В пещерах Миранды

      - Другие экспедиции. Мы вернемся, - сказала ей Рэнди. Со вздохом Кэти оставила свои попытки и поплыла вниз,
      прочь от стены. Мы плыли рядом с ней, пока она не начала работать крыльями. Мы не сделали попытки догнать Нихи-ла, который к этому времени опередил нас на километр.
      В воздухе - теперь мы могли пользоваться этим словом - появился какой-то туман. Нихил, сигнал которого по-прежнему отображался на дисплее моего шлема, скрылся из виду. Для Сэма, оснащенного радаром, сонаром, фильтрами, обладающего большим диапазоном зрения, туман не был помехой, и он продолжал порхать от одной стены гигантской вертикальной пещеры к другой, собирая образцы. Потеряв из виду стены, мы собрались в центре. Невероятно, но, несмотря на увеличивающееся давление на стены, туннель расширялся.
      - Эта штука смертельна, - заметила Кэти. - Всем следует убедиться, что в костюме поддерживается большее давление, чем снаружи, но не слишком большое, чтобы не возникло утечки; в этой среде кислород может загореться. Если бы подобный туннель существовал на Земле, экологическая служба уничтожила бы его.
      Быстро проверив свой костюм, я убедился, что с ним все в порядке, но давление поддерживалось на таком уровне, что я дважды подумал бы, прежде чем пролететь мимо самого жалкого огонька. Наши костюмы были разработаны и созданы для вакуума, а не для защиты от химического оружия; мы и так пользовались ими не совсем по назначению.
      - Этой пещере нужно дать имя, - сказала Рэнди. - Угу. Задача для поэта, как мне кажется.
      Намек предназначался мне. Но самым лучшим, что я мог предложить, было «Дымоход Нихила». Я хотел увековечить имя первооткрывателя и слегка намекнуть на мрачное настроение, в котором он пребывал. Кэти, по крайней мере, засмеялась.
      Смотреть было не на что, и я попросил Сэма показать трехмерную модель пещеры, которую тот любезно отправил на мой дисплей. На прозрачном щитке, закрывающем мое лицо, возникло трехмерное изображение Миранды в разрезе, и казалось, что оно плывет в нескольких метрах от меня. Наша пещера шла почти точно вдоль северного полюса Миранды, и, по-видимому, именно здесь столкнулись два огромных, изогнутых стокилометровых куска камня. Представьте себе две толстые деревянные ложки, сложенные вместе.
      Куски эти состояли из твердого материала, подобно же-лезоникелевым и силикатным астероидам. Существует множество теорий относительно причин появления здесь этой породы; радиоактивность и имеющиеся напряжения вполне могли нагреть даже небольшие небесные тела, и состав их изменился; гравитационный хаос в молодой Солнечной системе должен был вышвырнуть наружу множество астероидов из главного пояса, некоторые могло занести в гравитационную яму Урана. А может быть, некое воздействие, благодаря которому Уран вращается почти «лежа на боку», вырвало из него небольшие куски, образовавшие ядра его лун.
      Тело мое двигалось словно на автопилоте, взмахивая крыльями каждые десять секунд, чтобы не отстать от Рэнди, а сам я грезил, представляя себя астрогеологом, так что не заметил, как туман начал рассеиваться. Казалось, что облако тумана разделилось и укрыло обе стены коридора, оставив центр относительно чистым. Затем туман стал реже - и сквозь разрывы я увидел нечто вроде реки, бегущей… рядом? Вверху? Внизу?
      - Рэнди, мне кажется, я вижу реку.
      - Понятно, Войчич.
      - Но как такое может быть? Как она может оставаться на одном месте?..
      - Приливы.
      - Да, - подтвердил Нихил. - Здесь ширина трубы составляет почти три километра. Одна сторона находится ближе к Урану, чем центр массы Миранды, и вращается вокруг большой планеты с меньшей скоростью. Предметы стремятся упасть внутрь, на эту сторону, словно с апоапсиды - точки, наиболее удаленной от центра вращения Миранды. Противоположная сторона дальше от Урана, движется с большей скоростью. Предметы, находящиеся там, стремятся наружу.
