Журналист (№1) - Блуждающие огни

— Вам тоже хрен позавидуешь, — покачал головой Колчин.

— Давайте не терять времени. Зак, где держат Вику?

— Ее нигде не держат. Она просто живет у нас, как и все.

— Как и все? — Я повел рукой окрест, по аулу.

— Нет, мы живем не так, — сказал Зак. — Намного лучше. Они живут так, потому что местным начальникам выгодна нищета народа. Нищета и голод заставляют этих людей выращивать мак и делать из него героин. Они думают, что разбогатеют, но этого не происходит. Потому что лидеры, которые стоят над ними, — не желают богатого народа. Богатый — значит независимый и свободный. Мы — свободный народ. Народ воинов.

— В общем, с Викой все в порядке?

— Да, все нормально, — подтвердил Шумер.

— Зачем же надо было красть ее? — встрял Сашка.

— Погодите! — остановил я. — Давайте по порядку. Мне перед смертью страсть как хочется понять, куда мы все-таки вляпались.

— Как скажешь, друг, — ответил Зак. — О «Рубине» ты уже знаешь, так? Первый раз «Рубин» ограбил наш храм и пытался скрыться на заставе. Мы настигли их и разгромили заставу. Друзин тоже был там, но ушел, прихватив с собой древние рукописи. Разгром заставы пограничники свалили на моджахедов, чтобы не предавать это дело огласке, и построили новую заставу. Потом Друзин перевел рукописи, сделал для себя кое-какие выводы и нашел по ним наш второй храм. Он снова отдал приказ своему отряду разграбить его. И тут на заставе появляетесь вы. На этот раз Друзин украл самое ценное — древний медальон, который мы потом увидели у твоей Вики на шее… Но тогда у нас не было времени проводить опись имущества. Мы просто забрали рюкзаки. Нашли ваши документы и забрали их тоже. Для нас вы были людьми новыми. Мы хотели разобраться, какую роль вы играете во всем этом.

— Тогда — никакой! Никакой не играли! — воскликнул я. — Мы нашли медальон на заставе, возле убитого контрактника, и не знали, что это святыня, извините.

— Принимаем извинения, — ответил Зак.

— Получается, что пограничники в этом деле тоже вроде как ни при чем? — подытожил Колчин.

— Да, их все время подставляют эти… из «Рубина», — подтвердил Шумер. — С российскими пограничниками у нас давно негласный уговор: на нашей территории они воевать не могут, но могут через нее ходить. Моджахедам мы вообще сказали: любой, кто появится, будет убит без промедления. До появления этого… «Рубина» договор оставался в силе. Все жили спокойно, и никто никого не трогал. Но когда «Рубин» разграбил наши храмы, тут-то и началась вся эта заваруха. Поначалу мы тоже думали, что это пограничники грабят. Пока разобрались, что к чему.

Зак кивнул:

— Да я видел тебя, Леша. Помнишь, вы проезжали кишлак на танке? Ты сидел на броне рядом с Федуловым-Друзиным. И даже заметил наши вещи на веревке?

— Отлично помню!

— Я тогда принял тебя за нового бойца из «Рубина» . Потом вы прикрыли этих бандитов от наших преследующих отрядов. И укрылись на заставе. Ночью ты знаешь, что произошло.

— Да… А утром мы нашли на земле этот медальон… Эту святыню, — поправился я.

— Вот именно поэтому ты жив. Мы ведь сразу же приехали в Москву и ждали тебя в твоей квартире…

— …под видом эфэсбэшников, — неявно упрекнул я.

— Хоть горшком назовись… — отпарировал Зак. — Так вот. Мы обыскали тебя. Медальона, как ты говоришь, при тебе не было. Тогда мы начали действовать. Искать его.

— Господи! — сказал Колчин. — Знать бы!.. Леха мне его тогда отдал, чтобы я прочел, что там написано.

Значит, если бы вы забрали медальон еще тогда, при обыске, то ничего этого не было бы!

— Вот именно.

— А потом вы увидели этот… знак на Вике. И похитили ее! Только поэтому?

— Да. Только поэтому.

