Самый медленный поезд

      На печально-сосредоточенном лице девочки одноглазого тоже загорается улыбка. Заметив это, одноглазый парень растроганно берет ее крошечную ручку в свою огромную пятерню. И в его взгляде, обращенном на черненькую, появляется что-то...
      И снова меркнет свет от намчавшего эшелона наступающих войск...
      ...Возле путей сообщения бродит, собирая щепочки, девочка, поодаль возится с какой-то корягой корреспондент, с отстутствующим видом бродит человек, который все потерял. У штабеля гнилых шпал одноглазый парень разговаривает с кондукторшей. Они имеют право на эту предышку, возле них порядочная груда щепок.
      - Да я сама знаю, что в Ленинград пропуск нужен, - говорит черненькая. - Мне бы Нину Петровну до Москвы довезти, а там видно будет...
      - А ты давно ее знаешь?
      - По госпиталю. Я и мужа ее знала. - Голос ее становится таинственным и значительным. - Он был на двадцать годов ее старше, весь уж белый, а любили они друг друга, как только в кино показывают!
      - Я бы тоже мог так любить, - подчеркнуто говорит одноглазый, - как в кино.
      - Куда тебе! Тут особое сердце нужно!
      - Нешто вы знаете мое сердце? - обиделся парень.
      - Ладно, не подъезжай. Видали мы таких, - ощетинилась вдруг черненькая. - Местов свободных нет!
      Неподалеку группа пленных немцев под охраной часового чистит снегом пищевой котел.
      Дочка одноглазого потянула примерзшую к земле веточку, но ей не по силам ее отодрать. Это замечает один из пленных, пожилой, в очках с одним разбитым стеклом. Он приходит на помощь девочке.
      - Куда? - кричит часовой, хватаясь за автомат. Немец, будто не слыша окрика, отдирает веточку от земли и отдает ее девочке.
      - Спасибо, - хмуро говорит девочка.
      Пленный смотрит на нее и возвращается к своим товарищам.
      "Фриц, а ведь тоже чувствует!" - подумал про себя часовой.
      ...Одноглазый с глубоким укором смотрит на черненькую.
      - За что так? - говорит одноглазый.
      К ним подбегает девочка с охапкой щепок. Обиженное выражение вмиг оставляет лицо одноглазого парня, он снова - весь доброта и трогательная нежность.
      - Вот молодец! - говорит он. - Да этим не то что печку, цельный паровоз можно накормить!
      Он подбирает с земли чурки и вместе с дочерью направляется к вагону.
      - Эй, боец! - окликает его черненькая кондукторша. Он оборачивается.
      - Ты того... не сердись, - говорит она тихо, смущенно. - Есть в тебе такое сердце...
      ...Вагон. Парень сваливает свои чурки у печи, девочка - свои, корреспондент притаскивает огромный сук, кондукторша - несколько березовых полешков. Последним появляется человечек, котрый все потерял. Он долго шарит по карманам, достает кусочек коры и аккуратно присоединяет к остальному топливу.
      Слышится далекий паровозный гудок. Вагон дергается.
      - Граждане! - радостно кричит кондукторша. - Даю отправление!..
      Утро. Товарняк стоит на довольно крупной разбомбленной станции. За станцией - погорелье поселка. В вагоне сейчас одни женщины. Они собирают обед. По сравнению с прежним пиршеством нынешняя трапеза выглядит весьма жалко: несколько луковиц, огурцов, хлеб. Тетя Паша варит кашу.
      - Маловато выходит, - говорит черненькая.
      - А мы добавим. - Тетя Паша берет чайник и щедро доливает в котелок воды.
      - Жидковато будет.
      - Как ни крутись: или маловато, или жидковато.
      - Нашиковали мы в первые дни, - замечает артистка, - а теперь зубы на полку.
      - Кто же знал, что мы на каждом разъезде по полсуток стоять будем! говорит тетя Паша.
      - Можно было сообразить! - несколько раздраженно говорит артистка. - С нашим неважным грузом мы только путаемся под колесами воинских эшелонов.
