Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Пират и русалка

ModernLib.Net / О`Бэньон Констанс / Пират и русалка - Чтение (стр. 10)
Автор: О`Бэньон Констанс
Жанр:

 

 


       Доминик.
      Она положила письмо на крышку деревянной шкатулки, стоявшей на его столе, и, в последний раз окинув взглядом это скромное помещение, где ей довелось познать столь недолгое счастье, бесшумно выскользнула за дверь.
      Пробираясь по тонувшей во мраке палубе, Доминик благодарила судьбу за то, что ночь была безлунной – это облегчало ее задачу.
      Девушка бесшумно перелезла через борт и, держась за якорную цепь, спустилась в воду.
      Доминик в который раз пригодилось умение хорошо плавать – наступило время отлива, и ее все время относило назад к кораблю. Это было словно знак свыше, словно само сердце подсказывало Доминик, что нельзя оставлять любимого человека.
      Наконец, мокрая и измученная, она выбралась на сушу и побрела вдоль пустынного берега. Она решила не рисковать и не заходить в Скарборо, в особенности в таверну «Голубой Пес», где ее, несомненно, поджидает капрал Парино, а добраться до какой-нибудь прибрежной деревушки. Там она наймет лодку, которая доставит ее на Гваделупу.
      Так или иначе, но она найдет способ разрушить коварные планы полковника Марсо – иного выхода у нее не было.
      Доминик шла вперед, и все ее мысли были о Джуде. Каждый шаг уносил ее от него все дальше и дальше. Джуд Гэллант предложил ей в дар свое сердце. Теперь ему никогда не узнать, что он был ее первой и единственной любовью.
      Доминик не смогла предать Джуда. Она поняла, что ни дедушка, ни Валькур не согласились бы купить свою свободу ценой жизни Джуда. Для Доминик тем более эта цена была слишком высока.
      Девушка шла уже больше двух часов и так устала, что ей хотелось только одного – лечь и уснуть. Однако ей нужно было дойти до цели прежде, чем ее хватятся на корабле, и она через силу продолжала свой путь.
      Найти человека, который согласился бы отвезти ее на Гваделупу, оказалось гораздо сложнее, чем она предполагала: все были напуганы рассказами о французском гарнизоне, стоявшем на острове.
      Время приближалось к полудню, когда Доминик все же удалось уговорить одного старого рыбака помочь ей. Она отдала ему пять золотых монет, и они отплыли на старой утлой лодчонке, насквозь пропахшей рыбой и, казалось, готовой в любую минуту пойти ко дну.
      Утомленная и голодная, Доминик свернулась калачиком в сыром углу и опустила веки. Наконец-то она едет домой.
      Перед тем как уснуть, она в тысячный раз подумала о Джуде; она надеялась, что он принял ее предостережение всерьез.
 
      Джуд скомкал письмо и закрыл глаза. Как она могла уйти, не попрощавшись? А он-то воображал, будто Доминик его любила.
      – Что случилось? – осведомился Итан, заметив потрясенное выражение лица Джуда.
      Капитан почти швырнул другу письмо и наблюдал, как тот, расправив, принялся его читать.
      – Я оказался последним болваном, Итан. Я позволил себе забыть о том, что Доминик – французская шпионка.
      Он отвернулся, думая, как ловко она обвела его вокруг пальца и, словно воровка, растворилась в ночи.
      С горечью он попытался представить себе, на что она потратит вознаграждение, которое ей наверняка обещали за его поимку.
      Итан прочитал письмо во второй раз, стараясь разгадать его смысл.
      – Она пишет, что здесь, на Тобаго, тебя подстерегает опасность. Если бы ты был ей безразличен, она вряд ли бы стала об этом упоминать. Может, нам стоит последовать ее совету и немедленно отплыть в другое место?
      – Не поддавайся на ее ложь, Итан. Здесь какая-то ловушка. Я все равно отправлюсь на поиски и переверну весь город, но отыщу ее. Ей нигде не спрятаться – я ее найду где угодно.
