Королева Солнца (№2) - Зачумленный корабль

– Погрузка выполнена нормально? – Вопрос Ван Райка был необычным: печать на люке трюма не ставилась до тех пор, пока он не проверил и не перепроверил весь груз.

– Да, сэр, – кратко ответил Дэйн. – Груз – только древесина. Уложена по вашим заметкам.

Ван Райк вновь кивнул:

– Верхний слой проверили?

– Да, сэр. Какие еще приказания?

– Никаких. Стартуем в шесть.

– Да, сэр.

Дэйн вышел, осторожно прикрыв дверь каюты. Значит ли это, что он вновь поднялся в мнении Ван Райка? Саргол оказался для него неудачной планетой. Вначале он совершил эту глупую ошибку, затем заболел, а теперь... но что теперь? Значит ли его беспокойство, что у него не выдержали нервы из-за болезни и спешки, или есть какая-то иная причина для беспокойства? Он мог бы поклясться, что «Королеву Солнца» поджидают какие-то неприятности. Но если бы он знал какие!

Глава 8

Неожиданное осложнение

Они стартовали с Саргола точно в намеченное время и точно по графику вошли в гиперпространство. Теперь оставалось лишь скучать и надеяться, что Стин Вилкокс проложил курс так, что время ожидания будет минимальным. Но в то же время это путешествие через гиперпространство было некоторым отдыхом. Когда бы Дэйн ни заходил в кают-компанию, он заставал там своих товарищей за кружкой подкрепляющего напитка, приготовленного Мура. Обычно они обсуждали время своего возвращения на Землю.

Дэйн, избавившись от последствий своей сарголианской болезни, все время отдавал учению. Придя на «Королеву» после окончания школы, он быстро понял, что предшествующие десять лет интенсивного обучения были лишь первыми шагами на пути, который он должен проделать, прежде чем станет таким торговцем, как Ван Райк, если у него вообще хватит для этого мозгов.

Пока он пользовался расположением своего начальника, он использовал его как инструктора, обращаясь к нему за разъяснениями по поводу запутанных вопросов погрузки и меновой торговли. Однако теперь ему не хотелось обращаться к суперкарго, и он упорно изучал микрофильмы с записями о предыдущих торговых сделках. Он старался не думать о своем будущем, даже если ему придется расстаться с космосом и остаться на Земле.

На четвертый день корабельного времени пребывания в гиперпространстве он зашел в кают-компанию и с удивлением обнаружил, что в камбузе нет Мура, а на плите не кипит горячий подкрепляющий напиток. Рип сидел за столом, вытянув свои длинные ноги. Его обычно веселое лицо было печально.

– Что-нибудь случилось? – Дэйн потянулся за кружкой, но обнаружив, что она пуста, поставил ее обратно.

– Фрэнк заболел.

– Что?!

Болезнь, которую они испытывали на Сарголе, была вполне объяснима. Но болезнь на борту корабля – это нечто совсем иное.

– Тау изолировал его. У него сильная головная боль, а когда он пытается сесть, то теряет сознание. Тау берет пробы его крови.

Дэйн сел:

– Может быть, он съел что-нибудь?

Рип покачал головой.

– Он не был на празднике, помнишь? И он не ел ничего саргольского, он поклялся в этом Тау. Он вообще не выходил из корабля, а мы все выходили.

Дэйн вспомнил, что все так и было. Тот факт, что стюард не был на празднике и не ел туземных продуктов, отбрасывал простейшее и наиболее удобное объяснение его болезни.

– Что с Фрэнком? – В дверях стоял Али. – Он говорил вчера, что у него болит голова. А сейчас Тау изолировал его.

– Он потерял сознание. Тау берет пробы крови, – повторил Рип.

– Но он не был на празднике, – Али запнулся, когда смысл сказанного дошел до него. – А как себя чувствует Тан?

– Хорошо, – инженер-связист, стоявший за Камилом, сам ответил на этот вопрос. – Почему ты интересуешься моим здоровьем?

– Фрэнк живет с тобой в каюте, – резко ответил Рип. – Он вел себя необычно в последнюю ночь?

