Зов Лиры [Руки Лира]

Не успели они добраться до следующей улицы, как Нош сдавленно вскрикнула и рухнула на землю. Крин ухватился за рукоять меча, но не успел вытащить оружие из ножен. Словно невидимая рука сжала горло юноши, прекращая доступ воздуха. Крин упал на мокрые камни, так и не поняв, кто на него напал. Теряя сознание, последним усилием он потянул меч на себя.

Первое, что услышала Нош, приходя в себя, — это тихий звук, похожий на стрекотание зарка. Она глотнула воздуха, вновь задохнулась, но в это мгновение невидимая рука отпустила её горло, и лёгкие наполнились чистым, свежим воздухом. Девушка пошевелилась и обнаружила, что кто-то спеленал её собственным плащом. Не выберешься. Зато можно открыть глаза.

Ящерица гладила её лицо передними лапками, испуганно чирикая. Когда их глаза встретились, зверёк откинулся и присел на свой хвост, словно на стул. Он быстро замахал лапками, видимо, пытаясь что-то донести до девушки. Нош обнаружила, что лежит уже не на улице. Неведомые враги перенесли её куда-то под крышу. Крин! Неужели они схватили и его?

Нош посмотрела через голову ящерицы. Стена, задрапированная красивой блестящей тканью, вдоль которой висело несколько витых шнуров. Подняв взгляд, девушка увидела потолок, поперёк которого тянулись массивные деревянные балки. Где-то она уже такое видела. Справа была ещё одна стена, на которой висела картина с фантастическими цветами… если эти разноцветные шары действительно были цветами.

Определённо это не дом господина Дана. По крайней мере, ни одна комната из тех, которые она успела исследовать в его жилище, не походила на эту.

Нош попыталась приподнять голову, но застёжка над горлом предупреждающе врезалась в кожу.

Пальцы! Её руки были плотно примотаны к телу, но на груди что-то затеплилось. Значит, их не отобрали. Но зачем кому-то в Казгаре понадобилось брать её в плен?

— А, вы уже пришли в себя, госпожа? — спросил воркующий, ласковый и — как сразу же почувствовала Нош — смертельно опасный голос.

Над нею навис незнакомый мужчина. Он был одет в багряный балахон с длинными рукавами. На талии переливался пояс из красиво огранённых драгоценных камней. Узкое лицо незнакомца обрамляла густая грива ярко-рыжих волос. Такие же огненные брови были высоко подняты над чудесными глазами цвета морской волны. Длинный нос портила лёгкая горбинка, словно он был когда-то сломан, а потом неправильно сросся. Губы мужчины чуть изгибались. Это можно было принять за улыбку, если бы не холодные глаза.

Он склонился над девушкой, обхватил её тонкими костлявыми руками и без видимого усилия поднял. Затем опустил в кресло, но развязывать, судя по всему, не собирался. Зарк защёлкал и, промелькнув по полу, нырнул в своё привычное укрытие под капюшоном.

Теперь Нош могла рассмотреть комнату как следует. В отличие от обстановки в доме Дана, мебели почти не было, ковров на стенах тоже. Притом это помещение было сложено не из камня или дерева, а из чего-то вроде перекалённого на огне металла, по крайней мере, стены и пол тускло светились красным. Пол был устелен шкурами болотных волков.

— Конечно, у вас имеется масса вопросов, — продолжил мужчина, усаживаясь в кресло напротив. — Вопросы есть у всех. — Он небрежно взмахнул рукой. — Можете спрашивать. И я, разумеется, отвечу, если посчитаю необходимым. Но не ждите ответа на все ваши вопросы.

— Кто вы? — произнесла девушка, когда к ней вернулся дар речи.

Ей никогда не приходилось встречаться с людьми, похожими на этого незнакомца. Наверное, он маг… он держится так уверенно и властно, что наверняка владеет силой.

— Кто я? Хороший вопрос. Видите ли, разные люди воспринимают меня по-разному. Для вас я — ваш наниматель.

