Тайны корейской войны

      Закончился 1951 год. Несмотря на многие трудности, 64-й корпус в целом успешно выполнил свои задачи. В дневное время было проведено 307 групповых воздушных боев с участием в них 43% всех вылетавших на боевые задания экипажей. По данным штаба корпуса, было сбито 562 самолета противника. Это был наивысший результат года за всю Корейскую войну. В 16 одиночных воздушных боях ночью было уничтожено два самолета В-29. Потери корпуса составили 71 самолет МиГ-15. Погибли 32 летчика57.
      Но главное состояло даже не в количестве сбитых самолетов - важнее было то, что присутствие в воздухе МиГов и огонь зенитной артиллерии не давали американским бомбардировщикам и тактическим истребителям эффективно выполнять задачи, расстраивали их боевые порядки, снижали точность бомбовых и штурмовых ударов. Это признавали и американцы.
      В апреле 1952 года журнал "Юнайтед Стейтс нейви просидингс" писал в статье "Уроки воздушных боев в Корее":
      "МиГ-15 является практически смертоносным оружием для наших теперешних типов бомбардировщиков стратегической авиации. Ясно, что наши военно-воздушные силы совершили серьезный просчет, взяв за основу производство В-36 и В-50, вместо того чтобы в первую очередь заняться развитием реактивных бомбардировщиков. Увеличение количества групп истребителей сопровождения не разрешило проблемы, которую представляют МиГ-15. Опыт войны в Корее показывает, что прикрытие реактивными истребителями бомбардировщиков, обладающих небольшой скоростью, фактически бесполезно: самолеты-перехватчики противника пикируют через боевые порядки истребителей сопровождения, вынужденных лететь малой скоростью, и сбивают прикрываемые ими бомбардировщики..."58
      В октябре 1951 года другой журнал - "Юнайтед Стейтс ньюс энд уорлд рипорт" отмечал: "Бомбардировщики стали сталкиваться с более сильным и метким огнем зенитной артиллерии и все усиливающимся противодействием истребительной авиации"59.
      В боях 51-го года МиГ-15 показал свою необыкновенную живучесть и высокую эффективность вооружения, особенно в стрельбе по бомбардировщикам.
      Вот как оценивались инженерно-авиационной службой 64-го истребительного авиакорпуса боевые качества этого самолета в докладе командира корпуса штабу ВВС Советской армии в сентябре этого года:
      "Самолет МиГ-15 показал высокие боевые качества, безотказность в работе и простоту в эксплуатации.
      В воздушных боях с американскими самолетами, вооруженными крупнокалиберными пулеметами, самолет МиГ-15 устойчив против разрушений и возникновения пожара в полете. Двигатель продолжает работать безотказно при серьезных повреждениях его агрегатов.
      Отдельные самолеты в боях получили до 30-50 пулевых пробоин и благополучно возвращались на свой аэродром. На самолете при этом при полете на скорости до 1000 км/ч не было замечено каких-либо задиров обшивки. При частичном разрушении хвостового оперения и при ограниченном ходе рулей высоты самолет сохранял устойчивость и управляемость в полете.
      Пробоины в заднем топливном баке, в топливной системе и при простреле жгутов электропроводки пожара на самолете в воздухе не вызывают. Всего зафиксирован один случай возникновения пожара на самолете в воздушном бою.
      Из 22 поврежденных двигателей отказали в работе в воздухе только 3 двигателя, вследствие появления дисбаланса и заклинивания ротора по причине разрушения лопаток турбины и соплового аппарата. В остальных случаях при простреле диска турбины и повреждения лопаток двигатель работал без перебоев. Пробоины в камерах сгорания и реактивной трубе пожара не вызвали.
      Более уязвимым местом на самолете являются тяги управления рулями высоты и поворота. Из 18 случаев катапультирования летчиков в 10 случаях оно производилось по причине отказа управления самолетом. Вторым уязвимым местом является верхняя сфера кабины, при повреждении которой летчики в большинстве случаев получают ранения от пулевых попаданий и осколков стекла фонаря"60.
