Ви.Ай. Варшавски (№2) - Тупик

Я поблагодарила его за внимание.

— Твое расследование продвигается? — спросил он.

— Как тебе сказать. Мэттингли мертв. Человек, который скорее всего спихнул Бум-Бума в воду, тоже погиб — в воскресенье. Еще несколько недель такой жизни, и единственный, кто останется в живых, — главный преступник. Если это можно назвать продвижением...

Пьер засмеялся:

— Я знаю, ты своего добьешься. Бум-Бум всегда говорил, что ты умница. Но если тебе понадобится набить кому-нибудь морду, дай знать. С этим у меня без проблем.

Я сказала, что не сомневаюсь в его бойцовских качествах — множество раз видела, как на льду Пьер элегантно и без всякой злобы сбивает противника.

К стоянке я неслась со всех ног, но все равно опоздала. Усердная служительница общественного порядка уже успела выписать штрафной талон. Я сунула его в сумку и выехала через Луп на Онтарио-стрит, оттуда можно быстрее всего попасть на шоссе Кеннеди.

Наконец-то слегка потеплело. День выдался ясный, небо голубело, деревья тянули к солнцу свои бледно-зеленые листочки. Да и трава стала куда гуще, чем неделю назад. Я ехала, распевая любовные песенки. Они куда больше соответствовали состоянию природы, чем печальные мелодии Форе. Свернув с шоссе Кеннеди на Иденс, я миновала жалкие маленькие домишки северо-западного Чикаго, где люди с трудом сводят концы с концами, Линкольн-Вуд и Скоки — место обитания среднего класса, и направилась по платному шоссе Трай-Стейт к северу, где живут богачи.

Сделав поворот на 137-е шоссе, я запела песню «Любовники любят весну». Потом свернула на Грин-Бей-роуд, а оттуда с первого попадания выскочила на Харбор-роуд, где находился дом Филлипсов. Машину я оставила за углом, чтобы ее не было видно из окна. Ради такого случая я надела свой брючный костюм от Эвана Пеконе, сочетавший удобство с приличествующей торжественностью — как-никак в доме был траур.

Я решительно зашагала по лужайке к парадному входу. На ногах у меня были туфли с низкими каблуками. Ступни ныли после утренней пробежки.

Петь я перестала — это было бы неприлично. Рядом с синим «олдсмобилем» стояли три автомобиля, в том числе зеленая «альфа» Филлипса. Значит, он не на ней отправился в порт в воскресенье утром? Или машину уже вернули? Надо будет выяснить. Кроме «альфы» на стоянке стоял красный «монте-карло» — на вид двухлетней давности и недостаточно ухоженный для такого фешенебельного района; плюс к тому серебристый «Ауди-5000». Увидев «ауди», я окончательно утратила всякое желание петь.

Дверь открыла бледная девица в джинсах от Калвина Клейна и блузке фирмы «Изод». У нее были коротко подстриженные каштановые волосы, завитые мелким бесом. Девица недружелюбно посмотрела на меня и нелюбезно спросила:

— Ну?

— Меня зовут Ви.Ай. Варшавски. Мне нужно встретиться с вашей матерью.

— Эту фамилию мне ни за что не повторить, — объявила девица и, повернув голову, крикнула: — Мама! К тебе пришла какая-то дамочка. А я пойду покатаюсь на мотоцикле.

— Терри, этого делать нельзя, — донесся из глубины дома голос Жанин.

Тут Терри переключилась на мать. Уперев руки в боки, она заорала в глубину дома:

— Вот как?! Значит, Полу на яхте кататься можно, а мне даже на мотоцикле нельзя проехаться? Я не собираюсь сидеть тут целый день и разговаривать с тобой и с бабушкой!

— Очень мило, — сказала я. — Кто это тебя научил так разговаривать с родителями? Журнал «Космополитэн» или фильм «Даллас»?

Девица обрушила свой гнев на меня:

— А вы не суйте свой нос куда не просят! Мать вон там, в комнате. — Она ткнула пальцем в сторону гостиной и выскочила на улицу.

В коридоре появилась пожилая дама с аккуратно подкрашенными волосами.