      Итан положил письмо Джуду на стол и вышел из каюты. Бессмысленно было даже пытаться призывать его к осторожности. Самое большее, что мог сделать доктор, – это сопровождать Джуда на берег и по мере сил оградить его от возможной опасности.
      Под покровом ночи Джуд с Итаном выбрались из лодки и ступили на берег.
      – Итан, ты подожди рядом с лодкой. Да, и, как всегда, если я не вернусь к рассвету, отплывай без меня.
      – Сейчас я этого не сделаю, Джуд. Мы с тобой оба знаем, что тебе грозит опасность.
      – Делай, что я говорю, – это приказ.
      Джуд вышел на дорогу, ведущую в Скарборо. Он думал только об одном: во что бы то ни стало надо найти Доминик.
      Он успел уловить какой-то звук, но не успел и не смог заметить в темноте занесенного над ним тупого предмета. Его голова раскололась от боли, и Джуд упал.
      Итан услышал шум и ринулся на выручку, но наткнулся на дуло пистолета. Прозвучал выстрел, пуля вспорола кожу у него на виске, и Итан упал на землю. Голова его раскалывалась, он лежал, мучимый сознанием своего бессилия чем-либо помочь Джуду.
      Сквозь пелену боли он услышал французскую речь:
      – Дурак, похоже, ты его прикончил.
      – Да нет, он просто потерял сознание. Давайте-ка поднимем его и перенесем на корабль. Полковник Марсо страсть как обрадуется, увидев этого американца, будь он живой или мертвый.
      – А как быть с его дружком?
      – Бросим его, он уже покойник – я сам в упор вогнал в него пулю.
      Итан попытался было что-то сказать, но в этот момент сознание покинуло его.

* * *

      Очнувшись, Джуд обнаружил, что лежит на покрытом соломой полу, а его руки закованы в кандалы. Он ощутил под собой качку и понял, что находится на судне.
      Джуд попробовал пошевелиться, но почувствовал сильное головокружение и со стоном привалился к стене.
      Напрягая память, он попытался разобраться в происшедшем. Он разговаривал с Итаном. Нет, он оставил Итана и, пройдя совсем немного, услышал шум. После этого он уже ничего не помнил.
      Джуд медленно, держась за стену, поднялся на ноги и забарабанил в дверь кулаками, но никто не отозвался. Стояла такая тишину, что ему показалось, будто кроме него на судне никого нет. Он схватил табурет и в ярости несколько раз ударил им об дверь. Табурет разлетелся в щепки, но замок не поддался.
      Капитан Гэллант был не из тех, кто легко сдается. Он добрался до крошечного иллюминатора, но нечего было и думать о том, чтобы бежать этим путем.
      Словно дикая кошка в клетке, метался он в кандалах по каюте, натыкаясь на неразличимые в почти полной темноте предметы.
      Джуд уловил момент, когда ветер надул паруса, и корабль тронулся с места. Он не имел ни малейшего представления, куда они направлялись, но одно он знал точно: его взяли в плен французы, а у них достаточно оснований для того, чтобы его повесить.
      Существовал только один человек, знавший о тайном убежище «Вихря», только один человек мог отдать его в руки врагов.
      Доминик Шарбоно! Будь она проклята, вероломная!
      Он страдал не только при мысли о ее предательстве, но и от того, что поверил ей, открыл свое сердце и просил стать его женой. И ведь он же знал, кто она на самом деле!
      – За глупость надо платить, – пробормотал Джуд. От слабости у него подкосились ноги, и он упал на колени. Он рванул цепи, сковывающие его запястья, и вскрикнул от боли и бессильной ярости. Ему хотелось лишь одного – дожить до того дня, когда он сможет своими руками сдавить красивую шейку Доминик. Эта мысль прибавляла ему сил, притупляла боль, удерживала от помешательства. Они еще встретятся. Если не в этой жизни, то в аду – уж точно встретятся в аду. И тогда ей не будет пощады.
      Доминик в своей потрепанной одежде, со всклокоченными волосами смахивала на уличного мальчишку. Подойдя к воротам гарнизона, она смело обратилась к часовому:
      – Немедленно проводите меня к полковнику Марсо.