Тан долго смотрел на Шеннона, затем покачал головой.

– Нет. И он не выходил из корабля. Значит, Тау берет пробы... – и он замолчал. И никто из них не осмеливался сказать то, о чем думали все. Дэйн достал принесенный с собой микрофильм и пошел по коридору, чтобы положить его на место. Дверь грузовой секции была приоткрыта, и он с облегчением вздохнул, обнаружив, что Ван Райка там нет. Он сунул микрофильм в нужную ячейку и достал следующий. Синдбад находился здесь же, но не в своем гамаке, а на койке суперкарго. Он лениво поглядел на Дэйна, тихо мяукнул в знак приветствия. Почему-то с Саргола кот был необычно ленив, как если бы приключения на этой планете отняли у него всю энергию.

– Ты почему не работаешь? – спросил Дэйн, поглаживая пушистую шерсть Синдбада. – Ты собираешься осмотреть груз позже, парень?

Синдбад щурился. Он, подобно другим представителям своего рода, выглядел презрительно скучающим. Когда Дэйн повернулся к выходу, вошел суперкарго. Он не удивился присутствию Дэйна. Напротив, он указал пальцем на микрофильм, выбранный Дэйном. Прочитав название, он взял его из рук помощника и положил на место. Затем стал изучать названия имевшихся там фильмов. С довольным видом он выбрал один из них и протянул его Дэйну.

– Посмотрим, сумеешь ли разобраться в этой путанице, – распорядился он.

Плечи Дэйна распрямились, как будто с них сняли большую тяжесть.

Прежняя непринужденность не вернулась к нему, но он понял, что Ван Райк подобрел к нему.

Держа микрофильм, как будто это был первосортный камень корос, Дэйн вернулся в свою каюту, вставил его в читающий аппарат, надел наушники и, приготовившись слушать, лег на койку.

Он был глубоко погружен в описание сложностей торговли, когда, открыв глаза, увидал в дверях Али. Помощник инженера энергично махнул рукой, и Дэйн снял наушники.

– Что тебе нужно? – Вопрос Дэйна был лишен сердечности.

– Мне нужна помощь, – кратко ответил ему Али. – Кости потерял сознание.

– Что?! – Дэйн одним движением вскочил с койки.

– Я не могу унести его один, – объяснил ему Али. Гигант был вдвое тяжелее Камила. – Мы должны дотащить его до каюты. А просить о помощи Штоца нельзя...

Дэйн понял причину. Помощник, даже сто помощников могут заболеть, но офицеры должны оставаться здоровыми, для «Королевы Солнца» они нужнее.

Если на борту инфекция, то пусть она лучше коснется Али и его самого, чем Иоганна Штоца с его энциклопедическими знаниями о механике корабля.

Кости находился в нескольких футах от двери Дэйна. Он полусидел-полулежал у стены. Очевидно, он шел в свое помещение, когда начался приступ. Когда Али и Дэйн подхватили его под руки, он застонал и схватился руками за голову.

Вдвоем они дотащили его до каюты и уложили на койку. Там он вновь потерял сознание.

Дэйн взглянул на Али.

– Тау?

– У меня не было времени позвать его, – и Али стал развязывать тугие ремни башмаков Кости.

– Я пойду, – обрадовавшись полученному заданию, Дэйн взлетел по лестнице в верхнюю секцию, пробежал по узкому коридору, ведшему в медицинский кабинет, и постучал в дверь.

После некоторой паузы выглянул Крэйг Тау. Две глубокие морщины, начинаясь у уголков рта, прорезали его лицо.

– Кости, сэр, – быстро сообщил свою дурную новость Дэйн. – Он потерял сознание. Мы отнесли его в каюту.

Тау не проявил признаков удивления. Его рука потянулась за медицинской сумкой.

– Вы притрагивались к нему? – Увидев кивок Дэйна, он распорядился. Оставайтесь в своей каюте, пока я не приду осмотреть вас. Понятно?

