Мерси Рэйборн (№2) - Красный свет

– Это забота Бренкуса. Он двадцать лет в окружных прокурорах потому, что знает, какие дела сумеет выиграть, а какие безнадежны.

– Шеф, что я упускаю? Что находится у меня прямо перед глазами, а я этого не вижу?

– Не знаю, Мерси. Наверное, тебе следует просто заняться своей работой и найти убийцу.

Мерси развернулась и поехала по Четвертой улице в обратную сторону, снова мимо отеля «Де Анса».

– Не припомню, чтобы Патти была связана с этим местом, – промолвил Брайтон.

– Говорят, она жила здесь, но не работала.

– Видимо, схема проститутка – полицейский – фермер ненадежна, – заметил Брайтон. – Стоит убрать одну сторону из этого треугольника, и он развалится.

– Какая сторона в нем ненадежна?

– Знаешь, я ни разу не слышал, что Бейли была как-то связана с полицейскими. А если Акуна все напутал? Угрожавшие показались ему похожими на полицейских. Его били люди в масках. Так почему они должны быть полицейскими? Вот две слабые стороны, на мой взгляд. Торнтон ничего не добился, связывая Бейли со служителями закона.

– Но слух о полицейских возник через год после смерти Бейли. Дело к тому времени уже никого не волновало.

– Ты хочешь спорить о деталях или раскрыть преступление?

– Раскрыть преступление.

– Тогда подумай о вероятности того, что зря теряешь время. О версии, что Патти Бейли ничего не знала о Хессе Акуне.

– Подумаю. Прошу прощения, сэр. Я все еще спорю с собой об этих подробностях.

Брайтон пристально посмотрел на Мерси, потом долго молчал. Она свернула на Флауэр-стрит.

– С кем ты говорила о деле Бейли, кроме Торнтона?

– С ее сестрой. С Гландисом. Немного с отцом.

– Мелвин спрашивал тебя, был бы он, по-твоему, хорошим шерифом?

– Да.

– А о том, не слишком ли я стар для успешной работы?

– Нет.

«Не в таких словах», – мысленно добавила она.

Брайтон улыбнулся, но вид у него был невеселый. Перенапряжение, подумала Мерси. Слишком много услышал, чтобы переварить за десять минут. Слишком много скверных новостей, например, что одному из его лучших детективов грозит обвинение в убийстве проститутки, которая шантажировала его.

– Говорила ты об этом деле с Макнелли-старшим?

– О каком? Майка или Бейли?

– О любом.

– Нет, – ответила Мерси, решив, что если хочет услышать воспоминания Большого Пата, ей нужно поторопиться.

Шериф, горбясь в своем плаще, уставился в окошко, и Мерси впервые за время службы увидела Брайтона стариком. Она чувствовала его немощность, это вызывало у нее и жалость, и удивление.

Мерси посмотрела на темнеющее небо и задалась вопросом, как эти эмоции ее характеризуют. Подумала о бродячих львах, которые с боем врываются в стаю, немедленно пожирают детенышей и совокупляются с львицами, чтобы основать собственный род.

– Сегодня мне позвонил отец Обри Уиттакер, – сказал Брайтон. – Увидел фотографию дочери в теленовостях. Ее настоящее имя Гейл Уайт, она росла в Бейкерсфилде, в шестнадцать лет удрала из дома. Он не общался с ней три года.

– Как он держался?

– Интересовался ее банковскими счетами.

– Один из этих.

Мерси всегда изумляло и злило то, что многие родственники убитых интересовались прежде всего их финансовым положением.

– Он хочет потребовать тело, заняться организацией похорон. Я записал для тебя его телефон на всякий случай.

Мерси взглянула на здание суда, уверенно входящих и выходящих юристов. Один ее знакомый быстро шагал по тротуару, держа в одной руке сигарету, другую сунув в карман.

– Надеюсь, существует какое-то оправдательное объяснение этому, – произнес Брайтон. – Ради Майка. Ради тебя. Ради управления. Ради своей жалкой шкуры. Останови здесь, дальше я пойду пешком.

