Остров ведьм - Лик Огня

Ее презрительный взгляд причинил Сэму настоящую боль. Тем более что при виде Майи в нем ожили воспоминания, подлившие масла в огонь вожделения, тоски и любви.

Он любил ее безумно. Яростно. И в этом была суть проблемы. Сэм сидел в машине, думал и постукивал пальцами по рулю. Он отказывался верить, что безразличен Майе. Их соединяло многое, слишком многое, чтобы от всего этого ничего не осталось.

Если бы он действительно был ей безразличен, между ними не проскочила бы искра, возникшая в тот момент, когда их руки соединились. «Я буду держаться за это, – думал Сэм, стискивая руль. – Что бы ни случилось, но за эту искру я буду держаться».

Решительный мужчина может из крошечной искры раздуть адское пламя.

Но вернуть ее, сделать то, что нужно, вытерпеть то, что следует вытерпеть, будет нелегко. Его губы дрогнули. Сэм всегда любил трудные задачи.

Придется не только растопить накопившийся в Майе лед. Нужно будет победить охраняющего ее дракона. Лулу – достойный противник. А по бокам от Майи стоят еще две женщины: Нелл Тодд с ее тихим неодобрением и пылающая злобой Рипли.

Если мужчина собирается сражаться с четырьмя женщинами, ему нужен план. И очень прочные доспехи. Иначе не успеет он оглянуться, как его сотрут в порошок.

Так что поработать придется. Сэм вышел из машины и открыл багажник. Время еще есть. Не так много, как он рассчитывал, но все же есть.

Он достал из багажника два чемодана и пошел к двери. Но потом остановился и впервые как следует осмотрел дом, в котором ему предстояло прожить несколько недель.

Что ж, очень мило. На фотографиях коттедж выглядел хуже. Сэм помнил его белым и довольно заброшенным. Желтая краска добавляла домику тепла, а клумбы, на которых распускались весенние цветы, – жизнерадостности. Конечно, все это – дело рук Майи. Она всегда обладала хорошим вкусом и умением в деталях представить себе будущую картину.

И точным знанием того, чего она хочет.

Еще одна сложная проблема…

Коттедж, маленький и изящный, стоял на угловом участке, за которым начиналась роща, и был расположен так близко к морю, что сквозь листву деревьев доносился шум прибоя. У него было два больших преимущества: уединенное расположение и в то же время близость к поселку.

«Отличное вложение денег», – подумал Сэм. Майя тоже наверняка знала это.

Что ж, умная девочка превратилась в умную женщину… Он поставил чемоданы на крыльцо и достал ключи.

Когда Сэм вошел в дом, его поразило царившее там тепло, открытость и гостеприимство. «Входи и живи», – казалось, говорили стены. Здесь не было ни неприятных ощущений, ни сгустков энергии, оставленных предыдущими съемщиками.

Логан не сомневался, что это тоже заслуга Майи. Она всегда была очень тщательной ведьмой.

Оставив чемоданы на крыльце, он устроил себе небольшую экскурсию по дому. Жилая комната была тесноватой, но прекрасно меблированной, а в камине уже лежали наколотые дрова. Полы блестели, а окна обрамляли тонкие кружевные занавески. «Обстановка женская, – подумал он. – Но ничего, как-нибудь справлюсь».

Он обнаружил две спальни – одну очень уютную, вторую… Впрочем, вторая ему ни к чему. Вылизанная до блеска, жизнерадостная ванная с узкой душевой кабинкой, в которой высокому мужчине поместиться будет трудновато, все же ему понравилась.

Кухня, располагавшаяся в задней части дома, интереса у Сэма не вызвала. Он не готовил и не собирался учиться кулинарии. Открыв заднюю дверь, Логан обнаружил новые клумбы, овощные грядки и крошечную поляну, выходившую прямо на весеннюю рощу.

Здесь были слышны шум моря и свист ветра, а если прислушаться, то можно было уловить гул мотора машины, подъезжавшей к поселку, птичье пение и заливистый собачий лай.

