Редкая монета

      – Федька знает об этом всём?
      – А как же. Его матка понятой стояла.
      – Ладно, давай работать.
      – Ты Николай, не обижайся, но я с сегодняшнего дня завязываю пить.
      – Чего так?
      – Не хочу дочку потерять.
      – Катьку, депутатку, ты не хочешь потерять.
      – А хоть бы и так, – сказал Петро и полез на крышу работать.
      Целый день работали молча. Перебрасывались словами редко и то по работе. У Дзюбы стало складываться ощущение, что он потерял большие деньги. И не просто потерял, а их у него нагло забрали. Кто? Этим вопросом он не интересовался. Сегодня же надо забрать монеты у
      Васьки-механика. Дзюба считал Ваську простачком и не сомневался, что тот вернёт ему монеты. А если не вернёт? Вернёт, если его придавить.
      Вот только где сегодня взять тридцать рублей, чтобы вернуть их
      Ваське? Целый день его мучила эта тема.
      Петру же после обеда нестерпимо захотелось выпить, он клял себя за эту слабость и думал как он сможет вечером увернуться от выпивки.
      Но Дзюба не предложил выпить даже после того, как хозяйка вечером дала ему бутылку самогона. Он положил её в котомку, которую носил с собой.
      – Я поеду в контору, а вы езжайте домой.
      Алисов и обрадовался и сожалел, что бугор не предложил им выпить и зажал бутылку. Он на радость жене поехал домой трезвым.
      Дзюба покрутился во дворе участка, дождался пока Млынарь стоял один, остановил его.
      – Механик, мне нужно поговорить с тобой.
      Вася, как всегда радостно улыбнулся, развёл руками.
      – С тобой Николай, всегда – пожалуйста. А в чём разговор?
      – Я хочу, чтобы ты вернул мне монеты.
      – Что значит вернул? – хмыкнул Млынарь, – Я у тебя их купил.
      – Не купил, а выдурил за тридцатку.
      – Я-а? Выдурил?
      – Не валяй дурочку, если их у тебя нет сейчас, принеси завтра, и я верну тебе твои гроши, – в голосе Дзюбы появилась сталь и слышалась скрытая угроза.
      – Да нет их у меня, я в тот же день какому-то интеллигенту продал за сотню. Могу с тобой поделиться. Хочешь двадцатник?
      – Нет, мне нужны монеты. А не отдашь, будем говорить в другом месте.
      – В каком же?
      – В мусорке. Мусора интересуются этими монетами.
      – Ах, вот оно что! К мусорам ты не пойдёшь по одной причине, – уже серьёзно, без улыбки говорил Млынарь, – они поинтересуются твоим личным делом и в моё заглянут, и, посмотрим кому они поверят.
      – Короче, чтобы монеты завтра были у меня, а не то разговор будет другой, – уже с явной угрозой произнёс Дзюба и пошёл на выход со двора.
      "Он ещё узнает, кто такой Дзюба. Я таких мазуриков знаю. Академий не проходил как я, а намёк на мои судимости сделал – щенок!".
      Но не мог знать Дзюба того, что развязный, косящий под деревенского шута механик, далеко не мазурик. Прошедший трёхгодичную службу в войсках МВД, он хорошо знал тип людей вроде Дзюбы. Пришлось ему и на вышке стоять, и колоны с заключёнными водить, и беглых ловить, и личные дела их читать. Служил он на севере, в лагере с осуждёнными на максимальные сроки за убийства, грабежи, разбой, многократные изнасилования. Как-то он взялся читать книжку, где заключённых представляют жертвами, а охрану палачами. Бросил читать посредине. Почитал бы тот писатель дела этих "жертв" и приговоры им вынесенные с описанием того, как эта "жертва" изнасиловала трёхлетнюю девочку, а потом засунула ей в половые органы электросварочные электроды. Погонялся бы по зимней тайге за тремя беглыми, вооружёнными автоматом "АК", забранного у убитого ими молодого солдата, а потом выносил бы на себе тяжело раненого этими же "жертвами" товарища. В том деле застрелил Василий Млынарь стрелявшего, а остальных не дал застрелить подоспевший капитан.