      - Масса Миранды сейчас окружает нас, словно гравитационная эквипотенциальная яма, которая уравновешивает саму себя, так что здесь действуют только эти приливно-отлив-ные силы. Они невелики - несколько тысячных от земной гравитации, - но этого достаточно, чтобы для жидкостей возникли «верх» и «низ». В какой-то степени это напоминает поверхность Титана

, хотя здесь немного теплее и давление неизмеримо ниже.
      - А это вода там, внизу? - спросила Кэти.
      - Нет, - ответил Сэм. - Температура там всего двести градусов по Кельвину

, это примерно на семьдесят градусов ниже температуры замерзания воды. Вода здесь была бы твердой, как камень.
      На дне - или в конце - Дымохода Нихила мы обнаружили скалу высотой в три километра, имевшую свое собственное микроскопическое гравитационное поле. Согласно вычислениям, центр Миранды находился в ста тридцати метрах под нами. Довольно близко: мы практически ничего не весили. Сэм осветил для нас место, и мы разбили палатки. Очистка костюмов прошла немного нервно, но большая часть ядовитых газов скопилась на противоположной стороне границы приливов, а здесь воздух состоял почти исключительно из чистого холодного сухого азота.
      Тем не менее устройство на ночлег затянулось до полуночи, и мы все сразу же улеглись спать.
      Это был очень длинный день.
      Прошлой ночью Нихил и Кэти забыли, что, хотя они и находятся в вакуумной палатке, палатка стоит теперь не в абсолютном вакууме. Слава богу, большая часть их разговора доносилась в виде приглушенного бормотания, но ранним утром восьмого дня мы услышали примерно следующее:
      - …неблагодарная, высокомерная свинья…
      - …у тебя выдержки не больше, чем у перегревшегося на солнце шимпанзе…
      - …такой холодный и бесчувственный, что…
      - …дурацкие развлечения, когда на карту поставлены наши жизни…
      Рэнди открыла глаза и взглянула на меня почти в ужасе, затем резко придвинулась ко мне и сжала меня в объятиях. Может показаться странным, что эта стальная женщина, которая могла плевать в лицо самым могучим природным стихиям, содрогалась при ссоре, которая разрушала чужой брак, но раннее детство Рэнди было заполнено родительскими скандалами. Затем последовал развод, и, как я понял, шестилетнему ребенку он показался отвратительным, но никаких подробностей она мне не рассказывала.
      Я кашлянул так громко, как только мог, и вскоре сердитые голоса стихли, сменившись далеким ревом порогов этановой реки.
      Рэнди пробормотала что-то.
      - А?
      Неужели она хочет предложить очередную передышку?
      - А мы не могли бы пожениться? Мы с тобой?
      Она впервые заговорила на эту тему. Я вступил с ней в близкие отношения исключительно с целью организовать эту экспедицию и написать о ней статью и никогда, никогда прежде и намеком не давал ей понять, что имею виды на ее руку и состояние. Я был полностью уверен, что она это отлично знает.
      - Э, Рэнди. Послушай, я не думаю, что нам стоит заводить речь об этом. Умирающие с голоду поэты, пытающиеся притворяться журналистами, не подходят к тем кругам, где ты вращаешься. А кроме того, - я кивнул в сторону соседней палатки, - после этого у меня нет настроения для подобных разговоров. Почему…
      - Потому что ты так не делаешь, - перебила меня Рэнди. Это было необычно; она никогда не перебивала никого, разве что в экстренных случаях, - она была самым молчаливым человеком из всех, кого я знал.
      «Хорошо», - подумал я. Наверное, это в своем роде экстренный случай. Я поцеловал ее в лоб и подавил смешок. Какой странной женой для поэта была бы она! Она сидела, борясь с собой, пытаясь облечь какие-то мысли в слова.
      - Почему… Потому что мы занимаемся сексом, работаем вместе, ищем приключений, и об этом не страшно вспомнить, мы не ссоримся.