      - А я так считаю: хоть день, да мой! - задорно говорит черненькая. Разве нам плохо было?
      - Хороший у вас характер, Дуся, - сразу оттаяв, улыбается артистка.
      В вагон входят одноглазый парень с дочерью, корреспондент и человек, который все потерял.
      - Живем, граждане, - весело говорит одноглазый, - за станцией базар!
      С загоревшимися глазами артистка хватает сумочку.
      - Деньги там не идут, - останавливает ее корреспондент, - только натуральный обмен.
      Артистка бросает сумочку, лихорадочно шарит в своем бауле, наугад выхватывает оттуда какие-то веши и кидается к выходу.
      - Дусенька, - слабым голосом просит жена бригврача, - посмотри у меня в чемодане, может, что поменяешь...
      Черненькая открывает чемодан. Там оказываются одни книги в строгих солидных переплетах.
      - И, милая, книг-то сколько! - удивляется тетя Паша.
      - Это книги моего мужа, - отвечает жена бригврача. - По медицине.
      Дуся в тамбуре снимает кофточку и прямо на комбинацию одевает пальто.
      - Папа Коля, - говорит девочка, - а бабушка Вера знает, что мы приедем?
      - Конечно, знает. Я ей письмо послал.
      - А какая она, бабушка?
      - Старенькая, седая, а сказки рассказывает!.. - Парень крутит головою.
      - Я не люблю сказки, - задумчиво говорит девочка - В них все неправда. Так не бывает.
      - Ну и что же! Зато интересно, страшно!..
      - Нет, - девочка вздохнула, - в сказках совсем не страшно.
      - Ну вот, - огорченно говорит одноглазый, - опять ты за свое!..
      - Папа Коля, - без всякого перехода, но с интонацией говорит девочка, - а тебе нравится тетя Дуся?
      Одноглазый смущен.
      - Что значит нравится?.. Я с ней чисто по-товарищески обращаюсь.
      Девочка опять вздохнула.
      - А мне она очень нравится!
      Одноглазый оторопело смотрит на нее, не в силах постигнуть сложные ходы детской души. Откашливается, не зная, что сказать.
      - Мы с ней всю ночь разговаривали... Она сказала, что ты хороший.
      - Ну да? Так и сказала? - с чрезмерной горячностью спрашивает одноглазый.
      Девочка делает предостерегающие глаза - вернулась в вагон черненькая. В руке у нее стаканчик со сметаной.
      Появляется артистка, в руках у нее несколько свертков
      - Ну, и цены на этом базаре! - говорит она возмущенно. - Два яичка шелковая кофта, луковица - чулки, мясо - гарнитур. Грабеж средь бела дня! Огурец, паршивый огурец, - она патетически потрясает в воздухе соленым огурцом, - мои любимые клипсы!..
      - Я, кажется, совершил более удачную торговую операцию, - говорит корреспондент, - шесть лепешек выменял за иголку и катушку ниток.
      - Я всегда была непрактичной! - тяжело вздыхает артистка
      - Им нитки да игла всего дороже, - говорит тетя Паша, - у них, поди, столько дыр и прорех - век не залатаешь!
      - Базарчик такой, что плакать хочется. Еще немного, я бы даром все отдала. Только мысль о нашем голодном коллективе удержала, - говорит артистка.
      Как всегда скромно и неуверенно приближается человек, который все потерял, он что-то держит за спиной.
      - Разрешите мне, - обращается он к артистке, мучительно краснея, - от лица ваших почитателей вручить вам этот маленький букет первых весенних цветов.
      Он вынимает из-за спины действительно очень маленькой букетик голубеньких подснежников: пять-шесть цветочков.
      Кто-то насмешливо улыбается, но артистка растрогана.
      - Спасибо! Это лучший букет в моей жизни. Правда, - добавляет она самокритично, - их было не так-то много...
      Черненькая разглядывает принесенную снедь, что-то оставляет, что-то откладывает:
      - Масло и сметана - Нине большой и Нине маленькой...
      - Не надо, Дуся, - слышится голос жены бригврача, - я буду, как все...
