Во времена Перуна

      - Убери. Тут нужна другая жертва.
      - Какая?
      - Дело, на которое ты хочешь решиться, - великое дело, в твоих руках жизнь и смерть людей, горе и благоденствие народов. Если же ты задумал недоброе, ты умрёшь тут же на мольбище.
      Олег в замешательстве склонил голову и сказал уже тише:
      - Пусть.
      - Тогда слушай. Сегодня с наступлением темноты разожги на мольбище три жертвенных костра, поддерживай в них огонь всю ночь и весь завтрашний день до темноты. Сегодняшний ужин, завтрашний завтрак, обед и ужин помечи в огонь, разделив на три части, в каждый костёр - свою часть.
      Сам же не ешь ничего - ни мясного, ни травяного. Смотри не усни, не проспи огонь. Проспишь - худо будет.
      Всевед привёл Олега к мольбищу и оставил одного, сказав:
      - Я вернусь, когда надо будет.
      Олег разжёг костры.
      О многом передумал он ночью у огня. И о том же, но по-иному думалось, когда наступил день.
      На следующий вечер, с темнотой, пришёл Всевед. Он был сосредоточен и молчалив.
      - Принеси угли изо всех трёх костров и сложи новый большой костёр, приказал он.
      Олег исполнил приказание.
      - Теперь встань против костра и смотри на пламя.
      Всевед достал из-за пазухи малэнький плетёный туесок,
      насыпал из него на ладонь зелёного порошка и бросил порошок в костёр, приговаривая какие-то заклинания.
      Костёр на мгновение вспыхнул выше деревьев, потом окутался красным дымом. По поляне поплыл дурманящий запах.
      Деревья, лики идолов, Всевед - всё пропало.
      - Ч го ты видишь? - послышался голос невидимого волхва. Он гремел, как гром.
      Олег видел только клубы красного дыма. Сначала они были бесформенными, потом стали приобретать какие-то очертония, но чего - этого Олег не мог вспомнить.
      - Ты видишь всадника? - продолжал вопрошать Всевед. - Большого, выше леса. В его руках огненный меч и огненный щит. Он приближается.
      - Вижу! Вижу! - воскликнул Олег. - Я вижу огненного всадника.
      - Что ты видишь ещё?
      - Он протягивает мне меч и щит!
      - Так бери их!
      Олег шагнул вперёд, в дым, и упал в беспамятстве.
      Когда Олег очнулся, он увидел горящий костёр. Ветви деревьев склонились над поляной. Немного поодаль стоял старый волхв.
      - Где же он, всадник? - тихо спросил Олег. - Где меч и щит? Ведь я взял их...
      - Они при тебе, хотя никто, даже ты, не видишь их, они твоя невидимая сила и защита.
      У ВОДЫ
      Олег тронулся в обратный путь.
      После гадания он ощущал в себе подымающую дух радость жизни, весёлую молодую силу и уверенность. И теперь он заметил то, чего не замечал ещё вчера: как прекрасен месяц червень - время молодого расцвета природы, буйного, бесшабашного, удалого кипения молодых сил. Он заметил, как сочна и густа листва на деревьях, как высока трава, как ярки цветы, как весело журчит ручей, как маняще ласково плещется река, как ясно и просторно бескрайнее небо.
      Неподалёку от Пскова под вечер Олег наехал на игрища.
      В светлой бело-зелёной берёзовой роще, пронизанной розовым отсветом заходящего солнца, нарядно одетые девушки и парни водили хороводы. Слышалось пение, удары бубна, ласково-протяжное гудение сопелок.
      Росшая посреди поляны одна молодая берёзка вся, снизу доверху, была украшена разноцветными тряпочками, связками цветов, плетёнками из золотистой соломы.
      Но вот смолкли бубны и сопелки. Девушки, оставя парней, подошли к украшенной берёзе и повели хоровод вокруг неё, припевая:
      Радуйся, берёзка,
      Радуйся, зеленая,
      К тебе девушки идут,
      К тебе красные идут,
      Пирога тебе несут...
      Сложив приношения под берёзкой, девушки разошлись по всей поляне.
