Питер Стайлс - Исчезнувший сенатор

Питер лежал не шевелясь, пытаясь понять, почему у него так бьется сердце, почему он вдруг почувствовал, как у него встали дыбом волосы на затылке. Может, ночной кошмар, который забылся раньше, чем он смог припомнить его?

Затем он увидел его воочию — темная фигура, стоящая в дверном проеме спальни. Питер с трудом удержался, чтобы не вскрикнуть. Он напрягся, чтобы глаза привыкли к полумраку, а тень обрела бы какие-то реальные очертания.

По глазам резанула огненная вспышка, и его оглушил звук выстрела. Пуля вошла в изголовье в кровати, в дюйме от головы. Запутавшись в простыне, Питер скатился с кровати. Раздался еще один выстрел — третий, четвертый, пятый. Он почувствовал обжигающую боль в правом боку. Сухо щелкнул курок — обойма опустела.

И тут кто-то, громко выкрикивая его имя, заколотил в дверь квартиры. Тень из дверного проема скользнула во двор и расстаяла. Питер чувствовал, как кровь из раны на боку струится по бедру.

— Стайлс! Ради Бога, Стайлс, с вами все в порядке?

Глава 3

Голос за дверью был знакомым, но все же Питер не мог опознать его. Он лежал на полу у кровати, в скомканных простынях, стараясь восстановить дыхание. Бок саднило острой, режущей болью.

В холле здания послышались приглушенные голоса, и стук в дверь тут же прекратился. Питер перебрался на другую сторону комнаты, куда он кинул алюминиевый протез. Он успел пристегнуть его и натянуть брюки со спортивной рубашкой.

Дверь опять затряслась под ударами.

— Стайлс! Ну же, парень, отзовись!

Питер направился к выходу из спальни — как раз в этот момент он увидел в проеме французских дверей, что вели во двор, силуэт чьей-то фигуры на фоне лунного света. Он в буквальном смысле слова нырнул за высокую спинку кресла-качалки.

— Спокойней, парень. Спокойней! — произнес голос. — Черт возьми, где тут у тебя выключатель? Я из твоей команды, парень.

— Кто ты? — Питер с трудом узнал собственный голос.

— Друг Рокки, — ответил голос. — Тебе лучше впустить его, а то он себе все руки отобьет. Тебе сильно досталось?

Человек наконец нашел выключатель слева от дверей, и комната внезапно озарилась ярким светом. Питер предпочел оставаться за спинкой кресла. Незнакомец, появившийся в высокой стеклянной двери, был черен, очень высок и мускулист; он носил усики, бородку, и на нем были темные очки и бейсбольная шапочка. Облачен он был в ярко-оранжевую рубашку и синие брюки. Уверенная улыбка демонстрировала белизну зубов.

— Слышь, парень, тебе не имеет смысла стоять на месте, если ты не хочешь истечь кровью. Так впустить Рокки?

Питер кивнул. Он так и не мог восстановить дыхание.

Гость пересек комнату, направляясь к входной двери.

— Это я, Рок! — крикнул он, открывая ее.

Рокки Джексон ворвался в дом.

— Он цел? — спросил он своего приятеля. Затем увидел Питера. — Боже милостивый, Стайлс, у тебя тут как в тире. Эй, парень, да ты никак ранен?

Он мгновенно оказался рядом с Питером, поднял его рубашку, которую тот не успел заправить в брюки.

— Всего лишь царапнуло, — сказал Рокки, — но крови с тебя, как со свиньи на бойне. Дюк, притащи-ка полотенца из ванной. — Темные очки уставились в бледное лицо Питера. — Так что тут за чертовщина?

— Я спал, — стал рассказывать Питер. — Проснулся оттого, что волосы встали дыбом. Подумал было, что приснился кошмар, и тут увидел в дверях какую-то фигуру. Прежде чем успел пошевелиться или вымолвить хоть слово, в меня выстрелили. Пуля врезалась в спинку кровати, в дюйме от головы. Я скатился с кровати, а он опустошил в меня всю обойму — четыре или пять пуль. Одна из них и задела меня. — Питер коснулся бока и увидел, что его рука стала влажной и красной. Дюк вернулся из ванной с полотенцами. Рокки, мягко и уверенно действуя своими огромными ручищами, наложил ему повязку на рану.