      - Отставить разговоры! - приказывает артистка - К столу, товарищи по несчастью!
      Машина стоит под красным светофором. На перекрестке идут люди.
      - Замечательные люди были ваши спутники...
      - Обычные люди, каких мы постоянно видим вокруг себя.
      Лена иронически улыбнулась.
      - Да, это были самые обычные люди... Машина тронулась.
      Медленно проплывает военный пейзаж.
      В этот момент вагон дергается.
      - Неужели едем?!.. - говорит черненькая.
      - Небось, на другой запасной путь перегоняют... - говорит одноглазый.
      - В тупик!.. - говорит актриса
      Одноглазый парень выглядывает в окно. К вагону с двумя огромными мешками, висящими через плечо, спешит какой-то старик.
      - Нет, похоже, что едем. - Говорит одноглазый. Поезд тяжело и медленно трогается.
      - Эх, поеду я в Ленинград-городок!.. - в восторге выкрикивает черненькая.
      Старик бежит рядом с вагоном, мешок колотит его по крестцу.
      - Нет, не успеет! - сочувственно говорит одноглазый парень.
      - Кто не успеет?
      - Да старик вон... - парень оглядывается на корреспондента, - пошли, может, подсобим.
      Парень и корреспондент выбегают в тамбур.
      - Живей, папаша! - орет одноглазый, далеко высунувшись из вагона
      Рослый, крепко сбитый старик в коротком, толстом азямчике, с седыми, в прожелть, усами и бородой клинушком, нагоняет подножку и бежит с ней вровень, вытянув вперед правую руку, а левой поправляет сползающие с плеча мешки.
      Он было ухватился за поручень, но поезд прибавил ходу, и качнувшийся вагон толкнул старика в бок, едва не сбив с ног.
      - Кидай сюда мешки! - кричит одноглазый.
      Старик, видимо, не слышит. Он снова молча бежит рядом с вагоном, выпучив бледно-голубые глаза. Снова пробует ухватиться за поручень и снова выпускает его.
      - Кидай мешки, слышь! - надрывается одноглазый, и корреспондент присоединяет свой голос.
      Но все впустую. Старик молча бежит, и задний мешок колотит его по крестцу, будто подгоняя. А затем он вдруг решается. Он подпрыгивает, правая рука его находит поручень, но тяжесть мешков перевешивает, старика заводит назад, еще миг и он свалится под колеса. Но тут одноглазый парень ловит его за ворот, корреспондент хватает за плечо и с огромным трудом им удается втащить старика в тамбур.
      Ни слова не говоря, старик проходит в вагон, раздвигает чьи-то вещи, прямо к печке скидывает свои мешки и, сняв матерчатый ватный картуз, утирает взопревшее лицо.
      - Так и погибнуть недолго! - говорит тетя Паша, обводя всех сердитыми и добрыми глазами.
      - Неосторожный вы, дедушка! - в тон ей упрекает старика черненькая.
      - Вам бы скинуть мешки!.. - втолковывает старику одноглазый.
      Старик не отвечает на все эти речи. Он уже отдышался и сейчас производит впечатление странного спокойствия, которое в данных обстоятельствах легко принять за обалдение. Пассажиры так к этому и относятся, они оставляют старика в покое, благо и тетя Паша подает на "стол" котелок с пшенной кашей.
      Сдвинув ногой чьи-то пожитки, старик удобно располагается на своих мешках.
      - Присаживайтесь, дедушка, - гостеприимно говорит тетя Паша, горяченького похлебать.
      - Мы на чужое не заримся, - степенно отвечает старик
      - Да вы не стесняйтесь, что за счеты! - уговаривает его артистка. Как говорится, "щи, но от чистого сердца".
      Старик не отвечает. Он достает складной нож с фиксатором, затем извлекает из мешка шматок сала, нежного, чуть розоватого, с присыпанной солью корочкой и кусаный уломок ржаного хлеба.
      - Ах, какое сало хорошее! - говорит тетя Паша, она словно хочет подсказать старику, как ему следует себя вести.