      – Ты еще кто такая? Воображаешь себя благородной леди, которую мечтает повидать полковник? – гаркнул тот, отпихнув ее с такой силой, что девушка оказалась на земле. – Убирайся, грязная потаскушка!
      Доминик, собрав все свое достоинство, поднялась с земли, отряхнула пыль с холщовой рубахи и устремила на солдата испепеляющий взгляд.
      – Сообщите полковнику Марсо, что мадемуазель Шарбоно настаивает на встрече с ним.
      Солдат окинул девушку более внимательным взглядом, но лицо его по-прежнему выражало сомнение.
      – Что-то вы на нее не похожи.
      – И тем не менее это я. Откройте ворота и впустите меня немедленно, не то вам придется познакомиться с гневом полковника Марсо.
      Часовой пожал плечами, но открыл ворота и впустил Доминик.
      На этот раз она не стала дожидаться сопровождающего и прямо направилась в кабинет полковника. К ее облегчению, никто не пытался ее задержать. Полковника на месте не было, а в его кресле, положив ноги на стол, сидел капрал Парино. Увидев Доминик, он тут же вскочил, и лицо его расплылось в широкой ухмылке.
      – Вижу, вы получили мою записку, – сказал он, склоняясь в насмешливом поклоне. – Если вы ищете полковника, то он уехал из форта выполнять важное поручение губернатора.
      – А генерал Ришпанс здесь? – спросила Доминик в надежде, что, может быть, ей, наконец, удастся повидать губернатора без вмешательства полковника Марсо.
      – Он в Париже и наделил полковника Марсо полномочиями управлять островом в его отсутствие. На юге острова начался бунт, и полковник отправился туда, не то он был бы счастлив засвидетельствовать вам свое почтение лично.
      Доминик смерила его гневным взглядом. Капрал был почти так же отвратителен Доминик, как и его командир.
      – Когда вернется полковник Марсо? – холодно осведомилась она.
      Адъютант поскреб в затылке и притворно задумался.
      – Точно не знаю. Но он велел мне сообщить вам, если вы появитесь, что вашего дедушку с эскортом отправили домой.
      Доминик смотрела на капрала, не смея поверить своим ушам.
      – А мой брат?
      – Видите ли, – ухмыльнулся капрал. – Это как раз самое забавное во всей истории. В общем, вашего брата на самом деле здесь никогда и не было. Видимо, у него нашлись здесь друзья, которые помогли ему бежать с острова прежде, чем мы успели его арестовать.
      Доминик почувствовала слабость в ногах – сначала от радости, что Валькур в безопасности, а дедушка уже, наверное, на плантации Уиндворд, а потом от горестной мысли, сколько ей пришлось вынести из-за мерзких ухищрений полковника Марсо.
      Однако интуиция подсказывала ей, что капрал Парино чего-то не договаривает. Ему доставляло явное удовольствие вынуждать Доминик вытягивать из него информацию.
      – Значит, мой дедушка на свободе и в тюрьме с ним ничего не случилось?
      – Его отвезли домой в повозке как раз сегодня.
      – Ему не причиняли зла?
      – Мадемуазель, офицеры мне всего не рассказывают, я ведь человек маленький. Но вот я слышал, как один мой друг вроде упомянул, что, когда старика доставят на плантацию, дом будет сожжен в наказание за преступления вашего брата против Франции.
      Доминик отпрянула от капрала.
      – Что вы несете?
      – На вашем месте я бы поспешил на плантацию Уиндворд. – Он явно забавлялся и не мог сдержать усмешки. – Солдаты опередили вас всего на несколько минут, так что торопитесь – Может, вам удастся спасти кое-что из ваших вещей.
      Доминик огляделась вокруг, лихорадочно соображая, как ей поспеть к дедушкиному приезду на плантацию. Она должна найти лошадь и, если поедет коротким путем, сумеет добраться домой прежде, чем появятся солдаты.