— Лучше вызвать своего врача, если у тебя есть такой, — сказал он. — Черт! Ну и дела. Ты хоть разглядел своего стрелка… так, чтобы его опознать?

— Он… он был всего лишь темным силуэтом в дверях. А я… я пытался сползти с кровати. Если бы вы не спугнули его, он бы перезарядил пистолет и снова открыл огонь. Что ты тут вообще делаешь, Рокки? Но в любом случае — да благословит тебя Бог.

— Дюк, глянь-ка, что там во дворе, — приказал Рокки своему спутнику.

— Там калитка в изгороди, — сообщил Дюк. — Тот тип, должно быть, и пришел и удрал этим путем. — Нагнувшись, он что-то подобрал с ковра. — Гильза. Похоже, 38-го калибра.

— Раз ты ее уже взял, сунь в карман, — посоветовал Рокки. — Остальные оставь для копов. А ты садись, Стайлс.

Он помог Питеру устроиться к кресле.

— У меня есть для тебя кое-какие новости. Так и думал, что найду тебя здесь. Только собрался постучать в дверь, как началась стрельба.

— Новости?

— О твоих друзьях — Ллойдах и Тиме Салливане. С ними пока все в порядке, — сказал Джексон. — Мне сообщил человек, который в курсе дела. Но все непросто, приятель, очень непросто.

— Что ты имеешь в виду?

— Кое-кто очень разгневан этой игрой с заложниками. Они считают, что здесь надо действовать — око за око. Селлерс мертв — значит, и мы должны кого-то прикончить, чтобы посчитаться за него. Пока их придерживают сверху, но они близки к истерике. И кто-то из них может слететь с катушек. Вардон должен быть отпущен. — У Джексона дернулся уголок рта. — Тебе известно, что я думаю по этому поводу, так что ты знаешь, что я не сомневаюсь — он появится. Ты что-нибудь придумал?

— Пытаюсь действовать, — сказал Питер, — но толком так ничего и не раскопал.

— Считаешь, что ничего нет?

— Ну, я заставил Бача заняться поисками оружия и арендованной машины, но никаких весомых свидетельств раздобыть мне не удалось.

— Так кто же палил в тебя сегодня? Или ты ведешь какую-то частную войну, которая не имеет отношения к Вардону?

Питер уставился на Рокки Джексона.

— Похитителям, если они в самом деле существуют, ты нужен живым и здоровым, чтобы помочь им договориться, — сказал Джексон. — Вардон же, если он узнает, что ты расколол его, постарается как можно скорее прикончить тебя. Послушай, дружок, если ты не против, я исчезаю. Возможно, кто-то еще слышал стрельбу и вызвал копов. Я не хочу сидеть тут и дожидаться, когда они завалятся. Не стоит облегчать им жизнь — вот что я всегда говорю.

— Я перед тобой в долгу, — сказал Питер.

У Джексона посуровело лицо.

— Ты расплатишься со мной, если разберешься с Вардоном. Мои друзья в тюрьме нуждаются в такой помощи. Как и твоя миссис Ллойд. Увидимся. — Джексон улыбнулся. — Но пока тебе лучше спать с открытыми глазами.

Они выскользнули на задний двор и исчезли. Через несколько секунд у дверей Питера оказались двое патрульных, за спинами которых с обеспокоенными лицами топтались жилец с верхнего этажа и его жена.

— Мы слышали какую-то стрельбу, мистер Стайлс, — сказал муж. — Мы с женой не придумали ничего иного, как позвонить в полицию. Хочу надеяться, что мы поступили правильно.

— Примите мою благодарность, — улыбнулся Питер. — Надеюсь, вы когда-нибудь позволите угостить вас выпивкой.

Странный город Нью-Йорк: годами живешь в одном доме с людьми и понятия о них не имеешь. Питер даже не знал фамилии соседей. Они же знали его лишь потому, что он был в некотором роде знаменитостью.

