, но капитан проговорил устало и печально: – Эта ночь унесла шестерых моих молодцов, господин, и, в отличие от твоих, эти парни вышли в море живыми. Не говоря уж о том, что вместе с кораблем угодило на дно все нажитое мною за годы… стоит ли продолжать, господин?
      – Я скорблю о твоих утратах, капитан, – чопорно ответил Дерек. – И благодарю тебя и команду за все, что вы сделали или пытались сделать для нас.
      Капитан пробормотал что-то и стал растерянно оглядываться. Ни дать ни взять, заблудился.
      – Мы отослали твоих людей вон туда, капитан, – вытянула руку Лорана. – Они укрылись в той рощице.
      И, как бы подтверждая ее слова, неподалеку вспыхнул яркий свет, взвилось пламя большого костра.
      – Ну что за глупцы!.. – зло выругался Дерек. – Хотят, чтобы драконица вернулась?
      – Драконица, может, и не вернется, а вот холод нас точно добьет, – через плечо сказал ему капитан. – Выбирай, господин рыцарь. Мне-то что…
      И скрылся в ночи.
      Стурм повел плечами и охнул: остывшие мышцы свело судорогой. Несчастный Флинт лежал на земле и трясся так, что дребезжали доспехи. Лорана нагнулась укрыть его своим плащом и только тут поняла, до какой степени замерзла сама.
      В суматохе крушения и боя с драконицей она не заметила холода. Ей вообще мало что запомнилось из случившегося. Она помнила только, как выбралась на берег, увидела мчавшуюся на них драконицу и непослушными, дрожащими руками натянула тетиву. И как только у кого-то еще хватило выдержки спасать какие-то вещи…
      – Око Дракона!.. – спохватилась она в ужасе.
      – Здесь, здесь оно, в сундуке, – успокоил ее Дерек. – Вместе с обломком пики и эльфийским мечом, который вы называете Губителем Червей. А теперь, полагаю, нам пора пойти погреться у огня…
      – А по-моему, нет, – отозвался из темноты незнакомый голос. И сразу, ослепив их, кругом вспыхнули факелы.
      Спутники сейчас же схватились за оружие, заслоняя беспомощного гнома. Но Лорана, оправившись от первоначального испуга, вгляделась в лица окруживших их воинов и крикнула:
      – Стойте! Это же наш народ! Эльфы!..
      – Сильванести!.. – обрадовался Гилтанас. Бросил наземь лук и пошел навстречу предводителю, чей голос их так напугал. – Долго брели мы сквозь тьму, – сказал он ему по-эльфийски, протягивая руки. – Как же я рад встрече с вами, бра…
      Но довершить древнюю формулу приветствия ему так и не удалось. Предводитель эльфов внезапно шагнул вперед и с размаху ударил его своим посохом прямо в лицо. Гилтанас без сознания рухнул на мокрый песок.
      Стурм и Дерек мгновенно вскинули мечи, становясь спиной к спине. В руках эльфов тоже сверкнула сталь…
      – Не смейте! – по-эльфийски закричала Лорана и, бросившись подле брата на колени, откинула капюшон плаща, показывая лицо: – Мы – ваши братья из Квалинести! А эти люди – Соламнийские Рыцари!
      – Мы прекрасно знаем, кто вы такие, – предводитель ронял слова, точно плевки. – Вы – шпионы Квалинести! Вечно якшаетесь с людьми!.. Ваша кровь давно утратила чистоту… Взять их, – кивнул он своим воинам. – А будут сопротивляться – поступите с ними, как надлежит. Да выясните, о каком таком «Оке» они толковали…
      Эльфы угрожающе качнулись вперед.
      – Нет! – крикнул Дерек, загораживая сундук. – Сюда, Стурм! Око не должно им достаться!
      Стурм по-рыцарски отсалютовал эльфам мечом.
      – Они хотят драться? Да будет так! – Предводитель эльфов поднял оружие.