      Видимо, высокая живучесть МиГ-15 не раз вводила в заблуждение американских пилотов, когда они считали, что уничтожили самолет, прошив его несколькими очередями из крупнокалиберных пулеметов. Проявленные пленки фиксировали множество попаданий и давали основание считать самолет сбитым, а он возвращался на базу и после ремонта уже через несколько дней был снова боеготовым. Мощным было и вооружение МиГа: три пушки (одна 37 мм и две 23 мм).
      Огневое противоборство с В-29 всегда было в пользу МиГ-15 по нескольким причинам. Его пушки обладали значительно большей дальностью и разрушительной мощностью стрельбы, чем крупнокалиберные пулеметы В-29. Кроме того, "крепости" имели очень плохую живучесть. Счетно-решающие механизмы и сами пулеметные установки бомбардировщика не обеспечивали прицеливания и эффективного огня по истребителям, атакующим на большой скорости сближения (150-160 м/с). Сама же атака длилась всего три-четыре секунды.
      Сказанное не означает, что советские летчики-истребители полностью овладели имевшейся у них техникой и искусством ведения воздушного боя. Подводя итоги осенью 1951 г., командование корпуса отмечало многочисленные недостатки, которые свидетельствовали о том, что боевое мастерство многих летчиков еще далеко от совершенства. В докладе (в сентябре месяце) командира корпуса генерал-майора авиации Белова в штаб ВВС отмечалось, что многие летчики еще не овладели знанием тактических приемов противника, не избавились от шаблона в применении собственных тактических приемов, порой увлекаются боем с истребителями противника в ущерб выполнению главной задачи - уничтожению бомбардировщиков, начинают вести огонь с таких дистанций, которые не позволяют поразить цель. Говорилось и об упущениях со стороны руководителей полетами различных степеней. Так, отсутствие опыта управления с земли действиями реактивной авиации приводило к тому, что после взлета подразделения или части некоторые экипажи не могли найти противника и принять участие в бою. Командиры подразделений, как явствовало из доклада, не овладели еще умением правильно организовать атаку, что снижало боевые результаты; взаимодействие между группами и экипажами в воздухе организовывалось не всегда достаточно четко. Много недостатков отмечалось в работе разведки, которая с опозданием выдавала сведения о противнике, в ряде случаев неправильно оценивала состав групп вражеской авиации, что не позволяло правильно оценивать соотношение сил. Указывалось и на другие недочеты в боевой работе.
      Такой практический подход к боевой деятельности личного состава корпуса говорил о том, что командование соединения не закрывало глаза на недостатки, видело их и стремилось устранить, чтобы повысить эффективность частей корпуса в борьбе с противником. И действительно, с приобретением опыта в последующие годы вплоть до конца Корейской войны советские авиаторы и зенитчики значительно повысили свое боевое мастерство.
      1951 год был самым напряженным в воздушной войне, развернувшейся в небе Северной Кореи, но не по количеству участвовавших сил и интенсивности боев. Силы постоянно наращивались, бывали периоды и более интенсивных действий. Этот год был для летчиков 64-го корпуса самым результативным. Впервые столкнулись в массированных воздушных боях реактивная и поршневая авиация, впервые равные по качеству истребители-перехватчики - МиГ-15 и F-86 - мерялись силами. Именно в 1951 г. вырабатывалась тактика современного воздушного боя, испытывались на практике технические характеристики самолетов, электронного оборудования, отрабатывались приемы радиоразведки и радиоэлектронной борьбы, выявлялись возможности зенитной артиллерии и радиотехнических войск, проверялась система жизнеобеспечения пилота, решались проблемы катапультирования, аварийно-спасательной службы и многое другое.