Патрульные все сделали в лучшем виде. Они сообщили, что уже передали информацию дежурному, который дал им указание сразу же после осмотра места происшествия связаться с инспектором Бачем. Юный сержант знал, что тут за углом живет врач, и сразу же позвонил ему. В курсе дела был и отдел расследования убийств. Валялись гильзы; в изголовье кровати, в стенах и в полу были пулевые отверстия.

Находясь в центре суеты, которая все усиливалась, Питер все же старался припомнить какие-то узнаваемые черты того силуэта, который вырос на пороге его спальни. Кто же открыл по нему огонь? Но все произошло так стремительно, к тому же он едва успел очнуться от крепкого сна. В памяти ничего не всплывало, кроме расплывчатого очертания человека, который, передвигаясь по комнате, обдавал его огнем. Кто это мог быть? Джексон спросил, нет ли чего-нибудь такого в его личной жизни, что сможет объяснить это нападение. Не было ровным счетом ничего. Неужто какие-то идиоты типа тех обладателей касок, что захватили Лауру и Бобби, решили посчитаться с ним потому, что он друг Джереми Ллойда? Очень сомнительно. Конечно, Вардон захотел бы его прикончить, знай он, к каким выводам Питер пришел, но откуда Вардону их знать? Может, Закари проболтался? Знает ли он, как связаться с Вардоном? Бернштейн, детектив? Если Крамер нашел его и рассказал, что Питер пытается найти тайное убежище Вардона… и если Бернштейн в самом деле, как утверждает Закари, человек Вардона… Нет ли утечки в структурах Бача? Вот Фрэнк Девери даже своей матери словом не обмолвился бы!

Когда появился Бач, взволнованный и злой оттого, что его попытка хоть немного отдохнуть была неожиданно прервана, стало ясно, что он придерживается другой теории. Врач пришел и, наложив тугую повязку на рану Питера и остановив кровотечение, удалился. Убойный отдел уже вовсю работал, собирая гильзы, выковыривая пули и спешно отсылая их в лабораторию.

— Не появись Джексон так кстати, вы бы, скорее всего, уже везли меня в морг, — сказал Питер Бачу. — Я был голым, без протеза; этот подонок мог спокойно перезарядить пистолет и без помех расправиться со мной, не заколоти Джексон в дверь.

— При нем был его телохранитель? — спросил Бач. — Парень по имени Дюк Ричардс?

— Он называл приятеля Дюком, — припомнил Питер.

Бач устало посмотрел на полицейских, которые продолжали обыскивать квартиру и задний двор в поисках каких-нибудь важных следов.

— Вы по уши завязли в этой истории, Стайлс, — сказал он. — Припомните-ка кое-какие факты. Скорее всего, Джексон рассказал вам, что он в списке самых опасных преступников, разыскиваемых ФБР. Разрешите сообщить, что мы можем наложить руки на мистера Джексона в любую минуту, стоит только захотеть. Но, по крайней мере, пока мы не изъявляли такого намерения, ибо считаем, что, несмотря на всю свою воинственную риторику, он не лишен сообразительности и здравомыслия, которые и заставляют его вести себя пристойно. Но теперь я начинаю задумываться.

— О чем именно?

— Одиннадцать из заключенных, перечисленных в списке похитителей, — черные, — сказал Бач. — Все они были осуждены за довольно серьезные преступления насильственного характера. Ни у кого из этих одиннадцати не было надежд получить условно-досрочное освобождение или попасть под какую-то амнистию. Они бы выиграли больше всех, если бы им удалось оказаться на свободе. Скорее всего, на похищение могли пойти именно их друзья. Джексон входит в число их друзей.

— Но…

— Поэтому Джексон в курсе дела, что вас выбрали посредником. Ему ли не знать, поскольку он один из них; возможно, он и посоветовал обратиться к вам. Затем он попытался убедить вас, что никакого похищения не было и в помине. И что главный злодей в этой драме — сам сенатор Вардон.