      У моих родителей случались, как это обычно бывает, и ссоры, и разногласия, но они очень редко повышали голос. После громкого спора Рэев у Рэнди, видимо, открылись какие-то старые раны. Я обнял ее и утешил, как мог. Но в конце концов любопытство взяло надо мной верх.
      - Твои родители ссорились?
      - Папа не ходил на вечеринки. Не любил всей этой толчеи. Не любил маминых друзей. Но у него были деньги. - Рэнди взглянула мне в глаза с выражением одновременно гневным и умоляющим. - Ну вот. Она захотела убить его. Наняла кого-то.
      Я никогда не слышал ничего подобного, а ведь любое событие из жизни папы Гейлорда Лотати стало бы крупной сенсацией.
      - Что?
      - Кто-то из маминых знакомых знал кого-то. Но этот парень оказался растяпой. Легкое ранение в грудь. Частный врач. Частный детектив. Все в тайне. Денежная компенсация. Развод по взаимному согласию. Мне было шесть. Я тогда знала лишь, что папа неделю провел в больнице. А потом мама просто не вернулась из путешествия. Приехал грузовик и увез… увез кое-какие вещи. Один из грузчиков играл со мной в мяч. Приехал другой грузовик, и мы переселились в дом поменьше. И больше не было криков, никогда, и маму я тоже больше не видела. Так что теперь ты знаешь. Когда ты обнимаешь меня, я забываю обо всем этом. Я чувствую себя в безопасности, и я хочу всегда чувствовать себя так.
      Что полагается отвечать на это в ледяном углеводородном аду? Я просто нежно качал ее, уставившись в стенку палатки, словно надеясь прочесть там ответ.
      - Послушай, я люблю тебя, действительно люблю, - наконец сказал я ей. - Но мне нужно найти свои собственные «потому что». Иначе это будет неравный брак. - Я ухмыльнулся. - Мы должны быть скорее похожи на Плутон и Харон

, чем на Уран и Миранду.
      - А кто из нас будет Плутоном, и кто - Хароном? - шаловливо спросила она, глаза ее сверкали сквозь выступившие слезы, и она обняла меня.
      Из черной дыры убежать невозможно, и когда я упал на ее горизонт событий

и мы слились в одно существо, вопрос о том, кто Плутон, а кто - Харон, для всей вселенной уже ничего не значил. Как и то, слышал ли нас кто-нибудь.
      Мы вернулись в реальный мир, к поискам запасного выхода, с опозданием; Кэти и Нихил почти закончили укладывать свой груз, когда мы спустили палатку и вышли. Мы все смотрели друг на друга с некоторым смущением. Нихил положил руку на плечо жене.
      - Простите. Просто большое напряжение, все уладится. - Он махнул на камни Миранды, окружающие нас. - Ну что, сделаем новый бросок?
      - Есть какие-нибудь соображения насчет того, где искать? - спросил я.
      - Выход этана? - предположила Рэнди.
      «Да,- подумал я, - эти реки должны куда-то течь». Однако я надеялся, что удастся избежать плавания по ним. Сэм объявил:
      - На другой стороне этой сидерофильной конкреции есть большая пещера.
      - Этой чего? - вздрогнула Кэти.
      - Этой треклятой трехкилометровой железоникелевой скалы, на которой ты стоишь, - фыркнул Нихил, прежде чем Сэм успел ответить, потом спохватился и неловко добавил: - Дорогая.
      Она коротко кивнула.
      Рэнди сделала пару пробных шагов по валуну, скорее, как мне показалось, чтобы унять раздражение, чем сомневаясь в словах Сэма.
      - Отверстий здесь нет. Лучше проверить края, - предложила она.
      Все согласились.
      После пятичасовых поисков стало ясно, что единственный выход лежит по течению этановых рек.
      - Вы меня простите, но сейчас я жалею, что не настоял на пути вдоль расселины, - сказал Нихил.
      Кэти была поблизости, и я похлопал ее по руке. Она пожала плечами.