      – А я вам говорю, что это безумие! – яростно выкрикнула Лорана и ринулась прямо под готовые опуститься мечи. Эльфы поневоле замешкались. Стурм схватил ее за плечо и хотел оттолкнуть в сторону, но она увернулась. – Даже гоблины… даже дракониды, эти отвратительные порождения Зла, никогда не бьются между собой! – Ее голос дрожал и срывался от ярости. – А мы, эльфы, первородные дети Добра – мы убиваем друг друга! Смотрите!.. – Она распахнула сундук. – Здесь лежит то, что может дать миру надежду! Это Око Дракона, жертвами и мучениями добытое у Ледяной Стены! А вон там, за скалами, лежит на дне морском наш разбитый корабль! Мы прогнали драконицу, пытавшуюся отобрать у нас Око! И что же – оказывается, наши родичи для нас страшнее дракона?.. Но если это и в самом деле так, если мы и вправду пали так низко – убивайте нас! Убивайте! И, клянусь, никто из нас не станет мешать вам!
      Стурм, не понимавший по-эльфийски, увидел, как эльфы опустили клинки:
      – Что бы она там ни говорила, вроде подействовало…
      И не спеша убрал меч в ножны. Дерек, помедлив, тоже опустил меч, но в ножны прятать не стал.
      – Мы обдумаем то, что ты нам рассказала, – запинаясь, проговорил предводитель на Общем. И замолчал: со стороны костра донеслись крики, на фоне огня замелькали темные тени. Эльф выждал, покуда все смолкнет, и вновь повернулся к спутникам. Он смотрел на Лорану, склонившуюся над братом. – Возможно, мы вправду несколько погорячились, – сказал он ей. – Но, я думаю, ты все поймешь, когда поживешь здесь подольше.
      – Этого, – давясь слезами, ответила Лорана, – я не пойму никогда!
      Из темноты вынырнул воин.
      – Люди, господин, – по-эльфийски доложил он предводителю. – Похоже, моряки. Они говорят, будто их корабль подвергся нападению драконицы, а потом разбился о скалы.
      – Доказательства есть?
      – У берега плавают обломки, но утром можно будет осмотреть место поподробнее. Что до людей, то они мокрые, полузамерзшие и к тому же наглотались воды. Они не сопротивлялись. Мне кажется, они говорят правду.
      Предводитель обернулся к Лоране.
      – Твоя история выглядит правдивой, – сказал он на Общем. – Мои воины докладывают, что люди, взятые ими в плен – моряки. Не волнуйся о них. Мы, конечно, не можем допустить, чтобы они болтались по острову без присмотра… у нас и без того немало хлопот. Но зла мы им не причиним. Мы же не гоблины какие-нибудь, – добавил он с горечью. – Я сожалею о том, что ударил твоего друга…
      – Брата, – ответила Лорана. – Это младший сын Беседующего-с-Солнцами, Гилтанас. А я – Лоранталаса. Мы из правящего Дома Квалинести!
      Ей почудилось, будто эльф, услышав такие новости, побледнел, но тут же вновь овладел собой:
      – Твоего брата не оставят без ухода. Я пошлю за целителем…
      – Не нужен нам твой целитель! – сказала Лорана. – Вот этот человек – жрец Паладайна. Он и поможет моему брату.
      – Человек? – сурово переспросил эльф.
      – Да, человек! – выкрикнула Лорана. – Эльфы ранят моего брата, так почему бы мне не обратиться за помощью к человеку? Элистан…
      Жрец шагнул вперед, но по знаку вожака сразу несколько эльфов схватили его и завернули ему руки за спину. Стурм хотел броситься на помощь, но Элистан остановил его взглядом и со значением покосился на Лорану. И Стурм отступил, поняв его молчаливое предупреждение: от Лораны зависела их судьба.
      – Отпустите его! – потребовала она. – Пусть он лечит брата!
      – Мне трудно поверить, госпожа Лорана, что у Паладайна снова появились жрецы, – ответил эльф. – Всем известно, что священство перевелось на Кринне с тех самых пор, как Боги отвернулись от нас. Я не знаю, кто этот шарлатан и каким образом он вкрался к тебе в доверие. Но допустить, чтобы его руки – руки человека – прикасались к эльфу? Никогда.
      – К эльфу, которого вы считаете врагом?
      – Даже если бы он был убийцей моего отца, – угрюмо кивнул предводитель. – Позволь, однако, госпожа Лорана, переговорить с тобою наедине: тебе следует знать, что творится на Южном Эрготе…
      – Ступай, девочка моя, – уловив ее замешательство, сказал Элистан. – Только ты одна можешь спасти нас. А я побуду с Гилтанасом…
      – Хорошо, – Лорана поднялась с колен и отошла в сторонку вместе с предводителем эльфов.