— И затем попытался убить меня? — Питер усмехнулся.

— Не знаю — возможно, — сказал Бач. — Что вы знаете о Дюке Ричардсе?

— Ничего.

— Он бывший морской пехотинец; ветеран войны во Вьетнаме. Специалист по ручному огнестрельному оружию. Он с сорока ярдов может отстрелить вам кончик сигареты. После двух лет службы его выгнали из армии, он был признан виновным в том, что имел отношение к серьезной истории с наркотиками.

— Ну и?..

— Ну и когда вы в первый раз увидели его?

— Пока Джексон барабанил в дверь, он появился с заднего двора.

— То есть с той стороны, откуда появился и куда скрылся ваш стрелок, не так ли?

Питер прищурился:

— Вы хотите сказать, что человеком, который стрелял в меня, был именно Дюк Ричардс?

— Думаю, что да, — кивнул Бач.

— Но если он так хорошо управляется с оружием, почему я остался в живых?

— То есть вы придерживаетесь своей точки зрения, что за всем этим стоит Вардон?

— Да, именно.

— И вас убедили события этого вечера? — хмыкнул Бач. — Но Дюк Ричардс действительно большой мастер — он может промазать в вас так, что не возникнет никаких подозрений.

— Да меня, черт возьми, чуть не продырявили! — возмутился Питер, коснувшись повязки на ране.

— Сигарета с сорока ярдов, — напомнил Бач. — И вы же не будете спорить, что получили самую настоящую рану?

Питер уставился на Бача. Пытаясь собрать воедино его слова, он все больше убеждался, что это чушь.

— Вы кое-что упустили из виду, приятель, — сказал он. — Если Рокки Джексон в самом деле участник заговора с целью похищения и именно он назвал меня посредником, чего ради ему тратить время, убеждая меня, что никакого похищения не было?

— Проще простого. Он старался убедить вас, чтобы вы в свою очередь убедили меня: никакого похищения не было. Сбить со следа — ключ ко многим успешным преступлениям.

Из холла появился один из людей Бача:

— Мисс Блейдс спрашивает мистера Стайлса.

Бач вопросительно уставился на Питера.

— Девчонка, которая работает в Портовой комиссии, — объяснил тот. — Может, у нее есть какие-то новости о Ллойдах.

Очутившись в комнате, Джанет прямиком направилась к Питеру, который сидел в большом кресле. Она опустилась перед ним на колени, и, когда взяла его за руки, Питер почувствовал, какие у нее теплые ладошки.

— Тебя серьезно ранило? — спросила она. За дымчатыми янтарными стеклами старомодных очков Питер видел ее обеспокоенные глаза. Джанет вскинула голову, чтобы отбросить прядь каштановых волос, упавшую ей на лицо. Она выглядела очень юной, полной искреннего беспокойства. На Бача она не обращала внимания.

— Со мной все в порядке, — сказал Питер. — Просто пострадала мышечная ткань. Как ты узнала?

— От сотрудника ФБР, который поддерживал связь со Тривером. Он… он сказал, что в тебя стреляли. Перепугал меня до смерти, Стайлс.

Он улыбнулся ей:

— Спасибо за беспокойство. Это инспектор Бач из ФБР.

Тот поздоровался.

— Врача вызывали? — спросила Джанет, по-прежнему игнорируя Бача.

— Да. Как я говорил, пострадали только мышцы.

Она встала:

— Тут кто-нибудь догадался сделать тебе кофе или они только задавали тебе вопросы?

— Есть какие-то новости из вашей епархии, мисс Блейдс?

— Наша епархия полна лишь слухов и сплетен, — сказала Джанет. — Один из слухов гласит, что за смерть Селлерса придется сурово заплатить Тиму Салливану и Ллойдам. Есть и другой слух — им не на что рассчитывать, если все будут по-прежнему сидеть себе и поплевывать, дожидаясь, пока пошевелится кто-то другой. Что об этом думают в вашей епархии, инспектор?

— Ничего хорошего. — Он сдержанно улыбнулся Питеру. — Отсюда вы и набрались «женской интуиции»?

