Как далеко до завтрашнего дня

А «Золотой век»? Настанет ли он однажды?

Он был, есть и будет. Золотой век – это непрерывная борьба, преодоление все новых, непрерывно возникающих трудностей на пути развития рода человеческого, постепенное утверждение коллективного разума, формирование новой нравственности. Он сегодня в нашей повседневности, в преодолении разного рода тягот и последствий реализации всевозможных утопий, в поисках «естественного пути развития» и убежденности в том, что «стратегия Разума» постепенно приближается к «стратегии Природы».

* * *

Боязнь конкуренции, где выигрывавших бывает гораздо меньше чем проигравших, может быть и есть одна из тех посылок, которые делают привлекательными идеи общего равенства и коммунизма. И люди стремятся к равенству, не осознавая того, что соревнование, конкуренция всегда были, есть и будут. В той или иной форме. Мы не уничтожим конкуренцию, заменив рынок государственной распределиловкой. И мало кто понимает, что утверждение принципа «всем сестрам по серьгам», оборачивается зелеными заборами, ГУЛАГАМИ и новым типом неравества. И новым типом конкуренции.

Коммунизм никуда не исчез, ибо он никогда не появлялся. Он всегда был, есть и будет, ибо заложен в спектр тех биосоциальных законов, против которых во все времена была направлена развивающаяся нравственность. Исчезают лишь его крайние проявления. И всегда отсанется опасность их возврата в той или иной форме – опасность смертельная для цивилизации для будущего развития Человека.

Вот это и есть главное, что я понял из утопического повествования «среднего американца», написавшего свою книгу ровно 100 лет тому назад.

Глава XIII. Сумерки России: рассвет или закат. Россия на перепутье

И чёрная земная кровь

Сулит нам раздувая вены,

Все разрушая рубежи,

Неслыханные перемены,

Невиданные мятежи...

Александр Блок. «Возмездие»

Век предупреждения

Вряд ли когда со времён «смутного времени» русский народ оказывался в таком катастрофическом состоянии, как сейчас, – нация раздавлена. Предстоит начинать почти с нуля, собирая тех, кто действительно способен верить в будущее и работать во имя его.

Однако то, что сейчас происходит в России, отнюдь не является чисто русским и даже чисто социалистическим явлением. Это лишь одно, – возможно гипертрофированное, – из проявлений общего кризиса цивилизации. В том числе (а может быть, и в первую очередь) западной, т.е. европейско-американской. Принцип laissez faire, провозглашённый французской революцией, себя исчерпал. Может быть, даже уже и не сегодня. И не только он, но и многие другие постулаты нашей жизни уже давно превратились в тормоз развития цивилизации. Западный мир отдаляется от Природы, в нём происходит деградация человека, потеря духовности, поддерживающей человека в самых тяжёлых его испытаниях, общество лишается идеи прогресса (если не считать прогрессом возможность менять марки автомобиля!). Налицо кризис рационализма. До сознания людей начинает доходить, что равенство и свобода в их классическом понимании – несовместимы.

Я думаю, что именно в этом и состоит главный источник трудностей, переживаемых цивилизацией и нашей страной в их наиболее острой форме. Мы по-прежнему, как и в начале XIX века пытаемся от отождествить понятие свободы и частного интереса, по-прежнему представление о свободе в умах людей отождествляется со свободой потребления.

Мы стоим на пороге нового века – точнее, нового тысячелетия, в котором должна быть выработана, точнее – должна возникнуть в результате творчества миллиардов людей, населяющих планету новая «парадигма существования» человечества. Нам необходимо её разгадать, иначе поэтическое пророчество Блока, уже однажды воплотившееся в реальность, сделается реальностью и в будущем.

Порядок, сформировавшийся в послевоенные годы, «порядок ХХ века» разрушается на всей планете, а не только в бывшем Советском Союзе. И наше русское представление о будущем, и прежде всего, о будущем России, не может быть сколь-нибудь правильным, если национальный внутренний кризис мы станем рассматривать лишь как собственный, вне тех общих процессов глобального развития, которые наглядно свидетельствуют об общепланетарном неблагополучии.