      Нужно было решать, куда идти - направо или налево, и оставалось только бросить жребий. На каждой стороне от границы зоны приливных сил текла своя этановая река, и обе они исчезали в пещерах. Сэм снова и снова прощупывал стены вокруг этановых озер в конце Дымохода Нихила. Оказалось, что внутреннее озеро, расположенное ближе к Урану, впадало в пещеру длиной пять километров на противоположной стороне Скалы Кэти, как мы назвали центральный утес. Другое тянулось на семь километров, прежде чем достичь достаточно большого отверстия, но это отверстие, по-видимому, вело в направлении расселины. На этот раз никто и не подумал спорить с Нихилом.
      Теперь, когда вопрос о маршруте был решен, оставалось придумать, как преодолеть его.
      - Все просто, - заявила Кэти. - Сэм протянет через реку веревку, затем мы все заберемся в палатку, и он потащит нас.
      - К сожалению, я не могу находиться в среде этана такое продолжительное время, - возразил Сэм. - А вам в любом случае понадобится мой источник энергии, чтобы продолжить путешествие.
      - Кэти, - спросила Рэнди, - этан, гм, насколько это плохо?
      - Нельзя вдыхать его - он сожжет тебе легкие.
      - Внутри костюма давление.
      - Но кое-что может просочиться сквозь поры в ткани костюма.
      Она была права. Если влага и газы с поверхности кожи могут постепенно просачиваться наружу сквозь поры костюма, то этан, скорее всего, может проникнуть внутрь.
      Рэнди кивнула.
      - А если заблокировать поры в костюме?
      Когда я понял, что она предлагает, у меня вырвалось громкое: «Что?» Мы можем носить эти костюмы потому, что они позволяют коже дышать - пот и газы медленно проникают сквозь набухающую пористую ткань. Если этот процесс прекратить, последствия будут очень неприятными, если не смертельными. Но Кэти Рэй, доктора медицины, казалось, это не беспокоило. Видимо, какое-то короткое время подобное можно было вынести.
      - Большие молекулы. У тебя есть что-нибудь, Кэти?
      - У меня есть пленка для заклеивания ожогов и ссадин, полуинтеллектуальное волокно. Называется «Экзодерм», знаешь такое, Сэм?
      - Покрытие «Экзодерм» не пройдет сквозь поры ткани. Но у него есть свои собственные поры, как у. костюма, и через некоторое время оно начнет пропускать этан. Несколько тысяч молекул в секунду на квадратный метр.
      Рэнди пожала плечами:
      - А если заклеить поры костюма, то он не сможет просочиться. Слишком мало, не стоит беспокоиться.
      - Я пойду с тобой, - заявил я, удивляясь сам себе. Рэнди покачала головой:
      - Ты попробуешь пробраться через внешний проход, если у меня сейчас ничего не выйдет. Давай сюда эту дрянь, Кэти.
      Кэти открыла грузовой поддон и достала баллончик. Я начал распаковывать вакуумную палатку.
      - В палатке это будет нелегко сделать, - предупредила Кэти.
      - Ничего. Ты готова? - спросила Рэнди.
      Кэти кивнула и пустила пробную струю ей на руку. Какое-то время рука выглядела так, словно ее облепили сахарной ватой, но вата быстро опала и превратилась в плоскую блестящую кляксу. Кэти оторвала кляксу от рукава и осмотрела ее.
      - Работает как надо. Теперь тебе следует раздеться. Рэнди вместо ответа учащенно задышала, и, прежде чем
      кто-нибудь успел остановить ее, спустила давление в костюме, ловко сняла шлем, распечатала застежки костюма и уже парила перед нами обнаженной.
      Кэти, к ее чести, не поддалась потрясению.
      - Только выдыхай, не вдыхай, как бы сильно тебе ни хотелось, - велела она Рэнди и начала опрыскивать ей спину, пока Рэнди еще снимала ботинки.
      Меньше чем через минуту Рэнди уже была покрыта жирной серой пленкой. Спокойными, точными движениями Рэнди натянула костюм поверх липкой штуки, запечатала его, проверила и надела шлем. На все это ушло менее трех минут. Нихил не мог вымолвить ни слова, я чувствовал себя немногим лучше.
      - С тобой все в порядке? - спросил я, хотя ответ был очевиден.
