Политический бестселлер - Жизнь и судьба Михаила Ходорковского

– То есть они писали все, что хотели, на любые темы, которые были им интересны?

– Абсолютно. Более того, я никогда не просила, чтобы они писали о «ЮКОСе», никогда, ни в хорошие времена, ни в плохие, ни одного раза. И любой из трех-четырех тысяч журналистов, которые были на моих семинарах, это подтвердит. С другой стороны, когда Михаила Борисовича арестовали, статьи появлялись, но это был личный выбор каждого. Были потрясающие статьи, я совершенно не ожидала таких. Я помню газету «Золотой Рог» владивостокскую – она вышла с огромной иллюстрацией на первой полосе (такая формата А3): руки в наручниках и надпись «Узник замка РФ» – статья ноября 2003 года. Это не закажешь.

КРЖ – один из немногих проектов «Открытой России», который ее пережил.

– Когда я сохранила свой проект и даже его развила, причем у нас много других направлений уже под лейблом «Клуб региональной журналистики», я никаких проблем не испытывала, – рассказывает Ирина Евгеньевна. – Конечно, деньги найти было сложно, но их всегда сложно найти, независимо от того, давят тебя или нет. Не было задачи задавить совсем. Если бы Осовцов и Ермолин хотели сохранить свои проекты, они бы сохранили.

То есть и «Школа публичной политики», и «Помоги советом» тоже могли бы выжить, но не у всех хватило энтузиазма.

– Фактически все проекты прекратили работу к сентябрю 2006-го, – вспоминает Ясина. – Несколько проектов в регионах продолжало существовать, они, кстати, до сих пор существуют, но под другими названиями, естественно. А мой так и существовал. До конца 2006 года у нас были деньги, выделенные «Открытой Россией», а дальше мы уже сами их находили. Я закрыла Клуб региональной журналистики в 2011 году, поскольку сейчас пресса уже не является таким носителем знаний и информации, которым стал интернет, мне кажется, что информационный центр переместился из печатной прессы, а также телевидения и радио в социальные сети. Еще в 2007 году вместо КРЖ был открыт проект «Я думаю» для региональных студентов, многие из которых работают в соцсетях и являются активными блогерами.

– Что для Вас значила «Открытая Россия» и ее ликвидация, как Вы это воспринимали? – спрашиваю я.

– Ну, болезненно, конечно, мы жили этой организацией, это была наша и работа, и дом, и семья в определенном смысле слова, это было очень интересно, здорово. Ну, как сказать, знаете как, «Открытую Россию» было жалко, но моя деятельность не прекратилась на этом, просто стала менее комфортной, потому что нужно был искать офис, перевозить мебель, искать деньги. То есть уже не так все было просто и красиво, как в Колпачном переулке. Естественно, для тех, кто просто должен был уходить на другую работу, это была большая травма. Но для нас, для коллектива КРЖ, который тогда не перестал существовать, так мы все вместе и остались – для нас это была смена географии, и мы продолжили все это. Но «Открытку» было жалко, конечно, очень жалко.

В рамках «Открытой России» были и другие проекты. Создавали сельские библиотеки, снимали фильмы об одаренных детях, давали бесплатные юридические консультации.

Последним занимались центры развития местных сообществ и добровольческих инициатив «Помоги советом», созданные по образцу европейских центров развития местного сообщества «Community Center».

Кроме личных консультаций проводились горячие линии по проблемам ЖКХ, земельным вопросам, об ипотечном кредитовании и призыве в армию.

Помогали детским домам и домам престарелых, занимались помощью по хозяйству пенсионерам и инвалидам и даже получали справки в бюрократических инстанциях для тех, у кого опускались руки на этом пути.

Центры продолжали открываться в течение всего 2005 года и даже в начале 2006-го, вплоть до марта, когда счета «Открытой России» были арестованы.

Некоторые центры продолжали работу, несмотря ни на что. Например, тюменский центр возобновил работу в декабре 2006-го при поддержке местного отделения СПС. Но и СПС был не вечен.

В 2012-м «Помоги советом» в рамках проектов Алексея Кудрина пытался воссоздать один из руководителей «Открытой России» Анатолий Ермолин.

Я попросила его об интервью.