О нём много думают, говорят и пишут. Тут и проблемы взаимоотношения природы и общества, уже давно переступившие границы гармонии и заставляющие утверждать приближение экологического кризиса, и несоответствие организационных структур современного общества нарастающему могуществу техногенной цивилизации, и многое, многое другое. Я думаю, что одна из причин цивилизационного кризиса современности – консервативность нашего представления о реальности, в которой мы живём. Мы не замечаем, что происходит смена ценностей, и пытаемся жить в тех же стандартах, которые утвердились в европейском сознании ещё в XIX веке. Нам кажется, что идеалы неизменны. Мы хотим в это верить. Но это не так. Понятия свободы, демократии, равенства и даже многие из человеческих ценностей постепенно изменяются и уточняются и в нынешней интерпретации, т.е. в интерпретации, данной нам XIX веком, вряд ли отвечают современной необходимости. Мы пытаемся опереться на идеалы прошлого, говорить с помощью языка, который становится нам чужим и неспособны даже осознать это обстоятельство. Нам всем и во всём необходимы новые смыслы. И понятие свободы сегодня есть прежде всего СВОБОДА ОТКАЗАТЬСЯ ОТ ЗЛА, а не свобода произвола!

Уходящий век был удивительным по своему величию, и по трагизму происшедшего и происходящего. И уже много сказано и о фантастическом взлёте человеческой мысли и энергии, приведшим на относительно небольшом отрезке времени к техническим свершениям, которые ещё в начале жизни нынешнего поколения могли бы показаться сказочными. Не меньше говорилось и писалось о всплесках ярости и несчастьях, которые человечеству пришлось пережить не только в двух самых страшных войнах, но и во множестве локальных столкновений, которые происходили и происходят в разных частях земного шара, в том числе и благополучной Европе. ХХ век стал веком Предупреждения – человечество должно увидеть контуры будущего и на основании этого нового знания принять превентивные меры против возможных катастроф, а не просто склониться перед неизбежностью.

И России в какой уж раз приходится искать ответы на вопросы, которые возникают перед всей цивилизацией.

Биосоциальная интерпретация

Меняются смыслы идеалов и понятий, но есть и неизменные факторы. Человек рождён Природой и несёт в себе те вечные родовые метки прошлого, которые возникли в процессе его эволюции, которые меняются лишь вместе с изменением его природного естества. Эти факторы называются законами социума, или социальными законами. Может быть, даже лучше их назвать биосоциальными законами, ибо они связаны с сохранением гомеостаза индивида и социума времён нижнего палеолита. Их корни уходят в эпоху «первобытного стада», в те бесконечно далёкие времена, когда наш предок только ещё превращался в человека. Они рождались условиями жизни в течение тех сотен тысяч лет, когда он ещё жил жизнью животных. Цивилизация, культура, система государственных законов, мораль, нравственность – всё это заслоны против их проявлений теперь, когда мы стали жить совершенно иначе, когда нет саблезубых тигров и каждодневной опасности быть съеденным. Когда вместо тех «палеолитических» опасностей, требовавших агрессивной энергии, возникло ядерное оружие и другие способы стереть человечество с лица Земли, и только рассудок и общее согласие могут оказаться способными сохранить цивилизацию. Вот почему сегодня противоречия между биосоциальными законами и действительностью достигли особой остроты. И дальше она может только нарастать!

Чем более полон анализ любого явления, тем более отчётливую картину мы видим, чем разнообразнее используемые интерпретации, тем в большем числе ракурсов мы его рассматриваем. Не существует абсолютного знания, как и единственно-верной интерпретации. Вот и история прошедшего века, а значит и представления об ожидаемых тенденциях её дальнейшего развития могут быть изложены, например, как результат рассмотрений событий в ракурсе анализа противоречий между биосоциальными законами и попытками цивилизации удержать их действие в определённых рамках. Нельзя отбрасывать Маркса, как и Канта и других мыслителей прошлого, как и их интерпретации, понимая одновременно и недостаточность ими сказанного.

