Перекресток (№3) - Исцеление Перекрестка

Те от неожиданности отступили. Полита взвилась на дыбы, круша их передними копытами. Фриде пришлось изо всех сил уцепиться за Хемеру, когда та стала подражать Полите. Когда выжившие кентавры кинулись в атаку, Фрида уперлась в землю копьем, как шестом, перелетела через голову Хемеры и кинулась к людям Бонди. Освободив их от веревок, она показала на грим. Отряд издававших боевой клич взрослых грифонов был уже рядом. Грим заметались в панике. Фрида ударила копьем и убила одного из них прежде, чем грим сообразили, что нападение с воздуха сопровождается и наземной атакой. К этому моменту грифон расшвырял державших его зверей и тоже кинулся в бой; справа от него сражались Лори и Бидж, слева — поднявший свою ловилку Кружка. Пришедший в себя Диведд, шатаясь, размахивал Танцором. Фиона, решительно сжав губы, последовала за всеми.

Грим сплотили ряды, чтобы отразить атаку, тревожно оглядываясь на небо. Теперь уже было видно, какого цвета приближающиеся грифоны: серебряный, бронзовый, золотой, медный. Стали видны и их глаза, жестокие, беспощадные. Острые как бритва клювы блестели на полуденном солнце.

Серебряный спикировал с душераздирающим визгом. Остальные кинулись за ним — сплошная линия смертоносных когтей и клювов. Грим бросились врассыпную, но было поздно: взрослые грифоны выкашивали целые ряды противников. Через несколько секунд Гек, в рваном маскарадном костюме и шляпе с пером, бросил меч.

— Это больше не смешно.

— Вы капитулируете? — резко спросил Кружка.

— Называй это как хочешь, — недовольно ответил Гек. — Мы выходим из игры. — Он несколько раз тявкнул, и уцелевшие грим тоже побросали оружие на землю. Бидж изумленно заморгала: их осталось не больше шести десятков. Серебряный опустился на покрытую кровью траву рядом с грифоном. Он бросил взгляд вокруг: на раненых, на потрепанных в битве молодых грифонов, на побежденных грим — и сказал ровным голосом:

— Надеюсь, я получу действительно исчерпывающее объяснение всему случившемуся.

Глава 21

Объяснения, — отчетливо и спокойно произнес Роланд, — давать буду я. Он опустился на землю рядом с грифоном и повернулся к Серебряному. Передние лапы молодого воителя кровоточили, покрытые укусами и нанесенными клинками ранами, на когтях запеклась кровь врагов. К нему присоединилась Фрида. Лори, качая головой, тоже подошла и взяла девушку за руку.

— Благодарю за спасение наших жизней, — поклонился Серебряному Роланд. На того это, однако, впечатления не произвело.

— Такое спасение не должно было стать необходимым.

Соратники Роланда, усталые и израненные, опустились на землю, заключив в кольцо уцелевших грим. — Не должно бы, — согласился молодой грифон. — Но мы оказались не в силах победить без вашей помощи. Вы могли, — добавил он задумчиво, — позволить нам погибнуть…

— Не говори глупостей, — резко бросил Серебряный. — Вы наши единственные потомки. Конечно, мы должны были прийти на помощь… — Глаза хищника раскрылись широко, как у совы. — И ты знал об этом.

— О, — лукаво пробормотал грифон, — он не просто знал, он рассчитывал на такое.

— Это же твой сын, — раздраженно посмотрел на него Серебряный. — Неужели ты не мог его вразумить?

— А разве ты смог вразумить свою молодежь? — тихо ответил грифон, и Серебряный отвел глаза. — Впрочем, мне приятно встретиться с тобой — хотя я и не думаю, что наш разговор будет долгим.

— Разумеется. — Серебряный повернулся к Роланду. — Что же касается тебя, молодой дуралей…

— Можешь для удобства называть меня Роландом. Серебряный в ярости ударил когтистой лапой по камню, оставив в нем глубокие борозды. Оливер, как всегда начеку, когда другу грозила опасность, придвинулся ближе.

— А меня зовут Оливер.