      И снова поляна и прилегающая к ней часть берёзовой рощи наполнилась песнями, звуками гудков и сопелок, криком, смехом.
      Олег пустил коня и присоединился к гулянью.
      Невдалеке под напев гудка и глухие чёткие удары бубна плясали три девушки. Они плавно плыли одна за другой, расходились, клонились, как тростинки на ветру, вскидывали вверх руки, и освобождённые от запястий широкие рукава, падая на плечи, обнажали белые локти, как будто белые лебёдушки, всплеснув крыльями, поднимали к небу головы.
      Вдруг Олег почувствовал на себе пристальный взгляд.
      Он обернулся и увидел девушку, которая смотрела на него.
      Она была очень красива. И несмотря на то, что её платье было без блестящих нашивок, на шее было надето простое ожерелье из речных раковин, волосы на голове охватывал бедный узенький обруч с мелкими налобными украшениями и тусклыми височными кольцами, она держалась гордо и уверенно.
      Олег подошел к ней.
      - Как тебя зовут?
      - Взгарда. А ты кто?
      - Служил в дружине у новгородского князя, теперь еду счастья ищу, а зовут меня Олег.
      Торжественное пение сменило громкое веселье. Все двинулись к реке, над которой поднимался сизый туман. Девушки и парни встали на берегу.
      Пение смолкло. Слышался только плеск набегающих на берег волн.
      Первая пара подошла к самой воде. Парень наклонился и ковшом почерпнул из реки воду. Отпил сам, дал девушке.
      Девушка допила ковш.
      За первой подошла вторая пара и ещё несколько пар.
      После того как парень и девушка выпили из одного ковша рзчной воды, они считались мужем и женой.
      Олег взял Взгарду за руку и сказал:
      - Иди за меня замуж. Я твоему отцу любой выкуп уплачу.
      - У меня нет отца, и выкупа за меня платить некому.
      - Ну, так пойдёшь?
      - А ты сглазу не боишься? У меня ведь чёрный глаз.
      - Не боюсь.
      Взгарда протянула ему руку, и они подошли к реке.
      Взгарда сама зачерпнула полный ковш и подала Олегу.
      Он торопливо отхлебнул из ковша, и у него закружилась голова от этой воды, как от вина, что привозят купцы из далёкого Царьграда.
      ВЗГАРДА
      Олег потерял счёт дням.
      В первый день Олег положил в избе, куда привела его Взгарда, на лавку кольчугу с шлемом и меч. Взгарда убрала их в клеть, с глаз долой, и он даже не спросил про них.
      Взгарда не расспрашивала Олега. История же её жизни была проста и коротка.
      Несколько лет назад от неведомой болезни в один год умерли все её родные: отец, мать, два брата и сестра. В доме осталась она одна.
      Оставленное родителями хозяйство мало-помалу приходило в упадок. Взгарде для себя не так уж много было и надо.
      Она поднимала маленькое поле за домом и огород. Ни лошади, ни коровы у неё не было, в пустом хлеву ютились на насесте десяток кур.
      Но Олег, глядя на обветшавшую избу, на дырявый хлев, на крапиву и полынь, густой стеной обступивших огород, прикидывал в уме: ежели бы приложить руки, ежели бы хозяина сюда! У избы только два нижних венца сменить, на хлеве крышу перекрыть, а огород хорошо расположен - с пока том, на юг, вода весенняя не застаивается, солнышко землю пригревает, и земля хорошая - не глина.
      В зарослях крапивы Олег разглядел сложенные брёвна.
      - Ещё отец на баню привёз, - объяснила Взгарда.
      Олег перекатил брёвна к речке и сказал:
      - Завтра баню буду ставить.
      Утром он проснулся, когда солнце, ещё не набрав силы, светилось влажным красным светом, и утренний холодный туман стлался в низине возле речки.
      Но как ни рано проснулся Олег, Взгарда поднялась раньше его, уже растопила летнюю печь и варила завтрак. Увидев, что Олег вышел из клети, она сказала с виноватой улыбкой:
      - Опять кашу сварила... Больше нет ничего...