* * *

Мерси подъехала к тротуару у здания суда и позвонила Большому Пату Макнелли. Пата не было дома, но она и не рассчитывала его застать. Скорее всего в это время он находился в ресторане «Канкун» на Первой улице. Как и ее отец, Пат был на пенсии, но, в отличие от Кларка, любил выбираться из дома и развлекаться. Мерси въехала на внутреннюю стоянку, высматривая черный «кадиллак» Макнелли. Он занимал два места.

Пат сидел у стойки, болтая с хорошенькой девицей, которая при виде Мерси сразу быстро ушла.

– Я не хотела портить вам удовольствие, – сказала Мерси.

Большой Пат неуклюже поднялся и обнял ее. Его веснушчатые руки были громадными, шея казалась толщиной со столб. Рыжие волосы тронуты сединой, голубые глаза – самые добрые, какие Мерси только видела. Лукавая улыбка, оживленный смех, приятный человек.

– Ты спасла меня от искушения. Это единственное, чему я не могу противиться.

Мерси устроилась рядом с Патом, заказала кофе. Подумала, придется ли им еще так сидеть, ведь факты уличают его сына. Он взял ее за запястье и дружески стиснул.

– Как дела, Мерси? Все хорошо?

Она кивнула и посмотрела на него, но глаза ее выдали.

– В чем дело? В моем сыне?

– Нет, с Майком все отлично.

Мерси постаралась придать голосу убедительность. Ей впервые пришло в голову, что она может погубить Большого Пата вместе с его сыном. Казалось, с каждым часом Мерси приходилось переоценивать масштабы своего предательства.

Пат отпил глоток пива и произнес:

– Позволь мне догадаться. Он в двадцатый раз попросил тебя выйти за него замуж, а тебе это надоело.

– Нет, Пат. Дело совсем не в Майке.

– А в чем?

– В Патти Бейли.

Он демонстративно откинулся назад, будто от удара в подбородок.

– Столько мелких нераскрытых дел, а ты получила это? Майк говорил мне.

– Пожалуйста, расскажите что-нибудь.

– Видишь ли, детектив, это давняя история.

– В мою работу кто-то вмешивается со стороны. Может быть, это помощь, не знаю.

– Объясни мне, что происходит.

Мерси поведала о письме, ключе в нем, контейнере, пистолете, гильзах, окровавленном платье. Лицо Большого Пата вытянулось, словно она рассказывала ему невероятную выдумку. Мерси видела, как он пытается скрыть удивление.

– Что еще было в контейнере?

– Газеты за шестьдесят девятый год. И все.

На самом деле не все, в багажнике ее машины лежали записная книжка Патти и кассета без ярлыка. Но упоминать о них, пока не ознакомится с ними, Мерси не хотела. Ни экспертам, ни Брайтону, ни Макнелли, никому.

– Ну что ж, у тебя появились веские улики, которых не обнаружил Торнтон. Неплохое начало. Но кто-то суется в твои дела, Мерси, хочет, чтобы эти вещи были в твоем распоряжении. Преследует определенную цель. Так что разберись с этим как можно полнее.

Пат подался к ней, приблизив большое красное лицо к ее лицу.

– Только будь осторожна. Человек, у которого хватает смелости так направлять действия полицейского, опасен. Патти Бейли убили. Тридцать лет или тридцать минут назад – значения не имеет.

– Пат, мне кажется, они... внутри меня. Наблюдают за тем, что я делаю. Передвигают меня, как шахматную фигуру. Они словно сидят на заднем сиденье моей машины, черт возьми!

Большой Пат выпрямился, помолчал из сочувствия к тому, через что прошла Мерси с Вырывателем Кошельков. Пат напоминал ей Хесса своим умением скрывать душевные раны, острой печалью в немало повидавших глазах, способностью держать себя в руках. Разница заключалась в том, что у Пата была жизнь помимо работы; Хесс так и не нашел ее. Был близок к тому, чтобы найти.

– Пистолет и платье надежно хранятся в лаборатории? Никто не может добраться до них?

Мерси кивнула. Надежно, как они могут храниться в лаборатории, в которой повсюду снуют детективы и исчезают улики. Джиллиам мечтает запретить входить туда всем, кроме своих сотрудников.

Раздался звонок сотового телефона, и Мерси взяла сумочку, но звонил не ее телефон. Пат поднял руку к уху.