— А это, — раздался голос, — просто Кларк Кент. Оливер отвернулся от Серебряного и шагнул навстречу двум молодым грифонам, которые несли третьего, уложив его на шесты, позаимствованные у кентавров. Голова раненого поникла, переломанные крылья волочились бы по пыли, если бы их не поддерживали друзья.

Роланд преклонил колени и осторожно обхватил голову Кларка Кента когтями. Глаза раненого приоткрылись.

— Мне очень жаль… От меня было так мало пользы…

— Не смей так говорить. — Роланд пригладил окровавленные перья; многие из них отсутствовали. — Ты мужественно сражался и спас многих из нас.

Один глаз Кларка Кента открылся полностью.

— Вы победили?

— Ты победил, — твердо поправил его Роланд. — И поэтому победили мы.

— Ax… — Хотя Кларк Кент мог двигать только головой, все его тело, казалось, расслабилось. — Ну, тогда все в порядке. — Далекий крик заставил всех взглянуть на небо. Привлеченный, вероятно, окровавленными телами, в вышине легко парил коршун. — Мне будет не хватать полетов… — грустно сказал Кларк Кент. И умер.

Фрида и Бидж кинулись к нему, не обращая внимания на старших грифонов. То, как была повернута голова Кларка Кента, сказало им все: позвоночник оказался сломан.

Фрида гневно взглянула на грим полными слез глазами, но промолчала. Потом подошла к Роланду, оторвала полосу ткани от своей рубашки и начала обрабатывать его раны.

— Я запрещаю тебе прикасаться к нему, — рявкнул Серебряный.

— Тогда убей меня, — так же резко ответила девушка, продолжая стирать кровь и даже не взглянув в его сторону.

Словно из ниоткуда рядом с Бидж возник запыхавшийся Диведд и толкнул ее локтем. Он держал одной рукой сонно улыбающуюся Лорел, другой смахнул кровь с лица и стал делать гримасы, чтобы развеселить малышку.

Бидж не давала покоя все та же мысль: откуда молодые грифоны узнали, что нужно прийти на помощь? Она вопросительно взглянула на Роланда, но тот поспешно отвел глаза, словно догадавшись о ее невысказанном вопросе.

Бидж повернулась к Серебряному; неожиданно ей все стало понятно.

— Вы знали, — просто сказала она. Серебряный кивнул.

— Да. И, как ты понимаешь, сообщили об этом своей молодежи. Глупо с нашей стороны. — Он бросил на Роланда холодный взгляд. — Мы посоветовали им быть осторожными с грим, и я заставил их поклясться, что они не станут предупреждать тебя.

Бидж посмотрела на Роланда.

— Противоречащие друг другу обещания…

— Идиотские детские игры, — сердито перебил ее Серебряный. — Вместо того, чтобы оставаться в стороне, как диктует здравый смысл, они улетели с Перекрестка за подкреплениями… — Бонди неуверенно поклонился, но Серебряный не обратил на него внимания. — Привели их сюда по какой-то Богом забытой речной дороге, которую ты, сударыня, легкомысленно не закрыла. Поставили под угрозу все, что нам дорого!

— Этому следовало бы случаться почаще, — сказал Роланд. — Рискуйте всем, что вам дорого, и вы поймете, почему оно вам так дорого.

Стоящая рядом с ним Фрида во второй раз обратилась к Серебряному:

— Вы почувствовали бы себя счастливыми.

— Вы почувствовали бы себя нужными, — тихо добавил Роланд.

Это явно задело Серебряного. Он бросил:

— Ты наслушался этих слабых, сентиментальных, совершенно никчемных существ. Они так легко гибнут, и гибнут толпами. Тебе не следовало бы зря тратить время на привязанность к ним.

