Мольбы богомолов

Монтейе Юбер
Мольбы богомолов

      Юбер Монтейе
      Мольбы богомолов
      ПРЕДУВЕДОМЛЕНИЕ АВТОРА
      Чтение книг знаменитых писателей, лучших мастеров художественного слова, увлекало меня с юности. Однако получаемое при этом удовольствие имело и свою оборотную сторону: рано пробудившуюся склонность к придирчивой критике. Поэтому теперь я уже не могу поверить, будто обладаю достаточным талантом и фантазией для создания собственной, вполне самостоятельной книги. Я удовлетворился решением более скромной задачи, составив подборку документов, проливающих свет на одну криминальную историю, уже известную широкой публике.
      Моя работа ограничивалась выяснением фактов и их расстановкой в хронологическом порядке. Все имена слегка изменены, но язык и стиль остались в неприкосновенности. Надеюсь, что таким образом мне удалось сохранить верность истине - это главный принцип во всяком произведении искусства - и в то же время избежать упреков в неделикатности. К тому же авторы всех использованных мною писем - люди культурные и образованные, так что даже допускаемые ими кое-где отступления от светского тона лишь оживляют стиль, отнюдь не делая его отталкивающим или оскорбительным. Таким образом, из отдельных кусочков, постепенно складывающихся в мозаику, возник этот роман.
      Я полагаю, что детективный жанр отвечает самым насущным потребностям современного общества. В мире, где нервы постоянно напряжены, а ум истощен однообразными заботами, очень желательно отвлечься от повседневности, испытать бескорыстную радость или невинный страх вместе с героями книги. А описание сцен алчности или насилия порой заставляет человека задуматься о собственных поступках и собственном характере; в этом смысле детективы оказывают определенный терапевтический эффект, едва ли достижимый другими средствами.
      Признаюсь сразу, что я не придерживался канона, принятого в этом жанре литературы - напряженного действия чуть ли не на каждой странице. Я постарался уделить основное внимание психологии персонажей и думаю, что такой способ создания атмосферы гнетущего ужаса не хуже, чем при помощи описания каких-либо внешних обстоятельств. Удалось ли мне справиться с этой задачей - судить читателям; надеюсь, каждый из них найдет в книге то, что хочет найти.
      1
      ПЕРЕПИСКА
      Монпелье, 13 декабря 1923 г.
      Поль Канова, профессор городской гимназии - директору страховой компании "Ла-Сальватрис", Лозанна.
      Многоуважаемый господин директор,
      после основательных раздумий я решил воспользоваться услугами Вашей фирмы для помещения капитала в 250000 швейцарских франков. В настоящий момент указанная сумма, полученная мною в наследство от двоюродного деда по отцовской линии, хранится в федеральном банке в Лозанне.
      Мне хотелось бы, чтобы ко времени выхода на пенсию я мог рассчитывать на два миллиона швейцарских франков В случае моей смерти до того срока все деньги должна будет получить моя жена.
      Полагаю, что самым разумным способом осуществления такого пожелания стало бы заключение двух страховых договоров: 1) договор на страхование жизни сроком на сорок лет; 2) страховка от несчастного случая.
      Возможно, Вас удивит мое решение, поскольку существуют и более выгодные способы пустить деньги в оборот. Но я уже сейчас могу считать себя достаточно обеспеченным человеком и к тому же никогда не увлекался финансовыми операциями. Моя специальность - древняя история, и положение, при котором само время будет работать на меня, кажется мне наиболее надежным. Действуя таким образом, я надеюсь к старости сделаться обладателем значительного капитала, большую часть которого предполагаю использовать на нужды культуры и образования. Это стало бы достойным завершением моей карьеры.
      Я понимаю, что высказанные мною условия довольно необычны, и в связи с этим хотел бы обратить Ваше внимание на то, что мы оба - я и моя жена принадлежим к академическим кругам, где Вы можете получить о нас любые требуемые сведения и гарантии.