      Страх за дедушку придал ей сил и решимости, и Доминик бросилась вон из форта, не замечая на себе любопытных взглядов. Она пойдет к Бертрану Дюбо – он наверняка ей поможет.
      Доминик ворвалась в кабинет Бертрана, и хозяину понадобилось некоторое время, чтобы узнать в странной посетительнице внучку своего друга.
      – Вы должны помочь мне! – воскликнула девушка, в отчаянии хватая его за руку.
      – Во имя всего святого, что с тобой случилось, Доминик? – спросил он, обнимая ее хрупкие плечи. – Я повсюду искал тебя.
      – Бертран, полковник Марсо все это время держал дедушку в тюрьме.
      – Я знаю, – скорбно кивнул Бертран. – Когда я узнал об этом, то попытался освободить Жана-Луи, но они даже не впустили меня на территорию гарнизона. Тогда я поехал на плантацию Уиндворд, но тебя там не было, и никто не мог мне сказать, куда ты пропала. Я искал везде, но безуспешно.
      – Бертран, у меня нет времени объяснять, но мне необходима лошадь, и немедленно!
      Он понимающе кивнул.
      – Пойдем, я оседлаю двух лошадей. Я еду с тобой.
      Она взглянула на него с благодарностью.
      – Мы должны торопиться.

19

      По дороге на плантацию Доминик в общих чертах рассказала Бертрану, что с ней произошло с вечера бала в честь дня рождения Валькура, разумеется, оставив в стороне интимные подробности. Она видела, как в нем вспыхнул гнев, но Бертран промолчал. Разговаривать им было трудно, так как они ехали друг за другом по узенькой тропинке через болота – это был кратчайший путь на плантацию Уиндворд.
      Выбравшись, наконец, из болот, они галопом поскакали через густые заросли. Время работало против них. Доминик не терпелось увидеть дедушку. Солнце уже клонилось к закату, когда они увидели перед собой плантацию. На сердце у девушки стало легче – дом стоял на месте целый и невредимый, величественно возвышаясь над кронами деревьев.
      Они приближались к дому сзади.
      – Мы их обогнали, – сказала Доминик. Они перевели уставших лошадей на шаг и тут же увидели, что с противоположной стороны к дому подъезжает экипаж в сопровождении шести конных солдат.
      Доминик спрыгнула с лошади и, обогнув дом, побежала к экипажу. Распахнув дверцу, она обнаружила, что внутри уже никого нет.
      – Дедушка! Дедушка! Где ты?! – закричала она, озираясь по сторонам.
      И тут в ужасе увидела, как несколько солдат начали поджигать факелы и швырять их в дом. Пламя жадно набросилось на стены, и через считанные секунды дом занялся, словно стог сена.
      Из груди Доминик вырвался вопль, когда она увидела, как дедушка нетвердой походкой шагает по ступеням и входит в загоревшийся дом. Она не помнила, как бежала, спотыкаясь и падая, снова поднималась на ноги и бежала. Она знала только одно: ей нужно успеть догнать дедушку прежде, чем до него доберется огонь.
      – Вернись, олух! – закричал один из солдат старику. – Спятил ты, что ли?
      Бертран бросился следом за Доминик, но, когда он попытался схватить ее за руку, Доминик его оттолкнула.
      Солдаты с полным равнодушием наблюдали, как она вбежала в дом. В точности выполнив то, что им было приказано, они сели на лошадей и поехали прочь.
      Когда Доминик влетела в объятый пламенем особняк, ей в лицо полыхнул нестерпимый жар. Она сразу поняла, куда направился дедушка – в свою спальню, где висел портрет его жены.
      На первом этаже все заволокло дымом, и девушка ничего не видела, но, зная этот дом как свои пять пальцев, ощупью добралась до лестницы. Вокруг метались в бешеном танце языки пламени. Края ее одежды уже опалило огнем, дышать было почти невозможно. Но Доминик это не останавливало.
      Она слышала позади голос Бертрана, зовущий ее по имени, но даже не попыталась ему ответить. Она думала только о том, как спасти дедушку.