— Моя мать раньше выращивала орхидеи, — сказала Фрида. Серебряный повернулся к ней, на мгновение растерявшись. Фрида все так же занималась ранами Роланда и говорила, не поднимая глаз. — У нее была для них специальная оранжерея, система обрызгивателей, она тратила на орхидеи очень много времени. Когда я была школьницей, на заднем дворе еще сохранился ее рабочий стол — мы за ним ели бутерброды и пили фруктовый пунш. Мать рассказывала, какими красивыми были цветы, но как трудно оказалось их выращивать. Поэтому она и бросила это дело, еще до того, как я родилась: она сказала, что ей надоело тратить время на такие слабые и недолговечные создания. — Теперь Фрида наконец повернулась к Серебряному. — Думаю, если бы она не сдалась, моя жизнь оказалась бы лучше. И ее собственная тоже.

Роланд повернул голову и ласково погладил руку Фриды своим грозным окровавленным клювом. Серебряный заморгал.

Лорел что-то весело залопотала, тыкаясь в грудь Бидж. Та отвлекла малышку, позволив ей пососать свой мизинец, и обратилась к Серебряному:

— Ты позволил мне рисковать жизнями тех, кто мне дорог, после того, как я спасла ваших детей!

Молодые грифоны пораженно смотрели на нее. Серебряный грубо бросил:

— Я хорошо заплатил тебе: ты осталась жива той ночью, несмотря на свою дерзость.

— Ты похитил меня, — ровным голосом произнесла Бидж, — и угрожал мучить и убить, хотя и нуждался в моей помощи. И ты знаешь, что я снова пришла бы на помощь грифонам. — Она заметила, как Фрида и Лори встали позади нее. — Или еще кто-нибудь из нас. Полагаю, ты в следующий раз, когда Перекрестку будет угрожать опасность, предупредишь нас.

Серебряный, снова вцепившись когтями в камень, гневно посмотрел на нее.

— Ты безрассудна, раз столь непочтительно просишь хищника об одолжении.

— Это не просьба, — ответила Бидж. Серебряный в ярости повернулся, собираясь взлететь.

— Рамайэль! — громко и отчетливо проговорил грифон. Серебряный замер на месте, словно громом пораженный. Некоторые взрослые грифоны ахнули. — Не так давно на Перекрестке шла война. Я встал на твою сторону — против тех, кого больше всего люблю, — ради спасения химер. Нужно ли напоминать тебе, почему?

— Ты сказал более чем достаточно, — дрожащим от гнева голосом ответил Серебряный.

— Я еще только начал. Вы отвергли меня, но я был вам верен. Никогда больше не вредите Перекрестку — ни когтями, ни пренебрежением. — Серебряный открыл клюв, чтобы ответить, но грифон добавил: — Иначе я вызову тебя на бой за место вождя. И я выиграю бой. Я сражался в трех войнах и учился воевать в двух мирах. Подумай об этом, а теперь улетай.

Серебряный на секунду задумался, потом расправил крылья и, ни слова не говоря, полетел на юг. Другие взрослые грифоны так же молча последовали за ним.

— Я повидаюсь с ним. Он изменит свои взгляды, — сказал Роланд.

Его отец покачал головой.

— Твой дед не переменится. Как я не могу стать тобой, так и ему невозможно сделаться тем, чем стал каждый из нас.

Среди пленников произошло движение, и вперед неожиданно вырвался Гек.

— Вы слишком много разговариваете. Вы и не думаете сражаться. Какое же в этом развлечение? Грифон кивнул.

— Очень точно замечено. — Он повернулся к захваченным в плен грим. — Роланд, не время ли поразвлечься?

Грим сбились в тесную кучу, глядя на молодого грифона широко раскрытыми глазами.

— Сражение — это не игра, и правосудие свершается не ради развлечения, — сказал Роланд, оглядывая их. — Гек! Выйди вперед.

Предводитель грим вышел из толпы соплеменников. Бонди, сменивший боло на меч, двинулся следом.

— Гек, — обратился к вожаку грим Роланд, — ты должен понести наказание за то, что сделал ты сам, за то, что сделал твой народ. Раз вы способны мыслить и говорить, вы можете отличать добро от зла, но выбрали вы зло. Поэтому я прошу своих соратников позволить мне назначить тебе наказание…

— Нет. — Грифон размеренными шагами двинулся вперед.