      Тогда они были враги, которых надо уничтожать. Они убивали до зоны, убивали в зоне и будут убивать на свободе. Млынарь не понимал, почему убийцы выходят на свободу. Их, по его мнению, нужно отстреливать, как бешенных собак. Василий не любил читать детективы, всего прочитанного в зоне ему хватило надолго. И не любил он рассказывать о своей службе. Ведь та его служба, собачья работа, чтобы там замполиты не говорили о долге перед Родиной, священной обязанностью и тому подобное. Но собаку бог создал для такой работы, а он человек. И его дело работать мирно на свою семью. Василий заставлял себя забывать всё связанное с его службой, но это оказалось невозможным. Он выбрал хорошую тактику: на людях быть весёлым, бесшабашным парнем. И только жена его Тая знала, как он мечется и кричит во сне: "Стоять! Стой стрелять буду! Руки за спину!"
      Понимал Василий и то, что угрозы такие как Дзюба, на ветер не бросают. А его сведения о том, что монетами заинтересовалась милиция, наверняка не голословны. Значит монеты дорогие и надо их запрятать получше.
      Дома Млынарь завернул монеты в тряпку, вложил их в пол-литровую банку, залил её водой, закрутил крышкой для консервирования и смазал её солидолом. Жена и сын уехали к тёще в деревню, и он спокойно раздумывал. Закопать? Найдут миноискателем, он сам когда-то искал пропавший в части пистолет. Василий решил запрятать банку в небольшой пещере, образовавшейся под корнями вербы. Не так давно он вытащил оттуда двух громадных раков.
      Дом Млынарей находился на самой окраине города. В конце двора рос сад, а за ним огород, граничащий с искусственным озером. Не так давно это была деревня Чёрногузово, и если перевести её название на русский язык, то получится Аистово. Деревня находилась в верховье небольшой реки и эти места испокон веков зарастали камышом, куда слетались аисты на кормёжку. В нынешние времена их поубавилось, но в некоторых дворах можно увидеть на столбе с колесом эту прекрасную птицу, кормящую птенцов, а на мелководье важно разгуливающих аистов.
      Находятся, правда, мерзавцы, стреляющие птиц, но в целом в этих местах аист любимая и почитаемая птица, приносящая радость, особенно детям.
      Ещё до революции в городе построили теплоэлектростанцию, требующую много воды, а реку перегородили плотиной и получили водохранилище трёх километров в длину и до восьмисот метров в самом широком месте. В нижней части водохранилища, заросшего лесом, расположен городской пляж, на который в жаркие дни собирается чуть ли не весь город, и тогда вода начинает пахнуть мочой, но это не останавливает любителей поплавать. Верхняя мелководная часть этой большой запруды заросла камышом, а под водой растут густые водоросли, называемые местным населением – куширём. В кушире водится много раков, и любители полакомиться ими, наматывают на весло куширь, вынимают его из воды и за раз вынимают таким образом до пяти раков. За час два человека с лодки могут наловить ведро небольших раков. Но самые большие особи водятся возле берега, в гнёздах и пещерках, откуда их достают руками.
      Примечание: Так было во времена описываемых событий. Через несколько лет случилась катастрофа. Когда земля была скована морозом, в колхозе, что находится на правом, высоком берегу реки, высыпали на поля химические удобрения, и весной, во время резкого потепления, они слились в водохранилище. Когда раки начали летом линять, сбрасывая хитиновый покров, новый на них не появился, и они на некоторое время стали мягкими, а затем совсем исчезли.
      Василий прошёл к берегу, разделся и полез в воду. Нащупал под вербой пещерку, засунул в неё банку с монетами и вход закрыл камнем.
      Солнце уже садилось за бугром на правой стороне реки, Василий окунулся и подумал, что неплохо поужинать раками с пивом остывшим в холодильнике. Он пошёл в сарай, взял ведро, фонарь, кусок брезента, на который будет класть размотанный куширь, и направился к лодке, привязанной к вербе. С северо-запада небо немного потемнело. "Что, дождь собирается? А, не сахарный, не растаю", – сказал сам себе
      Василий и нагнулся с ключом к замку, запирающему цепь, привязывающую лодку к вербе и увидел уже в сумерках, как по тропинке через огород в его сторону идёт мужчина.