– Вы с самого начала были в этом проекте? – начала я.

– Да. Я его придумывал. Главная придумка по сравнению с традиционными центрами развития местных сообществ, как сейчас модно говорить – «краудсорсинг» (мы тогда слов таких не знали, но опирались именно на это). Идея заключалась в создании общественных диспетчерских: человек приходил с проблемой в такой центр, и задача оператора была соединить его с человеком, который может решить эту проблему. А для того, чтобы у нас были люди, решающие проблемы, их надо было обучить. И мы пошли по пути подготовки разнопрофильных волонтерских групп. Одни решали социальные вопросы, другие – проблемы жилищно-коммунального хозяйства, третьи – защиты прав потребителей, и так далее.

Мы открылись в 18 регионах одновременно, и жители были очень довольны. Оказалось, мы угадали: у людей есть огромная потребность в таких центрах. Но самое главное, мы узнали, что есть огромное количество волонтеров, которые готовы абсолютно безвозмездно помогать другим людям.

– То есть в основном работали волонтеры, только руководство было на зарплате, да?

– Менеджмент, да, был на зарплате. Но все равно проект получился исключительно дорогим. Очень много средств «съедала» аренда помещений, поскольку в каждом регионе нужно было арендовать по двух-трехкомнатной квартире. Это большой бюджет. Потом мы поняли, что можно было работать вообще без офисов.

– Это связано с западной программой «Community Center»…

– Ну, какая там западная программа? Это обычная программа. Во всех нормальных странах такие центры существуют. В той же Польше, в той же Германии, в той же Франции. Мы много изучали разного опыта, но всегда придумывали свое. У нас орляцкого и артековского было гораздо больше, чем, скажем, скаутского в «Новой цивилизации»[95]. И в этих центрах было гораздо больше из книжки про тимуровцев, про тимуровское движение, про Тимура. Помните штурвал помощи, от которого тянутся провода с колокольчиками? Надо изучить все лучшее, а потом придумать свое.

– Мне казалось, что вы критически относитесь к пионерскому движению, критикуете его с точки зрения скаутизма.

– Я сравниваю две философии: философию Монтессори – воспитание свободного человека – и воспитание через коллектив. Я объективно относился к пионерской организации, я всегда был сторонником того, что пионервожатые, если это душевные и талантливые люди, которые любят детей и свое дело, они могут получше, чем скаутмастер, научить ребенка. Вопрос в социализации, в подготовке, самое главное – в передаче ценностей. А с точки зрения методов – так это сущая правда, что пионерская организация была скопирована со скаутских организаций. Можно почитать Крупскую, она многократно в разных своих статьях говорила, что надо учиться у скаутов, что у них есть уникальный подход, уникальное обучение профессиям, физическая подготовка. И в итоге появилась пионерская организация, которая использовала основные технологические приемы скаутизма: работу в малых группах, поотрядное поощрение, физическую подготовку. В скаутских организациях девиз не «Будь готов к борьбе за дело Коммунистической партии», а «Будь подготовлен». Пионерская организация – это точная копия скаутизма, с точки зрения организации молодежного движения, но наполненная другими ценностными ориентирами. Поэтому она и развалилась. Если в скаутинге все делалось для вооружения личности, создания компетенции, то в пионерии свелось к тому, к чему свелось. И, в конце концов, победил лозунг «К борьбе за дело Коммунистической партии будь готов!» И ответ: «Всегда готов!». Была выхолощена индивидуальная подготовка и формирование самодостаточной, самостоятельной личности.

– А как развивается проект «Помоги советом» в рамках проектов Кудрина?

– Я предложил ему такую концепцию, посмотрим, что получится. Просто если раньше мы имели возможность предоставлять финансирование, то сейчас мы не ограничены в возможности учить, передавать технологию, но никаких денег никому платить не будем. В этом есть большой плюс. Дело в том, что без денег за решение проблемы возьмутся только воодушевленные лидеры, а за деньги могут взяться любые люди, даже хорошие профессионалы, но которым все равно, где получать зарплату – в этой школе, в другой школе, в третьей школе. Как только прекращаются денежные потоки, эти люди уходят, и все. А для развития такие люди не подходят, для этого должны быть лидеры.

– То есть должна быть фанатичная увлеченность?