— О Господи, Терри все-таки ушла? Вы, должно быть, подруга Жанин? Пойдемте, моя дочь в гостиной, очень мило, что вы зашли.

У рта пожилой дамы собралась сеть морщинок, но светлые глаза напоминали глаза ее дочери. Старушка была одета в бежевое платье с длинными рукавами — хоть и со вкусом, но куда дешевле, чем одевалась ее дочь.

Я проследовала за старушкой мимо бледно-голубой гостиной в ту самую комнату, где мы с Жанин на прошлой неделе столь плодотворно беседовали.

— Жанин, милочка, к тебе пришли, — объявила старая дама.

Вдова Филлипса сидела в кресле, возле окна, откуда открывался вид на озеро Мичиган. На лице был обычный слой косметики, поэтому с первого взгляда трудно было определить, насколько ее потрясла смерть мужа.

Напротив нее, подобрав под себя ноги, сидела в кресле Пейдж Каррингтон, владелица «Ауди-5000». Увидев меня, она с грохотом опустила чашку на стеклянный кофейный столик слева от нее. Впервые я увидела, чтобы она вела себя столь неграциозно.

— Я сразу узнала ваш «ауди», — заметила я.

— Вик! — Ее голос перешел в крик. — Это невыносимо! Вы что, повсюду за мной следите?

Жанин тут же сказала:

— Нет-нет, мне сегодня не до вас. Ни на какие вопросы отвечать не буду. У меня... у меня вчера погиб муж.

Пейдж обернулась к ней:

— Она и к тебе приставала?

— Да. Приходила на прошлой неделе и задала кучу вопросов. Что-то такое про жизнь жен руководящего состава крупных корпораций. А с тобой она о чем говорила?

— О моей личной жизни. — Медовые глаза Пейдж настороженно смотрели на меня.

— Нет, Пейдж, я за вами не следила. Мне нужна миссис Филлипс. Но до вас я тоже доберусь — очень интересно, кто платит за вашу квартиру. Жилище в таком местечке обходится долларов в семьсот-восемьсот, не считая выплат по закладным.

Лицо Пейдж побелело под гримом, а глаза, наоборот, потемнели.

— Надеюсь, вы шутите, Вик. Если вы от меня не отстанете, я обращусь в полицию.

— А я к вам и не пристаю. Как я уже сказала, мне нужна миссис Филлипс... Давайте поговорим с вами наедине, миссис Филлипс.

— О чем? — удивилась Жанин. — Я на прошлой неделе ответила на все ваши вопросы. А сейчас мне не до пустой болтовни.

— Вот именно, милочка, — сказала мамаша и обернулась ко мне. — Почему бы вам не уйти? Моя дочь устала. Гибель мужа была для нее огромным шоком.

— Могу себе представить, — вежливо кивнула я. — Надеюсь, страховка у него выплачена.

Жанин разинула рот, а Пейдж вскинулась:

— Поразительно вульгарное замечание, даже для вас.

Я решила игнорировать балерину.

— Миссис Филлипс, вынуждена признаться, что на прошлой неделе я ввела вас в заблуждение. Я вовсе не работаю в исследовательском центре. Я детектив и пыталась выяснить, кто пытался убить меня две недели назад. Подозреваю, что это был ваш муж. — У Жанин отвисла челюсть. — Расследование показало, что мистер Филлипс помимо зарплаты имел весьма существенный источник дохода, — продолжила я. — Об этом я и хотела бы поговорить с вами лично. Если вы, конечно, не хотите, чтобы слышали ваша мать и мисс Каррингтон.

И тут Жанин сломалась.

— Он обещал, что никто никогда об этом не узнает! — Брызнувшие у нее из глаз слезы проложили глубокие борозды в косметике.

Мать бросилась к своей дочке и стала вытирать ей лицо салфеткой, одновременно с этим советуя дать волю чувствам и как следует поплакать.

Я стояла не двигаясь.

— Мне кажется, лучше продолжить этот разговор наедине. У вас найдется еще одна комната?

— О чем вы говорите? — возмутилась ее мать. — Клейтон получал очень приличную зарплату. Пять лет назад, когда его сделали вице-президентом, они с Жанин купили этот чудесный дом.