      "Кого это чёрт несёт, вроде и никого не приглашал? Ну вечно кто-то помешает рыбачить или раков половить" – подумал Василий.
 
      Дзюба не пошёл в этот вечер домой. Он решил побыть один и хорошо поужинать. С бутылкой самогону, что дала хозяйка, направился в столовую у базара, взял себе две порции гуляша, салат чай. Сел в дальнем углу, налил до краёв гранёный стакан бормотухи, вздрогнул, выпил и стал закусывать. Приятное тепло разлилось по организму, хмель чуть-чуть облегчил голову. Дзюба мог хорошо выпить: с бутылки водки не пьянел и, в отличие от многих пьяниц, всегда оставался на ногах и мог прекратить пить до того, как потеряет память. Но во время пьянки у него возникали идеи, которые в тот момент казались ему умными и легко исполнимыми. В столовых запрещалось распивать спиртные напитки, принесенные с собой, но на эти запреты никто не обращал внимания, и только когда мужики напивались в усмерть, их выгоняли, иногда прибегая к помощи милиции.
      Дзюба допил самогон, вышел на улицу, но домой идти не хотелось.
      Он зашёл в сквер, сел на скамейку. Что-то беспокоило его, и он понял, что монеты не дают ему спокойно жить. У него иногда возникали навязчивые идеи и одна из них появилась и сейчас. Он считал, что
      Млынарь испугался его угроз, но монеты он, конечно, добровольно не отдаст и нужно его додавить страхом. Васька захочет запрятать монеты, но он, Дзюба, не даст ему этого сделать. Млынарь здоровый мужик, но и не таких Дзюбе приходилось в лагере усмирять кулаками, а то и пускать в ход заточку. Однажды он проиграл в карты стукача, которого братва решила прикончить, и Дзюба это сделал, несмотря на то, что тот отличался недюжинной силой. "Справлюсь и с этим", – подумал Дзюба, сел у сквера на автобус и поехал в Чёрногузово. Он знал, где живёт Млынарь: весной работали у хозяев, живущих через дорогу от дома механика и не раз видели, как тот приезжал домой.
      Дзюба посмотрел в свою котомку – небольшую торбочку, которую всегда носил с собой. В ней лежала пустая бутылка и заточка – большое шило, сделанное из трёхгранного напильника, с ручкой от долота и одетая в деревянный чехол. Она являлось его оружием, но в случае задержания и обнаружения заточки милицией, можно сослаться, что это плотницкий инструмент. Один раз такая ссылка его выручила.
      Глядя на заточку, Дзюба решил, что если Млынарь не отдаст монеты добром, то он пришьёт его. Но тут же подумал о том, что если кроме него в доме будет жена и пацан, монеты для которого Васька взял, то и с ними будет то же самое. А монеты он найдёт. Ему тут же пришёл в голову вопрос: как он сбудет монеты, ведь они сами по себе ему не нужны? И он вспомнил своего лагерного приятеля Гиви, живущего в
      Подмосковье, чей адрес у Дзюбы сохранился. Тот сидел за фарцовку и валютные операции и вряд ли завязал. А услужить он своему спасителю обязан. Когда-то к Гиви прицепился ростовчанин по кликухе "Хлыст", и это могло плохо кончится для Гиви, но Дзюба, будучи бригадиром, взял его под своё покровительство, и Гиви всегда говорил, что сделает всё для своего защитника, когда тому будет нужно.
      Конечно, будь Дзюба трезв, он бы понимал, что подобное преступление сразу раскроется, да и сумеет ли он его осуществить – тоже вопрос. Но выпитая бутылка бормотухи и жажда больших денег, нарисованных в его преступно-рецидивистском сознании, толкали его на явно необдуманную авантюру.
 
      Через несколько секунд Василий понял, что идёт Дзюба, притом явно нетрезвый. "Да, наверное, сегодня будет весёлый вечерок", пронеслось в голове.