Главенствующим (монопольным) положением в природе человек обязан не только развитию мозга, интеллекта, но и чрезвычайному разнообразию своих стремлений, желаний и способностей. Это важнейший биосоциальный фактор. Он имеет множество важнейших следствий. На одном из крайних полюсов этого спектра стремлений и желаний – неуёмная энергия индивидуальности, не признающая никаких ограничений, а на другом – покорность стаду, рождающая идеал термитника, где каждый индивид лишь винтик, где даже пищеварение общее, но зато гарантированное. И такое разнообразие рождает не только удивительную способность к адаптаци, к выживаемости в экстремальных условиях, но и внутренние противоречия социума. Они интенсифицируют его развитие, но они же способны его исковеркать и разрушить.

«Порядок» ХХ века" обычно трактуется в духе идеологического противостояния коммунизма и капитализма. Такая интерпретация вполне уместна и её раскрытие несёт важнейшую информацию. Но, вероятно, идеологическое противостояние (ели оно есть на самом деле) – лишь отражение глубинных противоречий социальных сущностей человека, извечно присущих обществу и с особой остротой обнажившихся в нынешнее время.

Во все времена, во все эпохи противоречия, рождённые неодинаковостью людей, разнообразием их стремлений, были важнейшим движетелем исторического процесса. Ибо они рождали разные представления о ценностях. Человечество не могло бы развиваться без свойственного ему проявления неуёмной энергии, толкающего человека к непрерывному поиску, порой подверженному смертельному риску, влекущего его к новым свершениям, к приобретению всё новых благ, к подчинению себе других людей....Важно и то, что такое стремление порождает очень своеобразное представление о свободе, о свободе для безграничной инициативы и проявления своего собственного Я, которое возникло задолго до эры буржуазных революций. Такая особенность человека наиболее ярко проявляется в особенностях современной западной культуры.

Но не менее глубоко заложено в человеке и другое стремление. Человеку также свойственно ограничиваться малым, тем более, если это малое ему гарантировано, если его достижение лежит в рамках традиций и не требует от него сверхусилий и риска и, если окружающие его живут по тому же правилу.ПОследнее особенно важно. И для миллионов людей во все времена подобная позиция была привлекательна. Она тоже рождает представление о свободе. Но свободе совершенно иного типа. И о равенстве, но не равенстве денег, как в буржуазном обществе, преследующим принцип laissez faire, а равенстве убогих условий существования. И привлекательность такой позиции для значительной части людей во все времена была питательной почвой различных идей коммунистического толка и большинства религиозных доктрин.

Происходящее ныне в мире уместно трактовать в свете извечного противостояний этих тенденций. «Коммунизм», повторяю, увы, никуда не ушёл, ибо он никогда не появлялся, а всегда в той или иной форме присутствовал в спектре человеческих стремлений. В условии одних цивилизационных норм «коммунистические» или, лучше сказать, «социалистические» тенденции были сильнее, а в других, как, например, в протестанских странах, – слабее. Но они присутствовали всюду и всегда! Не учитывая этой особенности общественного развития, нельзя правильно оценить происходящее. А тем более принимать ответственные решения, меняющие судьбы многих людей.

На каждом этапе развития общества возникали и устанавливались свои «правила игры», свои формы компромисса между «коммунизмом» и «соборностью» – я не знаю, как более точно охарактеризовать эти стремления людей, – и фонтанирующей энергией индивидуализма личности. Одни лучше, другие хуже соответствовали традициям и особенностям нации, её культурным и ментальным особенностям, вызывая или гася социальные напряжённости, содействуя или тормозя развитие страны и благополучие общества.

А что складывается у нас сегодня? В какой степени мы можем содействовать установлению той формы компромисса, того сочетания (той меры) индивидуализма и соборности, которая в наибольшей степени соответствует нашим российским традициям, нашим потребностям и нашим возможностям?