— Не нужно, мама, — всхлипнула Жанин. — Лучше, если я поговорю с этой женщиной. — Она взглянула на Пейдж и с неожиданной злобой сказала: — Думаю, тебе-то об этом наверняка все известно.

Пейдж ослепительно улыбнулась.

— Я знаю достаточно. — Она пожала своими стройными плечами. — Но не мне кидать в других камни. — Балерина встала и взяла свитер, лежавший на столике. — Тебе и правда лучше поговорить с ней, Жанин. Иначе она влезет сюда среди ночи и станет рыться в ваших банковских счетах. — Пейдж подошла к Жанин и громко чмокнула воздух возле ее щеки. — Я возвращаюсь в город. Увидимся завтра на похоронах. Если захочешь, загляни ко мне до этого.

— Это ни к чему, милочка, — откликнулась мать Жанин. — Мы и сами справимся.

Она проводила красотку до двери.

Я смотрела им вслед с недоумением. Сначала я подумала, что Пейдж познакомилась с Жанин на какой-нибудь вечеринке в «Юдоре Грэйн», когда она кадрила Бум-Бума, но, судя по последнему замечанию, между ними существовали тесные взаимоотношения.

— Откуда вы знаете Пейдж? — спросила я.

Жанин подняла на меня заплаканные глаза — впервые с того момента, когда я упомянула о махинациях Филлипса.

— Откуда я ее знаю? Она же моя сестра.

— Ваша сестра! — Мы с ней разговаривали, как два попугая. — Ах, она ваша сестра, понятно. — На самом деле мне ничего не было понятно. Я опустилась на стул. — Это вы привели ее на банкет, где она познакомилась с моим двоюродным братом?

Жанин выглядела удивленной.

— Какой еще банкет?

— Не помню, кто его устраивал. Кажется, Гай Одинфлют. Он живет где-то здесь, неподалеку, не так ведь? Нилс Грэфалк собирался купить часть акций «Черных ястребов». Мой двоюродный брат был приглашен туда вместе с другими игроками. Там он и познакомился с Пейдж. Я хотела бы знать, кто привел ее туда.

Жанин хитро улыбнулась.

— Ах, эта вечеринка?.. Нет, мы с Филлипсом там не были.

— Вас не пригласили?

— Может быть, и пригласили... Но на Рождество мы получаем столько приглашений. Если вы хотите знать, с кем пришла Пейдж, лучше спросите у нее.

Я нахмурилась. Жанин знала, но не хотела говорить. Тогда я вернулась к вопросу о деньгах:

— Расскажите мне о липовых счетах.

— Понятия не имею, о чем вы говорите.

— Еще как имеете. Вы ведь только что сказали: Филлипс обещал вам — никто ничего не узнает. Я позвонила в субботу вечером и напомнила ему о них — через вашего сына. Что после этого сделал Филлипс?

Жанин уронила еще несколько слез, но в конце концов выяснилось, что она ничего не знает. Они вернулись домой поздно. Пол оставил отцу записку на кухне, возле телефона. Прочитав записку, Клейтон пошел к себе в кабинет и закрыл дверь. Позвонил куда-то по телефону, а через несколько минут уехал. Нет, «альфу» он не взял. Его что, кто-то подвез? Жанин не знала. Клейтон выглядел очень расстроенным и просил не беспокоить его. Когда он уехал? В воскресенье, примерно в полвторого ночи. С тех пор она его не видела.

— Вернемся к счетам. Он их подделывал, не так ли? — Вдова молчала. — Когда «Юдора Грэйн» получала заказы на перевозку груза, Филлипс проставлял одну сумму, а счета оплачивал по-другому. Я правильно понимаю ситуацию?

Жанин снова зарыдала:

— Не знаю, я ничего не знаю...

— То есть вы не знаете, как именно он это проделывал. Но о его махинациях вам было известно. Верно?

— Я ни о чем не спрашивала. Меня интересовало только одно — чтобы все наши расходы вовремя оплачивались. — И она зарыдала еще громче.

Я начинала терять терпение.

— Вы знали, какая у вашего мужа зарплата?

— Конечно, знала. — На миг вдова перестала рыдать и сердито посмотрела на меня.

