Палач (№24) - Канадский заговор

Он слабо улыбнулся, завел машину и тихо пробормотал:

— Разумеется, пока ты еще ребенок, подобные решения даются проще.

— Поехали. Ведь вы хотите немедленно увидеть секретный вход?

— Безусловно.

— Тогда поезжайте в сторону реки. Через двадцать метров остановитесь. Мы спустимся в канализацию.

— Логично, — согласился Болан.

— Я тоже так думаю, — бросила девушка.

Болан понял, что это уже не комедия. Глаза у девушки метали молнии.

— Я знаю, мистер Болан, вы одержали множество побед над мафией. Но если вы нас предадите, вы узнаете, что такое настоящая война.

Болан не нашелся, что ответить.

Он ей верил.

Глава 15

Старый отель построили задолго до того, как появилась общая система центрального отопления и вентиляции помещений. Новые хозяева взялись за модернизацию здания в начале 50-х годов. Для этого они обратились в компанию, во главе которой стоял отец Бетси. Накануне Олимпийских игр 1976 года они вновь воспользовались его помощью.

В конструктивные подробности устройства вентиляционной сети девушка наотрез отказалась посвящать Болана. Причину своего отказа она также не пожелала объяснять. После долгих уговоров она раздраженно заявила:

— Довольно! Мой отец ничего не знает об этом. И мафиози ничего не известно. Это наша сеть, и монтировали ее мы. Не спрашивайте меня больше об этом.

Болану так и не удалось ничего выяснить, кто же были эти таинственные «мы». Впрочем, кое-какие предположения у него возникли. По всей видимости, Бетси Гордон была членом СК, возможно, даже одним из ее руководителей.

Они вместе изучили планы, оставленные Лео Таррином в его номере, а девушка по памяти нарисовала общую схему вентиляционной системы.

Как Болан и предполагал, отель представлял собой настоящий улей, в нем оставались даже неоконченные тоннели. Благодаря этой сети, охватывавшей все этажи гостиницы, через нее можно было проникнуть в четверть имеющихся номеров.

Он с уважением взглянул на девушку.

— Черт возьми, как вам такое удалось?

— Есть старая китайская поговорка, — загадочно ответила девушка.

— Какая?

— Вы знаете, что здесь живут пять миллионов квебекских французов?

— Это очень много.

— Конечно. А теперь представьте себе: каждый из них возьмет в руки кирпич. Какой, по-вашему, будет высота построенного здания?

— Так сколько же человек понадобилось для создания такой сети, — в свою очередь поинтересовался Болан.

— Нас много, — отрезала она, подходя к окну.

Она явно не желала распространяться на эту тему. Впрочем, Болан и не настаивал. Он был благодарен ей уже за то, что она сообщила ему все, что посчитала возможным, — столько, сколько ей позволяла верность своему движению. Дальше начиналось предательство. Сама мысль, что у нее могут быть неприятности, заставляла Болана не лезть к ней с ненужными вопросами.

— Моя жизнь в ваших руках, — сказал он.

— Чего ради? — отозвалась она, даже не обернувшись. — Вы только и делаете, что подвергаете себя опасности. По-моему, вы не очень-то дорожите своей жизнью. Похоже, она не имеет для вас большого значения.

— Давайте не будем преувеличивать.

— Иногда я сама задаю себе те же вопросы, — произнесла она с отсутствующим видом.

Болан знал, о чем она говорит. Она намекала на неизбежные сомнения всех тех, кто живет как бы в тени. В конечном счете, между Маком Боланом и Бетси Гордон было очень много общего. Он задумчиво кивнул.

— Совершенно естественно, что вы сомневаетесь в себе, но не нужно при этом переходить грань разумного.

Ее голос звучал едва слышно, когда она прошептала:

— Очень трудно провести четкую границу между добром и злом.

— Это всегда было трудно.

— Мак Болан, ну а что в вас безусловно хорошего?

— Я никогда не задаюсь подобными вопросами, — отчеканил он.