Сэм понял, что он один. Это понимание позволило ему наконец слегка расслабить плечи. Оказывается, он не осознавал, до какой степени нуждался в одиночестве. Именно в одиночестве, а не в удобствах, которые он мог позволить себе в последние годы.

Впрочем, ему сейчас будет не до одиночества. Его распорядок дня такого не допускал. Нужно было добиваться поставленных перед собой целей, а при таком стремлении одиночество является роскошью.

Сэм не понимал, что в одиночестве и безмятежности он нуждался почти так же, как в Майе. Когда-то у него было и то и другое. Но он отказался и от покоя, и от Майи. А теперь остров, с которого он в юности так поспешно сбежал, был готов возвратить их ему.

Сэм с удовольствием прогулялся бы в роще, спустился на берег. Или съездил бы к своему старому дому, посмотрел на скалы, грот и пещеру, где они с Майей… Сэм отогнал от себя эти воспоминания. Сейчас не время для сантиментов.

Нужно было решать практические вопросы. Телефоны, факсы, компьютеры. Маленькую спальню можно было превратить во второй кабинет, хотя большую часть рабочего времени он собирался проводить в гостинице. Нужно было купить продукты. Но как только он появится в поселковом магазине, весть о его возвращении распространится по острову, словно степной пожар.

Что ж, чему быть, того не миновать.

Он вышел, забрал чемоданы, вернулся и начал устраиваться.

«Подруги, которые хотят тебе добра, – это благословение, – думала Майя. – И проклятие тоже». В данный момент в ее кабинете находились две из них.

– Я думаю, что тебе следовало дать ему пинка под зад, – заявила Рипли. – Впрочем, я так думала еще десять лет назад.

«Одиннадцать», – мысленно поправила ее Майя. Одиннадцать лет, но кто их считал?

– Много чести! – покрутила носом Нелл. – Тебе следует его игнорировать.

– Однако же ты не игнорировала своего подлого кровососа. – Рипли оскалила зубы. – Содрала с него шкуру и растоптала в дрожащую кашу!

– Прелестная картинка. – Сидевшая за письменным столом Майя откинулась на спинку кресла и смерила подруг взглядом. – Я не собираюсь ни пинать Сэма под зад, ни игнорировать его. Он снял у меня коттедж на шесть месяцев, и отныне я его домохозяйка.

– Отключи ему горячую воду, – предложила Рипли.

Майя поджала губы.

– Очень по-детски. Может быть, это доставило бы мне удовольствие, но делать глупости я не собираюсь. Кстати, если уж отключать воду, то совсем. Почему только горячую? Но, – продолжила она, когда Рипли расхохоталась, – Сэм – мой квартиросъемщик, а это означает, что он имеет право пользоваться всеми удобствами, которые упомянуты в договоре. Это бизнес, и ничего больше.

– Какого дьявола ему вообще понадобилось что-то снимать на Сестрах? Тем более на шесть месяцев? – продолжала бушевать Рипли.

– Похоже, он приехал, чтобы лично руководить «Мэджик-Инн».

«Ему ведь всегда это нравилось», – про себя добавила Майя. Во всяком случае, ей так казалось. Но он бросил гостиницу так же, как бросил ее.

– Мы оба взрослые, деловые люди, оба островитяне. И хотя развернуться здесь особенно негде, я думаю, что мы сможем заниматься каждый своим бизнесом, жить собственной жизнью и сосуществовать, не причиняя друг другу лишних хлопот.

Рипли фыркнула:

– Пой, ласточка, пой!

– Я не позволю ему снова вторгнуться в мою жизнь, – повысила голос Майя. – И не позволю себе расстраиваться из-за того, что он здесь. Я всегда знала, что он вернется.

Не успела Рипли открыть рот, как Нелл бросила на нее предостерегающий взгляд.

– Конечно, ты права. Скоро начнется сезон, и вы оба будете слишком заняты, чтобы сталкиваться друг с другом. Приходи вечером ко мне в гости, ладно? Я хочу попробовать новый рецепт, и мне нужно твое мнение.