— Ты просишь о снисхождении к нему, отец? — пораженно спросил Роланд.

— Я прошу о чем-то совершенно ином. — Грифон обвел взглядом собравшихся. — Нам сегодня пришлось выслушать много всякой чепухи насчет рыцарства. Я ничего против не имею — можно поговорить об этом и еще. Я был генеральным инспектором в этой стране многие годы. Некоторым из вас это было известно. Другие узнали о том, каковы мои функции, только после последних событий. Эта тварь, — он указал на Гека, который злобно завизжал, — совершила множество преступлений. Я по праву генерального инспектора требую его жизнь.

После короткой паузы Роланд кивнул.

— Ты поступишь с ним так, как он того заслуживает. Его жизнь принадлежит тебе. — Спохватившись, молодой грифон спросил: — Командующий Кружка, моя Бидж, — вы согласны?

— Делай то, что находишь нужным, — сказала грифону Бидж.

Кружка устало добавил:

— Юноша прав. Его жизнь принадлежит тебе, как и всегда принадлежала. Грифон выпрямился.

— Вы можете смотреть, можете уйти — то, что должно быть сделано, будет сделано. — Его когти блеснули в солнечном свете; он обратился к Геку, повторив слова Роланда: — Выйди вперед.

Гек кинулся, но не вперед, а вбок. Его передние лапы обвились вокруг шеи зазевавшегося Бонди. «Сонная артерия», — автоматически подумала Бидж, устремляясь на помощь, но было слишком поздно: Бонди с изумлением на лице согнулся, прижимая руку к кровоточащей ране.

Он бросил быстрый виноватый взгляд на Политу, но тут же склонился перед Роландом.

— Твой… — хрипло выдавил он из себя, опускаясь на колени и глядя в золотые глаза. — О господин… — Его лицо неожиданно осветила счастливая улыбка… Роланд подхватил обмякшее тело.

— Пожалуйста, — обратился грифон к Геку, и у Бидж по спине пробежал озноб, когда она уловила трепет в голосе хищника, — не делай выполнение долга таким приятным для меня.

Гек вырвал меч из руки Бонди и с торжеством стал размахивать им.

Грифон вскинул правую переднюю лапу, отразив удар меча когтями, но не стараясь напасть сам. Сталь высекла из когтей искры. Гек с невнятным рычанием замахнулся клинком и сделал молниеносный выпад.

Грифон лишь слегка сжал когти; меч зазвенел, когда грифон остановил его всего в нескольких дюймах от своей груди. Гек взвизгнул, разбрызгивая слюну, и вскинул меч, целясь в ничем не защищенную голову противника.

Грифон точным движением лапы перехватил меч, и могучие когти рассекли сталь: по камням зазвенели обломки. Оскалив клыки, Гек попытался нанести удар рукоятью, но от единственного легкого движения грифона рукоять как пушечное ядро взлетела в небо. Однако Гек не прекратил атаки: он перекатился на спину, стараясь вцепиться в покрытый шрамами живот грифона… но его когти встретили пустоту. Грифон взлетел и лапами с выпущенными когтями пригвоздил противника к земле, выгнув спину так, чтобы оскаленные клыки Гека не достали его.

— А теперь, — сказал он отчетливо, — ты сможешь насладиться теми развлечениями, которые так часто предлагал другим.

Когти все еще удерживали Гека, и задние львиные лапы медленно начали рвать тело зверя. Какой-то частью сознания Бидж удивилась: почему-то она всегда обращала внимание на устрашающие передние лапы, недооценивая львиной части грифона.

Гек, пригвожденный к месту, рычал и пытался вырваться, но скоро мог уже только визжать от боли.

Фрида зажала уши руками, но тут же, к удивлению Бидж, отвела руки и стала, не отводя глаз, смотреть на казнь.

Следующие несколько минут были самыми длинными в жизни Бидж. Соплеменники Бонди, Полита и ее народ, молодые грифоны, Кружка и остальные люди тоже наблюдали. Из толпы грим сначала доносились заинтересованные повизгивания, но потом и они умолкли, и не стало слышно ничего, кроме воплей беспомощного Гека.