— Может быть, потому, что вы боитесь ответа?

— Нет, ответа я не боюсь. В конечном счете, ответы никогда не изменяются. В отличие от вопросов.

Бетси повернулась к нему лицом. Со скрещенными на груди руками и сверкающими глазами она возразила:

— Я вас не понимаю.

— Вы никогда меня не понимали, моя милая.

— Я пыталась. Я все время пыталась понять вас.

Болан вздохнул.

— И тем не менее, всякий раз, глядя на меня, вы видите во мне лишь себя.

— Возможно, — согласилась Бетси Гордон.

— И это вам не нравится, так?

— Я пыталась это выяснить.

— Порой очень страшно смотреть на собственное отражение, — заметил Болан. — Левая рука похожа на правую, особенно если обе они выполняют одну и ту же работу. Тяжело видеть себя в ком-то еще. Вас тяготит, что я проливаю много крови?

— Да.

— И вы спрашиваете себя: «Неужели и я стану такой, как он?» Вас волнует именно этот вопрос. Вопрос, но не ответ. Поскольку ответа вы пока не знаете. Не правда ли?

Она уже готова была сказать «нет», но ни единого звука не сорвалось с ее губ. Чуть помолчав, Болан неожиданно спросил:

— Какое у вас вооружение?

— Очень эффективное.

— И все участники движения полны решимости бороться до победного конца?

— Совершенно верно.

— Линкольн ответил на этот вопрос еще за сотню лет до вашего рождения. Он сказал: пятясь задом, революцию никогда не совершить. Неужто вы станете такой, как я? Вполне вероятно, если проживете достаточно долго. Сможете ли вы провести границу между добром и злом? Не исключено, если только не умрете слишком юной.

— Это ужасно.

— Война тоже ужасна, — пожал плечами Болан.

— Я хотела у вас спросить... Мне никогда не доводилось задавать такой вопрос профессионалу. Вас тяготит то, что вы делаете?

— Вы хотите сказать, бесконечные убийства?

— Вы разрабатываете очередной смертоносный план, но это вызывает у вас эмоций ничуть не больше, чем у компьютера. Но ведь вы готовите совсем не ту войну, какой ее принято представлять. Не слышно боя барабанов и звуков труб, зовущих к атаке. Не видно флага, трепещущего на ветру. Вы холодно и целеустремленно готовите убийства сотен людей. Это вас не тяготит?

Болан закурил, стараясь не встречаться с девушкой взглядом. Разумеется, все это его тяготило, но он должен был выполнить свой долг.

— Вы словно описываете атаку легкой кавалерийской бригады, — криво усмехнулся он. — Ею командовал маршал Боске. Вы знаете, что он сказал?

— Вероятно, что-то весьма созвучное нашему разговору.

— И да, и нет. Боске сказал: «Это прекрасно, но это не война». Итак, моя милая, что такое, по-вашему, война?

— Меня интересует революция, а не война. Прекратите отчитывать меня, точно школьницу. Я не нуждаюсь в...

— Вам не нравятся ответы, верно? Вы предпочитаете вопросы. Можно задавать себе вопросы всю жизнь, но так и не получить на них ни одного ответа. Посмотрите на меня, Бетси. Вот оно, решение. Это...

— Мне нужно идти.

— Вы правы. Спасибо за помощь, Бетси. Забудем наставления. Вы сами отыщете ответы. В свое время.

Подойдя к фальшивой стене, Бетси Гордон улыбнулась и посмотрела на Болана.

— И все-таки я буду задавать себе вопросы, — сказала она вдруг мягким, совершенно детским голосом.

Болан подождал, пока стена не вернулась на прежнее место, и с грустью вздохнул:

— Увы!

* * *

Лео Таррин вошел в номер, когда Болан кончал изучать план гостиницы.

— Я вижу, ты нашел мою маленькую посылку, — хмыкнул Таррин.

— Да. Спасибо, Лео. Полюбуйся на это восьмое чудо света.