– Испробуешь свой рецепт на Заке. Сестренка, я не нуждаюсь в том, чтобы меня успокаивали и вытирали нос.

– Тогда, может, нам просто сходить куда-нибудь втроем, выпить и перемыть косточки всем мужикам в целом? – предложила Рипли. – Это всегда так приятно.

– Звучит заманчиво, но я действительно не смогу. У меня накопилась куча домашних дел… не считая дел на работе.

– Она хочет, чтобы мы ушли, – сказала Рипли, обращаясь к Нелл.

– Вижу, – вздохнула Нелл. «Трудно помочь человеку, если не знаешь, как это сделать», – подумала она. – Ладно. Но если тебе что-нибудь понадобится…

– Знаю. У меня все в порядке. И будет в порядке.

Майя выпроводила их, потом села за стол и опустила руки на колени. Уговаривать себя поработать или хотя бы делать вид, что этот день ничем не отличается от других, означало бы признать свое поражение.

Ей хотелось злиться, плакать, плюнуть в физиономию судьбе или даже дать ей кулаком по морде.

Но ничего такого она не сделает. Это тоже будет проявлением слабости и глупости. Она пойдет домой. Майя встала, взяла сумочку, перебросила через руку принесенный с собой легкий жакет и, проходя мимо окна, увидела его.

Он вышел из лоснящегося черного «Феррари»; ветер трепал полы его плаща. Он всегда любил блестящие игрушки. Сменил джинсы на темный костюм и подстригся, хотя ветер все равно умудрялся играть с его волосами. Так же, как это когда-то делали ее пальцы.

Сэм нес кейс и шел к «Мэджик-Инн» с видом человека, который точно знает, куда он идет и что собирается делать.

Вдруг он обернулся и посмотрел прямо на нее. Их взгляды встретились, и Майя ощутила толчок. Тот самый толчок, от которого у нее когда-то подгибались колени.

Но на этот раз она устояла и даже не вздрогнула. Выдержав гордую паузу, Майя отошла от окна и скрылась из виду.

Дом успокоил ее. Как всегда. Практичный, большой приземистый каменный дом на утесе был слишком велик для одной женщины. Но подходил ей идеально. Даже в детстве дом больше принадлежал ей, чем родителям. Ее никогда не пугало эхо, случайные сквозняки и даже усилия, требовавшиеся для ухода за таким количеством комнат.

Дом построили ее предки, а теперь он принадлежал ей одной.

После перехода собственности в ее руки она здесь почти ничего не изменила. Обновила кое-какую мебель, поменяла обивку, слегка переделала кухню и ванные. Но ощущение осталось прежним. Дом ждал ее и тепло обнимал при встрече.

Когда-то она представляла себе, что живет здесь с семьей. О господи, как ей хотелось детей! Но за прошедшие годы Майя поняла, что ей суждено, а чего нет, и смирилась с этим.

Иногда она считала своим ребенком сад. Она создала его, всегда находила время сажать растения, кормить и ухаживать за ними. А они приносили ей радость.

А когда этой тихой радости становилось недостаточно, ей дарили свою страсть романтические скалы и тайные уголки леса.

«У меня есть все необходимое», – говорила себе Майя.

Но сегодня вечером она не стала возиться с цветами, не пошла к скалам, нависшим над морем, и не отправилась на прогулку в лес. Вместо этого она поднялась по узкой лестнице и оказалась в маленьком помещении на вершине башни.

В детстве эта комната была ее убежищем. Здесь она никогда не чувствовала себя одинокой. За исключением тех случаев, когда одиночество ей требовалось. Здесь она училась, тренировалась и укрепляла свою силу.

Стены были круглыми, окна – высокими, узкими и сводчатыми. Пробивавшиеся сквозь них лучи предвечернего солнца заливали бледным золотом старые темные половицы. Вдоль одной стены тянулись полки, на которых лежали ее инструменты. Горшки с травами, хрустальные кувшины. Книги заклинаний, принадлежавшие тем, кто жил здесь раньше, и те, которые она написала сама.