Я глубоко убеждён, что на современном этапе развития исторического процесса, при современной организации планетарного сообщества, основным направлением развития будет его движение по пути утверждения социально ориентированной либеральной экономики. Я об этом неоднократно писал и обосновывал подобное утверждение особенностями современного этапа научно-технического прогресса, развития производительных сил и действием «Вселенского Рынка», отбраковывающим в ХХ веке любые формы организации общества, развитие которых игнорирует возможность либерализации и социальной ориентации экономики.

Но такое утверждение может разве что объяснить разрушение системы, сложившейся в Восточной Европе и Советском Союзе. но вряд ли. достаточно для интерпретации происходящего в настоящее время, а тем более, для предсказания возможных тенденций развития. Во всех бывших «социалистических» странах объявлен курс на либерализацию и утверждение системы свободного предпринимательства. Однако проводимые сверху реформы пока ещё не дали ощутимого результата нигде – не только в России, но и в странах, раньше нас начавших процесс либерализации, в которых, к тому же, «этика протестантизма», если следовать терминологии Макса Вебера, имеет определённые традиции. И в Польше, и в Венгрии и в других странах происходит спад промышленного производства, падает жизненный уровень, растёт безработица и социальная напряжённость.

Это связано, конечно, и со многими объективными причинами – с разрушением установившихся межстрановых отношений, с отсутствием подготовленного персонала для управления экономикой в рыночных условиях, с отсутствием необходимой финансовой инфраструктуры, с разрушением традиционной производственной кооперации и со многими другими причинами. Но немаловажным обстоятельством является и то, что в течении жизни двух-трёх поколений у людей выработалась привычка и склонность жить в условиях гарантированной стабильности, гарантированного медицинского обслуживания и т.д. Такая ситуация оказалась привлекательной для многих лиц наёмного труда, тем более, что они ещё и составляли «привелигерованное сословие».

Тем не менее, во всех бывших социалистических странах либерализация уже началась и обратного хода нет и не может быть. Такое утверждение, однако, несёт ещё очень немного информации Всех волнует – сколько времени будет длиться переходной процесс перехода к либеральной экономике и какой сложится в конце концов эта самая «либеральная экономика»? На все подобные вопросы у нас пока ответа нет!

Одно ясно – она не будет копией западных образцов, и сказать сейчас, какой она сложится в Венгрии, на Украине, а тем более в России ещё очень трудно – почти невозможно! Неудачи преследовали перестройку во всех соцстранах – неудачи в том смысле, что желаемый образец западного благополучия не достигался за обозримое число лет. Теперь уже можно думать, что он и не получится в рафинированном западногерманском или американском виде. Очень важно понять почему даже в таких «квазизападных странах» – странах, которым уж очень хочется быть «западными», как Польша или Венгрия, не работают в полную силу традиционные ценности Запада.

Я убеждён – повторю это ещё раз: «социалистические ценности», о которых говорилось выше, а особенно гарантированная работа без большого напряжения, стали весьма привлекательными для очень широких слоёв населения. Ои уже вошли в сознание людей и будут рождать разнообразную оппозицию начавшимся процессам интенсификации рыночных механизмов Да, мы идём к либеральной экономике. Она будет похожей на известные образцы но только похожей, а на самом деле окажется иной, как она оказалась иной не только в Японии, но и в других быстро прогрессирующих странах Тихоокеанского региона, сумевших даже избежать этапа первоначального накопления в его европейском обличье. Понять какие могут возникнуть формы либеральной экономики на месте социалистического хозяйства России, очень непросто – для этого, во всяком случае, необходимы тщательные социологические исследования, как база для последующего прогностического анализа вариантов возможного развития.

К сожалению, сегодня у нас не существует удовлетворительного научного фундамента, объединяющего социологические и экономические исследования, и нам не на что опереться. Вот почему следует с большой осторожностью делать какие-либо категорические утверждения.

Либеральная экономика и ответственность интеллигенции

Россия не раз помогала Европе избегать опасностей и найти себя. Так случилось во времена монгольского нашествия, когда растоптанная Россия не дала прорваться на Запад ордам Чингисхана. Нечто подобное произошло и во времена Наполеона и Гитлера. А 1917 год был грозным предупреждением всем народам мира, а не только Европы. И в этом контексте он сыграл положительную роль для цивилизации в целом.