— И как я должна вам служить? — спросила Нош, стараясь, чтобы голос звучал ровно. Она не хотела выказывать свою беспомощность.

— Как и остальным, моя госпожа, даром ваших умелых рук. Одна из моих страстей — драгоценные камни. Я достаточно опытен, чтобы отличить настоящий камень от подделки. Но понимаю, что ваш талант этим не ограничивается, — вы можете читать прошлое и даже видеть настоящее. В Казгаре у меня много ушей и глаз. И верных слуг — у вас будет возможность в этом убедиться лично. И мне сообщили о некоторых ваших подвигах.

Он откинулся на спинку кресла, сложил пальцы домиком и одарил Нош сухой, неприятной усмешкой.

— Человеку в моём положении очень просто нажить себе врагов… Ну, как нищему набраться вшей, если вы простите мне такое неаппетитное сравнение. Некоторые из них настроены очень недружелюбно и решительно. Потому мне нужна охрана — вы!

Последнее слово ударило Нош, как камень из пращи.

— А если я откажусь от вашего предложения? — поинтересовалась в ответ девушка. Ей стало страшно, словно она дотронулась до одного из зловещих чёрных камней.

— О, думаю, что не откажетесь. Разве вы не делали ту же работу для Дана? Причём слишком хорошо, что насторожило некоторых его домочадцев. Благодаря им вы находитесь здесь и, кстати, можете оставить надежду выбраться отсюда. Кроме того, я ведь прошу от вас светлого, а не чёрного деяния — защищать меня и мою организацию. Уверяю, я буду щедрым хозяином. Просите всё, что вам угодно, в пределах разумного — и вы получите это.

— Отпустите меня!

Его усмешка сделалась шире.

— Я же сказал: в пределах разумного, Алноша. Ваша просьба неприемлема для меня.

— Крин… что вы сделали с Крином? — Она решила зайти с другой стороны.

— Ваш юный охранник? Ну, в настоящее время он тоже гостит у меня, правда, в менее уютной комнате. Но условия его… гм, пребывания здесь могут перемениться по одному вашему слову. Хотя он заинтересовал меня — он может оказаться не пешкой, а королём в моей маленькой игре.

Крин попал в плен из-за неё. Нош прекрасно это понимала. Наверное, сейчас лучше согласиться на предложение этого человека, чтобы выгадать время.

— Вы хотите заключить договор? — спросила она. — Но я уже договорилась с Даном.

— Мои дела поважнее торговли какого-то мелкого купчишки, — махнул он рукой. — Ты уже помогла ему, с него хватит. Нет, Дан узнает только, что вы и один из его чужеземных охранников пропали… Наверняка он решит, что вы вернулись в Даст к вашим оборванным товарищам. Если потребуется, найдутся свидетели вашего отъезда. А пока… вы наверняка хотите освободиться из этого свёртка? Вы согласны служить мне?

— Если у меня есть выбор, — заметила Нош, — то очень небольшой. Потому я вынуждена принять ваше предложение, лорд.

Девушка постаралась вложить в голос побольше почтительности, поскольку его поведение подразумевало, что он — птица высокого полёта. Правда, Нош не знала, какие титулы и ранги приняты в Казгаре.

Незнакомец подался вперёд, на мгновение поймал глазами её взгляд, словно скрепляя незримой печатью их соглашение.

— Поклянись, — потребовал он. — Руками Лиры!

Что ему известно о Руках? По крайней мере, осколки до сих пор при ней, потому что во время разговора они напоминали о себе приятным теплом на груди.

— Клянусь Руками, — наконец произнесла Нош. — Но ведь вы не служите Ей.

— Да. Но в мире существует множество сил, и люди клянутся теми, в которые верят. А поскольку ты искала то заброшенное и осквернённое святилище, значит, ты считаешь Её своей госпожой. Хотя все силы когда-то вышли из одного источника.

Палец! Значит, тот, кто взял их в плен, ничего не видел… наверное, опоздал. Нош собрала в кулак всю свою смелость и спросила:

— А чем будете клясться вы, лорд? Такой договор нужно скреплять с обеих сторон, иначе он не имеет силы.