      Жар был такой сильный, что обжигал Доминик лицо, но она, невзирая на смертельную опасность, начала подниматься по лестнице. Пламя жадно пожирало старое сухое дерево. Доминик слышала, как трескались стекла в окнах. Когда-то красивые красные гардины стремительно исчезали в огне, и вокруг летал черный пепел.
      – Дедушка! – в отчаянии закричала Доминик, надеясь добраться до его комнаты быстрее пламени. – Я иду, дедушка!
      Она споткнулась и упала, затем, поднявшись, увидела, что между ней и дедушкой стоит огненная стена, но ничто не могло остановить ее, и она ринулась вперед!
      Раскаленный воздух при каждом вдохе обжигал ей горло. Внезапно она почувствовала, как пол под ней стал проваливаться, и в следующую секунду Доминик полетела вниз.
      – Дедушка! – закричала она в ужасе, падая прямо в пасть ненасытного пламени.
      Бертран, ничего не видевший в густом дыму, услышал вопль Доминик и побежал в том направлении, откуда он раздался. Он сразу понял, что под ней обрушилась лестница. Он схватил девушку на руки и понес, молясь про себя, чтобы у него хватило сил донести ее до безопасного места.
      Выбравшись наружу, он уложил Доминик на траву у фонтана и убедился, что она еще дышит. Чувствуя, как ужас сжимает ему сердце, Бертран повернулся к дому. Он должен попытаться спасти своего друга, и это еще вполне возможно, так как огонь пока не перекинулся на восточное крыло дома.
      Бертран бросился в горящее здание, взлетел по задней лестнице и побежал по задымленному коридору к спальне Жана-Луи.
      Удивительно, но этой части дома пламя даже не коснулось. Бертран нашел своего друга лежащим под портретом покойной жены. Его глаза, в которых застыло выражение любви и нежности, были прикованы к ее лицу.
      Бертран поднял Жана-Луи на руки и с изумлением обнаружил, что измученный болезнью и невзгодами старик весит чуть больше ребенка.
      Теперь пожар подбирался все ближе, яростно разрушая все на своем пути и набирая дьявольскую силу.
      Бертран поспешил к задней лестнице и выбрался на улицу. Он опустил своего старого друга на траву рядом с Доминик, не зная, выживет ли хоть один из них.
      Чувствуя себя совершенно бессильным перед разбушевавшейся стихией, он смотрел, как горит старый дом. Языки пламени взвивались вверх и освещали потемневшее небо. Бертран расслышал вдалеке стук копыт – должно быть, соседи увидели зарево и спешили на помощь.
      Собравшись с духом, он приложил ухо к груди Жана-Луи и понял, что тот мертв. С тяжелым сердцем Бертран закрыл глаза, своему старому другу. Времени для скорби не было – по крайней мере сейчас. Следовало спрятать где-нибудь Доминик, и как можно скорее. Он не доверял полковнику Марсо, особенно после всего, что тот сделал с этой семьей.
      Подхватив Доминик на руки, Бертран взобрался на лошадь и пустился в путь. О старом Шарбоно позаботятся другие, подумал он.
      Он отвез девушку в свой охотничий домик и поручил заботам Айниз, жены егеря. Эта женщина прекрасно разбиралась в травах и врачевала раны лучше любого доктора.
      – Позаботьтесь о ней, Айниз, – велел он.
      Айниз молча кивнула в ответ. В следующую минуту она уже окунала кусок чистого полотна в лохань с горячей водой. Бросив на девушку проницательный взгляд, она негромко произнесла:
      – Сделаю, что могу.
      Когда Бертран вернулся на плантацию Уиндворд, почти совсем стемнело. От дома уже ничего не осталось. Вокруг пожарища бродили потрясенные соседи. У них было много вопросов, на которые Бертран отвечал весьма уклончиво.
      С печалью в сердце долго стоял он над телом Жана-Луи. Старый мсье Шарбоно был прекрасным человеком, и многие оплакивали его кончину, но больше всех Бертран.
      Было уже очень поздно, когда он вернулся в хижину и увидел, что у Доминик забинтованы руки и почти все лицо. Девушка все еще не приходила в себя, и Бертран встревожился.