«Я не играю по таким правилам», — подумала Бидж; она терпела так долго, как только могла, но в конце концов не выдержала.

— Грифон…

— Да?

— Пожалуйста, кончай.

— Так, как он поступил с Бонди, или как-нибудь более изобретательно?

— Отец, — умоляюще произнес Роланд, — немного милосердия смягчит нашу печаль по погибшим сегодня.

После долгой паузы грифон кивнул.

— Да, вероятно, ты прав. — Он внимательно посмотрел на сына — и это не был его обычный взгляд хищника. — Что ж, это будет для меня чем-то новым. — Гек умер еще прежде, чем он договорил. Грифон поднял глаза от тела. — Бидж!

Бидж удивленно вздрогнула:

— Да.

Грифон редко сообщал кому-то собственное имя; может быть, поэтому он и других обычно не называл по именам — даже Конфетка был для него всегда «доктор Доббс».

— Ты до сих пор успешно со всем справлялась: командовала войском, заключала договоры, выносила приговоры. Однако мне не кажется, что это именно то, чего ты хочешь от жизни. — Бидж отчаянно помотала головой, с трудом сдерживая слезы. Лорел, почувствовав что-то неладное, залепетала и стала дергать мать за волосы. — Однако нам нужен правитель, король. Если не ты, то кто?

— Существует единственный подходящий кандидат — ты это прекрасно знаешь. Да что там — ты же это давно уже планировал. — Говоря это, Бидж осознала, что так оно и есть.

Грифон преклонил колени перед Роландом.

— Прости мне этот окровавленный клюв, мой повелитель…

— Отец! — Роланд рухнул на колени сам и попытался поднять грифона, потом оглянулся на молча стоящих вокруг людей и медленно и неохотно выпрямился.

Бидж тоже преклонила колено. Все остальные, даже Полита, последовали ее примеру.

Роланд посмотрел на склонившихся перед ним воинов: их раны и увечья после битвы были еще свежи — и медленно кивнул.

— Что ж, тогда я буду править вами. И служить вам. Поднимитесь.

Молодые грифоны радостно подпрыгивали, развернув крылья. Роланд подозвал Оливера, который, как всегда, был рядом.

— Когда я не смогу вести своих товарищей, это будешь делать ты.

Оливер склонил голову.

— Как пожелаешь, мой повелитель. — Гордость в его голосе свидетельствовала, что он давно уже хотел так назвать Роланда.

— Сейчас мы должны позаботиться друг о друге — перевязать раны, утешить скорбящих, похоронить павших. Среди нас мало погибших, — мышцы орлиной шеи и львиного туловища напряглись, — потому что грим хотели захватить нас живьем. Даже один ускользнувший от ожидавших его мучений — казалось им слишком много.

Уцелевшие соплеменники Бонди, стоя рядом с кентаврами, рыдали, не сдерживая слез. Роланд сделал шаг вперед и коснулся щеки погибшего вождя так нежно, словно срывал цветок. Потом неожиданно повернулся к Полите:

— Госпожа… Каррон, — тут же поправился он, — я знаю, этот человек сделал тебе и твоему народу так много зла, как только может сделать представитель одного вида — другому. Все, что я могу позволить себе просить… — Роланд заморгал, но продолжал: — В конце концов он рисковал жизнью и погиб ради нас всех. Я буду очень, очень благодарен тебе, если ты придешь, когда я буду хоронить его.

Полита глубоко вздохнула и зажмурилась; мускулы напряглись под ее все еще покрытой шрамами конской шкурой. Когда она открыла глаза, голос ее прозвучал спокойно:

— Не ты будешь хоронить его, Роланд. Он обещал служить Каррону и погиб, сражаясь вместе с кентаврами.

Мы соорудим для Бонди погребальный костер — как это принято в нашем племени, если только его собственный народ не станет возражать. — Она обратилась к соплеменникам Бонди: — Мы будем рады, если вы придете на похороны.

Роланд тоже повернулся к ним. Бидж проследила за его взглядом и впервые заметила, какими потерянными кажутся бывшие рабовладельцы.