— Правильно замечено, дитя Лиры, — хохотнул он. — Хорошо. Я клянусь, что тебя с уважением примут в этом доме. И, если ты желаешь, твоему охраннику не причинят вреда. К тому же его дело очень заинтересовало меня. А сейчас…

Он встал, подошёл и потянулся ей за спину, где, как уже успела почувствовать Нош, находился узел, сдерживающий плащ. Новый хозяин развязал девушку, и плащ упал на кресло свободными складками.

Хозяин дома подошёл к стене и дёрнул за один из шнуров. Откуда-то донёсся звон колокольчика. Затем он вернулся в кресло и снова заговорил:

— Теперь зарк. Ты держишь его не в клетке. А он ядовит. Если ты не можешь управлять этим зверем, его придётся убить.

— Я могу им управлять, — поспешила возразить Нош. — Он не будет нападать.

— Конечно не будет, — согласился он. — К тому же мне нравятся диковинки. Возможно, он тоже сумеет пригодиться.

В противоположной стене открылась дверь, и в комнату вошла высокая женщина.

Она поклонилась хозяину и посмотрела на Нош. На её лице не отразилось ни капли удивления. Видимо, это была служанка, ожидающая распоряжений.

— Сахсан, это госпожа Алноша. Она будет жить в верхних комнатах.

Женщина молча поманила Нош за собой. Девушка поднялась. У неё закружилась голова, так что пришлось ухватиться за высокую спинку кресла, на котором она сидела.

И снова мужчина злорадно усмехнулся.

— Мне очень жаль, Алноша. Те, кто вдыхает пыльцу, не скоро приходят в себя. Но Сахсан приготовит напиток, который быстро устранит последствия.

Нош продолжала держаться за спинку кресла, хотя головокружение уже прошло.

— Поскольку я уже на службе, могу я узнать имя хозяина этого дома?

— Да, — кивнул он. — Я совершенно позабыл о приличиях. Видите ли, у меня много имён, я их меняю в зависимости от того, с кем общаюсь. Но вы можете называть меня Марком. А, вы уже слышали это имя?

Видимо, её лицо слегка переменилось, что позволило ему задать последний вопрос.

— Я слышала о лорде Марке, который коллекционирует камни, — ответила девушка.

— Всё верно. Под этим именем я известен как коллекционер драгоценностей… вы в этом вскоре убедитесь. Но довольно на сегодня. Считайте себя моей гостьей.

Женщина подошла и положила руку на плечо Нош. Она была очень высокой, выше многих мужчин, которых Нош встречала в своей жизни. На поясе она носила кожаный ремень, к которому был подвешен длинный нож. Сахсан производила впечатление скорее доверенного телохранителя, чем обычной служанки. Её волосы были подстрижены пышной шапочкой, а на лбу и скулах синел странный рисунок. Наверняка она не из Казгара, решила Нош. Девушка пошла следом за женщиной, за их спинами дверь захлопнулась с громким щелчком.

Узкий коридор, без окон и дверей, вёл прямо к лестнице. Они поднялись, миновав две лестничные площадки, на которые выходили двери. На последней площадке Сахсан повернула вправо и хлопнула по каменной стене ладонью. Странно, но в этой стене не было ни намёка на дверной проём. Нет, оказалось, был. Довольно низкий, так что служанке пришлось пригнуться, а невысокая Нош прошла свободно.

Ещё один коридор, на этот раз с дверями, правда, все они были закрыты. Сахсан подвела Нош к самой крайней двери и снова приложила ладонь к стене, видимо, отпирая невидимый замок. Комната, в которой они оказались, несильно отличалась от той, где Нош жила в доме Дана, — разве что цветом. Стены, пол, мебель — всё пестрело и искрилось яркими красками. Нош даже зажмурилась на мгновение. Она так привыкла жить среди тусклых, серых тонов Рифта, зелёных и коричневых оттенков Высот, что её глаза оказались непривычными к такому разноцветью. Девушка быстро моргала, не в силах остановиться.