– Почему фанатичная? Просто преданность идее должна быть. Я анализировал проекты «Открытой России», где все выжило. Выжили они только в тех регионах, где не давали денег ни на программы, ни на зарплаты. Там, где проросло, проросло через лидеров, которым нравились наши программы, наши технологии, наши методики, а все остальное они находили сами: и деньги, и кадры, и ресурсы, и все.

Что из этого получится, мы сейчас посмотрим. Я думаю, что самое главное то, что сейчас уже четко понятна целевая аудитория. Те, кто вышли на Болотную, понятно, что это – образованные горожане, это не порыв – это формирование новой культуры. Поэтому понятно, на кого нужно ориентироваться; во-вторых, понятно, что надо гораздо большее значение предавать интернету и интернет-технологиям. Это люди интернета.

В феврале 2004-го, уже после ареста Ходорковского, был создан фонд «Общественный вердикт» для правовой помощи гражданам, пострадавшим от неправомерных действий правоохранительных органов. Кроме «Открытой России» среди учредителей было общество «Мемориал», Московская Хельсинская группа, международный фонд «Демократия» и фонд «Регионы России».

По словам Михаила Борисовича, идея фонда родилась и обсуждалась не только до его ареста, но и до начала системного «наезда» на «ЮКОС».

Фонд добивается гражданского контроля над деятельностью правоохранительных органов, информирует общество о нарушениях прав человека и поддерживает региональные правозащитные организации.

«Общественный вердикт» выжил и работает до сих пор.

В 2012 году адвокаты фонда приняли участие в защите задержанных после разгона митинга оппозиции 6 мая на Болотной площади.

«Открытая Россия» финансировала десятки проектов. Их, правда, не обвиняли в том, что они являются заготовками для партий. Обвинения были каждому под стать.

В августе 2004-го в «Стрингере» появилась разгромная статья «Югендленд имени Ходорковского»:[96]

«Когда самомнение нефтяной корпорации разрастается до масштабов государства, она создает собственную воспитательную систему. В «ЮКОСе» она охватывает школьников с шестого специализированного ЮКОС-класса, проводит через спецлагеря, заводит в профильные вузы, чтобы обеспечить воспроизводство населения 19 закрытых корпоративных городов. Все это называется «Новая цивилизация».

Через воспитательную систему «ЮКОСа» прошло уже около одного миллиона детей.

В воспитательной системе, созданной по заказу корпорации «ЮКОС», причудливо соединились психологические разработки современной тоталитарной секты, минимализм английского скаутизма, идеологемы преданности режиму, характерные для фашистской Германии, и реквизит сталинской эпохи. Дети, прошедшие через лагеря «ЮКОСа», не умеют петь, сочинять стихи и играть в КВН, они должны быть однолинейны, запрограммированы на однозначные действия, как в армии, они носят значки «Свободу Ходорковскому!», молятся корпорации и словно заведенные повторяют слова основного лозунга, висящего над входом в лагерь: «Будет нефть – будут деньги!»».

Тоталитарная секта – это сайентологи, движение, основанное американским фантастом Роном Хаббардом. И у них действительно есть игра «Новая цивилизация».

В девяностые годы книги Рона Хаббарда раздавали в электричках.

Но пропаганда сайентологов была нацелена не только на пассажиров общественного транспорта. И даже не столько.

В 1993—1994 годах сайентологи проводили семинары для предпринимателей на круизных теплоходах. Один мой приятель как-то попал на такой семинар. Организаторы предлагали тем, кто пополнит число их последователей, различные льготы и преференции в обмен на перечисление организации процента от доходов.

Вывод моего знакомого был однозначен: лохотрон, деньги вытягивают. И его общение с сайентологами кончилось, не начавшись.

Бизнесмены – люди разумные. Но теперь, когда в прессе всплывает информация о связях с сайентологами кого-то из предпринимателей или высших чиновников (в прошлом бизнесменов), я не удивляюсь ни в малейшей степени. Ну, в круиз съездил.

Я предположила, что кто-то из менеджеров Ходорковского тоже съездил в такой круиз и вынес оттуда название «Новая цивилизация» и отчасти идею.