      В начале 1952 года воздушная обстановка усложнилась. В Южной Корее на аэродроме Сувон появилось новое, 51-е крыло F-86Е. Группировка "Сейбров" резко увеличилась - с 89 до 165 самолетов, из которых постоянно участвовало в боевых действиях порядка 125-130 истребителей61. Переход неприятеля на ночные действия стратегической авиации и легких бомбардировщиков остро ставил перед 64-м корпусом новые задачи. Расширилась аэродромная сеть в Северной Корее, а следовательно, и зона ответственности корпуса. Теперь МиГ-15 летали с подвесными баками, что увеличивало радиус их действия до 190 километров62. Кроме того, в первой половине 52-го года в составе корпуса действовали не три, а две истребительных авиадивизии: в январе-феврале - 324-я и 303-я, в марте-июне - 97-я и 190-я63. Еще осенью 1951 г. вступила в боевые действия Объединенная китайско-корейская воздушная армия (ОВА) - приходилось взаимодействовать с ней, передавать накопленный опыт. Объединенной воздушной армией командовал китайский генерал Лю Чжень. Северокорейские ВВС возглавлял генерал Ван Лен.
      По просьбе руководителей ОВА подготовку их частей к воздушным боям и прикрытие на первых порах осуществляли советские летчики. И уже вскоре две дивизии, которыми командовали Фан Цзан и Си Буань, имевшие на вооружении самолеты МиГ-15, вступили в боевые действия.
      В связи с этим одной из первостепенных задач корпуса стал постепенный ввод в боевые действия китайских и корейских летчиков из соединений ОВА.
      Во взаимодействии с экипажами 64-го корпуса они начали участвовать в воздушных боях против авиации противника. В дальнейшем, по мере накопления пилотами ОВА боевого опыта, они стали действовать самостоятельно, поскольку языковой барьер усложнял взаимодействие в воздушных схватках с врагом советских летчиков и авиаторов ОВА. Вместе с тем вопросы объединения боевых усилий, определения направлений совместного оперативного применения сил согласовывались заранее и постоянно. Так, отражение крупных групп бомбардировщиков и истребителей-бомбардировщиков, следовавших под сильным прикрытием F-86, экипажи 64-го корпуса брали на себя, а летчики ОВА привлекались только при необходимости наращивания усилий. В основном они вели борьбу с мелкими группами, действуя до линии фронта. Для отсечения F-86 при преследовании ими самолетов корейских и китайских полетов поднимались советские истребители. Более сложные задачи советские летчики продолжали выполнять и тогда, когда самолетный парк Объединенной воздушной армии на передовых аэродромах Аньдун, Мяогоу, Дапу и Дагушань превысил количество МиГов в 64-м авиакорпусе.
      В 1952 году, после того как В-29 перешли на действия в темное время суток, что сократило их применение, основной ударной силой ВВС США в светлое время суток стали истребители-бомбардировщики F-80 и F-84. Это еще более осложнило советской авиации выполнение задач, так как в сравнении с "суперфортами" тактические истребители имели примерно четырехкратное численное превосходство над силами 64-го корпуса64. При отражении воздушных налетов борьба с F-86Е истребителями "заслона" велась преимущественно мелкими группами (звено, эскадрилья), эшелонированными по высотам от 8000 до 14 000 метров. Это позволяло МиГам сравнительно малыми силами связывать крупные группы "Сейбров" на широком фронте и создавать достаточно благоприятные условия своим ударным группам для борьбы с тактическими истребителями и бомбардировщиками.
      Нередко применялся прием, названный американцами "коробочкой" (Box in). Он заключался в том, что группа МиГов атаковала прибывших в район патрулирования F-86 из заранее занятой зоны ожидания на северном участке "аллеи МиГов", а когда "Сейбры" начинали отход в сторону моря, их перехватывала другая "южная" группа, заранее сосредоточенная, как бы в "засаде", в районе Анджу.