Ответить Дэйн не успел – врач уже ушел. Дэйн побрел в свою каюту. Он понимал причину своего домашнего ареста, но внутренне негодовал против нее. Не желая сидеть без дела, Дэйн включил читающий аппарат, но хотя слова и звучали в его ушах, он почти ничего не слышал.

Опасности звездных линий неисчислимы, и смерть бродит по пятам за каждым космонавтом. Для вольных торговцев это был как бы добавочный член экипажа. Но бывает смерть и смерть. Дэйн не мог забыть ужасных легенд, собирать которые было хобби Ван Райка. Ван записывал и хранил в своей каюте космический фольклор.

Например, рассказ о призрачной «Новой Надежде», несущей беглецов первого марсианского восстания. Этот корабль взлетел к звездам, но никогда не приземлился. Он вечно бродит в космосе с задраенными люками: на нем незримо написано «смерть». В течение столетий его встречали только корабли, терпевшие бедствие. Подобные легенды были многочисленны. Были и другие легенды о зачумленных кораблях, блуждающих с мертвым экипажем. При встрече их расстреливают патрульные крейсеры, чтобы они не могли распространить инфекцию. Чума – худшее, с чем могут столкнуться космонавты. Дэйн плотно сжал веки, стараясь сосредоточиться на звучащих в ушах голосах, но не мог контролировать ни свои мысли, ни чувства.

Почувствовав прикосновение к руке, он так сильно вздрогнул, что опрокинул читающий аппарат. Смущенный, он встал перед Тау. Врач приказал ему раздеться и подверг его такому тщательному осмотру, какой он не проходил даже в карантинных портах. Осмотр включал также микроскопическое исследование срезов кожи с плеч и шеи. Закончив, Тау вздохнул с облегчением.

– Ну что ж, у тебя нет... точнее, пока не обнаруживается никаких признаков болезни, – поправился он, не закончив свою первую фразу.

– А что вы искали?

Помолчав, Тау объяснил:

– Здесь, – он дотронулся до впадины у основания горла Дэйна, затем повернул его и указал два места на шее и на лопатках, – у Кости и Мура в этих местах красные припухлости, как если бы им кто-то вводил наркотик. Тау сел на откидное сиденье. – Кости общался с туземцами, он мог подцепить что-нибудь...

– Но Мура...

– В том-то и дело! – Тау ударил кулаком о край койки. – Фрэнк не покидал корабля – однако именно он заболел первым. С другой стороны, вы здоровы до сих пор, а вы ведь выходили из корабля. Здоров и Али, а он был с вами на охоте. Придется подождать. – Он устало встал. – Если почувствуете головную боль, немедленно отправляйтесь в свою каюту и не выходите из нее. Понятно?

Как узнал Дэйн, остальные члены экипажа подверглись такому же осмотру. Но ни у одного не было признаков болезни, способных вызвать тревогу. Они находились на пути к Земле, но... и это «но» громко звучало у них в голове... Позволят ли им приземлиться? Зачумленный корабль... Тау должен найти ответ, прежде чем они вернутся в обычное пространство Солнечной системы, или они окажутся в таком положении, что нарушенный контракт будет самой маленькой из неприятностей.

Кости и Мура были взволнованы. Несколько человек вызвались ухаживать за ними, и Тау, неспособный находиться сразу в двух местах, в конце концов решил, что Уикс будет присматривать за своими товарищами из инженерной секции.

Следовало перераспределить обязанности. Тау вместе с Мура не могли больше ухаживать за гидропонным садом, и этим занялся Ван Райк. А Дэйн обнаружил себя в камбузе, и так как у него не было опыта Мура в приготовлении пищи, скрашивавшей их рацион из концентратов, он принялся осторожно экспериментировать, и через несколько дней ему удалось приготовить жаркое, которое получило одобрение капитана Джелико.

Все вздохнули с облегчением, когда через три дня ни один из членов экипажа не заболел этой странной болезнью. Уже стало обычаем каждое утро, раздевшись до пояса, проходить вереницей перед Тау, который выискивал подозрительные пятна, и бдительность врача не ослабевала.

