Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Зеленые береты

ModernLib.Net / Военная проза / Мур Робин / Зеленые береты - Чтение (стр. 6)
Автор: Мур Робин
Жанр: Военная проза

 

 


Теперь практически все наступление было устремлено на северную и западную стены лагеря. Пулеметный и винтовочный огонь наших бойцов сорвал первую волну наступления ВК, оставив многих из них в плену у хитроумно переплетенной колючей проволоки. Вскоре к ним присоединилась еще одна группа коммунистов, которая также принялась осаждать наружный периметр. Минометы вели огонь на минимально возможное расстояние, однако коммунисты продолжали продвижение вперед; многие из них несли с собой лестницы, которые они набрасывали поверх проволочных заграждений.

Неожиданно и по совершенно непонятной причине пулемет, располагавшийся в стратегическом северо-западном бункере, начал вести огонь по нашим собственным северной и западной стенам. Камбоджийцы и вьетнамцы, приготовившиеся было к схватке с наступающими коммунистами, как подкошенные падали у стен лагеря, тогда как другие либо бросались назад, в глубь лагеря, либо напарывались на остро заточенные бамбуковые колья, насквозь пронзавшие их тела.

– Корни! – закричал Трэйн. – Что вытворяют эти мерзавцы?

– Это лазутчики ВК! Им удалось захватить бункер, – отозвался Корни. Схватив трубку полевого телефона, он резко скомандовал:

– Шмельцер, приготовьте свою ударную группу к тому, чтобы немедленно отбить северо-западный бункер. В него пробрались вьетконговцы!

Позиция Шмельцера, размещавшаяся в минометном бункере рядом с оперативной комнатой, позволяла ему с близкого расстояния наблюдать за сражением у западной стены. Вместе со Шмельцером находился лейтенант Кау, который по телефону переговаривался с капитаном Ланом, обосновавшимся в своем безопасном бункере. Шмельцер принялся яростно втолковывать Кау, что он должен собрать всех находящихся в его подчинении боевиков, чтобы бросить их на северо-западный бункер. Оба офицера могли воочию наблюдать, сколь губительные последствия имел огонь, который вели из этого бункера вьетконговцы, сеявшие смерть вдоль всей располагавшейся перед ними западной стены лагеря.

Подполковник Трэйн был потрясен, глядя на то, как Фан Чау на его глазах буквально распадался на части. В какое-то мгновение и столь же неожиданно северо-восточный бункер принялся обстреливать северную стену, подвергая сотню или даже более ее защитников смертельному перекрестному огню. Трэйн повернулся к Корни.

– Надо перебираться к юго-восточной стене. Борст сможет вызвать вертолеты, чтобы забрали нас отсюда.

– Подполковник, – громко проговорил Корни, стараясь перекричать грохот окружавшей их битвы, – сейчас вы сможете по достоинству оценить степень моего безумия и отхода от классических канонов ведения войны.

Он бросился на пол наблюдательного пункта, отшвырнув один из мешков с песком, и вытащил наружу ящик, набитый изолированными проводами. В свете полыхавших в небе осветительных ракет он несколько секунд всматривался в переключатели, после чего ткнул пальцем один из них, потом другой.

В то же мгновение северо-западный, а за ним и северо-восточный бункеры взлетели на воздух, заставив замолчать стрекотавшие из них пулеметы. Корни сорвал трубку телефона и прокричал:

– Шмельцер, займите оба бункера!

Первая волна вьетконговцев уже прорвалась через наружный периметр ограждения лагеря и находилась не далее чем в тридцати ярдах от его стен. Корни нажал на еще один тумблер своего взрывного устройства – вдоль северной стены почти одновременно прогрохотало не менее дюжины взрывов, поднявших в воздух толпу облаченных в черное бойцов противника, тут же превратившуюся в орущую под грудой покореженного металла людскую массу.

– Пластиковые мины! – прорвался сквозь грохот взрывов голос Корни. – Как видите, получилось неплохо!