«Новая цивилизация» – проект, который принес в «ЮКОС» один хороший парень, – пишет Михаил Борисович. – Мне идея понравилась. «Новые цивилизации» человечеством создаются регулярно. О сайентологической игре узнал сейчас. От Вас. Религиозными воззрениями своих сотрудников не интересовался. Считаю это незаконным. Впрочем, парень служил в «Вымпеле»».

«Хороший парень» – это Анатолий Ермолин.

Когда я брала у него интервью, я поинтересовалась, естественно, и его отношениями с сайентологами.

– Были компроматные публикации, что есть сайентологическая игра, которая тоже называется «Новая цивилизация», – сказала я.

– Да, да, да.

– Это случайное совпадение названия или действительно есть какая-то связь?

– Нет, это случайное совпадение, я думаю. У них есть два термина, два названия, которые, как не странно, совпадают с нашими. Первое «Новая цивилизация». Второе: «навигатор новой цивилизации». Но, придумали их абсолютно разные люди. И не то что придумали. Это было коллективное творчество: сидела команда, выдвигались разные предложения, на каких-то останавливались. А «навигатор» вообще был придуман лет пять спустя после создания «Новой цивилизации». Ну, кто-то пытался очень активно нас поженить с сайентологами, но ничего из этого не вышло. Хотя были странные вещи: нам даже звонили из службы безопасности «ЮКОСа». Оказывается, кто-то выстроил линк между их сайтом и нашим.

– Да, я по нему проходила. Иначе бы не спрашивала.

– Но, они убрали потом этот линк, насколько я знаю.

– Я его еще застала.

– Может, они его потом восстановили. Когда существовал линк, мы перезвонили сайентологам, сказали ребята что такое? Вы что? Вы не сотрудничаете с нами, мы не в курсе ваших дел, и линк пропал.

Действительно, похоже на случайное совпадение: слишком разные игры. У последователей Рона Хаббарда проект вполне эзотерический. И речь идет о спасении цивилизации.

У «Новой цивилизации» «ЮКОСа» – совершенно практический.

«Основа лагерного воспитания – деловые игры в демократическое государство полувоенного образца. В государстве – своя валюта, РУДОЛ (рубль, привязанный к доллару). Есть парламент, правительство с несколькими министерствами и промышленность в виде нефтяной монополии. Больше ничего в государстве нет. Нет системной оппозиции. Нет свободы прессы с ее разноголосицей. Нет конкурентов с их экономической разведкой и враждебными действиями по слиянию и поглощению. Это упрощенное государство».[97]

Правда, ниже в статье утверждается, что воспитание от «ЮКОСа» плодит законченных индивидуалистов, полностью игнорируя коллективизм. Как же это сочетается с «преданностью режиму» и «психологическими разработками тоталитарной секты»? Уж либо то, либо другое.

Годом раньше в мае 2003-го о проекте писали иначе:

«В московском Клубе региональной журналистики «Из первых уст» я впервые услышал о программе «Новая цивилизация». Это даже не программа – целая воспитательная система, которая уже с десяток лет развивается при спонсорской помощи акционеров нефтяной компании «ЮКОС». Инициатором этого направления работы с молодежью стал Михаил ХОДОРКОВСКИЙ».[98]

«Новая цивилизация» работает по программам демократической педагогики. Во-первых, никто никому ничего не навязывает. Главный принцип – принцип педагогического договора. Как ни режет слух это понятие для многих учителей старой закалки, с ребенком действительно можно договориться, утвердить взаимные права и обязанности воспитанника и наставника. Как это сделать – тема отдельной монографии по педагогике. Но этот принцип работает! И работает гораздо эффективнее, нежели устаревший педагогический прием «подавить несогласных, поощрить послушных – и порядок обеспечен». Разумеется, чтобы договориться с ребенком – надо прежде всего видеть и уважать в нем Личность. В «Новой цивилизации» окончательный выбор всегда остается за воспитанником. Обязанность воспитателя – помочь ему определиться с выбором, но не навязывать свою точку зрения. Не командовать, но убеждать! Существует список непререкаемых «нельзя» (то, что действительно может привести ребенка к беде), но он состоит всего из нескольких пунктов и также обозначен в договоре».[99]