      - И кашу тоже едят, - отозвался Олег.
      - Вот разживёмся, коров, свиней заведём, тогда ы.г:со будет...
      Олег засмеялся:
      - Ладно, давай есть, и за дело пора.
      Работа шла легко, спористо. Сколько лет не брал он в руки плотницкого топора, а тут само собой вспомнилось, как ложится рука на топорище, с каким наклоном должно лезвие входить в дерево, чтобы не сколоть лишнего.
      ...Давно это было. Отец и дед Олега были крестьянами.
      И его с детства приучали к крестьянской работе да не приучили: он всё смотрел на сторону, мечтал о вольной жизни воина; и в один весенний день, когда пахаря сладко дурманит запах оттаивающей земли, а бродягу непреодолимо манит дорога, никому не сказавшись, он ушёл из дому и бродит по свету до сих пор. И ни разу Олег не пожалел о том, что в юности так круто переменил свою жизнь...
      Олег вязал уже четвёртый венец, когда услышал приближающийся конский топот. Он поднял голову и увидел Ролава, в сопровождении нескольких дружинников подъезжающего к деревне.
      Олег зажмурил глаза, потом открыл, помотал головой, как бы просыпаясь от сна, кинул топор, который глубоко вонзился в бревно, и, распрямясь, пошёл навстречу дружинникам. Сон кончился, наступило пробуждение.
      - Я здесь! - громко крикнул Олег.
      - Князь! - радостно воскликнул Ролав и погнал коня к нему прямо по капустным грядкам.
      - Что случилось? - спросил Олег.
      - Уже двадцать дней прошло, князь, а ты не возвращаешься. Тебя искал. А в Новгороде всё спокойно.
      Дружинники спешились.
      Взгарда, несшая Олегу жбан с квасом, так и остановилась посреди двора, держа жбан в руках. Глаза её наполнились слезами.
      - Что стоишь, иди сюда, - позвал её Олег.
      Взгарда подошла и подала жбан с поклоном.
      Олег отхлебнул квасу.
      - Хорош, - сказал он и передал жбан Ролаву. - Пей.
      Она мастерица квас варить.
      Олег обнял Взгарду за плечи, притянул к себе.
      - Полюбила ты простого воина, а он, видишь, оказался князем. Теперь я тебя возьму в Новгород. Рада?
      Взгарда опустила глаза.
      - Вон, от радости слова сказать не может, - засмеялся Ролав.
      Но Взгарда только покачала головой и тихо сказала:
      - Князь, исполни мою просьбу, одну-единстзенную.
      - Проси, что хочешь, ни в чём не будет отказа.
      - Оставь меня здесь.
      - Ну-у, глупая баба! - не смог скрыть своего удивления один из дружинников.
      Но Олег понял: как решила, на том и будет стоять, не уговоришь, не заманишь.
      Заскрипел зубами Олег.
      - Будь по-твоему.
      В ПОХОД
      Год и ещё почти год прошли, прежде чем Олег смог выступить в поход.
      За это время почти вдесятеро выросла его дружин?..
      Он сманил щедрым жалованьем несколько отрядов бродячих варягоз, опытных воинов, которые служили и урманскии конунгам, и немецким князьям, и далёким царям в тёплых странах. Его дружину пополнили лихие удальцы из смердов-слоген и кривичей. Были они, конечно, неопытны з военном деле, но Олег не забывал, что и сам был когда-то таким же.
      Две зимы ездили послы от чудских и мерянских князей и старейший в Новгород и новгородские послы в их глухомани Князья и старейшины думали, гадали, рассчитывали, прикидывали, сомневались и никак не давали твёрдого ответа. Олег сказал, что ежели кто из них не пойдёт в поход на Аскольда, то он пошлёт дружину в их земли. И тогда чудские и мерянские князья и старейшины дали Олегу клятву, что выставят войско по воину от пяти дымов.
      Никогда ещё Новгородская земля не видала такого множества воинов.
      Наступила весна. Как только просохли дороги, Олегово войско, принеся обильные жертвы богам, выступило в поход.