— Стало быть, знали. Девяносто две тысячи долларов в год — это звучит неплохо. Во всяком случае, если сравнивать с зарплатой других девушек в южном Парк-Форесте или где там еще. Но яхту на эти деньги не купишь, дом тоже, на шикарную одежду не хватит, детей в Клэрмонт не пошлешь. Да еще эти роскошные автомобили... А блузка у вашей маленькой Терри? А взносы в «Морском клубе»? Просто из любопытства: сколько они составляют в год? Бьюсь об заклад: тысяч двадцать пять, не меньше.

— Вы ничего не понимаете! — Жанин выпрямилась, и в глазах ее вспыхнула ярость. — Вы не понимаете, как это ужасно, когда другие девочки имеют все, что захотят, а ты донашиваешь прошлогодние платья! Да, для меня это просто нож в сердце.

— Вы правы, я действительно этого не понимаю. В старших классах моей школы большинство девчонок имели по паре платьев и носили их до окончания школы. Вы где жили — кажется, в южном Парк-Форесте? Конечно, там район чуть пошикарнее, чем южный Чикаго, где я выросла, но не намного.

— Южный Парк-Форест! — фыркнула она. — Моя мать переехала туда позднее. А выросли мы в Лейк-Блаффе. У нас были собственные лошади. Отец имел яхту. Мы жили ниже, на этой же самой улице. Потом отец потерял все. Абсолютно все. Я училась тогда в средней школе, а Пейдж было восемь лет. Она не помнит всей бездны унижения, которая разверзлась перед нами. Как ужасно пялились на меня в школе! Мать продала фамильное серебро, продала драгоценности, но это ничего не дало. Потом отец застрелился, и мы уехали из Лейк-Блаффа. Мать была не в силах выносить жалостливые взгляды. Старая миссис Грэфалк изводила ее своими соболезнованиями. А в результате я вынуждена была пойти не в Северо-Западный университет, а в колледж Рузвельта, представляете?

— И вы решили во что бы то ни стало вернуться в Лейк-Блафф. А как насчет Филлипса, он тоже лейкблаффовец в изгнании, который вернулся обратно?

— Нет, Клейтон родился в Толедо. Он начал работать в «Юдоре Грэйн» с двадцати пяти лет и снял квартиру в южном Парк-Форесте. Там мы и познакомились.

— И вы решили, что у него есть будущее. И что ради вас он готов на все. А когда вы почувствовали, что все идет не так, как вы задумали?

— Когда родилась Терри. Мы все еще жили в этом ужасном трехкомнатном домишке. — Жанин почти кричала. — У Терри и Анны была одна комната. Всю одежду я покупала в Уиболдт. Я не могла больше выносить такую жизнь. И потом, Пейдж, Пейдж! Ей было всего восемнадцать, но она уже знала... знала...

— Что она знала?

Жанин взяла себя в руки.

— Она знала, как устраиваться в жизни, — тихо закончила она.

— Ясно. Вы не хотели, чтобы Пейдж перещеголяла вас. И решили надавить на мужа, чтобы он добывал побольше денег. Филлипс знал, что на одну зарплату ваши запросы не удовлетворишь, и решил поживиться за счет «Юдоры Грэйн». Кроме фальшивых счетов еще что-нибудь было?

— Нет-нет, больше ничего. На них он... зарабатывал еще сто тысяч в год. Он... он делал это не со всеми контрактами. Примерно с одним контрактом из десяти. И конечно, не забывал платить налоги.

— Еще и налоги платил? — поразилась я.

— Конечно. Он не хотел... не хотел, чтобы Федеральная налоговая служба устроила нам аудиторскую проверку. Мы заносили этот доход в графу «комиссионные». Ведь в налоговой службе не знали, полагаются ему комиссионные или нет.

— А затем появился Бум-Бум и нарушил Филлипсу всю игру.

Он начал рыться в бумагах, желая узнать, на какие средства обычный менеджер содержит такой офис, а кончил тем, что стал сравнивать накладные с данными первоначальных контрактов...