— Мать честная! — вырвалось у меня. — Это, получается, я во всем виноват?! Как первопричина?! Все эти смерти эфэсбэшников — в редакции, на моей квартире!

— На какой квартире? В какой редакции? — спросили в один голос исмаилиты.

— То есть? Если не вы, то кто же это был?!

— Мы не были в редакции, — сказал Зак. — Там был «Рубин». Мы перехватили твою Вику, когда ее выносили на улицу. Перехватили, потому что на ней заметили медальон. Мы просто наблюдали за редакцией.

— И на квартиру к тебе мы больше не ходили после того случая, — добавил Шумер.

— Наверное, это тоже был «Рубин», — заметил Сашка.

— Ага! — подхватил я саркастически, вперив взгляд в Зака-Трофимова. — И на Лубянке шестерых эфэсбэшников тоже перестрелял «Рубин».

— Не «Рубин», — признал Зак-Трофимов. — Я. Был вынужден. Все шестеро, между прочим, работали как раз на «Рубин». Это называется у них оперативное прикрытие.

— Ой ли?! — не поверил я.

— А тебе не показалось странным, что они, вместо того чтобы задержать меня, стремились попросту меня пристрелить?

Гм, да, что было, то было.

— Но зачем «Рубину» надо было все это устраивать? — с сомнением проговорил Колчин.

— А это я, Саша, брякнул Вике, что собираюсь расследовать дело о «Блуждающих огнях». Вот машина и закрутилась. Не только Зак, но и эти «рубиновцы» приперлись за нами в Москву и взяли меня под наблюдение. Поставили у меня в квартире прослушку. Звонили от имени ФСБ начальству, пытались скомпрометировать. Потом появилась эта женщина с документами о «Рубине», они решили напасть на редакцию. Теперь мне все понятно.

— А Друзина вы искали, чтобы наказать его? — уточнил Сашка.

— Верно, но не только за этим, — ответил Шумер.

— Э! Шурави! Хватит болтать! — к нам шел Эль-Хаджи. — Времени мало. Поднимайтесь!

Мы с Колчиным встали.

— Не бойтесь, ребята, — сказал Шумер, — мы придумаем что-нибудь.

А Зак весело и ободряюще подмигнул. Будто мы на багамском пляже и речь вдруг зашла об оплате коктейля, потому как все четверо забыли в отеле бумажник.

Человек без пяти минут покойник, а находит в себе силы приободрять других!

Ну, да поводов для бодрячества у нас маловато. Разве только то, что хоть Вика в безопасности. Эх, Вика! Шли мы тебя выручать, а теперь нас самих кто бы выручил! Впрочем, как говорится, нет выхода только из гроба. Нас вроде убивать никто не собирается. Надо только терпеть и ждать подходящего момента. Но как легко это говорить, сидя в кресле-качалке. Под теплым пледом, у камина, со стаканом текилы в руках. И как все это хреново смотрится здесь, с веревкой на шее. При продаже в рабство.

Эль-Хаджи шел впереди. Чуть сбоку брели мы с Колчиным, веревки с нас уже сняли. Замыкали прогулку два моджахеда, вооруженные автоматами. Нас не конвоировали в привычном смысле этого слова. Да и зачем? Куда мы убежим-то? В незнакомых горах двое городских жителей имеют такие же перспективы, как блохи на дохлой собаке.

Нас усадили в старенький уазик, и мы тронулись куда-то по серпантину горной дороги.

Эль-Хаджи сидел на переднем месте, рядом с водителем. Боевики по обе стороны от нас. Все в сосредоточенном молчании.

Дорога снова пошла вверх, потом повернула под прямым углом. И тут мы увидели на небольшом плато буквально прилепленный к горе, здоровенный трехэтажный дом, окруженный мощным каменным забором. Усадьба буквально висела над ущельем. Место для дома было выбрано самое хитрое. Со всех сторон усадьбу закрывали горы. С воздуха ее заметить попросту невозможно. Она сливалась с окрестным ландшафтом. Когда подъехали поближе, я заметил на крыше дома спутниковые тарелки и какие-то заумные антенны.