Питер кивнул.

— Что ж, вашей подруге будет интересно узнать, до чего основательно вас приперли к стене, — сказал инспектор. Он перевел дыхание. — Я дал указание охранять вашу квартиру со всех сторон. Никуда не выходите без того, чтобы не сообщить моим людям. Лучше вообще никуда не ходите. Если же с вами все-таки надо будет связаться… — Он кивнул Джанет. — Если сможете, не давайте ему много разговаривать. Он был бит, получил огнестрельную рану и за последние двадцать четыре часа практически не присел. Ему надо выспаться, и лучше, чтобы ему никто не мешал.

Питер посмотрел на часы. Близилась полночь.

Копы ушли. Осталась лишь Джанет, которая уже успела приготовить кофе. Что это там Бач имел в виду, когда говорил о женской интуиции? Питер рассказал ей.

Кофе, сдобренный порцией бренди, был выше всяких похвал. Скрестив ноги, она сидела на полу около его кресла и слушала, вытаращив глаза.

— Ну конечно же в этом есть смысл! — заявила она. — Если бы похитители существовали на самом деле, они бы давно связались с тобой. Они просто должны это сделать, не так ли?

Он с благодарностью посмотрел на нее и вдруг почувствовал, что его одолевает страшная усталость.

— Слушай, — сказал он, — тебе бы лучше пойти домой. Я собираюсь немного поспать, или у меня не будет сил пошевелиться, что бы там ни происходило дальше.

— Никуда я не пойду, — замотала головой Джанет. — Ты спи. Я буду на подхвате — вдруг позвонит телефон или кто-то заявится.

— Я просто лягу спать, — сказал он. — Тебе нет никакой необходимости торчать здесь.

— Не спорь, — нахмурилась Джанет.

Пошатываясь, он добрался до спальни и рухнул на постель. Джанет успела отвернуть простыню и тотчас накинула ее на Питера. Проваливаясь в забытье, он успел увидеть ее улыбку.

Ему показалось, что прошла целая вечность прежде, чем он открыл глаза. Сквозь окна сочился дневной свет. Он с наслаждением потянулся и сразу же понял, что произошли две вещи. Во-первых, алюминиевый протез больше не был пристегнут к культе правой ноги, а во-вторых — кто-то лежал рядом с ним.

Он свесился с постели и на расстоянии вытянутой руки увидел алюминиевую конструкцию. Повернув голову, он увидел Джанет. Одну руку она раскованно закинула за голову. Бабушкиных очков на лице не было. Питер заметил, что они лежат на прикроватном столике. Улыбаясь, она приблизила к нему лицо.

— С возвращением, — сказала Джанет.

У Питера пересохло во рту. Его окатила волна привычного бессмысленного стыда.

— Ты… ты сняла… мой…

— Дорогой Стайлс, — сказала она. — Во сне ты безостановочно бормотал и тянулся к нему.

Питер отвернулся.

— Не будь идиотом, — насупилась Джанет. Она села. — Кофе? В холодильнике есть фруктовый сок. — Теперь она уже стояла. — Ты не слышал, как звонит телефон?

— Телефон?

— Я подняла трубку после первого же звонка. Это оказался твой друг Бач. У него была для тебя кое-какая информация, но он попросил не беспокоить тебя.

— Да?

— Он попросил передать тебе, что, во-первых, лицензии или разрешения на оружие Вардону не выдавалось. Что сотрудники сенатора никогда не видели в офисе ничего подобного и у них нет оснований считать, что таковое оружие существует. Я не сомневалась, что это тебе надо сообщить первым делом.

— И дальше?

— Бач сказал, что после того, как ты переваришь первый факт, я должна сообщить тебе, что пули, которые прошлой ночью чуть не попали в тебя, были выпущены из того же оружия, из которого был убит Сэмюэл Селлерс. Баллистики каким-то образом это установили.

Наклонившись, она подсунула руку Питеру под плечо и, улыбаясь, приподняла его в полусидячее положение. Затем поцеловала. Это не был легкий братский поцелуй. В нем был аромат весенних цветов.