– Слушаю. Привет, Брайт. Да. Будет сделано.

«Что сделано?» – подумала Мерси.

Пат положил телефон на стойку. Посмотрел на свой бокал с пивом, поднял его с салфетки, затем взглянул на мокрый круг посередине ее.

– Мерси, у тебя трудная задача. Я подумаю о деле Бейли, посмотрю, что удастся вспомнить через столько лет. Будь осторожна. Ты не знаешь, что происходит, и это скверно. Когда небрежно ступаешь на лед, он проваливается, и ты тонешь. Ступай бережно, девочка. И не вешай головы.

Пат протянул деньги официантке, взял сотовый телефон, сигареты и поднялся.

– Извини, – сказал он. – Я до сих пор подскакиваю, когда шеф рявкает.

Глава 22

После ужина Мерси принесла Тима к себе в комнату и дала ему игрушечную гориллу. Она была почти одного роста с ним. Сын любил сажать обезьяну на пол, потом подкрадываться к ней сзади и набрасываться, чтобы поцеловать ее или обнять.

Мерси вставила кассету без ярлыка в свой старый магнитофон. Во вторую деку поставила чистую ленту, нажала кнопку перезаписи и села на пол, прислонясь к кровати спиной. Слушая, она просматривала найденную в контейнере записную книжку.

МУЖЧИНА. Что это?

ЖЕНЩИНА. Ты о чем?

МУЖЧИНА. Щелканье какое-то.

ЖЕНЩИНА. Это от моей жвачки.

(Звуки жевания.)

МУЖЧИНА. Много жуешь ее, а?

ЖЕНЩИНА. Только твою, дорогой.

МУЖЧИНА. Везет же мне.

ЖЕНЩИНА. А что, она органическая. И легко глотается.

МУЖЧИНА. Хочешь выпить?

ЖЕНЩИНА. Да, а как насчет еще одного косячка, дорогой?

МУЖЧИНА. Я до сих пор сам не свой.

ЖЕНЩИНА. Бедняга Ралфи. Не привык.

МУЖЧИНА. Будто поезд на меня налетел.

ЖЕНЩИНА. Вот так и фермер, про которого ты говорил.

МУЖЧИНА. Это не смешно.

ЖЕНЩИНА. Ты сказал, во всяком случае, это дошло до его сознания.

(Пауза. Шипение пленки. Шелест простыней.)

МУЖЧИНА. Знаешь что, голубушка Патти?

ЖЕНЩИНА. Что, дорогой?

МУЖЧИНА. Для шлюхи у тебя слишком большие уши.

ЖЕНЩИНА. Я внимательная, а не глухая. Ты рассказываешь, я тебя слушаю. О нем все ведут речь. Пишут в газетах. Ты сказал, это дошло до его сознания. Я тебе верю.

МУЖЧИНА (со злобным смехом). До сознания. Да, дошло.

(Позвякивание льда в стакане. Вспышка спички. Глубокая затяжка.)

ЖЕНЩИНА (выпуская дым). Ты знаешь, кто его так отделал?

МУЖЧИНА. Да. Если внимательно слушаешь, зачем задаешь такой глупый вопрос?

ЖЕНЩИНА. Потому что хочу знать, Микси. Мне интересно. Ну, эта травка очень классная.

МУЖЧИНА. Ты обкурилась. Ничего тебе не скажу. Все равно забудешь до завтра.

ЖЕНЩИНА (хихикая). Я знаю, что тебе известно. Ты такой человек.

МУЖЧИНА. Иди сюда. Займись делом.

ЖЕНЩИНА (продолжая хихикать). Я шучу, дорогой. Мне все равно, что ты знаешь, а чего нет.

МУЖЧИНА. Патти, мне не только известно о таких делах в округе. Я заправляю ими.

ЖЕНЩИНА. Классно.

МУЖЧИНА. Дать бы тебе по башке. Может, станешь больше работать и меньше болтать.

ЖЕНЩИНА. Ралфи, я позабочусь о тебе.

МУЖЧИНА. В каком году?

ЖЕНЩИНА. В этом. Добром старом шестьдесят девятом.

МУЖЧИНА. О да. О да, да.

(Звуки секса.)