Тем временем Мура и Кости, казалось, не испытывали страданий. Когда печальный период головных болей и потери сознания кончился, пациенты Тау впали в полубессознательное состояние. Они ели, если пищу клали им в рот, но не узнавали тех, кто ухаживал за ними, и не отвечали на вопросы.

Тау между посещениями больных напряженно работал в своей крошечной лаборатории, исследуя пробы крови, перечитывая записи о многочисленных заболеваниях и пытаясь найти причину случившегося. Но до сих пор ему ничего не удалось установить. Выйдя из лаборатории, он зашел в кают-компании и в полном изнеможении присел к столу. Дэйн протянул ему кружку со стимулирующим напитком типа кофе.

– Я не могу найти! – врач обращался скорее к столу, чем к повару-дилетанту. – Это нечто вроде яда. Кости выходил из корабля – Мура нет. Но Мура заболел первым. А мы не везем никаких саргольских продуктов... да и на планете мы ничего туземного не ели. Разве что ни он, ни мы не подозревали об этом? Если бы мне только удалось добиться от него ответа на несколько вопросов! – вздохнув, он положил голову на руки и через секунду уже спал.

Дэйн взял кружку из его руки и сел у другого конца стола. Он не хотел будить Тау – пусть хоть немного отдохнет, он в этом нуждается после четырех дней напряженной работы.

По коридору в гидропонный сад прошел Ван Райк, по пятам за ним брел Синдбад. Но вот кот повернул назад и прыгнул Дэйну на колени. Он принялся тереться головой о руки юноши и лапой трогать его за подбородок, привлекая к себе внимание.

– В чем дело, парень? – Дэйн потрепал уши кота. – Не болит ли у тебя голова? – В следующее мгновение дикая мысль пришла ему в голову. Синдбад на Сарголе почти все время провел вне корабля, а на корабле он бывал во всех каютах – не мог ли он послужить переносчиком болезни?

Мысль хорошая, но если она верна, то по логике второй жертвой должен был стать Ван Райк или он сам, Дэйн. В их каютах Синдбад проводил большую часть времени. Но к Кости кот не проявлял особой дружбы и никогда не спал в его каюте. Нет, пожалуй, это не подходит. Все же об этом нужно рассказывать Тау. Любое подозрение, каким бы диким оно не было, нужно проверить.

Всех сбивала последовательность заболеваний. Как установил Тау, у Кости и Мура не было ничего общего, кроме того, что они являлись членами одного и того же экипажа. Они жили в разных помещениях, работали в разных секциях, у них не было сходных пристрастий к какой-нибудь пище или питью, они даже были представителями разных рас. Фрэнк Мура – потомок удивительного народа, жившего на островном архипелаге в одном из земных морей, сто лет назад эти острова были поглощены морем. Древнее название этой нации – японцы. А Кости происходил из наиболее населенной части планеты, которая называлась Европой. Нет, абсолютно всем различались эти жертвы удивительной болезни, и совпадало только одно: оба они были членами экипажа «Королевы Солнца» и оба родились на Земле.

Тау вздрогнул и выпрямился, оторопело глядя на Дэйна, затем пригладил свои густые черные волосы. Дэйн передал ему кота и в нескольких словах рассказал о своем подозрении. Руки Тау задержали Синдбада.

– Что-то в этом есть, – он выглядел теперь намного бодрее. Жадно проглотив напиток, вторично предложенный Дэйном, врач, держа кота под мышкой, торопливо направился в лабораторию.

Дэйн прибрался в камбузе, стараясь сохранить в том виде, как было при Мура. Он не ждал многого от своего открытия, но исследовать кота, конечно, было надо.

В течение следующего дня врач не появлялся, но Дэйна это не беспокоило. Встревожился он при появлении Али, который его спросил:

– Ты не видел Крэйга?

– Он в лаборатории, – ответил Дэйн.

– Он не ответил на стук в дверь, – возразил Али. – А Уикс говорит, что Тау не заходил сегодня проверять Карла.

