Хроники Фауста (№3) - Демоны Грааля

– Он, что ли, грамотный? – поразился пес, с размаху опускаясь на обрубок хвоста. – И писать умеет? Быть того не может!

– Не может, – признал герцог. – Но ему так кажется. Понимаешь?

– Не очень.

– Ну, смирись.

Герцог нажал педаль газа и одновременно подтолкнул реальность в сторону Нирваны. В процессе экспериментирования он установил: Кинжал умеет не только отбрасывать ненужные Тени, но и расставляет их в правильном порядке. Мощная штука, посильнее Камня Правосудия.

Вот и на этот раз Кинжал Судьбы подровнял Колоду Теней и даже немного успокоил бурю. После этого окончательно растаяли последние родовые признаки Хаоса. Теперь джип катил по прекрасной автостраде где-то на границе Нирваны и Амбера.

Одно было плохо – в небе сражались эскадры летающих тарелок, ожесточенно дубасившие друг друга непонятным оружием. Подбитый НЛО нацелился упасть прямо на Фауста, поэтому герцог снова махнул Кинжалом Судьбы, убирая эту Тень.

Получилось неудачно: его забросило на периферию танкового сражения. Сотни стальных коробок, постреливая из пушек, ползли к перегородившей долину гряде холмов, а оттуда им отвечала огнем прочная оборона. Сквозь дым и пыль Фауст видел множество подбитых бронированных машин, но из тыла подходили новые колонны танков, готовые устремиться в самоубийственную атаку.

– Страшная картина, – пролаяла собака.

– Конечно, страшная, – согласился герцог. – Кто же так воюет – лобовым напором без артподготовки, без поддержки с воздуха.

Кинжал смахнул и эту реальность. Джип подпрыгнул на ухабе. Паршивая грунтовая дорога утекала в патриархальный городок, архитектура которого напоминала фильмы о Диком Западе.

Все бы ничего, только в конце улицы возвышалась Темная Башня. Аномальный Центр Мощи, от которого стоило держаться подальше. Хватало других неприятностей вроде грозы, поливавшей это Отражение свирепым дождем и освещавшей вспышками молний.

Если ненароком потревожить Темную Башню, ситуация могла вовсе сорваться в штопор, и нирванец сомневался, что в таком случае помогут Амулеты или Кинжал Судьбы.

– Куда нас занесло? – забеспокоился пес. – Здесь подозрительно тихо.

– Будь настороже и поменьше болтай, – шепнул Фауст. – Чует моя селезенка – мы попали в захолустье штата Мэн. Может быть, даже это городок Бангор.

– Это очень плохо? – проскулил четвероногий попутчик, покрытый фосфорной краской.

– Едва ли не самое страшное место альтернативной Земли. Страшней даже, чем Крыжопольская Гробница.

Вдруг началась стрельба. Визжащая толпа осатаневших провинциалов пыталась линчевать плюгавенького типчика в джинсах и жилетке поверх драной рубахи, вооруженного двумя допотопными револьверами «скофилд» сорок пятого калибра. На руке пришлого не доставало трех пальцев, словно часть ладони ему откусила клешня гигантского краба или омара. Не было и ступни – как будто он наступил на противопехотную мину, выводя своих боевиков из окружения.

Несмотря на серьезные увечья, он шел через толпу, стреляя с двух рук из своих ублюдочных револьверов. При этом стрелок каким-то образом ухитрялся перезаряжать свое оружие. Фауст невольно залюбовался его мастерством, хотя и понимал, что на самом деле такая ловкость возможна лишь в низкопробных бульварных триллерах. И еще он понимал, что беспалый калека не должен достигнуть Башни.

– Доберется, – будто прочитав его мысли, азартно пролаяла собака. – Клянусь могилой сэра Генри!

– Не советую заключать пари с Судьбой, – флегматично заметил Фауст. – Проиграешь.

Когда стрелявший перебил всех аборигенов, к нему подбежал клоун – полная пасть огромных острых зубов – и откусил перезаряжавшему револьвер инвалиду обе ноги ниже колен. Полюбовавшись результатом, клоун убежал, хохоча во все горло.

Поглядев, как трепыхается стрелок, Фауст развеселился и спросил у четвероногого спутника нарочито недоуменно:

– Как ты полагаешь – это нормально, что он еще шевелит своими обрубками и даже пытается ползти?

– А чего ему не шевелиться, – удивился болевший за стрелка пес. – Живой – вот и шевелится.

– Кто живой? – переспросил нирванец. – Он, что ли? Ошибаетесь, милейший. Стрелок – покойник, а потому должен застыть без движения.