В старом бюро хранились другие памятные предметы. Жезл, который она вырезала из клена, собственноручно срубленного ею в Самайн[1], день ее собственного шестнадцатилетия. Старая метла, ее лучшая чаша, бледно-голубой хрустальный шар, свечи, масла, благовония, магическое зеркало.

Все это и многое другое, нужное ей для работы или просто напоминавшее о чем-то важном.

Майя взяла то, что ей было нужно, и сбросила с себя платье. Когда это было возможно, она предпочитала работать обнаженной.

Она создала круг, воззвав к своей стихии – огню. Свечи, зажженные ею с помощью дыхания, были синими – для успокоения, мудрости и защиты.

За последние десять лет она совершала этот ритуал всего несколько раз. Когда ощущала сердечную слабость или теряла цель в жизни. Если бы она этого не делала, то узнала бы о возвращении Сэма еще до того, как он высадился на остров. Высокой ценой пришлось заплатить за годы относительного спокойствия.

Но она снова закроется от него стеной. Скроет от него свои мысли и чувства. И скроет его мысли и чувства от самой себя.

Они не прикоснутся друг к другу. Даже мысленно.

– Я храню свои разум и сердце, – начала она, зажигая курения и сыпля траву в воду. – И во сне не откроется дверца. Что отдала я по доброй воле, то забираю, не чувствуя боли. Перегорела любовь и прошла, прежних влюбленных судьба развела. Воля твердая сильна, пусть исполнится она.

Майя подняла сложенные ладони, ожидая прихода безмятежности и наступления уверенности в себе, указывавших на завершение ритуала. Но тут вода, посыпанная травой, лениво поднялась и дразнящей волной перелилась через ободок чаши.

Майя стиснула кулаки, пытаясь справиться с гневом, собрала силы и начала бороться с чужой магией.

– Мой круг открыт только для меня. Мне надоела твоя возня. Знаю, дело твоих это рук. Впредь не смей вторгаться в мой круг.

Она щелкнула пальцами, и пламя свеч взметнулось до потолка. Дым расползся в стороны и закрыл всю поверхность воды.

Но и это не принесло ей спокойствия. Гнев по-прежнему клокотал внутри. Да как он смеет тягаться с ней? Тем более в ее собственном доме?

Значит, он не изменился. Сэмюэл Логан всегда был дерзким колдуном. «А вода – его стихия», – подумала Майя, ненавидя себя за первую пролитую слезу.

Она лежала в своем круге, окутанная пеленой дыма, и плакала. Горько плакала.

На острове новости распространяются быстро. На следующее утро в поселке было только и разговоров что о Сэме Логане.

Одни утверждали, что он собирается продать «Мэджик-Инн» подрядчикам с материка, другие – что он хочет создать на основе гостиницы фешенебельный курорт, третьи – что он уволит весь штат, а четвертые – что он повысит служащим жалованье.

В одном были согласны все: жителям не терпелось узнать, почему он снял маленький коттедж Майи Девлин. Что бы это значило? Мнения на этот счет высказывались самые разные.

Сгоравшие от любопытства островитяне находили причины по нескольку раз наведываться в кафе «Бук» или в вестибюль гостиницы. Ни у кого не хватало духу прямо спросить Сэма или Майю о происходящем, но всем хотелось чего-то будоражащего.

Особенно после долгой и скучной зимы.

– По-прежнему красив как смертный грех, но стал вдвое опаснее, – делилась впечатлениями Эстер Бирмингем с Глэдис Мейси в «Айленд-Маркете», продавая ей запас продуктов на неделю. – Явился сюда и поздоровался со мной так, словно мы расстались неделю назад.

– А что он купил? – сгорала от любопытства Глэдис.

– Кофе, молоко, сухие каши. Цельный пшеничный хлеб и брусок масла. Немного фруктов. Прошел мимо отборных бананов и заплатил бешеные деньги за свежую клубнику. Купил какой-то сногсшибательный сыр и крекеры, несколько бутылок воды… Да, и упаковку апельсинового сока.