      – Ох, не нравится мне это! – нахмурился Дерек. – Для чего, спрашивается, ей понадобилось выбалтывать им об Оке?
      – Они все равно слышали, как мы о нем говорили, – устало ответил Стурм.
      – Да, но она прямо указала им, где оно лежит! Нет, не верю я ни ей, ни ее племени! Как знать, о чем они там договариваются?..
      – Ну, хватит! – проскрипел чей-то голос, и рыцари с удивлением воззрились на Флинта, с трудом поднимавшегося на ноги. Он все еще зябко стучал зубами, но глаза его глядели на Дерека холодно и недобро. – Вот что, над-д-доел ты мне д-д-до смерти, г-г-господ-дин Великий и Мог-гучий!
      И гном сжал зубы, чтобы они поменьше стучали. Стурм хотел вмешаться, но Флинт отпихнул его и встал перед Дереком. Видок был еще тот – Стурм впоследствии с улыбкой вспоминал эту сцену, надеясь когда-нибудь пересказать ее Танису. Гном, с его длинной, мокрой, растрепанной бородой и в одежде, с которой ручьями стекала морская вода, едва доставал макушкой Дереку до ремня – и отчитывал рослого, гордого Соламнийского Рыцаря совершенно так же, как если бы перед ним стоял Тассельхоф.
      – Вы, рыцари, до того обросли железяками, что у вас от них уже последние мозги заржавели! – негодующе фыркал гном. – Если вообще было чему ржаветь, в чем я лично глубоко сомневаюсь! Я-то видел, как она превращалась из грудного младенчика в прекрасную женщину. И вот что я скажу тебе, надутый вояка: на всем Кринне не сыскать никого мужественней и благородней ее! А тебя достает, что девочка шкуру твою спасла. Никак не можешь этого пережить!
      Даже в свете факелов было заметно, как темная кровь бросилась Дереку в лицо.
      – Я не прошу ни гномов, ни эльфов защищать меня… – начал он гневно, но в это время к ним возвратилась Лорана. Глаза ее горели.
      – В моем племени завелось зло!.. – пробормотала она сквозь зубы. – Как будто его и так не хватает!..
      – Так что все-таки происходит? – спросил Стурм.
      – Дело вот в чем. На Южном Эрготе оказалось сразу три эльфийских народа…
      – Три народа? – встрял Тассельхоф, с величайшим любопытством глядя на Лорану. – Что еще за третий народ? Откуда он появился? А можно будет на них посмотреть? Я ни разу не…
      Терпение Лораны лопнуло.
      – Тас, – сказала она ровным голосом. – Иди посиди с Гилтанасом. И попроси Элистана подойти сюда.
      – Но как же…
      Стурм напутствовал кендера шлепком:
      – Живо!
      Безутешный и глубоко оскорбленный, Тассельхоф поплелся туда, где все еще лежал Гилтанас. И сел подле него на песок, дуясь на весь белый свет. Элистан примирительно похлопал его по плечу и ушел к остальным.
      – Третий народ – это Каганести, что на Общем языке значит Диковатые Эльфы, – рассказывала Лорана. – Они сражались за нас во дни Братоубийственных Войн. В награду за верность Кит-Канан отдал им во владение горы Эргота: это было еще до Катаклизма, при котором между Эрготом и страной Квалинести образовался пролив. Неудивительно, что о Диковатых Эльфах мало кто слышал. Они – скрытный народ и живут сами по себе. Когда-то их еще называли Пограничными Эльфами. Воины они отменные и сослужили Кит-Канану не одну службу, но городов строить не захотели. Наоборот – они сблизились с друидами и переняли их науку, восстановив древнейшие обычаи эльфов. Мое племя считает их варварами – точно так же, как вы, люди, считаете варварами жителей Равнин… Так вот, несколько месяцев тому назад, когда эльфам Сильванести пришлось уходить из родных мест, они переправились сюда, испросив позволения у Каганести пожить какое-то время на острове. А потом и мой народ, Квалинести, пересек море, оказавшись здесь же. Так встретились родичи, столетиями жившие в разлуке.
      – Не вижу, какое это имеет отношение… – перебил Дерек.