– Ты чего, с дерева рухнул? – гавкнул сбитый с толку пес и сел на обрубок хвоста, опасливо поглядывая на спутника. – Живой он, я точно вижу!

– Опять со мной спорят, – сделав печальное лицо, вздохнул Фауст. – Ну почему никто не хочет верить мне на слово?

Между тем калека продолжал ползти к Темной Башне, оставляя за собой кровавый след. Расстояние между стрелком и загадочным сооружением медленно сокращалось.

– Я же говорил, что доберется! – торжествующе выкрикнул пес.

– А вот и нет, – уперся нирванец.

– Пойми, это закон бульварной литературы, – принялся убеждать его четвероногий воспитанник первой красотки Коста-Рики. – Она так и называется «литература пути». Не важно, что происходит по дороге, главное – чтобы герой шел вперед и вперед. А в конце автор обязательно приведет его к цели, какой бы идиотской эта цель ни была. И к каким бы страшным последствиям ни вело ее достижение. Дошло?

Снисходительно посмотрев на громадного, как теленок, гибрида ищейки с мастифом, добрый доктор подошел поближе к стрелку, которому оставалось проползти последние метры. Передернув затвор автомата, Фауст крест-накрест перечеркнул пулями ползущую мишень. Стрелок дернулся и застыл, перевернувшись на спину.

Нирванец снова нажал на спуск, но выстрела не последовало. Чертыхнувшись, Фауст вставил новую обойму и сделал контрольную очередь. Тело еще немного подергалось, подбрасываемое ударами пуль. Больше стрелок уже не шевелился. Фауст вернулся к собаке и назидательно изрек:

– Если тебе говорят, что не доберется, значит, так оно и будет. И вообще, надо слушать умных людей. Одно дело законы бульварного чтива, а другое – реальная жизнь.

Пристыженный пес опустил голову, подергал хвостом и промолчал. Только печально поскуливал. Кажется, ему было жаль стрелка.

По-хорошему, стоило бы и с Башней разобраться, только стереть Кинжалом не получилось, а на дальнейшие эксперименты герцог не решился. Признав поражение, он погнал машину прочь от проклятого места.

Когда Фауст отбросил очередное Отражение, они оказались в краях, напомнивших псу родные болота. На радостях четвероногий выпрыгнул из машины, но быстро вернулся, неуверенно спросив:

– Может, мне пойти с тобой?

– Беги уж, – разрешил Фауст. – Позову, если понадобишься.

Он сфотографировал собаку и дал газ. Промелькнули расчерченные каналами поля, фруктовые сады, разбомбленный аэродром, шумный митинг на площади. Следующее Отражение было островом, похожим на Аквариус, и зубастые морские чудовища плескались у берега, с интересом разглядывая ехавшего в машине гуманоида.

Море было спокойным, лишь легкие барашки гуляли по бухте, и Фауст сообразил, что буря утихла. Помахав рукой любознательным монстрам, Сын Вампира достал Колоду и переместился во двор своего дома в Дримланде.

С минуту Фауст сидел неподвижно, успокаивая нервы. Потом вошел в дом, поручив Амулету оповестить семью о завершении похода.

Первой откликнулась Гретхен. Фауст вдруг понял, как сильно по ней соскучился, и потянулся к возлюбленной, подбирая самые ласковые и нежные слова. Однако признания застряли в нейронах, не достигнув голосовых связок, когда герцог наткнулся на ее взгляд, полный злобной обиды.

– Мне это надоело! – процедила Гретхен. – Ты совершенно не обращаешь на меня внимания!

– Война, – напомнил Фауст.

– Разве это повод, чтобы бросать меня одну?

Сын Вампира попытался объяснить, что Повелители Теней несут тяжкое бремя ответственности за свои миры и что выбор невелик: либо непрерывные странствия по Отражениям, либо поражение и гибель. Не слушая его, Гретхен сорвалась на крик, осыпав Фауста обвинениями в изменах и прочих неблаговидных поступках…

Еще сильнее распалил ее козырной вызов Льювиллы. Призрачная фигура амберской принцессы замерцала в центре кабинета, затем снова растаяла – состояние межтеневых пространств оставалось неблагоприятным для переговоров на больших расстояниях. Однако и такой малости хватило, чтобы поднять скандал на новый качественный уровень.

– Так я и знала! – прошипела Гретхен. – Ты снова спутался с этой старухой.

Резко развернувшись на каблуках, она вылетела из комнаты, столкнувшись в коридоре с родителями и братьями Фауста. Семья проводила взбешенную девицу равнодушными взглядами, но говорить о ней никто не стал.