      Рэнди пожала плечами.
      - Одна десятая атмосферы, нет ветра, влаги, конвекции, воздух немного пощипывает. Кожу стягивает. Ничего - ожоги можно вылечить. Могу задержать дыхание на пять минут.
      - Ты… тебе лучше поторопиться, - сказала Кэти, с усилием сохраняя профессиональный тон. - Этан не может проникнуть внутрь, но твоя кожа не дышит.
      Рэнди кивнула:
      - Катушку троса. Крюк.
      Я взял себя в руки и нашел все эти вещи в мешке, где Кэти хранила «Экзодерм». Рэнди пристегнула свободный конец троса к поясу, сняла, дважды проверила застежку и снова пристегнула.
      - Дерну три раза, договорились? Жду пять минут, пока вы соберетесь, затем начинаю тянуть. Ясно?
      Мы кивнули. Тогда она ухватилась за мой шлем и притянула его к своему.
      - Я сделаю это. А если нет, не ставь меня в неудобное положение, хорошо?
      Я сжал ее руку при этом непривычном прощании. Рэнди отстегнула крепления на ботинках, схватила реактивный пистолет и, выстрелив, полетела к берегу этанового озера, находившегося в полутора километрах от нас.
      Мне пришло в голову: а почему бы не встроить оптиковолоконный шнур в трос и использовать его не только для перетаскивания, лазанья, прыжков, но и для связи? Но наши тросы были самыми обыкновенными, и мы потеряли радиоконтакт с Рэнди вскоре после того, как она бросилась в озеро. Трос продолжал подергиваться, но, напомнил себе я, это потому, что ее тело покачивает течение. Я гадал, был ли когда-то трос привязан к чужому крюку, который мы обнаружили наверху, и долго ли он висел там.
      Надеясь на успех, мы приготовились к «подводному» путешествию в этане. Вытащили палатки, герметично упаковали грузовые мешки. Я открыл еще одну катушку троса и привязал ее к блоку, укрепленному на Скале Кэти; просто на всякий случай, если придется возвращаться сюда.
      - Думаю, это вряд ли понадобится, - заметил Нихил, - но мы будем благодарны, если трос пригодится. Вы становитесь настоящим профессионалом, мистер Бубка.
      - Спасибо.
      Я не отрываясь смотрел на катушку, борясь с иррациональным желанием смотать ее.
      Кэти подхватила багаж и подтащила его ближе к берегу. Там ориентация гравитационного поля менялась, и женщина теперь стояла под прямым углом ко мне и Нихилу. Она уселась там, глядя на озеро, в котором скрылась Рэнди.
      Я стоял и теребил свой блок.
      Нихил подошел ко мне.
      - Знаете, я не думаю о себе как о бенгальце, - ни с того ни с сего начал он. - Когда мне было десять, моих родителей вышвырнули из Бангладеш. Думаю, дело было в политике, хотя подробностей я так и не понял. Как бы то ни было, я учился в Австралии и Кембридже, а докторскую степень получил в Джовис Толусе

.
      Я все это знал, но ответил, чтобы поддержать разговор:
      - Там придерживаются доктрины Новой Реформации, верно?
      - Официально они не поддерживают секты, это государственное учреждение, как вам известно. Совет, может быть, и склоняется к этому, но влияние Реформации неявно. А кроме того, нет реформатской геологии, если вы, конечно, не раскапываете «Лицо на Марсе»

. - Нихил снисходительно махнул рукой. - Так что, как видите, я жил в двух мирах: холодном, дисциплинированном, глубокомысленном британском академическом мире и в эклектичной, шумной, суеверной бенгальской теплице.
      Было ясно, какой мир он предпочитал. Но я решил найти щель в его броне.
      - Значит, вы последователь Аристотеля?
      - Не буду возражать против такого определения, но дело этим не ограничивается.
      - Тогда вас привлекает идея золотой середины, избегания крайностей.
      - Именно.