Шмельцер и лейтенант Кау вызвали подкрепление со стороны южной стены и руководили продвижением бойцов к двум дымящимся бункерам. Заскочив в северо-западный бункер, Шмельцер прошил очередью из своего АВ-15 раненого вьетконговца, после чего следовавшая за ним смешанная группа вьетнамцев и камбоджийцев подправила завалившийся набок пулемет, из кучи всякого хлама извлекла ленты с патронами, перебросила тела убитых за песочное заграждение и принялась поливать огнем новую волну вьетконговцев, в очередной раз бросившуюся на приступ лагерных стен.

В течение всего этого времени вьетконговский миномет не умолкал ни на минуту, кося направо и налево защитников внутри лагеря. Одна из мин упала на главный бункер и своей взрывной волной свалила на пол наблюдательного пункта Корни и Трэйна, хотя мешки с песком спасли обоих от смертельного поражения осколками.

Поднявшись на ноги, Корни осмотрел поле битвы; над нами уже планировал самолет ВВС, сбрасывавший мощные осветительные бомбы, от которых стало светло, как в полдень. Минометчики, которым теперь уже не нужно было стрелять осветительными зарядами, переключились на разрывные, которые стали поражать позиции ВК.

Оправившись от легкой контузии, Корни и Трэйн заметили, что наступление противника несколько замедлилось. Сейчас, когда снова заговорили пулеметы обоих бункеров, а северная стена превратилась в смертельную преграду, всем стало ясно, что расчет коммунистов на скорый прорыв провалился. Вьетконговские артиллеристы продолжали методично обстреливать лагерь, однако основная часть ракет пролетала в вышине, явно с расчетом поразить башню. Сама по себе она являлась довольно маленькой целью, однако, лишившись ее, минометчики Фан Чау не смогли бы уже, как прежде, вести прицельный огонь, поскольку она выполняла функции наблюдательного пункта.

Бункеры снова попали под непрерывный и яростный обстрел безоткатных орудий. Неожиданно с запада донеслись звуки сигналистов: со стороны погруженных в темноту подножий холмов и зарослей низкорослого кустарника, которые располагались в нескольких сотнях ярдов от лагеря, на освещенную территорию проникли не менее двухсот вьетконговских солдат.

В тот самый момент, когда ВК предпринял атаку со стороны камбоджийской границы, наступление с севера получило новый импульс. Под прикрытием ожесточенного огня ракет, минометов и тяжелых пулеметов вьетконговцы бросились через образовавшиеся бреши в наружном кольце колючей проволоки и пошли на приступ северной стены.

Находившийся в поврежденном северо-западном бункере Шмельцер оказался под перекрестным огнем обеих противоборствующих сторон. Благодаря предусмотрительности Родригеса, который, предвидя возможные осложнения, накануне заминировал все бункеры, Шмельцер теперь получил в свое распоряжение оба тяжелых пулемета. Родригес постарался расположить заряды так, чтобы поразить живую силу противника, но в то же время причинить минимальный урон находившемуся в бункере оружию.

Корни одним глазом наблюдал за северной и западной стенами, тогда как другим присматривал за юго-восточным и юго-западным бункерами, опасаясь возможности того, что они также станут объектами аналогичного предательства. Трэйн между тем стрелял из своей автоматической винтовки по подбиравшимся к внутреннему периметру вьетконговцам. Коммунисты находились уже не далее чем в двадцати ярдах от северной стены, когда лейтенант Кау прокричал из занятого им бункера какую-то команду и, перепрыгнув через песочное ограждение, бросился на солдат противника. Через стены уже перелезал взвод орущих камбоджийских и вьетнамских боевиков, которые, орудуя винтовками с примкнутыми штыками, принялись поражать солдат ВК. Штыки пронзали тела, разрывали глотки, и через пять минут ожесточенной, кровавой рукопашной схватки наступление вьетконговцев захлебнулось. Теперь Шмельцер получил возможность направить огонь обоих своих тяжелых пулеметов на коммунистов, которые пытались прорваться через западный наружный периметр.