      В Новгороде осталась лишь малая дружина со стариком воеводой Буеславом.
      На конях, блестя шлемами и доспехами, шла княжеская дружика.
      Её вёл сам князь Олег. И бок о бок с ним ехали малолетний княжич Игорь в седле, сделанном специально для него, чтобы ке свалился, и дядька княжича - воевода Ролав.
      Лёгкие на ногу пешцы двигались десятками, десятки складывались в сотни, сотни в тысячу. Впереди гарцевали на конях тысяцкие и сотники. Сзади на телегах везли оружие.
      Чудинов вели их чудские князья и старейшины, мерян - мерянские. У чуди и мери наконечники стрел и копий не железные, а костяные, но для врага страшны не менее железных.
      Часть войска шла сушей, часть на ладьях - через Ильмень по Ловати.
      С войском плыли и купцы, направлявшиеся в Царьград.
      Они свою выгоду блюли - войско их от разбойников охраняло, а князь свою, потому что не было проводников лучше, чем купцы, они в Киеве не раз бывали, всё там знали.
      Войско двигалось к Смоленску - городу князей кривичских. Туда должны были подойти и там присоединиться к Олегу отряды с морского побережья, из полоцких и приднепровских земель.
      В Смоленске княжеские посланные уже с зимы готовили большие ладьи, на которых всё войско, и пешие и конные, пойдёт вниз по Днепру, к полянам, к Киеву.
      За Ильменем Олег, наказав воеводам, чтобы шли не торопясь, не изнуряя людей и коней, выбрал с десяток самых верных дружинников и велел всем взять по два заводных коня.
      - Я уезжаю. Завтра вас нагоню, - сказал Олег.
      В войске думали, что князь едет к Всеведу, и одобрили его поступок.
      Маленький отряд мчался без отдыха, почти не останавливаясь и меняя лошадей, едва только находившаяся под всадником начинала уставать.
      Под вечер они въехали в берёзовую рощу. Олег жадно смотрел вокруг. Здесь почти ничто не изменилось за прошедшие два года. Вон там стояла Взгарда, когда он впервые увидел её.
      Олег пришпорил коня.
      Он проскакал по деревенской улице, остановился возле избы. Ему показалось, что изба пуста. Сердце защемило, перехватило дыхание. Он спрыгнул на землю и побежал к крыльцу.
      В этот миг дверь отворилась, и в ней показалась Взгарда.
      Она была так же красива. Пожалуй, даже ещё красивее, чем рисовала ему память её облик. И ещё более горда.
      - Здравствуй, Взгарда!
      - Здравствуй, князь.
      - Не ждала?
      - Ждала.
      Из-за юбки Взгарды высунул голову младенец, черноглазый, как Взгарда.
      - Чей? - спросил Олег.
      - Твой.
      -- Сын?
      - Дочка.
      - Как назвала?
      - - Ольгой.
      Из всех изб повылезали люди. Приезд князя с дружиной наделал переполоху. Звон оружия наводил страх на людей.
      - Ольгой, значит... А теперь поедешь ко мне?
      - Нет, не поеду.
      Засмеялся Олег.
      - Рассёдлывай коней, - приказал он.
      Наутро, уезжая, Олег сказал:
      - Не годится жене князя жить так, как ты живёшь.
      Будешь получать оброки и подати с пяти деревень.
      ДНЕПР
      Быстро и легко бежали ладьи по Днепру. Ласково шумел ветер в парусах, шелестела струя попутного течения, ударяла в борта волна. Пробегали, оставляя позади зелёные берега.
      По Днепру леса светлее, чем в Новгородском краю: то, глядишь, золотоствольный, словно всегда освещённый солнцем, сосновый бор на высоком песчаном берегу, то пышная дубрава, то степь, разукрашенная цветами, словно драгоценный ковёр, что привозят купцы из далёких восточных царств.
      Плыли быстро, останавливаясь станом только на ночь.
      Съестной припас уже подобрался, но Олег запретил отходить от реки в деревни, чтобы пополнить его.