Таррин приблизился к нему и долго всматривался в план, покусывая кончик сигары.

Между тем Болан давал пояснения к рисункам.

— Вот вертикальный колодец, ведущий из подвала на крышу. Доступ к нему — через канализационную систему. Там можно спрятать оружие, а продукты брать в самом отеле.

Проведя по плану рукой, он добавил:

— Это как дерево, Лео. Наверху ствол, а корни — под землей.

— И для чего это нужно? — поинтересовался Таррин.

— Для революции.

— Значит, действительно идут какие-то скрытые процессы?

— Похоже на то. Шебле передал в Оттаву свой официальный отчет?

— В Оттаве уверяют, что да, но не называют ни одной детали. Ничего. Разумеется, мы навели справки. Состоялось закрытое заседание кабинета министров. Оно началось этим вечером. Время совпадает с моментом подачи отчета Шебле.

— Что ж, — произнес Болан. — Но это может плохо кончиться. Похоже, кто-то очень крупно просчитался. Надеюсь, что не я.

— Ты встречался с Шебле?

Болан коротко кивнул.

— Встреча почти ничего не дала, Лео. Я никак не могу составить о нем однозначное мнение. Шебле уже так давно контактирует с обоими противоборствующими лагерями, что, кажется, сам забыл, на чьей он стороне.

— Смотри-ка, — весело отреагировал Таррин. — Это применимо и ко мне.

— Видишь, как это удобно, — продолжил Болан. — Допустим, мы познакомились минуту назад. Я знаю, что ты сотрудник ФБР. Но я также знаю, что ты занимаешь высокое положение в мафии. Как узнать, кто ты на самом деле?

— Я понимаю твои затруднения.

— К тому же я даже не знаю в точности, кого представлял Шебле в Буффало. Я хочу сказать, кто его послал.

Болан стукнул по плану кулаком.

— Я раздобыл этот чертеж в доме, где скрывается Шебле. Может быть, в Монреале несколько фронтов освобождения? Если да, то к какому из них примкнул Шебле? Если нет, то кто им помогает готовить мятеж?

Мафия считает, что нашла террористов, которые выполнят за нее всю работу. Но люди, передавшие этот план, ненавидят мафию не меньше меня.

Таррин пожевал сигару и вздохнул.

— Разве это так важно? — спросил он.

— Лео, я предпочитаю знать своего врага в лицо.

— Конечно, но... Ты ведь не можешь выступить против всего мира, сержант. И я не представляю, как ты приступишь к активным действиям, сам не зная, к чему это приведет.

— Меня не это интересует, Лео. Ты же отлично все понимаешь.

— И все же...

— Каждая моя акция приближает меня к смерти. Это непреложный факт, от которого я отталкиваюсь при подготовке очередной операции. Но ответ мне нужен немедленно. И это главное.

— Да, — вздохнул Таррин.

— Кто здесь враг, Лео? Кого я должен уничтожить?

— Я думаю, ты поймешь это, сержант, лишь когда начнешь действовать, — покачал головой его старый друг. — Не раньше.

Совершенно очевидно, что Лео был прав. Но Болан приучил себя с опаской относиться к сиюминутным сюрпризам. Интуиция подсказывала, что пора дать задний ход, отступить, отложить на какое-то время все свои планы.

Однако когда еще представится возможность уничтожить одним ударом такое количество гангстеров! Все крупнейшие руководители преступного мира собрались в этом отеле. Начинается новый раздел мира, дабы проще и удобнее было его впоследствии проглотить. Палач не мог просто повернуться и уйти.

Проведя рукой по плану отеля, он что-то пробормотал.

— Что ты сказал? — встрепенулся Таррин. — Я не расслышал.

Болан улыбнулся.

— Я сказал: «Это прекрасно, но это не война».

— О чем ты?

— Боске.

— Не понимаю.