— Тебе бы лучше телеграфировать своей жене, чтобы она скорей возвращалась из Пакистана, — сказала Джанет, — или я не обещаю, что не вторгнусь на ее территорию. — Все так же улыбаясь, она на шаг отступила от него. — Так что пристегивай свою дурацкую ногу, пока я готовлю тебе завтрак.

Когда она вышла, Питер откинул простыню, свесился с кровати и подтянул к себе протез. Если не считать пролежня на левом боку, чувствовал он себя куда лучше, чем до того, как отправился спать. В ванной он побрился и надел чистую рубашку, кинув старую, испачканную кровью, в корзинку для грязного белья. До него донесся запах кофе. Питер понял, что зверски голоден. Он не мог припомнить, когда ел в последний раз.

Но он не мог забыть, что Лаура, маленький Бобби и Тим Салливан все еще балансируют на краю пропасти. Джанет принесла из кухоньки яичницу, тосты и кофе и заставила его поесть. На маленьком столике в алькове уже стоял апельсиновый сок. Как давно ему не делали завтрака. За второй чашкой кофе, затянувшись первой сигаретой за день, Питер посвятил Джанет в подробности своих последних встреч — с Франсин Келлер и Закари. Пока он рассказывал, зазвонил телефон. Он посмотрел на часы. Около семи. У него напряглись мышцы, когда он снял трубку.

— Мистер Стайлс? — спросил незнакомый мужской голос.

— Да.

— Меня зовут Бернштейн. Морис Бернштейн.

— Да, мистер Бернштейн. — Питер увидел, что Джанет расслабилась и вернулась к своему кофе.

— Мне только что звонил Уоллес Крамер, адвокат Ллойда, — сообщил Бернштейн. — Он сказал, что вчера вы весь день искали меня.

— Искал.

— Можете верить или нет, но я вчера весь день с двумя друзьями рыбачил на Монтауке. Весь день мы не слушали никаких новостей, вплоть до позднего вечера. Едва только я их услышал, то сел на первый же поезд и вернулся в город.

— К происходящим событиям имеет отношение куча ваших клиентов, — сказал Питер.

— В частности, мистер Крамер, — уточнил Бернштейн. — Я сразу понял, что он, скорее всего, ищет меня. У меня целое досье на сенатора. Слышал я и о миссис Ллойд. Не сомневаюсь, мистер Крамер очень расстроен.

— Эдвард Закари рассказал мне, что вы работали и на сенатора, и на Сэма Селлерса.

Бернштейн замолчал, слышно было, как он дышит в трубку.

— Где мы можем поговорить, мистер Стайлс?

— Я бы предложил вам приехать сюда.

— Буду через пятнадцать минут, — сказал Бернштейн и отключился.

— Частный детектив, который работает на всех без разбора, — объяснил Питер, возвращаясь к Джанет за столик.

Она налила ему чашку свежего кофе и нахмурилась.

— Ты окончательно проснулся, Питер?

— Конечно. А что?

— Твой приятель Бач очень беспокоится о тебе. Тот тип, что ночью стрелял в тебя, вооружен и шутить явно не собирается. Они намерены застрелить тебя. Тебе досталась просто захватывающая роль.

— Мне пришлось согласиться.

— Ты хоть понимаешь, что, скорее всего, они сделают еще одну попытку? — Она говорила резко и жестко.

— Это не имеет никакого смысла, — сказал он. — То есть уже поздно. Все что я знаю, знают и Бач, и ты, и Фрэнк Девери, а также Рокки Джексон и Франсин Келлер, которой я тоже изложил свою теорию. Так что, милая, если даже устранить меня, толку от этого не будет. Даже напротив — все остальные поймут, что я был прав.

— Так объяви об этом по радио! — предложила Джанет. — Может, кому-то это еще неизвестно. Вынеси все это на публику, чтобы приятель, который стрелял в тебя прошлой ночью, понял, что нет смысла охотиться за тобой.