Мерси остановила пленку и подумала: Патти Бейли и наблюдатель Ралф Микс. Значит, ее сестра была права, Патти от байкеров перешла к более солидной клиентуре. И Микс знал, кто избил Акуну, или уверял Бейли, будто знает. Даже намекал, что стоял за этим. Говорил он правду или лгал, чтобы произвести на нее впечатление?

Мерси оглянулась на Тима. Ей не хотелось, чтобы он слышал такую запись. Мальчик жевал руку гориллы, не обращая ни на нее, ни на голоса никакого внимания. Мерси быстро прокрутила тяжелое дыхание, вспоминая эпизод в «Заводном апельсине»[13], где такую запись прокручивают Уильяму Теллу Марчу. Но на пленке Патти Бейли это казалось не смешным, а отвратительным.

ЖЕНЩИНА. Это Патти Джо Бейли, я собираюсь записать на пленку Уильяма Оуэна, шерифа округа Ориндж. Попытаюсь вынудить его произнести свое имя, чтобы вы мне поверили, но это будет нелегко. Мне нужно быть холодной. Он не пьяница, как Ралф Микс. Я постараюсь записать Микси еще раз, но не могу больше спрашивать его о том фермере, он разозлится и станет подозрительным. В первой записи он как будто давал понять, что по его указанию этот фермер был чуть не убит, ослеп на один глаз, оказался весь в швах, с выбитыми зубами. Когда запишу на пленку все, что смогу, прокручу ее им и начну тратить полученные деньги. Подальше отсюда. Я включу магнитофон, когда Оуэн постучит, так что в записи может быть секс и разговоры о сексе. Билл много не скажет, и он вечно спешит, но его голоса будет достаточно для доказательства того, что он делает. Ах да, сегодня двадцать пятое июлятысяча девятьсот шестьдесят девятого года. Первая запись на этой пленке, разговор с Миксом, сделана девятого июля.

(Шипение пленки. Выключение. Стук в дверь.)

ЖЕНЩИНА. Кто там?

МУЖЧИНА. Джерри.

ЖЕНЩИНА. Какой Джерри?

МУЖЧИНА. Патти, открывай, черт возьми!

(Дверь открывается.)

ЖЕНЩИНА. Привет, милый. Входи.

МУЖЧИНА. Привет.

(Дверь закрывается.)

ЖЕНЩИНА (игриво). Что-то ты не похож ни на какогоДжерри.

МУЖЧИНА. И не все похожи на своих собак.

ЖЕНЩИНА. Я бы сказала, пожалуй... некто Билл Оуэн.

МУЖЧИНА. Чушь. Никогда о таком не слышал.

ЖЕНЩИНА. Я просто шучу с тобой, милый. То, что ты большой, злобный шериф, не означает, что тебе нужно быть таким настороженным. Расслабься. Это какая у нас встреча, пятая или шестая?

МУЖЧИНА. Шериф? Ты, должно быть, пьяна. Какая встреча, не имею понятия.

ЖЕНЩИНА. Выпить хочешь?

МУЖЧИНА. Некогда.

ЖЕНЩИНА. Тогда чего же?

МУЖЧИНА. Того ж, что всегда.

ЖЕНЩИНА (игриво). А что это может быть?

МУЖЧИНА. Садись на кровать. Давай, пошевеливайся.

ЖЕНЩИНА. Есть небольшая финансовая проблема.

(Шелест, легкое похрустывание бумаги.)

ЖЕНЩИНА. Пятьдесят колов. Ну, и где твой кол?

(Звук расстегивающейся молнии, позвякивание пряжки ремня, тяжелое дыхание мужчины.)

* * *

Мерси снова остановила пленку. Наблюдатель Ралф Микс, шериф Билл Оуэн и проститутка Патти Джо Бейли. Ну и компания! Как неприятно это слушать! Бейли могла запросто шантажировать их. И казалась вполне способной сделать такую попытку.

Мерси попыталась найти Билла Оуэна в записи за двадцать пятое июля в записной книжке Бейли. Там было восемь групп инициалов.

12 ТИ / 3 ВР / 4:30 БК / 6 МО / 9 КС / 11 МГ / 12 ЕД / 1 ФС

Ни БО, ни ШБО,ни ШО.