— Ты не одинок в этом, Лео. Но в том-то и заключается ответ

Глава 16

В полночь по причине временной неисправности в отеле была отключена телефонная связь. Лео Таррин находился в номере на верхнем этаже, где вместе с Ларри Аттика обсуждал детали по обеспечению мер безопасности. «Караван» Болана стоял в одном из гаражей, в двухстах метрах от гостиницы. Вертолет, предоставленный канадскими ВВС, был готов в любую секунду подняться в воздух. В ожидании приказа он находился на расположенной неподалеку вертолетной площадке.

Прямую связь с Вашингтоном, затребованную Боланом, установить не удалось, зато Лео Таррин установил контакт с одним из отделов ФБР в Оттаве, где разместилась группа, в которую входили федеральные агенты двух стран. У Лео был единственный действующий телефон в отеле.

Болан также получил от властей досье на лидеров и наиболее активных участников движения «Свободный Квебек» с описанием их внешности и характеристиками. Собранные материалы позволили ему лучше оценить обстановку, сложившуюся в Монреале.

Итак, Мак Болан был готов к решительным действиям.

Он спустился в гараж, где стоял «караван», и выбрал оружие, которым собирался воспользоваться сегодня ночью. Болан натянул черный комбинезон и надел черного цвета кроссовки, вложил «беретту» в кобуру, укрепленную слева под мышкой, и засунул за пояс «отомаг». В карманах комбинезона поместились стилет, удавки, фонарики и дымовые шашки. Болан также прихватил специальные очки для защиты глаз от дыма и миниатюрный инфракрасный прожектор, который он закрепил на поясе, чтобы руки оставались свободными.

Открыв фальшивую стенку, он проскользнул в вертикальный колодец. На уровне третьего этажа Мак нырнул в горизонтальный тоннель и на четвереньках добрался до номера Кармина Пеллитриа, главы неаполитанской делегации.

Согласно записи в регистрационной книге, Пеллитриа жил в этом номере с двумя телохранителями. По обеим сторонам комнаты располагались смежные номера, которые занимали остальные члены делегации — всего 10 человек. Это была не самая представительная группа, однако она имела большой вес: как-никак Неаполь был колыбелью мафии.

Болан никогда не видел Пеллитриа, но это не играло роли. Он намеревался прикончить всех обитателей этих трех номеров.

Долгое время он оставался в тоннеле, приложив ухо к перегородке и прислушиваясь к тому, что происходило в номере. Когда он выбрался наконец из тоннеля, то уже примерно представлял себе, что его ожидает.

Болан вошел в гостиную. Телевизор работал, однако звук был почти совсем приглушенным. В комнате царил глубокий полумрак — телевизор являлся единственным источником света.

На кушетке в верхней одежде лежал мужчина. Он спал крепким сном. Второй телохранитель сидел в кресле. Сняв обувь, он закинул ноги на стоящий рядом стул. Полуприкрыв глаза, он смотрел старый французский фильм. Слева под мышкой у него висела кобура с пистолетом.

Палач бесшумно приблизился к телезрителю и, накинув тому на шею удавку, резко стянул ее. Глаза у телохранителя полезли из орбит.

Он слабо отбивался, пытаясь избавиться от нейлонового шнура, который все сильнее впивался ему в шею. Последним усилием он слегка приподнялся и тотчас рухнул обратно в кресло. Спящий гангстер даже не шелохнулся. Болан оставил свою жертву и тихонько толкнул дверь, что вела в спальню. Изящный мужчина, которому на вид было лет пятьдесят, сидел в пижаме на кровати и читал газету при свете настольной лампы.

Мужчина оторвал глаза от газеты и спокойно посмотрел на незваного гостя. Он так и не успел отреагировать на внезапное вторжение, не успел даже рта раскрыть, как Болан всадил ему пулю прямо между глаз.

Закрыв дверь, Палач вернулся к спящему на кушетке и проделал ту же операцию, после чего он уверенно шагнул в соседний номер и с порога открыл огонь.