На противоположной стене находилось окно, за которым виднелось вечернее небо. Правда, на окне оказалась решётка, которая металлически поблёскивала, хотя солнце давно село за горизонт.

У правой стены стояла узкая кровать с ворохом разноцветных стёганых одеял, которые, однако, соответствовали раскраске стен. У окна стояли маленький столик и единственное в комнате кресло. Стол у левой стены был предназначен для ухода за лицом и телом. Над ним висело зеркало. На столешнице стройными рядами выстроились флаконы и бутылочки. Сахсан прошла через комнату и вновь хлопнула ладонью по стене. Невидимая прежде панель скользнула в сторону, и глазам Нош предстала крохотная комнатка, не больше шкафа, где помещались неглубокая ванна и сиденьице для естественных нужд. Такого она не видела даже в усадьбе Дана — там была просторная баня, где мылись все обитатели дома.

— Спасибо, — сказала Нош, впервые нарушив молчание, которое установилось между ними с той минуты, как они покинули апартаменты лорда Марка.

Сахсан только хмыкнула в ответ. Она определённо не проявляла интереса к новой служанке, а просто выполняла приказ лорда показать Нош её комнату. Женщина повернулась и вышла, словно задание отвлекло её от какого-то интересного занятия, к которому она спешила вернуться.

Нош сбросила надоевший плащ. Зарк тут же перелетел на подоконник. Зверёк был небольшой и достаточно гибкий, чтобы проскользнуть сквозь прутья решётки и выбраться на свободу. Но почему-то он не сделал этого.

Девушка умылась, чтобы избавиться от вонючей грязи, которая осталась после её падения в лужу. Почистив одежду, Нош устроилась у окна, извлекла из-за пазухи мешочек с Пальцами и принялась разглядывать кристаллы. Как случилось, что она оказалась у этого Марка?

Он намекал, что в доме Дана есть предатель. Поскольку дурной камень продал лорду Марку Гюнтер, он и мог быть его шпионом. Хотя этот человек силой заставил её принести клятву, она обязана предупредить его о несчастливом камне, если он покажет его. Гюнтер терпеть её не мог. Софина терпела только из-за приказа супруга. Любой из них мог пустить слух о её удивительных способностях.

Девушка вернула Пальцы в мешочек и выглянула из окна. Этот дом был выше здания, стоящего напротив, на целый этаж. Внизу располагался зимний сад под стеклянной крышей, совсем как у Дана. Правда, это был определённо другой дом.

Итак, она — пленница… Но девушка прекрасно понимала, что её всё равно не отпустили бы, даже если бы она не поклялась служить хозяину. Вот только её заключение могло закончиться в гораздо худших условиях, чем эта комната. Усевшись в кресло, она принялась разглядывать стены. На первый взгляд их цвет ошеломлял, и выделить какой-нибудь оттенок не представлялось возможным. Но когда девушка дотронулась до мешочка на груди, яркое сверкание распалось на множество линий и пятен.

Художник, который расписывал стены, явно преследовал какую-то неведомую цель, хотя Нош затруднилась бы сказать, какую именно. Но пока она изучала витиеватый рисунок разноцветных линий, в ней крепло странное чувство. Наконец, когда это чувство разрослось, но так и осталось непонятным, девушка резко отвела взгляд от стен, выхватила из мешочка один из Пальцев и впилась в него взглядом. Если эта комната пыталась воздействовать на неё, кристалл должен разрушить её чары.

И камень откликнулся на её неясную просьбу, жарко засветившись. Перед её глазами возникла радужная завеса, причём цвета этой радуги не смешивались с яркими полосами, покрывающими стены. Девушка рискнула снова поглядеть на ближайшую стену. На этот раз её цвет не резал глаза. Собственно, он стал тусклее. И тогда она узнала этот рисунок, потому что видела похожий орнамент в книгах, которые хранила Дрин.