Это привлекло внимание Дэйна. Неужели его догадка оказалась правильной? Может, Тау на пороге открытия и поэтому не выходит из лаборатории? Но не зайти к своему пациенту – это не похоже на врача.

– Ты уверен, что его нет в лаборатории?

– Я сказал, что он не ответил на мой стук. Я не открывал дверь, говоря это, Али уже шел назад, следом за ним спешил Дэйн. Невысказанное объяснение молчания в лаборатории пришло обоим на ум. Беспокойство их возросло, когда, подходя к лаборатории, они услышали стон. Дэйн распахнул дверь.

Тау свесился со своего стола на пол. Руками он держался за голову, как бы пытаясь унять боль. Дэйн подхватил врача на руки. Не было надобности в подробном осмотре: в углублении на шее Тау краснело предательское пятно.

– Синдбад! – Дэйн огляделся. – Проходил ли мимо тебя Синдбад? спросил он Али.

– Нет, я весь день его не видел.

В крошечной каюте кота не было. Спрятаться ему было негде. Чтобы быть уверенным в этом, Дэйн закрыл дверь, прежде чем они перенесли врача на койку. Тау вновь потерял сознание, впадая во вторую летаргическую стадию болезни. Теперь, очевидно, он не испытывал боли, которая была первым признаком болезни.

– Виноват Синдбад! – сказал Дэйн, заканчивая свой доклад капитану Джелико. – Но однако...

– Да, он больше всего проводил время в каюте Ван Райка, – пробормотал капитан. – И вы тоже брали его на руки, он спал на вашей койке. Но вы и Ван здоровы. Этого я не понимаю. Как бы там ни было, лучше разыскать и изолировать его.

Он ничего не разъяснил слушавшим его угрюмым лицам. Без Тау – их единственной надежды найти средство от болезни – будущее рисовалось им в самом мрачном свете.

Отыскивать Синдбада не понадобилось: Дэйн, направившись в свою секцию, обнаружил кота перед дверью каюты Ван Райка. Синдбад не отводил глаз от щели под дверью. Дэйн схватил его. К его удивлению, Синдбад принялся отчаянно вырываться, царапаясь и кусаясь. Казалось, кот сошел с ума, и Дэйн с трудом донес его до помещения торговой секции. Закрыв за ним дверь, он услышал крик Синдбада, который требовал, чтобы его выпустили.

Дэйн, сильно исцарапанный, отправился на поиски помощи. Но смутное подозрение заставило его задержаться у двери Ван Райка. Когда на его стук никто не отозвался, он распахнул дверь.

Ван Райк, полузакрыв глаза, лежал на койке с видом, слишком знакомым экипажу «Королевы». И Дэйн знал, что он увидит на теле суперкарго красные пятна чумы.

Глава 9

Чума!

Джелико и Стин Вилкокс пытались разобраться в скудных записях, сделанных Тау перед болезнью. Но врач, очевидно, не нашел подтверждения того, что Синдбад был переносчиком болезни. Тем не менее, капитан приказал изолировать кота. Это была трудная задача – Синдбад караулил у дверей кладовой, куда его заперли, и был готов броситься наутек, когда ему приносили пищу. Однажды он пробежал почти весь коридор, прежде чем Дэйн загнал его в угол и вернул в место заключения.

Дэйн, Али и Уикс взяли на себя заботу о четверых больных, оставив свои основные обязанности старшим офицерам корабля, а Рип к своим обязанностям прибавил и наблюдение за гидропонным садом.

Состояние Мура, первого из больных, не менялось. Он был в полубессознательном состоянии и глотал пищу, если ему ее клали в рот.

Окружающих он не узнавал. Кости, Тау и Ван Райк вели себя так же. Но утром все члены экипажа по-прежнему осматривали друг друга в поисках следов болезни, и когда в следующие два дня все оставались здоровыми, у них появилась слабая надежда.

Однако она угасла, когда Али сообщил о том, что заболел Штоц. Еще один безвольный пациент прибавился к четверым, и не было известно, как он заразился. Синдбад был изолирован, в течение нескольких дней Штоц не общался с ним, и тем не менее, он заболел.

