Похождения Штирлица (Операция 'Игельс')

      Английский агент из-под дымчатых очков поглядывал на Штирлица, и думал, какой он молодец, как ловко притворяется. Штирлиц думал о том, чтобы негритянку, не дай бог (черт возьми, бога нет) не стошнило ему на новые штаны с еще только всего одной заплатой.
      - А скажи-ка мне, милый Штирлиц, куда это ты летишь? - спросил английский шпион. Он, конечно же, знал, куда летит Штирлиц, и зачем, но он хотел проверить, что скажет ему сам русский разведчик.
      - К бабам, в Америку, - соврал Штирлиц.
      - А вот и врешь, - запрыгал английский шпион. - Ты летишь, чтобы завербоваться на работу русским шпионом.
      - Ну, что поделаешь, - кротко сказал Штирлиц. - Приходится иногда соврать, чтобы утащить красивую даму в постель...
      Английский агент прикусил язык и испуганно посмотрел на Штирлица. Он увидел два злых, глубоко посаженных глаза, кастет и ему стало очень страшно.
      Спать со Штирлицем не хотелось, несмотря на обещанное шефом повышение.
      - Штирлиц, так я вообще не женщина, - испуганно сказал английский шпион.
      Штирлиц отвернулся и начал плеваться в проход между креслами.
      "Опять на этих напоролся", - подумал он.
      "Неужели я ему не понравился?", - обиженно подумал английский шпион, доставая походное карманное зеркало с керосиновой лампой.
      Он насупился и отвернулся к окну. За окном стремительно пролетали вверх туманные облака.
      - Эй, Штирлиц, мы кажется падаем, - сказал английский шпион, тряся Штирлица за рукав.
      - Не запугаешь, - сказал Штирлиц, держа в одной руке парашют, а в другой кастет и шесть банок тушенки.
      - Штирлиц, скажи скорей, где ты парашют взял? - вежливо поинтересовался английский шпион.
      - У русских разведчиков всегда с собой парашют, - сказал Штирлиц.
      "Вон оно что", - подумал английский шпион, доставая свой парашют из складок шпионского платья.
      "Кажется, я опять сказал чего-то лишнее", - подумал Штирлиц, выскакивая с парашютом.
      ***
      Тихо спал простой и незаметный в пустынных прериях американского континента городок Вашингтон. Неожиданно с неба спустился Штирлиц, разбрасывая по вычищенной обширным штатом дворников местности пустые банки из-под тушенки.
      Он ступил на благодатную американскую землю, громко чавкая и ругаясь. На земле лежал прищемивший его ботинок фабрики "Скороход" капкан, сжав свои ржавые, грязные челюсти.
      "Чувствую, Борман где-то рядом", - подумал Штирлиц, мощными усилиями разрывая челюсти капкана. Капкан сказал "Кххх..." и треснул. Штирлиц победно отбросил его обломки подальше и высморкался.
      Звук освобожденного носа эхом прокатился по спящей округе. Партайгеноссе Борман, сидя в дупле в тиши леса, услышал знакомое ругательство и живо навострил уши. Знакомый запах тухлой тушенки уже давно щекотал его ноздри. Он взобрался на самую верхушку самого высокого дерева и стал напряженно вглядываться в темноту.
      Тускло светили звезды и керосиновые лампы на советских спутниках-шпионах. Тихо ворчали голодные филины в таких же, как у Бормана, дуплах. Партайгеноссе спустился вниз и подумал, с удовольствием чмокая губами:
      "Штирлиц...", - и детская, безмятежная улыбка расплылась на его заплывшей жиром роже.
      - Вот я тебе набью сейчас морду, - послышалась вблизи до боли во всех частях тела знакомая фраза.
      Борман испуганно оглянулся и увидел Штирлица.
      Бежать было поздно.
      - Не сердись, Штирлиц, я же не для тебя, я для этих... - он попытался начать миролюбивый разговор.
      - Ты про что? - хмуро спросил Штирлиц, поигрывая маузером.
      - А ты как, - поинтересовался Борман, - в яму попал или в капкан?
      - В капкан, - сказал Штирлиц, протягивая к нему руку.
      - Ну, вот про это я и говорил, - сказал Борман, чувствуя, как мощная рука Штирлица поднимает его за шиворот.