— Это было ужасно, — всхлипнула Жанин. — Он угрожал, что расскажет обо всем Дэвиду Аргусу. Карьера Клейтона была бы сломана. Его бы выгнали с работы, нам пришлось бы продать этот дом. Какой кошмар!

— Избавьте меня от ваших причитаний, — рявкнула я, чувствуя, как на правом виске начинает пульсировать жилка. — Вам пришлось выбирать между членством в «Морском клубе» и жизнью моего брата. — Жанин молчала. Я схватила ее за плечи и стала трясти. — Отвечайте же, черт вас побери! Вы решили, что мой брат должен умереть, чтобы вы могли и дальше носить платья от «Массандреа»? Ведь так все было? Так?

В ярости я выдернула ее из кресла. В гостиную вбежала миссис Каррингтон.

— Что здесь происходит? — заволновалась она.

Я орала на Жанин во все горло. Миссис Каррингтон схватила меня за руку.

— Вам лучше уйти. Не нужно расстраивать мою дочь. Если вы не уйдёте, я вызову полицию.

Ее скрипучий голос привел меня в чувство, и я взяла себя в руки.

— Вы правы, миссис Каррингтон, прошу извинить. Слишком увлеклась работой. — Я обернулась к Жанин: — Последний вопрос, и я ухожу. Можете предаваться скорби. Какую роль во всей этой истории играла Пейдж?

— Пейдж? — повторила Жанин, массируя плечо, и опять хитро улыбнулась. — Пейдж должна была приглядывать за Бум-Бумом. Но лучше вы сами с ней поговорите. Она ведь не выдала вам моих тайн, и я тоже не хочу ее подводить.

— Вот и правильно, — сказала миссис Каррингтон. — Сестры должны помогать друг другу. Ведь в конце концов семья — самое главное.

— Не считая яхты и квартиры на Астор-стрит, — заметила я.

Глава 24

Изучаю полисы

У ворот меня вырвало. Мимо на мопеде марки «пежо» промчалась Терри. Я проводила ее взглядом, вытирая губы салфеткой. Бум-Бум, ты погиб не зря, думала я. Дочка Филлипса может спокойно разъезжать на французском мопеде.

Я медленно добрела до «омеги», села за руль, но зажигание включила не сразу. Отчаянно ныло левое плечо — я переусердствовала, когда трясла Жанин.

Итак, причина смерти Бум-Бума установлена. Точнее, я получила подтверждение своим предыдущим подозрениям. У меня сосало под ложечкой — казалось, что при каждом вдохе кто-то втыкает мне иголку прямо под дых. Очевидно, именно это имеют в виду, когда говорят «душа болит». Болит не душа, болит под ложечкой. Лицо у меня было мокрое. Я провела пальцами по глазам, посмотрела, но это была не кровь, а слезы.

Я взглянула на часы. Час дня. Потом посмотрела в боковое зеркало. Лицо бледное, серые глаза по контрасту казались чуть ли не черными. Конечно, бывают дни, когда я выгляжу гораздо лучше, но ничего не попишешь. Я включила зажигание и медленно выехала на шоссе. Руки словно свинцом налились, и я с трудом удерживала руль. Неплохо было бы последовать совету лейтенанта Мэллори и уехать куда-нибудь поближе к солнцу. Отдохнуть пару недель. Вместо этого я остановилась возле дома Грэфалка.

Гараж находился за домом, слева. Но двери его были закрыты, машин я не видела и не могла определить, есть ли кто-нибудь дома. Я поднялась на парадное крыльцо и позвонила. Прошла минута, две. Я хотела позвонить еще раз, но тут дверь открыла коренастая горничная Карен. Она уставилась на меня недоверчивым взглядом — очевидно, запомнила, как я неделикатно интересовалась передвижениями мистера Грэфалка на прошлой неделе.

Я вручила ей свою визитную карточку.

— Миссис Грэфалк дома?

— Она вас ждет?

— Нет, я детектив. Хочу поговорить с ней о Клейтоне Филлипсе.

Горничная топталась на месте. Не знала, передавать хозяйке мою карточку или нет. После стычки с Жанин я порядком ослабела и сил затевать новый скандал уже не было. В это время высокий тонкий голос поинтересовался, кто пришел.