— Он не вернется, — сказал Питер. — Слишком поздно. Он, конечно, понял, что я все выложил тем, до кого ему не дотянуться. И если, убив меня, он надеялся покончить с моей теорией, то сейчас он не может не понимать — случись что со мной, ее подхватят остальные. У него была возможность замести следы, но он ее упустил.

— Тебе остается надеяться на это. — Джанет потянулась за сигаретой. — Вчера ты сказал, что мне стоит писать детективы. Может, я и в самом деле начиталась такой литературы? Питер, не упустил ли ты в своем повествовании каких-то фактов, о которых не упоминал ни мне, ни Бачу, ни остальным, потому что счел их несущественными, хотя они могут быть чертовски важны?

Питер улыбнулся:

— Ты думаешь, я знаю нечто, но не знаю, что именно, и посему не говорил об этом. Так?

— Да, так. Ну и?..

Питер покачал головой:

— Ты все знаешь в таком же объеме, как и я. — Но все же он задумался. Может, в самом деле что-то ему рассказали и Закари, и Франсин Келлер, а он отбросил эти детали в сторону, как неважные.

— У твоей мисс Келлер еще тот характер, — сказала Джанет. — Надо быть настоящей мазохисткой, чтобы спать с мужиком десять лет, получить от него пинок под зад, уступить свое место десятку девиц — и продолжать оставаться его преданной рабыней.

— Сначала она лелеяла надежды, что он захочет ее вернуть, — проговорил Питер.

— И продолжала надеяться все десять лет? Фу!

Питер ухмыльнулся:

— А что бы ты сделала на ее месте, если бы через десять лет тебя заменили кучей симпатичных курочек?

— Для начала я бы нарожала ему пяток ребят. Я очень плодовита. А если бы он попробовал меня выкинуть, то я бы ему сунула двустволку между глаз!

— Для начала Сэм Селлерс не доверил бы такой вечно беременной особе должность домоправительницы.

— Можешь мне поверить, с такой особой он бы и пикнуть не посмел, — засмеялась Джанет. — И еще получил бы репутацию хама и грубияна!

Морис Бернштейн оказался точен. Его внешний вид не мог не вызвать удивления. Частный детектив не имел ничего общего ни с Хэмфри Богартом, ни с Майком Коннорсом. Он был невысок, толст и лыс; у него была такая бледная кожа, что создавалось впечатление, будто он всю жизнь ел крахмалистую пищу. Курил он беспрерывно, и его короткие толстые пальцы были желтыми от никотина. Он носил очки в металлической оправе, за которыми невинно таращились широко расставленные серые глаза. Должно быть, он толковый специалист, подумал Питер, раз уж Крамер выбрал его. И видит Бог, он совершенно не бросается в глаза. Никому и в голову не придет присмотреться к нему, что, скорее всего, помогает в его работе. Похоже, он несколько смутился, встретив Джанет в обществе Питера.

— Сумасшедший день, — сказал он. — Просто невозможно прийти в себя. Но я думаю, что всем, имеющим отношение к этому делу, крепко достается. — У него был мягкий голос, и говорил он так, словно извинялся за что-то.

— К этому делу? — переспросил Питер.

— К похищению. Убийство Селлерса создало пиковое положение. И что теперь делать? — Бернштейн посмотрел на Джанет так, словно ждал от нее ответа.

Питер объяснил, почему она тут оказалась.

— Могу ли я предложить вам кофе, мистер Бернштейн? — спросила девушка.

— Это было бы прекрасно, — согласился он. Он старается быть вежливым, подумал Питер, с этой незнакомой женщиной. Бернштейн отпустил Джанет легкий поклон. Когда она исчезла на кухне, детектив повернулся к Питеру:

— Я обратил внимание на ваши слова — относительно моей работы на сенатора Вардона и Сэма Селлерса в дополнение к заданиям мистера Крамера.

— А вы… вы в самом деле?

Бернштейн кинул в рот очередную сигарету и с ловкостью фокусника прикурил ее.

— И да, и нет. — Он пожал плечами. — То есть я хочу сказать, что, будь вы врачом, вы же не отказались бы от больного лишь потому, что он деловой конкурент какого-то другого пациента.