Стены расписывал тот, кто владел черным знанием. Он стремился подавить волю любого, кто попадёт в эту комнату. Но кристалл победил злые чары. Правда, ей придётся теперь делать вид, что колдовство подействовало на неё. Вдруг Крина заперли в такой же комнате? А у него нет способа разрушить наваждение… Тогда Марк заставит его принести присягу и выполнять свою волю.

19

Крин постепенно приходил в себя. Открыв глаза, он обнаружил над головой не небо, а каменный свод. Пещера? Мысли ворочались медленно, неохотно. Нет, пещера давно провалилась под землю. Может, это какая-то крепость, выстроенная из камня — добротно, на века?

Во рту пересохло. Юноша попытался сглотнуть, но слюны не было. Зато эта слабая попытка хоть что-то сделать вернула ему память. Они возвращались из этого, будь оно трижды неладно, святилища… И чего его понесло туда во второй раз? Эти чародейские силы до добра не доводят. Говорят, что они делятся на хорошие и плохие, но Крин предпочитал избегать и тех и других.

Они возвращались из святилища… потом пыль… странная пыль забила нос, запорошила лёгкие… С таким оружием он прежде никогда не сталкивался. И вот он очнулся здесь — голова раскалывается, руки и ноги как ватные, и двигаться не хочется.

Крин не мог поднять голову, зато мог повернуть. Под ухом зашуршало, и юноша понял, что лежит на соломенной подстилке. Притом далеко не свежей. Стоило шевельнуться, как в воздух взметнулось облачко пыли и мелких соломинок. В горле запершило, и Крин закашлялся.

Совсем рядом начиналась серая каменная стена, сложенная из больших валунов. Здесь царил полумрак, и юноше пришлось напрячь зрение, чтобы разглядеть посредине стены покрытое ржавчиной железное кольцо. Оно висело на штыре, вмурованном в камень. С кольца спускалась цепь. Она слегка покачивалась, не доставая до пола.

Голова перестала болеть, и Крин попытался приподнять её над пыльной соломенной подстилкой. Неизвестно откуда возникла костлявая рука с сероватой кожей. Рука нежно коснулась его лба.

— Осторожно, молодой человек… — проскрипел голос, такой же ржавый, как кольцо на стене.

Крин поднял глаза на склонившегося над ним незнакомца. Это был старик в лохмотьях вместо одежды, истощённый настолько, что ребра можно пересчитать, нижнюю часть лица скрывала длинная седая борода, а сверху нависали такие же седые лохмы. И только глаза были ясными и молодыми. От одного взгляда в эти глаза Крин ощутил прилив сил. Он приподнялся на локте и оглядел помещение, хотя уже догадался, что находится в чём-то вроде тюрьмы.

— Где…

Неповоротливый язык с трудом шевельнулся в пересохшем рту.

— Где? В доме главаря трясунов. А точнее, в месте, где он держит тех, кого считает полезными, — ответил старый заключённый. Затем повернулся, чем-то пошуршал и возник снова, держа в дрожащих руках кружку с выщербленными краями.

— Пей! — повелительно молвил он.

У воды оказался такой отвратительный вкус, что Крин едва не выплюнул её обратно, но по крайней мере жидкость слегка утолила невыносимую жажду. Протянув кружку своему странному собеседнику, юноша наконец смог сесть. Незнакомец, двигаясь на четвереньках, пересёк камеру и поставил кружку в стенную нишу, над которой расплылось зелёное пятно слизи. В кружку по капле начала набираться вода.

Только сейчас Крин разглядел как следует своего собрата по несчастью. Увидел — и вздрогнул. Он ползал на четвереньках, потому что ступнёй у него попросту не было. Ноги заканчивались у щиколотки страшными культяпками. Юноша мгновенно перевёл взгляд на собственное тело.

Ноги на месте, даже в сапогах. А вот одежда пропала, остались только исподняя рубашка и бриджи. Ни пояса, ни кольчуги… ни меча!

Мысль о том, что Дарующий Надежду потерян, помогла парню окончательно стряхнуть с себя дурман, охвативший его после вдыхания сонной пыли.