Она попыталась найти Ралфа Микса на страничке за девятое июля и здесь тоже потерпела неудачу.

4 ТН / 5 СО / 7 АЛ / 9 ТУ / 1 КО

Ни РМ, ни НМ. Мерси переставила буквы местами, но ничего не вышло. Стала добавлять или изымать по одной букве, но тоже безрезультатно. Ни РМ. Ни БО. Наверное, они регулярно приезжали в одно и то же время. Звонили в последнюю минуту. Очевидно, эти инициалы представляли собой код.

А может, они в жизни не видели Патти Бейли, у которой хватало уверенности думать, будто она сумеет шантажировать известных людей. Вряд ли – один клиент не возражал, когда Патти называла его Ралф или Микс. Другой не особенно противился обращению «шериф».

Было бы нетрудно сделать спектрограмму этих голосов, подумала Мерси, если бы удалось найти видеозаписи новостей за шестьдесят девятый год и сравнить голоса на звуковых дорожках с теми, что записаны на этой пленке. Но это окажется проблемой. В округе Ориндж тогда не было своего телеканала новостей. А лос-анджелесские вещательные компании не уделяли особого внимания тому, что происходило за цитрусовыми плантациями. У большинства людей не было видеомагнитофонов или проигрывателей. В студиях они имелись. В колледжах, вероятно, тоже. Но Колин Берн раздобыл бы записи старых телепередач, будь это возможно.

Даже если голоса не принадлежали тем людям, которых называла Бейли, Мерси понимала, к чему она стремилась. Я прокручу им пленку и начну тратить полученные деньги. «С такой установкой, – решила Мерси, – ты напрашивалась на серьезные неприятности».

Она внимательно просмотрела записную книжку и могла с полной уверенностью сказать лишь то, что ее страницы заполнены полностью. Бейли в среднем обслуживала в день пятерых только постоянных клиентов. Разглядывая инициалы, Мерси задавалась вопросом, подлинные они или закодированные. В книжке оказалось несколько телефонных номеров. На тот маловероятный случай, что через тридцать два года они принадлежат тем же абонентам, Мерси позвонила по некоторым: семья Эскобар из Тастина, Миллеры, малярная фирма, пронзительный сигнал факса.

Ну ничего. В распоряжении Мерси имелась связь между полицейскими и Патти Бейли – шериф Билл Оуэн. А поскольку Оуэн был дружен с Миксом, а тот намекал, будто он организовал побои Хессе Акуны, нетрудно сделать вывод: Оуэн.

Патти Бейли... Когда она прокручивала пленку, то подвергала себя очень серьезной опасности. Этим людям нужно было либо платить ей, либо заставить ее умолкнуть, пока она не навредила им. Опять Оуэн? Самое простое объяснение.

Эта часть загадки понятна. Другая нет. Кто забрал улики после убийства? Кто отдал их на хранение? Зачем их было хранить тридцать два года? Что еще более важно – кто вывел Мерси на эти улики?

Она посмотрела на Тима, который теперь накладывал на гориллу подушки. Подумала, что для полуторагодовалого ребенка он сообразителен и целеустремлен в своем занятии. Мальчик оглянулся и улыбнулся, с его подбородка свисала слюна. Пронзительно крикнув, он потянулся за очередной подушкой.

Мерси снова включила магнитофон.

(Шум машины.)

ЖЕНЩИНА. ...лучшей травки я не курила. А ты умеешь выбирать хорошую травку.

МУЖЧИНА. Ее здесь полно.

ЖЕНЩИНА. Торговать ею не думаешь?

МУЖЧИНА. Она только для угощения. Для друзей.

ЖЕНЩИНА. Друзей-шлюх вроде меня. Ну, и кто этот человек?

МУЖЧИНА. Просто знакомый.

ЖЕНЩИНА. У него много зеленых, как и у других?

МУЖЧИНА. Полно.

ЖЕНЩИНА. Ты сегодня какой-то беспокойный. Что-нибудь произошло?

МУЖЧИНА. Нет, просто устал. Вчера работал две смены, чтобы получить сверхурочные. Не закуривай в машине.

ЖЕНЩИНА. А где же тогда?