– Судя по всему, готовить и убирать он не собирается. – Глэдис наклонилась к Эстер и вполголоса сказала: – Я столкнулась с Хэнком из винного магазина. Он сказал, что к нему заскочил Сэм Логан и выложил пять сотен за вино, пиво и бутылку шотландского солодового виски.

– Пять сотен! – шепотом повторила Эстер. – Думаешь, в Нью-Йорке он начал пить?

– Дело не в количестве бутылок, а в цене! – прошипела в ответ Глэдис. – Две бутылки французского шампанского и две того дорогого красного вина… Сама знаешь, кто его любит.

– Кто?

Глэдис подняла глаза к небу.

– О господи, Эстер, неужели не ясно? Майя Девлин.

– Я слышала, что она выгнала его из книжного магазина.

– Ничего подобного. Он сам пришел и сам ушел. Я знаю это точно, потому что, когда он был там, в кафе сидела Лайза Байглоу со своей родственницей из Портленда. Потом она прибежала к моей невестке в автосервис и все ей рассказала.

– Ну… – Первая история нравилась Эстер больше. – Как ты думаешь, Майя будет ему мстить?

– Ты сама прекрасно знаешь, что Майя никогда никому не мстит. Как тебе такое пришло в голову? – Глэдис хитро улыбнулась. – Но интересно будет посмотреть, что она станет делать. Ладно. Я отвезу продукты домой, а потом зайду в магазин, куплю дамский роман и выпью чашку кофе.

– Позвони мне, если что-нибудь произойдет, ладно?

Увозя нагруженную доверху тележку, Глэдис обернулась и снова улыбнулась:

– Обязательно произойдет. И к гадалке не ходи!

Сэм прекрасно знал, что о нем болтают. И огорчился бы, если бы этих разговоров не было. Ведь именно этого он и ждал. Так же, как ждал недовольства и недоумения руководящих работников гостиницы на совещании, которое он созвал утром на следующий день.

Часть страхов улеглась, когда выяснилось, что массовых увольнений не ожидается. А недовольство частично усилилось, когда выяснилось, что Сэм не только собирается лично руководить гостиницей, но и хочет провести некоторые изменения.

– В сезон мы работаем практически на полную мощность. Но после окончания сезона используется не больше тридцати процентов номеров.

Менеджер по продажам заерзал в кресле.

– Зимой на острове любой бизнес замирает. Так было всегда.

– Это не оправдание, – холодно ответил Сэм. – Моя цель состоит в том, чтобы после окончания сезона гостиница использовалась как минимум на шестьдесят пять процентов. Мы добьемся этого, предлагая потребителю выгодные условия на уик-энды и короткие недельные отпуска. К концу недели я пришлю каждому из вас свои соображения по этому поводу. Далее, – продолжил он, просмотрев свои заметки. – Часть номеров требует обновления и переоформления. Мы займемся этим на следующей неделе. Начнем с третьего этажа. – Он обратился к менеджеру по бронированию. – Этим займетесь вы.

Не ожидая ответа, Сэм перевернул страницу блокнота.

– Количество приходящих на завтрак и ленч за последние десять месяцев заметно снизилось. Данные показывают, что наших постоянных клиентов перехватило кафе «Бук».

– Сэр… – робко начала молодая брюнетка, поправляя очки в темной оправе.

– Да? Прошу прощения, как вас зовут?

– Стелла Фарли. Я управляющая рестораном. Мистер Логан, скажу вам честно: мы никогда не сможем конкурировать с кафе «Бук» и Нелл Тодд. Если бы я могла…

Она осеклась, когда Сэм поднял палец.

– Мне не нравится слово «никогда».

Стелла вспыхнула.

– Прошу прощения, но эти десять месяцев я провела на острове, а вы – нет.

Наступило молчание; казалось, все дружно затаили дыхание. Выждав секунду, Сэм кивнул:

– Замечание верное. И чему же вы научились за эти десять месяцев, мисс Фарли?