      - Сало, оно сало и есть! - бормочет старик, впиваясь в розоватую мякоть беззубыми деснами.
      - Всю войну такого сала не видели! - продолжает тетя Паша
      - И не увидите. - Что-то вроде далекой усмешки мелькает в бледно-голубых глазах старика.
      Тетя Паша мучительно краснеет - уж не принял ли старик ее за попрошайку: Артистка ласково обнимает ее за плечи
      - Да ну его к черту!.. - довольно громко говорит артистка.
      Старик, равнодушный ко всему окружающему, с тупым и жадным выражением жует сало...
      ...Свечерело. У окна, чуть в сторонке, стоят одноглазый парень и Дуся.
      - Места у нас исключительные, - говорит одноглазый парень.
      - А в шести километрах Борисоглебск, там любую профессию можно приобресть.
      - А я вот люблю свою профессию! - с вызовом говорит Дуся. - Это так считают: мол, кондукторша - последний человек. Чепуха! Столько людей за день проходит... Эх, не умели мы до войны жизнь ценить. Меня пассажиры уважали, я сроду никому грубого слова не сказала.
      - Конечно, - вздыхает парень, - в Борисоглебске трамвая не имеется... - и вдруг осененный внезапной идеей говорит - Постой, у нас же автобус курсирует "Борисоглебск - совхоз 'Якорь'"!
      - У автобуса звонка нет, - улыбается черненькая. Одноголазый смотрит на нее обескураженно...
      ...Возле печи артистка показывает человеку, который все потерял, и тете Паше свои фотографии.
      - Прямо кукла!.. - восхищается тетя Паша,
      - А это после окончания училища. Тут уже было ясно, что Гилельс из меня не вышел. - Рослая, красивая девушка - опять же возле рояля. - Это неинтересно, - пропускает одну карточку артистка, - тут я с бывшим мужем...
      - С бывшим! - встрепенулся человек, который все потерял.
      - Да, почему это вас так взволновало?
      - Я ничего... простите, - смешался тот.
      В это время старик, дремавший на мешках, проснулся
      и тут же вспомнил о жратве. На этот раз он не ограничивается сухомяткой. Он достает сковородку и, накрошив сала, начинает поджаривать его на печурке.
      - А вот трудовой процесс, - говорит артистка.
      - Это вы на голове стоите? - спрашивает человек, который все потерял.
      - Нет, это Любка Океанос, - рассеянно отвечает артистка, ее ноздри раздуваются, ловя аппетитный запах шипящего на огне сала. - А я в глубине, с аккордеоном.
      Она говорит немного нервно и забывает о фотографиях.
      Старик, насадив на лучину колбасу, вращает ее над огнем. Дразнящий запах, шипение жира, вкусный чад делают мучительным пребывание здесь трех наголодавшихся людей.
      - Давайте перейдем туда, - предлагает артистка, - здесь слишком душно.
      Они переходят в ту часть вагона, гда находятся одноглазый и Дуся.
      - Да старик там все протушил, - объясняет им тетя Паша. - Будь он неладен!..
      - Должна сказать прямо, - решительно заявляет артистка, - если бы мне предложили хороший бифштекс с яйцом и картошкой-пай, я бы не отказалась!
      - Пирог с грибами и луком - тоже неплохо, - замечает одноглазый.
      - А я бы поела картофельного супчика, - говорит черненькая.
      - Неужели вы отказались бы от украинского борща с кусочками сала, колбасы, сосисок, с маленькими ватрушками! Или от солянки с осетриной, красной рыбой и каперсами, или тройной ухи!
      - Конечно нет! А все ж таки картофельного супчику я бы поела.
      - А вы бы что съели?
      - А я бы съел шашлычок, - робко заявляет человек, который все потерял.
      - Карский или натуральный? - требовательно спрашивает артистка.
      - Натуральный....
      - Берите карский, он сочнее!
      - Надо и наших ребят покормить! - восклицает Дуся.
      Она проходит к печурке. Старик уже насытился и отошел на покой. Дуся роется в кошелке, достает чекушку с молоком и белые лепешки.