У Октябрьской революции нет и не может быть однозначной интерпретации. Марксисты видят в ней кульминацию классовой борьбы, когда победившие пролетарии устанавливают на огромной территории новый порядок жизни. В результате возникает непримиримое идеологическое противостояние народов, сделавших свой «социалистический выбор», и государств, развивающихся по капиталистическому пути. Возникает антогонизм, не допускающий компромиссов. Отсюда неизбежность утверждения приоритета внешней опасности, необходимость жёсткой централизованной власти, единства мировозрения и т.д. Они отодвигают все остальные интересы на второй план. Идеологическое противостояние и нагнетание внешней опасности было необходимо государству «рабочих и крестьян» как своеобразное оправдание тоталитаризма и того пути к рабству, о котором так блестяще писал Хайек.

Но закономерна и другая интерпретация истории нынешнего века.

Начальная эра капитализма – условимся называть её эрой Клондайка или дикого рынка – апофеоз свободы ничем неограниченной инициативы, того самого принципа laissez faire, который был превозглашён французской революцией и за утверждение которого были пролиты моря крови. Бесчисленные мерзости начальной фазы капитализма описаны Диккенсом, Бальзаком и другими великими писателями прошлого. Её системный анализ был проведён Марксом и его последователями. Эпоха дикого рынка это крайнее, гипертрофированное проявление ничем не ограниченной энергии и самодеятельности личности – если угодно, предельное проявление антисоциальной сущности биосоциальных законов. И люди видели уродливость порядка эры Клондайка и искали альтернативы. Марксизм смог предложить лишь одну из них.

Но были и другие провидцы. Одним из них стал, может быть, лучший из учеников Маркса. Эдуард Бернштейн, которого поносил не только Ленин, но даже и «ренегат» Карл Каутский. Видя вю нерациональность «порядка XIX века», Бернштейн не предлагал его уничтожить насильственным, революционным путём. Он был уверен в его неизбежной трансформации, а постепенном возрастании в нём самом социалистических начал. Теперь бы я сказал несколько по-иному: в обществе свободного предпринимательства самой жизнью должны были постепенно вноситься элементы социальной ориентированности. И в его экономику и в его общественные отношения. И не только это. Рузвельт однажды сказал, что ещё никто толком не знает, что представляет собой общество свободного предпринимательства. О таких вопросах думали не только Рузвельт и Бернштейн. О том же самом размышлял и Кейнс и другие интеллектуалы, понимая, что в процессе общественного развития должны быть внесены «элементы очеловечевания» и направляюшие начала коллективного Разума. Эта необходимость диктуется развитием производительных сил, непрерывным усложнением техники, технологий, требующих всё более и более квалифицированного персонала. В этом направлении идёт развитие общества, оно диктуется множеством причин, а не только перечисленными. И роль гражданского общества, его важнейшего института – государства должна расти по мере роста могущества цивилизации. А вместе с ней должна утверждаться и свобода, но не в духе протестанского капитализма, а в соответствии с формулой Фома Аквинского – как свобода в освобождении от зла.

Вот с такой позиции русская революция смотрится совершенно иначе. Вместо поисков компромисса между двумя началами, что и можно считать естественным путём развития, был декларирован, а затем и насильственно реализован в нашей стране крайний вариант порядка, диаметрально противоположный порядку эры Клондайка. Я бы сказал – «порядок термитника». Он и мог возникнуть только как антитеза мерзостям эпохи дикого рынка. Но на примере России Природа как бы продемонстрировала бесперспективность и этого крайнего варианта разрешения извечного противоречия.Мир ужаснулся происходящему в нашей стране, и никто не рискнул повторить в чистом виде наш опыт. Разве что Китай. Но мировое сообщество не отказалось, как теперь мы видим, и от нашего положительного опыта – от понимания того, что без государственного вмешательства, особенно в трудные периоды истории, экономика страны обойтись не может. Россия в какой уж раз оказалась испытательным полигоном и ещё раз уберегла Европу от возможных ошибок (а может и крови), дав бесценный опыт цивилизации. Вряд ли современные формы либеральной экономики смогли бы утвердиться в Европе без опыта СССР.