Горничная обернулась:

— Это женщина-детектив, миссис Грэфалк. Она хочет поговорить с вами о мистере Филлипсе.

В холл вышла миссис Грэфалк. Ее черные с проседью волосы были уложены в искусную прическу, выгодно оттенявшую высокие скулы. Миссис Грэфалк еще усилила эффект при помощи румян. Одета она была на выход: розовый шелковый костюм с широкой юбкой, переливающийся, весь в рюшах, жакет. Она взглянула на меня острым взглядом, но без враждебности. Взяла у Карен мою визитную карточку. Горничная сделала стойку, готовая по первому приказу выставить меня за дверь.

— Мисс Варшавски? Боюсь, у меня очень мало времени. Я должна ехать на заседание благотворительного общества. О чем вы хотите со мной поговорить?

— О Клейтоне и Жанин Филлипс.

На ее лице промелькнуло выражение неудовольствия.

— Вряд ли я многое смогу вам о них рассказать. Клейтон — деловой партнер, вернее, был деловым партнером моего мужа. По причинам, совершенно мне непонятным, Нилс усиленно опекал его, даже дал рекомендацию в наш клуб. Я пыталась увлечь Жанин благотворительной работой среди бедных иммигрантских общин Уокегана. Но боюсь, она не может думать ни о чем, кроме своих нарядов.

Миссис Грэфалк говорила быстро, не делая пауз между предложениями.

— Извините, миссис Грэфалк, — вставила я, — но мистер Грэфалк намекал, что это вы покровительствуете Жанин и что именно вы дали ей рекомендацию в «Морской клуб».

Она приподняла черные подкрашенные брови и широко раскрыла глаза.

— Нилс так сказал? Странно. Клейтон оказал ему какие-то деловые услуги, и Нилс в знак благодарности решил дать ему рекомендацию в клуб. Именно так все и было — у меня хорошая память. Нилс не рассказывает мне о своих делах в пароходстве, поэтому я не очень представляю себе, в чем там было дело. По правде говоря, мне это и неинтересно. Я сожалею, что Клейтон погиб, но он был совершенно несносный выскочка, да и Жанин не лучше... Я ответила на ваши вопросы? А теперь мне пора.

Она направилась к двери, застегивая пуговки на бледно-розовых перчатках. А я думала, что перчатки уже никто не носит. Миссис Грэфалк вышла вместе со мной, быстро шагая на своих острых каблучках. Женщина менее яркой индивидуальности выглядела бы нелепо в таком наряде, но миссис Грэфалк смотрелась весьма элегантно.

Когда я садилась в машину, то заметила, что худой мужчина с песочного цвета волосами подогнал к подъезду «бентли», помог ей сесть в машину и снова отправился в гараж за домом.

В Чикаго я возвращалась не спеша, размышляя о словах миссис Грэфалк. «Деловые услуги» — это, несомненно, махинации с контрактами «Юдоры Грэйн». Что, если Филлипс делился нечестными прибылями с Грэфалком? Предположим, он выплачивал по счетам за определенный фрахт на девяносто тысяч долларов больше, чем зарегистрировано в компьютере, и половину отдавал Грэфалку. Но какой в этом смысл? Грэфалку принадлежит крупнейшая на озерах пароходная компания. К чему ему такие мелкие подачки? Нет, если в деле замешан Грэфалк, на карту должно быть поставлено нечто большее. Мне известно, что значительная часть флота Грэфалка состоит из старых судов. Это значит, что транспортные затраты у него выше, чем у Бледсоу. Скорее всего реальные выплаты по счетам соответствуют истинным расходам Грэфалка на фрахт. В этом случае получается, что Филлипс не просто клал себе в карман разницу, а буквально крал эти деньги у «Юдоры Грэйн». Его компания доплачивала Грэфалку энную сумму по каждому контракту. В результате Грэфалк держался на плаву в жестокой конкурентной борьбе, получал заказы и мог позволить себе содержать старые, неэффективные корабли.