— Вы прекрасно себя проявили, — сказал Роланд. — Вы сражались в незнакомой стране, против неизвестного вам противника, и вы спасли этот мир. Я скорблю, что вы лишились вождя… — Не зная, чем утешить людей, Роланд растерянно спросил: — Что я могу для вас сделать?

— Бонди не вернешь, — на ломаном английском неуверенно ответила ему старая женщина. — У нас теперь нет правителя… Как нам быть?

— Выберите себе нового вождя, — ответил Роланд и тут же поинтересовался: — Как вы выбираете нового вождя в обычных обстоятельствах?

— Когда вождь умирает, — ответил старик, теребя седые усы, — мы знаем, кто готов его сменить… Сейчас нет никого. — Он оглядел остальных, и те закивали.

— Понятно, — растерянно протянул Роланд. — Есть ли здесь кто-нибудь, кого вы хотели бы видеть своим предводителем?

Полита прижала руку к губам, когда несколько человек молча показали на нее, и отчаянно замотала головой.

— Пожалуйста, Роланд, не надо!

— Я и не хотел просить тебя. — Он беспомощно показал когтем на Бонди. — Но… они ведь знают только тебя! Пожалуйста, не смогла бы ты править ими, пока они не выберут своего собственного вождя?

Молчание было долгим. Наконец Полита с горечью сказала:

— Им не придется терпеть узду… Пусть будут благодарны за это…

— Никто не сравнится с тобой в величии, — с облегчением проговорил Роланд и поклонился Полите. — Правь этими людьми. — Прежде чем она смогла ответить, молодой грифон двинулся к раненым, отдавая приказы.

Полита подошла к своим новым подданным. Фиона, глядя вслед Роланду, пробормотала:

— Он теперь король? Не представляю себе, как он сможет носить корону.

Бидж следила, как Роланд переходит от одного воина к другому, оказывая помощь, благодаря за мужество, высматривая, где еще он нужен, — и ответила Фионе:

— Не понимаю, зачем она ему вообще.

Глава 22

Дорогу открыть оказалось легко, словно она никогда по-настоящему и не закрывалась. Только начала в этой стране чувствовалась хоть какая-то влага. Потом постепенно пыль одела растения по сторонам тропы, легла на одежду путников, даже на шерсть грим. Звери послушно бежали, высунув языки, некоторые скулили от полученных в сражении увечий. Фрида настояла — под неусыпным надзором Роланда — на том, чтобы зашить самые страшные раны грим. Бидж присоединилась к ней, но они, по настоянию грифона, не применяли обезболивающих средств. Новая предводительница грим хватала за лапы и подгоняла отстающих, как пастушеская собака, явно наслаждаясь страданиями визжащих от боли сородичей. Бидж обратилась к ней:

— Это ты теперь Гек?

— Гек? Нет, — тявкнула та. — Был только один Гек. Он теперь мертв. Здорово с ним разделались.

Интересно было смотреть, по крайней мере вначале. Меня зовут Гель.

— Гель… — Бидж не спускала глаз с дороги, стараясь сделать ее как можно более извилистой. — Тебе скоро придется возглавить их…

— Я уже предводительница. — Она толкнула хромого зверя, и когда тот споткнулся, схватила его за горло и швырнула на землю. — Что может быть лучше этого?

Бидж оглянулась на красновато-рыжее тело в пыли. Остальные грим только посмеивались, посматривая на товарища, которому не повезло.

— Не во всех мирах вам будет житься так же легко, как на Перекрестке.

— Ну и что? Мы выкрутимся. — Гель улыбнулась, показав все зубы. — Мы позаботимся о том, чтобы не скучать.

— Я знаю.

Растительность теперь стала более чахлой, вокруг поднимались облака пыли. По обеим сторонам дороги росли юкки, и ящерицы, испуганные появлением грим, удирали на перепончатых лапках, словно пыль была водой.

Над головами заверещала какая-то птица. Гель посмотрела в ее сторону голодными глазами.

— Мы бывали здесь раньше. Не очень-то много здесь пищи.