      - Нина большая, Нина маленькая, пора ужинать! Девочка продолжает крепко спать, жена бригврача подымает голову с подушки.
      - А как же вы все?..
      - Да мы уже нарубались! - нарочито грубовато говорит Дуся. - Такой обед закатили, слышь, как пахнет.
      ...Ночь. Пассажиры спят. Старик, намотав на руку веревку, лежит. Он не спит. Бледные глаза его перебегают с одного спящего лица на другое и задерживаются на полном, с чуть приоткрытым ртом, румяном от печурки лице тети Паши. Старик кончает жевать, на четвереньках подползает к тете Паше и трясет ее за плечо.
      Испуганно охнув, тетя Паша приподнимается. Зажав ей рот рукой, старик шепчет на ухо. Тетя Паша вырвалась, с возмущением глядит на него.
      - Сдурел, что ли?
      - Делом тебе говорю, - натужно шепчет старик.
      - Постыдился бы, старый человек! Люди услышат.
      - Не бойся, не такой уж старый. А люди спят.
      - Эк тебя повело с сала-то!
      - Слышь, иди ко мне. Все дам: и сальца, и колбаски. Я по-хорошему. Иди, сладкая!
      - Знаешь, отцепись! - вдруг громко, с презрением, которое сильнее ненависти, сказала женщина. - Не то хвачу между ушей, - и она с силой отпихивает старика
      - Т-с, ты, бешеная! - хрипит он и ползет на свое место...
      ...Утро. Идет поезд. Хотя почти все пассажиры дачного вагончика уже проснулись, здесь царит необычайная тишина. Люди утомлены многодневным путешествием, ослаблены голодом, а кроме того, в их чистую, дружескую среду проникло инородное тело. Атмосфера словно заражена тлетворным дыханием старого мешочника.
      Старик меж тем не стесняется. Он предается чревоугодию: что-то жарит, что-то варит, не переставая при этом жевать сало, которое ловко отрезает от шматка большим острым ножом с фиксатором.
      Особенно тяжело это действует на артистку. Она то закидывает голову, то отворачивается к окну, чтобы не слышать манящих запахов, то мечет на старика возмущенные взгляды, то вздыхает.
      Понурилась и тетя Паша, видимо, ночное происшествие оставило в ней тяжелый осадок.
      Хмурится одноглазый парень, его тревожит затянувшееся путешествие: как он прокормит приемную дочку?..
      Поезд замедляет ход и останавливается на очередной разбомбленной станции
      - Схожу на разведку, - ни к кому не обращаясь, говорит одноглазый. Может, есть базарчик.
      Вслед за ним молча выходит человек, который все потерял.
      Тетя Паша и артистка тоже смотрят в окно. От питательного пункта несколько пленных в сопровождении конвойного тащат огромный котел, над которым шапкой стоит пар.
      - Отличная вещь - солдатский борщ! - замечает артистка.
      - Какой там борщ, так, баланда! - отвечает тетя Паша.
      - Зато горячая! - мечтательно говорит артистка. - С черным хлебом!..
      - Я лучше умру от голода, чем буду есть из одного котла с ними.
      Артистка раскрывает свой баул и дольше обычного роется в тряпках.
      Возвращается человек, который все потерял.
      Тетя Паша пристально смотрит на него: на верхней губе у того отчетливо отпечатались молочные усы.
      - Утрись! - говорит она тихо и брезгливо. - Вот теперь ты и впрямь все потерял, даже самого себя.
      Человек в жалкой растерянности закрывает рот рукавом.
      Артистка ищет в своем бауле, под руку ей попадают расползшиеся шелковые чулки, рваная косынка, еще какие-то тряпки, не имеющие меновой ценности. Затем она достает нарядное эстрадное платье, длинное, шуршащее, в блестках, и тут же прячет его назад
      Взгляд ее падает на аккордеон. Она нерешительно подвигает его к себе. На черном коленкоре, которым склеен футляр, нацарапаны надписи: "Западный фронт, июль-август 1942", "Ленинград, январь 1942 г., август 1942 г.", "Сталинград"... Ее руки ласково трогают жесткое, пострадавшее от времени и передряг тело старого друга. Вынимает аккордеон. Он жалобно пискнул. Актриса кладет аккордеон на место. Она решительно хватает платье с блестками и спешит на базар.