      Крупные группы МиГов (30-60 самолетов) использовались авиачастями, выделенными для действий по тактической авиации (F-84, F-80, типа "Метеор", В-26, палубные штурмовики). Тактика МиГ-15 при борьбе с ударными самолетами противника сводилась к тому, чтобы с высот около 13 тысяч метров (выше уровня демаскирующего инверсионного следа) стремительно атаковать противника и, поразив, на малой высоте уйти на свою базу. Принимаемая МиГами тактика сильно затрудняла "Сейбрам" борьбу с советскими истребителями. Для более раннего предупреждения о появлении МиГов над северокорейской территорией американцы установили РЛС на острове Чхо-до в Желтом море и широко пользовались ею65.
      Стратегические бомбардировщики В-29, несмотря на то что они полностью переключились на действия в темное время суток, столкнулись с новыми для них средствами противодействия - советской наземной системой ПВО. Мощные прожектора слепили экипажи, в их световом поле МиГи, приспособленные для полетов ночью, атаковали, хотя и малыми силами, тихоходные громоздкие машины; зенитная артиллерия, оснащенная станциями орудийной наводки, вела прицельный огонь. ПВО рассредоточивались по известной командованию 64-го корпуса дуге станций "Шоран". Это приводило к тому, что "суперфорты" встречали противодействие средств ПВО
      задолго до подхода к объекту. Выполнять задачу в такой обстановке было нелегко, и результаты бомбовых ударов были далеко не всегда эффективны. Поэтому для нанесения ударов по объектам американцы выбирали наиболее сложные метеоусловия.
      Характерным примером в этом роде может служить налет 4 В-29 на железнодорожный мост у горы Квоксан 10 июня 1952 г. "Суперфорты", следовавшие по дуге "Шоран", внезапно были освещены 24 прожекторами. В световом поле появились 12 МиГов - два В-29 были уничтожены; третий, получив тяжелые повреждения, совершил вынужденную посадку; четвертый, применив радиоэлектронные помехи, смог уйти от атак истребителей66.
      Но боевое счастье переменчиво. 23 июня, воспользовавшись низкой облачностью и грозовым фронтом в районе Аньдуна, 124 тактических истребителя F-80 и F-84, 35 палубных штурмовиков под прикрытием 84 F-86 и 35 морских истребителей F-9-F в течение часа (с 16 до 17 час.) нанесли мощный бомбо-штурмовой удар по одному из важнейших объектов, прикрываемого 64-м корпусом, - Супхун-ГЭС, расположенной в 60 километрах севернее Аньдуна. Удар был, по существу, безнаказанным. 44 зенитных (85-мм и 37-мм) орудия смогли подбить только два самолета. Авиация 64-го корпуса не действовала: над аньдунским аэродромом и южнее находился эпицентр грозового фронта, исключавший взлет самолетов67.
      Но такой налет на Супхун-ГЭС был все-таки исключением, а не правилом. Как признавали американцы, установить превосходство в воздухе в "аллее МиГов" на сколько-нибудь продолжительный срок им не удавалось. "Сейбры" появлялись в этой зоне только в случае необходимости прикрыть нападающую авиацию. Объекты основных ударов, как правило, выбирались за пределами зоны действий 64-го корпуса. Командование ВВС США на Дальнем Востоке отмечало увеличение группировки истребительной реактивной авиации в Маньчжурии (это происходило, главным образом, за счет частей ОВА.- Авт.), качественное совершенствование системы управления и оповещения, появление новых РЛС: осенью 1952 года насчитывалось 25 РЛС раннего обнаружения и 11 станций наведения. Наведение с земли позволяло МиГам выходить в зону нахождения "Сейбров" в радиусе до 120-130 километров от Аньдуна68.