Нет, цепь, свисающая с кольца, не заканчивалась у пола; а тянулась до железного ошейника на горле странного узника. Видимо, он сидел тут очень давно, поскольку ошейник успел натереть у него на шее незаживающую рану. Крин схватился за собственную шею. Так и есть, железо. Он повернул голову направо и увидел другую цепь, соединяющую его ошейник ещё с одним металлическим кольцом в стене. Почему он здесь? Тюрьма главаря трясунов… Но ведь он же искал этого главаря или кого-то из его подручных. Оружие… Рука юноши метнулась к потаённому поясу, в котором он прятал деньги. Естественно, этот пояс тоже исчез.

Старый узник подполз и сел рядом.

— Что, ощипали тебя, мальчик? Да, этим палец в рот не клади. — И старик закаркал, что, видимо, должно было означать смех. — Наверное, ты птица высокого полёта, иначе тебе просто перерезали бы глотку и бросили, а не волокли бы сюда. Охранник, да? Наверное, твой хозяин не бедствует. Теперь твоя жизнь зависит от того, много ли ты сможешь порассказать им о тайниках и привычках хозяина. И если тебе дороги руки, ноги и голова, то язык развяжется быстро.

Крин содрогнулся, но не от холода. В камере было небольшое окошко — высоко, не дотянуться. Через него поступал воздух и немного света. Юноша не удержался и опустил взгляд на изуродованные ноги собеседника. Старик поймал его взгляд и охотно придвинул культю для осмотра.

— Ты был охранником? — медленно спросил Крин. Наверняка его бросили в камеру с калекой специально — для наглядности.

— Нет, я кое-что знал, — снова скрипуче рассмеялся старик. — Марк мог убить меня уже давно, но зачем-то оставил в живых. Хотя святилище разрушено и никто в Казгаре больше не возносит молитв Лире.

— Лире?!

Калека повернулся к юноше всем телом. Его глаза под нависшими бровями неожиданно загорелись. Его костлявые руки на мгновение вспорхнули к груди и замерли в знакомом уже знаке. Старик помедлил, словно ожидал ответного знака от парня, затем его руки бессильно упали на колени. Правда, каркающий голос дрожал от радости, когда он спросил:

— Что ты знаешь о Лире?

Крин заколебался. Но он не видел причины, чтобы скрывать то немногое, что успел узнать.

— Я встречался со жрицей Лиры… на Высотах. Её названная дочь приехала в Казгар, чтобы исполнить какую-то миссию. Мы вместе пошли в заброшенное святилище, где меня и схватили…

Хотя Нош в камере не было, но, пожалуй, её тоже поймали. Юноша вновь содрогнулся — от мысли, что могло статься с девушкой. Где они её держат? И зачем?

— Это совсем девчонка… Нош… Алноша… названная дочка Дрин. Схватили ли они и её тоже? Куда её могли посадить?

И мысленно добавил: «Зачем?» Глаза его собеседника сверкнули, будто он взглядом хотел проникнуть в память юноши.

— Дрин… — промолвил старик. — А где ты встретился со жрицей Рук?

— Далеко… на Высотах. В той части, где начинается Аскад. Они с девчонкой пришли в наше укрытие, потому что в Рифт приехали солдаты.

— Рифт! — воскликнул калека. — Она из Рифта! Значит… — Он поёжился, словно от озноба. — Значит, это конец. А эта Нош, она была с тобой, когда тебя схватили, да? Но почему она ходила в заброшенное святилище? Это была её идея?

Не предаст ли он Нош, если все расскажет? Может, этот искалеченный узник сидит здесь не только для наглядного примера, но и для того, чтобы вытянуть из доверчивых заключённых нужные сведения? Которые погубят их обоих — и Крина, и Нош.

Юноша заговорил, осторожно подбирая слова:

— Она служит Лире. Гуляя по городу, я заметил заброшенное святилище и рассказал ей. Она захотела посмотреть на него. Мы пошли — и попали в ловушку.

Безногий внимательно выслушал Крина, а затем пополз в угол, где была свалена ещё одна кучка соломы. Юноша заметил, что его ладони и колени покрыты мозолями.