      От звуков аккордеона проснулась жена бригврача. Она садится на лавке, приводит в порядок одежду, снимает с гвоздя полушубок и накидывает на плечи.
      - Куда ты? - испуганно спрашивает черненькая.
      - Здесь душно...
      - Я с тобой!
      - Нет! - властно и твердо говорит жена бригврача. - Я хочу одна. - И ее нежное, таящее лицо становится на миг таким решительным, сильным, что совсем легко представить, какой она была, когда, обезоружив гитлеровцев, отомстила за смерть мужа. И черненькая, не понимая, чем вызван поступок подруги, невольно склоняется перед силой ее решимости.
      Жена бригврача пробирается по вагону, придерживаясь за лавки, стены. С
      трудом спускается по ступенькам вагона и бредет в сторону базара.
      Ее шатает, словно травинку под ветром, но с тем же решительным,
      бледным лицом маленькая женщина продолжает свой путь.
      Базарчик на задах водокачки, жалкое торжище времен войны, где человеческая нужда справляет свой печальный праздник.
      Жена бригврача оглядывается и медленно подходит к лотку, на котором лежит довольно крупный кусок темно-красного мяса.
      - Это солонина?
      - Она самая! - отвечает продавщица, рослая, обхудавшая, но широкая в кости женщина
      Жена бригврача вытаскивает из кармана шелковое дамское трико с кружавчиками и протягивает продавщице.
      Та со смехом берет трусики, кажущиеся кукольными в ее больших руках, распяливает их и показывает соседкам. Она задирает подол и прикладывает трусишки к своим штанам из чертовой кожи, похожим на рыцарские латы. Смех становится общим.
      Прозрачно-восковое лицо жены бригврача страдальчески кривится. Чуть откинув назад верхнюю часть туловища, она сводит лопатки и левой рукой что-то нашаривает за спиной. Вынув из-за спины руку, она погружает ее за пазуху, резкий рывок - и она протягивает продавщице шелковый лифчик.
      Та машинально берет, и смех замолкает на ее губах. Только сейчас заметила она, что молодая женщина перед ней готовится стать матерью.
      Она быстро заворачивает солонину в бумагу и сует жене бригврача, а сверху кладет ее вещички.
      - Я не могу так.. - шепчет жена бригврача. - Возьмите.. - она пытается отдать трусики и лифчик продавщице.
      - Да мы что - ироды, что ль, какие?! - гремит та. - Что у нас вовсе совести нет?! И думать на смей!..
      - Спасибо... - тихо говорит жена бригврача. Совсем без сил тащится она назад к вагону...
      ...В вагон только что вернулись одноглазый и артистка. Одноглазый со злобой швыряет свою рубашку на лавку.
      - Не берут!..
      Артистка же принесла несколько сверточков, не бог весть что: буханка хлеба, огурцы, кулечек с крупой, брусок масла. Но, конечно, все рады и этой незатейливой снеди. Разбирая по обыкновению продукты, черненькая откладывает масло, бормоча
      - Это Нине большой и Нине маленькой.
      - Простите! - вдруг громким незнакомым голосом говорит артистка. - У нас еще не коммунизм. Я тоже люблю масло!
      - Да разве я для себя... - растерянно лепечет черненькая.
      Эта выходка так не соответствует широкой, щедрой натуре артистки, что всем становится не по себе. Наступает неловкое молчание.
      И тут появляется жена бригврача, С нежным торжеством, белая от непомерного усилия, она протягивает спутникам кусок солонины.
      - Дусенька, - говорит она, - не ты одна хитрая... Правда, тетя Паша, мне этого нельзя?..
      Артистка вдруг разражается бурным плачем. Тетя Паша ласково обнимает ее за плечи, прижимает к себе.
      - Ну ладно, ладно, успокойся!