Корни, внимательно контролировавший ход сражения, снова потянулся к своему черному ящику. Нажав уже на другие кнопки, он взорвал очередную дюжину пластиковых бомб, установленных вдоль западного периметра. Несколько одетых в черное солдат противника с криками попадали на землю, но другие продолжали продвижение. Огонь их минометов и ракет прорвал "концертину" и прочее проволочное ограждение, а потому, даже несмотря на огонь тяжелых пулеметов с западной стены, коммунисты продолжали свое продвижение. Минометные снаряды с поразительной точностью поражали наши позиции за внутренней линией обороны, убивая и раня защитников лагеря.

Через бреши в наружном западном периметре продолжали просачиваться солдаты противника, навстречу которым со стороны южной и восточной стен бежали наши боевики, намеревавшиеся сорвать очередное наступление. Огнем ракет была снесена часть стены, обнажившая бункеры с тяжелыми пулеметами; северо– и юго-западный бункеры стали объектами непрекращающегося обстрела из безоткатных орудий. Благодаря самоотверженным действиям бойцов лейтенанта Кау, лишь северная стена смогла успешно преградить путь вьетконговцам.

Корни повернулся к Трэйну.

– Пора пускать в ход людей, – прокричал он. – Все пластиковые мины кончились. Я просто не имел достаточно времени, чтобы начинить взрывчаткой все наиболее уязвимые точки. Но если ВК прорвутся в оставшиеся два бункера, я смогу подорвать и их.

Пока Корни наблюдал за западной стеной, где через бреши в заграждениях из колючей проволоки настойчиво прорывались солдаты противника, в северо-западный бункер попала одна из ракет, которая начисто снесла одну из пулеметных позиций. Вцепившись руками в край ограждения, Корни напряженно наблюдал за ходом битвы. Второй пулемет, располагавшийся в нижнем, более надежно защищенном отсеке бункера, продолжал исторгать из себя смертельный огонь в футе над землей, тогда как бойцы верхнего пулемета превратились в груду окровавленных, изуродованных разрывом снарядов тел. Корни знал, что Шмельцер с командной высоты руководил огнем как раз верхнего пулемета.

Около пятидесяти вьетконговцев достигли западной стены и стали взбираться на нее. Снова завязалась рукопашная схватка. Переключив свою винтовку на полуавтоматическую стрельбу, Трэйн продолжал с наблюдательного пункта палить по врагу. Главным объектом наступления сейчас стала западная стена. Лагерные минометы по-прежнему обстреливали вьетконговцев с близкого расстояния, не позволяя им прорваться через внешний периметр.

С нашей минометной позиции было видно, как вьетконговцы пытаются вскарабкаться на стену Облаченные в черные, похожие на пижамы куртки, фигуры дважды прорывались внутрь лагеря, где открывали автоматный огонь, покуда сами не падали замертво.

Бергхольц и Фальк видели, что все новые и новые вьетконговцы пытаются взять приступом стены лагеря. Вьетнамским боевикам с каждой минутой становилось все труднее.

– Эй, малыш! – крикнул Фальку Бергхольц. – Давай поможем тем, что у стены. А с минометом вьетнамцы и сами управятся.

– Вам лучше оставаться здесь! – на всякий случай крикнул мне Бергхольц, после чего, расчищая перед собой путь из своей АВ-15, устремился к стене. Двое громадных и, в сущности, невооруженных викингов достигли стены и с дикими воплями вступили в схватку. Неожиданное появление в гуще рукопашной двух американских гигантов, едва ли не на целый фут возвышавшихся над окружавшими их с обеих сторон солдатами, словно подхлестнуло поникших было защитников лагеря. Обступив обоих американцев, боевики, яростно выкрикивая ругательства, с новым пылом бросились в бой. Левой рукой стреляя из своей автоматической винтовки, Фальк выхватил из ладоней упавшего на землю вьетконговца его карабин с примкнутым штыком, резко развернул его и с такой силой всадил стальное лезвие в спину одного из коммунистов, что пронзил его насквозь и словно громадной булавкой пришпилил к глинобитной стене лагеря.