      Бежали, как волчья стая при охоте на крупную добычу, не трогая по пути беззащитную мелочь, как бы соблазнительно это ни было, и памятуя, что хотя петух мал, но, когда его тащит лисица, кричит на три деревни.
      В качале-то похода, когда проходили по землям подвластных князю словен и кривичей, то шли грозными владыками, собирая в счёт будущей дани, что могли собрать. В кривичском Смоленске Олег оставил двух своих воевод с немногочисленною, но сильной дружиной на случай, если вдруг придётся назад бечь, то был бы путь свободен.
      Но, миновав земли словен и кривичей, вступили на земли радичичей потомков славного Радима, пришедшего в незапамятные времена с братом своим Вяткой с западной стороны и севшего в лесах по Сожу, на земли дреговичей болотных людей и древлян, о которых известно, что они произошли от одного корня с ильменскими словенами.
      На княжеской ладье, под сенью шатра, Олег сидел на покрытой ковром скамье, смотрел на пробегавшие берега и слушал рассказ купца Безмена.
      - Киев - большой город, нет во всей словенской земле города больше и богаче его, - привычно бойко говорил купец. - Княжеский дворец высок и великолепен, палаты украшены дивными росписями, в гриднице лавки застланы драгоценной парчой. В Царьграде одежды из такой парчи носят только цари и первые люди царства...
      - Ладно, о богатстве киевского князя я наслышан, - перебил купца Олег, - ты расскажи, сильно ли укреплён его город и как укреплён.
      - Значит, так, скажу я тебе, - заговорил снова Безмен, - Киев - город большой. На горе - крепость с княжьим двором, под горой, у реки - торг и пригород. Пригород раз в двадцать больше крепости. Гора, на которой стоит крепость, очень высока, если вон те дубы поставить один на другой, до вершины уместится десятка полтора или два.
      Олег прикинул на глаз по дубам высоту Киевской горы, получилось внушительно. Он крякнул.
      - Очень высока, - подтвердил Безмен, - и очень крута.
      Со стороны реки так крута, что не взберёшься. С двух других сторон тоже обрывы, овраги. С юга, правда, идёт поле. Но там вдоль всей крепости выкопан широкий ров глубиной более чем в два человеческих роста, за рвом насыпан земляной вал высотой тоже более чем в два человеческих роста. На валу, как полагается, дубовая стена с башнями. Но это ещё не всё. Если бы кто и одолел все эти преграды, что, полагаю, невозможно, то ему предстояло бы взять княжеский дворец.
      А его взять нелегко, поскольку стены у него каменные.
      - Неужели каменные?
      - Истинная правда. Дом каменный, на нём горницы бревенчатые, в окнах не пузыри, а заморская слюда вставлена, в гриднице лавки...
      - Об этом ты уже говорил, - остановил купца Олег. - Хватит. Иди.
      Когда Безмен вышел из шатра, Ролав сказал-подумал :
      - Не достать нам князя Аскольда...
      - Да-а, в крепости не взять, - согласился Олег. - Ты только этого никому не говори, не пугай заранее и Безмену прикажи молчать о киевских укреплениях. До Киева ещё два дня пути, что-нибудь придумаю.
      КИЕВ
      Придуманная Олегом хитрость была так проста, что даже не вызывала подозрения, что это хитрость.
      На расстоянии дня пути до Киева он остановил войско, посадил на купеческие ладьи гребцами старшую дружину, переоделся сам купцом и, взяв с собой Игоря, поплыл дальше полутора десятками купеческих ладей.
      Он нарочно подгадал так, чтобы мимо самого города плыть среди дня, когда на пристани полно народа, на реке - ладей.
      Олег скрывался в глубине шатра на ладье Безмена и через щель поглядывал на берег. Правильно говорил купец: приступом крепость князя, пожалуй, не взять ни с реки, ни с суши, а осада затянется неведомо на сколько времени, и то, может быть, уйдёшь несолоно хлебавши.
      С проплывавшей мимо ладьи узнали Безмена.
      - Никак, Безмен?
      - Я! Здорово, Керим!
      - Откуда идёшь?