      – Сейчас увидишь, – сказала она и, набрав в грудь побольше воздуху, добавила: – Ибо наши жизни зависят от того, сумеем ли мы понять происходящее здесь… – Голос ее дрогнул, и Элистан, придвинувшись поближе, ободряюще обнял ее за плечи. – Все начиналось более или менее мирно, – продолжала Лорана. – Изгнанников сближала сама общность судеб, ведь оба народа злые силы вынудили уйти из родных мест. Каждый принялся строить себе здесь, на острове, новый дом: Сильванести – на западном берегу, а Квалинести – на восточном, по разные стороны реки Тон-Цалариан – «Реки Мертвых» на языке Каганести. Каганести же населяли гористый край к северу от реки… Поначалу Сильванести и Квалинести даже пробовали подружиться, но тут-то и начались неприятности. Ибо, стоило им встретиться, как тут же начали вспоминаться старинные обиды и распри… подумайте, это после столетий разлуки! – Лорана закрыла глаза, так тяжко было ей говорить об этом. – В общем, Реку Мертвых теперь было бы правильнее называть Тон-Цалариотом – Рекой Смерти…
      – Ну, ну, девочка, – проворчал Флинт, касаясь ее руки. – У нас, гномов, тоже бывает подобное. Ты сам? видела, как со мной обращались в Торбардине. Гном холмов для горных – уже чужой! Самая жестокая вражда и бывает-то всегда между родственниками…
      – До прямых убийств дело пока еще не дошло, но мысль о том, что это легко может случиться, так потрясла оба народа, что было категорически запрещено кому-либо пересекать реку, – продолжала Лорана. – Вот так обстоит дело на сегодняшний день. Ни одна сторона не доверяет другой. Все заняты ловлей шпионов и обвиняют друг дружку в том, что те, мол, продались Повелителям Драконов…
      – Понятно теперь, почему они напали на нас, – пробормотал Элистан.
      – А что там эти Ка… Кага… – Стурм так и не одолел незнакомое эльфийское слово.
      – Каганести, – Лорана устало вздохнула. – Увы! Им-то, пустившим нас на свои земли, и пришлось хуже всего. Этот народ всегда был беден… разумеется, по нашим меркам, а не по их собственным. Они никогда не гнались за достатком – жили в лесах, кормясь охотой и земными дарами. Они не засевают полей, не куют металла. Наше оружие и украшения произвели на них огромное впечатление. Молодежь потянулась к Сильванести и Квалинести, надеясь выведать секреты изготовления золотых и серебряных драгоценностей. И стального оружия… – Лорана прикусила губу, лицо ее окаменело: – Мне мучительно стыдно говорить о том, как своекорыстно использовал мой народ бедность и простоту Диковатых Эльфов. Они превратили их в рабов! И, конечно, вождям Каганести вовсе не нравится, что молодежь уходит к чужакам, а старинным обычаям племени грозит забвение…
      – Лорана! – позвал Тассельхоф. Она обернулась и негромко шепнула Элистану:
      – Смотри! Это девушка из племени Каганести.
      Жрец проследил ее взгляд и увидел гибкую, как тростинка, юную женщину… по крайней мере, если судить по длинным волосам, это была женщина, хотя и одетая в мужскую одежду. Она опустилась на колени подле Гилтанаса и коснулась рукой его рассеченного лба. Прикосновение заставило молодого эльфа дернуться и застонать от боли. Девушка расстегнула сумку, висевшую у нее на боку, и принялась деловито смешивать что-то в, глиняной чашке.
      – Что она делает? – спросил Элистан.
      – Вероятно, это и есть «целитель», которого они сулились прислать, – пристально наблюдая за девушкой, сказала Лорана. – Каганести славятся тем, что знают премудрость друидов…
      Приглядевшись к девушке, Элистан решил, что имя Диковатого Эльфа как нельзя лучше ей подходило. Жрец еще не встречал подобных дикарок. На ней были кожаные штаны, заправленные в кожаные же сапожки, и еще рубаха – явные обноски, выброшенные кем-нибудь из знати. Девушка выглядела бледной и такой худенькой, словно ее совсем не кормили, а спутанные волосы были до того грязными, что Элистан так и не понял, какого же они цвета. Зато руку, щупавшую разбитый лоб Гилтанаса, отличала удивительно изящная форма, а в глазах светилось сострадание и искренняя забота.
      – Влипли, в общем, – сказал Стурм. – И что же нам, по-твоему, теперь делать?