      Млынарь разогнулся и встретил непрошеного гостя с усмешкой:
      – О! Ты глянь, гость пожаловал. А я подумал, что придётся коротать вечер одному. Жинка с сыном в селе, у тёщи, а я за раками собрался.
      – Ты механик, скажи лучше, отдашь ты мне монеты или нет?
      – Ну что ты заладил: монеты, монеты? Нет их у меня. Давай лучше сейчас наловим раков, тут их тьма, а потом посидим потолкуем за холодненьким пивком, я приготовил его заранее, и водочка есть.
      – Ты мне ответь да или нет!
      – Садись в лодку, на воде и поговорим и раков половим.
      – Хорошо, сажусь.
      – Садись на корму.
      Дзюба шагнул в лодку, она качнулась, но не очень, и он, удерживая с трудом равновесие, шагнул на корму и уселся на скамеечку, называемой по-морскому банкой, а котомку поставил между ног.
      Млынарь открыл замок, отсоединил от цепи лодку, оттолкнул её от берега, запрыгнул в неё и сел на вёсла. Он грёб в сторону камышей.
      – У меня есть одно местечко между зарослями, там большая прогалина, и в кушире водятся классные раки.
      Дзюба молча сидел. Ему сейчас не думалось о раках, а сверлила другая мысль. Наступили глубокие сумерки, но ещё было достаточно светло, чтобы различать всё вокруг. Лодка, шурша своими боками по камышам, выплыла на прогалину с чистой водой. Василий остановил лодку.
      – Теперь и раков половим.
      Василий хотел вынуть весло из уключины, чтобы наматывать на него куширь, но Дзюба положил на него руку, не давая вынуть.
      – Подожди со своими раками, ответь мне на мой вопрос.
      – Первым делом самолёты, ну а девочки, то бишь монеты потом, – пытался отшутиться Васька, – хотя и понял по тону Дзюбы, что сейчас будет не до шуток.
      Дзюба подтвердил его мысль.
      – Кончай свои шуточки. Не вернёшь монеты, тебе пиzдец.
      – Сказал отец, и дети ложки на стол положили, – ещё по инерции продолжил Васька, а сам настороженно напрягся, ожидая от Дзюбы действий.
      Пытаясь предупредить его и предостеречь, Млынарь твёрдым голосом, которым он разговаривал в зоне с преступниками сказал:
      – Ты, Дзюба, не дёргайся, а сиди спокойно. Если я тебе кажусь безобидным простачком, то ты ошибаешься. Я таких как ты во время службы повидал и даже пришлось пострелять. А с тобой, да ещё пьяным, я сумею справиться.
      Злость от сказанного схватила Дзюбу под грудью, и кровь ударила в голову.
      – Ах ты, пидор! Вертухай, сучий потрох! Больше ты стрелять не будешь!
      Он полез в котомку, выхватил из неё заточку и хотел снять с неё чехол, но Млынарь, превратившись в пружину, ногой выбил оружие из рук Дзюбы и оно, описав в воздухе дугу, булькнуло в воду
      Дзюба схватился правой рукой за левое весло и выдернул его и уключины, но Млынарь взялся обеими руками за скамейку, на которой сидел, подался вперёд и ногой ударил Дзюбу в грудь с такой силой, что тот вылетел из лодки.
      – Получай, сволочь, – выдохнул Василий.
      Глубина в том месте была Дзюбе по грудь, он встал на ноги, пытаясь взять рукой весло, выпавшее из его рук и, плавающее рядом с ним. Но в этот момент на его голову опустилось другое весло и Дзюба ушёл под воду.
      Василий тяжело дышал, несколько секунд сидел опустошённый от напряженной борьбы и решил вытаскивать противника из-под воды, чтобы тот не захлебнулся. Он перегнулся через край лодки так, что вода перелилась через борт, пошарил рукой, но Дзюбу не нашёл. Тогда от слез с лодки и ногами нащупал Дзюбу. Нагнулся, поднял бесчувственного Дзюбу и с трудом уложил его в лодку. Затем, уже почти в темноте, нашарил весло и направил лодку к берегу.