– Началось все, наверное, с лицея «Подмосковный», – рассказывает мне Анатолий Ермолин. – Когда набрали первых детей, кстати, в первом наборе были дети погибших пограничников, самая большая проблема была не в том, как и где найти кровать или стол, а в том, как организовать жизнь детей. И тогда появилась идея обратиться к команде специалистов, ученых. Я попросил, чтобы нам рекомендовали игру. Не игру-игрушку, а именно деловую игру, обучающую, в рамках которой можно было организовать педагогическую среду. Меня интересовали навыки самоуправления, самоорганизации. Так получилась концепция детской демократической республики. Лицей начал функционировать как самоуправляемая община, где был свой парламент, где каждая квартира была самоуправляемой территорией, где была игровая экономика, ну и так далее. С этого все началось. А поскольку мы буквально сразу увидели результаты, то примерно через 1,5 года, через 2 стало понятно, что эта модель тиражируемая, и она может существовать не только в рамках школы и в школе, но и как внешкольное городское объединение. И тогда уже с приобретением «ЮКОСа» мы начали работать. Когда была буквально первая поездка в Нефтеюганск, одна из первых, все удивлялись, что делегацию возглавлял руководитель компании и руководитель лицея «Подмосковный».

– Вы были директором лицея?

– Формально заместителем директора. Была интересная ситуация: два кандидата на должность директора. Мамонов, генерал-пограничник, в свое время создавал объединение друзей пограничников. Я был второй кандидат. И Ходорковский решил не избирать, сказал, пусть будут два директора. Но люди не поймут, что такое два директора, и мы между собой договорились. Вадим Григорьевич был официальным директором, а я – заместителем директора. Но все мы делали вместе и не выстраивали политической иерархии. Я в основном занимался разработкой самоуправления, организацией детей, внешкольной воспитательной работой.

– Я читала, что вы инспектировали военную базу в Западной Европе, где познакомились с американским офицером, который подарил вам учебник по скаутингу…

– Это давно было. Я тогда не думал не только про лицей, про «Новую цивилизацию» – вообще про педагогику. Это был первый толчок, когда мне подарили бойскаутскую книжку, учебник бойскаутский. Я ее перевел. И тогда понял, что в России есть опыт не менее интересный. Написал ряд своих книжек, в том числе «Навигатор 3-го тысячелетия, или Как стать разведчиком», «Как расколдовать зомби». Это уже было после того, как возник лицей и «Новая цивилизация».

Сначала так называлась игра, в основе которой было два блока – экономика и экология, – полуэкономическая игра. Разработал ее Александр Сергеевич Крученко. То есть, сначала мы же не планировали создавать детское движение. Придумали некий корпоративный проект для компании, проект поддержки молодежи. Внешкольная деловая игра была ориентирована передружить, перезнакомить школу, сформировать такой превосходный школьный актив, она называлась «Новая цивилизация». А когда мы провели летнюю программу, у нас появились первые несколько сотен учеников со всей страны, даже не учеников, а воспитанников, стало понятно, что должно быть детское объединение. И мы не стали ничего придумывать и назвались в честь, ну не в честь, а благодаря самой популярной у наших воспитанников игре.

Это была модель государства, в основе которого лежала Российская конституция. Мы ничего не придумывали. Мы просто предлагали ребятам построить в соответствии с российской конституцией самоуправляемое детское государство.

Это трудно было назвать ролевой игрой, скорее это информационно-деятельная игра. Никто не принимал на себя какую-то роль, которую потом старался играть. Просто сама игра предлагала возможность выбора. Если бы вы приехали на нашу летнюю программу, можно было вообще не участвовать ни в каких играх. Но такого примера у нас ни разу не было. Но если решили участвовать, то надо участвовать во всей программе. Нельзя было выбрать, например, экономическую часть и не участвовать в других.

Как только ребята приезжали в лагерь со всей страны, у них была задача очень быстро сформировать власть в игровом государстве. Это начиналось с выборов. Когда выборы заканчивались, начиналась экономическая игра для членов парламента: они принимали бюджет. Как только бюджет был принят, начиналась выдача кредитов участникам. И здесь вот была интересная мотивация зарыта. Поскольку за все надо было платить, ну, из игровых денег, то через три дня нужно было начинать гасить кредит. То есть уже устроиться на работу, начать зарабатывать, возвращать с процентами. Такая очень правильная экономическая ситуация, когда в мире надо быть экономически подкованным агентом. Дети сами выбирали. Хочешь открыть свой бизнес – пожалуйста, открывай. Всегда были такие ребята. Было важно не то, что они открывали свой бизнес, было важно, чтобы они придумывали свой бизнес и понимали, что деньги платят не за то, что ты открыл компанию, а за то, что решаешь проблемы людей.