Во дворе особняка нас поджидала группа боевиков, одетых в джинсы, просторные рубашки с коротким рукавом, и все, как один, — в солнечных очках. Со стороны веранды подошел наш покупатель: лет пятидесяти на вид, смуглый, коротко стрижен, в белом мусульманском одеянии и сандалиях.

Человек в белом и Эль-Хаджи обнялись, как старые знакомые. О чем-то переговорили, глядя на нас. После чего Эль-Хаджи прыгнул в уазик и умчался прочь за ворота.

Секунд тридцать «наш новый хозяин» смотрел на нас и потом на чисто русском языке сказал:

— Добро пожаловать, московские гости, в мою резиденцию.

Мы с Колчиным остолбенели. И как-то неловко промямлили ему «здрасьте».

— Устали? Меня зовут Акрам. Идемте, я приготовил поесть. Да и на веранде, в тенечке, беседуется лучше.

М-да, что-то не похоже это на плен.

На крытой террасе с колоннадой, рядом с вычурным фонтаном, стоял накрытый фруктами и легкой закуской столик красного дерева. Вокруг него — плетеные кресла. И маячил где-то между колоннами официант в белом фраке. Хотелось зажмурить глаза — настолько неправдоподобно и пышно все это выглядело.

Мы заняли кресла. Отсюда отрывался вид на чарующий пышный сад. Взгляд бежал по макушкам деревьев и упирался в каменный забор. Дальше — макушки гор. Мы с Колчиным завороженно уставились на фонтан, послушали журчание воды. Снова побродили глазами по саду…

Акрам наслаждался нашим потрясенным видом.

— Замкнутая система, — пояснил он, указывая на фонтан. — Такие же продаются в Москве, только помельче. У вас ведь в столице маленькие квартиры? — И он улыбнулся.

— Да уж, маленькие.

Возле столика возник человек в белом. Он молча поставил запотевший графин.

Мы с Сашкой переглянулись.

— Уважая чужие традиции, предлагаю выпить за знакомство, — сказал Акрам и разлил по рюмкам.

Мы опрокинули холодную водку внутрь. Да, водка! И неплохая!

— А теперь закусывайте, вот эту ветчину попробуйте или холодных грибочков, — Акрам подцепил закуску.

Мы не стали себя уговаривать.

Водка подействовала, как всегда, благоприятно. Повторили опыт. Потом добавили еще. Все это время за столом звучали только постукивания рюмок и звон вилок.

— Как вам путешествие? — спросил Акрам.

— Это первый самый светлый отрезок нашего пути, — сказал я, а Колчин только крякнул от удовольствия.

— Понимаю, — кивнул Акрам.

— Это вы нас выкупили?

— Да, я вдруг узнал, что в плен попали двое журналистов из Москвы. Хотелось посмотреть на вас. Не часто такое происходит. После развала СССР сюда вообще никто не приезжает. Пейте, пейте. — Акрам снова разлил нам по стопкам. — Я знаю, что русские должны расслабиться после долгого пути.

Мы снова хряпнули водки.

— Что поделываете в наших местах? — спросил он.

Мы кое-как рассказали Акраму нашу историю. Он слушал не перебивая. Потом задумчиво, с какой-то поэтической ноткой произнес:

— Кругом одна война. Нормальному человеку негде приткнуться.

У меня так и чесался язык заметить, что он-то, судя по всему, приткнулся просто замечательно. Но я промолчал. Неизвестно еще, зачем мы понадобились этому человеку.

— Вы, значит, и в Чечне были? — Акрам словно понуждал рассказать ему побольше.

Я оторвался от трапезы и прочел краткую лекцию о военно-политическом моменте в проблемной республике.

— Да, русские все никак не могут уняться. Сначала на Афганистан нападают, потом на собственный народ. Совсем как афганцы, а? — Он рассмеялся.

— Вы очень хорошо говорите по-русски, — заметил Колчин. Это был и комплимент, и просьба объяснить свое умение одновременно.

— Да, русские научат кого угодно! — весело ответил Акрам. Но понятнее от его замечания не стало.

— Вы здесь живете? — спросил я, чтобы просто не молчать.