Первая пуля попала в тощего, с крючковатым носом телохранителя, отхлебывавшего из высокого стакана кока-колу со льдом. Вторая пуля досталась невысокому мужчине, который в домашнем халате как раз выходил из ванной. Он попытался сделать шаг назад, но не успел. Еще двое мафиози с внешностью горилл стремительно выбежали из соседней комнаты. Оба были полураздеты, но у каждого под мышкой болталась кобура с оружием. В спешке они мешали друг другу, и на какой-то миг даже показалось, что они вот-вот затеют драку из-за более удобной позиции для стрельбы. Холодный и успокоительный душ им заменили две пули в медной оболочке. В последнюю секунду второй гангстер неловко дернул головой, и пуля разорвала ему горло. Его тело изогнулось дугой и рухнуло на пороге. Громила лежал на спине, плавая в луже собственной крови и издавая страшные свистящие звуки, пока Болан не положил конец его мучениям.

Эта — в несколько миллиметров — ошибка едва не стоила Болану жизни.

Глушитель «беретты», сделанный Боланом, обладал высокой эффективностью. Шум при выстреле походил на глухой, почти неслышный посвист.

Но слившиеся воедино «псст» «беретты» и грохот падающего тела встревожили тех, кто жил по соседству.

Дверь в смежный номер широко распахнулась, и в комнату ворвались четверо мужчин. Кто-то из них что-то прокричал по-итальянски, мафиози тут же рассыпались в стороны и почти одновременно открыли огонь.

Подобный шум совсем не устраивал Палача.

Перезарядить «беретту» не представляло никакой проблемы, поскольку на замену использованной обоймы уходило не больше секунды. Однако инстинкт заставил его выхватить из-за пояса «отомаг».

Первая из его пуль крупного калибра угодила в появившегося у раскрытого окна человека. Она оторвала его от пола и отправила в разверзшуюся за окном бездну.

Второй выстрел пришелся в горло другого мафиози. Он волчком закружился на месте, заливая кровью все вокруг себя.

Еще один гангстер попробовал незаметно проползти за диваном по ковру. И в ту же самую секунду третья пуля влетела ему точно в ухо. Четвертый итальянец нерасчетливо опрокинул кресло, за которым скрывался, и последняя пуля угодила ему прямо между глаз.

Болан вернулся в тоннель. Закрывая за собой фальш-стенку, он слышал крики и громкий топот, доносившиеся из коридора.

На первый удар у него ушло слишком много времени. Выключены телефоны или нет, но через несколько минут весь отель будет поднят на ноги.

Шансов атаковать незаметно уже не оставалось.

Тишины больше не будет.

Мак быстро полез вверх по лестнице, стремясь уйти из опасной зоны.

Теперь перед ним стояла новая задача: ворваться в номер покойного Джо Стаччио и перебить всех, кто там находится.

* * *

Ларри Аттика нервным движением достал из пачки сигарету и заявил:

— Мистер Таррин, мне это не нравится. Странно, что все телефоны отключились почти одновременно.

— Ты давно был в Манхэттене? — спросил Таррин. — Там только и делаешь, что стоишь и ждешь, пока телефон соизволит вновь заработать. Успокойся, Ларри. Они заменят на станции неисправный блок — и порядок. К завтрашнему утру телефон будет работать.

— Все равно мне это не нравится, — упрямо повторил Аттика.

— Нравится тебе или нет, это ничего не меняет, — жестко заметил Таррин. — Нужно принимать положение таким, какое оно есть. Ты расставил своих людей?

Шеф группы из Сиракуз раздавил в пепельнице окурок и тотчас задымил новой сигаретой.

— Да, сэр. Я разделил их на две группы. Первая несет службу четыре часа, а затем отдыхает, в это время дежурит другая группа. На каждом этаже стоят по два человека. Первый занимает пост у лифта, а второй прохаживается по коридору. В холле я выставил десять человек и еще четверых — снаружи, чтобы держали под наблюдением черный ход. Снаружи с каждой стороны дежурит человек, то же самое — на первом этаже и здесь, на крыше. Если этому парню удастся одолеть все кордоны, то он не человек, а оборотень.