      Конечно, по американским меркам наземное оборудование советской истребительной авиации в Корее не отвечало стандартам, принятым в ВВС США, но оно свидетельствовало о том, что, и уступая во многих аспектах американцам (условия быта, устаревшее оборудование и т.п.), летчики 64-го корпуса представляли собой грозную силу для врага. "Но, - отмечали американские наблюдатели, - они использовали свою воздушную мощь только для самоотверженной защиты Северной Кореи и Маньчжурии и никогда для ударов по наземным объектам врага"69. Американские пилоты с уважением отзывались о советских летчиках, многие из которых показывали высокое пилотное мастерство и профессионализм в ведении воздушного боя. Полковник Джон Митчелл, ставший в июне 1952 г. командиром 51-го авиакрыла F-86Е, говорил: "Мы делим пилотов МиГ-15 на две категории - "хончо", т.е. профессионалы высокого класса, и "учеников"... При встрече с "хончо" мы знаем, что надо приложить все свое искусство и мобилизовать все возможности техники, чтобы успешно справляться с такой птицей"70. Кстати говоря, американские летчики при встрече с МиГами часто отмечали отнюдь не восточно-азиатскую внешность пилота.
      МиГ-15, с его первоклассными по тому времени летно-техническими данными, вынуждал командование ВВС США на Дальнем Востоке неоднократно обращаться к своим начальникам с требованием усовершенствовать F-86, сделать его адекватным, а то и превосходящим МиГ-15 самолетом. В США упорно работали над этой проблемой. В результате уже в июне 1952 года на вооружение 51-го авиаполка, а в сентябре - 4-го авиакрыла поступил новый истребитель F-86F. Он отличался от своего предшественника F-86Е повышенной тягой двигателя (2360 кг), усовершенствованной конструкцией крыла, улучшенными техническими характеристиками. Максимальная скорость возросла до 1200 км/ч, практический потолок до 15-17 тысяч метров, увеличилась маневренность, скорость в горизонтальном полете, скороподъемность71. В 1952 году F-86F получили две эскадрильи (в 4-м и 51-м крыле).
      Активность МиГов, которая, как уже указывалось, была невысокой в первой половине 1952 года, возросла в августе, это объяснялось тем, что все больше вводилось в строй частей и соединений ОВА. Это не осталось незамеченным противником: американцы отмечали большое количество неопытных пилотов, появившихся в небе Северной Кореи. Однако к концу года положение начало меняться. Летчики американских ВВС докладывали после выполнения заданий, что действия МиГов отличаются слаженностью, хорошим взаимодействием между парами и звеньями. Во многих случаях экипажам "Сейбров" приходилось тратить много времени на маневр в воздушном бою, чтобы занять выгодную позицию. В результате исчерпывался лимит времени и надо было уходить на базу, не поразив противника72.
      Экипажи 64-го корпуса и ОВА чаще стали применять нешаблонные тактические приемы, связывали американцев воздушным боем и вынуждали их поспешно отходить в сторону моря и над морем катапультироваться, поскольку уже не оставалось топлива.
      Боевое мастерство пилотов МиГов особенно возросло с началом 1953 года. Они использовали профессионально весь диапазон высот в воздушных боях и смело ввязывались в воздушную схватку, даже когда могли ее избежать, будучи в меньшинстве73. Вылетавшие на "свободную охоту" МиГ-15 имели фюзеляжи, окрашенные снизу в голубой, а сверху в золотистый цвета. Набрав высоту 13-14 тысяч метров, где их не выдавал инверсионный след, они становились незаметными и сверху внезапно атаковали воздушного противника.
      Но и американцы не стояли на месте. Многие из них овладели новой машиной - F-86F и показывали высокое искусство ведения воздушного боя. Росло число асов, а им считался каждый сбивший 5 и более самолетов ОВА или 64-го корпуса. Появилась и новая тактика "заслона" при прикрытии самолетов тактической авиации. "Сейбры" образовывали "поезд", который состоял из 6 звеньев: каждое звено (из 4 самолетов) шло за предыдущим на расстоянии 2 километров. Такой боевой порядок давал возможность вступления в бой с противником большинству истребителей "поезда" и снижал опасность для звена подвергнуться атаке МиГа в отрыве от своих самолетов. В то же время он позволял звену сохранять маневренность и свободу действий для атаки74. Как отмечал командовавший до мая 1953 года 5-й воздушной армией США генерал Г. Баркус, американские ВВС имели "безусловное господство в воздухе над Северной Кореей между линией фронта и р. Чхончхон и превосходство между реками Чхончхон и Ялу"75.