— Своеобразная этика, должен признаться, — усмехнулся Питер.

— Вы так думаете? — прищурился Бернштейн. Он присосался к сигарете с такой жадностью, словно это была кислородная подушка. — Я работаю на Уоллеса Крамера около пятнадцати лет. Один из моих лучших клиентов. — Он выпустил клуб дыма. — Первым обратился к моим услугам. Расплачивается как с сотрудником.

— Он же и рекомендовал вас другим, — сказал Питер.

— Над делом Ллойда я работал для него и до процесса, и после.

— Старались что-то выяснить о сенаторе Вардоне?

— Старался найти доказательства, что Вардон подделал свидетельства, которыми потопил Ллойда.

— В то же время вы работали и на Вардона?

— А вы знаете лучший способ что-то разузнать о человеке? — моргнул он серыми глазами за стеклами очков.

— И кроме того, еще и на Селлерса?

Бернштейн кивнул:

— Он был моим постоянным клиентом. Из года в год я выполнял его странные задания. Кто с кем спит; кто кому и за что платит. И все такое. Все, что он использовал в своей колонке. После приговора Джереми Ллойду Селлерс явился в Нью-Йорк для встречи со мной. Узнав, что ему надо, я удивился.

— Собрать как можно больше грязи на сенатора Вардона?

Бернштейн в очередной раз затянулся сигаретой:

— Ага. А судя по тому, как они общались во время процесса, они были друзьями. Селлерс так и трясся от нетерпения. Было совершенно ясно, что Вардон держал его мертвой хваткой, заставив опровергнуть все обвинения в свой адрес. Селлерс же, образно говоря, хотел взять Вардона в такой же оборот. Я объяснил ему, что веду такое же расследование для Крамера и имею перед ним определенные обязательства.

— И Крамер, и я, — сказал он, — мы оба хотим одного и того же. Вы не нанесете ему урона, если будете сообщать мне то, что удастся узнать. Мы оба хотим сломать Вардону хребет.

— Я рассказал мистеру Крамеру о предложении Селлерса, и он был не против, чтобы я получал дополнительный гонорар. Он прикинул, что от Селлерса можно получить сведения, которые иным способом было бы трудно раскопать.

— Кроме того, вы одновременно работали и на сенатора?

— Не совсем так. То есть Вардон появился на сцене несколько позже. Явившись ко мне, он заявил, что ему известно, что я работаю на Селлерса. Он предложил мне приличную сумму за то, что я буду передавать ему всю информацию, предназначенную для Селлерса, — до того, как тот ее получит.

— И вы согласились?

— Не совсем так, — замялся Бернштейн. — Я сказал ему, что если найду нечто, способное в самом деле причинить ему неприятности, то обговорю с ним эту ситуацию. Он засмеялся и ответил, что в таком случае это будет что-то из ряда вон выходящее. Типа — что он спит с премьер-министром Израиля, иначе не стоит и платить. Но, если он признает, что мне удалось разузнать что-то действительно важное, я буду обеспечен на всю жизнь. Я осведомился, может ли он хотя бы намекнуть, каких моих изысканий он опасается. Продолжая смеяться, он сказал, что не собирается вооружать знаниями потенциальных шантажистов. И у меня создалось впечатление, что данные, которые он имел на Селлерса и которые заставили того изменить подход к делу Ллойда, были действительно взрывоопасными. Плюс к этому я понял, что на Вардона имеется столь же горячая информация, а может, еще горячее.

— То есть вы одновременно жонглировали тремя шариками?

— Первым делом я работал на Крамера и лишь затем — на Селлерса. Делал одну и ту же работу, и каждый из них знал, что я работаю на другого. Для Вардона же я лишь изображал видимость деятельности.

— Но если бы вы наткнулись на ту самую информацию типа «тепло-горячо-горячее», вам бы пришлось серьезно разбираться с ним.

Бернштейн пожал плечами:

— Ради него я не стал бы покрывать преступление.

— Питер, — окликнула его из кухни Джанет, — покажи, где у тебя новая банка с кофе.