Прямо у меня на глазах волна наступления стала откатываться назад. Вопя и визжа, боевики прыгали со стен, теперь очищенных от солдат противника, и оттесняли врага на территорию между обоими периметрами. Еще один американский сержант в зеленом берете перескочил через стену, увлекая за собой вьетнамских боевиков. Бесстрастно наблюдать подобную схватку было просто невозможно: издав пронзительный боевой клич, я перепрыгнул через борт безопасного бункера и устремился к стене. Глядя на развернувшуюся внизу ожесточенную схватку, я с большим трудом преодолел желание соскочить вниз. Закрепившиеся на стенах, раненые, но все еще способные стрелять боевики продолжали палить по новым вьетконговцам, безостановочно подбиравшимся к наружному периметру.

Казалось совершенно невозможным остановить новую волну этого яростного, самоубийственного наступления коммунистов. Наши силы постепенно очищали пространство снаружи западной стены, после чего вьетконговцы стали отступать назад, унося с собой максимально возможное количество собственных убитых и раненых. Боевики и все три американских сержанта перебрались через стену назад, и в этот самый момент снова заговорил миномет коммунистов.

Услышав свист приближающегося снаряда, я бросился на землю и вжал свое тело во влажную, красноватую глину. Серия последовавших вокруг нас разрывов взметнула ввысь комья грунта. Снова поднявшись на ноги, я увидел, что Корни покинул свой наблюдательный пункт и стоит за стеной, оценивая понесенный ущерб. Вокруг него бродили Бергхольц, левая рука которого была залита кровью, и чудом уцелевший Фальк. Еще один сержант, который приближался к стене, также вернулся раненый – по сухощавой фигуре я узнал в нем Родригеса. Верхняя часть его комбинезона пропиталась кровью, а сам он слегка пошатывался, прижимая ладонь к правой части груди.

– Где Шмельцер? – спросил Корни. Ответа не последовало. Корни прокричал в секундное затишье посреди боя имя своего заместителя, однако не дождался ответа.

– Наш приказ таков, – хрипло проговорил Корни. – В случае возникновения реальной угрозы захвата лагеря противником всем американцам покинуть его территорию. Мы уже потеряли Шмельцера, а возможно, и кого-то еще. Фальк, немедленно отыщите всех американцев и скажите им, чтобы они немедленно связались с контрольным бункером. Если обнаружите убитых, попытайтесь вытащить их тела. После этого я скажу, что делать дальше. Действуйте!

Фальк бросился осматривать позиции, на которых были расставлены американские военнослужащие. Со всех сторон до нас доносились крики и мольбы раненых о помощи. Корни посмотрел на меня и покачал головой.

– Мы сможем продержаться еще одну, от силы две атаки. Если они бросят в наступление еще один батальон, лагерь не устоит.

– А что Трэйн? – спросил я.

– Он сейчас в бункере радиста, пытается связаться с базой и попросить их прислать помощь. Он уже переговорил с осветительными самолетами, чтобы те вызвали поддержку с воздуха. Эти чертовы вьетнамцы, видите ли, не летают по ночам. Ближайшая база наших истребителей в Сок Транге, а от нас до нее более ста пятидесяти миль.

Со стороны холмов, располагавшихся за пределами зоны, которую освещали наши самолеты С-27, донесся резкий, пронзительный сигнал полковой трубы, к которому тут же присоединились несколько других. Было похоже на то, что эти звуки изрядно напугали бойцов ударных групп, перегруппировавшихся на стенах лагеря. Появился сержант-медик Эбберсон.