      В ожидании Вашего решения желаю Вам всего наилучшего и остаюсь и т. д...
      Лозанна, 19 декабря 1923 г.
      Управляющий городским филиалом страховой компании "Ла-Сальватрис" г-ну Полю Канове, профессору гимназии в Монпелье.
      Многоуважаемый господин профессор,
      настоящим мы с благодарностью подтверждаем получение Вашего письма (от 13 числа сего месяца), с содержанием которого ознакомились с большим интересом.
      Изложенные Вами условия действительно не совсем обычны - а именно, в том, что касается размера страховой премии. При заключении договоров на страхование жизни мы, как правило, стараемся не превышать определенного порога, и делается это в интересах самого клиента. Однако в данном случае мы готовы отступить от традиции и пойти навстречу Вашим пожеланиям.
      Единственное, о чем вынуждены Вас просить, - это соблюдать полную конфиденциальность в ходе дальнейших переговоров с нашей фирмой, не прибегая ни к услугам Вашего адвоката, ни к каким-либо иным посредникам. Все интересующие нас сведения, включая медицинские данные о состоянии Вашего здоровья, соберет один из наших инспекторов, который специально ради этого выезжает в Монпелье. Затем мы встретимся с Вами для обсуждения всех пунктов договора.
      Позвольте поблагодарить Вас за оказанное доверие и выразить Вам глубочайшее уважение от имени нашей фирмы...
      Монпелье, 11 февраля 1924 г.
      Пьер Руссо, страховой инспектор - управляющему филиалом компании "Ла-Сальватрис" в Лозанне.
      Предварительная информация по договору с г. Кановой.
      Уважаемый господин директор,
      я позволил себе немного увеличить обычный объем доклада, тем более что Вы сами выразили желание подробно ознакомиться со всеми обстоятельствами данного дела. Это привело к небольшой задержке - за меньший срок я не успел бы собрать нужное количество сведений. Досье разделено на рубрики.
      А. Данные о клиенте.
      Биография: родился 14 января 1897 г. в 6-м округе Парижа. Отец профессор литературы в Сорбонне. Мать - домохозяйка. Единственный ребенок в семье. Первый ученик в гимназии. Второе место в национальном конкурсе на лучшее историческое сочинение в 1913 г. В том же году с блеском сдает выпускные экзамены. Затем - учеба в университете. В 1916 г. отец нашего клиента погибает на фронте, и сын идет добровольцем в армию. В 1917 г. легкое ранение осколком гранаты, не повлекшее за собой инвалидности. Награжден Крестом за военные заслуги и в чине лейтенанта переведен в Генеральный штаб. В 1918 г. выходит в отставку; вскоре после этого, во время эпидемии испанского гриппа, скончалась мать клиента. Он остается один. В 1919 г. - непродолжительная связь с артисткой варьете. С 1920 г. - кандидат на замещение преподавательской должности; в 1921 г. - получает преподавательский диплом. С 1922 г. - внештатный профессор истории и географии, и в том же году назначен читать курс лекций в городской гимназии в Монпелье. Женат на Антуанетте Мериньяк (брак зарегистрирован 13 марта 1923 г.), дочери профессора той же гимназии. Незадолго до свадьбы получает наследство от скончавшегося двоюродного деда - Самюэля Кановы, гражданина Швейцарской конфедерации, вице-президента Объединенной Электрической компании. В настоящее время занимается научными изысканиями на тему "Этрусские и эллинистические влияния на культуру Древнего Рима".