— И очень неплохо, — ответил он. — Я, знаете ли, люблю здесь отдыхать от трудов неправедных.

— Неправедных?

— А что, торговля наркотиками стала праведным делом? — переспросил Акрам с лукавой улыбкой.

Мы промолчали.

— Вот я и говорю. А иначе откуда взяться этому шикарному поместью? Улавливаете?

Нам не хотелось встревать в дискуссию о наркотиках и законах. По желанию нашего «хозяина» мы могли запросто вылететь в пропасть за забором. И тащить недалеко. И тело прятать не надо. Он тут хозяин на много километров вокруг.

— Каждый живет как может и как у него получается, — заметил я.

— Это верно. Как может и как получается. Ну, а вы оба? Как сможете? Планы ваши? Чем намерены заняться?

Мы с Колчиным переглянулись.

— Ну, вообще-то… хотелось бы найти нашу коллегу и… вернуться домой… вместе с ней. А что?

— А что вам в Москве делать?

Мы помялись.

— Хорошо, скажу напрямую, — Акрам наклонился к нам. — Мне нужны распорядители. Грамотные люди. Я занимаюсь таким бизнесом, где нужны сноровка, смекалка и многие другие качества, которыми вы обладаете. Тем более не стану скрывать, что я заинтересован в московском рынке. Он стал бездонным. Мы могли бы с вами делать неплохие деньги, а?

Мы молчали.

— Ладно, не буду на вас давить. Подумайте, потом решим. — Он встал из-за стола и кого-то окликнул в глубине дома.

На террасу вышел слуга, одетый по-европейски — в джинсы, рубаху. Акрам что-то сказал ему и тут же перевел нам:

— Я сказал ему, чтобы он отвел вас в душ, помыться, выдал вам одежду и отвел отдохнуть.

В глубине сада, под навесом виноградных лоз, посреди роз и благоухающих деревьев, стояла душевая кабина, которая украсила бы квартиру любого нового русского.

Вот это да! Мы с Колчиным по очереди помылись. Говорили между собой только о воде, о душе, о саде. Слуга мог понимать по-русски не хуже хозяина, и тогда обсуждать при нем наше положение просто глупо.

Появился второй слуга. Принес нам джинсы, рубахи и кроссовки. Все вещи выглядели так, словно их только что купили в магазине. Мы переоделись и почувствовали себя намного лучше.

Потом я показал на пальцах, что хотелось бы покурить. Мы снова вернулись на террасу и сели за столик. Налили себе водки. Слуга сгонял куда-то в дом и принес пачку «Мальборо».

— Ого! — сказал Сашка, наливая себе и мне очередную рюмку. — Здесь, кажется, есть все, что душе угодно.

Мы выпили и закурили настоящие «Мальборо».

— Такого даже в Москве не купишь, — оценил я.

— Да и водочка здесь подобрана со вкусом, — оценил Сашка.

Где-то поодаль маячила фигура официанта, и мы снова не могли говорить о своем.

— Сейчас прикончим графинчик, и надо будет попроситься в комнату на отдых, — сказал Колчин.

Я согласно кивнул.

Но тут на террасу вышел Акрам:

— Вижу, вы посвежели. Как настроение?

— Отлично! Выпьете с нами?

— С удовольствием! — Акрам присел за столик.

Мы швырнули водку по глоткам и закусили.

— Даже не знаем, как вас благодарить, — сказал я.

— Не стоит. Мне всегда приятно поговорить с хорошими людьми.

Появился второй графинчик водки, и подали настоящий кофе.

— Может, сигары? — спросил Акрам.

— Спасибо, мы по сигаретам специалисты.

Он кивнул:

— Ну что, пока не надумали?

— Можно, мы все-таки немного придем в себя? — попросил Колчин.

— Конечно-конечно! — воздел руки Акрам. — Отдыхайте. Вы мои гости и ни о чем не волнуйтесь. На загруженную голову решения не принимаются.

После второго графина и кофе жизнь вообще показалась удивительно приятной штукой. Прохлада, журчание фонтана. Мы расслабились. Захотелось спать.