– Если мы хотим вернуть старых клиентов и привлечь новых, то должны предоставить им достойную альтернативу. Кафе предлагает большой выбор закусок. Там царит непринужденная обстановка, да и кухня у них отменная. Нам нужно дать потребителю что-то другое. Элегантность, торжественность, романтичность, изысканную атмосферу деловых ленчей и празднования памятных дат. Прошлой осенью я отправила вашему отцу отчет и свои предложения, но он…

– Теперь вы имеете дело не с моим отцом, а со мной. – Это было сказано легко, непринужденно и без обиды. – Сегодня же пришлите мне копию.

– Да, сэр.

Логан сделал паузу.

– Если кто-нибудь еще в прошлом году делал предложения моему отцу, пусть пришлет мне копию к концу недели. Я хочу, чтобы все поняли: отныне гостиницей владею я. Владею и руковожу. Мое слово будет последним, но я жду от вас помощи. В ближайшие дни вы получите от меня деловые письма, касающиеся планов реорганизации дел в подвластных вам структурах. На составление ответа у вас будет сорок восемь часов. Всем спасибо.

Менеджеры встали из-за стола и потянулись к двери, переговариваясь на ходу.

В кабинете осталась лишь одна женщина. На ней были простой темно-синий костюм и туфли-лодочки. Ей было около шестидесяти, из которых больше сорока лет она проработала в гостинице. Женщина сняла очки, опустила стенографический блокнот и положила руки на стол.

– Это все, мистер Логан?

Он поднял бровь.

– Раньше вы называли меня Сэмом.

– Раньше вы не были моим боссом.

– Миссис Фарли… – Сэм хлопнул себя по лбу. – Так это была ваша дочь? Стелла? Боже…

– Не упоминайте имя Господа всуе, – чопорно сказала она.

– Прошу прощения. До меня просто не дошло… Примите мои поздравления, – с улыбкой добавил он. – Стелла была единственной, у кого хватило смелости и мозгов, чтобы сказать что-то стоящее.

– Я учила ее умению постоять за себя. Они боятся вас, – сказала миссис Фарли. Босс он ей или нет, но она знает Сэма с младенчества. Если дочери можно высказывать свое мнение, то ей и подавно.

– Большинство людей, собравшихся в этом кабинете, в глаза не видело никого из Логанов. Этой гостиницей десять лет руководили нанятые управляющие. А теперь ты падаешь на них как снег на голову и начинаешь баламутить воду. Ты всегда был баламутом.

– Это моя гостиница, и она нуждается в переменах.

– Я не спорю. Логаны недостаточно интересовались ею.

– Мой отец…

– Ты – не твой отец, – напомнила ему миссис Фарли. – Зачем ссылаться на него, если ты сам сказал то же самое?

Сэм кивнул.

– Ладно, тогда скажем так: раз уж я здесь, то буду вплотную заниматься гостиницей и оправдываться не стану.

– Вот и хорошо. – Она снова открыла стенографический блокнот. – Тогда добро пожаловать.

– Спасибо. Итак… – Он встал и подошел к окну. – Начнем с цветов.

Он проработал четырнадцать часов подряд, прервавшись только на короткий ленч, который ему принесли прямо в кабинет. В планы Сэма входило поддерживать местный бизнес, поэтому он встретился со здешним подрядчиком и лично объяснил ему, чего хочет. Он также велел секретарше купить самое современное оборудование для своего кабинета, а затем договорился о встрече с директором турагентства.

Он проверял отчеты, изучал предложения и отбирал полезные идеи. Сэм уже знал, что для реализации его планов понадобится много денег и времени. Но он вернулся сюда надолго.

«Не все так думают», – вспомнил он, когда наконец закончил дела и начал массировать себе шею. Например, Майя уверена в обратном.

«Хорошо, что у меня много работы, – подумал он. – Это помогает не думать о Майе».

Но мысли о ней не давали ему покоя. Он то и дело вспоминал, как почувствовал ее силу накануне. На мгновение Сэм дал себе волю расслабиться и тут же увидел ее. Обнаженная, она стояла на коленях у себя в башне, ее тело омывал бледно-золотой свет, а рыжие волосы лились на плечи как водопад.