      Состояние здоровья: как явствует из прилагаемых врачебных заключений, здоровье г-на Кановы не дает оснований для тревоги. До сих пор он не страдал никакими существенными недугами. Обычные детские болезни переносились им легко и не оставили осложнений, равно как и тяготы фронтовой службы. Газовым атакам во время войны наш клиент не подвергался. Незначительная сердечная аритмия и связанная с ней одышка объясняются, по мнению врачей, сидячим образом жизни и нервной возбудимостью, что вполне естественно для молодого ученого. Наследственными заболеваниями не страдает, телосложение нормальное. Имущественное положение: в настоящий момент нет причин ожидать резкого повышения доходов нашего клиента. Однако профессорское жалованье, а также небольшие наследства, полученные ранее, дают ему возможность вести размеренную и вполне обеспеченную жизнь. Г-н Канова - владелец собственной квартиры на авеню де ль'Обсерватуар в Париже и летнего дома в Фонтенбло, а также некоторого количества надежных ценных бумаг. Имеет счет в банке. Участие в составлении учебников и публикации научных статей приносят ему дополнительную прибыль.
      Имущество супругов Канова юридически разделено; личный капитал г-жи Кановы составляет двадцать тысяч франков (ее приданое). Г-н Канова сделал завещание в пользу своей жены.
      Можно добавить, что наш клиент хотя и ценит комфорт, но не стремится к роскоши и не обладает какими-либо расточительными привычками.
      Профессиональное положение: любим учениками, уважаем коллегами. В общении с сослуживцами сдержан, скромен и неизменно тактичен. Близких друзей, по-видимому, нет.
      Религиозные взгляды: наш клиент может быть охарактеризован как либеральный протестант. Конфессиональный выбор не сказывается на его повседневной жизни, но дает ему чувство принадлежности к моральной элите и вполне соответствует его характеру. Членом приходского совета он не является и дискуссий на религиозные темы избегает.
      Политические взгляды: придерживается умеренно республиканских воззрений со слегка антиклерикальным оттенком. Во время выборов не голосует. В демонстрациях и уличных шествиях участия никогда не принимал. О политической карьере не помышляет.
      Разное: г-н Канова не замечен в каких-либо особых пороках; ведет спокойную и упорядоченную жизнь; некурящий. Хорошо разбирается в винах. Равнодушен к путешествиям и спорту, к автомобилям относится с предубеждением. Не увлекается ни плаванием, ни охотой, ни верховой ездой. Испытывает стойкое отвращение к азартным играм.
      Наружность заурядная, не красив и не безобразен. Выбор спутницы жизни, сделанный нашим клиентом, также определялся отнюдь не внезапно вспыхнувшей страстью, а доводами рассудка. Вообще, он не производит впечатления человека, склонного к увлечениям или могущего стать предметом таковых.
      Г-н Канова принадлежит к натурам тонко чувствующим, но вместе с тем весьма уравновешенным. Он далек от проблем повседневной жизни и по-настоящему интересуется только своей работой.
      Каких-либо неврастенических симптомов в психике и поведении клиента я не заметил. В личной беседе, особенно с людьми ему знакомыми, профессор держится дружелюбно и непринужденно, проявляет гибкость ума, спокойный оптимизм и изредка - сдержанный юмор. Впрочем, его суждения об окружающих менее основательны, чем о самом себе; он может ошибаться в других, но не склонен к самообману. К собственной речи прислушивается с явным удовольствием...
      Б. Сведения о лице, в чью пользу заключается договор (мадам Канова).
      Родилась одновременно с XX веком в Каоре. В характере ничего выдающегося. Есть старшая сестра (замужем) и младший брат (служит в школе учителем). Безупречное прошлое. Внешность довольно миловидная, хотя красавицей не назовешь. Из дома выходит редко, посвящает все свое время ведению домашнего хозяйства. Принадлежит к реформистской церкви, регулярно посещает богослужения. Поет в церковном хоре.
      Обожает своего супруга, но сколько-нибудь серьезного влияния на него не имеет. В денежной стороне жизни заинтересована больше, чем он, и, как можно предположить, попытается оспорить некоторые статьи планируемого страхового договора.