      "Нужно скорее сделать ему искусственное дыхание, а то подохнет, сволочь" – думал Василий, уже приходя в себя. Через пять минут Дзюба лежал на берегу, а Василий делал ему искусственное дыхание, предварительно перевернув его, чтобы вылить воду из лёгких. Но Дзюба не подавал признаков жизни. Тогда Млынарь вспомнил, как их учили делать искусственное дыхание рот в рот. Он даже не чувствовал отвращения, вдыхая в лёгкие бездыханного тела воздух из своего рта, и четыре раза с силой нажимал на грудную клетку. Проделав такую манипуляцию много раз, Василий остановился. Пощупал пульс, прислонился ухом к груди и понял, что убил человека.
      Ещё не до конца сознавая масштаба случившегося, он бормотал:
      "Что я наделал? И всё из-за проклятых монет. Лучше бы я ему их отдал и гори они пропадом вместе с ним".
      Потом некоторое время сидел безо всяких мыслей, совершенно опустошённый.
      Наконец сознание и здравый смысл стали возвращаться к нему.
      Василий думал о том, что он не совершил преступления, а убил врага, как это он сделал во время службы. Но тогда он выполнял приказ и за это его ещё наградили отпуском домой. Сейчас он не сможет доказать, что оборонялся и сядет в тюрьму, и будет такой же ЗЭК, как и Дзюба, и как, те которых он охранял. Нет, он не даст возможности уличить себя в преступлении. Их никто не видел, и, главное сделать так, чтобы не было тела и других улик.
      Василий накрыл труп брезентом и пошёл домой. Возле ворот лежала груда камней, которые он завёз для фундамента пристройки, задуманной его женой, взял первый попавшийся камень и занёс во двор. Выглянул опять на улицу, она была пустынна и только через два дома напротив в окне мерцал свет от телевизора. Затем взял сетку-авоську, положил в неё камень и пошёл к берегу.
      Василий раздел Дзюбу, вернее его тело, до гола, потащил его в лодку, вытащил из его брюк брючной ремень и затянул мертвецу на пояснице. Привязал к ремню авоську с камнем, накрыл тело брезентом и отплыл от берега. Было совсем темно и начался меленький тёплый дождик. Млынарь направил лодку вниз по течению, где была б`ольшая глубина, но так, чтобы ещё были водоросли. Минут через десять он остановился, промерял веслом глубину и ещё раз огляделся вокруг.
      Стояла полная тишина, и только на противоположной стороне лаяла собака. Василий перекатил через борт тело, оно тихо хлюпнуло и ушло ко дну.
      "Через неделю от него останутся одни обглоданные раками косточки"
      – думал Василий. Он знал, что если бросить подохшего поросёнка в воду, где водятся раки, то через несколько дней от него остаётся скелет.
      Подплыв к берегу, Млынарь собрал всю Дзюбину одежду и котомку, занёс в сарай и включил свет. Сжечь одежду не представлялось возможным, потому что всё намокло. Оставалось их сушить, но Василий и мысли не допускал, чтобы они лежали ещё один день у него. "Утром всё выброшу в мусор", – решил он, взял нож и порезал на куски все вещи и даже котомку. Завернул лоскуты в старую тряпку из мешковины, завязал и оставил в сарае.
      Когда Василий зашёл в дом, то только тогда понял, что тоже мокрый. Переоделся и лёг в постель. Не спалось, мысли путались и прыгали с одного на другое, как кадры в кино. Он убил человека! А мог ли он поступить иначе? Нет! Лукавишь ты, брат Млынарь. Мог!
      Во-первых, мог вернуть ему монеты, во-вторых, не нужно было вообще связываться с этим Дзюбой. Ведь ты знал, кто он такой. В-третьих мог сдать эти монеты государству. Зачем? Государство уже давно обдирает нас, как липку, и неизвестно, вообще, пошли бы эти монеты на пользу государству и обществу. Наверняка нет! Кто-то другой ними воспользовался бы. А как теперь он будет он жить с грузом убийства?