Служитель Лиры раскидал гнилую солому в стороны, докапываясь до камня. Костлявые пальцы надавили на край одного из камней, так что тот встал торчком. Из образовавшейся дыры узник вытащил маленький клубок тряпья. Затем он повернулся к юноше спиной — видимо, чтобы тот не увидел, что спрятано в клубке.

Но в следующую минуту из груди старика вырвался изумлённый вздох. Он через плечо бросил на Крина испытующий взгляд.

— У неё дар Рук!

Потом снова завозился с тряпками, запихивая их в дыру. Положил камень на место и припорошил сверху соломкой. И подполз к Крину.

— Если они узнают… — тихо пробормотал он. Сквозь густую бороду трудно было прочесть выражение на его лице, но впервые в его глазах мелькнула тревога. — Скажи мне правду, воин, владеет ли эта Нош даром Рук? Умеет ли она читать камни?

— Да.

«И даже слишком хорошо», — с горечью подумал Крин, вспомнив её первый опыт чтения образных камней.

— Наконец-то… — прошептал старик, но так тихо, что Крин едва сумел разобрать.

Юноша решил, что настал его черёд задавать вопросы, правда, неизвестно, можно ли полагаться на полученные ответы.

— Ты сказал, что они хотят что-то узнать от меня. Они уже проделывали такое прежде… с другими?

— Не знаю. Но со мной проделывали. Правда, я ничего не мог предложить им… Святилище было небольшим, и ценностей в нём — никаких. Понятия не имею, почему они до сих пор не убили меня.

Калека говорил ровным, будничным тоном. Он давно принял всё, что стряслось с ним, как данность и больше ни на что не надеялся.

— Но! — добавил он взволнованно. — Если ты связан с Одарённой, они не выпустят тебя из рук. Марк метит высоко, в Казгаре он забрал немыслимую власть. Совет и Судьи управляют городом при свете дня, а Марк — владыка ночного Казгара. Человек с его амбициями готов воспользоваться любым оружием, которое попадёт в его руки. О Руках Лиры было известно давно… до того, как Раскан выжил нас с восточных земель. Марк ухватится за любой талант, который может пойти ему на пользу. Эта девушка… он найдёт её и… — Старик покачал гривой грязных волос — Она — то, что она есть. И Марку непросто будет справиться с этим оружием.

Крин встревожился. Прежде он считал, что его ничто не связывает с Нош. Ему казалось, что больше всего на свете он мечтает распрощаться с девчонкой навсегда. Но теперь, глядя на этот человеческий обрубок, он осознал, что всегда воспринимал Нош так же, как товарищей из Братства, как лорда Ярта, — соратником и единомышленником. Но ведь она владеет силой… Достаточно вспомнить, что эта сила сотворила с их горным убежищем! Если ей здесь грозит опасность, она наверняка сумеет освободиться без особого труда.

Из-под потолка донёсся скрежещущий звук, который сразу же вернул Крина к действительности. Часть стены дрогнула и отъехала в сторону, открывая проход.

Юноша вскочил. Цепь натянулась, ошейник врезался в горло. Но он не желал встретить свою судьбу, стоя на коленях.

Вошедший ничем не отличался от обычных городских охранников. Хотя на квадратном лице его лежала печать жестокости, а доспехи и одежда были грязны и потрёпаны. Что позволяло сделать вывод — слуги Марка, по крайней мере тюремщики, набирались из разного отребья.

С минуту он помаячил в проходе, стискивая рукоять меча и оглядывая Крина с головы до ног. На второго узника он не обращал ни малейшего внимания. Затем толстые губы растянулись в ухмылке.

— Значит, ты был бойцом, ага? Хаживал в строю и таскал меч своего господина? Не дёргайся, малыш. Мы знаем, что нужно делать с такими, как ты.

— Заткни пасть, Краг! Здесь тебе не зубодерня, чтобы скалиться во все стороны.

На плечо неряхи опустилась огромная рука, больше похожая на кусок мяса, и оттолкнула в сторону. В дверях показался второй стражник.