      Могу прибавить, что г-н Канова, зная об особых мерах предосторожности, соблюдаемых в данном случае нашей компанией, старается всячески облегчить мою задачу. Он даже изъявил готовность подвергнуться психиатрической экспертизе - весьма показательное предложение, которое я тем не менее отклонил (не столько из деликатности, сколько из-за скептического отношения к достоверности результатов, получаемых при такого рода обследовании). Он с полной откровенностью отвечает на все мои вопросы и, кажется, находит их довольно забавными. Я бы сказал, что его безразличие к своим имущественным делам граничит с легкомыслием. С г-жой Кановой я почти не общался и о ее мнении могу лишь догадываться.
      Я понимаю, г-н директор, что Вы наверняка сочтете излишними многие детали, приведенные в настоящем докладе. Однако, учитывая необычно большие размеры страховой суммы, я предпочел заручиться столь же большим объемом сведений о клиенте: о том, какие из них являются наиболее существенными, предоставляю судить Вам.
      Позволю себе заметить, что, на мой взгляд, дело весьма выгодное и нам не следует откладывать заключение обоих договоров. Возникновение в будущем обстоятельств, нежелательных для компании, крайне маловероятно. Г-н Канова не из тех людей, которые способны на самоубийство, и столь же трудно предположить, что он станет жертвой умышленного убийства. Что касается г-жи Кановы, то я никак не могу представить ее в роли убийцы своего мужа и тем более - убийцы достаточно хитрой, чтобы избежать разоблачения (а интересы компании пострадают только в этом последнем случае). Еще добавлю, что наш клиент охотно согласился на включение в текст договора дополнительных статей, благодаря которым риск для фирмы-страхователя сводится к минимуму. Согласно им страховка не выплачивается, если: 1) клиент кончает жизнь самоубийством в первые десять лет после подписания договора; 2) клиент становится жертвой убийства, совершенного лицом, находящимся с ним в родственных отношениях; 3) клиент умирает от одного из перечисленных в прилагаемом списке эпидемических заболеваний.
      Ни в коей мере не желая преувеличивать свои заслуги, все же смею надеяться, что сумел вполне удовлетворительно выполнить данное мне поручение. Желаю Вам, г-н директор, всего наилучшего и, в ожидании Вашего решения, остаюсь здесь, в Монпелье...
      Лозанна, 21 февраля 1924 г.
      Управляющий лозаннским филиалом страховой компании "Ла-Сальватрис" страховому инспектору Пьеру Руссо, Монпелье.
      По поводу договора с г-ном Кановой.
      Уважаемый г-н Руссо,
      настоящим подтверждаю получение Вашего доклада от 11-го числа сего месяца. Вам действительно удалось собрать много дополнительных сведений, но вместе с тем в досье имеются досадные пробелы; прежде всего это касается г-жи Кановы и ее семейства. Такие обороты, как "родилась одновременно с веком" и "ничего выдающегося", делают честь Вашему литературному стилю, но я предпочел бы более точную информацию об этой молодой даме, ее характере, родне и круге знакомств. Как вам известно, главный источник опасности при страховании жизни - если не говорить о заболеваниях с летальным исходом заключен в лицах, в чью пользу составляется договор, т. е. в людях, наиболее близких нашему клиенту. Самый "безобидный" человек может - разумеется, по чистой случайности - оставить зимой незакрытое окно в комнате, где его застрахованный родственник лежит с воспалением легких. Однако последствия подобной забывчивости окажутся уже не столь безобидными.
      Мне хотелось бы иметь более ясное представление о состоянии здоровья г-жи Кановы - ведь в случае ее преждевременной смерти наш клиент, возможно, пожелает вступить во второй брак. И не исключено, что выбор профессора падет на особу, которая не столь регулярно посещает богослужения, как нынешняя его жена.
      Но в целом я нахожу ситуацию приемлемой и уполномочиваю Вас на оформление обоих договоров. Вам же, г-н Руссо, я советую постучать по чему-нибудь деревянному и молиться, чтобы г-же Канове не вздумалось - теперь или в будущем - украсить рогами голову нашего уважаемого и столь дорогостоящего клиента.