Уикс, Али и Дэйн, находившиеся в постоянном контакте с больными, а Дэйн к тому же несколько раз брал на руки кота, оставались здоровыми. Этот факт, несомненно, имеет какое-то значение, думал Дэйн. Если кто-нибудь из них и обладал медицинскими познаниями, так это Тау, он и мог бы подумать над этим. По всем правилам они должны были заболеть в первую очередь, но этого не случилось. И Вилкокс отметил этот факт в бортовом журнале.

У них стало привычкой следить друг за другом, ожидая внезапных приступов болезни. Они не удивились, когда в кают-компанию, шатаясь, вошел Тан с бледным и искаженным от боли лицом. Рип и Дэйн довели его до каюты, прежде чем он потерял сознание. Но все, что они узнали от него за то время, пока он находился в сознании, это то, что у него разрывается от боли голова и он не может этого выдержать. Над его безжизненным телом они хмуро поглядели друг на друга.

– Шестеро больных, – подвел итог Али, – и шесть все еще на ногах. Как ты себя чувствуешь?

– Устал, больше ничего. Я не понимаю, почему они так долго находятся в этом бессознательном состоянии. Им не становится хуже, у них не повышается температура, как будто они в летаргическом сне.

– Как Тан? – спросил из коридора Рип.

– Обычное состояние, – ответил Али. – Он спит. А ты, чувствуешь боль, приятель?

Рип покачал головой.

– Здоров как вычислитель. Я не понимаю этого. Почему заболел Тан, даже не выходивший из корабля, а мы все здоровы?

Дэйн скривился:

– Если бы мы это знали, то мы, может, узнали бы и все остальное.

Глаза Али сузились. Он пристально смотрел на бесчувственного связиста.

– Я думаю – мы просолились, – медленно сказал он.

– Что? – переспросил Дэйн.

– Послушайте, только мы трое, да еще и Уикс пили этот саларийский напиток, верно? И мы...

– Больны, как венерианские индюшки, – согласился Рип.

В сознании Дэйна мелькнул просвет.

– Ты думаешь... – начал он.

– Так и есть! – выпалил Рип.

– Возможно, так оно и есть, – сказал Али. – Помните, как переселенцы на Кемблайне сберегли свой скот? Они примешивали соль в местную траву факсел и кормили ею коров. В результате, когда скот выгоняли на пастбище в сухой сезон, местные травы ему не вредили. И, может быть, в напитке была «наша соль»? Соль в смеси с травой факсел делала на какое-то время скот больным, но зато потом у него вырабатывался иммунитет. Теперь на Кемблайне никто не покупает корову, не евшую соли.

– Звучит логично, – согласился Рип. – Но как нам доказать это?

Лицо Али потемнело.

– Методом исключения, – мрачно сказал он. – Если все остальные заболеют, а мы будем здоровы, вот вам и доказательство.

– Но мы должны что-то делать, – возразил Шеннон.

– Как? – Али поднял брови. – Нет ли у тебя галлона этого саларийского напитка? Мы не знаем, что в нем было. Мы вообще не уверены, что именно в нем причина.

Все они умели оказывать первую помощь и знали основы медицины, но проведение лабораторных экспериментов требовало гораздо больших знаний и опыта. Если бы Тау был на ногах, возможно, он ухватился бы за эту ниточку и навел бы порядок в хаосе, охватившем «Королеву Солнца». Но хотя они и сообщили свои предположения капитану, Джелико был бессилен что-либо предпринять. Даже если эти четверо, испробовавшие напиток дружбы, действительно приобрели иммунитет к болезни, воцарившейся на корабле, то почему это произошло, выяснить было невозможно.

Корабельное время продолжало идти. И они не удивились, когда Стин Вилкокс упал со своего кресла перед компьютером – его унесли в каюту, что стало уже привычной процедурой. Лишь Джелико теперь сопротивлялся болезни вместе с четырьмя младшими членами экипажа, ухаживая вместе с ними за беспомощными больными. В положении больных не было никаких изменений.