      – Как она, Айниз?
      – У нее ожоги на лице и руках, но самый сильный на ноге. Пока ничего больше сказать не могу. Не знаю.
      Четыре дня Доминик пробыла в мире, наполненном видениями и кошмарами, реальными и воображаемыми. Чьи-то чужие беспощадные руки причиняли ей боль, заставляли пить отвратительное пойло и втирали дурно пахнущие мази и бальзамы в ее ожоги.
      За окном, у которого стояла ее постель, цвели лесные цветы и порхали яркие бабочки, но Доминик ничего этого не видела. Ее окружали сумерки. Где-то в глубине ее сознания жила одна мысль – возвращение к жизни принесет с собой невыразимую боль потери.
      Иногда ей чудилось, будто у постели стоит Джуд и смотрит на нее осуждающим и ненавидящим взглядом. Доминик не могла понять, было ли это на самом деле или только привиделось ей?
      Какая-то незнакомая женщина заставляла ее бороться за жизнь. Но выполнять то, что от нее требовали, стоило слишком больших усилий. Доминик было куда покойнее оставаться в замкнутом темном мире, лишенном звуков и красок.
 
      Джуд услышал, как якорь со скрежетом опустился в воду, и корабль остановился, покачиваясь на волнах. У пленника не было ни малейшего представления о том, где он находится, ибо в той мрачной преисподней, куда его бросили, он давно перестал отличать день от ночи и потерял счет часам и суткам.
      Где-то над его головой открылся люк, впустив внутрь такой яркий свет, что Джуд зажмурился от резкой боли в глазах. Он услышал, как кто-то спускается по деревянной лестнице, и прижался к стене, приготовившись встретить любую опасность стоя.
      Чьи-то грубые руки схватили Джуда за плечи и рванули вперед. Ему стоило больших усилий сохранить равновесие.
      – Поднимайся по лестнице, – по-французски произнес резкий голос.
      Джуду ничего не оставалось, как выполнить приказание. С трудом добравшись до верхней ступени и хватая воздух пересохшими губами, Джуд понял, насколько он ослаб. Ему не давали ничего, кроме жидкой водянистой похлебки, есть которую он отказывался. Теперь он пожалел об этом: отвратительное пойло хоть немного поддержало бы его силы.
      Джуд ступил на палубу. Корабль качало, он широко расставил ноги, чтобы не упасть, и попытался сосредоточиться на окружавших его предметах. День клонился к закату, но даже от неяркого вечернего света глаза у Джуда болели и слезились.
      – Так-так, – ядовито произнес кто-то по-английски с сильным акцентом. – Наконец-то перед нами неуловимый капитан Гэллант.
      Говоривший презрительно засмеялся.
      – То, чего не мог сделать ни один мужчина, сумела сделать женщина. Эх, капитан, капитан. Вы купились на старый трюк – им пользовались бессчетное число раз с тех пор, как Ева соблазнила Адама вкусить от запретного плода.
      Никакая пытка не причинила бы Джуду такие страдания, как эти слова француза.
      – Кто вы такой? – спросил Джуд. Он различал лишь неясный силуэт говорившего.
      – Позвольте представиться, капитан. – Человек излишне церемонно поклонился. – Я – полковник Марсо. Как только Бонапарт узнает о вашей поимке, меня, уж конечно, ожидает повышение и я, без сомнения, попаду в его приближенные.
      Он схватил Джуда за волосы и резко запрокинул назад его голову.
      – Сейчас-то вы смотритесь так себе, но тем не менее за вашу голову обещана хорошая награда.
      Тем временем глаза Джуда привыкли к свету, и он смог разглядеть своего мучителя. Капитан всегда подозревал, что о человеке многое может рассказать его манера одеваться, а этот тип явно любил покрасоваться – вычурные, невероятных размеров эполеты и золотые галуны свидетельствовали о весьма сомнительном вкусе их обладателя. Сделав правильное заключение, что перед ним чванливый хвастун, Джуд сумел точно рассчитать удар.