– Сэр, – обратился он к Корни, – к работе с ранеными я подключил трех вьетнамских медиков, двух сестер и сержанта Хаймера. Амбулаторный пункт дважды попадал под обстрел, однако нам удалось погасить огонь. Если мы покинем Фан Чау, многие из них погибнут. Бергхольц и Родригес находятся в довольно тяжелом состоянии и далеко не пройдут.

Корни кивнул в знак понимания.

– Эбберсон, вы сами слышали звук труб, – сказал он. – Возможно, они блефуют, а возможно, действительно готовят к наступлению еще один батальон. Впрочем, скоро сами узнаем. Однако на тот случай, если лагерь все же падет, мы должны быть готовы к эвакуации через юго-восточные ворота. Таков приказ.

– Слушаюсь, сэр, – ответил Эбберсон. – Я подготовлю медчасть.

– Вы не видели Шмельцера? – устало спросил капитан.

– Нет, сэр, – ответил сержант и удалился в сторону амбулаторного пункта.

Трубы зазвучали громче, словно приблизились к периметру лагеря.

– Останьтесь со мной, – сказал Корни, обращаясь ко мне, и пошел от стены в глубь лагеря.

На плацу он осмотрел сделанную из ствола дерева громадную стрелу, указывавшую на расположение позиций противника – сейчас она указывала на запад. По краям стрела была обложена канистрами с песком; установленные в них емкости с горящим мазутом и бензином неустанно чадили – в том случае, если подоспеет подмога с воздуха, летчики смогут по этой стреле определить, куда именно им следует сбрасывать свои бомбы. Мы с Корни прошли на наблюдательный пункт, располагавшийся над главным бункером. Вся команда А, за исключением Шмельцера, Трэйна, работавшего на рации Борста, Бергхольца, Родригеса и медиков, собралась вокруг бункера.

– Проходите внутрь, – скомандовал Корни. – По моей команде направляйтесь в сторону юго-восточных ворот. Борст передаст самолетам, чтобы те освещали только западную стену лагеря. Оказавшись за его пределами, мы двинемся на восток, к холмам, и упаси нас Бог нарваться на наших же старых друзей из ККК.

Предательское посвистывание приближающегося 60-миллиметрового минометного снаряда прервало командира. Люди быстро укрылись за надежными стенами глубокого главного бункера. Мы с Корни остались наверху.

– О, Бог мой, – простонал Корни. – Смотрите.

Все подходы к западу от лагеря, вплоть до самых холмов освещенные самолетами, внезапно заполнили черные фигуры солдат противника. На территории снова стали разрываться летающие мины, на фоне которых все так же отчетливо слышались звуки полковых труб. К Корни приблизился лейтенант Кау, во время стремительной контратаки раненный в лицо, руку и ногу.

– Сэр, – обратился вьетнамский лейтенант, – почти всех своих бойцов я разместил вдоль западной стены, тогда как остальные остались практически неприкрытыми. Какие будут новые указания?

– Вы и ваши люди проявили себя смелыми солдатами, – сказал Корни. – Где сейчас капитан Лан?

– По-прежнему в бункере. – Кау указал вниз под то место, на котором мы стояли.

– Моя рекомендация такова: изо всех сил, до последнего сопротивляйтесь наступлению вьетконговцев, а по ходу дела можете сказать пару слов своему Будде.

– Я католик, сэр.

– Ну, тогда Иисусу, – добавил Корни, отнюдь не желая обидеть вьетнамского воина. – И учтите, что американские военнослужащие получили приказ в случае падения лагеря покинуть его территорию.

– Ясно, сэр. Мы прикроем ваш отход. Для этого я оставлю в юго-восточном бункере полный расчет моих людей.

– Спасибо, Кау. Если нам всем удастся живыми выйти из этой заварухи, мы с подполковником Трэйном постараемся сделать все от нас зависящее, чтобы вы стали капитаном.

– Спасибо, сэр. Но лучше сделайте так, чтобы те, кто сидит в Сайгоне, не отдали меня под суд.