      - Из Новгорода.
      - Куда путь держишь?
      - Коли здесь расторгуюсь, то сюда.
      - Мы в Козарах остановились. Приходи вечером.
      Ладьи разминулись. Но перекличку услышали на пристани и на других ладьях и, поняв, что плывут купцы, на Олеговы ладьи уже никто не обращал внимания.
      Миновав крепость на горе и многолюдный Подол с многочисленными подворьями, торговой площадью, святилищем Белеса - покровителя скота и торговли - и церковью, которую поставили купцы-христиане, ладьи пристали за городом, где Днепр делает небольшой изгиб и где в высоком берегу неведомо кем и когда вырытых пещерах издавна складывали свои товары те купцы, которые в их защите больше всего надеялись на собственные мечи. Эти пещеры назывались варяжскими.
      Ладьи вытащили на берег.
      - Быстрее, быстрее! - торопил Олег. - Выкладывайте товары из ладей!
      - Осторожнее! Осторожнее! - кричали купцы, мечась между дружинниками, выкидывавшими тюки и связки на землю. - Попортите! Ведь не та цена вещи будет!
      - Не бойтесь, за все потери вознагражу, - успокоил их Олег. - Вы идите, мы тут без вас управимся.
      Безмен глядел-г л я дел, махнул рукой и сказал:
      - Ладно, братцы, нам с князем не спорить.
      - Разумные слова, - одобрил Ролав.
      - Значит, так Аскольду скажешь, как уговорились, - сказал Олег Безмену, - мол, прибыл с нами богатый купец, привёз большой редкости узорочья, он бы сам, как положено, принёс всё князю, чтобы тот выбрал, что надобно, да не может прийти, лежит в тяжкой болезни. А потому, мол, приди сам.
      А ещё скажи, что тот купец должен сообщить ему нечто от князя Олега важное, что нельзя передать через посланца.
      Купцы ушли в город. Олег послал с ними Ролава и троих дружинников, проследить, чтобы купцы случаем не забыли данного им поручения и не сболтнули лишнего.
      На место выгруженных товаров в ладьи легли вооружённые дружинники. Лишь десятка полтора остались на виду.
      Олег сидел на покрытом бархатом ложе под пологом. Возле, притихнув, сидел Игорь.
      "Придёт или не придёт Аскольд?" - думал Олег и, прикидывая, как поступил бы он сам, склонялся к тому, что, пожалуй, не пошёл бы.
      Минуло довольно много времени, и оттого, что минуло в ожидании, оно показалось ещё более долгим. По Днепру проплывали ладьи и рыбачьи лодки. Шумел лес.
      И вдруг за поворотом реки со стороны города послышался конский топот и громкие голоса.
      Олег напрягся. По щекам прокатились желваки. Едут!
      Узким берегом, оступаясь время от времени в воду, кони шли лёгкой рысью.
      Киевский князь Аскольд, широкоплечий, чернобородый, с непокрытой головой, в лёгкой епанче, скакал впереди и, оборачиваясь назад, разговаривал со скакавшими за ним.
      Его сопровождали всего десяток-полтора всадников.
      Конники остановились.
      - Ну, где же твой купец? - громко спросил Аскольд.
      - Здесь, господин, в этой ладье, - ответил Ролав.
      Аскольд соскочил с коня. Спешились и остальные.
      - Что ж не встречает, коли звал?
      - Очень болен...
      - Ладно, тогда я сам к нему войду.
      Аскольд направился к шатру, в котором находился Олег, но тут полы шатра распахнулись, и Олег, в кольчуге, шлеме, рука на рукоятке меча, шагнул навстречу киевскому князю.
      Аскольд в замешательстве остановился.
      - Ну, что велел тебе князь Олег сказать мне? Говори.
      - Князь Олег велел сказать, что не по праву ты его владения воюешь. Я князь новгородский Олег пришёл сюда, чтобы расчесться с тобой.
      Олег выхватил меч, и тяжёлый удар обрушился на голову киевского князя.
      Из ладей выскочили дружинники. Через мгновение всё было кончено. Сопровождавшие Аскольда воины упали под мечами, не успев обнажить оружия.