      Действительно, эффективность советских истребителей в 1952 году по сравнению с 1951 годом понизилась. Это объяснялось рядом причин. "Суперфорты" совершали налеты только ночью, когда МиГ-15 не могли оказать им массированного противодействия. Воздушные бои шли преимущественно днем и большей частью с F-86E и F-86F, примерно равных по качеству МиГам. Много времени и сил отнимало обучение пилотов ОВА и прикрытие их в ходе выполнения боевых заданий.
      В 1953 году обстановка еще более усложнилась. На самолеты F-86F перевооружались еще два крыла: 18-е и 81-е. "Сейбры" этих крыльев использовались как тактические истребители для поражения наземных целей, но могли эффективно вести и воздушный бой. Одновременно американское командование активизировало действия стратегических и тактических бомбардировщиков ночью в районах, где днем они могли встретить сильное противодействие. К тому же преобладание сложных метеоусловий зимой 53-го исключало использование частей ОВА из-за недостаточной летно-боевой квалификации. Это компенсировалось интенсивностью полетов соединений 64-го корпуса. Поэтому напряжение боевых действий корпуса вплоть до заключения перемирия 27 июля 1953 года было очень высоким. Среднемесячное количество боевых вылетов в 1953 году по сравнению с предыдущим годом возросло на 33%76.
      Истребители противника, тоже многому научившиеся за войну, вступали в бой только при выгодных для них тактических условиях или при явном превосходстве в силах.
      В то же время американское командование, несмотря на численное превосходство, не могло воздушными боями разрешить проблему обеспечения действий тактической авиации в зоне ответственности 64-го корпуса и в последний год, с появлением самолета F-86F, начало применять тактику "свободной охоты" в районе аньдунского аэродрома, с тем чтобы вызвать МиГи на бой в явно неблагоприятной для них обстановке.
      С целью навязать 64-му корпусу свои условия воздушной войны американцы разбрасывали листовки провокационного содержания, делали заявления по радио. Так, начиная с 14 марта 1953 г. экипажи самолетов 5-й воздушной армии разбрасывали листовки на все объекты, которые подвергались бомбово-штурмовым ударам. В листовках был один вопрос: "Где ВВС коммунистов?" Радио Сеула усиленно муссировало тему о слабости корейско-китайских ВВС.
      Венцом пропагандистской провокации стал так называемый "проект Мулла". В ночь на 26 апреля два В-29 разбросали более 1 миллиона листовок над населенными пунктами вдоль реки Ялу. Листовки, написанные на китайском, корейском и русском языках, призывали летчиков МиГ-15 перелетать на своих самолетах в Южную Корею, на аэродром Кимпо. Далее говорилось, что каждый перелетевший пилот получит политическое убежище и вознаграждение в сумме 50 тысяч долларов. Тому, кто перелетит первым, сверх того дадут еще 50 тысяч долларов. 10 и 18 мая еще полмиллиона листовок было разбросано в том же районе. Радио американского командования передавало содержание листовок на корейском, китайском и русском языках.
      Однако не перелетел ни один летчик. Уже после войны, в сентябре 1953 года офицер ВВС КНА лейтенант Ро Кум Сук бежал из КНДР на самолете МиГ-15 бис, но, как выяснилось, он никогда не слышал о каких-либо вознаграждениях за это77.