Кау козырнул и, несмотря на свои раны, проворно засеменил к западной стене, чтобы руководить финальной стадией обороны Фан Чау.

Глаза Корни повлажнели.

– Бог мой, после того как встречаешь такого человека, как Кау, начинаешь проклинать себя последними словами за все то недоброе, что ты сказал о вьетнамцах.

Наши минометы, огнем которых руководил стоявший на доселе не разрушенной башне вьетнамский сержант, последовательно пробивали бреши в рядах свежего вьетконговского батальона.

– Похоже на то, что им чертовски важно овладеть этим плацдармом, – пробормотал Корни. – Они уже потеряли два батальона и теперь посылают на смерть третий, лишь бы захватить лагерь.

Ударные отряды палили из всех своих безоткатных 57-миллиметровых и ракетных орудий, но черные орды продолжали подступать к лагерю, постепенно расходясь веером, словно намереваясь захватить не только западную, но также северную и южную стены. Пулемет палил трассирующими, однако они не обращали на него никакого внимания и неуклонно продвигались вперед.

– Значит, так тому и быть... – проговорил Корни.

Остающиеся пулеметы продолжали яростно палить по рядам вьетконговцев, тогда как минометы противника методично сокрушали позиции западного сектора лагеря.

Внезапно небо над головами разорвал оглушительный грохот, приближения которого мы все так ждали. Откуда ни возьмись появилась группа из шести истребителей Т-28, которые на бреющем полете прошли над нашим осажденным лагерем и открыли огонь из своих 50-миллиметровых пулеметов. И сразу же в рядах вражеского батальона появились целые просеки, заполненные мертвыми, изуродованными телами. Одновременно с этим в массе черных коммунистов вспыхнули очаги ослепительно белого огня – это взрывались падавшие с самолетов напалмовые бомбы.

Облаченные в черную форму фигуры вспыхивали, делали еще пару шагов, после чего буквально испепелялись. Живые факелы успевали разве лишь огласить окрестности своими предсмертными воплями. Напалмовые бомбы сорвали наступление. Т-28 резко перегруппировались, совершили круг и стали заходить для очередного смертоносного бомбометания.

Однако Вьетконг по-прежнему отказывался смириться с поражением. Практически все остававшиеся в живых черные коммунисты изменили направление огня, и вскоре небо окрасилось разноцветными полосами от трассирующих пуль, вылетавших из их пулеметов. И именно в это почти сплошное скопище перекрестного огня пилоты направили свои летающие машины.

Внезапно один из низко летящих Т-28 оказался объят пламенем. Спланировав к гористой местности, он врезался в один из холмов, и тот сразу же превратился в преисподнюю кроваво-желтых всполохов пламени. Остальные самолеты, словно в отместку за гибель товарища, совершили очередной заход, сокрушая из своих 50-миллиметровых пулеметов остатки бойцов третьего батальона коммунистов.

Сидевшие на стенах солдаты восторженно кричали, подпрыгивали и обнимали друг друга. Корни также посылал в небо какие-то громкие, возбужденные возгласы. Он наблюдал за тем, как рассыпались боевые порядки коммунистов; в небо теперь палили лишь отдельные солдаты, тогда как самолеты продолжали методично уничтожать остатки третьего батальона вьетконговцев.

Фан Чау был спасен, однако Т-28 все не улетали, продолжая раз за разом заходить над позициями вьетконговцев, покуда на вьетнамской стороне границы не осталось в живых ни одного солдата коммунистов. Наконец пилоты совершили последний пролет над пылающим местом гибели их товарища, резко развернулись над Фан Чау и устремились вдаль.

Из бункера появился возбужденный и явно приободренный Трэйн, который только что закончил сеанс радиосвязи с пилотами самолетов.

– Я спросил их, почему они так задержались! – прокричал он. – И вы знаете, что ответили мне эти парни? Один из летчиков сказал, что обычно спецназовцы не требуют поддержки с воздуха и расправляются с вьетконговцами еще до того, как появляются самолеты и вносят свою лепту в общее дело.