      Ведь даже с женой он не может поделиться этим. А зачем? Чтобы переложить груз преступления на неё? А преступление ли это? Ведь он же защищался. Эх, Млынарь, Млынарь! А сможет он теперь есть раков из этого водоёма? Наверняка, нет. Мало того что они будут напоминать ему о его злодеянии, так и ещё, наверное, теперь будут пахнуть человечиной. Ну хрен сними, раками. Нужно уснуть.
      Но сон к нему не приходил, и Василий промучился до рассвета.
      Летом светает рано. Он оделся и пошёл к берегу посмотреть, не осталось ли чего на берегу. Он внимательно посмотрел вокруг и увидел какие-то чёрные точки. Присел, присмотрелся и увидел что это небольшие сгустки крови. Откуда кровь, вчера её не было? Он просто не видел. Наверное, она капала или из головы пробитой веслом, но вряд ли, быстрее из носа. Василий собрал остатки крови лопатой, стоявшей рядом, которой он копал на берегу червей для ловли рыбы, и выбросил в воду. Затем взял ведро, оставшееся здесь с вечера, зачерпнул несколько раз воду из озера и полил всё вокруг. Тщательно осмотрел лодку, но в ней ничего подозрительного не обнаружил.
      Дома он просмотрел одежду, в которую вчера был одет и на тёмной рубахе и штанах тоже были следы крови. Василий их тщательно простирал с мылом и услышал звук рожка, которым оповещал о своём приезде водитель мусоровоза. Млынарь пошёл в сарай, взял приготовленный свёрток и подошёл к машине.
      – Что у тебя в свёртке? – спросил рабочий, обслуживающий мусоровоз.
      Василий знал, что иногда этот рабочий откладывает себе старые вещи, и приготовил заранее ответ.
      – Кошку дохлую подобрал в саду, – завернул, чтоб не воняла.
      – Забрасывай, – сказал рабочий и отвернулся.
      Василий забросил свёрток в глубь машины и направился к своей калитке. Только сейчас он услышал, как сильно бьётся его сердце, и звук этот отдаётся в голове.
      Василий ещё раз умылся, закрыл все двери на запоры и поехал на работу. Утром всегда было много работы: необходимо выписать и раздать путевые листы, выписать талоны на бензин, проверить машины, выписать необходимые запчасти и многое другое, требующееся от механика. Делал он всё автоматически и не услышал с первого раза, как его окликнули.
      – Что-то ты, Вася, сегодня задумчивый такой? Что-то дома случилось? – спросил Титоренко, главный инженер треста.
      – Порося сдохло, Леонид Борисович, – нашёлся Василий и заставил себя улыбнуться.
      – Что, плохо кормил?
      – Да нет, перекормил.
      Титоренко внимательно, с недоверием посмотрел на Василия.
      – Что-то ты темнишь, Вася. Поросёнок вряд ли сделает тебя таким задумчивым. Но сейчас не до этого. Я, когда шёл на работу, встретил знакомого автоинспектора. Он мне сказал, что сегодня в городе проводится рейд "тормоза и рулевое". Все машины будут проверять, так что ты ни одну машину без проверки не выпускай.
      – А что у них там стряслось?
      – На Черёмушках у газона отказало рулевое, и он на автобусной остановке сбил двух человек.
      – Насмерть? – и Василий в мыслях вернулся к вчерашнему.
      – Кажется, один скончался в больнице.
      – Не удивительно, на таком старье ездим, что оно и ездить не должно. Хорошо, я сейчас пойду на выпуск, – заключил Млынарь и сказал вошедшему водителю, – пойди скажи нашим, чтоб без меня не выезжали.
      Работа захлестнула Василия, но и мысли, заставляющие противно ныть под грудью, вызывая дрожь во всём теле, тоже его не отпускали.
      Вернувшись после работы домой, Василий переоделся и пошёл к берегу.
      Подумалось: "Теперь понятно, почему преступников тянет к месту совершения ими злодеяния".