Была конкуренция. Были компании, и можно было открыть свой бизнес. Обратись в Минюст, регистрируйся, пиши бизнес-план, развивайся, плати налоги. Хочешь, иди в госструктуру, но в госструктуре у тебя будет фиксированная зарплата не более некоторой суммы. Дети сами выбирали: кто-то хотел быть банкиром, кто-то становился рабочим, кто-то – хозяином компании, сотрудником частной компании, а кто-то оказывался безработным.

– А были партии, конкуренция?

– Партии у нас не создавались, кроме одной из смен. Это была международная смена. Там были русскоязычные американские школьники из ассоциации, которая изучает русский язык. Мы тогда впервые увидели, что у американских старшеклассников совсем другая модель поведения. К нашему удивлению, они сразу стали создавать партии. Партии сразу начали разрабатывать программу, платформу и так далее. Наши обычно шли другим путем. Были прямые выборы. Кандидаты в депутаты вели активную агитационную работу. Для этого существовали такие формы, как презентация, дебаты, теледебаты, наглядная агитация, работа с людьми. Но они агитировали за себя, не за партию… чаще было так.

Взрослые на игре играли роль советников. Мы не имели права активно участвовать в игре, например, грубо говоря, зарабатывать деньги. Наша роль заключалась в консультировании ребят, которые не понимали правил игры или не сразу находили, как можно реализоваться в том или ином качестве.

– Участники с палатками выезжали на Истру?

– Истра у нас появилась уже в последние годы. Было по-разному, но мы всегда стремились сочетать экономическую подготовку, самоорганизацию на основе демократических принципов и экстремальные программы, реализуемые в такой вот красивой природной среде. У нас были и горные лагеря два года. На Красной Поляне. Потом Истра, где мы построили специальный кемпинг. Это был настоящий кемпинг, который полностью соответствовал европейским требованиям.

Идея была следующая. Я очень долго ее объяснял, мне почему-то хотели построить щитовые домики. Я говорю: «не надо…» Палатка для ребенка – это новое качество жизни. А что такое щитовой домик? Ухудшенная квартира. Поэтому современный кемпинг. Красивое место, дети живут обязательно в палатках, современных, хороших, но при этом рядом должны быть очень качественные санитарно-гигиенические блоки с горячей водой с хорошими чистыми туалетами, что мы, собственно, и построили на Истре. Еще должна быть хорошая современная качественная столовая. Мы, конечно, ходили в походы самые разные, но в запасе должна быть своя база, очень качественная, и она у нас была.

Главной нашей задачей была социализация. Подготовить ребят. Взрослое население, и родители в первую очередь, показали, что они не способны передавать социальный опыт в части, касающейся экономико-финансовой составляющей. Население боялось и до сих пор боится и рынка, и конкурентной среды. Мы же хотели показать ребятам, что бояться не надо, надо смело входить в эту систему, быть эффективными, и через игру передавали такие компетенции, как способность анализировать и экономику, и социальное окружение, находить проблемы, проектировать способы решения этих проблем, разрабатывать проекты, управлять проектами. Их старались сделать хорошими менеджерами и лидерами, это была главная задача. Но при этом мы опирались на тот набор ценностей, которые стоят за традиционным скаутским движением, – это патриотизм, долг перед собой, перед страной, долг перед другими. Самая известная скаутская книжка в нашей стране была написана Гайдаром и называлась «Тимур и его команда». Эту историю он записал со слов репрессированного скаутского лидера.

– Вас много упрекали, что вы воспитываете индивидуалистов. Действительно была цель воспитания индивидуализма?