      ОЛЬГА
      Вместе с киевским престолом и богатствами Аскольда Олегу достались также его заботы и тяготы.
      Узнав о гибели Аскольда, не захотели подчиниться новому князю древляне. Они прогнали приехавших за данью людей Олега, а юный древлянский князь Мал велел передать новому киевскому князю, что в своём княжестве он будет княжить сам и дани никому платить не станет.
      Пришлось Олегу идти походом в лесную древлянскую землю.
      Не защитили древлян густые леса, не запутались, не заблудились Олеговы войска среди чащ и не увели их в гиблые места звериные тропы. Олег и его воеводы распутали все древлянские хитрости, отыскали путь к Искоростеню, городу древлянского князя, и к Вручию - другой древлянской:
      крепости.
      Князь Мал запросил мира.
      Олег положил древлянам платить дань мехами, так как этот товар особенно охотно покупали купцы и платили большую цену.
      Поход на древлян был во второй год княжения Олега.
      В третий год Олег ходил в земли северян на Десну и Сейм, Прежде северяне покупали покой тем, что платили дань обоим могущественным соседям - Киевскому княжеству и Хазарскому кагану. Аскольд удовлетворялся малой полуданью.
      Олег не встретил в Северской земле сопротивления. Когда Олегова дружина вступила в пределы северян и погнала хазарских сборщиков дани, то сами северяне тоже стали бить хазар.
      Пройдя всю Северскую землю и вступив во владения хазар, Олег пожёг и разграбил приграничные селения. А вернувшись обратно, наложил на северян лёгкую дань, повелев платить только ему, а хазарам не давать ничего.
      - Хазары мне враги, - объявил он, - поэтому мириться с тем, что было раньше, я не намерен, и вам запрещаю платить им дань.
      Ещё год спустя Олег изгнал хазар из земель родимичей, и ту дань, которую радимичи платили хазарам, теперь они стали платить Киеву.
      Хазарский каган превратился в самого лютого врага Олега. Но на открытую войну против киевского князя он не решался, потому что Хазарский каганат, истощённый прежними войнами с арабами и печенегами, уже не имел былой мощи.
      Из ближайших к Киеву славянских племён только уличи и тиверцы, жившие по Днестру и Бугу в Причерноморских степях, не подчинились Олегу, хотя дружины киевского князя не однажды вторгались на их земли. Так и остались уличи и тиверцы сами по себе.
      В пятнадцатый год княжения Олега к Киеву подошли теснимые печенегами угорские племена. Они были многочисленны и воинственны. Угры встали неоглядным лагерем на Днепре. Они бы и захлестнули и разрушили Киев, как могучий водный поток, вырвавшийся в пору наводнения из своего обычного русла, затапливает и рушит всё на своём беззаконном пути, если бы Олег не собрал в несколько дней дружины со всех подвластных ему земель и не встали бы они, как берега, преградившие разлив потока.
      До битвы дело не дошло. Угры ушли далее, на запад, на Дунай, И по наущению византийского императора Льва воевали с болгарами.
      Олег и не заметил, как Игорь из мальчика стал юношей.
      С самого малолетства, когда другие ещё цепляются за мамкину юбку, он рос среди мужчин, первыми его игрушками были оружие и доспехи. Всё время он проводил в гриднице, ездил со всеми на полюдье и в походы и вырос крепким, неприхотливым воином, смелым и умелым в бою, верным воинскому братству, уверенным в том, что только война - настоящее дело мужчин, и был доволен своей жизнью.
      "Воин хороший, - думал Олег об Игоре, - а княжеский престол не для него..."
      У Игоря не было никакого стремления к княжеской власти, он не любил заглядывать вперёд и почитал Олега как отца. Это устраивало Олега. Но иногда он всё-таки сожалел, что Игорь оставался невосприимчив к уроками правления.
      "Не моя кровь", - сокрушённо думал Олег.
      Однажды, когда он размышлял об этом, родилась у него мысль женить Игоря на своей дочери, может быть, хоть внук будет достоин княжеского престола.