— Мы уже почти добрались, — ответила Бидж. Она свернула налево, и грим, окруженные со всех сторон грифонами, последовали за ней. Диведд, замыкавший шествие, вытащил меч.

Теперь они стояли на вершине холма.

Цветы, которые цвели здесь раньше, увяли. На деревьях виднелись засохшие ветки. Поток у подножия холма, превратившийся в еле заметную грязную струйку, тек в глубине оврага, склоны которого уже не скреплялись корнями засохшей травы. Земля была усеяна белыми высохшими костями.

Гель недоверчиво огляделась, принюхиваясь.

— Как это случилось?

— Вы уничтожили всех животных, которые ели траву, — из-за спины Бидж ответила Фиона и показала на обнаженные эрозией кости. — Сорняки задушили цветы, пчелы и бабочки погибли, птицы, питающиеся насекомыми, вымерли… Это называется катастрофическими изменениями.

Бидж кивнула на обмелевший поток.

— Но все же здесь еще есть вода. — На жидкой грязи у берега виднелись следы маленьких лап. — И некоторые животные уцелели. Может быть, вам придется попоститься, пока их популяция не увеличится. — Бидж с трудом находила подходящие слова. — Вы научитесь заботиться об этом мире.

Мимо медленно пролетел ворон. Все грим проводили его голодными глазами. Птица уселась на засохшем дереве и, в свою очередь, с интересом взглянула на грим, готовая к долгому ожиданию.

— Мы вернемся, — сказала Гель. — Мы очень сообразительны и изобретательны, мы найдем дорогу.

Бидж попятилась, не сводя глаз с грим. Диведд встал рядом с ней, описывая Танцором зловещие круги. Позади них Фиона и грифон тоже были настороже.

Когда Бидж двинулась обратно, дорога замерцала и стала расплываться. Грим кинулись следом, удерживаемые только страхом перед оружием. Гель прыгнула, метя в горло Бидж. В руках Диведда блеснул Танцор, и предводительница грим получила сильный удар по морде.

Обхватив лапами нос, Гель завопила:

— Не бросайте нас! Здесь же сухая, безжизненная страна! Мы здесь погибнем. И как удастся нам здесь развлекаться?

— Вы найдете способ. Вы же очень сообразительны и изобретательны, не забудь.

Бидж палкой провела черту поперек тропы. Это было похоже на то, как закрывается дверь из матового стекла: горячий воздух заструился там, где мгновение назад лежала дорога.

Грифон с недоверием смотрел на то место, где она только что была.

— Можно ее открыть снова?

— Не знаю, кто, кроме меня, мог бы ее открыть, — ответила Бидж, но тут же поняла, что это неудовлетворительный ответ: грифоны, да и некоторые другие крылатые, были способны перелетать из мира в мир. — По крайней мере это все, что я могу сделать.

— Почти все, — вмешался Диведд. Он обогнул Бидж, с легкостью неся одной рукой камень размером с арбуз, положил камень на склоне холма выше большого валуна, воткнул Танцора между камнем и валуном и навалился на меч. Камень ушел в землю, но валун сдвинулся совсем немного.

— Не поможет ли мне кто? — пропыхтел Диведд. — Чертов валун тяжелее, чем слезы мертвеца. — С помощью грифона он поставил наконец каменную плиту вертикально. Под руководством Бидж на нем нарисовали картинку: череп травоядного животного и увядший цветок. — Будет это понятно кому-то, кроме нас? — засомневался Диведд.

— Должно быть понятно, — ответила Бидж. — Чтобы находить дороги, нужно обладать интеллектом.

— В таком случае, — сообщил грифон, — я собираюсь тоже внести свою лепту. — Легко погружая в скалу коготь, он начертал на ней: «Lasciate ogniti speranza, voi ch'entrate». — Отступив на шаг, он полюбовался своей работой.

Кружка задумчиво произнес:

— «Оставь надежду, всяк сюда входящий…» Однако путешественники, не знающие итальянского, все же могут попасть в беду.

— Это только побудит их читать Данте, — ответил грифон.