А теперь у нас снова революция, и Россия снова выступает в своём извечном качестве «экспериментальной установки». Я – непримеримый опортунист и глубоко убеждён, что никогда никакая революция не приносила и не могла принести людям счастье и любое реформаторство должно производиться крайне осмотрительно и учитывать возможность срыва в революционную катастрофу, неизбежно отбрасывающее общество назад. В 1986 году ещё могли быть пути для реформ сверху, для постепенной либерализации экономики и деидеологизации страны. Ешё какие-то шансы были в период новоогарёвского процесса, когда мне (и не только мне) казалось, что появился свет в конце тунеля.. Но все эти возможности рухнули после опереточного путча, организованного группой политических импотентов, и последующим распадом Великого Государства. Престройка окончилась и началась революция с её принципиально непредсказуемым исходом. Начался самый страшный период в истории России – делёж народного имущества, когда все вопросы нравственности, благополучия Родины, патриотизма отходят на второй план и звериный оскал биосоциальных законов начинает диктовать свои правила и условия жизни. Это и означает, что мы ступили в эпоху смутного времени.

Однако в эти «минуты роковые», когда происходит смена жизненной парадигмы, или по-научному, в условиях бифуркации даже ничтожные обстоятельства могут круто изменить весь ход истории. ТРоцкий справедливо писал, что, не окажись он и Ленин в Питере летом 17-го и не было бы у нас и октября. Война окончилась бы в январе 18-го, и вся история покатилась бы по другим рельсам. Черчиль сказал об этом немного иначе:"Русский дредноут затонул при входе в гавань". Вот в такие времена особенно велика ответственность интеллигенции.

В нынешнее время интеллигенция, точнее слой людей, занимающихся интеллектуальной деятельностью, имеет всё возрастающее значение в жизни общества. И если бы у этого слоя людей возникло некое общее понимание ситуации, сформировалось бы общее представление о желаемом будущем, о системе приоритетов, это могло бы оказать самое серьёзное влияние на судьбу страны и помогло бы сформировать ту систему взглядов, которую иногда называют национальными целями. Для народа трагично, когда идеология пронизывает все формы общественной жизни. Однако и без представления о национальных целях, без определённого видения перспектив любому народу выжить очень трудно, а сохранить культуру – невозможно... Общество, народ становятся беззащитными. Это мировозрение, – нельзя не согласиться с Руссо, – не может быть навязано, оно вызревает в народе. Но ускорить его созревание, уберечь от диких крайностей можно и необходимо. А за это в ответе интеллект нации!

Для выполнения такой роли необходимо не только просветительство, но и собственный пример. Когда же люди, претендующие на то, чтобы иметь право называться интеллигенцией, совестью народа, добившись определённого уровня власти, рвутся к куску общественного пирога и неспособны внятно объяснить, во имя чего происходит полная реорганизация всего общества, когда они хотят достичь лишь собственного благополучия, такая ситуация поистине трагична! Тем более, в условиях, когда основная масса людей интеллектуального труда делает в это время судорожные усилия, чтобы уберечься от элементарного голода, чтобы уцелеть в этом хаосе безвластия и прогрессирующей нищеты.

И тем не менее, именно интеллигенция только и может сформировать представление о «желаемом будущем».

Но надо, чтобы такое представление не оказалось утопией, а отражало реальность, ибо утопические иллюзии опаснее любого безыдейного хаоса. Утопия в любой её форме, как только превращается в догму порождает тот или иной вариант тоталитаризма – утопическое мышление отвергает либерализм в принципе – ибо не допускает альтернатив. Для того, чтобы снова не впасть в утопию, необходимо видение возможных сценариев развития и тех усилий, которые могут быть предприняты. И, прежде всего теми, кто стоит в стороне от общего дележа (или разграбления, что более точно!). А их все-таки огромное большинство. И только их давление на людей, которые участвуют в дележе общего пирога, может оказать какое-то влияние на судьбы страны и её народов.