Проходили часы и дни, а им не становилось ни хуже, ни лучше. Но каждое мгновение приближало их к большой опасности. Раньше или позже они должны будут совершить переход из гиперпространства в обычный космос, а такой прыжок мог осуществить лишь опытный штурман. По мере приближения к этому моменту круглое лицо Рипа худело. Джелико все еще оставался на ногах. Но если капитан заболеет, вся ответственность ляжет на плечи Шеннона.

Малейшая ошибка приведет их всех к гибели.

Дэйн и Али освободили Рипа от всех его обязанностей, и он все время проводил в кресле Стина Вилкокса перед компьютером. Он вновь и вновь перечитывал записи о прокладке курса, которые вел штурман. А капитан Джелико с темными кругами вокруг глаз проверял и перепроверял вычисления.

Когда наступил роковой момент выхода, Али и Уикс находились в инженерной секции. Уикс готов был следить за приборами, до которых не дотягивался помощник инженера. А Дэйн, убедившись, что все больные спокойно лежат в своих постелях, занял место связиста Тан Я.

Хриплый голос Рипа называл числа. Хотя Дэйн знал основы теории гиперпространства, он быстро перестал понимать последовательность действий Шеннона. Но Джелико повторял эти числа, его руки летали над пультом управления.

– Подготовить двигатели к прыжку, – ушла хриплая команда командира в инженерную секцию, где Али занял место Штоца.

– Двигатели готовы! – донесся из глубины корабля голос помощника инженера.

– Восемь-пять-девять... – это был голос Джелико.

Дэйн вдруг обнаружил, что больше не может ждать. Он закрыл глаза и приготовился к шоку, который сопровождает переход. Закружилась голова, и он вынырнул в обычном пространстве. Он открыл глаза и увидел, что по-прежнему сидит в кресле связиста.

Струйки пота сбегали по коричневому лицу Шеннона. На его рубашке между лопатками темнело пятно, такое большое, что Дэйн не смог бы закрыть его обеими ладонями.

На мгновение он не решался поднять голову и взглянуть на экран, который показывал им, что переход удался. Но когда он сделал это, то увидел знакомые очертания созвездий. Итак, получилось – они не слишком уклонились от курса, намеченного Вилкоксом. Они в пределах Солнечной системы, а переход из гиперпространства позади. Рип глубоко вздохнул и опустил голову на руки.

С чувством тревоги Дэйн отстегнул свой привязной ремень и поторопился к нему. Когда он дотронулся до плеча Рипа, помощник штурмана устало приподнял голову. Неужели Рип тоже заболел? Но тот открыл усталые глаза.

– У тебя болит голова? – тряс его Дэйн.

– Голова? Нет... – Рип говорил с трудом. – Очень хочу спать, только спать...

Казалось, он не испытывал боли. Дэйн подхватил Рипа и довел его до каюты, надеясь, что это всего лишь усталость, а не болезнь. Корабль управлялся автопилотом, пока Джелико прокладывал дальнейший курс.

Дэйн опустил Рипа на койку и стащил с него рубашку. Красивое лицо спящего выглядело бледным и усталым, он свернулся в клубок, как ребенок.

Но кожа его была чистой. Это был настоящий сон, а не чума.

Дэйн отправился обратно в штурманскую. Он не был штурманом, но понимал, что у капитана должен быть помощник, и хотел предложить капитану свою помощь, пока спит Шеннон.

Джелико сгорбился перед малым компьютером. Лицо его напоминало череп под обтянувшей его кожей, остро выступали скулы, глаза впали и нос заострился.

– Шеннон заболел? – голос капитана был слаб, головы он не повернул.

– Он просто устал, сэр, – поторопился объяснить Дэйн. – Следов болезни на нем нет.

– Когда он проснется, скажите, что я ввел координаты, – пробормотал капитан. – Он сумеет проложить курс...

– Но, сэр, – возразил Дэйн, но внезапно остановился, так как капитан схватился за голову руками.

Когда Дэйн бросился вперед, чтобы поддержать капитана, тот рванул воротник рубашки и обнажил грудь.