Нас проводили в комнату. Ого! Две роскошные кровати, шкаф, полный летней одежды (специально проверили), стол с вазой фруктов, холодильник с водкой, водой, пивом. И даже телевизор. За окном колыхался сад. Слепило солнце. Но жары не чувствовалось. Работал неприметный кондиционер.

— Отсюда и выходить никуда не хочется, — Колчин упал на постель. Я последовал его примеру.

Кажется, пришло время кое-что обсудить.

— Что ты думаешь насчет предложения? — спросил я.

— Я? — приподнялся на локте Колчин и снова плюхнулся в мягкую глубину подушки. — Ты втравил нас в эту историю, предлагаю тебе и решать. У меня сейчас голова не варит.

— Но ты понимаешь, Саша, что в случае отказа мы можем из гостей превратиться в кормежку для шакалов?

— Шакалы не станут нас кушать. Они будут нами пьянствовать, — хихикнул Колчин.

— Вопрос в том, зачем мы ему нужны. Как компаньоны или там подельники? Тогда он в нас, конечно, заинтересован. А чтоб мы просто так прохлаждались на вилле — это ему надо? Не надо. А ко всему прочему, мы не можем вернуться домой, потому что знаем о его гнездышке.

— Господи! — простонал Колчин. — Леша, чего ты выдумываешь? Чего мы знаем? Нас таскали по горам, привезли сюда, накормили, напоили и с тем же успехом могут доставить обратно в Москву. Если там нас попросят потом рассказать, где мы были, мы и слова умного не скажем. Мы даже не знаем, где мы сейчас. Может, это Афган? А может, и нет!

— Ну, тогда ты придумывай, — рассердился я.

— Ладно, не закипай. Мы с тобой и вправду не сможем ничего толком сказать, где мы находимся. Так что с этой точки зрения мы Акраму абсолютно безопасны.

— Но что-то подсказывает мне, он не просто так нас сюда пригласил. Не просто так выкупил из плена и обходится с нами как с гостями дорогими.

— Конечно, не просто так, — уже сонным голосом промычал Колчин. — Он же объяснил! Если ты не расслышал, я повторю. Мы нужны ему как компаньоны для продвижения товара в Москву и далее по всей России.

— Скоро в Уголовном кодексе не останется ни одной статьи, по которой мы бы не проходили. — Я в блаженстве закрыл глаза.

— А тебе какая сейчас разница? — Сашка повернулся лицом к стене. — Нас сейчас должны совсем другие заботы заботить.

— Как-то ты легко об этом говоришь, — я тоже отвернулся.

Глава 28

Когда мы проснулись, солнце уже сыграло в прятки, и в горах наступила прохлада. Дверь в комнату отворилась, словно за ней только и ждали, когда мы продерем глаза. Слуга показал нам жестом следовать за ним.

Под вечерними огнями, за столиком, сервированным ужином, нас поджидал Акрам. На ужин — куропатка, ветчина, плов, разные соки. И — несколько бутылок вина.

— Водки не даю, — сказал Акрам. — А вот вином можете подкрепиться. Только не налегайте на него. Нам еще ехать.

Мы с Колчиным вопросительно уставились на «хозяина».

— Небольшая прогулка перед сном, — улыбнулся Акрам. — Вот плов попробуйте, в Москве такой не сыскать. Его готовит лучший умелец афганского плова. Я гурман, люблю все самое лучшее.

Плов действительно был чудесным. Вино расправляло ароматные крылья во рту, прохладой бежало по пищеводу и сворачивалось приятным клубочком в желудке.

— Куда едем? — спросил я.

— Посмотрите на природу, — Акрам отправил в рот кусок баранины и заел его рисом. — У-у-у, — сказал он с наслаждением. — Вот еще, пожалуйста, отведайте.

Мы отведали.

Акрам посмотрел на часы и покачал головой:

— Пора.

Слуга принес на веранду черную форму «натовского» покроя и военные горные ботинки.

— Переодевайтесь! — показал на одежду Акрам и ушел с террасы.

Под присмотром слуги мы переоделись. Вся одежда снова пришлась впору.

— Даже странно, — сказал я Колчину.