      В последние месяцы "воздушной войны" в Корее в воздушных боях участвовало все больше летчиков ОВА китайско-корейских вооруженных сил и все меньше авиаторов 64-го корпуса. Для американцев эти месяцы стали периодом количественного роста асов 5-й воздушной армии. К концу июля 1953 г. их насчитывалось 39 человек78. Воздушные бои продолжались вплоть до последнего дня войны.
      27 июля 1953 г. в Паньмыньчжоне было подписано перемирие.
      Давая обзор боевой деятельности экипажей МиГ-15 за годы войны, командир 64-го корпуса С.В. Слюсарев сообщил в штаб ВВС, что наиболее тяжелые, но результативные боевые действия корпуса относятся к 1950-1951 гг., когда в воздушных боях было сбито 564 самолета противника. Собственные потери составили: летчиков - 34, самолетов - 71. Общее соотношение потерь 4:1, а временами 7,9:1 в пользу 64-го корпуса. В 1952 году эффективность действий корпуса снизилась. Было сбито 394 самолета противника. Собственные потери - 51 летчик и 172 самолета. Общее соотношение сбитых самолетов 2,2:1. За 7 месяцев 1953 года в воздушных боях было уничтожено 139 американских самолетов, а потеряно 25 летчиков и 76 истребителей МиГ-15 бис, что составляло 1,9:1 в пользу 64-го корпуса79. При этом характерной особенностью 53-го года было то, что возрос удельный вес такого способа действий, как патрулирование в воздухе, поскольку с усиленным применением противником истребителей F-86F дежурство на аэродромах не всегда обеспечивало в сложных метеоусловиях своевременный перехват истребителей противника.
      Всего за время войны истребители корпуса уничтожили 1097 самолетов противника, потеряв 110 летчиков и 319 самолетов; 212 самолетов США были сбиты зенитной артиллерией80. По уточненным данным Генштаба Вооруженных Сил СССР, советские авиационные соединения в Корее потеряли 120 летчиков и 335 самолетов. Общие потери советских военнослужащих в этой войне - 299 человек81.
      Американские данные об итогах воздушной войны в Корее значительно отличаются от советских. Это не удивительно, так как советский отчет касался только воздушных боев, в которых участвовали самолеты 64-го корпуса, тогда как американцы сообщали о результатах боевой деятельности своей авиации по всему фронту, включающей действия по наземным объектам, борьбу с корейско-китайской фронтовой авиацией, а также воздушные бои с советскими авиачастями и с соединениями ОВА.
      По американским сведениям, ВВС и ВМФ США, а также авиация союзных США стран уничтожили 976 самолетов противника. Свои потери составили 1986 самолетов, из них от действий противника - 1041 самолет и 945 - по причинам, не зависящим от противника. Потери в людях составили 1729 человек, в том числе убитыми - 1144, ранеными - 306, пропавшими без вести 30 и пленными - 249 человек82.
      В воздушных схватках между МиГ-15 и истребителями ВВС США, по американским данным, уничтожено 792 самолета противника83. Такое расхождение в отчетах сторон о потерях объясняется, по-видимому, тем, что высокая живучесть советских реактивных истребителей позволяла сохранять эти самолеты во многих случаях, когда противник считал их сбитыми. Огонь крупнокалиберных 12,7-мм пулеметов, которыми были вооружены американские самолеты, был малоэффективен против МиГ-15. Летчика защищали лобовое бронестекло и 20-мм бронезаголовник, не пробиваемые пулями даже при прямом попадании. Двигатель ВК-1 также был малоуязвим. Протекторы топливных баков быстро затягивали пробоины. Даже при попадании множества пуль (40-120) МиГ-15 дотягивал до аэродрома84. Расхождения данных о потерях объясняются также тем, что американцы в это число включают МиГ-15, пилотировавшиеся менее опытными корейскими и китайскими летчиками. В то же время, по последним американским данным, почерпнутым из ЦАМО РФ, летчики 64-го корпуса совершили 75% всех боевых вылетов против авиации войск ООН в Корее85.