      С наилучшими пожеланиями и т. д.
      Монпелье, 25 февраля 1924 г.
      Месье Пьер Руссо - мадам Руссо, Лозанна.
      Сокровище мое,
      слава Богу, завтра вечером я снова буду рядом с тобой! Старик по обыкновению немного поворчал, но в конце концов предоставил мне свободу действий. Он отчаянно недоверчив и всегда опасается какого-нибудь подвоха. Но теперь бумажная волокита завершилась! Наш клиент, как и положено профессору, - человек не от мира сего; этрусская мазня восхищает его куда больше, чем перспектива получить два миллиона швейцарских франков. Занятный тип! У него нет врожденного почтения к деньгам, как у нас, швейцарцев. Со мной он был чрезвычайно любезен, даже поселил в лучшей комнате на своей вилле. Особо важный договор требует особо нежного обращения со страховым агентом! Еда здесь великолепная, но в разлуке с тобой все кажется пресным и безвкусным.
      До скорого! Целую, твой...
      2
      ПЕРЕПИСКА
      Париж, 15 октября 1947 г.
      Поль Канова, профессор Сорбоннского университета - директору страхового общества "Ла-Фамилиаль", Париж.
      Глубокоуважаемый господин директор,
      я хотел бы воспользоваться услугами Вашего общества и застраховать свою жизнь на сумму в двадцать миллионов франков сроком на двенадцать лет.
      Договор я предполагаю заключить в пользу моего несовершеннолетнего (1939 г. рождения) сына от первого брака. Если же мой сын умрет до истечения этого срока, все права должны перейти к моей второй жене, с которой я обвенчался в июле текущего года. Ей же надлежит принять опекунство над ребенком в случае моей смерти.
      Должен прибавить, что мадам Канова уже обеспечена на значительно большую сумму в соответствии с другим договором, заключенным мною в 1924 г. с лозаннским отделением компании "Ла-Сальватрис" в пользу моей первой жены, скончавшейся в прошлом году.
      Но в нынешней политической обстановке, при затрудненности любых операций с зарубежными вкладами, мне кажется более разумным оставаться в пределах национальной юрисдикции. Тогда, если со мной что-нибудь случится, мой сын незамедлительно получит причитающуюся ему сумму во французской валюте. Этим шагом я хочу надежно защитить моего ребенка от любых денежных затруднений и обеспечить ему возможность спокойно и без помех завершить образование, которое ввиду слабого здоровья дается ему не очень легко.
      В надежде на Ваше благожелательное сотрудничество примите, г-н директор, мои наилучшие пожелания и заверения в совершенном почтении...
      Париж, 12 апреля 1948 г.
      Мадам Поль Канова - господину Полю Канове, Флоренция, Ассоциация романской культуры.
      Любимый,
      ты разочаровал меня. Да, да! Я уже настроилась на захватывающий путевой очерк с описанием красот Флоренции... а ты вместо этого пишешь мне о денежных делах!
      Сразу, чтобы тебя успокоить, сообщаю: разумеется, я согласна отказаться в пользу Ксавье от части знаменитого наследства твоего дедушки Самюэля. Размер этой части предоставляю определить тебе самому. Вообще должна заметить, что эти деньги меня ничуть не привлекают, поскольку я намереваюсь как можно дольше прожить на твоем попечении, мой дорогой. Тебе незачем было тратить столько слов и так осторожничать, выражая свое вполне естественное и разумное пожелание.
      А теперь о более важном. У Ксавье опять начался фурункулез, но, к счастью, не очень серьезная форма и не опаснее, чем его прежние болезни. Бедный малыш! Я ухаживаю за ним, стараюсь изо всех сил, чтобы он поправился к твоему приезду.
      Вот, пожалуй, и все, что мне хотелось сообщить тебе. Остальное пустяки, на которые мне жаль переводить бумагу и время.