— Да, ты правильно расставил часовых, — согласился Таррин.

— Но я еще хочу, чтобы заработал телефон. Если бы я знал, где их достать, я бы все отдал за партию «уоки-токи». Дикость какая-то: я не могу связаться со своими людьми!

Сотто-капо из Питтсфилда усмехнулся и сказал:

— Ларри, ты принял все мыслимые меры предосторожности. Не нервничай. Старейшины из Нью-Йорка узнают о той славной работе, которую ты проделал. Поверь мне.

Аттику буквально распирало от самодовольства, когда он слушал эти лестные для него слова.

— Все так и есть, как вы сказали, мистер Таррин. Нужно было, чтобы кто-то взял руководство на себя. Я очень удручен смертью Джо и всякий раз, как только подумаю, что Джо Стаччио нет с нами, а планета продолжает кружиться, мне хочется рвать на себе волосы. Ведь эта встреча — событие невиданное, событие века. И будет просто ужасно, если кто-то нам помешает.

— Оджи был бы очень рассержен, — поддержал его Таррин. — Но не волнуйся. Он не забудет о том, как вы сомкнули свои ряды и славно держались после смерти Джо. Он по достоинству оценит каждого из вас. Кстати, а где «Малыш» Ал?

Кивком головы Аттика указал в сторону спальни.

— Он с телом Джо. Ал уложил его в ванную со льдом и теперь сидит рядом с ним.

— Это ужасно, — произнес Таррин.

Он встал и подошел к окну.

Смерть всегда ужасна, но ужасен был и мир, где Джо Стаччио занимался своим страшным бизнесом, приведшим его к не менее кошмарному концу. Стаччио принес в мир немало зла и полностью заслужил подобную смерть.

Аттика спросил:

— А что сейчас делает мистер Руджи?

— Он очень занят, — глухо отозвался Таррин. Действительно, в этот момент Руджи был очень занят.

Таррин отвернулся от окна, сделал два шага к кушетке и замер, услышав приглушенные выстрелы. Его взгляд встретился с встревоженным взглядом Аттики. Они вместе поспешили на террасу.

— Что случилось? — крикнул Аттика.

Часовой, стоящий у южного края крыши, обернулся и прокричал в ответ:

— Внизу стреляют. Кто-то только что выпал из окна. С четвертого или пятого этажа.

— Черт возьми! — в отчаянии воскликнул Аттика.

Он бегом вернулся в комнату к своим людям из второй группы, отдыхавшим на кушетках гостиной.

— Половина из вас — на четвертый, половина — на пятый этаж! — скомандовал он. — Смотрите, по кому стреляете, но чуть что, не медлите, разбираться будем после.

Лео Таррин подошел к парапету и встал рядом с часовым, сообщившим о перестрелке. Он осторожно перегнулся через ограду и посмотрел вниз. Стрельба прекратилась. Все произошло так быстро, что можно было спросить, а была ли перестрелка вообще? Однако у Таррина такой вопрос не возникал.

Мистер Руджи был очень занят.

А Лео Таррин испытывал крайнее беспокойство. Он волновался даже больше, чем Ларри Аттика, хотя причины для тревоги у них были разные.

Внизу что-то пошло не так, как ожидалось, раз этот удивительный человек решил рискнуть собой.

— Держись, дружище! — прошептал еле слышно Лео Таррин.

— Что вы сказали, сэр? — спросил стоявший рядом часовой.

Таррин перевел на него тяжелый взгляд. Часовой был молод, очень молод. Почти мальчик. Вероятнее всего, перед ним стоял один из тех сопляков, которые представляли себе жизнь, как смесь из пистолетов, шлюх и денег.

— Я сказал: «Какая собачья жизнь», — проговорил Таррин.

Юноша мило улыбнулся ему и ответил:

— Если бы у меня была хоть одна возможность выстрелить в него, сэр. Я бы об этом не пожалел.

Таррин сдержанно улыбнулся в ответ и вернулся в комнату.