      В течение многих лет в СССР участие советских летчиков в Корейской войне было покрыто завесой секретности. Лишь в 1980-х годах сообщения об этом стали появляться в печати, упоминаться в некоторых документах.
      "Сталинские соколы", взлетавшие с аэродромов Маньчжурии на бой с американскими бомбардировщиками и истребителями, были отчаянными парнями, прошедшими суровую школу Отечественной войны и показавшими себя прекрасными воздушными бойцами в небе Кореи. Они мужественно, в исключительно неблагоприятных для себя условиях сражались с американскими асами. И те, и другие были достойными соперниками. Многие советские летчики были награждены орденами, 22 стали Героями Советского Союза. И если американский ас № 1 капитан Макконнел сбил 16 самолетов противника, то два советских летчика превзошли его: капитан Н. Сутягин сбил 21, а полковник Е. Пепеляев 20 вражеских самолетов86.
      Особо следует отметить подвиг гвардии майора Серафима Субботина (324-я истребительная авиадивизия). 15 июня 1951 г. он совершил первый в мире воздушный таран реактивного истребителя МиГ-15 против лучшего американского истребителя F-86 "Сейбр". Когда двигатель на его самолете отказал, Субботин таранил противника. Американский истребитель был сбит, советский летчик успешно катапультировался. Ему было присвоено звание Героя Советского Союза.
      Между тем под адский гул американских бомбардировок городов и сел КНДР и вихрь воздушных боев между американской авиацией и советскими истребителями в "аллее МиГов" переговоры продолжались. К октябрю 1952 года стороны договорились по трем из четырех пунктов. Во-первых, решено было демаркационную линию установить соответственно линии фронта на момент прекращения боевых действий и подписания перемирия. Стороны договорились отвести свои войска от этой линии на 2 километра, то есть создать 4-километровую демилитаризованную зону. Во-вторых, были созданы две специальные комиссии по контролю за соблюдением условий перемирия. В-третьих, в течение 3 месяцев было условлено созвать политическую конференцию для мирного решения корейского вопроса и проблемы вывода всех иностранных войск. В отношении репатриации военнопленных стороны условились о 2-месячном сроке ее осуществления, но не смогли договориться о механизме решения этого вопроса: должен ли соблюдаться принцип добровольности возвращения пленных или нет87.
      3 декабря 1952 года Генеральная Ассамблея ООН приняла резолюцию о ненасильственной репатриации военнопленных. Но только 27 июля 1953 года было подписано соглашение о прекращении огня. Война закончилась.
      Безвозвратные потери сторон составили: 400 тысяч военнослужащих Южной Кореи, 54 тысячи американцев, 17 тысяч других "войск ООН"; потери КНР и КНДР от 2 до 4 миллионов военнослужащих и гражданского населения; потери СССР - 299 человек88.
      Окончанию Корейской войны в значительной степени способствовали смерть И.В. Сталина в марте 1953 года и приход к власти в США президента Д. Эйзенхауэра в январе того же года. Значительные потери американцев в Корее (157 530 убитых и раненых) вызвали всеобщее недовольство внешней политикой администрации Трумэна. Обещание Д. Эйзенхауэра положить конец войне оказалось решающим фактором, обеспечившим его победу на президентских выборах в 1952 году. Новое американское руководство, анализируя опыт войны в Корее, вынуждено было признать провал стратегии "сдерживания". Действительно, военная машина США столкнулась на Корейском полуострове не с "главным противником" - СССР, а с вооруженными силами КНДР и КНР, но и после трех лет войны американцы оказались на том же рубеже, с которого началась война. Американские военные теоретики расценивали этот факт как безусловный провал США.
      Конечно же, несмотря на меры, принимавшиеся руководством СССР с тем, чтобы скрыть участие советских летчиков и зенитчиков в Корейской войне, американские политические и военные круги знали об этом. Но они тщательно скрывали от американского общества сведения о роли советской авиации и ПВО в этой войне.