Он швырнул в камеру помятую корзинку с двумя заплесневелыми ломтями хлеба.

Крин не стал наклоняться к еде. На самом деле он опасался, что длины цепи не хватит. Калека тоже сидел неподвижно. Но тут к нему обратился второй надзиратель:

— А ты, старикашка, скоро будешь петь птичкой. У лорда Марка к тебе есть пара вопросиков. Он тут кое о чём подумал. А когда лорд Марк думает, у нас находится куча работы. У тебя ведь ещё две руки, да? Может, тебе хочется остаться без одной… или без обеих?

Его приятель захохотал. И пнул корзинку ногой, так что она покатилась по полу и остановилась, ударившись о правый сапог Крина.

— Жрите! — рявкнул стражник.

Они развернулись и ушли. Дверь со скрипом встала на место.

Крин нагнулся к сломанной корзинке. Ясно, что утолить голод этим невозможно, но живот уже урчал, требуя пищи.

Юноша взял один из кусков, а второй протянул собрату по камере. Хлеб оказался твёрже камня, запросто можно было сломать зубы. Крин попытался разломить его руками, надеясь, что внутри он будет помягче.

— Постой.

Старик подполз к кружке, в которой уже скопилось немного зеленоватой воды. Он опустил свой кусок в кружку и поболтал. Затем передал воду Крину.

Неизвестно, что воняло больше — вода или сам хлеб, но желудок юноши подступил к горлу. Крин макнул свой кусок в кружку, подождал немного, а затем ухитрился-таки откусить кусочек. Внутри хлеб оказался ничуть не мягче. Эту еду приходилось вкушать медленно и осторожно, ежесекундно рискуя остаться без зуба. На вкус она была так же отвратительна, как и на запах. Даже в самые голодные дни Братства ему и в голову не пришло бы взять в рот подобную мерзость.

Но еда волновала Крина сейчас в последнюю очередь. Тщательно пережёвывая хлеб, он задумался о словах надзирателя, обращённых к его товарищу по камере.

Юноша прожевал, проглотил и сказал:

— Тебе угрожали…

Старик впился зубами в свой кусок и кивнул. Прожевав, он ответил:

— Ты заметил мёртвый камень? У второго… если я правильно разглядел.

— Мёртвый камень? — переспросил Крин, припоминая внешность обоих стражников. И сразу же напрягся. Точно! На груди охранника, который угрожал старику, поверх кольчуги висел тот самый красный диск. По крайней мере, похожий на те, которые продавал на базаре лоточник.

— Как в старых преданиях, — заметил калека, опуская новый кусочек в кружку. — В них говорится, что такие штуки, наполненные тьмой, Раскан давал тем, кого связывал своей волей. Они открывают носителя чёрной силе, поэтому хозяин может видеть сквозь него и даже передавать приказы. У меня нет Рук. Но я служил Лире, а все, кто остался Ей верен, способны почувствовать зло даже на расстоянии.

Крин почувствовал, что начинает верить этому человеку.

— На базаре какой-то человек продавал такие камни, — сказал он. — Правда, я заметил, что ему удалось продать только один. Его купила женщина.

— Это способ взять приступом любую крепость, не теряя ни одного бойца, — проворчал старик. — Значит, они открыто продают их в Казгаре. Интересно, имеет ли Марк к этому какое-то отношение? Хотя все, кто играет подобными вещами, законченные дураки.

— Они похожи на диски, которые были на соколках, — заметил Крин, размягчая следующий кусочек каменного хлеба.

Его сокамерник замер, не донеся свой кусок до рта.

— А это что за история, юноша? — спросил он таким требовательным тоном, словно был знатным господином, отдающим распоряжения.

Крин решил, что здесь скрывать точно нечего. Когда он закончил рассказ, калека задумчиво уставился в стену, за которой скрывался проход, будто ждал, что оттуда вот-вот выскочит что-то ужасное.

Исхудавшими руками старик отбросил со лба спутанные волосы и принялся тереть веки. Казалось, он пытается вспомнить что-то давным-давно позабытое.