      – Мне всегда хотелось посмотреть на мужчину, который заставляет женщину делать то, на что у самого не хватает сил. Значит, именно такого рода поведение поощряет Наполеон в тех, кто ему служит?
      Удар наотмашь последовал так быстро, что Джуд не успел даже заслониться. И без того державшийся из последних сил, он упал на колени, и полковник принялся бить его теперь уже ногами.
      Но Джуд почти не чувствовал боли, причиненной ему французом. Он вспоминал глаза цвета морской волны и руки, легкие, словно голубиные крылья, шелковистые волосы и губы, лишающие мужчину рассудка, одновременно предавая его.
      Почему Доминик так необходимо было усыпить его бдительность – пусть даже ценой своей девичьей чести, гадал Джуд? Ладно, по крайней мере, он взял у нее то, что не достанется больше ни одному мужчине. И если не что-то другое, то хотя бы это уж заставит ее помнить о нем.
      Два охранника рывком поставили Джуда на ноги, и вскоре он очутился в шлюпке, которая направилась к какому-то острову. Они по-прежнему находились в водах Карибского моря, это-то Джуд знал наверняка, но, где именно, определить не мог.
      – Видишь вон там на холме громадную крепость? – насмешливо спросил его один из матросов.
      Джуд не ответил. Он смотрел прямо перед собой, словно ничего не слышал.
      – Там-то ты и подохнешь, – продолжал тот, разражаясь смехом. – Слыхал небось, что мы, французы, делаем с пиратами?
      Джуд снова не ответил. Он заставил себя думать о мягких нежных губах, с такой легкостью произносивших лживые речи.
      Другой солдат, разозлившись, что Джуд никак не реагирует на их слова, ткнул его под ребра прикладом ружья.
      – Сдается мне, полковник Марсо не повесит тебя так скоро. Сначала он выставит тебя на всеобщее обозрение как свой трофей, а потом уж вздернет.
      – Что это за место? – наконец спросил Джуд.
      – Для вас, мсье, это место называется адом.
 
      Прошла неделя со дня пожара, прежде чем Доминик впервые открыла глаза. Она с удивлением оглядывалась вокруг, не понимая, где находится. Место было ей незнакомо, но, как ни странно, девушка чувствовала себя здесь в безопасности.
      Дверь отворилась, и в комнату вошла седая женщина. Она улыбнулась, и Доминик заметила, что у нее не хватает двух передних зубов.
      – Где я? – спросила Доминик.
      – Вы в охотничьем домике мсье Дюбо. Вы были очень больны, но теперь поправляетесь.
      Доминик подняла руки и увидела на них бинты. На лице было что-то липкое, и она вопросительно взглянула на женщину.
      – Не тревожьтесь. Это мое средство от ожогов.
      Внезапно что-то вспомнив, Доминик уставилась на свои забинтованные руки. Вдруг она закричала и попыталась выбраться из кровати.
      – Дедушка! Где ты?
      Женщина бросилась к Доминик и заставила ее снова лечь в постель.
      – Мсье Дюбо как раз здесь. Если вы обещаете лежать тихо, я позову его. А уж он вам сам все расскажет.
      Доминик слабо кивнула.
      Прошло некоторое время, прежде чем Доминик смогла перестать плакать. Бертран рассказал ей, что дедушка умер, а плантация Уиндворд сожжена дотла.
      Все еще потрясенная этими известиями, девушка заговорила:
      – Бертран, это я виновата в смерти дедушки. Полковник Марсо сжег Уиндворд только потому, что я ослушалась его приказа. – Из глаз у нее снова брызнули слезы и ручьями потекли по щекам. – Вы понимаете, почему я не могла предать Джуда Гэлланта?
      – Я понимаю, – мягко сказал он, – и твой дедушка понял бы. Я знал Жана-Луи лучше, чем кто-либо другой. Он гордился бы тем, что ты не подчинилась воле такого человека, как полковник Марсо.
      – Но…
      Он жестом велел ей замолчать.