Корни перевел мрачный взгляд в сторону пылающего холма, ставшего могилой одного из Т-28. Трэйн проследил за его взглядом.

– Да, мне тоже чертовски жалко этого парня, – проговорил он. – А ведь они и в самом деле спасли нас.

– Если бы у нас были те двести пятьдесят "хоа-хао", которых убрали политики со звездами в петлицах, – не удержался Корни, – мы и сами смогли бы расправиться с третьим батальоном.

– Как бы то ни было, капитан, мне еще ни разу не доводилось видеть подобного героического сопротивления.

– Только еще одна деталь, подполковник. Вы сами явились свидетелем того, что, не соверши мы днем раньше наступление на позиции ВК, нас еще задолго до появления самолетов выкинули бы из лагеря. Ведь все те маленькие хитрости, которые спасли нас, мы установили и соорудили за какие-то последние двадцать четыре часа.

– Да, кстати, капитан, – сурово заметил Трэйн. – Об этом-то я как раз и хотел поговорить с вами. Скажите, вам не кажется, что минирование бункеров ваших военных партнеров представляет собой слишком уж нетипичный образец ведения боевых действий? Что я скажу майору Три? Что доложу в Сайгоне? То, что мы без ведома наших военных союзников закладываем под них взрывчатку?

– Бог ты мой! – не удержался Корни. – Еще вьетнамцам об этом говорить? Да и дня не пройдет, как об этом узнает весь лагерь. С таким же успехом можно будет радировать в Ханой и предупредить их, чтобы они не заскакивали в наши бункеры в Фан Чау, потому что...

Впервые за все время нашего знакомства Трэйн расхохотался, а потом хлопнул Корни по плечу.

– Ладно, Корни, не кипятитесь. Я согласен с вами. Благодаря вам я чуточку лучше узнал специфику действий подобных подразделений.

Затем, оглядев места побоища как вокруг лагеря, так и внутри его, он спокойно произнес:

– Давайте прикинем, чем здесь можно будет помочь. Вы пересчитали личный состав американского контингента?

Корни печально покачал головой.

– Шмельцера нигде нет. – Он указал рукой в сторону развороченного северо-западного бункера. – В последний раз я видел его вон там – за несколько секунд до того, как в бункер прямой наводкой угодил вьетконговский снаряд.

– Ну что ж, – сказал Трэйн, – пойдемте посмотрим, что там можно еще сделать. И очень вас прошу, Корни, в следующий раз, когда будете планировать операцию типа той, камбоджийской, не сочтите за труд пригласить и меня, хорошо? Так мне будет гораздо легче... – Трэйн улыбнулся, – при необходимости придумать правдоподобное объяснение происходящего.

Бессмертный сержант Хэнкс

В ста сорока милях к северу от Сайгона, на одном из самых красивых участков вьетнамского морского побережья, расположен курортный город Нха Транг. В настоящее время там расположены военно-воздушная академия Вьетнама, унтер-офицерская школа вооруженных сил и один из крупнейших американских военно-полевых госпиталей.

На протяжении года Нха Транг, будучи расположенным практически в середине территории Вьетнама, являлся центром войск специального назначения США, а его аэродром служил наиболее удобной базой материально-технического снабжения спецназовских групп А по всей стране. В середине 1964 года штаб войск спецназа (известный как Оперативная база специального назначения – ОБСН) был расформирован: подразделения снабженцев остались в Нха Транге, тогда как руководящий состав спецназа, включая оперативное и разведывательное командование, был переведен в Сайгон, откуда аппарат главного военного советника – АГВС – и аппарат военного советника – ABC – могли более пристально контролировать и следить за их "неконвенциональными" методами ведения боевых действий.