– Хорошо сработал, братишка, – сказал Мефисто. – Я имею в виду твое путешествие.

– Это было нетрудно, – отмахнулся Фауст.

– Подведем итоги, – приказным тоном предложила Геката. – У нас есть больная Птица, и тут сразу возникает вопрос: можно ли убить Прародительницу?

– Об этом позже… – поморщился Кул.

– Согласна. – Геката улыбнулась. – Продолжаю. Кроме Птицы у нас есть Грааль и Самоцвет. Но мы не знаем, что делать со всем этим богатством!

– И еще у нас есть Кинжал, – напомнил ей супруг.

– Ты знаешь, для чего он нужен? – саркастически осведомилась царица.

– Во! – Кул поднялся. – Я же поручил демону-библиотекарю поискать литературу. Сейчас позову – пусть отчитается.

Он забормотал колдовские формулы на древнем языке гарпий. В углах комнаты стала сгущаться тьма, разбавленная мелкими искрами.

– Бред какой-то, – сокрушенно сказал Вервольф. – Потратили столько сил, перебили несметное число демонических отродий, даже Грааль добыли. А дело ни с места. Все три Главных Источника по-прежнему разрушены.

– Повреждены, – уточнил Мефисто. – Причем Логрус поврежден сильнее прочих, и это не может не радовать.

Отец хохотнул:

– Логрус, можно сказать, не поврежден, а именно разрушен. И Лабиринт тоже.

– Ошибаетесь, уважаемые, – устало буркнул Фауст. – Узор Порядка почти цел и практически невредим.

После его подробного рассказа родственники ненадолго погрузились в размышления. Фауст подумал, что нужно посоветоваться с Атастарой и с Птицей, – может, подкинут дельную мысль.

Прервав общее молчание, отец озабоченно произнес:

– Вмешались силы, которые поддерживают равновесие. В итоге наше преимущество уничтожено, поскольку Лабиринт частично отремонтирован, но при этом не восстановлена ни одна из наших Пирамид.

– Полагаю, в центре Узора мною управлял обитатель Лабиринта, – сказал Фауст. – Этот демон враждебен нам.

Меф ответил, покачивая головой:

– Не так все просто. Ремонт Узора поднял бурю, которая спасла тебя от погони. Не будь этих потрясений, Колесный Призрак настиг бы тебя в два счета.

– Он издевался надо мной!

– Безусловно, – подтвердил Мефисто. – Но это означает всего лишь, что у него есть чувство юмора.

– Не стоит оценивать поступки существ, о которых мы даже не знаем, кто они такие, – проговорила Геката

Появился библиотечный демон и стал докладывать на ухо повелителю. Однако в комнате было шумно, и Кул, поморщившись, вышел, жестом позвав демона следовать за ним.

Сквозь неплотно прикрытую дверь прорывались голоса – торопливое попискивание демона и взволнованный рокот отцовского баритона. Кажется, разговор коснулся проблем интересных и серьезных, а это означало, что потусторонний архивариус отыскал среди книг важные сведения про Кинжал Судьбы или Копье Скорби. Фауст двинулся к выходу, чтобы узнать новости из первых рук, но Геката перехватила сына на середине пути. Взяв его за локоть, мать сочувственно поведала:

– Фау, я подумала о той кобылке из Амбера – дочери Оберона с изумрудными волосами.

– Правда, мама, – спохватился он – Лью пыталась пробиться, но тогда барахлила связь.

Карта Льювиллы, извлеченная из Колоды, без помех и промедления перекинула нить через миры, разделявшие Амбер и Дримланд Хмуро глядя на бывшего любовника, принцесса произнесла:

– Как бы я ни была на тебя зла, все равно не верю, что ты мог так подло нас предать!

– Я вас не предавал, – обиженно вскричал Фауст. – Вы получите Самоцвет и сможете восстановить Узор Порядка. Но я не обещал, что верну камень немедленно

Оттеснив сына, Геката приветствовала принцессу и добродушно проговорила:

– Дорогая, успокой своих родственников. Мы возвратим вашу драгоценность в самое ближайшее время. А пока прими небольшой сувенир.

Сказав это, царица сняла с пальца и протянула ошеломленной принцессе перстень с Чешуйкой. Льювилла неуверенно взяла подарок сквозь плоскость Козыря.

Откуда-то с амберской стороны Карты просочился полный остервенения голос разгневанного Рэндома:

– Еще раз восхитишься сюжетом – повешу немедленно!

«Кому это он? – удивился Фауст. – И о чем?»