      – Твой дедушка учил тебя и Валькура не склоняться перед тиранией. Дай отдых своей душе, Доминик, и знай, что Жан-Луи не захотел бы жить после того, как сожгли Уиндвордскую плантацию – в ней была вся его жизнь.
      – Что же мне теперь делать? – спросила она. – Я ведь не могу оставаться на Гваделупе.
      – Здесь тебе пока ничто не угрожает. А когда ты наберешься сил, я попрошу своих друзей, и они помогут тебе бежать.
      Она положила на его руку свою, покрытую бинтами.
      – Вы всегда были так добры ко мне, Бертран. Не знаю, смогу ли я когда-нибудь отплатить вам тем же.
      – Замолчи, глупышка. Тебе надо отдохнуть. – Он встал. – Завтра я снова навещу тебя. Во всем слушайся Айниз – она о тебе позаботится. И пожалуйста, не выходи наружу. Пусть никто не знает, что ты здесь. У полковника Марсо повсюду шпионы – не знаешь, кому можно доверять, а кому нет.
      Доминик кивнула. Уж чего-чего, а снова стать жертвой этого чудовища она хотела бы меньше всего на свете.
      – Айниз мне сказала, что шрамы у тебя на лице в конце концов исчезнут, ожоги не очень сильные. А вот на руках и ноге могут и остаться. Насчет них она не уверена.
      – Это не имеет никакого значения. – Доминик улыбнулась почти прежней задорной улыбкой. – Если пожелаю, я все равно сумею вскружить мужчине голову.
      Глаза Бертрана были печальными.
      – Отдыхай и набирайся сил.
      Он ушел, а Доминик осталась одна со своим горем.

20

      Айниз сняла все бинты, кроме тех, что были у Доминик на ноге. Потом протянула девушке зеркало, чтобы та могла хорошенько рассмотреть свое лицо.
      – Смотрите, шрамов почти нет, мадемуазель Шарбоно, это настоящее чудо, когда вспомнишь, какие у вас были ожоги.
      Доминик оттолкнула зеркало в сторону при виде ужасных красных рубцов на щеках.
      – Айниз, умоляю вас, обещайте, что я не всегда буду выглядеть так, как сейчас.
      Старая женщина пристально поглядела на девушку.
      – Я даю вам слово, что шрамы на лице и руках будут едва заметны, дайте только срок. А вот на ноге ожог очень сильный, и он-то меня беспокоит больше всего. Он все никак не заживет, и еще некоторое время нога будет сильно болеть. Боюсь, шрам останется навсегда и будет вечным напоминанием о том страшном дне.
      – Я и так буду его помнить – в этот день погиб мой дедушка. – На Доминик нахлынуло отчаяние, и она откинулась на подушки. – О себе я не думаю, моя жизнь кончена. Но каждый день мне не дает покоя одна и та же мысль: где мой брат и что с ним? Я молю Бога, чтобы он был жив и невредим.
      Женщина нахмурилась.
      – Думаю, так оно и есть, иначе до вас дошли бы худые вести. Что касается вас – придет день, и снова захочется жить. Поверьте мне, я знаю, что говорю.
      Доминик поглядела на добрую женщину, которая вот уже столько недель преданно ухаживала за ней.
      – Я не могу подобрать нужных слов, чтобы поблагодарить вас за вашу заботу обо мне. Что бы я без вас делала, Айниз?
      – Должна же я отплатить за доброту вашего дедушки. Мсье Шарбоно спас меня с пятью ребятишками от голодной смерти. Он попросил мсье Дюбо дать работу моему мужу. Это было уж больше двадцати лет назад. С тех пор мои дети росли, не зная нищеты, а теперь и внуки тоже едят досыта.
      Глаза Доминик наполнились слезами.
      – Мой дедушка был удивительным человеком, – тихо проговорила она.
      Айниз кивнула.
      – По-моему, приехал мсье Дюбо. Мне его впустить?
      – Да, – ответила Доминик, набрасывая на плечи легкую шаль.
      Бертран протянул Доминик букет лиловых орхидей, и их аромат на мгновение вернул ее в ту ночь, когда она лежала в лунном свете подле Джуда.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18