— Чего странного?! — хмыкнул он. — У них же наша старая одежда была. Немудрено подогнать.

— Странно, что нашлась одежда и обувь именно нашего размера, словно у него тут под боком магазин.

— Может, он просто запасливый?

— Ага. И предусмотрительный.

Слуга провел нас во двор, куда нас привезли сегодня днем. Тут уже выстроилась маленькая колонна из нескольких уазиков, вокруг ходили вооруженные люди, одетые так же, как и мы. Из головной машины выглянул Акрам:

— Сюда прыгайте!

Мы залезли на заднее сиденье. Тут же лежали два автомата и разгрузки.

— Чье это? — спросил я.

— Ваше. Надевайте. — Акрам завел двигатель.

На переднее сиденье влез боевик. Ворота неслышно распахнулись. Уазик прыгнул вперед.

— Надевайте разгрузки, — повторил Акрам. — Там, куда мы едем, может пригодиться. И автоматы проверьте, я вас охранять не собираюсь.

То же самое нам сказал когда-то Федулов-Друзин. Видимо, здешним парням не нравилось, когда кто-то ходил при них без автомата. Мы надели разгрузки. Я пробежал пальцами по карманам — шесть магазинов. В нижних карманах — патроны россыпью. Проверил автомат. Магазин полон. Я поставил оружие на предохранитель. Колчин ничего не проверял и просто поставил автомат между ног.

— Проверь предохранитель, — сказал я, когда мы подпрыгнули на очередной кочке. — А то стрельнет тебе в голову.

Колчин проверил автомат и снова поставил на пол. Сашку можно понять. Как истинный художник слова и востоковед, он считал, что не должен брать в руки оружия ни при каких обстоятельствах. Я же полагал, что в данной ситуации о правилах можно и забыть. Жить хотелось больше, чем соблюдать правила, написанные кем-то в Москве.

Дорога пошла ровнее. Я оглянулся назад и увидел, что колонна идет с потушенными фарами. В горах свет виден далеко. Значит, колонна опасается засады.

Тут меня прошибла шальная мысль. А что, если мы попадем в засаду наших пограничников? Мне стало плохо. Физически плохо. Если нас возьмут вот так — нам кранты. Доказывай потом, что автомат у тебя для личной безопасности. Никакого суда присяжных. Просто шлепнут, и все.

— Скоро будем! — прервал мои размышления Акрам.

Уазик сделал отчаянный прыжок куда-то вверх, и мы выскочили на площадку, залитую полновесной луной, которая гигантским фонарем висела где-то справа.

— Вылезаем!

На площадку одна за другой вползали машины из нашей колонны и вставали полукругом. Люди на ходу выскакивали из автомобилей и занимали позиции. Все держали оружие на изготовку. Только мы с Колчиным демонстративно закинули автоматы за спину. Акрам оглядел нас насмешливо, но ничего не сказал.

Тишина обрушилась на площадку. Все чего-то ждали.

— Это засада? — спросил Колчин Акрама.

— Ты когда-нибудь видел такие засады?

— Я засады вообще никогда не видел.

— Вот то-то и оно. Засада сидит в укрытии и нервно чешет попу. А у нас тут встреча с друзьями.

Он отошел от нас и начал делать какие-то распоряжения. Водители уазиков развернули машины в обратную сторону. С противоположного конца площадки донесся гул автомобилей. Кто-то ехал в нашу сторону.

— Ты понимаешь, что мы ничего не можем предпринять вопреки событиям? — сказал я шепотом Колчину.

Он промычал что-то неопределенное.

— Саша! — Мне совсем не нравилось его настроение. — Если что-то произойдет, то, прошу тебя, будь просто рядом. Я за тебя постреляю.

Колчин кивнул.

— Вот и отлично! — сказал я. — Держи автомат наготове. Он мне тоже может понадобиться.

— Неправильно это все, — пробурчал Сашка.

— Да, — во мне начинала закипать злость, — но что прикажешь? Может, лучше сразу застрелиться? Ты видишь, события тащат нас за шкирку, и нет ни шанса на них повлиять, кроме одного: пустить себе пулю в лоб! Но я не для того пёрся сюда и пережил столько событий, чтобы сдохнуть просто так.