– Я специально такую цель не ставил перед собой, просто я видел программы, которые мне нравились, и которых очень не хватало в моей работе. Я бы по-другому сформулировал: скаутинг – это система подготовки человека, который способен самостоятельно действовать в любой ситуации, создавать команду, управлять командой, но при этом это люди с ценностями, с коллективными ценностями, это другая сторона коллективизма. Если под коллективом подразумевать команду людей, которые растворились внутри команды, я против такого коллективизма. Может быть и другой коллективизм, который состоит из людей индивидуально подготовленных, самодостаточных, и при этом создавших свою команду. Об этом еще Карл Поппер писал в своем «Открытом обществе» («Открытое общество и его враги»). Очень многие пытаются подменить индивидуализм эгоизмом. Это абсолютно разные вещи. Может быть индивидуалист абсолютно преданный стране и людям и при этом самодостаточный. С моей точки зрения, такие индивидуалисты очень неприятны любым авторитарным лидерам, и на них начинают вешать ярлыки, что это эгоисты, что они ставят личные интересы выше общественных. Я не боюсь обвинений в индивидуализме, потому что я сам индивидуалист в каком-то смысле. Но при этом для меня гораздо важнее, как моя команда ощущает себя.

«У нас был проект «Новая цивилизация», – рассказывает Василий Шахновский. – А-ля скаутская система. Хороший проект, через него прошли сотни, а может быть, и тысячи детей. И мне его очень жаль. Были энтузиасты, которые на принципах скаутского движения создали такое движение в России. А потом, когда начали давать деньги, они стали расширяться. У меня старший сын ездил два раза в эти лагеря. Они были частью международного скаутского движения. Программы очень хорошие. Классно все! Правильно. Очень хорошо. И дети были очень довольны».

«У него были очень интересные лагеря для молодежи, где их учили мыслить, – вторит ему адвокат Ходорковского Каринна Москаленко. – Вот моему сыну посчастливилось… видели Родиона, да? Он один раз ездил в «Новую цивилизацию». И там каждый побывал и менеджером, и директором, и финансистом, и рабочим. Они все прошли эти ролевые игры. И уезжали, наполненные пониманием своего смысла, они хотели быть кем-то, кто решает в своей стране все. И вот сейчас поговорите с ним, у него есть возможность завершить образование в Страсбурге, во Франции. «Нет! Я хочу учиться только в России. Да, в Европе хорошо. Да, многие проблемы решены, но я рожден в России для того, чтобы сделать так, чтоб в России все было решено».

Я хочу, чтобы он в Страсбурге окончил юрфак, потому что у нас очень востребовано это образование. Ну, уж как решит».

«Были компроматные статьи на этот счет», – замечаю я Василию Савельевичу.

«Да, да. Это я все помню. Ну, так можно любой проект очернить. Так и любой проект, который создавался на западные гранты, это создание агентов влияния. Ну, слушайте, что тут скажешь».

Теперь наше государство, мягко говоря, заимствует идеи и Ходорковского, и его «Открытой России». Это происходит настолько регулярно, что может быть темой отдельного исследования. Мы еще с этим столкнемся. И не однажды.

К сожалению, заимствует, извращая. Словно воплощает не то, что было на самом деле, а материалы компроматных статей. Ярчайший пример – молодежный лагерь на Селигере. Словно калька со статьи «Югендленд имени Ходорковского». Вместо воспитания свободных людей и школы демократии – идеология преданности правящему тандему, огромные портреты Путина и Медведева и галерея насаженных на колья кукольных голов с изображениями «врагов России» – либералов и правозащитников.

По-моему, так лучше значки «Свобода Ходорковскому», которыми так возмущались авторы «Югендленда» в далеком 2004-м.

Мне даже рассказывали, что у Ходорковского были планы организовать на Селигере лицей для будущей элиты России.

«Миф, – пишет Михаил Борисович. – Наш летний лагерь для детей организовывался на Истре и проходил под эгидой «Новой цивилизации». Насколько идеи творцов «Селигера» совпадают с нашим проектом, – не знаю. Но точно у нас не было политической идеологии. Только бизнес и демократическое устройство государства, прописанное в Конституции».

«Открытая Россия» до сих пор существует как юридическое лицо, и на счетах до сих пор арестованы несколько миллионов долларов, шесть лет арестованы, несмотря на то, что никакого дела против ее руководителей нет и она убрана из всех обвинений.