      Люблю тебя. Твоя Вера.
      Флоренция, 17 апреля 1948 г.
      Г-н Поль Канова - мадам Канове, Париж.
      Дорогая моя,
      я искренне рад, что ты с такой готовностью согласилась отказаться от половины страховой суммы ради блага нашего маленького Ксавье. Как тебе известно, в договоре с "Ла-Сальватрис" не было проставлено имя моей жены, и поэтому с момента нашей свадьбы он автоматически распространяется на тебя. В те дни любовь, сыгравшая, как я верю, главную роль в нашем браке, не позволяла нам с тобой думать и говорить о прозаической стороне жизни. Но даже такая образцовая мачеха, как ты, едва ли может считать своим ребенка другой женщины; в большей или меньшей степени он остается для нее чужим. А твое положение требует еще и дополнительных жертв, ведь Ксавье такой слабенький и болезненный. Я долго колебался, боясь потерять тебя из-за одного лишь неосторожного прикосновения к этой теме... Ну а теперь, когда ты развеяла мою тревогу, мне стыдно, что я только в письме отважился заговорить о страховке. Но я надеюсь, ты сама понимаешь причины моей нерешительности: в устном разговоре кто-нибудь из нас мог необдуманно произнести слова, которые впоследствии омрачили бы наши отношения. Поверь, предосторожность была нелишней!
      Итак, в ближайшие дни мой сын будет, выражаясь официальным языком, полностью обеспечен сразу в двух странах - в Швейцарии и во Франции. Представь себе, дорогая: когда ты уговаривала меня заключить новый страховой договор, мне на миг показалось, будто ты стараешься этим удержать меня от мысли внести какие-нибудь изменения в прежний. Теперь я вижу, насколько безумным было бы такое предположение, и прошу простить меня.
      Мои лекции о творчестве Тита Ливия пользуются огромным успехом. А итальянская весна - подлинный гимн жизни, и нельзя представить ничего более чарующего, чем берега Арно в это время года. Но все-таки я всей душой стремлюсь домой, мечтаю увидеть вас и обнять маленького Ксавье, здорового и веселого.
      Твой любящий муж.
      Р. S. Я видел здесь недавно чудесные штофные обои, которые, как мне кажется, очень подойдут к моему кабинету - помнишь, ты еще говорила, что его пора отделать заново? Но купить их пока не решился, поскольку боюсь, что ты, с твоим тонким вкусом, вдребезги раскритикуешь мой выбор. К тому же эти итальянцы, когда желают что-нибудь продать, способны превзойти убедительностью самого Цицерона. О путешествии расскажу тебе при встрече.
      Париж, 24 апреля 1948 г.
      Мадам Канова - месье Канове, Флоренция.
      Дорогой,
      эту записку передаст твой коллега Марейль. Он через час выезжает во Флоренцию для участия в заключительном заседании Латинского семинара и любезно предложил мне свою помощь; таким образом, письмо дойдет до тебя почти со скоростью телеграммы. Я бы предпочла тебе позвонить, но, к сожалению, не знаю, в каком отеле ты остановился.
      У меня очень плохие новости. Прошлой ночью у Ксавье внезапно начались сильные боли в животе; рентген показал наличие инородных тел в желудке и пищеводе. Врачи решили, что, несмотря на фурункулез и слабое сердце мальчика, необходима срочная операция. При операции хирург обнаружил и удалил множество мельчайших осколков стекла. Когда и при каких обстоятельствах он их наглотался, Ксавье то ли не помнит, то ли не хочет говорить. Я думаю, что причиной беды стала ваза дедушки Самюэля - она недавно разбилась, и хотя я сразу же тщательно выбила и вычистила ковер, какая-то часть осколков могла остаться незамеченной. А потом Ксавье стал играть со своей любимой железной дорогой и так увлекся, что когда пришло время полдника, перетащил на ковер еду...