      – Сильванести согласились переправить нас во владения моего народа, – сказала Лорана и покраснела: видимо, ей пришлось положить для этого немало усилий. – Вначале они настаивали на том, что мы, дескать, должны предстать перед их старейшинами. Но я заявила, что никуда не пойду, пока не поприветствую своего отца и не обсужу с ним дело. На это им нечего было возразить… – Лорана чуть улыбнулась, но в голосе ее по-прежнему звучала горечь: – Все наши народы считают, что дочь принадлежит к Дому отца, пока не достигнет совершеннолетия. Вздумай они удерживать меня здесь против моей воли, это было бы расценено как похищение и привело бы к вспышке открытой вражды. А для подобного ни те, ни другие еще не созрели…
      – Так они отпустят нас, хоть и знают, что у нас – Око? – изумился Дерек.
      – Отпускать нас они не собираются, – резко возразила Лорана. – Я сказала, что они переправят нас к нашим.
      – В северной части острова есть соламнийское поселение, – упорствовал Дерек. – Там можно было бы раздобыть корабль и переправиться на Санкрист…
      – Попробуй удрать – и ты вон до тех деревьев не добежишь, – сказал Флинт и громко чихнул.
      – Он прав, – кивнула Лорана. – Нам остается одно: идти к Квалинести и попытаться убедить отца в том, что Око следует доставить на Санкрист… – И между бровями ее появилась морщинка, ясно сказавшая Стурму о том, что дело это отнюдь не представлялось ей легким. – Однако хватит разговоров, – сказала она. – Они разрешили мне объяснить вам, как обстоит дело, но долго задерживаться не позволят. Мне надо еще посмотреть, как там Гилтанас… Ну так что – договорились?
      И Лорана обвела рыцарей взглядом, в котором читалась не столько надежда на одобрение – она просто ждала, чтобы они признали ее право решать за всех. Ее уверенная, спокойная повадка на какой-то миг до того напомнила Стурму Таниса, что рыцарь улыбнулся. Зато Дерек улыбаться и не думал. Его снедало раздражение и бессильная ярость, в особенности оттого, что поделать он все равно ничего не мог.
      В конце концов Дерек мрачно выдавил что-то насчет того, что, мол, из многих зол приходится выбирать меньшее, и отправился за сундуком. Флинт со Стурмом пошли за ним, причем гном расчихался так, что едва стоял на ногах.
      Лорана же направилась к брату, и, как ни тихо ступали по песку ее ноги в мягких сапожках, девушка из племени Диковатых Эльфов услышала ее шаги. Вскинув голову она со страхом посмотрела на Лорану и поспешно отползла прочь, словно беззащитный зверек, напуганный приближением человека. Тас, перед этим вовсю болтавший с дикаркой на странной смеси Общего с эльфийским, придержал ее за руку.
      – Не бойся, – сказал жизнерадостный кендер. – Это сестра молодого вельможи. Смотри, Лорана! Гилтанас приходит в себя! И дело, должно быть, в той пакости, которой она намазала его лоб. Я был готов поклясться, что он проваляется без памяти еще несколько дней! – И Тас поднялся: – Лорана, дай я тебе представлю мою подружку… как, ты говорила, тебя зовут?
      Но девушка не смела глаз поднять от земли и только дрожала всем телом, подбирая и вновь роняя щепотки песка. Потом что-то пробормотала, но до того тихо, что они не расслышали.
      – Что ты сказала, маленькая? – спросила Лорана так мягко и ласково, что дикарка наконец решилась поднять голову.
      – Сильверт, – повторила она еле слышно.
      – На языке Каганести это значит Среброволосая, не так ли? – спросила Лорана. И, опустившись на колени подле брата, помогла ему приподняться. Гилтанас неверным движением поднес руку ко лбу и щеке, облепленным густой мазью.
      – Не надо трогать, – предостерегла Сильверт, быстро перехватив его руку. – Это лекарство.
      Она говорила на Общем – и не как-нибудь через пень-колоду, но, наоборот, свободно и без акцента.
      Гилтанас вновь застонал и уронил руку. Сильверт с жалостью посмотрела на него, потянулась погладить его по щеке… но глянула на Лорану и, поспешно отдернув руку, хотела было подняться.
      – Погоди, – сказала Лорана. – Погоди, Сильверт.
      Девушка застыла на месте, глядя на Лорану с таким ужасом, что той стало стыдно.
      – Не бойся, Сильверт, – мягко проговорила она. – Я лишь хотела поблагодарить тебя за заботу о брате. Тассельхоф прав: рана серьезная, но ты просто замечательно ему помогла. Пожалуйста, останься, с ним, если хочешь.