— Да понимаю я, понимаю, — сказал с глухим раздражением Колчин и поправил автомат. — Проблема еще в том, что я стрелять не умею из этой штуки.

— Да хрен с ней. Просто будь рядом, и все.

Шум двигателей вырвался на простор, на площадку стала выпрыгивать вереница таких же уазиков, как у Акрама. Машины встали полукругом и развернулись к нам кормой. Таким образом образовался круг из автомобилей фарами наружу.

Акрам подозвал нас жестом к себе. К нашей троице вышел человек из второй колоны. Акрам поприветствовал его. И они обнялись как старые друзья.

— Знакомьтесь, — сказал Акрам, — это Махмуд, мой верный друг и помощник.

Махмуд сверкнул золотыми зубами:

— Я вижу, ты обзавелся хорошими напарниками, Акрам?

Оказалось, что он тоже неплохо говорит по-русски. Впрочем, я уже этому не удивился.

— Да, Махмуд, это мои друзья из Москвы.

— О! Твой бизнес здорово растет!

— Да, мы не стоим на месте. Моим ребятам надо знать, сколько ты сможешь поставлять для нас при расширении рынка.

Махмуд погладил бороду:

— Для такого дела мне не жалко и перекинуть кое-что из чужих партий.

— Хочешь Абдула на паек посадить?

— А чего у него хорошего? Он берет партии, потом половину теряет на границе или еще где. Потом жалуется мне на трудности.

— Да, дела у него в последнее время плохо идут.

— Вот-вот, — Махмуд добавил что-то на своем родном языке.

Они с Акрамом рассмеялись.

— Значит, в Москву теперь поедем, а? — спросил меня Махмуд и подмигнул.

Я не знал, что ответить. Но вступился Акрам:

— Только не болтай никому о москвичах. Это наша тайна, да?

— Да-да, — Махмуд снова погладил бороду, — я не новичок, не надо мне объяснять.

Он подал знак своим людям, и те стали перетаскивать мешки в уазики Акрама.

— Тут вот какое дело, Махмуд, — сказал Акрам, — мы должны сразу же договориться о цене. Я беру большие партии, но прошу у тебя скидку.

— Э! Э! — крикнул весело Махмуд. — Ты не можешь так говорить! Цена одна, ты знаешь!

— Знаю. Только ты посмотри на дело иначе. Мы берем больше, намного больше. И просим у тебя снизить цену. С другой стороны, я обещаю тебе пять процентов от прибыли.

Махмуд снова почесал бороду:

— Десять процентов меня устроят.

— Э, нет! — помахал пальцем Акрам. — Семь.

— По рукам!

Махмуд и Акрам картинно обнялись.

— А они не разговорчивые, а? — кивнул на нас Махмуд.

— Устали с дороги.

— Серьезные люди, а?

— Очень серьезные.

— Уважаю серьезных людей. Вот я помню, воевали русские у нас. Хорошо было. Настоящая дружба. Интернационализм. Братство народов. Все друг другу помогали. Прямо по-ленински, да? Стояли мы тогда в Кандагаре… Знаете Кандагар, да?

Мы с Колчиным кивнули.

— Так вот, — терзал Махмуд свою бороду, — прихожу я к полковнику Веремеенко и прошу: «Дай автоматы, брат! Эти моджахеды, борцы за независимость, совсем оборзели! Интернационализму мешают! Все посевы загубили, людей перебили». Полковник мне через десять минут двадцать ящиков оружия — получи, Махмуд! Еще двадцать ящиков патронов — получи, Махмуд! Как отомстишь — принесешь обратно.

— И вы что?

— Отомстили! Оружие полковнику вернули. У моджахедов автоматы забрали себе. Все честь по чести. И снова всем хорошо! А сейчас что? Одна война кругом. Тут талибы объявились. Из Пакистана их шайтан притащил. Торговать мешают. Русские на нас взбеленились чего-то. Пограничники жизни не дают. Совсем сдурели. Забыли, как мы раньше, в войну, дружили.