      Делать прогнозы еще рано, однако состояние малыша очень серьезно. Врачи опасаются инфекции или осложнений со стороны сердца. Ты веришь в Бога, и я прошу тебя: помолись, попроси Его о помощи. И возвращайся поскорее.
      Я в полном смятении и не знаю, что сказать и как утешить тебя. Я вновь и вновь спрашиваю себя - могла ли я предотвратить такое несчастье? Упрекаю себя за невнимательность, говорю себе, что...
      Ну вот, пришел Марейль, и надо заканчивать письмо. Целую тебя, мой бедный, любимый муж.
      Твоя Вера.
      Париж, 29 апреля 1948 г.
      Профессор Поль Канова - доктору Анри Сезару, хирургу университетской клиники.
      Глубокоуважаемый г-н доктор,
      к великому сожалению, я находился в отъезде во время несчастного случая, жертвой которого стал мой единственный и горячо любимый сын. Несмотря на все усилия, мне так и не удалось полностью выяснить обстоятельства происшедшей трагедии, и эта неизвестность еще усугубляет мое горе.
      Г-н доктор, я позволю себе спросить: не заметили ли Вы или Ваши коллеги, оперировавшие моего сына, что-нибудь необычное, аномальное в картине его заболевания? Понимаю, что этот вопрос может Вас ошеломить; понимаю, сколь нелепыми и чудовищными выглядят мои опасения. Если угодно, считайте их временным помрачением рассудка. Но ведь всегда очень трудно смириться с мыслью, что смерть дорогого тебе существа объясняется естественными причинами. Каким бы ни был Ваш ответ, позвольте мне просить Вас о полной конфиденциальности.
      С искренним уважением, Ваш...
      Париж, 2 мая 1948 г.
      Доктор Анри Сезар - профессору Полю Канове.
      Многоуважаемый г-н профессор,
      я получил Ваше письмо, содержание которого, при всем уважении к Вашему горю, неприятно поразило меня. Могу лишь заверить, что если бы я сам или мои коллеги заметили хоть малейший подозрительный признак в облике или поведении ребенка, то мы немедленно известили бы об этом официальные инстанции.
      Ваш сын стал жертвой несчастного, но, увы, нередкого случая. Предполагать чей-то злой умысел нет никаких оснований. Возможно ли вынудить ребенка наглотаться битого стекла, и при том так, чтобы он сам ничего не заметил? На мой взгляд, это совершенно невероятно.
      Мы не скрывали от Вашей супруги, насколько рискованно хирургическое вмешательство, но выбора, в сущности, не было. Не будет преувеличением сказать, что мы пытались совершить невозможное. К сожалению, это нам не удалось.
      Одним словом, с медицинской точки зрения трагический исход операции представляется вполне закономерным. Мне остается лишь выразить Вам, г-н профессор, глубокое и искреннее соболезнование от имени всех моих коллег и от своего собственного.
      Что касается содержания Вашего письма, то Вы можете положиться на нашу профессиональную сдержанность. Примите заверения и т. д.
      Париж, 19 мая 1948 г.
      Поль Канова, профессор Сорбоннского университета - полицейскому комиссару 6-го округа.
      Уважаемый г-н комиссар,
      несколько дней назад у моей жены пропало обручальное кольцо. Потерять его она не могла, в этом убеждены мы оба; в таких обстоятельствах мне показалось самым разумным обратиться непосредственно к Вам. Пропавшее кольцо представляет немалую ценность как ювелирное изделие, но, конечно, главная причина, по которой мне хотелось бы его разыскать, - это связанные с ним воспоминания.
      Я позволю себе просить Вас быть предельно тактичным при расследовании этого прискорбного эпизода. Даже если подозрения, возникшие у нас с женой относительно определенного лица, подтвердятся, мне не хотелось бы доводить дело до суда. Лицо, о котором я говорю, служит у меня уже много лет и до сих пор отличалось безупречным поведением.