Внезапно меня озарило. Я поняла все — или почти все. С самого первого дня, когда я вошла в диспетчерскую «Пароходной компании Грэфалка», истина была у меня прямо перед глазами, а я ее не видела. Я вспомнила, как отчаянно Мак-Келви пытался заключить сделку по телефону, как у него ничего не выходило. Потом неадекватная реакция Грэфалка на замечание Бледсоу во время обеда. Много раз за последние две недели мне говорили, что тысячефутовые корабли гораздо дешевле в эксплуатации, чем устаревшие суда. Я даже догадалась о том, где убили Клейтона Филлипса и как его труп попал в трюм «Гертруды Раттан».

Сзади загудел огромный семидесятитонный трейлер. Я чуть не подскочила на сиденье, сообразив, что едва тащусь во втором ряду скоростной автомагистрали Кеннеди. Нет нужды устраивать покушение на мою жизнь — я чуть было не угробила себя без посторонней помощи. Нажав на акселератор, я быстро помчалась в сторону центра. Придется снова поговорить с людьми из страховой компании.

Было уже три часа, а я еще не обедала. Оставив автомобиль в подземном гараже Гранд-парка, я отправилась в маленький гриль-бар, расположенный рядом с «Аяксом». Заказала сандвич с индейкой, тарелку жареного картофеля и кока-колу. Это мой любимый напиток, но я редко позволяю себе его пить — страшусь лишних калорий.

Перейдя Адамс, я вошла в здание «Аякса», напевая «Хорошо мне жить с кока-колой». Охраннику я сказала, что мне нужно в Отдел особых рисков, к Роджеру Ферранту. После небольшой заминки — охранник не сразу нашел номер телефона — меня связали с Феррантом, и он сообщил, что ждет меня с нетерпением.

Прицепив на лацкан временный пропуск, я поднялась на лифте на пятьдесят третий этаж. Феррант вышел из своего отделанного под орех кабинета, чтобы встретить меня лично. Он поспешно привел в порядок растрепавшиеся волосы и поправил галстук.

— Надеюсь, у вас есть новости? — нетерпеливо спросил он.

— Не уверена. Но зато есть новые вопросы, до которых я не додумалась вчера.

Лицо Ферранта потускнело, но он оптимистично заметил:

— Что ж, чудес не бывает. И почему вы должны преуспеть там, где провалились ФБР, береговая охрана и армейские следователи?

Он галантно пропустил меня вперед, и мы вошли в кабинет, еще более захламленный, чём накануне.

— Я пробуду в городе до понедельника, пока не закончится первичное следствие. Потом возвращаюсь в Лондон. Думаете, до того времени вам удастся до чего-нибудь докопаться?

Он говорил шутя, но я ответила вполне серьезно:

— Ответ будет мне известен через двадцать четыре часа. Но не думаю, что результат вас порадует.

Увидев выражение моего лица, Феррант тоже посерьезнел. Не знаю, поверил он мне или нет, но заметил, что готов оказать мне любую помощь.

— Хогард сказал вчера, что вы лучше всех в мире разбираетесь в проблемах фрахтовых перевозок по Великим озерам. Я хочу знать, как повлияет на перевозки взрыв шлюза «По»?

— Что именно вас интересует?

— Насколько я понимаю, теперь грузопоток значительно сократится. Или корабли все-таки смогут проходить через канал?

— Ну, навигация полностью не прекратится. Шлюзы «Макар-тур» и «Дэвис» закрыты всего на несколько дней — их должны очистить от обломков и проверить, а до тех пор пользуются шлюзом «Сабин» — он находится в канадских водах. Конечно, проход большим кораблям с верхних озер закрыт на год, точнее, пока не восстановят шлюз «По». Он был единственным, через который могли проходить тысячефутовые суда.

— И насколько это серьезно? Каковы будут финансовые последствия этого?

Феррант откинул со лба прядь волос и снова распустил галстук.

— Большинство грузоперевозок осуществляется между Далатом, Тандер-Беем и портами в низовье. Шестьдесят процентов зерна поступает в Северную Америку из этих двух портов на грузовых кораблях. Как вы понимаете, это чертовски много, если представить себе, сколько всего выращивается в Манитобе и на Среднем Западе. Должно быть, порядка восемнадцати миллиардов бушелей. Да прибавьте сюда еще полезные ископаемые из Далата. — Феррант задумчиво поджал губы. — Шлюзы в Солт-Сент-Мари ежегодно пропускают больше грузов, чем Панамский и Суэцкий каналы, вместе взятые, притом что открыты они всего девять месяцев. Сами понимаете, какие капиталы здесь задействованы.