      Ольга жила при матери. За все эти годы Олег всего трижды или четырежды наезжал к Взгарде, по пути в Новгород. Однако у приезжавших оттуда непременно спрашивал, живы ли жена и дочь и как живут, а с уезжавшими отправлял подарки.
      Олег сказал, что хочет взглянуть на дочь, и послал за ней Ролава, чтобы он привёз её в Киев погостить.
      И вот Ольга приехала в Киев.
      Олег смотрел на неё, искал свои черты. Красива, как Взгарда в её годы. Но характер, пожалуй, ещё твёрже будет.
      Приметил Олег и то, как вспыхнули у неё глаза, когда он, надев княжескую шапку с драгоценными каменьями, сел на престол, как она от женских украшений, что рассыпали перед нею, тайком отводила взгляд на престол.
      - Поживи, погости, - сказал Олег.
      Случилось то, на что и рассчитывал Олег. Ольга и Игорь полюбили друг друга.
      Игорь пришёл к Олегу и прерывающимся, хриплым голосом проговорил:
      - Князь, отдай Ольгу за меня замуж.
      - Моя дочь не рабыня, пойдёт за кого хочет, неволить её не буду.
      - Она пойдёт за меня... Мы сговорились!
      - Если так, я согласен.
      СТЕМИД
      Однажды Олегова дружина отбила у хазар караван невольников.
      Среди захваченных рабов был учёный болгарин из Солуни Стемид. В детстве он учился в школе монастыря Полихрон, где игуменствовал Мефодий, брат Кирилла-философа - создателя славянской азбуки. По младости лет Стемиду не довелось разделить труды знаменитых просветителей славян, но в меру своих возможностей он старался продолжать их дело, и, куда бы судьба ни забрасывала его, он повсюду учил славян славянской грамоте, проповедовал язычникам учение Христа, склонял их оставить ложную веру в нелепых богов Рода, Перуна, Белеса и всех других, якобы обитающих в водных источниках, камнях и деревьях, и обратиться к истинной, как он считал, вере христианству. Обычно закоренелые во тьме язычества люди оставались глухи и равнодушны к его проповеди и не раз крепко бивали за оскорбительные речи о божествах, которым поклонялись деды и прадеды. Однако, отлежавшись и залечив раны, Стемид продолжал свою проповедь, скорбя в душе о неразумных и прощая им обиды, ибо, как твёрдо верил он, они не ведают, что творят.
      Стемиду было уже за сорок, когда судьба привела его в степное Причерноморье к уличам и тиверцам. Здесь, как и везде, он ходил из селения в селение, проповедуя и убеждая, и здесь попал в плен к хазарам.
      По старому обычаю, отбитым у хазар славянам Олег вернул свободу. Но Стемид не захотел уходить и остался в Киеве.
      Олег часто по утрам призывал к себе Стемида и беседовал с ним. Учёный болгарин много видел во время странствований по разным царствам и княжествам, а ещё больше узнал из книг. Он рассказывал Олегу о старых временах, о славных государях и полководцах, чья жизнь и подвиги описаны в хрониках. Говорил и об учении Христа.
      К христианскому учению Олег не обнаружил интереса, что очень огорчало Стемида, но события хроник слушал внимательно, о многом расспрашивал подробно, иной раз вспоминал случаи из своей жизни.
      Хотя Олег не поддавался проповедям Стемида, зато их с большим интересом слушала жена молодого князя Игоря Ольга, которая разумом не уступала отцу. Ольга захотела научиться читать, и Стемид стал учить её грамоте.
      Для Ольги Стемид переписал в книгу избранные молитвы, чтобы ей было что читать. Затем, помятуя мудрость старых книжников, гласящую: "Что не записано, то бывает забыто, а что записано, то помнится потомками", начал записывать, что узнавал о Руси, о племенах, её населяющих, о нравах, обычаях и верованиях, о её князьях.
      Олег рассказал Стемиду о давних днях: о Ладоге и Новгороде, о том, как стал князем, о великом походе на Киев, о том, как утвердился на киевском престоле.