      - Я никогда не была матерью, - сквозь слезы говорит артистка, - мне вдруг так обидно стало, - все ей да ей... Я сволочь, тетя Паша!..
      - Ты хорошая... Во всем этот дьявол сивый виноват... Знаешь, дедушка, - обращается она к старику, - не мутил бы народ, лучше бы сошел себе потихоньку. А то и до греха недалеко.
      - Не пугай, - нагло говорит старик, - не таких видели.
      - Вас серьезно просят, - подняла заплаканное лицо артистка
      Старик медленно оглядывает ее снизу вверх и задерживается взглядом на Красной звездочке.
      - Не трет сосок-то?
      К нему кидается человек, который все потерял.
      - Не смейте оскорблять!.. - воскликнул человек, который все потерял.
      Старик иронически посмотрел на него.
      - Полицай! - с ненавистью говорит черненькая. Старик буровит ее глазами.
      - Нет, милая, у нас документ в порядке. На Тоболе немца не было.
      - Ишь, черт лысый, с самого Тобола притащился народ грабить!
      - Тебя-то, миленькая, не ограбишь, поди, до штанишек проелась.
      Входит одноглазый, бросает гимнастерку:
      - Не берут!
      ...Ночь. Трясется вагон. Поезд идет очень тихо, одолевая подъем. На своем месте зашевелилась, приподнявшись, девочка одноглазого, видимо, яркий лунный свет, льющийся в окно, согнал с нее сон. Девочка заглядывается на что-то, и глаза ее расширяются ужасом.
      У печки, на мешке, сидит, раскорячившись, старик, в руке у него посверкивает нож, лунные блики скользят по лицу, по голому черепу, а челюсти равномерно чавкают, уничтожая сало. И этот залитый луной жующий призрак, видно, пробудил в девочке какие-то страшные воспоминания. Она закусывает пальцы, чтобы не закричать, и все дальше, дальше забивается в угол, ее маленькое тело трясется от страха и сдерживаемых слез. Она невольно толкает одноглазого, тот мгновенно вскакивает и видит ее искаженное ужасом лицо.
      - Что с тобой?..
      - Мне страшно, страшно!.. - девочка показывает пальцем на старика. Вурдалак!..
      Одноглазый успокаивает ее, гладит по голове, уклады-вет и закутывает одеялом.
      - Никого нет, - шепчет он, - это тебе приснилось. Девочка затихает.
      Одноглазый проходит к лавке, на которой спит корреспондент, трогает его за плечо. Тот подымается.
      - Надо со стариком кончать, - тихо говорит одноглазый.
      - Кончать?
      - Ну да! Ссадить его втихую, пока люди спят.
      - Лучше бы на станции...
      - Не по-фронтовому это! - зло говорит парень. - Когда еще будет станция? Не хотите, управлюсь сам. Смута от него, грязь...
      Парень проходит к печке, корреспондент чуть замешкался, натягивая сапоги.
      - Слушай, дед, - говорит парень старику, - ты сам сойдешь или тебе помочь?
      Старик мгновенно, с легкостью, неожиданной в его крупном, старом теле, вскакивает: месяц играет на лезвии ножа в низко опущенной руке.
      - Я старичок острый, -говорит он холодно, - смотри, не порежься!
      - Вот что, - задумчиво говорит одноглазый, - я думал, ты просто мешочник, а ты, видать, зверь покрупнее.
      - Какой есть...
      И тут парень делает внезапный выпад, он бьет старика в подбородок, а когда тот невольно вскидывает руки, другим ударом вышибает у него нож.
      Обхватив старика поперек тела, парень тащит его в тамбур. Старик тщетно цепляется за лавки. Парень выволакивает его на площадку, но старик вцепляется в поручни и столкнулть его нет никакой возможности.
      Забрав туго набитый мешок старика, корреспондент тоже выходит в тамбур и спокойно говорит парню:
      - Отпусти его...
      Через голову старика он выбрасывает мешок.