      - Хорошо, Нихил. Но подумайте, ведь и в пределах рационального мира непредсказуемые вещи могут быть полезны. Предохранительный клапан для требований эволюции. Быстрый способ коммуникации и обмена мыслями. Творчество, искусство. Мотивы для добрых дел, сочувствие, сострадание.
      - Возможно. - Он холодно улыбнулся. - Я не робот. Эти вещи… - слово «вещи» он произнес с явным отвращением,- …присущи мне, как и любому другому. Но я стараюсь удержаться от необдуманных поступков, слушать и анализировать шум внутри себя, прежде чем реагировать. И я нравлюсь себе таким.
      - А как насчет Кэти?
      Не успев произнести эти слова, я уже пожалел о них, но Нихил лишь покачал головой.
      - Кэти не знает ничего иного. Я вырос в мире, где жизнь мучительна и ценится дешево, там это обычное явление. Я был в Дум-Думе, я видел страшные вещи… но эти вещи, несмотря ни на что, странным образом привлекали меня. - В его немигающих карих глазах застыло непонятное выражение - возможно, из-за щита взрослых софизмов на меня глядел семилетний мальчик. Но защищает ли этот щит его от нас, или нас от него? Какую ночь провели они с Рэнди?
      - Так что, - продолжал он, - Кэти никогда не испытает подобного, пока я держу себя в руках. Она слишком много для меня значит, я ей очень обязан. - Он покачал головой. - Если бы только она не просила меня о том, чего я не могу ей дать… Но это между нами, ладно?
      Не знаю, что я на это ответил бы, но в этот момент Сэм сообщил, что канат перестал разматываться, и я быстро кивнул Нихилу, а затем мы полетели «вниз» к берегу этановой реки ждать трех рывков - сигнала к отправлению.
      Но канат был неподвижен. Мы потянули за него. Он провис. И мы снова ждали, не желая осмысливать произошедшее. Я делаю записи в дневнике, пытаясь не думать о настоящем.
 

IV

 
      День заканчивался, когда я наконец попросил Кэти приготовиться к обработке меня «Экзодермом». Возражений не последовало: мы, наверное, и так ждали дольше, чем должны были. «Не ставь меня в неудобное положение», - сказала Рэнди. Я мрачно решил спрятать подальше свое горе и не ставить ее в неудобное положение. Я помнил, что такова судьба многих пропавших экспедиций - терпеть неудачи, одну за другой. Черт возьми, мне будет не хватать ее.
      Согласно плану сейчас нужно было исследовать другой проход, но мы молча отказались от этого; я собирался отправиться вслед за Рэнди, на тот случай, если ее еще можно спасти. Чтобы не сдаваться, я нуждался в этой последней надежде.
      Но, конечно, по закону Мерфи, когда я стоял, замерзая, в этаново-азотной реке, покрытый гадостью, трос Рэнди натянулся. Три раза. Кэти и Нихил помогли мне выбраться на берег. Меня сильно трясло, от облегчения я не мог шевельнуть ни рукой, ни ногой.
      Нам пришлось изо всех сил торопиться, размещая Сэма, Кэти и Нихила в ненадутой палатке. Поскольку я мог войти в реку, а Рэнди, по-видимому, осталась жива после такого погружения, мне следовало оставаться снаружи и следить за тем, чтобы палатка во что-нибудь не врезалась. Я как раз проверял изоляцию во второй раз, когда Рэнди снова начала дергать за трос. По какой-то милости небес я не забыл прикрепить канат, который оставил на скале, к багажному мешку, и мы погрузились в этановое озеро.
      Там было холодно - словно голышом ныряешь в Берингово море. Вокруг меня кипел этан, и пространство между моим герметичным костюмом и верхним комбинезоном заполнилось слоем этановой пены. Окруженный этой пеной и блестящей изоляцией, мой костюм сохранял внутри терпимую температуру, когда снаружи было что-то около девяноста двух градусов по Кельвину

. Пока мы плыли, я дрожал и намеренно напрягал и расслаблял все мышцы, какие только мог вспомнить.
      Смотреть было не на что, коридор был широким - его выточила река, текущая здесь миллионы лет. В свете фонаря я различал вокруг пузырящиеся водовороты, а дальше простиралась тьма.