Ее родимое пятно – крошечная пентаграмма на бедре – мерцало.

Логан не сомневался, что именно приступ желания позволил Майе так быстро и легко оборвать связь между ними.

Неважно. Он не имел права вторгаться в ее сознание таким способом. Это было грубо, неправильно, и он сразу же пожалел об этом.

Конечно, следовало извиниться. Существовали правила поведения, нарушение которых нельзя было оправдать ни интимностью, ни враждебностью.

Не откладывай на завтра то, что можно сделать сегодня… Сэм собрал самые неотложные документы и сунул их в кейс. Он поговорит с Майей, купит что-нибудь на вынос и закончит работу дома, после ужина.

Если не сумеет уговорить Майю пообедать с ним в честь заключения мира. Тогда работа подождет.

Он вышел из гостиницы в тот же миг, когда Майя открыла дверь магазина, расположенного напротив. Какое-то мгновение они оба застыли на месте, явно застигнутые врасплох. Потом Майя резко повернулась и пошла к нарядному маленькому автомобилю с откидным верхом.

Сэму пришлось перебежать улицу, чтобы помешать ей сесть в машину.

– Майя, на минутку.

– Иди ты…

– Ты сможешь послать меня туда после того, как я попрошу у тебя прощения. – Он захлопнул уже открытую Майей дверь. – Я вел себя отвратительно. Этому нет оправдания.

Удивление не заставило ее смягчиться.

– По-моему, раньше ты не торопился просить прощения. – Она слегка пожала плечами. – Ладно. Извинения приняты. А теперь уходи.

– Дай мне пять минут.

– Нет.

– Пять минут, Майя. Я весь день работал как проклятый и теперь нуждаюсь в прогулке и свежем воздухе.

Она не стала бороться с ним. Это было бы неприлично. Особенно на виду у людей, притворявшихся, что они не наблюдают за этой сценой.

– Тебе никто не мешает. Воздуха вокруг сколько угодно.

– Я должен тебе кое-что объяснить. Короткая прогулка до берега, – вполголоса попросил он. – Если ты прогонишь меня, то дашь им новый повод для сплетен. А мне – повод для раздумий. Но дружеская беседа на людях никому не причинит вреда.

– Ладно. – Она положила ключи от машины в маленький карман длинного серого платья. – Пять минут.

Они пошли по Хай-стрит в сторону моря. Майя держалась в шаге от него.

– Как прошел твой первый рабочий день?

– Начало было неплохое. Ты помнишь Стеллу Фарли?

– Конечно. Я ее часто вижу. Она – член книжного клуба при магазине.

– Да… – Еще одно напоминание о том, что она жила здесь, а он нет. – У нее есть неплохие идеи насчет того, как вернуть ресторану клиентов, которых ты увела.

– Серьезно? – весело спросила Майя. – Что ж, желаю удачи.

Когда они свернули к берегу, Майя почувствовала, что за ними следят. У края песка она сняла туфли.

– Я понесу.

– Спасибо, не надо.

Возле самого берега море было теплого голубого оттенка, но ближе к горизонту оно зловеще темнело. Песок был усыпан ракушками, оставшимися после прилива. Чайки кружились в воздухе, крича и ссорясь друг с другом.

– Я чувствовал тебя, – начал он. – Вчера. Чувствовал, как мы реагировали друг на друга. Это не извинение, а причина.

– Я уже сказала, что приняла твои извинения.

– Майя… – Сэм протянул руку, но она отпрянула, и он коснулся только ее рукава.

– Я не хочу, чтобы ты прикасался ко мне.

– Когда-то мы были друзьями.

Она остановилась и смерила его холодным взглядом:

– В самом деле?

– Ты сама это знаешь. Мы были больше чем любовниками, больше чем… Это была не только страсть. Мы были дороги друг другу. Мы делились самыми сокровенными мыслями.