      Расчет верен: увидев свой мешок на земле, старик тут же бросает поручни и прыгает вниз. Он пробегает по инерции несколько шагов и брюхом падает на свое нечистое добро, словно защищая его от всего света
      Корреспондент и парень возвращаются в вагон.
      - Вот и умники! - слышится голос тети Паши. - Худая трава с поля вон!
      И тут они обнаруживают, что никто в вагоне не спит.
      - Товарищи! - взволнованно объявляет человек, который все потерял. Нам достались боевые трофеи! - И он подымает с пола второй, порядком опустошенный мешок старика - Сало, колбаса, хлеб!..
      Одноглазый смотрит на свою дочь, лицо его выражает
      душевное борение. Затем он переводит взгляд на черненькую,
      та сухо поджала губы, на артистку - она отвернулась.
      На беременную женщину - та отрицательно кивает головой.
      Решительным движенем забирает он мешок, распахивает
      окно и вышвыривает мешок прочь.
      - Папа Коля, - говорит девочка, - ты его прогнал?
      - Да маленькая, я слово такое знаю, - улыбается одноглазый.
      И впрямь, словно кончилось наваждение. Все разом заговорили, а черенькая, лихо взвизгнув, завела во весь голос свой любимый "Ленинград-городок"...
      И вдруг раздается страшный, долгий, внезапно оборвавшийся крик.
      Все замерли. И уже не крик, а стон, томительный, полный муки,
      донесся с лавки, где лежит жена бригврача.
      - Мужчины, марш отсюда! - командует тетя Паша
      - Иди, иди, Ниночка.
      Спотыкаясь о корзинки, мужчины перебираются в другой
      конец вагона. Вмиг откуда-то появляется простыня и скрывает
      роженицу. Затаив дыхание, люди прислушиваются к тому,
      что происходит за простыней. Но оттуда слышны лишь стоны,
      тяжелое хриплое дыхание и успокаивающий голос тети Паши...
      - Папа Коль, а почему ей так плохо? - спрашивает девочка
      - Так ведь человек на свет производится, не кочан капусты, - серьезно говорит одноглазый. - Надо, чтобы все в аккурате было, ножки там, ручки, глазки, целая, брат, механика!
      - А женщинам всегда так больно? - задумчиво спрашивает девочка.
      Поразмыслив, одноглазый говорит
      - Это боль счастливая, женщины ее не боятся.
      ...За простыней тетя Паша и Дуся пытаются облегчить страдания жены бригврача.
      - Если я ребенка его не сохраню, жить не буду... - спотыкающимся голосом произносит роженица.
      - Ученый человек, а чего городишь! - сердито говорит тетя Паша. - Ты и думать об этом не смей! Которые в дороге родятся - самые счастливые люди выходят. Меня мамка в телеге родила. А нешто я несчастливая?
      - Вы добрая.
      - Вот я и говорю. Коль добрая, значит, счастливая.
      - Кричи, кричи, громче кричи!.. - уговаривает тетя Паша.
      - Не стану!..
      Не выдержав, черненькая выскакивает из-за простыни
      и, ткнувшись головой в угол, плачет. Возле нее тут же
      оказывается одноглазый.
      - Ну что?
      Черненькая беззвучно плачет.
      Выходит тетя Паша, губы сурово поджаты. Ее окружают пассажиры.
      - Плохо дело, - говорит артистка, - врач нужен.
      Беззвучные рыдания черненькой усиливаются.
      - Где же его взять?.. - произносит кто-то растерянно. Одноглазый поднял голову.
      - Будет врач!
      Черненькая смотрит на него с замирающей надеждой.
      - Пошли! - говорит одноглазый парень корреспонденту и человеку, который все потерял.
      Те, поняв его намерения, молча направляются к тамбуру. Парень оглядывается.
      - Евдокия Петровна, - обращается он к черненькой, - в случае ...если что... - взгляд его обращен к приемной дочери.
      Парень устремляется к тамбуру.
      - Папа Коля! - девочка кидается следом за ним. Дуся перехватывает ее, прижимает к себе.
      - Папа Коля придет... придет... слышишь, придет!.. Ты мне веришь?