      Сильверт глядела себе под ноги:
      – Я останусь с ним, госпожа, если ты приказываешь…
      – Я не приказываю, Сильверт, – сказала Лорана. – Я тебя прошу. И, кстати, меня зовут Лораной.
      Дикарка подняла глаза:
      – Я с радостью побуду с ним, госп… Лорана, раз ты меня просишь… – Она опустила голову, и Тас с Лораной едва разобрали ее слова: – А мое настоящее имя вправду значит Среброволосая, но произносится иначе – «Сильвара». «Сильверт» – это ОНИ так выговаривают… – Она покосилась на воинов Сильванести, потом вновь обернулась к Лоране: – Пожалуйста, зови меня Сильварой…
      Эльфийские воины принесли носилки, наспех сооруженные из древесных сучьев и одеял, и переложили на них Гилтанаса, стараясь, надо отдать им должное, не причинить ему лишних страданий. Сильвара пошла рядом с носилками, и с ней Тассельхоф, ужасно довольный, что встретил кого-то, еще не слышавшего всех его россказней. Лорана и Элистан пошли по другую сторону носилок. Лорана держала брата за руку, с нежностью вглядываясь в его рассеченное лицо. За ними, неся на плече бесценный сундук с Оком, мрачно шагал Дерек Замыкали шествие вооруженные эльфы.
      В небесах едва занимался неприютный, серый рассвет, когда они добрались до края прибрежного леса. Дрожа от холода. Флинт повернул голову и посмотрел в море:
      – Что это там Дерек говорил насчет… корабля на Санкрист?
      – Боюсь, что ты не ослышался, – ответил Стурм. – Это тоже остров.
      – И нам вправду позарез надо туда?
      – Да.
      – Чтобы воспользоваться Оком Дракона? Но мы же ничего не знаем о нем!
      – Значит, придется рыцарям засесть за науки, – тихо проговорил Стурм. – Что делать, если от этого зависит судьба нашего мира.
      – Ап-чхи! – вновь проняло гнома. Бросив полный ужаса взгляд на зловеще-темные волны, он угрюмо покачал головой: – Дважды я мало не потонул, потом подцепил смертельную болезнь…
      – Морскую болезнь.
      – …подцепил смертельную болезнь, – раздельно повторил гном, – и наконец угодил в кораблекрушение. Помяни мои слова. Светлый Меч, – лодки нам приносят несчастье. С тех самых пор, как нелегкая дернула нас залезть в ту проклятую лодку на озере Кристалмир, мы только и делаем, что собираем шишки. Это там, в лодке, наш свихнутый маг впервые разглядел обвалившиеся созвездия, и уж больше удачи нам не было. И не будет, пока мы не прекратим связываться с разными там плавучими лоханками!
      Стурм улыбнулся, глядя на гнома, вязнувшего в песке. Но потом улыбка погасла, и рыцарь вздохнул. Если бы все в самом деле было так просто, сказал он себе…
 

3. БЕСЕДУЮЩИЙ-С-СОЛНЦАМИ. ЛОРАНА ПРИНИМАЕТ РЕШЕНИЕ

      Беседующий-с-Солнцами, правитель эльфов Квалинести, сидел в жалкой хижине из дерева и глины, возведенной для него племенем Каганести. Впрочем, жалким это жилище было лишь с его точки зрения: Каганести полагали, что выстроили огромное и прекрасное здание, способное приютить сразу пять или даже шесть семей. Диковатые эльфы были потрясены до глубины души, когда правитель объявил его едва-едва достаточным для своих нужд и вселился в домище… вдвоем с женой.
      Откуда было им знать, что дом Беседующего немедленно превратился в главное общественное здание изгнанного народа. Даже церемониальную стражу расставили точно в том же порядке, в каком она стояла в мраморных залах дворца в Квалинести. И приемы у правителя проходили в те же часы и в соответствии с тем же придворным этикетом, что и дома. Вот только вместо мозаики над головами была тростниковая крыша, а по стенам вместо горного хрусталя – глина и дерево.