Эта история началась еще до того, как была расформирована ОБСН, и подразделения спецназа, пользуясь относительно большей автономией, успели совершить ряд успешных, хотя подчас и довольно рискованных атак на позиции коммунистического Вьетконга. Над комплексом одноэтажных бараков и офисов зависали громады пяти белых строений складских помещений, в которых хранилось имущество, предназначавшееся для сорока групп А, действовавших по всей стране.

В конце одного из рядов барачных построек размещался ЦОВ – Центр отдыха военнослужащих, более широко известный под названием "Плейбой-клуба", в котором регулярно собирались, выпивали и отдыхали офицеры и другие военнослужащие спецназа.

Как-то раз в субботу, примерно в пять часов вечера, я сидел в "клубе" вместе с одним из зональных советников, капитаном Тимом Пикинсом, и мирно попивал пиво. Советники, подобные ему, были моими самыми надежными источниками информации по вопросам обстановки буквально в любой части страны, а с Пикинсом у меня установились особенно близкие отношения. Сидя за столиком, мы обсуждали, куда бы мне стоило направиться, чтобы собрать материал о по-настоящему интересной боевой операции.

– Боюсь, что удача рано или поздно отвернется от тебя, если ты и дальше будешь таскаться с группами А, – мрачно предсказал он.

– А ты сам-то как?

– Ты думаешь, я сильно спешу на тот свет? В прошлом году, когда я непосредственно работал с одной из таких групп, пожалуй, так оно и было, но сейчас я выбираюсь в джунгли только для того, чтобы мне не срезали фронтовую надбавку.

– Которой оказалось вполне достаточно для того, чтобы прикупить уютную ферму, да? – уточнил я.

– Надо бы направить тебя в Мук Тан. Там довольно безопасно, а потому мне не придется особенно беспокоиться насчет того, что тебе прижгут задницу.

Я принялся было протестовать и заявлять, что совсем не хочу отправляться туда, где царят мир и покой, когда дверь с треском распахнулась и в клуб вошел высокий, долговязый капитан в сопровождении худощавого и хмурого старшего сержанта.

Мужчины сняли свои зеленые береты и направились к стойке бара. Пикинс качнулся на своем стуле.

– Эй, Хиллмэн, вот уж никак не ожидал увидеть тебя сегодня вечером. Сейчас, когда прибыла замена, а жизнь в Сайгоне такая веселая – бары, девочки...

– Это наш ЦОВ, – сказал капитан. – Мы все сдавали кровь на анализ, а кому понадобилось вкатить иглу в зад, и ее получил тоже. Все готовы к тому, чтобы вернуться к своей жене или чистой и нежной подруге.

Старший сержант ухмыльнулся.

– Разумеется, некоторые группы остались в Сайгоне. Им больше по вкусу забавляться с ПМД. – Заметив недоуменный взгляд Пикинса, сержант добавил: – "ПМД" означает "проверенные местные девочки".

– Эт-точно, – добавил Хиллмэн. – Да вот только один молодой жеребец из строевиков задержится там аж до вторника – доктор вовсю помогает ему избавиться от последствий знакомства с АМПД – абсолютно проверенной местной девочкой.

Мы дружно расхохотались, после чего Пикинс представил меня сержанту Рукеру и капитану Хиллмэну.

– Кстати, а где этот несчастный сукин сын, который должен заменить меня? – спросил Хиллмэн.

– Капитан Фарли все еще на докладе у начальства, – ответил Пикинс. – Но скоро вместе со своими парнями прибудет сюда.

– Ну что ж, хорошо. Мне хотелось лично поделиться с ним и рассказать, с каким дерьмом ему придется столкнуться в Мук Тане.

– Насколько я слышал, ситуация там почти нормализовалась? – заметил я.

– С Вьетконгом – да. Бог ты мой, если бы все дело ограничивалось борьбой с вьетконговцами, мы в считанные недели выиграли бы эту войну. Проблема заключается во вьетнамцах, находящихся в наших собственных лагерях. Вы слышали о ЛЛДБ?


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23