      Заранее благодарю Вас, г-н комиссар, за Ваши усилия, и с выражением глубочайшей признательности остаюсь...
      Письменное заявление, обнаруженное полицией 6-го округа после смерти мадемуазель Гертруды Сюриссо, 49 лет.
      (Бумага находилась на столике возле кровати, рядом с телом покойной. Смерть наступила от отравления газом.)
      Париж, 3 июня 1948 г.
      Настоящим я торжественно, перед Богом и людьми, заявляю, что не совершала того постыдного деяния, в котором меня обвиняют. Я не находила этого бриллиантового кольца, я никогда не держала его в руках и даже не имела понятия о его стоимости. И хотя его обнаружили в моей сумочке, мне не известно, как оно там очутилось.
      Я ни в чем никого не виню. Врагов у меня нет, я никогда не возбуждала чью-либо зависть или ревность и не постигаю, кто мог быть заинтересован в том, чтобы очернить меня. Раскаиваться мне не в чем, ведь я никогда никому не причиняла зла. Я умираю, так и не поняв, откуда и почему свалилась на меня такая беда. Более печальную смерть нельзя даже вообразить, но иного выхода у меня нет. Я не смогла бы жить с мыслью, что месье Канова, у которого я столько лет проработала секретаршей, отныне будет считать меня воровкой. Я надеялась, что он вмешается и защитит меня, но он лишь выразил свое глубокое сожаление по поводу случившегося. Все, все отвернулись от меня.
      Теперь, когда я набралась мужества и усыпила мою бедную кошку, уже ничто не привязывает меня к жизни. А что подумает обо мне мадам Канова, мне безразлично.
      Аквариум с золотой рыбкой я ставлю на коврик перед дверью - там она будет в безопасности от газа и, надеюсь, не пострадает. Может быть, ее согласится взять домохозяйка; эта милая женщина всегда относилась ко мне по-дружески и к тому же любит животных.
      Я не воровка, но моих сбережений хватит, чтобы оплатить счета за газ и похороны. Не в моих привычках вводить других в расходы!
      3
      Дневник мадемуазель Беатрис Мансо (20 лет),
      переданный в полицию 25.07.50 г. мэтром Шардуа,
      парижским нотариусом
      23 мая 1948 г.
      Вчера вечером мы с Бернаром ходили в кино, посмотрели еще раз "Вечное возвращение". По-моему, Жан Мюра в этом фильме просто обворожителен... Бернара я выставила около четырех утра, причем шумел он так, словно находился у себя дома. Похоже, он думает, что моей репутации уже ничто не повредит. Выбором темы разговора он тоже не затрудняется и вообще старательно изображает милого несмышленыша...
      24 мая.
      Маньи, младший преподаватель семинара по древней истории, случайно упомянул, что Канова ищет себе новую секретаршу. Я очень заинтересовалась этой новостью, и он любезно предложил порекомендовать меня профессору. Как хорошо, что я выучилась печатать на машинке и стенографировать!
      25 мая.
      Завтра днем, ровно в одиннадцать тридцать, иду представляться Канове. Любопытно будет познакомиться с ним поближе.
      26 мая.
      Все удалось! Канова очень симпатичен: около пятидесяти, но прекрасно сохранился, строен, с изысканными манерами. Очки ему очень к лицу, а седина нисколько не старит, даже наоборот... Его лекции немного суховаты, но в личной беседе он оказался совсем другим человеком - красноречивым и обаятельным.
      Мы проболтали полчаса на самые разные темы, посвятив главной цели моего прихода не более пяти минут. Он в полной мере обладает искусством, столь редким в наши дни: умением говорить, говорить долго и красиво - и при этом ничего не сказать. Он часто употребляет старомодные и высокопарные обороты речи, но в его устах они звучат совершенно естественно и не кажутся смешными. "До сих пор, из опасения, что женские чары нарушат ход моих научных занятий, я имел обыкновение приглашать на работу лишь самых непривлекательных секретарш.