      Он ещё раз осмотрел берег, ничего не обнаружил нового, отвязал лодку и поплыл на ней в ту заводь, где вчера произошла схватка. Его взгляд наткнулся на чехол от заточки, плавающий у камыша. Василий даже вздрогнул, когда его увидел. Потом подобрал чехол, осмотрел его. Простая деревяшка с просверленной полстью для метала хранила в себе ещё до вчерашнего вечера страшное орудие для убийства. Млынарь бросил чехол в лодку с намерением её сжечь. Он сидел в этой заводи не меньше часа и думал, думал. Затем выплыл на чистую воду и поплыл туда, где вчера сбросил труп. Навстречу ему на лодке плыл сосед с сыном:
      – Ну что, Василь, поймал раков?
      – Да нет.
      – А чего ты так долго там был? Я уже давно хотел туда заплыть, да не хотел тебе мешать.
      – Плыви уже и лови, – ответил Василий и подумал, что а если за ним и вчера наблюдали?
      Покрутившись в том месте немного, не заметив ничего необычного,
      Василий поплыл домой, думая о том, что он не должен вызывать никаких вопросов и подозрений своим поведением. Вернувшись в дом, вспомнил, что уже сутки ничего не ел, сварил картошку, отрезал кусок домашнего сала, налил полный стакан водки, выпил, заел. Хмель его не брал. Но пить больше не стал, разделся, лёг и уснул. Проспал до утра и, умываясь во дворе под краном, подумал: "А ведь, действительно, утро вечера мудренее". Подумал и опять засосало под ложечкой.
      Но ежедневная занятость на работе уменьшала тревожные мысли, а дома он начал копать траншею под фундамент пристройки. Жена Таисия приехала с сыном от матери через пару недель. Они друг другу обрадовались, а сынишка повис у отца на шее и запросил:
      – Папуля, поплыли раков половим.
      – Раков мы ловить не будем, – твёрдо ответил Отец.
      – Почему?
      – Мне сказали, что в воду попали удобрения, и раки могут быть ядовитыми.
      – Пап, ну немножко! – канючил сын.
      – Серёжка, не цепляйся к папе!
      Таисия, учительница украинского языка и литературы, щепетильно относилась к своему здоровью и здоровью своей семьи. Она вечно ругала мужа и сына, что они пьют сырую воду, что едят не помывши яблоки, не принимают душ после купания в озере. И она обрадовалась, что Вася наложил вето на этих больших насекомых, поедающих падаль.
      Она и кастрюлю для варки раков держала отдельно и ничего другого в ней не готовила. День проходил за днём, и Василий стал успокаиваться. К нему вернулась обычная манера поведения, он, как всегда, шутил, улыбался. Иногда к нему приходили мрачные мысли, но всё реже.
      Весной, в сельской школе, в которой работала Тая выделили для покупки автомобиль "Жигули". Сельские школьные учителя пользовались льготой приобретения машин почти без очереди. Тая знала, что муж мечтал о "Жигулях", но у них не хватало денег на покупку машины.
      Хотя они почти все продукты имели со своего огорода, и в колхозе покупали дешевле, чем на базаре, собрать шесть-семь тысяч рублей было очень трудно и почти невозможно. То одна покупка, без которой невозможно обойтись, то другая. Василий имел золотые руки, умел ремонтировать любую технику и иногда подрабатывал тем, что чинил частные легковушки. Несколько лет назад у них появился старый
      "Москвич", по сути дела рухлядь, купленная мужем за бесценок. Но
      Василий проводил с ней столько времени, что на семью его не оставалось, и Тая уговорила мужа продать его.
      Придя домой, Тая сказала мужу:
      – Васёк, а Васёк?
      Василий возился со сломавшимся будильником и, не поднимая головы, ответил:
      – Слушаю Вас, Таисия Григорьевна.
      – Давай купим машину. Школе "Жигули" выделили. Я ответ должна завтра дать, а то Серная Кислота заберёт.
      Василий знал, что за глаза все в школе так называли учительницу химии. От неожиданного предложения жены он даже будильник из рук выронил.
      – А деньги? Где мы деньги возьмём? У нас только на полмашины есть. Может мотоцикл купим, это и есть полмашины.
      – Ты сам говорил, что смерть мотоциклиста неизбежна, как гибель капитализма. А я серьёзно говорю – давай купим.