Сценарий возможного развития событий

Происходящее ныне в России не вписывается ни в какую теорию – ни Кейнса, ни Фридмана, ни Маркса... И никакая из них неспособна дать рецепта выхода из кризиса. Ибо все эти теории – экономические. Страна же находится в ситуации быстрого перехода из одного социально-экономического и политического состояния в другое. Такие состояния всегда уникальны. Перестраивается вся система, а не только экономика. И выделить, в условиях такого быстрого перехода, чисто экономические факторы нельзя принципиально, а предсказать возможный ход событий, особенно его детали невероятно трудно. В нашей стране происходит формирование новых собственников. Теперь уже настоящих собственников и настоящих частных капиталов. Происходит размежевание различных социальных групп и классов. И идёт пресловутый процесс первоначального накопления. И происходит всё это «одномоментно» на всех этажах социальной иерархии. И одновременно же происходит ПЕРЕСТРОЙКА, которая, увы, не закончалась. Ничего подобного в Западной Европе, а тем более в Америке не было, и ориентироваться на них смертельно опасно. надо думать самим!

Хотя подобные процессы перераспределения общественных благ, общественной собственности всегда связаны с насилием и, как правило, безнравственны по своему содержанию, но то, что происходит сейчас в нашей стране, отличается от всего, что знала история. Прежде всего масштабами, стремительностью грабежа и образованием миллиардных состояний, возникающих на пустом месте. А при дележе фантастического богатства огромной страны, возможность «урвать» имеют, прежде всего властные структуры. Отсюда и такая острая борьба за власть, когда ещё нет классов, но зато уже образовались клики. А чисто экономические соображения являются не более, чем фоном. Они начнут играть роль позднее, когда произойдёт раздел мафиозных и компрадорских структур. Поэтому сегодня сказать что-либо о том, какое общество может возникнуть в результате происходящего вселенского передела, крайне трудно. Тем более, что не участвующий в нём народ ещё не сказал своего слова.

Но он его пока может и не сказать. Народ бесконечно устал от демагогии и беспросветности, а интеллигенция и вообще думающие люди всё более и более отстраняются от политики. Рейтинг политиков стремительно падает – никто никому не верит! В подобных условиях огромна роль случайности. И, что особенно опасно, даже порой легковесного популистского лозунга. Вспомним события недавнего прошлого – весь Союз проголосовал за его сохранение, а несколько человек всё решили по-своему!

Мне представляется, что в ближайшие годы возможны (скорее – вероятны) два варианта развития событий. Условно я их назову вариантом слабой власти и вариантом сильной власти. Такие термины, разумеется, весьма условны. Но всем понятно, например, что нынешняя власть слабая, законов мало, да и те не уважаются, управы ни на кого не найти невозможно и т.д.

При современной дешевизне наших природных ресурсов (связанной с фантастически несправедливым курсом рубля, в частности) продавать что-либо у нас в стране элементарно невыгодно. Все те, у кого есть деньги, стремятся не вкладывать их в производство, а покупать всё, что можно купить – нефть, уголь, металлы, – и продавать их за границей. Полученную валюту либо помещать в западные банки, либо продавать у нас на рубли по существующему грабительскому курсу. А затем снова покупать за бесценок всё, что только подвернётся под руку, и повторять операцию, имея на каждом обороте сотни процентов прибыли. А при таких прибылях люди готовы идти на любые подлости – это заметил, кажется, ещё Маркс. А мы наблюдаем всё это каждодневно.

В стране началась цепная реакция перекачки наших ценностей за рубеж, остановить которую, крайне трудно, если вообще возможно без каких-либо крайних мер. Тем более, что эта «перекачка» наложилась на процесс приватизации, который носит характер неприкрытого грабежа и стремительного роста компрадорской буржуазии.

В этих условиях сценарий «слабой власти» просматривается достаточно отчётливо.