Что верно, то верно. Если этот сумеет подобраться к Болану на расстояние выстрела, он уже не успеет ни о чем пожалеть.

Да, не жизнь была собачьей, сам мир, казалось, одичал и сошел с ума.

Глава 17

Ларри Аттика никогда не думал о смерти. Мысли о ней его вообще не посещали. Но сейчас он пришел в ужас, подумав, что может потерять все. Ведь не каждый день руководителю зональной группы выпадал шанс находиться в обществе с сильными мира сего. То, что должно было произойти в Монреале, казалось посланием самих небес, подарком судьбы которого он ждал всю жизнь.

Только бы правильно воспользоваться представившейся возможностью! Необходимо извлечь из нее максимальную выгоду. Ларри Аттика рассчитывал на многое. Смерть Стаччио влекла за собой неизбежный передел территорий, и Ларри уже воображал себя счастливым обладателем одной из них.

Тем не менее, подспудный страх не покидал его. А если конференция вдруг все-таки сорвется?

Тогда он покинет Монреаль, как побитая собака. А он хотел уехать отсюда героем.

Ему так хотелось быть представленным Оджи Маринелло в качестве «парня, спасшего положение»! Но еще лучше, если бы о нем говорили, как о «парне, прикончившем Болана». Невероятно! Тогда уж — никаких ограничений. Ему были бы открыты пути на самый верх, позволены любые прихоти.

Типам, подобным Фрэнку Руджи, пришлось бы стоять в очереди, чтобы добиться его рукопожатия.

А таким, как «Котик» Лео Таррин, пришлось бы скромно уступать ему место, едва старому Оджи потребуется дельный совет.

Ларри Аттика взобрался бы на вершину пирамиды!

Он готов к такому повороту в собственной судьбе, и если ублюдок Болан вернется в отель, он лично отрежет ему башку!

И все же страх не исчезал. На карту было поставлено чересчур многое. И не этот ли страх гнал его вниз по лестнице с несколькими тщательно отобранными парнями, тогда как большинство преспокойно спускались на лифте?

Он ничего не хотел доверять в руки случая. Он сам проверит, что творится на каждом этаже.

С момента перестрелки прошло не больше двух минут. Джорджи Корона и Сэм Паоли остались вместе с Аттикой и последовали за ним.

Спускаясь по первому лестничному пролету, Ларри изложил им свой план:

— Привлечем на помощь людей с каждого этажа. Они помогут нам. Я останусь у лестницы. Вас будет четверо, и вы пройдете по коридору из конца в конец, стучась во все двери. Не теряйте времени на объяснения. Стучите, лишь бы просто убедиться, что внутри все тихо и спокойно.

— Но некоторые из них не говорят даже по-английски, — возразил Корона, чуть запыхавшись от быстрого бега. — Как же нам...

— Я приказал тебе не терять ни минуты. Если тебе отвечают, не важно как, значит, все в порядке.

Они спустились на 16-й этаж отеля. Подбежали часовые.

— Стучите во все двери! — крикнул Аттика. Он подтолкнул своих парней и грозно повторил: — У нас одна минута. Давайте быстрее.

Четверо мафиози, разделившись на пары, бегом направились к дверям. Каждая группа начала обход с середины коридора, удаляясь друг от друга в противоположные стороны. Они стучали в двери и вопили:

— Проверка безопасности! Отвечайте!

Оставшись посреди коридора, Аттика закурил сигарету и принялся успокаивать людей, ошеломленно выскакивающих из номеров. Он кричал им:

— Все в порядке, возвращайтесь к себе. Это обычная проверка.

Естественно, тотчас возникла проблема взаимопонимания сторон. Перепуганные люди сыпали вопросами на многих языках одновременно. Никто не мог понять, что происходит.

Лысому мужчине, вылетевшему в коридор в банном халате, показалось, будто в отеле пожар. Он обратился по-французски к людям Аттики, но те не поняли ни слова.

— Где пожарная лестница? Где пожарная лестница?