МУЖЧИНА. Вот здесь остановимся.

ЖЕНЩИНА. Какая-то апельсиновая роща, и все. Где это мы?

МУЖЧИНА. Угол Майфорд и Четвертой улицы.

ЖЕНЩИНА. Майфорд и Четвертой улицы. Что за Майфорд? Что-то связанное с апельсинами?

МУЖЧИНА. Фамилия одного человека. Он покончил с собой из дробовика и винтовки. Выстрелил в себя три раза. Это было давно.

ЖЕНЩИНА. Странно. Не похоже на самоубийство.

МУЖЧИНА. Об этом ходило много разговоров.

(Шум машины прекращается.)

МУЖЧИНА. Пошли пройдемся. Можешь закуривать свой косячок.

ЖЕНЩИНА. Травка – это вещь. А хорошая выпивка тебя интересует?

МУЖЧИНА. Да, всегда.

ЖЕНЩИНА. Люблю, когда ты такой.

МУЖЧИНА. Я тебя тоже люблю.

ЖЕНЩИНА. Я всего лишь проститутка.

МУЖЧИНА. Кто сказал, что я не могу любить проститутку?

ЖЕНЩИНА. На свой манер, надо полагать.

(Потрескивание. Такие звуки, будто микрофон трется обо что-то, возможно, перемещается. Дверцы машины открываются и захлопываются. Шаги по гравию, потом по земле – вероятно, по грунтовой дороге.)

ЖЕНЩИНА. Темно сегодня.

МУЖЧИНА. Луна маленькая. Еще не совсем вышла.

(Шаги.)

ЖЕНЩИНА. Пойдем в апельсиновую рощу?

МУЖЧИНА. Да. Там есть катушка из-под кабеля, на нее можно сесть.

ЖЕНЩИНА. Ты привозишь сюда и других женщин?

МУЖЧИНА. Только тебя.

(Шаги. Какой-то глухой стук, шагов не слышно. Шелест возле микрофона.)

ЖЕНЩИНА. Я закуриваю.

МУЖЧИНА. Как хочешь.

(Вспыхивает спичка, затем попыхивание.)

ЖЕНЩИНА (держа дым во рту). Прямо-таки... расширяет.

(Кашель, снова попыхивание.)

ЖЕНЩИНА. Отбрасывает волосы назад.

(Проходит минута. Разговора нет, только курение и шаги.)

ЖЕНЩИНА. Видишь, как луна светит на воду в канаве? Посмотри. Словно Бог налил туда расплавленного серебра. Люди не должны ходить по Божьей луне.

МУЖЧИНА. Красиво. Вот и катушка.

ЖЕНЩИНА. Странно! Будто гигантская катушка из-под ниток.

МУЖЧИНА. Вроде того.

ЖЕНЩИНА. Ты сегодня какой-то унылый, малыш. Что случилось? Затянись травкой, настроение улучшится. Давай.

МУЖЧИНА. Все нормально. Мне только вот чего нужно.

(Звук жидкости в бутылке.)

МУЖЧИНА. Ух-х.

(Женщина курит.)

ЖЕНЩИНА (выпуская дым). Приятно, когда можно ходить вот так, без пальто, правда? Лето – замечательное время. Хочется отправиться на пляж и недельку полежать на солнце. Только работать надо. Когда жарко, дела идут лучше, все вы распаляетесь и спешите к доброй старой Патти. Ой, какая земля здесь мягкая! У меня носки тонут в ней. Посмотри. И теплая, не подумаешь, что она может быть такой. Мать-земля.

МУЖЧИНА. Да.

(Звук движения.)

ЖЕНЩИНА. Потанцуй со мной.

(Звук жидкости в стекле. Вздох мужчины.)

ЖЕНЩИНА. Я нравлюсь тебе, так ведь?

МУЖЧИНА. Ты же знаешь, что да.

ЖЕНЩИНА. Бросишь жену ради меня?

МУЖЧИНА. Не могу.

ЖЕНЩИНА. Значит, любишь нас обеих?

МУЖЧИНА. Видимо, да.

ЖЕНЩИНА. Она знает?

МУЖЧИНА. Не знает ничего, кроме как вопить и драться.

ЖЕНЩИНА. Ну, и где же этот новый клиент?