      Канат вел нас - вверх? вниз? - внутрь коридора, прочь от реки. Я ухватился за него и без труда пошел вдоль, словно спускался на веревке в мире с низкой гравитацией. Палатку с моими спутниками и наш багаж, таким образом, не пришлось волочить по твердой поверхности.
      Время на дисплее указывало на то, что мы провели «под водой» час.
      Завернув за угол, мы оказались в намного более узком проходе. Я был настолько поглощен огибанием разных препятствий, что забыл о холоде. Но я заметил, что кожу начинает пощипывать. Затем впереди мелькнул свет. Может быть, мне показалось?
      Нет. Скорее, чем я ожидал, вспышка повторилась, осветив окруженную пеной дыру в жидкости вверху, над нами. Затем мы всплыли на кипящую поверхность, и Рэнди, взмахнув рукой, подтащила нас к берегу.
      Я выбрался из потока, оттолкнувшись ногами и руками, и очутился в ее объятиях. Наверное, прошло не меньше минуты, прежде чем я вспомнил об остальных, запертых в палатке-субмарине.
      - В конце главного коридора нет твердого участка. Я оказалась в кипящем море, полном пены и пузырей, и ничего не видела вокруг. Даже потолка. Пришлось возвращаться и плыть в обход. - Она задрожала. - Мне нужно в палатку, быстро.
      Но из-за процедуры очистки нам не удалось разбить палатки быстро, и, когда мы наконец снова оказались в своих коконах, было уже три часа по универсальному времени. Рэнди стонала, дрожала и почти потеряла сознание. Когда я стянул с нее костюм, «Экзодерм» отвалился, и показалась ярко-красная воспаленная кожа, только пальцы рук и ног были страшного желто-черного цвета. Я включил медицинскую установку и позвал Кэти, которая назначила общую регенерацию тканей, стимулятор и велела получше заизолировать палатку.
      К пяти часам Рэнди уснула, дыхание восстановилось, краснота немного спала. Кэти заглянула и предложила присмотреть за аппаратурой, чтобы я мог поспать.
      Засыпая, я задавал себе вопрос: а смог бы я сделать это, если бы на карту были поставлены наши жизни?
      Десятый день был коротким. Мы были утомлены до предела и отправились в путь только в три часа дня. Рэнди выглядела ужасно, особенно руки и ноги, но натянула запасной костюм без единой жалобы. Должно быть, она прочла мои мысли по лицу, потому что во взгляде ее светился вызов.
      - Я пойду впереди, моя очередь.
      Но Кэти, ожидавшая нас, снова надула палатку и увела Рэнди обратно. Мы с Нихилом пожали плечами и занялись упаковкой других вещей. Когда женщины вышли, Кэти заявила очень решительно, что Рэнди необходим покой и неподвижность.
      Рэнди возражала:
      - Я пойду… Это мой долг. Моя очередь.
      - Настало время дать шанс кому-то другому, Рэнди. Например, мне. А кроме того, если ты навредишь себе еще больше, ты станешь нам обузой.
      Рэнди покачала головой:
      - Согласна. Но я не знаю, что делать. Я не хочу… не хочу быть грузом.
      - Я бы не стал называть это «быть грузом», - фыркнул Нихил. - Вынужденный отдых по предписанию врача. А теперь, если вы хотите быть профессионалом, а не избалованной дочкой своего папочки, вы взбодритесь, последуете медицинским указаниям и перестанете тратить время.
      - Нихил, дорогой, - прорычала Кэти, - заткни свой проклятый рот и не нервируй мою пациентку.
      «Нихил был прав, черт бы его побрал», - подумал я, но готов был ударить его за то, как он выражался.
      - Очень хорошо, - спокойно ответил Нихил, не обращая внимания на эмоции жены, - мне жаль, что я перешел на личности, Рэнди, но тема не закрыта. Прошу вас, не упрямьтесь.
      Рэнди, не встретив ни у кого поддержки, пришлось сдаться. Она позволила нам примотать себя к носилкам, наспех сооруженным из тех же креплений для палаток, простыней и ленты, которыми мы воспользовались раньше, чтобы сделать крылья.