В объяснениях не было необходимости – красные пятна на коже капитана объяснили все. Капитан держался на ногах, собрав все силы и преодолевая приступы боли. Дэйн подхватил его и оттащил от компьютера, надеясь, что Джелико не потеряет сознания и сумеет с его помощью добраться до своей каюты.

Они действительно проделали это путешествие и были встречены хриплыми криками Хубата. Дэйн яростно хлопнул по клетке, раскачав ее и тем самым заставил замолчать любимца капитана, который глядел зловещими глазами, как Дэйн укладывает в постель капитана.

Уходя из каюты, Дэйн тоскливо подумал, что на ногах теперь осталось лишь четверо. Если Рип не заболел, они смогут приземлиться – Дэйн похолодел, представив себе, что Рип вышел из строя и ему придется сажать «Королеву». Но куда сажать? Земной карантин находится на Луне, на Луна-сити... Но стоит им сообщить о себе и описать, что происходит на корабле, и их могут объявить зачумленным кораблем. Тогда они погибли.

Он медленно спустился в кают-компанию и застал там Али и Уикса. Они не смотрели на него.

– Заболел Старик, – сообщил он.

– Рип? – кратко спросил Али.

– Спит. Устал. Капитан сидел в кресле пилота, прежде чем уступить болезни.

– Итак нас осталось трое, – подвел итог Али. – Где мы сядем, в Луна-сити?

– Если нам разрешат, – Дэйн ожидал самого плохого.

– Но они должны разрешить! – воскликнул Уикс. – Мы не можем вечно оставаться здесь.

– Хотел ли Старик садиться на Луну? – спросил Али после долгого молчания.

– Я не посмотрел, – ответил Дэйн. – Ему стало плохо, и я отвел его в каюту.

– Хорошо бы узнать, – помощник инженера встал, его движения утратили грациозность, всегда отличавшую его. Когда он направился к приборам, остальные двое последовали за ним.

Тонкие пальцы Али заметались среди кнопок и рычагов, и в маленьком окошке компьютера замелькали цифры. Дэйн взял книгу программ, справился с ней и заметил.

– Не Луна? – спросил Али.

– Нет. Но я не понимаю. Это должно быть где-то в поясе астероидов.

Али скривил губы в подобии улыбки:

– Похоже на Старика, он сохранил разум, несмотря на болезнь.

– Но зачем нам идти к астероидам? – недоуменно спросил Уикс. – Врачи на Луна-сити смогут нам помочь...

– Если сумеют распознать болезнь, – ответил Али. – А что говорит Кодекс?

Уикс опустился в кресло, будто силы оставили его.

– Они не сделают этого, – возразил он, но глаза его говорили обратное – они сделают это.

– Нужно глядеть фактам в лицо, парни, – сурово сказал Али. – Мы пришли с отдаленной планеты, и мы зачумленный корабль.

Он мог бы и не говорить этого. Они и так понимали всю опасность своего положения.

– Однако никто не умер, – Уикс стремился найти выход из сети, накрывшей их.

– Но никто и не выздоровел, – пояснил Али, погасив этот огонек надежды. – Мы не знаем, что это за болезнь, как она передается – не знаем ничего. Если мы доложим обо всем, вы знаете, что последует.

В деталях они не были уверены, но в целом...

– Вот я и говорю, – продолжал Али, – что Старик был прав, прокладывая отдаленный курс. Если мы останемся там, пока не выясним в чем дело, у нас будет хоть маленький шанс.

В конце концов они решили не менять курса, проложенного капитаном. Он уведет их на окраину солнечной цивилизации, но даст шанс решить их проблему, прежде чем они должны будут представить свой доклад Центру. Пока они будут ухаживать за больными, пусть Рип спит. Они продолжали наблюдать друг за другом, ожидая, что в любую минуту кто-нибудь заболеет. Тем не менее, вопреки всякой логике они оставались здоровыми. Время подтверждало, что их предположения были правильными – они приобрели иммунитет против вируса, овладевшего кораблем.