МУЖЧИНА. Появится.

ЖЕНЩИНА. Кто он? Из больших шишек?

МУЖЧИНА. Нет, обычный человек.

ЖЕНЩИНА. А чего мы встречаемся в апельсиновой роще? Он любит делать это на открытом воздухе?

МУЖЧИНА. Да, он так сказал.

ЖЕНЩИНА. Возьму с него втрое больше, чем с тебя. Я тебе уже говорила.

МУЖЧИНА. Отлично. Бери сколько хочешь.

(Женщина напевает. Кажется, она танцует.)

ЖЕНЩИНА. Думаю, я перевоплотилась в себя. В прежней жизни была китом. А в будущей стану бабочкой.

МУЖЧИНА. Они живут всего две недели.

ЖЕНЩИНА. Ну, тогда львом. А может, орлом или колибри.

МУЖЧИНА. Видишь человека на Луне?

ЖЕНЩИНА. Дай-ка посмотрю.

(Голос женщины становится слабее. Словно микрофон отдалился или она повернулась.)

ЖЕНЩИНА. А, да. Вон он. Не пойму, радостный сегодня или печальный. По-моему, у него меняется настроение. А откуда ты знаешь, что это не женщина? Может, я смогу перевоплотиться в первую женщину на Луне.

(Мужчина хмыкает. Звук жидкости в стекле. Снова шарканье. Шаги. Пауза. Потом громкий выстрел, за ним другой.)

МУЖЧИНА (негромко): О Господи! О Господи!

(Далекие звуки. Пыхтение. Шаги. Что-то волочится. Мужчина всхлипывает. Шаги. Тишина.)

Мерси сидела с минуту, слушая, как шелестит пленка. Тим приблизился к ней со странным выражением лица.

– Ничего, – негромко промолвила она. – Ничего, малыш. Извини. Не надо было слушать это при тебе.

Мерси выключила магнитофон, взяла Тима на руки и пошла в гостиную. Посмотрела на ярко освещенный двор, темную рощу за оградой. Всего в нескольких милях отсюда, подумала она. Угол Майфорд и Четвертой улицы. Жаркая ночь в начале августа шестьдесят девятого года.

Мерси села в кресло и негромко запела Тиму. Через несколько минут он обмяк у нее в руках, и она понесла ребенка в детскую. Уложила в колыбель, подняла решетки, включила защитную систему. Она долго стояла, глядя на сына, забросившего за голову руки в варежках, защищавших их от сквозняков в старом доме. И решила: ни к чему мальчику вести ее образ жизни. До сих пор Мерси считала, что Тим со временем может выбрать ее профессию. Теперь ей казалось, что лучше будет удержать его от этого, от слушания того, что только что слышал, когда станет понимать такие вещи. Нет, думала она, что угодно, но не служба в полиции.

Вернувшись в свою спальню, Мерси снова прослушала конец пленки, потом открыла последнюю страничку в записной книжке Патти Бейли и нашла запись за третье августа.

4 СВ / 6 КМ / 7 ДЛ / 8:30 ФД / 11 ЕР

Должно быть, ЕР в одиннадцать, подумала она: в половине девятого слишком светло, чтобы разглядеть человека на Луне. Недостаточно темно, чтобы спрятать оставленную машину, незаметно войти в рощу на углу Майфорд и Четвертой улицы.

ЕР.

ЕР с марихуаной, которую раздает. ЕР с новым «другом». ЕР, у него другие друзья богаты. ЕР, женатый и путающийся с Патти Бейли на стороне. ЕР с пистолетом тридцать восьмого калибра и ничего не подозревающей женщиной.

Наверное, она часто видела пистолет, поскольку мужчина – полицейский. Отсюда бесплатная марихуана, оружие, двойная смена на работе. И доверие. Бейли доверяет ему. Друг Билла Оуэна и Ралфа Микса?

Мерси еще раз прослушала конец пленки и попыталась представить происходившее, как учил ее Хесс. Закрыла глаза и вообразила Патти Бейли, стоящую на грунтовой дороге среди темных деревьев, спиной к ЕР на кабельной катушке, смотрящую на человека на Луне, на воду в канаве, похожую на расплавленное серебро. Увидела, как ЕР ставит бутылку, встает с кабельной катушки, подходит к Патти и стреляет ей в спину. Два раза, быстро. Потом, плача, снимает с нее одежду и оттаскивает труп.