      Последовал удар о какое-то чрезвычайно твердое дерево и старческие оханья и похрюкивания.
      - Кто меня мусорам заложил? - ласково спросил Штирлиц, бросая Бормана о следующее дерево. Борман охнул и сказал "Это не я".
      - Значит, ты, - сказал Штирлиц. Новое дерево огрело Бормана по лбу. -А кто заговор плел?
      - Это тоже не я, - сказал Борман, с трудом уворачиваясь от очередного острого сука.
      - Вот видишь, - сказал Штирлиц. - А еще пионер...
      Борман в изнеможении опустился в теплую лужу и стал жадно пить.
      - Не пей - совсем козлом станешь, - посоветовал Штирлиц.
      - Бе-е-е-е-е, - хмуро отозвался Борман, вставая на четвереньки. Мощный пинок заставил его искупаться в луже с головой.
      - Не сердись, Штирлиц, - попросил Борман, вылезая на поверхность и снимая промокший засаленный пиджак. - Ты же знаешь, как все мы тебя люби м...
      - Кто это "мы"? - спросил Штирлиц.
      - Да вот, - сказал Борман, поднимая палец, чтобы Штирлиц прислушался. Русский разведчик, как локатор, завращал головой и услышал легкое знакомое сипение.
      - Пастор? - кратко спросил он. Борман радостно закивал головой.
      - Толстая свинья, - сказал Штирлиц.
      - Кто? - тут же спросил Борман.
      - Оба вы свиньи... - процедил Штирлиц сквозь зубы.
      - Про меня - это ты зря, Штирлиц, - начал Борман. - Я с тех пор на триста граммов похудел...
      - Все равно свинья, - сказал Штирлиц и прибавил: - соглашайся, пока я хуже не сказал.
      - Молчу, молчу, - сказал Борман. Его толстая морда расплывалась от жира и счастья встречи со Штирлицем.
      - Слушай, Борман, где тут ихнее американское Гестапо? - Штирлиц никогда не забывал о работе, даже когда на ней находился.
      Борман пожал плечами.
      - Ты должен знать, - сказал Штирлиц голосом, не терпящим никаких возражений. Борман съежился.
      - Я правда не знаю, Штирлиц, - сказал он, прижимая к голове уши. -Сходи в Пентагон или в Капитолий...
      ГЛАВА 5
      В Пентагон Штирлица не пустили, как он не старался разбить дверь каблуками.
      "Сволочи", - подумал Штирлиц и направил свои "Скороходы" к Капитолию. Штирлиц, а вы по какому вопросу? - перед Штирлицем стояла накрашенная девица приятной наружности в мини-юбке. Русский разведчик задумался.
      - Я по делам, но все равно заходи, - сказал он, беря даму под руку и ведя в Капитолий.
      - Ваш пропуск! - беспрецедентный швейцар встал поперек двери и мешал входу своим пухлым лоснящимся туловищем.
      - Хам! - Штирлиц вскипел, и швейцар куда-то делся.
      - И чтоб в следующий раз не мешал, когда я с дамой! - прокричал вдогонку улетающему швейцару Штирлиц.
      В Капитолии стояла подозрительная тишина. Там было прохладно и пахло французскими духами и туалетом.
      Штирлиц чуть не прослезился - так сильно знакомыми показались ему коридоры и темные переходы (конечно, с веревочками) Капитолия.
      "Как в Рейхстаге", - подумал он, сморкаясь на бархатный ковер. Длинная зеленоватая сопля притаилась рядом со свежим окурком "Беломора".
      - Пойдем в мой номер, - сказал Штирлиц, беря даму за талию обеими руками. Левой он нащупал ствол "Беретта" и немало удивился. Дама поморщилась и полезла целоваться. "Беретт" выпал и гулко стукнулся о каменные плиты мраморного пола.
      - Мадам, у вас пистолет выпал, - сказал Штирлиц, задыхаясь от прохлороформенного поцелуя и сжимая даму за талию.
      "Черт", - подумала Мадам. - "Этого Sнтirliтz'а ничем невозможно взять. Надо посоветоваться с шефом"
      Штирлиц, конечно же, узнал румынско-болгарскую шпионку Хелену Занавеску. Она пыталась перевербовать его уже одиннадцатый раз.
      - Штирлиц, мне пора, - нежно прочирикала она и упорхнула в окно при помощи потайного парашюта.
      - Улетела, - сказал Штирлиц и пошел искать кого-нибудь живого.
      ***
      Шеф разведки и контрразведки мистер Гари Томпсон сидел за столом, заваленном счетами, и скучал. Его ленивый взор жадно следил за движениями часовой стрелки на облупившемся циферблате старинных немецких часов. Минутной стрелки на часах не было. Часы, потрескивая, занудно тикали, и стрелка медленно приближалась к шести часам вечера. Мистер Томпсон лениво посмотрел в окно и плюнул на пол. Вечер обещал быть прекрасным.
      Внезапно часы зашипели и с легкими подвываниями отбили шесть ударов. Мистер Томпсон, не разбирая дороги и на ходу всовывая ноги в черно-белые штиблеты, помчался вон из Капитолия.
      - Стоять, - на лестнице стоял Штирлиц с угрюмой физиономией и не совсем равнодушно смотрел на Томпсона. Тому стало страшно, но тем не менее он остановился и спросил:
      - Вы ко мне, любезнейший - К тебе, - сказал Штирлиц, сразу же переходя на "ты" в одностороннем порядке.
      - А-а-а, - Томпсон не в силах был что-либо сказать и только показал на часы.
      - Пошли в твой кабинет, - сказал вежливый Штирлиц.
      - Пошли, - сказал Томпсон, поняв, что обречен на ночное сидение в Капитолии.
      - Ты шеф разведки, верно? - спросил Штирлиц по пути в кабинет. Томпсон подумал минут сорок и отвечал утвердительно.
      - Ну вот, а я - Штирлиц, - и Штирлиц достал из кармана бутылку водки, тощую селедку и три банки тушенки.
      При виде тушенки Томпсону захотелось прыгнуть в окно, но Штирлиц предупредительно запер его и завесил шторой.
      - Ах, Штирлиц! - Томпсон мечтательно закатил глаза. За завербование Штирлица Любимый Шеф обещал насовсем свою походную секретаршу, три колеса от "Порше" и новые кальсоны.
      - Так что, товарищ Штирлиц, можно считать, что мы вас завербовали? -спросил Томпсон, все еще не веря своему счастью.
      - Считать и на счетах можно, - уклончиво ответил Штирлиц, и Томпсон понял, что его одурачили.
      - Нет, но все-таки, това-арищ Штирлиц? - протянул он. - Можем мы на вас рассчитывать?
      - Можете. Самое главное - море водки и гора тушенки, прямо ща, а там разберемся.
      - Ах да, конечно...
      Сейчас...
      Конечно... - Томпсон засуетился в поисках листка бумажки.
      - Вот и договорились, - грозно сказал Штирлиц, поигрывая кастетом. Ему очень хотелось послушать, как будет кричать шеф разведки.
      ***
      - Нет, Штирлиц, все-таки расскажите нам, как это вы ухитрились заставить себя завербовать самого шефа разведки мистера Томпсона? -пастора Шлага интересовала чисто профессиональная сторона дела.
      - Да так, прислоняешь его к двери, бьешь, когда перестает стонать -отпускаешь, - пошутил Штирлиц.
      Пастору стало страшно, и он пролил какао на новую сутану, а заодно забрызгал Штирлица, за что получил кулаком по жирной роже.
      - Штирлиц, а ты на работу ходить будешь? - спросил Борман, повизгивая от восторга.
      Штирлиц задумался. В таком положении он и встретил рассвет.
      ***
      По Капитолийскому персоналу прокатился слух, что у шефа разведки появился новый сотрудник, очень деятельный и свирепый.
      К вечеру первого рабочего дня Штирлица все уже знали, кто в Капитолии хозяин.
      Ночью о таинственном Штирлице доложили Кеннеди.
      - Что такое этот мистер Sнтirliтz? - спросил президент, вытирая полотенцем только что выбритую щеку.
      - О, господин президент, это самый лучший русский шпион, - отвечал Томпсон, согнувшись в низком поклоне.
      - Ха! А может, надо бы его арестовать? - Кеннеди достал зубную щетку и с презрением выдавил на нее крупный кусок зеленой зубной пасты.
      - Вы его не знаете, господин президент, - вздохнул Томпсон, поглаживая искусано загримированный синяк под левым глазом.
      - Тогда вам крупно повезло, - сказал Кеннеди и запустил щетку с пастой себе в рот.
      Томпсон вздохнул.
      - Господин президент, наверное, одобрит нашу готовящуюся терракцию против русских, - сказал министр обороны, с трудом шевеля избитыми губами. Кеннеди выплюнул зубную пасту и с интересом посмотрел на него и кивнул, побуждая продолжать говорить.
      - Мы запустим к русским техаскую кукурузную саранчу, и эта свинья Хрущев умрет с голоду вместе со своим советским народом.
      - О, и мы все равно нарушим биологическое равновесие! - радостно сказал подхалим Томпсон.
      Кеннеди задумался.
      - Послушайте, Томпсон, кого-то вы мне напоминаете... - сказал он, снимая бронежилет.
      - Рад стараться! - воскликнул Томпсон.
      - Старайся, старайся, - сказал президент и, медленно зевнув, удалился.
      ***
      - Слушай ты, Лысенко чертов, ты когда гирбринт огурца с бутылкой выведешь? Я жрать хочу! - Никита Сергеевич снял ботинок и постучал им себе по лбу. Это ему очень нравилось, и он постучал еще раз, посильнее.
      - Скора, Никит Сергеич, - пообещал Лысенко и вновь громко заржал.
      - Ты давай торопись, толстый, а то как врежу в ухо, - сказал Хрущев, начиная злиться.
      - Я вот те сам врежу, - сказал Лысенко, поднимая кулак, и два гения большой и маленький - принялись, кряхтя и поминутно охая, драться. Их быстро разняли и развели по разным комнатам.
      - Чтоб без гинбринта я тебя не видел, морда ты со шнурками! - орал Никита Сергеевич, пытаясь вырваться и снять ботинок, чтоб запустить им в Лысенко.
      - Сам дурак! - отвечал Лысенко, плюясь на пол и дергая ногами.
      ***
      По выложенному белым мрамором коридору Капитолия гуляли сквозняки и Борман. Вчера он написал на стене "Родина-мать зовет", нарисовал непристойную картинку и высморкался во все шторы, хотя на насморк не жаловался. Борман был ужасно доволен собой.
      Партайгеноссе шел по коридору, напевая чуть-чуть переправленную песню Пахмутовой: "И вновь продолжа-а-ается бой... И Борман такой молодо-о-ой...". Он был в хорошем настроении и никому не мешал. Левую руку партайгеноссе держал в заднем кармане, и за ним тянулся извилистый след банановой кожуры и яблочных огрызков. День, как всегда, обещал быть очень удачным.
      Мимо проходил хмурый, невыспавшийся Штирлиц. Поравнявшись с Борманом, он неожиданно вынул руку из-под пулеметной ленты, висевшей у него на тельняшке, и дал Борману подзатыльник.
      - Это тебе за заговор, - пояснил он. В выпученных глазах Бормана появился признак немого вопроса.
      - Вот это память... - восхищенно сказал Борман, держа обеими руками гудящую от удара голову.
      Штирлиц спокойно прошел по коридору, лавируя между расставленными партайгеноссе препятствиями, и исчез на лестнице, погромыхивая по ней коваными сапогами.
      Партайгеноссе радостно потер руки. Предусмотренного на случай желающих подняться грохота не последовало.
      "Значит, Штирлиц спустился вниз", - обиженно подумал Борман. Этого он не предусмотрел.
      Штирлиц сидел за столом и сосредоточенно делал вид, что пишет.
      На самом же деле он загнал в дырку в крышке стола жирную муху и теперь обильно поливал ее чернилами. Ему было интересно, можно ли покрасить муху чернилами, и будет ли после этого летать это животное. Когда чернильница опустела и перо стало отзываться легким дребезжанием в ответ на попытку обмакивания в чернила, Штирлиц бросил это философское занятие и медленно потянулся.
      Муха выбралась из своей тюрьмы и медленно полетела к окну, громко жужжа и брызгаясь чернилами. Штирлиц улыбнулся и два раза плюнул на пол. Он опять был прав.
      День медленно тянулся к закату. Лиловое солнце нежно коснулось вывески "Сегодня и ежедневно кроме субботы, четверга и понедельника у нас лучшие котлеты в штате Мэн", и Штирлиц, зевнув, достал из кармана пачку "Беломора".
      Как всегда, делать было совершенно нечего.
      В городской центр культуры - публичный дом, куда его звал мистер Томпсон, идти не хотелось - после вчерашнего дебоша болела поясница и там могли, по крайней мере, набить морду. Томпсону, конечно.
      Штирлиц поскучал еще примерно час, затем смахнул с затылка пыль и отправился в коридор.
      Напротив гипсового бюста Кеннеди стоял на четвереньках мистер Томпсон, прижимая обеими руками к тусклому мрамору пола простую фетровую шляпу. Он стоял неподвижно, но тем не менее старательно кряхтел. Штирлиц бросил зубочистку и подошел ближе.
      - Кто у тебя там? - вежливо поинтересовался он.
      Томпсон поднял к нему потную морду и плаксиво сказал:
      - Во-вторых, не у меня, а у господина Министра обороны. А во-первых, я сам не знаю.
      - Вредный ты, - сказал Штирлиц и приготовился дать Томсону пинка или подзатыльник. Но его что-то остановило - прилипшая к пальцам, залежавшимся в кармане, жевательная резинка типа "Бубель-Гум спешал фор Штирлитц" - так было написано на пачке.
      - А где эта интриганская морда? - спросил Штирлиц, отлепляя от пальцев липкий, но довольно жесткий продукт.
      - Вы про кого, про господина Министра? Он ушел...
      Ненадолго...
      Ну, ему надо...
      - Понятно, - сказал Штирлиц, приятно улыбаясь.
      Из ватерклозета, располагавшегося в конце коридора, рядом с портретом Вашингтона, раздалось шипение и клокотание. Вскоре оттуда показался посвежевший и очень довольный господин Министр, вытирая мокрые руки о пиджак.
      - Штирлиц, как хорошо, что вы пришли! - сказал он и сделал такое лицо, каким осужденный утром перед казнью встречает палача.
      - Прямо превосходно, - сказал Штирлиц, чтобы все поняли, как ему приятно.
      Господин Министр, продолжая радостно улыбаться, сделал маневр к отступлению.
      - Кто у Томпсона под шляпой? - строго спросил Штирлиц.
      Господин Министр закатил глаза к небу и стал думать, чтобы такого соврать. Обманывать Штирлица считалось очень рискованным делом. Но кроме мелких земноводных амфибий на ум ничего не приходило.
      - Лягушка? - неуверенно сказал господин Министр и покосился на Штирлица.
      Зверь, сидящий под шляпой, задергался и издал зловещее стрекотание.
      - Крупная? - сочувственно спросил Штирлиц.
      - Очень, - сказал господин Министр, отыскивая место, куда в случае чего можно было бы прыгнуть.
      - Кусается? - продолжал Штирлиц.
      - Может руку откусить, - сказал господин Министр, слегка увлекшись. Томпсон побледнел и, держа шляпу одной рукой, вытер другой холодный пот со лба. Шляпа внезапно вырвалась и поскакала по этажу, натыкаясь на стены и отскакивая от них в почтительном недоумении.
      Шеф разведки, все еще стоя на четвереньках, побежал ловить ее. Тыкая руками в шляпу, он опрокинул ее. Из-под шляпы вылезла крупная желтая саранча, подвигала челюстями и скрылась на лестнице.
      - Упустил! - истошно заорал господин Министр.
      Штирлиц расцвел в довольной улыбке.
      - Надули, - счастливо сказал он, как будто надули не его, а Томпсона или господина Министра. - Неужели тебя мама в детстве не учила, что врать нехорошо?
      Господин Министр покраснел и стал выписывать левой ногой различные геометрические фигуры. Штирлиц залюбовался его раскаянием.
      По лестнице приполз вспотевший и взъерошенный шеф разведки.
      - Поймал, - сказал он, показывая укушенный палец.
      Крупный полевой вредитель был зажат у него под мышкой и угрожающе шевелил челюстями.
      - Осторожней, не помните, - засуетился господин Министр, подставляя стеклянную банку из-под соленых огурцов.
      Через минуту псевдолягушка сидела в банке и томно билась головой о металлическую крышку. Очевидно, такое беспокойство было обусловленно близостью товарища Штирлица.
      - Зачем тебе эта уродина? - спросил Штирлиц.
      - О, Штирлиц, вы ничего не по...
      Ой-ой, извините, я хотел сказать, что это крупный стратегический зверь. Мы зашлем его в одну страшно отсталую страну, и тамошний вождь останется голодный.
      - Хорошо придумано, - сказал Штирлиц, жонглируя двумя кастетами. - А в какую такую отсталую страну?
      Господин Министр опять закатил глаза и стал напряженно думать. Конечно, Штирлицу говорить не следовало.
      - Ну? - сказал Штирлиц. - В какую?
      - В Папуа-Новую Гвинею, - нерешительно сказал господин Министр.
      - А чем тебе папуасы досадили? - удивился Штирлиц.
      - Воюют, проклятые, - сказал господин Министр, понуря глупую голову. Штирлиц недоверчиво посмотрел на него. Он, конечно же, понял, что его опять-таки хотят обдурить.
      - Ты у меня смотри, - сказал он, показывая кастет. Штирлиц знал, что он в любом случае узнает зловещие планы господина Министра, и поэтому нисколько не торопился.
      - Ладно, - сказал Штирлиц, вытирая рукавом томпсоновского пиджака испачканный тушенкой рот. - Мы с вами еще поговорим.
      ГЛАВА 6
      В коридоре стояла глухая тишина. Ночью Капитолий пустовал. Раньше в нем по ночам сидел скучающий сторож. К утру он зверски напивался и горланил песню "Янки дудль", колотя пустой бутылкой в чугунную сковородку. Теперь алкоголика заменили новейшие достижения науки и техники.
      Электрическая сигнализация лишила сторожа работы, и теперь по утрам вместо воплей "Янки дудль" обычно раздавался вой электрической сирены.
      Штирлиц спокойно шел по коридору. Следом за ним, озираясь, дрожа от страха и поминутно наступая на свою длинную сутану, шел пастор Шлаг.
      - Прекрати стучать зубами, - шепотом попросил Штирлиц. - А то стучать будет нечем.
      - Страшно! - дрожащим голосом сообщил Шлаг.
      - Нечего бояться, - ободряюще сказал Штирлиц.
      Часы без минутной стрелки в кабинете Томпсона, кряхтя несмазанными внутренностями, прошипели двенадцать.
      Пастор похолодел и перекрестился.
      - Так, - шепотом сказал Штирлиц, зажигая потайной фонарь. Пластмасса горела на редкость скверно и коптила. - Пролезешь в кабинет господина Министра, соберешь всю бумагу и приползешь обратно. - И он сбил кастетом замок с вентиляционного люка.
      Пастор, кряхтя, задрал сутану и полез в образовавшееся отверстие. Через минуту его чихание послышалось в самом кабинете.
      - Ну как? - спросил Штирлиц, заглядывая в замочную скважину.
      - Бумаги много, - хрипло сказал пастор. Он обнаружил початую бутылку виски и сейчас ему было не до бумаг.
      - Тащи сюда! - потребовал Штирлиц.
      - Бумаги много, - повторил пастор. Содержимое бутылки быстро уменьшалось.
      - Не задерживайся! - кипел Штирлиц.
      - А вот сам бы слазил, - сказал Шлаг, опьянев и похрабрев, как никогда.
      - Чтоб я, высококвалифицированный и высокооплачиваемый русский разведчик, полез в грязную дыру... - Штирлица передернуло. - Ты, толстый, вылезай быстрей.
      В люке появилась счастливая морда пастора. В зубах у него была зажата толстая пачка бумаги, и он помогал себе ползти папкой с белыми завязками. Пастор выбрался из люка и сказал что-то невразумительное. Штирлиц выдернул у него изо рта пачку бумаги и предложил повторить.
      - Я говорю, почему я, а не Борман? - спросил пастор, поправляя наползшую на плечи сутану.
      - Борман! - Штирлиц стал радостно гоготать. - Эта жирная свинья понаставила бы там веревочек и капканов. И завтра я имел бы неприятности. Мне то что, - сказал Шлаг вполголоса.
      - Вот это плохо, - строго сказал Штирлиц.
      - Что? - удивился пастор.
      - Что вам все равно, кто перед вами, агент Гестапо или коммунист.
      "К чему бы это", - подумал пастор и спросил:
      - А кто лучше?
      - Конечно, агент Гестапо.
      - Вы так думаете?
      - А ты нет?
      Пастор пожал плечами, и они со Штирлицем направились к Штирлицу домой. Русский разведчик неизвестно на каких правах жил в сразу шести номерах огромного отеля. Никто не смел заикаться об арендной плате.
      Пастор потоптался у двери и рухнул на коврик, о который Штирлиц только что вытер ноги.
      Около телевизора сидел Борман и смотрел передачу со стриптизом. Сегодняшний день он считал пропавшим. Ни до, ни после обеда никто не провалился в яму, никто не зацепился за веревочку или попал в капкан. Партайгеноссе сидел, страшно расстроенный, и думал, что уже потерял квалификацию. Внезапно Штирлиц, проходя мимо него с пакетом кефира, споткнулся о ловко опрокинутый стул и ругнулся.
      Борман словно расцвел.
      - Штирлиц, как успехи? - спросил он.
      - Я тебе щас покажу успехи, - сказал Штирлиц, и Борман с визгом умчался в соседнюю комнату.
      - Штирлиц, - примирительно сказал он оттуда. - Давай собачку купим.
      - Зачем? - удивился Штирлиц.
      - Ее так отдрессировать можно, она документы таскать будет. Я в рейхе уже так пробовал.
      - Гм! - сказал Штирлиц. С собачкой связываться не хотелось. Штирлицу в качестве похитителя документов больше подходил пастор Шлаг, но...
      - Давай, - сказал Штирлиц. - Но какую?
      Здесь пришлось задуматься Борману. Предлагая купить собачку, он преследовал две цели: во-первых, указанную, а во-вторых, собачка должна была быть обучена кусать всех, на кого укажет Борман, за пятки. Поэтому выбор породы усложнился. Борман задумчиво почесал в блестящем затылке и сказал:
      - Тут надо подумать...
      ***
      Ночью партайгеноссе спал плохо. Ему снился страшный сон о том, как он, Борман, идет ночью по Капитолию, и вдруг из одной из дверей выходит Штирлиц, вытирает окровавленные руки и говорит "Следующий...". Два здоровых сотрудника ФБР хватают партайгеноссе за руки и ноги и бросают в кабинет Штирлица. Борман засопротивлялся и проснулся от весомого удара по лбу.
      Над ним стоял Штирлиц и держал в руках крупную гирю.
      - Во развеселился... - хмуро сказал он, и партайгеноссе понял, что Штирлиц сегодня в дурном настроении.
      Он вытер со лба холодный пот и сказал:
      - Штирлиц, а я придумал!
      - Чего ты еще там придумал, - еще более хмуро сказал Штирлиц, отдирая от сковородки стельку для башмака.
      - Про собачку, - сказал Борман.
      Русский разведчик отнесся к этому радостному известию на редкость спокойно.
      - Ну? - сказал он.
      - Давай купим...
      Э...
      Болонку!
      - Ладно, черт с тобой, - сказал Штирлиц, смягчаясь и бросая на стол засаленную сковородку с подгоревшей яичницей.
      В углу у двери проснулся пастор Шлаг. Пока он, охая и крестясь, дополз до стола, от яичницы остались только капли жира, выковырянного предусмотрительным русским разведчиком из банки с тушенкой.
      Днем Штирлиц шел на работу. В его кармане лежал новый кастет, отлитый на днях. Следом, озираясь и перебегая от фонаря к фонарю, крался партайгеноссе Борман, решивший сам для себя выследить Штирлица и сам себе доложить, чем он занимается.
      Штирлиц был угрюм и задумчив. Он, конечно же, понял, против кого была направлена жирная саранча из банки господина Министра. Штирлиц кипел от негодования и еще яростней сжимал рукой кастет.
      Сейчас он шел в биологическую лабораторию, где, по слухам, готовилась какая-то жуткая отрава. Русский разведчик решил идти напролом, поэтому оба охранника, которым посчастливилось сидеть в проходной, отлетели в разные стороны с разбитыми мордами.
      Войдя в помещение, Штирлиц высморкался, плюнул один раз на ковер и три раза в зеркало и вошел в лифт, где написал на стене "Сердце нашей партии могучей - ленинский центральный комитет" и вдавил в стену сразу четыре кнопки.
      Лифт доставил его на седьмой этаж. Штирлиц вышел на площадку. Пахло духами и карболкой, где-то истошно выла собака.
      - Изверги, - сказал Штирлиц. - Ненавижу.
      Он достал кастет и разбил первое попавшееся стекло. Отряхнулся от осколков и разбил еще одно. В образовавшейся дыре он увидел двух дам, испуганно склонившихся над пробирками, в которых клокотало что-то на редкость вонючее.
      - А вот и я, - сказал Штирлиц довольно ласково, просовывая ногу в образовавшееся отверстие. Дамы с визгом вылетели в коридор (правда, через дверь) и исчезли на лестнице.
      Минутой позже на улице раздался вой полицейской сирены. Штирлиц насторожился.
      На столе, где дамы что-то варили, сидела весьма крупная крыса и совершенно равнодушно смотрела на Штирлица. Русский разведчик подозрительно посмотрел на нее и одним лихим движением сбросил все имеющиеся на столе пробирки на пол. Раздалось шипение и жидкость стала быстро испаряться.
      Из соседнего помещения раздался обиженный собачий вой, а со стороны лестницы раздалось характерное дребезжание.
      Штирлиц мгновенно догадался, что рядом партайгеноссе Борман, решивший испытать новую веревочку либо кирпич из особо крепкой глины на его светлой голове.
      Русский разведчик ткнул плечом дверь в соседнее помещение. Если бы он умел читать по-английски, он заметил бы на двери надпись "открывается внутрь".
      Но Штирлиц мощным ударом высадил дверь и ворвался в соседнюю комнату. Двухлетняя овчарка, приготовленная для опыта, сидела в клетке, и, увидев Штирлица, оскалила зубы, давая понять ему тем самым, что данный опыт будет несколько осложнен.
      - Гестаповцы, - злобно сказал Штирлиц, назвав имя своей любимой организации. Он открыл дверь клетки, собака выскочила наружу и принялась истошно лаять.
      - Дура, - обиженно сказал Штирлиц и очередная порция пробирок посыпалась на пол.
      Там, где раньше была входная дверь, показался Борман.
      - Штирлиц! - восторженно сказал он, глядя, как русский разведчик борется одновременно с собакой, стремящейся разодрать его форменные брюки, и горой пробирок. - Ты что, купил мне собачку?
      - Считай, что купил, - сказал Штирлиц, - Если уберешь от меня эту заразу...
      Борман сложил губы трубочкой и попытался засвистеть, но вместо свиста у него получилось змеиное шипение.
      Собака оставила Штирлица и удивленно посмотрела на партайгеноссе. Борман достал из кармана приготовленный две недели назад ошейник с поводком и надел все это на шею животному. Затем он с видом профессионала посмотрел собаке в пасть и заявил, что это пес.
      - Я его Адольфом буду звать, - сказал он, показывая свою преданность обществу охраны животных.
      - Хоть Иосифом, - сказал Штирлиц, критически осматривая порванные штаны. Ну и зубы у твоего Адольфа...
      - Весь в фюрера, - сказал Борман, выводя собаку в коридор. В кабинете, где остался Штирлиц, послышался звон разбитой посуды.
      Кожаный намордник, купленный Борманом за семь рейхсмарок, собаке не понравился. Злобно чихнув, она мило уронила какую-то пакость в сапог Штирлица и зловеще зарычала, отказываясь тем самым от возможных претензий. Сапоги зашипели, задымились и быстро поползли вниз. В довершении всей в металлическом полу и в сапоге лаборатории образовалась здоровая дырка. Внизу оказался женский туалет, в котором сидели испуганные лаборантки.
      - Нашли зверя, - проворчал Штирлиц, шевеля большим пальцем ноги, - с пироксилиновым заводом в заднице.