Фиона оставила в баке грузовика совсем мало бензина; лампочка, предупреждающая о том, что горючее кончается, заморгала на панели задолго до того, как Бидж добралась до Кендрика. Всю дорогу, преодолевая многочисленные повороты и подъемы, она ждала, что двигатель вот-вот чихнет и заглохнет. Последние десять миль, уже в пределах Виргинии, лампочка больше не мигала, а горела непрерывно, и все пассажиры грузовика не спускали с нее глаз.

Это, правда, ничего не говорило Диведду. Он сидел рядом с детским сиденьем Лорел и сжимал в руках Танцора, притворяясь спокойным. Бидж только молилась, чтобы их не остановили смотрители национального парка, полицейские или кто-нибудь еще.

Первой грузовик на границе Джефферсоновского национального парка покинула Лори. Грифон грациозно слетел с крыши грузовика и подошел к кабине.

— Могу я получить карту? Бидж протянула ему чертеж.

— Сверься с Книгой Странных Путей в университетской библиотеке. Я не собираюсь изменять дорогу, но лучше не рисковать.

— Никто из нас этого не хотел бы. — Грифон поклонился Фриде. — Было так приятно познакомиться, доктор. Я уверен, что снова буду иметь удовольствие видеть тебя, когда миз Клейнман устроит праздничный обед. — Он протянул в окно когтистую лапу. Фрида решительно пожала ее, не опасаясь острых когтей. Потом грифон помахал Диведду: — Думаю, мы скоро увидимся на Перекрестке.

Диведд в приветствии поднял рукоять Танцора.

— Добро пожаловать на мою ферму.

— Я уже предвкушаю это удовольствие, — ответил грифон, и Бидж отметила, что сарказма в его голосе нет. Грифон погрозил когтем Лорел Стефании.

— Что касается тебя, юная леди, — хотя я и сомневаюсь, что тебя можно так назвать, — когда мы в следующий раз увидимся, ты уж, пожалуйста, не носись как сумасшедшая, не танцуй где не положено, а главное, постарайся не блеять!

Лорел Стефания с блеющим смехом ухватила его за коготь и заколотила копытцами по уже изрядно ободранным бокам детского сиденья. Грифон вздохнул в притворном негодовании и отнял лапу, потом повернулся к Бидж.

— Моему сыну будут нужны советы. Не скупись на них.

— Буду давать столько советов, сколько смогу. Он в основном обучается сам.

— Боюсь, что нет. — Грифон очень нежно коснулся когтем ее левой руки. — Он читает по своему выбору, да, но кто-то научил его стать героем — за что я чрезвычайно признателен.

Они с Лори двинулись в лес и скоро исчезли среди деревьев. Бидж свернула к заправочной станции на окраине Кендрика, чтобы купить бензин. Она показала Диведду, как пользоваться насосом, — главным образом, чтобы занять его чем-нибудь. Следующая их остановка была у ничем не примечательного коричневого жилого дома; на стоянке перед ним оказалось мало машин — день был будний, и студенты отправились на занятия.

Бидж проводила Фриду до двери.

— Позволь поблагодарить тебя за все. Я поговорю с Конфеткой о тех занятиях, которые ты пропустила, — он найдет способ…

— Я пропустила всего четыре дня — к тому же два из них пришлись на выходные. Ничего страшного, я сама выкручусь. — Фрида изумленно огляделась: все вокруг выглядело таким обыкновенным, таким далеким от драматизма, таким легким… Одна или две битвы, сказала она себе, позволяют видеть любой кризис в должной перспективе. Любой кризис, кроме одного. — Роланд…

— Да. — Бидж почувствовала укол жалости. Она знала, что значит такое прощание, она видела выражение лица Лори и тень тех же чувств на лице Харриет Винтерфар достаточно часто, чтобы понять Фриду.

— Скажи ему, что я… Он должен знать — я… — Фрида выпрямилась и сказала отчетливо, старательно выбирая слова: — Скажи, что я люблю его — за благородное сердце, за мужество — и всегда буду скучать по нему.