Аттика крикнул ему:

— Все в порядке! Возвращайтесь в свой номер. Это обычная...

Он осекся на полуслове, поскольку одна из дверей вдруг широко распахнулась и оттуда, пятясь задом, появился человек с пистолетом в руке, стрелявший, как сумасшедший, в кого-то, кто оставался в комнате.

Ларри уже сожалел о своем решении. Он лишь поднял ненужную панику, отчего у одного из обитателей отеля произошел натуральный нервный срыв. Внезапно на глазах у всех голова стрелка раскололась, будто ореховая скорлупа, и мозги его размазало по стене. Тело несчастного не успело осесть на пол, как из дверей комнаты вывалился другой труп, у которого на месте носа зияла огромная дыра.

Аттику настолько поразило увиденное, что он не заметил вдруг воцарившейся тишины. Не заметил он и удивительного эффекта, вызванного несколькими выстрелами.

Все стоявшие в коридоре разом выхватили оружие и теперь бестолково размахивали им, как бармен шейкером.

На полу в луже крови лежали два трупа, а 25 или 30 человек тупо взирали на них. Лишь Джорджи Корона и Сэм Паоли оказались на высоте. Они примчались с другого конца коридора, разогнали гостей по комнатам и быстро обеспечили максимально свободное пространство. С момента гибели первого гангстера не прошло еще и пары минут. Наконец Аттика обрел голос и обратился к сбежавшимся часовым:

— Осторожно, парни! Осторожно! Мы кое-что здесь обнаружили.

Клиенты отеля также разобрались в ситуации, и теперь многие из них держали двери своих номеров полуоткрытыми, чтобы лучше следить за ходом событий.

Часовые по этажу приблизились к комнате, где только что произошла бойня, и, соблюдая все меры предосторожности, заглянули внутрь.

— Там на полу еще один, босс! — крикнул кто-то из часовых, обращаясь к Аттике. — Он тоже готов.

Стоя у лестницы, Аттика скомандовал Джорджи и Сэму:

— Бросьте их. Оставайтесь на месте, но в комнату не заходите.

Прошло всего три минуты.

— Это невозможно! — проговорил Корона. — Такая скорость...

— Как видите, возможно, — скрипнул зубами Аттика.

— С четвертого-то этажа — сюда? Но как?

— Не знаю! Но если уж Болан здесь, то нужно, чтобы он остался тут навсегда. Пусть те двое займут соседние комнаты. Все внимание — на окна. Ясно? Если кто-то попытается оттуда выпрыгнуть, стрелять немедленно. Понятно? Ты и Сэм займите место у двери. А я останусь здесь, чтоб прикрывать тылы.

Корона и Паоли испуганно переглянулись и направились к двери.

Двое других часовых разделились и исчезли в соседних комнатах.

Паоли и Корона расположились у двери. Паоли вошел первым, Корона тотчас последовал за ним. В тот же самый момент дверь на другом конце коридора распахнулась, и какой-то предмет, похожий на короткую палку, упал на ковер, мгновенно окутавшийся спиралями черного едкого дыма. Аттика вздрогнул.

Дымовая шашка!

Пытаясь предупредить своих людей, он громко закричал и бросился к лестнице, одновременно спрашивая себя, как этому ублюдку Болану удается быть сразу в нескольких местах.

Ничего удивительного, что за ним закрепилась репутация оборотня.

Ничего удивительного и в том, что от него бегут, испуская крики ужаса, даже люди, прошедшие войну. Все это было слишком невероятно, слишком опасно, слишком попахивало мистикой. С Ларри Аттики разом слетела его спесь.

Людские потери росли с каждой минутой.

Первым попытался выбраться из дымовой завесы Сэм Паоли. Он рванулся было прочь из номера, и тут пуля угодила ему в голову. Удар был настолько силен, что безжизненное тело Сэма пролетело еще несколько метров по ковру. Раздался чуть слышный свистящий звук. Затем еще один, и чей-то ледяной голос с некоторой издевкой произнес: