Могила Таме-Тунга

      - Ты слышал, старина, легенду о Могуене? - спросил Грасильяму, когда дверь за слугой закрылась.
      - Могуена... Могуена... постой, постой, дружище... А, вспомнил! Это нечто или некто, вроде лесного духа, так, что ль? - усмехнулся Гароди.
      - Напрасно смеешься, старина, - нахмурился Грасильяму. - Помнишь печальный исход моей последней экспедиции на Топажос? Репортеры, наслышавшись рассказов от моих спутников, порасписали в газетах, что нас спас от гибели живой Могуена. Так вот представь себе, старина: Могуена и Мартино - одно и то же лицо... - И профессор Грасильяму рассказал другу обо всем, что говорилось в палате перед приходом Гароди.
      - Может быть, это какой-нибудь шарлатан или мошенник? - попытался возразить Гароди, хотя и без особой уверенности в голосе.
      - Нет, у меня создалось впечатление, что Мартино знает нечто очень важное и по каким-то особым причинам хочет поделиться этим важным именно с нами.
      На следующий день старший врач ограничил свидание ученых с Мартино до десяти минут и то только по настоятельной просьбе больного.
      Как только Гароди и Грасильяму вошли в палату, Мартино, словно угадывая их мысли, без всяких предисловий начал торопливо говорить:
      - Я слышал, сеньоры, о вас как о гуманных, честных ученых, поэтому только вам и решил доверить свою тайну. Хотя это не только моя тайна. Слушайте! Племя лакори - потомков пришельцев с других планет - существует. Оно обладает огромными богатствами, часть которых хранится в усыпальнице древнего лакорийского вождя Таме-Тунга. Случайно местонахождение храма стало известно одному проходимцу. Перед смертью он сделал на древней лакорийской книге записи, по которым нетрудно отыскать могилу Таме-Тунга. Часть этой книги совсем недавно побывала у вас, профессор Гароди. Но сейчас обе части - две прозрачные пластинки находятся в руках очень плохого человека...
      Мартино перевел дыхание и откинулся на подушку. Чувствовалось, что ему очень трудно говорить, но он поборол слабость, сделал глубокий вдох и продолжал:
      - Это страшный человек. Его имя - Агурто, или Железный Капитан, или Леми Диаш. Он - беглый каторжник. Сеньоры! Не допустите разграбления древней могилы! Нужно уничтожить эту злосчастную книгу или... или опередить Железного Капитана...
      Голос больного ослаб. Ученые напрягли слух, стараясь уловить каждый звук.
      - Помогите последним сынам некогда великого народа уберечь свою святыню. Я верю, вы сделаете это...
      Какое-то время Мартино молчал, но потом прошептал:
      - Прошу вас, сеньор Гароди, наклонитесь ко мне. Я скажу священное слово, которое откроет вам путь к цели сквозь заслон лакорийцев, стерегущих могилу вождя. Как отыскать могилу - прочтете в блокноте, что я вам передал.
      Гароди наклонился. Мартино шепнул ему что-то и в изнеможении упал на подушки. Ученые с тревогой глядели на его побледневшее лицо. Гароди нажал кнопку, чтобы вызвать врача. Но больной приоткрыл веки, выразительно поглядел на Грасильяму.
      Ученый наклонился почти к самому рту Мартино, и тот тоже что-то шепнул ему на ухо и тут же внезапно приподнялся.
      - Не забудьте же, сеньоры, то, что я вам сказал. - Мартино хотел сказать еще что-то, но не смог: из горла вырвался только хрип.
      В палату вошел врач. Ученые поспешно ретировались.
      До самого вечера они просидели в приемной клиники, наводя справки о состоянии Мартино, у которого началось воспаление мозга. Тут же они узнали, что Мартино в клинику привез какой-то водитель такси, который нашел его полураздетым, в бессознательном состоянии у обочины пригородного шоссе. Когда Мартино пришел в себя, он назвался сотрудником ботанического сада, что было подтверждено полицией.
      На следующий день, во время завтрака, слуга принес профессору Грасильяму письмо. Вскрыв конверт, профессор обнаружил внутри карту и банковский чек на довольно солидную сумму, выписанный на его имя, и записку, в которой указывался адрес некоего Мануэля Контрероса, хозяина отеля "Отдых капитанов" в Сантарене. К нему профессор должен был обратиться, если почему-либо ему понадобится отыскать Мартино.
      Профессора сейчас больше всего занимала карта.
      - Черт побери! Старина, смотри! Могила Таме-Тунга! Значит, эта долина существует! Ведь я же был недалеко от нее, у верховьев Топажоса! - радостно клокотал Грасильяму, тыча пальцем в карту. - Теперь я доберусь туда без труда!
      Друзья склонились над картой и долго рассматривали ее.
      - Меня интересует, кто же такой этот Мартино? На индейца он не похож, на европейца тоже, - сказал Гароди. - Почему это его, ботаника, вдруг волнует вопрос о существовании лакорийцев и почему он так ратует за неприкосновенность древней могилы?
      - Мне совершенно безразлично, к какой расе он принадлежит, но что Мартино - благороднейший человек, в этом я твердо убежден. Хотя, черт побери, зачем же он увел меня от верховьев Топажоса? - недоумевал Грасильяму. - Нет, нет, я не останусь глух к его просьбе и на этот чек немедленно снаряжаю экспедицию. Слышишь, старина? Что думаешь ты по этому поводу?
      - То же, что и ты, дружище! Отправляемся вместе...
      В следующий миг ребра почтенного директора музея трещали в мощных объятиях друга.
      - Ой, хватит! Пусти! Еще немного, и ты был бы одинок в своих скитаниях по джунглям, - едва отдышался Гароди. - Кстати, дружище, какой пароль сказал Мартино для усмирения стражей лакорийской святыни?
      - Макалуни!
      - Странно. А мне он сказал: Лакастра!
      Глава 10
      Подвиг или преступление?
      В селении царило всеобщее возбуждение. Мужчины гневно потрясали оружием, взволнованные женщины размахивали руками. Громче всех разорялся Волосатый Таку - маленький индеец с темно-медным лицом и густой растительностью на теле.
      - Смерть мальчишке! - орал он, размахивая коротким бронзовым ножом.
      Виновник этого шума, юноша-индеец, стоял в толпе с гордо поднятой головой, и нельзя было угадать, что скрывалось в его темных, с влажным блеском глазах: страх ли за свою жизнь, презрение ли к смерти или тоска обреченного.
      Все ближе подступали охотники, все сильнее становился их гнев. В лицо молодого индейца ударил комок земли, брошенный издалека Однорукой Кальбой. У старухи была парализована правая рука, но она проворно управлялась и одной левой. Комок земли послужил как бы сигналом для остальных. Десятки ножей и топоров поднялись над обреченным. Вместо того чтобы защищаться или просить пощады, юноша выше поднял голову и опустил руки, до этого скрещенные на груди.
      И тогда все увидели, что грудь юноши сплошь покрыта плохо зажившими шрамами и рубцами. Но это не остановило толпу. Только вид мертвого тела мог ее сейчас успокоить.
      - Смерть Лягушонку!
      Зеленой Лягушкой звали мать обреченного юноши, и он, по обычаю племени, также унаследовал это имя. Отец мальчика исчез в Джунглях еще в ту пору, когда мать только обсыпала новорожденного пеплом и положила на ночь у порога хижины. Она сделала это для того, чтобы добрые духи - покровители семейного очага посмотрели на ребенка и дали самое необходимое для человека - имя!
      Но отец не вернулся из Джунглей, и мальчик на всю жизнь остался без мужского имени. Одни говорили, что Летящее Перо, - так звали отца мальчика, сбился с родовой тропы и Джунгли задушили его. Другие утверждали, что он упал в реку и аллигаторы разорвали его. Как бы то ни было, позор отца пал на сына. Всю жизнь он будет носить имя своей матери Кахи - Зеленой Лягушки, если не докажет делом, что он может быть охотником.
      Волосатый Таку первый нанес удар. Он взмахнул ножом, целясь в плохо зажившую рану на груди юноши. Еще миг - и тот, кого называли Лягушонком, упадет, испустив дух. Но что это? Нож Волосатого Таку только скользнул по плечу, не причинив никакого вреда юноше, а нападавший потерял равновесие и едва устоял на ногах. Окружающие не поняли, как это случилось: Волосатый Таку считался едва ли не самым ловким среди охотников. Но стоящий неподалеку старый индеец с разорванной когтями ягуара щекой по имени Большой Лоу одобрительно причмокнул губами:
      - Мальчик достоин носить имя мужчины. Мальчик знает, как отражать удар ножа. Так умел делать только Летящее Перо, - сказал он.
      - Лягушонок нарушил Священный Порог! - возразил Кривой Зуб.
      - Мальчик совершил подвиг, а не преступление.
      - Большой Лоу говорит как чужеплеменник, и моим ушам противно слушать такие слова.
      - Ушам Кривого Зуба приятен только хрип умирающего, а глазам - вид крови! - сумрачно ответил Большой Лоу.
      Кривой Зуб взялся было за копье, чтобы ответить по-своему, но вспомнил, что Большой Лоу так же хорошо владеет Оружием, как и языком. Сделав вид, что он не слышал реплики Большого Лоу, Кривой Зуб поторопился отойти в сторону.
      Охотники плотным кольцом окружили юношу. Они стояли так близко, что каждый, если захотел бы, мог прикоснуться к нему рукой. Но неудача Волосатого Таку смутила их. Каким образом, целясь в грудь Лягушонку, Волосатый Таку мог промахнуться на таком близком расстоянии? Может быть, Лягушонок знаком с Каменным Япом - духом неуязвимости? Тогда даже опасно к нему прикасаться.
      Волосатый Таку оправился от неудачи и, прочтя на лицах окружающих недоумение, снова бросился на юношу с занесенным ножом. И снова охотники увидели, но теперь уже ясно, как Лягушонок едва уловимым движением тела отклонился от смертельного удара, а Волосатый Таку не устоял на ногах и покатился по земле; так много силы он вложил в этот удар.
      Крики стихли. Охотники с удивлением смотрели на Лягушонка. Они поняли, в чем дело. Лягушонок знал древнее искусство защиты и борьбы - сагу-сагу. Владеющий им, даже безоружный, благодаря лишь своему мужеству, хладнокровию и ловкости, мог отражать нападение вооруженного противника. Этот вид борьбы был почти забыт, а о людях, владевших им, рассказывали легенды.
      Так, ходила молва об одном индейском юноше, который настолько хорошо знал приемы сагу-сагу, что среди белого дня появлялся в лагере врагов, кричал им обидные слова и издевался над их неловкостью. Все это он проделывал под градом копий, стрел, под тучами камней. Еще в прошлом веке некоторые племена индейцев нередко устраивали празднества, на которых умелые воины показывали свое искусство. Вокруг площадки, освещенной кострами, собирались многочисленные зрители глядеть, как пять вооруженных воинов нападали на одного. Борьба длилась по нескольку часов. Большей частью безоружными оказывались нападающие, по одному покидая круг под обидные крики болельщиков. Но случалось, что и смельчак падал на землю с распоротым животом.
      - Кто научил Лягушонка сагу-сагу? - теперь уж с невольным уважением в голосе перешептывались охотники.
      Большой Лоу, воспользовавшись замешательством толпы, подошел ближе и громко сказал:
      - Чао свиреп и кровожаден, но даже он не трогает мирного оленя, когда сыт. Разве дети Мудрого Муравья голодны? Разве они хотят крови мальчика?
      Это была дерзкая речь, и другому бы ее не простили. Но Большой Лоу прожил долгую жизнь, голова его была белой. Он много раз бывал среди других племен, учился их мудрости, видел столько чудес, что пересчитать их не хватило бы волос на голове человека. Даже старый Гокко часто советовался с этим мудрым человеком племени.
      Охотники продолжали перешептываться меж собой. Вперед выступил Кривой Зуб и, обведя взором соплеменников, как бы ища у них поддержки, проговорил:
      - Большой Лоу бросил обидные слова. Дети Мудрого Муравья не хотят крови Лягушонка. Но Лягушонок нарушил закон Священного Очага и привел к нам чужеземца. Разве Мудрый Муравей не завещал нам - никогда не нарушать этого закона? Лягушонок достоин наказания, и он его получит. Что скажешь в ответ, о Большой Лоу?
      Воцарилась тишина, даже дети притаились на ручках матерей.
      - С каких пор дикобраз стал бояться земляных мышей, а орел попугаев? насмешливо возразил Большой Лоу. - Разве глаза и уши детей Мудрого Муравья затмил страх? Разве и ноги и руки стали слабее от того, что они увидели бледнолицего? Мальчик совершил ошибку, но искупил ее тем, что проложил новую тропу к долине Горящих скал. Он выдержал очень тяжелое испытание и достоин быть мужчиной. Разве ты, Кривой Зуб, можешь сказать, что имеешь в джунглях свою тропу? А ведь твоя жизнь втрое длиннее жизни этого мальчика. Может, у тебя, Аку Хранитель Вечернего Солнца, есть в Джунглях своя тропа? Или у тебя, Многорукий? Или у тебя, Мау Неутомимый? Вы молчите, потому что у вас нет своих троп. Вот почему мальчик достоин носить имя Аоро, что значит Идущий По Своей Тропе, а не Лягушонок. Я сказал свое слово. - И Большой Лоу сел на свое место.
      Это было почти оскорблением. Особенно обидел охотников намек на то, что они якобы испугались чужеземца. Но и на этот раз охотники сдержались. Слишком мудр был Большой Лоу, слишком много почетных шрамов украшало его лицо.
      Внезапно охотники расступились и с уважением опустили глаза.
      Пришел вождь Утох Твердое Сердце. Он несколько дней отсутствовал выменивал у соседнего племени наконечники для стрел и копий на одежду. Еще на подходе к дому он услышал громкие голоса и пришел узнать причину споров. Вождя сопровождали три десятка рослых индейцев в полном походном снаряжении: в руках у них были тяжелые луки, за спинами по два-три копья, на поясах ножи и боевые топоры. Лицо каждого индейца украшала сложная татуировка - знак дальнего пути. Полуголые темно-оливковые тела блестели от пота.
      Утох был высокого роста с невозмутимым спокойным лицом и умными пристальными глазами. Его одежда, как и всех охотников, состояла из куска красной ткани на бедрах. Высокий лоб вождя украшал венец из когтей птиц; несколько полумесяцев из перламутра оттягивали мочки ушей; на шее свисало трехрядное ожерелье из клыков ягуара - знак высшей власти вождя.
      Прошел всего второй разлив реки после смерти Биаза Лукавого, как Утох был избран на его место и надел это ожерелье. Молодой вождь оказался достойным избранником: он лучше всех мог выследить осторожного оленя, подобраться к могучему тапиру, устроить ловушку для оцелота, догнать быстроногую лань или бесстрашно вступить в единоборство с кайманом или ягуаром. Ана Древесная Ящерица отложила в углу хижины двадцать четыре ракушки, столько разливов реки прожил ее сын Утох...
      Неожиданное появление вождя смутило охотников. Волосатый Таку поспешил спрятаться за спины товарищей. Все вдруг вспомнили, что никто, кроме вождя и Гокко, не имеет права приговаривать индейца к смерти.
      - Что сделал мальчик? - спросил вождь.
      - Он привел к нам белокожего человека.
      Брови вождя слегка удивленно приподнялись.
      - Покажите его...
      Несколько молодых охотников бросились к ближайшей хижине. Вскоре они принесли на руках и поставили перед вождем связанного белого юношу. Белокожий был очень слаб и едва держался на ногах. Веки сильно воспаленных глаз были сомкнуты: чужеземец побывал в зарослях чи-чи - ядовитого растения, вызывающего у человека временную слепоту.
      Утох потрогал одежду бледнолицего, прикоснулся к его щеке и посмотрел на свою руку: не испачкалась ли она? Сколь не был Утох невозмутимым, все же на его лице появилось чувство большого любопытства. Он слышал, что в той стороне, где прячется солнце в свою хижину на ночлег, живут многочисленные племена белокожих людей. Эти люди сильны и мудры и в то же время коварны и жестоки, их нужно всячески остерегаться. Никогда еще вождь не видел белого человека, да и строгие обычаи племени запрещали общаться с чужеземцами. Если ты встретил на своей тропе десять врагов, храбро вступай с ними в бой. Если навстречу тебе вышел всего один белокожий, а у тебя десять сильных воинов - уступи дорогу белокожему. Такова была одна из заповедей Священного Закона Мудрого Муравья. И вот сейчас Утох, видя перед собой не могущественного великана, какими всегда представлял бледнолицых, а жалкого израненного мальчишку, пожал плечами:
      - Где же мудрость и сила белого человека? - спросил вождь.
      Белый юноша молчал, хотя вопрос был обращен к нему. Он не понимал чужого языка, он вообще ничего не мог понять, что происходило вокруг него. Почему его появление вызвало переполох в селении? Почему его сразу же бросили на землю и связали?
      - Что делать с белокожим? - обратился вождь к старейшим охотникам, собравшимся в сторонке.
      Мнения разделились. Одни предлагали оставить чужеземца в селении, чтобы он не привел к индейцам своих братьев, другие требовали отпустить: все равно Джунгли не выпустят его. Но нашлись и третьи, настаивавшие немедленно умертвить пришельца. О Лягушонке же, который еще недавно был в центре внимания, казалось, и позабыли.
      Вождь отошел на несколько шагов и задумался. Сразу все умолкли. Вождь думал, и никто не имел права мешать его мыслям. Но вот он снова приблизился к пленнику и негромко сказал:
      - Гокко!
      Несколько индейцев побежали к крайней хижине, у входа которой был привязан позеленевший от времени человеческий череп. Посыльные вернулись, поддерживая под руки древнего трясущегося старца - колдуна.
      Одежда старика состояла из ветхой тростниковой циновки, заменяющей набедренную повязку. На дряблой морщинистой шее болталось ожерелье из ракушек, на ногах и запястьях рук - пучки каких-то волос или водорослей. На груди висел старинный морской компас в тяжелой медной чашечке. Стрелка, в виде ладони с вытянутым указательным пальцем, дрожала и перемещалась по мере того, как раскачивалось тело старика. Высохшая, как у мумии, голова также раскачивалась из стороны в сторону, в такт движению.
      Колдуна поставили напротив пленника, и все отошли на несколько шагов. Голова старика медленно приподнялась, выцветшие от времени глаза уставились на пленника. Взгляды старца и юноши встретились.
      Старик долго глядел на пленника. В его водянистых глазах появилось осмысленное выражение. Казалось, вид бледнолицего пробудил в памяти старца картины далекого прошлого, когда и он был таким же молодым, полным жизни и сил. Может, он вспомнил, как с боевым кличем бросался на врагов - вот таких же людей с белой кожей, пришедших из-за моря. Только они не были беспомощны, как этот пленник. Жестокие, вооруженные до зубов, с палками, способными посылать молнию, они уничтожали детей, насиловали женщин, а побежденных воинов-индейцев заковывали в цепи и заставляли работать в сырых рудниках Серебряной горы...
      На какой-то миг голова колдуна перестала трястись, на лице появилось свирепое выражение, глаза гневно сверкнули, пальцы сжались в кулаки. Это длилось всего лишь миг. Искра сознания тут же угасла. Голова колдуна поникла, и он упал бы на землю, если б два индейца не поддержали его под руки.
      Но он все-таки заговорил. Голос колдуна походил на скрип высохшего тысячелетнего дерева, которое качается от собственной тяжести.
      - Дети Мудрого Муравья, Гокко очень стар... Много видели его глаза, много, много врагов убили его руки, таких, как этот... Сейчас Гокко вспомнил время, когда погибли лучшие воины нашего племени, когда страшной смертью умер сам Мудрый Муравей, которого хитростью обманули бледнолицые...
      Вождь, а за ним и все охотники подошли ближе, чтобы не проронить ни единого слова из уст самого мудрого человека на земле - хранителя истории племени.
      - Не трогайте бледнолицего! - прохрипел колдун. - Если вы его убьете, придут другие, и тогда горе нам! Отпустите его на свободу, не делайте ему зла, пусть уходит... А нарушителя Священного Порога прогоните от себя, пусть умирает в одиночку...
      Старик замолк и, окончательно обессиленный, опустился было на землю. Индейцы-телохранители бережно подняли его на руки и унесли в хижину.
      В торжественном суровом молчании стояли охотники. Казалось, приговор произнесен, и ни один самый справедливый индеец в Джунглях не мог бы сказать лучше, чем мудрый Гокко.
      Но последнее слово оставалось за вождем.
      Утох Твердое Сердце снова подошел к пленнику и повелительно произнес:
      - Большой Лоу!
      Старый охотник вышел из толпы и почтительно опустил глаза.
      - Большой Лоу велик и мудр, - заговорил Утох, в знак особого уважения прикасаясь к щеке охотника двумя пальцами левой руки. - Он жил среди других племен и его глаза видели столько людей, сколько деревьев в Джунглях. Он питался пищей чужеземцев, носил их одежды, слушал их голоса и понимал их язык. Пусть Большой Лоу спросит бледнолицего, кто он и откуда, как попал он сюда? Пусть Большой Лоу скажет бледнолицему, что мы отпускаем его без обиды и войны и будем жить с его братьями в мире, пока не высохнут реки и не завянут листья на деревьях. Мы дадим ему лук и стрелы, чтобы он мог оборонять свою жизнь от Джунглей, дадим ему еду, чтобы он мог насыщаться, пока не встретится со своими братьями. Но пусть уходит и забудет это место!
      На коричневом, изъеденном глубокими шрамами морщин лице Большого Лоу появилось выражение задумчивости. Все смотрели на него. Старый охотник молчал, по-видимому, припоминая что-то давно ускользнувшее из его памяти.
      - Кто ты, откуда пришел к нам, белый человек? - заговорил Большой Лоу, с трудом подбирая нужные слова.
      Пленник, уловив португальскую речь, оживился, кивнул головой в знак того, что понял вопрос, и стал отвечать, стараясь как можно яснее выговаривать каждое слово. Говорил он долго, взволнованно. Большой Лоу выслушал его с напряженным вниманием, немного подумал и перевел вождю все, как понял:
      - Чужеземец, говорит, что прилетел с неба и хочет опять туда вернуться.
      - Пусть хоть сегодня возвращается, - быстро ответил Утох.
      - Он улетит, только немного отдохнет. Очень трудно человеку летать на небо, - уже от себя добавил старый охотник.
      - Мы поможем ему возвратиться. Мы отправим его в Джунгли, и пусть духи Джунглей облегчат чужеземцу возвращение домой.
      Все облегченно вздохнули и начали понемногу расходиться. Пленника развязали. Он сел на землю и задумался. Из того, что передал этот высокий индеец с изуродованным лицом, пленник понял: его изгоняют из селения, отдают во власть Джунглей.
      Он догадался - индейцы считают его врагом, они могли бы его убить, растерзать, но почему-то не делают этого, а стараются поскорее избавиться от него.
      Пленник подумал о молодом охотнике, который привел его, беспомощного, в селенье, спас от голода и слепоты. Его, наверно, ожидает более строгая кара, если связанного по рукам и ногам бросили возле хижины колдуна.
      Из этих невеселых раздумий пленника вывело появление старой индианки. Она поманила юношу. Пленник послушно встал на ноги и, покачиваясь от слабости, последовал за ней.
      У хижин, группами и в одиночку, сидели на корточках мужчины, курили длинные трубки. Женщины готовили пищу. Никто не обращал внимания ни на пленника, ни на его спутницу. Вот старая индианка остановилась возле хижины, сооруженной из бамбука и широких пальмовых листьев, приподняла полог, скользнула внутрь. Юноша последовал за ней.
      Внутри хижина оказалась довольно просторной. В крыше и на одной из стенок зияли небольшие отверстия, пропускающие воздух и свет. Несколько шкур и циновок лежали на полу. По стенам висели какие-то инструменты из дерева, кожи и плоских камней. В углу стояла деревянная рама с густо натянутыми на ней нитями: ткацкий станок, как догадался юноша.
      Индианка поставила перед гостем кувшин из обожженной глины, плошку с кусками рыбы, знаками предложила поесть. Юноша благодарно кивнул головой и с жадностью накинулся на еду. В кувшине оказался приятный освежающий напиток, напоминающий кисловатое молоко.
      Несколько раз входной полог приоткрывался, и в хижину заглядывали женщины или дети, но внутрь войти не решались.
      Пока юноша ел, индианка, сидя на корточках напротив, внимательно наблюдала за каждым его движением. Ее доброе, сморщенное лицо с печальными глазами было скорбно.
      Когда гость поел, индианка убрала посуду и выразительно приложила ладонь к щеке, давая понять, что гость может лечь спать.
      Белый лег на циновки и собирался было уже заснуть, как индианка о чем-то горячо и страстно заговорила, показывая рукой за стены хижины. Юноша внимательно вслушивался в ее слова, но ничего не понимал. И вдруг до его сознания дошло слово:
      - Аоро, Аоро...
      Аоро! Ведь так зовут моего спасителя. Наверно эта женщина - его мать, догадался пленник. Он приподнялся с ложа, взял морщинистую руку старой индианки, поднес ее к своим губам и почтительно поцеловал.
      - Меня зовут Саор, понятно? Саор... Сергей, - сказал он, вопросительно глядя в глаза старой индианки: поняла ли она его?
      Женщина кивнула утвердительно и ласково погладила гостя по голове, как гладят своих сыновей матери всех цветов кожи, на всех широтах Земли...
      Аоро лежал связанный за хижиной Гокко. Даже сильная боль от врезавшихся в тело ремней не могла отвлечь его от тяжелых мыслей. Он не стал охотником, как мечтал, хотя сейчас у него в Джунглях есть своя собственная тропа. Его изгоняют из родного селения... Что может быть страшнее изгнания? Лучше бы он не уклонялся от ножа Волосатого Таку. Но когда он прочел в глазах охотников смертный приговор, ему так захотелось жить! Все осуждали его, все... Хотя, нет, не все! Большой Лоу сочувственно смотрел на него. Он не осуждал. В этом Аоро был твердо убежден. Большой Лоу великодушен и добр. Он никогда не проливает напрасно кровь, чью бы то ни было. И этому он учил Аоро. Большой Лоу научил его также управляться с копьем и луком, научил читать следы животных на земле. Только один Большой Лоу сегодня глядел на него с любовью, и его взгляд вселял мужество...
      Аоро знал, что до утра останется в селении. По обычаю его должны изгнать рано утром в ту сторону, откуда начинается день, чтобы солнце высушило его следы и он не смог бы вернуться назад. "
      Куда пойти?" - думал молодой индеец. Можно выстроить в Джунглях хижину. Можно добывать пропитание охотой и рыбной ловлей, он хорошо владеет сетью и копьем. Можно спастись от зверей и врагов, если они встретятся на пути: у него быстрые ноги, сильные руки, точный глаз. Но как жить одному? Кто закроет его глаза и завернет тело в шкуры, когда он умрет? Кто вложит в руки копье, чтобы он не заблудился на дальнем пути в царство Теней?..
      Только сейчас Аоро понял всю глубину обрушившегося на него несчастья. Он вспомнил белокожего чужеземца. В сердце Аоро вспыхнула острая ненависть. Вот кто виновник всех его бед! Зачем он только пожалел белокожего, принес в родное селение? Разве он не знал суровых законов Священного Порога? Он поддался чувству жалости, захотел помочь человеку с необычайным цветом кожи, и за это сейчас лишился всего: и родины, и матери, и дружбы Большого Лоу. Он стал таким же чужеземцем, как и бледнолицый. Теперь каждый охотник, встретив его на своей тропе, может поднять на него копье...
      Но гнев Аоро прошел так же внезапно, как и пришел. Недостойно для настоящего охотника искать виновных, если сам виноват, - вспомнил он слова Большого Лоу. Разве бледнолицый виновен в его бедах? Он ослеп в зарослях чи-чи и был так беспомощен. Аоро вылечил ему глаза, а потом привел в селение. И сейчас бледнолицему придется еще хуже, чем ему, Аоро. Чужеземец не умеет прокладывать в Джунглях свою тропу, добывать огонь, ловить рыб и птиц, зверя, строить хижину, прыгать с шестом. Он так глуп, если забрел в заросли чи-чи.
      Мудрый Гокко знает, как мстить белокожим: он решил не убивать чужеземца, не проливать его крови... Джунгли расправятся с белокожим. Они не выпустят белого из своих когтей. Он погибнет... И вот теперь Аоро и белокожий становятся братьями по несчастью. А что если уйти вместе с бледнолицым, научить его жить в Джунглях? Тогда они будут вдвоем, и Аоро не будет так одинок...
      Так раздумывал Аоро, лежа с закрытыми глазами в темноте. Негромкий низкий голос вывел его из раздумья:
      - Большой Лоу пришел напутствовать Аоро.
      - Аоро не забудет доброты Большого Лоу, - так же кратко ответил юноша: мужчинам не полагается говорить лишних слов.
      Старый охотник наклонился и прикоснулся щекой к горячей щеке юноши.
      - Прощай, Аоро Идущий По Своей Тропе! Ты достоин носить это имя.
      - Прощай, Большой Лоу!
      - Иди на солнце, как учил тебя Большой Лоу. Там живут мирные племена охотников, может быть, они возьмут Аоро...
      - Я пойду с бледнолицым.
      - Что ж, бледнолицый немощен и один в джунглях пропадет. Большой Лоу научил Аоро многим мудростям. Аоро не пропадет в Джунглях и поможет бледнолицему. Пусть Аоро научится владеть не только своим языком, но узнает и другие. Пусть Аоро всегда помнит, что человек чаще сожалеет о том, что он сказал, нежели о том, о чем промолчал. Пусть Аоро больше слушает, чем говорит. Это закон индейцев. Мудрый сильнее самого сильного.
      - Аоро будет помнить, чему учил его Большой Лоу, - прошептал юноша. Может быть, Аоро еще вернется в селение...
      Старый охотник ушел, и юноша вновь остался один.
      Он не знал, что у входа в его родную хижину сидела его мать Каха - Зеленая Лягушка, подняв к звездному небу сухие от горя глаза. Закон племени запрещал ей разговаривать с сыном, обреченным на изгнание. И она стерегла сон сына другой матери. Этого ей никто не запретит. Милосердие - закон всех матерей Земли...
      Глава 11
      Период тропических ливней
      На обширной, открытой ветрам, а в другие месяцы года и солнцу поляне, раскинувшейся на поросшей густым девственным лесом возвышенности, у излучины широкого жизнерадостного ручья, стояла хижина с плетеными бамбуковыми стенками и крышей из пальмовых листьев. Сооружение возвышалось над землей на четырех столбах, поэтому ее обитатели, чтобы проникнуть внутрь жилища, должны подниматься по тонкой бамбуковой лестнице.
      У хижины на большом камне сидел юноша и озабоченно обрабатывал ножом тонкий прут. Возле находилась горка заостренных бронзовых наконечников. Очистив прут и тщательно осмотрев его - достаточно ли он прям, юноша привязывал вощеной нитью к одному концу прута острый наконечник, а к другому приклеивал древесной смолой тонкое оперенье. Получалась готовая стрела. Полюбовавшись творением своих рук, юноша откладывал стрелу в сторону и принимался за другую.
      Это был Сергей Грачев.
      Много времени прошло с того дня, когда его и Аоро изгнали из селения. Аоро оказался добрым товарищем. Он руководил сооружением жилища, взял на себя обязанности добытчика пищи, предоставив Сергею справляться с их общим несложным хозяйством. Силы постепенно возвращались к Сергею, и недалек тот час, когда и он отправится на охоту.