Пленка крутилась еще десять минут. Ничего, кроме тишины апельсиновой рощи в жаркую летнюю ночь. Наконец магнитофон, щелкнув, выключился.

* * *

Майк позвонил в десять часов.

– Привет, Мерси. Извини, что поздно, но я соскучился.

– Рада тебя слышать.

– Правда? Не отвечай на мои слова. Прошлая ночь была для меня необыкновенной. Нелепо благодарить, но спасибо.

– Нелепо отвечать «пожалуйста», так что не стану. Для меня она тоже была необыкновенной.

– Чем занимаешься?

– Перечитываю дело Бейли. Я сегодня расспрашивала о нем твоего отца.

– Помог он чем-либо?

– Старался.

– Удивительно, как отец что-то помнит, выпивая столько пива.

– Память у него все еще хорошая.

Майк помолчал несколько секунд.

– Тебе не хочется уехать на недельку? Просто бросить все, использовать отпускное время. Карвер из нашей группы знает одно местечко на Мауи. Можно было бы вылететь в пятницу. Напрочь забыть обо всем. Погреться, позагорать, порыбачить.

– Не могу. Ты же знаешь.

– Бери Тима с собой.

– Дело не в этом. У меня полно работы.

Опять молчание.

– Как движется дело Уиттакер?

– Движется.

– Я все еще один из подозреваемых?

– Нет, Майк, ты не был на подозрении.

– Даже когда сказал, что убил ее?

Мерси не ответила.

– Ты можешь не поверить, но я хочу отблагодарить тебя за это.

– Ты обязан не мне.

– А кому же?

– Не знаю, Майк. Наверное, Обри Уиттакер.

Когда он заговорил снова, его голос звучал так тихо, что Мерси едва слышала.

– Я обязан кому-то. Я все испортил. Делать того, что я делал, не следовало. Это кладет пятно на все. У меня была только моя репутация. Теперь ей пришел конец. Не представляю, как мне смыть это пятно.

– Ты влюблялся. Такое случается.

Мерси хотела дать ему возможность это подтвердить. Даже после всего, что она выяснила, было важно, изменил ли он ей в своем сердце, ложился ли с той женщиной в постель или нет. Убил ее или нет. Как мелко, подумала Мерси, но сказанного уже нельзя вернуть.

– Нет, я не влюблялся. Я влюблен в тебя, Мерси. Но я только... клянусь, Мерси, я только думал, что сумею... изменить ее. Помочь ей порвать со своим занятием. Вот чего я хотел.

– Она порвала.

– Да. Ладно. Мерси, я, видимо, все равно отправлюсь на Мауи. Один. Вылечу в пятницу. Мне необходимо убраться на несколько дней. Кажется, все управление знает, что я ужинал с этой девицей.

– Майк, делай то, что тебе нужно.

– Я сообщу тебе. Мерси, пожалуйста, верь в меня. Я достоин этого. И докажу, что достоин.

* * *

Эван О'Брайен позвонил без двадцати одиннадцать.

– На пистолете нет ничего – слишком старый, сухой и ржавый. На конверте из хранилища тоже. На неклеющихся марках остаются отчетливые отпечатки. Но эти чисты. Могу попробовать пары йода, потом нингидрин или азотнокислое серебро. Надежды мало.

– А сам конверт?

– Я думал об этом. Чист, леди Холмс.

– Спасибо, что старался.

– Это моя работа, временами неприятная. Ты ушла сегодня вовремя. Во второй половине дня туда ворвался Саморра и чуть ли не выгнал кулаками Джиллиама. Дело в улике из дома Уиттакер, только я не знаю, в какой. Затем влетел Брайтон и отчитывал Джиллиама за закрытой дверью двадцать минут. Я видел их – оба были злющими. Вскоре Джиллиам вышел и объявил, что вход в лабораторию воспрещен всем, кто в ней не работает. Особенно для Майка Макнелли, Пола Саморры и Мерси Рейборн. Мы сейчас готовим список, словно это место преступления.