      Закончив, Нихил обернулся ко мне:
      - Вы что-то говорили о том, чтобы идти первым?
      К счастью, нам предстояло пройти нечто вроде Дымохода Нихила, только уменьшенного в три раза. Это была не одна труба, а цепь вертикальных пещер, немного отклоняющихся от прямой линии. Сэм летел впереди с прицепленным канатом и тащил нас всех. Короткие проходы между пещерами представляли собой типичные широкие трещины с низкими потолками, и я шел сквозь них без большого труда, хотя меня удивило, сколько камня и льда нужно отколоть, чтобы расчистить путь. В костюме это было нелегко, и мое уважение к Нихилу и Рэнди сильно возросло.
      В конце последней пещеры проход поворачивал на север, постепенно сужаясь в виде воронки. Мы слышали, как вокруг воет ветер. Неподалеку находилась большая горизонтальная пещера, сухая, но полная кристаллов. Расселина была хорошо видна - трещина в потолке. Но это мы оставили на завтра.
      Концентрация этана значительно снизилась, и мы отказались от очистки, и, прежде чем разойтись по палаткам, поздравили себя с тем, что оставили позади шестьдесят процентов пути меньше чем за половину расчетного времени.
      Когда мы ложились, Рэнди сказала, что снова чувствует пальцы ног и рук. Из этого следует, что, требуя пустить ее вперед сегодня утром, она их не чувствовала.
      Она спит спокойно, сейчас только полночь, и мне предстоит впервые за долгое время хорошо выспаться.
      Слава богу, одиннадцатый день закончился, мы измучены и пережили горькое разочарование.
      День начался с открытия, которое при других обстоятельствах оправдывало бы всю нашу экспедицию: мумифицированные останки инопланетян, предположительно тех самых, что оставили странный крюк. Там было два больших тела и одно маленькое, они лежали навзничь на полу пещеры, на какой-то куче - должно быть, это были их костюмы. Может быть, у них кончилась пища и воздух и они завершили свой путь здесь? Или они умерли по какой-то другой причине и были похоронены собратьями, которых мы, возможно, найдем где-то в другом месте?
      Это были двуногие существа, с четырьмя руками, выше нас и, вероятно, легче, хотя по мумии об этом судить трудно. Верхние руки у них были намного крупнее и сильнее нижних, а лицами они напомнили мне панд. Насколько я мог припомнить, они не принадлежали ни к одной из пяти известных рас, населяющих Вселенную, так что при других обстоятельствах подобное открытие стало бы важным событием. Но сейчас эта загадка вызвала у меня лишь смутное раздражение. Либо мое любопытство еще не пробудилось, либо я оставил его где-то позади, в одной из хрустальных пещер.
      - Сколько им лет? - спросила Кэти у Сэма, понизив голос. Она, по крайней мере, была заинтригована.
      - Если принять за постоянную величину теперешнюю скорость оседания пыли, то им примерно двести тридцать тысяч лет, плюс-минус десять тысяч.
      - Они не оставили никакого снаряжения, кроме костюмов, - заметил Нихил. - Из этого, по моему мнению, следует, что эта пещера - неконец пути, если, конечно, у нас есть силы идти дальше. Сфотографировал, Сэм? Отлично. Идем?
      Мы повернулись к Нихилу, оставив трупы.
      - Отдушина, - сказал он, подняв голову, - вероятно, находится там, вверху.
      - Я легко могу допрыгнуть до этой расщелины, - предложил Сэм. - А потом вытащу вас отсюда.
      Мы продолжили путь, но Миранда обманула нас.
      Оказавшись в верхних пещерах, мы поняли, что в том направлении, где, согласно сейсмологическим данным Сэма и нашим собственным глазам, находилась расселина, нет утечки газа. Но мы все же решили испытать судьбу, однако проход быстро сузился, и двигаться стало ужасно тяжело. Пройдя три километра, мы обнаружили, что коридор наглухо завален, и вынуждены были вернуться обратно, в пещеру. Другая трещина в потолке также вела в тупик.