      – Нам дадут за полцены? Догонят и ещё дадут.
      – Васёк, когда я была у мамки, мне братуха Сенька предложил одолжить денег.
      – Ты же знаешь мой принцип – ничего и ни у кого никогда не одалживать. А тут почти три тысячи.
      – А Сеня сейчас бригадир механизаторов. Он сказал, что в страду возьмёт тебя на комбайн, он помнит, что ты хорошо работал у него, и ты за отпуск сумеешь вернуть ему половину долга. Ну и мы сократимся, сколько сможем.
      Василий очень обрадовался предложению жены, но боялся влезать в кабалу. Они долго говорили, но никак не приходили к решению. Твёрдо сказать "ДА" никто из них не мог, и когда в дом зашёл сын, Василий спросил его:
      – Сергей Васильич, мы с мамкой решаем и не можем решить – покупать нам "Жигули" или нет?
      – Конечно покупать!
      – Значит решили – будем покупать.
 
      Прошёл ещё год. Советская пропаганда трубила на весь мир о колоссальных успехах в экономике, науке и во всех областях жизни громадной страны. Фактически же это были годы застоя, как их назовут через двадцать лет. Жизнь бурлила, как бурлит гнилое болото, выпуская на поверхность смрад и вонь.
      Произошли некоторые перемены в жизни наших героев, и хотя их должностной статус изменился, на их материальном благополучии он никак не отразился.
      КГБ поймало и засудило светловодского учителя, осмелившегося обвинять их основателя в казни сотен тысяч, а может и миллионов невиновных людей, составляющих цвет нации. Об этом рассказывали на партийных конференциях, тем самым давая повод задуматься над тем, что может и правда Дзержинский был палачом. Платиновую монету доставили в Москву на Лубянку, и рассказывали, что её показывали самому шефу охранки Андропову. Он повертел её в пальцах, бросил на стол и молвил.
      – Отметьте в приказе отличившихся.
      По этим двум случаям присвоили звание подполковника майору
      Синельнику, а Ивану Синице присвоили звание капитана и направили служить в районный центр начальником отделения КГБ по району. Отдел насчитывал аж два человека в подчинении Синицы, и он этим гордился так, как не гордился, наверное, Наполеон Бонапарт, став императором.
      После того, как Дзюба не появился несколько дней на работе, Петра
      Алисова сделали бригадиром, добавив ему в бригаду парня, пришедшего из армии, где он служил в Строительных войсках. Парень, по фамилии
      Брыгарь, поступил в вечерний институт и каждый вечер торопился на учёбу. У Алисова теперь не оказалось постоянного собутыльника, и он почти не пил, чему очень радовалась его Катерина.
      Петро считал, что Дзюба присвоил тогда монеты себе и сбежал с ними к своим друзьям уголовникам, чтобы они помогли сбыть монеты по их настоящей цене. "Гуляет сейчас Бугор где-то за мой счёт" – думал
      Алисов, но сказать кому-то об этом не смел.
      Василий Млынарь, приобретя "Жигули" ВАЗ-2101, самые дешёвые из всей сери выпускаемых моделей, никак не мог вылезти из денежного долга, несмотря на все предпринимаемые им усилия. Осенью он свой отпуск провёл на уборке хлебов в колхозе, работая комбайнёром, но урожай в тот год оказался низким и таким же оказался и заработок.
      Работа комбайнёра не просто тяжёлая – она адски тяжёлая. День и ночь, сидя в кабине комбайна, необходимо тщательно следить за многими параметрами: направлением движения, высотой подъёма ножа, посторонними предметами, могущими сломать комбайн, а также за всевозможным зверьём, попадающим под нож. Один раз он успел заметить зайчонка, которому ножом отхватило заднюю лапу. Василий подобрал его, сделал перевязку, вечером отнёс к брату домой и по возможности до конца страды наведывался к своему пациенту.
      В комбайнах дышать было совершенно нечем. Пыль забивалась во все щелочки одежды, лезла в нос и гортань, слюны не хватало, чтобы сплёвывать её постоянно изо рта, и при всём этом пот заливал глаза, тёк по спине и в пах.