— Да, раньше хорошо было, — подтвердил Акрам. — Только видишь, русский опять к нам идет, — он кивнул в нашу сторону. — Скоро дружба опять наладится.

— Хорошо бы!

Погрузка мешков закончилась.

— Вы идите пока к машинам, — сказал Акрам. — Я еще парой слов перекинусь.

— Мне это совсем не нравится, — прошептал Колчин, когда мы отошли к уазикам.

— Да забудь ты, — отмахнулся я. — Он это так, для понтов сказал. Хотел Махмуду мозги запудрить и за меньшую цену взять товар. А тут мы ему подвернулись. Он же должен был как-то убедить Махмуда, что у него наметились поставки напрямую в Москву.

— Но нам-то кирдец может настать! Ты понимаешь это? — проворчал Колчин. — Мы все больше и больше втягиваемся в это дело. А становиться торговцем наркотиков я не хочу.

— И что ты предлагаешь? С удовольствием послушаю твой план действий, как нам выкрутиться.

— Нет у меня вариантов.

— А у меня есть. Надо остаться в живых, и это наша главная задача сейчас. Что будет потом, разберемся по мере поступления неприятностей.

— Фиг с ним! Похоже, в данном случае ты прав.

Мы открыли дверцы уазика и сложили туда автоматы.

— Надо как-то дать знать, что мы живы, — сказал Сашка. — У Акрама на доме стоят спутниковые тарелки, наверняка есть связь.

— Связь у меня есть всегда, — вынырнул из темноты Акрам, сверкнул белоснежными зубами. — Хотите позвонить?

— Да не мешало бы.

— Валяй! — Акрам достал из заднего кармана разгрузки спутниковый телефон. — Только недолго.

Колчин взял трубку, повертел в руке:

— Никогда не пользовался.

— А я помогу, номер называй, — Акрам перехватил аппарат.

Колчин назвал свой домашний номер. Он явно не хотел, чтобы наркоторговец знал его. Но выхода уже не было.

Акрам дождался соединения и передал трубку Колчину.

— Отойдем, пусть поговорит, — он подхватил меня под локоть.

Мы с ним отошли.

— Вы мне здорово помогли, ребята. Я такую сделку провернул с вашей помощью! — Акрам мечтательно закатил глаза на луну.

Махмудовские уазики один за другим исчезали в темноте.

— Но мы еще не давали согласия, Акрам.

— А это уже не играет никакой роли, — неожиданно жестко сказал Акрам. — Вы мне помогли, и я готов помочь вам. А что вы думаете про торговлю наркотиками, меня совершенно не интересует. Хотя мое предложение по-прежнему в силе. Будете моими компаньонами — у вас будет все. Я не заставляю вас бегать с наркотой по улицам Москвы. Мне нужны смышленые ребята, вот и все. Грамотный совет иногда дороже золота.

— А если мы откажемся?

— Тогда мне придется крепко думать о вашем будущем, — сказал Акрам уклончиво. — Но в одном вы мне уже здорово помогли. С вашей помощью я перебил контракты у своих конкурентов.

Саша подошел к нам и протянул Акраму телефон:

— Спасибо. Поговорил с женой, успокоил. Сказал, что все в порядке.

— Будешь звонить? — спросил меня Акрам.

Я продиктовал номер родительской квартиры.

Поговорил, м-да…

Надо, наверное, еще позвонить в редакцию, что ли. И лучше, чтоб Колчин.

— Еще звонок можно?

— Давай! — великодушно махнул рукой Акрам. — Номер?

— Погоди. А сколько сейчас в Москве?

— Ночь уже. Четыре часа назад бери, — Акрам показал циферблат своих часов. — Да, у вас двенадцать уже.

— Саша, поговоришь с редактором?

Колчин кивнул.

Акрам под диктовку набрал домашний номер Павлова и передал трубку. Я встал рядом и приник ухом к трубке, чтобы слышать разговор.

— Але? — сказал далекий и сонный голос Павлова.

— Иван Тимофеевич! Это мы!

— Ребята! Вы где?! Что с вами?!

— Фиг его знает, Иван Тимофеевич, где мы. В горах. С нами все в порядке пока.