— Если я правильно поняла, грузы по-прежнему будут проходить через канал, но теперь преимущество будет у малотоннажных кораблей, правильно? — не отставала я.

Феррант улыбнулся.

— Да, пока не заработает шлюз «По». Уже сейчас на рынке зерна и во фрахтовом бизнесе на Великих озерах царит страшный переполох. Но через несколько недель все успокоятся — когда поймут, что движение не нарушится.

— Значит, пострадают только те пароходства, которые поспешили перейти на тысячефутовые корабли, верно?

— Да, но таких компаний раз-два и обчелся. Зато на средние и малые корабли, длиной менее семисот сорока футов, спрос возрос необычайно. Крупные зерновые концерны вроде «Юдоры Грэйн» вовсю кинулись фрахтовать корабли. У компании Грэфалка сейчас горячее время. Правда, Грэфалк, в отличие от своих менее щепетильных коллег, не пользуется конъюнктурой, чтобы вздуть цены.

— Скажите, насколько прибыльна компания Грэфалка в целом?

Феррант удивился:

— Это самое большое пароходство на всех озерах.

Я улыбнулась:

— Знаю. Мне говорили об этом уже много раз. Меня интересует другое — приносит оно прибыль или нет. Ведь весь флот Грэфалка состоит из маленьких судов, эксплуатация которых обходится очень дорого.

Феррант пожал плечами:

— Нас это не касается. Наше дело — страховать корпус корабля, не могу вам сказать, сколько фрахта они перевозят. И потом, учтите, что прибыльность — понятие относительное. Возможно, компания Грэфалка гребет не столько денег, сколько такая фирма, как «Американское морское пароходство», но это вовсе не означает, что она не прибыльна.

Пока мы разговаривали, в кабинет вошел Хогард.

— А почему вас это интересует, мисс Варшавски? — спросил он.

— Не из пустого любопытства. Как вам известно, ни одна из террористических организаций — Организация освобождения Палестины, армяне, ирландцы и прочие — не взяла на себя ответственность за взрыв. Стало быть, речь идет не о терроризме, тут были какие-то иные причины. У меня есть гипотеза: взрыв устроили для того, чтобы вывести из игры крупнотоннажные суда и поднять акции небольших кораблей, из которых, в частности, состоит флот Грэфалка.

Хогард раздраженно пожал плечами.

— Уверяю вас, мисс Варшавски, Нилс Грэфалк не имеет к этому никакого отношения. Он происходит из старинной и уважаемой семьи. Грэфалк предан своему флоту, своему бизнесу. Он настоящий джентльмен.

— Браво, прекрасная речь, — сказала я. — У вас золотое сердце, мистер Хогард. Но взорван корабль стоимостью в пятьдесят миллионов долларов; дезорганизовано судоходство Североамериканского континента; пусть временно, но пострадали очень многие. Не знаю, как интерпретируют такие вещи суды, но кто-то должен ответить за эту катастрофу. Грэфалк оказывается в явном выигрыше. Вот почему я хочу выяснить, в каком состоянии его финансовые дела. Если они идут хорошо, значит, у Грэфалка не было мотива заваривать эту кашу.

Феррант усмехнулся:

— Вы не очень-то лестного мнения о человеческой природе... Джек, у вас есть сведения о состоянии финансов компании Грэфалка? Загляните в ваши записи. Там должны быть сведения о том, сколько грузов перевозит пароходство за год, каковы суммы страховки и так далее.

Хогард угрюмо буркнул, что он торопится и ему недосуг тратить время на всякую ерунду.

— Тогда я сам это сделаю, — заявил Феррант. — Вы просто покажите мне, где находятся досье. Я предоставлю мисс Варшавски интересующие ее данные... По-моему, в том, что она говорит, есть смысл. Давайте разберемся в этом деле.

Хогард еще поломался, но в конце концов вызвал секретаршу и попросил принести досье пароходства Грэфалка за последние пять лет.