– Теперь мои мысли принадлежат только мне. А в друзьях я не нуждаюсь.

– И в любовниках тоже? Ты так и не вышла замуж.

Майя повернулась к нему. Ее лицо выражало уверенность в собственной красоте.

– Если бы я нуждалась в любовнике или муже, то они бы у меня были.

– Не сомневаюсь, – пробормотал Сэм. – Ты – самое необычное создание на свете. Я постоянно думал о тебе.

– Прекрати, – предупредила она. – Прекрати сейчас же.

– К дьяволу, я говорю то, что обязан сказать! Я думал о тебе! – Он бросил кейс, схватил ее за руки и дал волю своей досаде. – Я думал о нас. То, что случилось между нами, не уничтожает того, чем мы были друг для друга.

– Ты сам это уничтожил. И теперь тебе придется жить с этим так же, как жила я.

– Дело касается не только нас. – Он усилил хватку, почувствовал ее дрожь и понял, что Майя может вырваться в любой момент, даже не прибегая к магии. – Ты знаешь это не хуже моего.

– Повторяю, никаких «нас» больше нет. Думаешь, после стольких лет, за которые я многому научилась и многое сделала, я позволю судьбе вновь играть со мной, как море с щепкой? Никто и никогда больше не сможет использовать меня. Ни ты, ни проклятие трехвековой давности.

Из ясного неба ударила молния и вонзилась в песок у его ног. Сэм не шелохнулся, хотя его сердце шарахнулось в груди.

– Ты всегда прекрасно владела своей стихией.

– Не забывай этого. И знай: я с тобой покончила.

– Ничего подобного. Я нужен тебе, чтобы снять проклятие. Ты готова рискнуть всем и всеми ради собственной гордости?

– Гордости? – Майя побледнела, и ее тело перестало дрожать. – Самоуверенный болван, ты думаешь, что это гордость? Ты разбил мне сердце.

Ее голос дрогнул, и это заставило Сэма опустить руки.

– И не просто разбил, а растоптал в пыль. Я любила тебя. Я пошла бы за тобой на край света. Я сделала бы для тебя все. Я горевала по тебе так, что чуть не умерла.

– Майя… – Потрясенный ее признанием, Сэм хотел коснуться ее волос, но она ударила его по руке.

– Но я не умерла. Я выжила. Я довольна тем, кем стала, и не хочу возвращения прошлого. Если ты думаешь по-другому, то даром тратишь свое время. Я никогда не вернусь к тебе. А то, что ты бросил, было самым лучшим в твоей жизни.

Она отвернулась и ушла, оставив Сэма смотреть на море и думать о том, что она права как никогда.

3

– Что ты сделал?

Зак сунул голову в холодильник и начал рыться там в поисках пива. Он знал этот тон. Нелл пользовалась им редко, но метко.

Тодд долго копался в холодильнике и повернулся к жене только тогда, когда удостоверился, что он спокоен и полностью владеет собой.

Она стояла перед плитой, на которой готовилось что-то потрясающее. В кулаке Нелл была зажата деревянная ложка, а сами кулаки упирались в бедра. Зак подумал, что в гневе Нелл выглядит очень сексуально.

Но говорить ей это в данный момент не следовало.

– Пригласил на обед Сэма. – Он улыбнулся и сорвал крышку с бутылки. – Ты же знаешь, как я люблю хвастаться великолепной стряпней своей красавицы-жены.

Увидев, что она прищурилась, Зак надолго припал к бутылке.

– А в чем дело? Кажется, ты никогда не протестовала против компании за обедом.

– Я не против компании. Я против подонков.

– Нелл, в подростковом возрасте Сэм был изрядным непоседой, но не подонком. Кроме того, он один из моих самых старых друзей.

– А моей подруге он разбил сердце. И твоей, кстати, тоже. Бросил ее, удрал в Нью-Йорк и десять лет занимался там бог знает чем. А потом… потом… – наливаясь праведным гневом, продолжила она, – прокрался на остров, думая, что все должны его встречать с распростертыми объятиями!