      Каждый день Беседующий занимал привычное место на троне, распоряжаясь делами, и дочь сестры его жены стояла рядом, выполняя обязанности писца. Правитель держался совершенно как прежде, надевал те же самые одеяния… и все же кое-что изменилось. Истекшие несколько месяцев разительно переменили его, и никто из Квалинести этому не удивлялся. Еще бы! Он ведь возложил на своего младшего сына миссию, которая многим казалась чистым самоубийством. И, что хуже, его ненаглядная дочь сбежала из дому следом за своим любовником-полуэльфом. Словом, правитель давно утратил надежду когда-либо увидеть их вновь.
      С потерей сына, Гилтанаса, он как-то еще мог примириться. В конце концов, это был подвиг, героическое деяние. Юноша отправился во главе кучки отчаянных авантюристов освобождать рабов в рудниках Пакс Таркаса, надеясь таким образом отвлечь армии драконидов, грозившие Квалинести. И сумасбродная затея эта совершенно неожиданно увенчалась успехом. Вражеские армии вернулись в Пакс Таркас, дав эльфам время достичь западного берега материка и переправиться через море на Южный Эргот.
      Но вот утрата дочери… Ее бесчестье…
      Правитель узнал обо всем от своего старшего сына, Портиоса. Когда отсутствие девушки обнаружилось, именно Портиос объяснил отцу, что она решила последовать за другом детства – Танисом Полуэльфом. Свалившееся несчастье буквально подкосило Беседующего. Да как она отважилась на такое? Как посмела опозорить их род? Принцесса, бросившаяся следом за незаконнорожденным полукровкой!..
      Солнце в небе померкло для убитого горем отца. Лишь необходимость и далее блюсти свой народ еще придавала ему силы. Но наступали минуты, когда он спрашивал себя – зачем?.. Не отойти ли от дел, не препоручить ли трон старшему сыну?.. Портиос и так уже управлял практически всем. В надлежащих случаях он почтительно спрашивал родительского совета, но чаще всего принимал решения сам. Юный вельможа, серьезный не по годам, обещал стать отменным правителем – хотя кое-кто и считал, что в отношениях с Каганести и Сильванести ему не мешало бы держаться помягче.
      Того же мнения держался и сам правитель – и вот, собственно, почему он до сих пор не спешил передавать Портиосу бразды. Иногда он пытался объяснить наследнику, что выдержка и терпение одержали больше побед, нежели угрозы и бряцание оружием. Портиос, однако, полагал, что его отец был попросту слишком сентиментален и мягок. Какая уж тут выдержка, если Сильванести, закосневшие в своей кастовой спеси, едва признавали Квалинести за эльфов, а Диковатых и вовсе считали низшей подрасой – вроде того как овражные гномы считались низшей разновидностью гномов. Отцу Портиос, конечно, этого не говорил, но про себя полагал, что кровопролития избежать не удастся.
      А на другой стороне Тон-Цалариана таких же точно взглядов придерживался холодно-высокомерный вельможа по имени Квинат – если верить слухам, жених принцессы Эльханы Звездный Ветер. Ему было поручено возглавлять народ Сильванести, пока она не вернется, и это им с Портиосом выпало делить остров между двумя враждующими племенами. Причем о третьем народе они при этом даже не вспомнили.
      Диковатым Эльфам лишь снисходительно объявили о новых границах – так собаке объявляют о том, что на кухню вход ей заказан. Каганести, и без того известные вспыльчивым нравом, справедливо возмутились: ведь это их землю делили и перекраивали пришельцы. И так уже охота делалась скудной; беглецы, которым тоже нужно было кормиться, во множестве истребляли зверей, от которых веками зависели Каганести… Так что Лорана нисколько не преувеличивала, говоря, что Река Мертвых в любой миг могла окраситься кровью и самым трагическим образом переменить свое имя.
      Поселение Квалинести постепенно превращалось в воинский лагерь. С горечью наблюдал за этим правитель, но бед и несчастий, обрушившихся на него, было уже столько, что он почти перестал что-либо чувствовать. Все реже выходил он из своей хижины, предоставляя Портиосу все больше свободы…
      В тот день, когда наши герои прибыли в селение, называвшееся Квалин-Мори, Беседующий поднялся рано. Он всегда вставал рано. И не потому, что его ждало множество дел, – просто, мучимый бессонницей, он и так уже провел большую часть ночи, глядя в потолок. Он занимался тем, что делал заметки к предстоявшей встрече с Главами Семейств – весьма неблагодарное занятие, ибо Главы Семейств были способны лишь жаловаться… И в это время снаружи поднялся какой-то шум.